Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Флоренс Аравийская (Часть 1)

ModernLib.Net / Зарубежная проза и поэзия / Бакли Кристофер / Флоренс Аравийская (Часть 1) - Чтение (стр. 3)
Автор: Бакли Кристофер
Жанр: Зарубежная проза и поэзия

 

 


      — Да нет, не похоже на то. Короче, я угощу вас. Тут непременно где-нибудь должен быть «Старбакс».
      — Послушайте, я…
      — А помните «Старбакс» в Каффе?
      — Что?
      — Тот, который на углу улиц Алькаказир и Бен Катиф? Помните, как мукфеллины заставили хозяина прикрыть голую грудь у русалки на вывеске? И знаете, что смешно? С тех самых пор, заходя в любой «Старбакс», я почему-то всегда смотрю на ее грудь. Наверное, проверяю. Глупо, конечно, но тем не менее… Ну, как мы поступим? Вы поедете за мной или я за вами?
      — Я…
      — Понимаю. Вы приехали сюда, чтобы ощутить ветер у себя в волосах, чтобы дорога мчалась вам навстречу. Но я прошу всего десять минут вашего времени, которое мы проведем в безопасном и хорошо освещенном общественном месте. Если после нашего разговора вы захотите уйти, никто вас задерживать не будет. А я в любом случае заплачу за кофе. Вам ведь нравится низкокалорийный двойной в большом стакане? А вместо сахара — специальный заменитель, желательно не в форме противозачаточных пилюль…
      Единственный человек, которому она сообщила о пилюлях, был оператор, работавший на детекторе лжи в Госдепартаменте, когда она проходила проверку при поступлении на работу. Флоренс просто не знала теперь, что сказать этому типу, и поэтому последовала за ним на своем мотоцикле в пригородный «Старбакс».
      Они сели снаружи, рядом с парковкой, на которой стояло множество дорогих автомобилей. Владельцы этих машин все как на подбор напоминали хозяев конных заводов.
      — Послушайте, — сказала Флоренс. — Прежде чем мы продолжим… Может быть, все-таки скажете, кто вы такой?
      Мужчина на несколько секунд задумался, а потом, улыбнувшись, сказал:
      — Почему бы вам не называть меня дядей Сэмом?
      — Из чего следует, что вы работаете на правительство. Что вам нужно?
      — Вполне возможно — то же самое, что и вам. Долгосрочная политическая стабильность на Ближнем Востоке. А что? Неплохая задача.
      — Вы согласны с тем, что я изложила в докладной записке?
      — По-моему, все остальное мы уже перепробовали. И что у нас из этого получилось? Тихий ужас. Вы знаете, я всегда говорил: если не можешь решить проблему, сделай так, чтобы она разрослась. Ведь что замечательно в нас, американцах, — это наши добрые намерения. Но в итоге почему-то всегда всё выходит криво. Впрочем, я не буду мучить вас всей этой скучной чепухой. Думаю, вам не терпится поговорить начистоту. Ну что же, давайте поговорим. И знаете что? Учитывая специфику интересующего нас региона, почему бы нам не сделать это в стиле сказок «Тысяча и одна ночь»? Я буду вашим джинном из лампы. Загадайте три желания, которые может исполнить только старое доброе правительство США. Если вы останетесь недовольны… ну что ж, по крайней мере бесплатный кофе будет вашим призом. Итак?
      Флоренс на секунду задумалась.
      — Завтрашний ЕОНП, — наконец сказала она.
      Дядя Сэм поперхнулся:
      — Ого!
      Ежедневный обзор новостей для президента, вручаемый первому лицу государства каждое утро, являлся самым секретным документом в правительстве. Помимо президента Соединенных Штатов с ним могли ознакомиться не более пяти человек.
      — Спасибо за кофе.
      — Поаккуратней на дороге, юная леди.
 
      На следующее утро Флоренс поднялась как обычно в половине шестого и собралась на свою пятимильную пробежку. Открыв дверь, она обнаружила на пороге конверт. Флоренс вскрыла его и на первой странице вложенного документа прочла надпись крупными буквами: ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА. Чуть ниже стояла дата — этот день наступил всего шесть часов назад.
      Флоренс стала читать дальше.
      В Кремле замышляли использовать нервно-паралитический газ для штурма базы чеченских террористов. Президент Венесуэлы был… Флоренс удивленно подняла брови. В Японском море американская подводная лодка тайно следовала за северокорейским сухогрузом, на борту которого предположительно находилась… О господи боже мой.
      И все же не было никаких гарантий, что документ подлинный. Флоренс, как и многие другие, кому довелось потереть волшебную лампу, пожалела, что не придумала чего-нибудь получше.
      Два дня спустя она раскрыла утреннюю газету и прочла заголовок:
 
