Флоренс решила пока не говорить Рику и Джорджу о возвращении Бобби. В случае, если их станут допрашивать — чем меньше они будут знать, тем лучше.
      — Слушай, Фьоренца, я тебе хочу кое-что сказать… Можно?
      — Ну конечно, Джордж.
      — Ты выглядишь ужасно.
      — Спасибо.
      — Хотя я, наверное, тоже не в лучшей форме. Можно еще кое-что скажу?
      — Да, Джордж.
      — У меня такое чувство, что ты мне не все рассказываешь. И Ренард так считает.
      — Ну ты же знаешь, ситуация сейчас непростая.
      — Ты не против, если я спрошу тебя кое о чем?
      — Я тебя слушаю, Джордж.
      — Это, конечно, не мое дело, я сам всегда говорю: ничего не спрашивай, ничего не рассказывай, но… Это правда, что ты и Лейла?.. Понимаешь, разные слухи ходят.
      — Нет, Джордж. У меня с Лейлой ничего не было.
      — Да я в принципе не против…
      — А вот это вообще не имеет значения. Нет, серьезно, я не ожидала, что мои собственные сотрудники будут сплетничать за моей спиной. Это дезинформация, распространяемая французами. В числе всякого прочего.
      — А-а. Неплохо придумано. В здешних краях не очень приветствуется такая любовь.
      В этот момент в комнату вошел Ренард.
      — О, Флоренс, — сказал он. — Слыхала сллетню насчет тебя и эмировой жены?
      — Мы как раз это обсуждаем.
      — А-а, — сказал Рик и многозначительно кивнул.
      — Это вранье, — сказала Флоренс.
      — Ох, да мне-то какое дело? Хоть бы и не вранье.
      Флоренс тяжело вздохнула. Неужели ей теперь придется объяснять Рику, что, если она не запала на него, это вовсе не значит, что она и Лейла — как там Бобби сказал? — кувыркаются в гамаке?
      — Перестань, — сказала она. — Может, сразу запустишь в шестичасовой выпуск новостей сообщение о том, что я не кручу роман с женой правителя?
      — А мне кажется, — сказал Джордж, — нам следует обратить на это внимание. С такими вещами не шутят. Они тут в Матаре, может, и либералы, но арабами быть не перестали.
      — Я готова выслушать любые идеи.
      — У меня есть идея, — сказал Рик. — Давай пообжимаемся на людях.
      Флоренс смерила его взглядом.
      — Спасибо за предложение.
      — Нет, я серьезно. Если хочешь доказать им, что ты по мужской части, это самый лучший способ, — усмехнулся он. — Можно сесть в кафе «Клементина» и начать обжималки.
      Джордж покачал головой:
      — Здесь нельзя делать это на людях. Без разницы — ни голубым, ни натуралам. Никому нельзя.
      — Но если выбирать между сплетнями о романе с Лейлой или со мной… — пожал плечами Рик.
      В этот момент зазвонил экстренный телефон, и Флоренс жестом прервала Ренарда. Звонил Бобби. Или Вилли Андервуд. Или как он там себя теперь называет. В трубке были слышны звуки, характерные для игровых автоматов.
      — Ты там одна? — спросил он.
      — Я разговариваю с Джорджем и Риком. В чем дело?
      — В Каффе осложняется ситуация. Никто пока об этом не знает, так что и ты никому не говори. Мы только что получили информацию о том, что принцесса Хамзин, вторая жена короля Таллулы, ворвалась вчера в помещение королевского совета. Это довольно плохо. Послед ний раз, когда что-нибудь подобное случалось в этой стране, по планете еще бродили динозавры. Но и это еще не все. На ней не было ни чадры, ни шаровар. Повторяю — не было шаровар. Но и это еще не все Она начала читать королю и его совету лекцию об улучшении положения женщин в королевстве. Похоже, принцесса большой поклонник канала ТВМатар. Говорят, короля отвезли в больницу. Сердце у него прихватило.
      — Значит, началось, — сказала Флоренс. — Восстание арабских женщин. Великолепная новость, Бобби.