      ВМФ ПЕРЕХВАТЫВАЕТ НАПРАВЛЯЮЩИЙСЯ
      К БЕРЕГАМ ЯПОНИИ СЕВЕРОКОРЕЙСКИЙ СУХОГРУЗ
      С ЯДЕРНОЙ РАКЕТОЙ НА БОРТУ
 
      Через час, которого ей не совсем хватило, чтобы собраться с мыслями, зазвонил телефон. Это был дядя Сэм.
      — У меня к вам просьба, — сказал он. — Второе желание загадывайте попроще.
      — Договорились, — ответила она. — Десять миллионов долларов в золотых васабийских монетах.
      — Вы их, конечно, вернете?
      — Возможно.
      На следующий день ближе к вечеру к ней в дверь постучали. Флоренс посмотрела в глазок и увидела посыльного службы ФедЭкс с тремя большими коробками.
      — Фарфалетти? Распишитесь вот здесь, пожалуйста. Тяжелые они, я вам скажу.
      Когда зазвонил телефон, Флоренс сидела в своей гостиной, уставившись на груды сверкающих золотых монет с королевским гербом Васабии. В трубке опять раздался голос дяди Сэма:
      — ФедЭкс. Быстро работают, не правда ли?
      — Ладно, сдаюсь, — сказала она. — Вы меня убедили.
      — А третьего желания разве не будет?
      — Я, пожалуй, его придержу.
      — Ну просто гора с плеч, — вздохнул он. — Я уж боялся, что вы потребуете ядерную боеголовку. Вы очень и очень требовательная юная леди. Добро пожаловать в команду.
      — А все-таки — в какую команду?
      — Ни о чем не спрашивайте и никому не рассказывайте. Единственное, что вам нужно знать, это лишь то, что у вас теперь самая лучшая работа в правительстве Соединенных Штатов. Никаких Чарли Даккеттов, заглядывающих вам через плечо, никаких бесконечных отчетов, меморандумов и прочей белиберды. Никаких инспекторов и сенатских комиссий. Если вам что-нибудь понадобится для работы, просто попросите это у своего доброго дядюшки. Помня о здравом смысле, конечно. Мне бы не очень хотелось получать счета от Мазерати, или Шанель, или Ван Клиф энд Арпелс.
      — А в каком секторе правительства я буду работать?
      — В департаменте свободного мышления.
      — Перестаньте. Я правда хочу знать.
      — Юная леди, вы получаете безлимитную кредитную карту. К чему тут вопросы?
      — А если меня поймают?
      — Ага, — усмехнулся он. — Мы с вами похожи. Всегда предполагать самое худшее!
      — Вы знаете, на секунду мне показалось, что я разговариваю с сатаной.
      — С сатаной? Какие ужасные вещи вы говорите. Я один из самых милых людей на свете.
      — Ну хорошо. А почему именно я?
      — Но это ведь была ваша идея. К тому же вы знаете язык. И регион.
      — Таких специалистов немало.
      — Да, но это еще и вендетта. Вы же итальянка!
      — Если б я знала, где вас найти, я бы непременно подала в суд за дискриминацию.
      — Вот видите — сколько в вас страсти. Вам очень легко будет эмансипировать женщин во всем арабском мире. Для достижения долгосрочной политической стабильности в регионе, конечно. Это успокаивает вашу уязвленную национальную гордость?
      — Для начала сойдет.
      — В следующий раз, когда увижу итальянский крестный ход, непременно пришпилю десять долларов к платью Девы Марии.
      — Вам это обойдется в двадцать баксов.
      — Для внучки одного из бывших солдат Бенито Муссолини, воевавшего в Северной Африке, у вас крайне несговорчивый характер, моя юная леди. Впрочем, ладно… Давайте обсудим состав вашей группы.