      — Это смотря что ты подразумеваешь под словом «великолепная». Васабийцы вне себя от злости. У них там сейчас как в растревоженном змеином гнезде. Наши птички приносят в клюве самые разнообразные известия. И знаешь кого они во всем обвиняют? Тебя. Это твоя революция, Фло. Думаю, с минуты на минуту кто-нибудь войдет в твой офис и повезет тебя на встречу с эмиром. Я потому и звоню — чтобы обрисовать тебе картину.
      — Мы должны всем сообщить об этом. Надо пустить эту информацию в новостях.
      — Эй, эй, эй. Ответ отрицательный. Ты кем себя вообразила? Бобом Вудвордом, затеявшим уотергейтский скандал? Информация неофициальная. За стенами дворца об этом никому не известно. По понятным причинам они хотят сохранить все в тайне. Попробуй сообщить об этом по телевидению — и увидишь, как раскрываются врата ада.
      — Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь?
      — Чтобы ты вела себя поосторожней. Уж точно не для того, чтобы ты начала размахивать перед их лицами красным флагом.
      — Бобби, но мы за этим сюда и приехали.
      — Слышь, Фло Аравийская! Секунду меня послушай. Мы приехали не затем — я повторяю еще раз, — не затем,чтобы начать войну между Васабией и Матаром. Ты сейчас со мной на одной волне? Ставлю миллион долларов, которые я теперь могу раздобыть, потому что занимаюсь починкой этих долбаных игровых автоматов, что наш дядя Сэм тут со мной согласится.
      — Позволь напомнить тебе, что это не твоя операция. Ты находишься здесь только для обеспечения безопасности и сбора разведданных. Однако все, что тебе удалось до сих пор, это пристрелить охранника в гараже и переполошить французские спецслужбы. Ну-ка, скажи мне теперь: ты со мной на одной волне или нет?
      — Если не хочешь слушать меня, позвони дяде Сэму и узнай его мнение на этот счет. Зарплату нам обоим платит все-таки он.
      — Я так и сделаю. А ты мне скажи, что будет с принцессой?
      — Перспективы не самые радужные.
      — Что тебе известно?
      — Это не будет нигде отмечено?
      — Ты что, разыгрываешь из себя того информатора, который сливал Вудворду компромат? Что тебе известно?
      — Плохи дела. Мы засекли в их переговорах упоминания о камнях.
      — О камнях? Значит, ее забьют насмерть?
      — Ты знаешь, я бы не назвал ее поступок очень уж умным. Выставить своего мужа, короля, на посмешище перед всеми его министрами! Черт, да я бы не сделал этого даже в Алабаме.
      — Ты это к чему?
      — К тому, что принцесса Хамзин влипла по полной программе.
      — Мы не можем бросить ее просто так, Бобби.
      — Не понял. Она же на нас не работает.
      — Но это наша схватка. Наша революция. Мы ее начали.
      — Нет, подожди минуту. Это не мы ей велели врываться в конференц-зал своего мужа и показывать всем средний палец.
      — А ты когда-нибудь виделпобивание камнями?
      — Ну, нет, вообще-то. Ты это к чему?
      — А я видела. Правда, в записи, но все равно. Ей было не больше девятнадцати. Супружеская измена. Они используют небольшие камни, чтобы процедура тянулась подольше. Это было ужасно, Бобби.
      — Ни секунды не сомневаюсь. И все же послушай, Фло, нам надо держать под контролем всю ситуацию в целом. Попробуй только обнародовать что-нибудь такое, и они тут же выяснят, какими путями ушла информация, и все это тут же обрушится на твою голову. И знаешь, они уже не будут бросать маленькие камни. В ход пойдут такие булыжники, что ого-го…
      — Бобби, это решающий момент. Это наша Акаба. Мы не можем теперь отступить. Мы не имеем права бросить ее умирать.
      — Черт возьми, девушка. Ты чемдумала, когда сюда собиралась? На что ты рассчитывала? Думала, будешь забивать эфир этим своим феминистским дерьмом в королевстве, которое все еще находится в четырнадцатом веке, и все закончится какой-нибудь конференцией? И там будут пленарные заседания, и у всех будут бэджики с именами и минералочка на столах? И потом эти арабы вдруг скажут: «О, в самом деле, вы абсолютно правы, мудрая американская леди, вы совершенно правы, нам не следует больше притеснять наших женщин. И в самом деле, какие-то мы средневековые! О'кей, дамочки, сбрасывайте свою чадру! Кто за водительскими правами — просим в это окошко. А чтобы доказать вам, какие мы теперь будем продвинутые и прогрессивные, обещаем даже не отрубать больше ваши маленькие, изящные головки! « Ты что, правда думала, что они вот так вот себя поведут? Это же Ближний Восток! Колыбель нестабильности! Родина всех конфликтов! Неужели, ты не понимаешь, что тут со времен Адама и Евы все идет шиворот-на-выворот? И никогда не будет по-другому!
      — Тогда чем мы здесь занимаемся?
      — Судя по всему, еще больше все портим. Но по крайней мере в этом мы довольно последовательны. Нам бы подошел девиз: «Осложним ситуацию на Ближнем Востоке». Фло? Ты меня слышишь? Отвечай, Флоренс. Фло! Черт возьми…
      Отключив Бобби, Флоренс тут же позвонила Лейле.
      — Нам надо встретиться, — сказала она. — Срочно.
      — Сейчас не самое подходящее время, — ответила Лейла. — Газзир в дурном настроении. Ему без конца звонят. Что-то происходит, но он не хочет мне говорить.
      — Мне кажется, я знаю, в чем дело, но это не телефонный разговор.
      — И все же это не самая лучшая идея. Представь себе, как он разозлится, если нас увидят вместе. Я понимаю, это полный идиотизм, но нам не следует давать повод для дурацких сплетен.
      — Это очень важно, — сказала Флоренс. — Иначе я бы тебя не беспокоила. Встретимся в торговом центре Чартвелл у «Старбакса». Буду ждать тебя снаружи. Рядом с фикусом.
      — Не самое лучшее время ты выбрала для походов по магазинам, подруга.
 
      Флоренс наблюдала за проходящими мимо нее женщинами через сеточку в своей чадре. Наконец к ней приблизилась женская фигура, с головы до ног закутанная в белую абайю. Она подошла и в нерешительности остановилась рядом с Флоренс.
      — Это я, — Флоренс слегка качнула головой.
      — Хвала Всевышнему, — отозвалась Лейла. — Ты только посмотри на нас. Я, например, чувствую себя как гостья ток-шоу «Милая Азада».
      Они присели на скамейку под фикусовым деревом, поглядывая, как мимо них под приглушенные звуки музыки прохаживаются взад-вперед представители всех классов и сословий Матара.
      — Мне удалось обмануть своих телохранителей, сбежав через заднюю дверь примерочной в магазине «Ральф Лорен». Они никуда не годятся. Не дай бог кто-нибудь в самом деле когда-нибудь решит на меня напасть. Итак, к чему вся эта срочность?
      Флоренс рассказала Лейле о том, что случилось с принцессой Хамзин. Лейла слушала ее не прерывая.
      — Я с ней встречалась однажды, — наконец сказала она. — Хамзин — самая симпатичная из жен Таллулы. Впрочем, теперь это ей вряд ли поможет. Господи, о чем она только думала?
      Лейла вздохнула и посмотрела на кафе «Старбакс».
      — Сотни лет назад, а может быть, целую тысячу, здесь был торговый квартал, — сказала она. — Повсюду бродили торговцы и караваны. В гавани стояли бесчисленные суда. Тот кофе, который впервые попробовали европейцы, проходил как раз через этот рынок. А теперь у нас тут «Старбакс». Вот такой вот прогресс… Похоже, Фьоренца, ты очень хорошо информирована о самых разнообразных вещах. Что еще можешь ты рассказать мне у входа в этот «Старбакс»? Видимо, ты все-таки впутала меня в какую-то операцию ЦРУ. Да или нет?
      — Я сама точно не знаю, на кого я работаю, — сказала Флоренс.
      — В прямолинейности тебя не обвинишь.
      — Я понимаю, тебе это покажется очень странным. Но это — чистая правда. Просто ко мне обратился один человек, назвавшийся дядей Сэмом…
      — Нет, нет, — сердито оборвала ее Лейла. — Я ничего не хочу знать. Если, в конце концов, мне суждено оказаться в тюремной камере, то лучше уж действительно ни о чем не знать… Ну почему ты не предупредила меня раньше?
      — Мне сейчас все задают этот вопрос.