Глава четвертая

      Глубоким знанием своего дела Рик Ренард был обязан самому лучшему — или же самому худшему (в зависимости от того, как вы вообще относитесь к этой профессии) — специалисту в области пиара, Нику Нейлору . Свою скандальную славу Нейлор приобрел будучи главным представителем в СМИ американской табачной индустрии во время ее последней, поистине геркулесовой битвы с армией неопуритан. Для него эта история закончилась тем, что он на двадцать месяцев попал в федеральную тюрьму — с минимальной охраной, как он сам не раз с гордостью заявлял, — за организацию собственного похищения, якобы устроенного антитабачными террористами. Теперь Нейлор резвился на густых и сочных пастбищах Голливуда, обслуживая тщеславных представителей кинопролетариата, запросы которых в любом случае никто и никогда не способен удовлетворить, что в свою очередь гарантирует пиарщику пожизненное трудоустройство. В минуты откровенности Ник признавался своему протеже, что проталкивать клиента на номинацию киноакадемии или манипулировать сплетнями о брошенном партнере той или иной голливудской звезды — это, конечно, совсем не те героические дела, которые вершатся в Вашингтоне, и тем не менее всем этим вполне можно заниматься с приятностью для жизни в благодатном и благоухающем лос-анджелесском краю. Всякий раз, когда Рику удавалось дозвониться своему наставнику, он слышал в телефоне мягкое, сдержанное урчание двигателя одного из лидеров немецкого автомобилестроения, который как всегда работал на холостом ходу. «Я потратил на эту машину сто двадцать тысяч, — любил говаривать Ник. — И, ты знаешь, она легко разгоняется до семи километров в час за двадцать минут. Для переговорной комнаты — просто бешеная скорость».
      Ник уже долгое время пытался переманить Ренарда в Калифорнию. Ах, эти деньги! Эти бассейны! Эти женщины! Однако Рик все еще не был готов кинуть свой по-прежнему острый клинок к ногам девушек в полосатых халатиках, которые делают клиентам педикюр у бортика бассейна с бирюзовой водой, расположенного на крыше особняка. Рик многому научился у Ника Нейлора. Теперь, когда он был в зените своей карьеры, даже самые завистливые из его коллег признавали за ним первенство в кругах столичных пиарщиков, поскольку даже самые безнадежные, самые нелепые PR-проекты были ему по плечу.
      Именно Ренард сумел помочь Американскому колледжу князей церкви замять скандалы вокруг историй с «мальчиками за алтарем». Чуть позже «князья» негласно поручили ему продвижение одного американского кардинала на папский престол, но эту миссию Рик провалил. Арест швейцарскими гвардейцами, высылку за пределы Ватикана и запрет на въезд в святой город трудно назвать триумфом специалиста по связям с общественностью. Особенно в свете того, что следующим папой был провозглашен уроженец Мадагаскара. И тем не менее ему вполне удавалось влиять на общественные взгляды у себя на родине. Бывшие «мальчики из-за алтаря», с их бледными лицами и подергивающимися членами, а также свора дорогих адвокатов, которые кормились вокруг них, перестали быть темой номер один.
      Однако внимание Флоренс к Ренарду привлек другой животрепещущий религиозный скандал.
      Примерно за год до этого преподобный Роскоу Б. Святсон — «Б значит Бог», как скромно объяснялось в его брошюрках, — являвшийся духовным лидером нескольких сотен тысяч фанатично преданных ему «Баптистов Юга», заявил со своей телевизионной кафедры в городке Лоблолли, штат Джорджия, что пророк Магомет был дегенератом. После этого даже весьма радикально настроенные евангелические элементы пришли к общему мнению, что преподобный соскочил с катушек, а то, что началось среди полутора миллиардов последователей пророка, просто не поддается описанию. С вершин сотен минаретов полились анафемы и проклятия, которые, казалось, только подзуживали святого отца и его подручных. Подобно закованным в броню крестоносцам на стенах осажденной Акры, они отвечали огнем на огонь и угрозами на угрозы.
      Вся эта неразбериха самым неудобным образом приключилась в разгар первого круга предвыборной президентской гонки, в связи с чем всем кандидатам пришлось тратить бесценный телевизионный эфир на осуждение действий преподобного, вместо того чтобы живописать свои дерзкие представления о будущем Америки. События достигли апогея, когда губернатор Джорджии оказался в незавидном положении, потребовавшем от него вызова Национальной гвардии для защиты преподобного Святсона, который в ответ на совершенные против него акты насилия забаррикадировался внутри своего «Святилища Святсона» стоимостью в 12 миллионов долларов вместе с недобитой кучкой вооруженных до зубов страдальцев за веру.
      Мало кто из пиарщиков рискнул бы сунуться в этот змеиный клубок. Однако спустя всего несколько часов после того, как вертолет преподобного был сбит из ручной ракетной установки, Рик Ренард выступал уже практически на всех телевизионных каналах, делая заявления от имени наследников преподобного, призывая остановить насилие и начать мирный процесс. Более того — он обещал собрать пять миллионов долларов на строительство баптистско-мусульманского межкультурного центра в студенческом городке университета им. Святсона, в котором должно быть как минимум пять баскетбольных площадок, выходящих на восток, чтобы любой желающий имел возможность совершить намаз прямо в процессе игры.
      В настоящее время взаимоотношения между последователями Святсона и не слишком многочисленными мусульманами штата Джорджия были несравненно более мирными, чем во время тех событий, которые впоследствии получили название «Дни гнева». Благодарить за это нужно было не только безымянного стрелка с ракетной установкой SA-7 на плече, сделавшего роковой выстрел по вертолету преподобного Святсона, но также и Рика Ренарда, который умел, что там греха таить, плести свои кружева.
      В общем, Флоренс считала, что такой бесстрашный человек просто обязан работать в ее команде.
 