      Флоренс впервые в жизни обрадовалась, что на ней чадра, поскольку на глаза у нее навернулись слезы.
      — Прости меня, — сказала она. — Я пыталась найти подходящий момент, чтобы сказать тебе…
      — Впрочем, я уже сама начала догадываться, — проговорила Лейла чуть более мягким тоном. — Я ведь не дура. Но дела шли так хорошо, что я решила: это не может быть операцией ЦРУ. У них всегда все идет наперекосяк. А теперь… Так значит, твой мистер Бобби… Это он был в гараже?
      — Да. Но это была вынужденная самооборона.
      — Ну конечно, так всегда и бывает. А зачем он туда забрался?
      — Проверить машину Малика. И выяснил, что на ней было установлено специальное устройство, имитирующее пожар. Черный дым, чудесное спасение… Никакой аварии. Все было подстроено ради того, чтобы у Малика появился повод для религиозного просветления.
      — Так значит… Все-таки готовится переворот?
      — Я могу помочь тебе и твоему сыну выехать за пределы страны, — сказала Флоренс.
      Лейла поднялась со скамейки.
      — Спасибо. Но мне кажется, ты уже достаточно нам всем помогла.

      Флоренс вернулась в свой офис с тяжелым сердцем, и секретарша тут же сообщила ей, что звонил «ее дядя».
      — Правда, он не сказал — какой дядя. Очевидно, думал, вы знаете.
      Флоренс действительно знала. Более того, она знала, что разговор будет не из приятных. Когда она набрала номер, дядя Сэм ответил так быстро, что в трубке не успел прозвучать до конца даже первый гудок. Это, разумеется, являлось очень дурным знаком. Она буквально слышала, как у него все клокочет внутри.
      — Ты что это там вытворяешь? — прорычал он.
      — Я вижу, Бобби вас уже обо всем известил.
      — Известил? Ты думаешь — это называется известие?Черта с два! Неужели ты не понимаешь, что такую информацию нельзя пускать по телевидению! Ты отдаешь себе отчет, насколько это щекотливая ситуация?
      Флоренс подумала, как ей все это надоело. Большая часть времени, которое она провела, работая на правительство, ушла на бесконечные споры.
      — Я сказала Лейле, что работаю на правительство, — сказала она.
      — Что?!! О чем сказала?!! Зачем?!!
      — Мне надоело ее обманывать. Тем более она все равно догадывалась.
      — Флоренс, — сказал он совершенно другим тоном, — я вывожу тебя из операции. Немедленно. Ты хорошо потрудилась. Но теперь ты устала. Тебе нужно перевести дух. Отправляйся в Париж или Лондон. Прогуляешься там по магазинам за дядюшкин счет. Как ты на это смотришь?
      — Вы отправили меня сюда организовать революцию. А теперь хотите, чтобы я прогулялась по магазинам?
      — Да господи боже мой, юная леди, не надо все усложнять! Я вовсе не пытаюсь продемонстрировать мужское пренебрежение. Не хочешь по магазинам — иди в музеи. Я целиком и полностью за культуру.
      — Очень передовые взгляды.
      — Флоренс, если ты пустишь эту историю с принцессой в эфир, произойдет… О-о-о, ну как мне тебе объяснить?!!
      — По-английски.
      — Хорошо, по-английски. Я приведу тебе самый настоящий английский пример. Во время Второй мировой войны Черчиллю стало известно о том, что немцы собираются бомбить Ковентри. Но если бы он предупредил жителей этого города, немцы поняли бы, что англичане расшифровали их секретный код. Поэтому Черчилль ничего не сделал, чтобы предотвратить бомбардировку. И город был стерт с лица земли. И люди погибли. Но война была выиграна.
      — Вы хотите сказать, что мы должны быть безжалостными?
      — Совершенно верно.
      — Благодарю вас, дядя Сэм, вы прояснили мне ситуацию.
      — Я знал, что ты все поймешь. Я вышлю за тобой самолет. Ты, наверное, уже просто с ног валишься от усталости. Но как замечательно ты потрудилась! Как замечательно! Неделька в отеле «Бристоль» на улице дю Фабур Сент-Оноре пойдет тебе на пользу. Обожаю этот отель. Долгий глубокий сон, массаж, музеи…
      — Звучит чудесно.