      Контора с длинным названием «Ренард стратиджик комьюникейшнз интернейшнл» располагалась в двух кварталах от вашингтонского района Дюпон-серкл , достаточно удаленного в топографическом смысле от улицы К-стрит — этого свиного загона (кое-кто мог бы сказать: грязного корыта) американской политики — и в то же время достаточно к ней близкого, чтобы Рик мог пообедать с кем-нибудь из своих друзей и задушевных приятелей, которые по большей части обитали именно там.
      Договариваясь о встрече по телефону, Флоренс обмолвилась, что представляет «серьезного корпоративного клиента». Для слуха пиарщика не существует более соблазнительного словосочетания. Ренард заявил, что весь этот день у него расписан, а потом якобы случайно обнаружил в своем расписании свободные полчаса. Да-да, он сможет принять ее сегодня после обеда.
      Войдя в его кабинет, Флоренс с удивлением обнаружила, что Рик Ренард решил отказаться от традиционной «Вашингтонской стены тщеславия», увешанной фотографиями в рамочках с изображением политиков, предлагаемых на продажу. Цена того или иного политика определялась размером фотографии. Если политик на фото играл с хозяином кабинета в гольф или курил с ним кубинские сигары, клиент мог ожидать десятипроцентного налога, поскольку хозяин кабинета и политик были большие друзья.
      Вместо всего этого позади рабочего стола Ренарда Флоренс увидела огромную стенную роспись — буквально от пола до потолка. Это было изображение знаменитой обложки журнала «Нью-Йоркер», на которой весь мир западнее Нью-Йорка был представлен как незначительная и не заслуживающая внимания территория. Границей цивилизованного мира в этой версии являлась река Потомак. Все, что располагалось за ней, было обозначено одним словом MICROSOFT. За Тихим океаном лежала страна, которая называлась SONY.
      Скромный намек на то, как высоко летает хозяин этогокабинета.
      Само собой разумеется, что ни один из этих корпоративных титанов не был клиентом Ренарда и вряд ли собирался им стать. Его клиенты по большей части старались держаться в тени. Впрочем, Ренарду от этого не было стыдно, поскольку его профессия в принципе не знает, что такое стыд. А даже если и знает, то никогда не признает этого.
      На другой стене висело несколько часов, показывающих время в разных мировых столицах. Очевидно, это подчеркивало глобальный размах компании «Ренард стратиджик комьюникейшнз интернейшнл». К примеру, где-нибудь в Джакарте запросто могло быть четыре часа утра, но сей факт ни в коем случае не остался бы незамеченным здесь, в штаб-квартире этой планетарной сети.
      Все это Флоренс успела заметить, пока Рик Ренард с улыбкой вставал из-за своего стола, протягивая ей руку.
      — Мисс Фарфалетти, — сказал он, произнося ее имя с таким глубоким значением, как будто важнее этого имени не было ничего на свете.
      Он изо всех сил старался не пялиться на нее, однако не сразу смог отвести взгляд от столь неожиданной красоты, посетившей его. Она вдруг напомнила ему о том итальянском художнике… Как там его зовут? (Нет, надо непременно поработать над своей памятью. Имена всегда производят сильное впечатление на определенный тип клиентов.) Моди… что-то. Тот, который рисовал женщин с головками слегка набок и с таким взглядом, как будто они умоляют художника: «Ну переспи со мной, ну пожалуйста». Иногда они были обнажены, и от этого у Ренарда возникало непреодолимое желание оказаться в той самой художественной мастерской в тот момент, когда краски на полотне еще не успели высохнуть.
      — Мистер Ренард?
      — О, простите меня. Что-то я вдруг задумался. Мы с вами раньше нигде не встречались, мисс Фарфалетти?
      — Нет. Но я ваша большая поклонница.
      — Фарфалетти, — задумчиво произнес он. — Это у нас…
      — Финская фамилия.
      Ренард улыбнулся. Правило номер один: всегда улыбайся шуткам возможного клиента.
      — А я чуть не сказал — датская.
      — С итальянского это можно перевести как «маленькая бабочка».
      — Это фамилия вашего мужа?
      — Нет, мистер Ренард.