      — Я встречу тебя в аэропорту. Первый, кого ты увидишь с табличкой в руках, буду именно я!
      — До свидания, дядя Сэм.
 
      Флоренс вызвала к себе в кабинет Фатиму Шам и вручила ей текст сообщения для эфира. Фатима прочла его и вскинула удивленный взгляд на Флоренс.
      — Я об этом еще ничего не слышала. Это эксклюзивная информация?
      — О да.
      — А источник?
      — Надежный.
      — Ага, — сказала Фатима. — Понятно.
      — Это может сделать тебя настоящей звездой, Фатима.
      — О'кей, парни, послушайте-ка. Вы наверняка знаете кафе «Уинстон» на Эспланаде около рыбного ресторана. Сейчас три пятнадцать. Через час вы должны быть там. Без опозданий, понятно? Домой не заходите. Не берите с собой ничего из офиса. Просто уходите через парадную дверь. Значит, так: выходим по одному, с интервалом в десять минут. У каждого под мышкой должна быть газета или журнал. Как будто собрались на обычную прогулку. Идти не спеша, не бежать. Не оборачиваться. Если увидите, что кто-то за вами следит, это, скорее всего, будет один из моих людей. Все должно пройти гладко. Когда окажетесь в кафе, закажите чашку кофе и сидите — не дергайтесь. За кофе расплачивайтесь, как только его принесут. Оставьте обычные чаевые. Вскоре вы увидите два белых «мерседеса» с эмблемами «Такси Амо-Амаса». Они подъедут с интервалом в несколько минут. У каждого на радиоантенне будет ленточка желтого цвета. Джордж садится в первую машину. Ренард — во вторую. Газеты забираем с собой. Вам все ясно? Или хотите, чтобы я повторил?
      — Нет, нам понятно, — ответил Рик.
      — Джордж, ты меня слышишь? — сказал Бобби.
      — Что?
      — Все будет в полном порядке. Ты справишься. У тебя есть валиум или что-нибудь в этом роде? Хотя ладно, не надо. Я положу в такси. С тобой все будет в порядке. Слушай, на подлодках полно таких… э-э… ребят, как ты.
      — С клаустрофобией?
      — Да нет… Ну, в общем… Короче, все будет в порядке.
      — Бобби, — вмешалась Флоренс.
      — Что? — резко ответил он.
      — Спасибо тебе. Бобби положил трубку.
      — Видимо, он сейчас от меня не в восторге, — сказала Флоренс.
      — Да объясни наконец, что происходит! — воскликнул Джордж.
      — Вы оба уезжаете. Вы замечательно потрудились. Я вами горжусь. Она ощутила комок в горле, но сумела его проглотить.
      — Фьоренца, — сказал Джордж, — что происходит?
      — Скоро начнется заварушка. И мне бы хотелось, чтобы вы были подальше отсюда.
      — Эй, минутку, — сказал Рик. — Я лично ничего не боюсь. Ты имеешь дело с человеком, организовавшим турнир по гольфу в Северной Корее с участием О. Джей Симпсона.
      — Рик, у нас большие проблемы. Должна признаться, что очень скоро мы, видимо, не сможем рассчитывать на поддержку тех людей, которые нас сюда прислали. Из-за этого наша ситуация становится, как говорят в старом добром Госдепартаменте, несовместимой с дальнейшей жизнедеятельностью. В такие моменты начинают эвакуировать вспомогательный персонал.
      — Вспомогательный? — поднял брови Рик. — Это про меня, что ли?
      — Послушай, у тебя самый блестящий… и самый непредсказуемый… ум в пиар-бизнесе. И тем не менее ты уезжаешь через пятьдесят пять минут.
      — А почему бы нам всем не уехать? — спросил Джордж.
      Флоренс посмотрела на своих подчиненных.
      — Я тоже еду. Мы встретимся на берегу. Просто мне нужно кое-что здесь закончить.
      Они вышли из кабинета. У двери Джордж успел шепнуть Рику:
      — Я не поплыву на подводной лодке. Во всем мире нет столько валиума, чтобы заставить меня сделать это.
      Когда дверь за ними закрылась, Флоренс не смогла сдержать слезы, однако, будучи по существу все-таки очень решительной девушкой, быстро взяла себя в руки и вернулась к работе.
 
       Окончание следует.