      — Хорошо… Итак, чем я могу вам помочь? По телефону вы сказали, что ваше дело имеет какое-то отношение к Ближнему Востоку, — Рик с величавой небрежностью повел рукой в сторону своей «Стены циферблатов», один из которых показывал время в Дубай. — В этом регионе у нас несколько филиалов.
      — Мистер Ренард, — улыбнулась Флоренс, — у вас несколько пунктов пересылки почты «в этом регионе». Обыкновенные почтовые ящики. Их вряд ли можно назвать филиалами.
      Рик слегка покраснел.
      — Н-да… — произнес он. — Хотя при нынешних средствах коммуникации — кому они нужны, эти офисы? Но могу вас заверить, у нас имеются связи в тех краях. У меня вот как раз сегодня утром был телефонный разговор с Дубай.
      — Да? И что там в Дубай?
      — Ну вы, разумеется, понимаете — я не могу говорить о конкретных клиентах. Однако, думаю, будет уместным сказать, что ситуация там сейчас не самая радостная. Хотя что там вообще может быть радостного, в тех краях?
      — А вы все еще работаете на правительство Северной Кореи?
      — Нет, мисс Фарфалетти. Это был разовый проект. И я согласился на него еще до всей этой японской шумихи.
      — Вы имеете в виду шумиху вокруг едва не случившегося ракетного удара по Японии?
      Ренард неловко откашлялся и сказал:
      — В настоящий момент у меня нет деловых связей с правительством Северной Кореи.
      — А не напомните — как тот скандал назвали в газетах? Кажется — «Поле мучеников»?
      — Мне не было известно, что это поле для гольфа создавалось с использованием так называемого рабского труда, — пожал плечами Рик. — Рабство — это ведь относительное понятие, не так ли?
      — Ну не совсем.
      — Меня просто попросили организовать турнир по гольфу с участием больших звезд для развития взаимопонимания между народами и мирного сосуществования. В тот момент я не видел в этом ничего плохого… Стал бы я заниматься этим опять? — Рик снова пожал плечами. — Скорее всего нет. Однако моя работа ведь не в том, чтобы решать — кто из моих клиентов хороший человек, а кто плохой. Мне кажется, я просто должен доносить до широкой общественности то, что мои клиенты хотят сказать миру. Такова стратегическая задача стратегического планирования… Послушайте, — улыбнулся он. — Неужели вы пришли ко мне, чтобы обсудить проблемы гольфа в Северной Корее?
      — Нет. Я пришла к вам, потому что хочу добиться постоянной стабильности на Ближнем Востоке.
      — Хм, — задумчиво кивнул Ренард с таким видом, как будто у него попросили свежих идей для продвижения на рынок новой зубной пасты. — И о каком бюджете может идти речь?
      — Деньги в данном случае не самое важное. В разумных пределах, конечно.
      — Мой опыт, мисс Фарфалетти, подсказывает, что этот «разумный предел» всегда как раз и является самым важным звеном.
      Флоренс положила свой кейс на стол Ренарда и лихо щелкнула сверкающими замками. В кейсе лежали две пачки новеньких тысячедолларовых купюр. Она вынула их оттуда и положила на стол.
      Ренард постарался взять себя в руки.
      — Вы сказали, что работаете…
      — На правительство Соединенных Штатов.
      — О-о…
      — Вы всегда бываете так разочарованы, когда клиент выкладывает на ваш стол двести тысяч долларов наличными?
      — Нет-нет, что вы. Тот внутренний ребенок, о котором мне постоянно твердит мой психоаналитик, определенно скачет от радости. Так о чем конкретно вы говорили? Какая стабильность вас интересует? И, позвольте спросить, какой сектор нашего замечательного правительства вы представляете?
      — Госдепартамент.
      — Понятно… Значит, ЦРУ. Чудесно. Я ваш большой поклонник. Ваши коллеги мне здорово помогли в Северной Корее, когда на том чертовом поле для гольфа взорвалась мина.
      — Я не говорила, что работаю в ЦРУ, мистер Ренард.
      — Нет, не говорили. Хорошо. Значит, я теперь буду работать на Госдеп. Ага.
      — И вы, разумеется, понимаете, насколько это все должно быть конфиденциально.
      — Мисс Фарфалетти, у нас в «Ренард стратиджик комьюникейшнз» умеют хранить секреты.
      — Это звучит весьма обнадеживающе, мистер Ренард.
      — Ну что ж, — Ренард улыбнулся, взял со стола обе пачки и, как бы играя, слегка подбросил. — Всегда мечтал послужить Родине.
      — Приятно иметь дело с таким патриотом, мистер Ренард.
      — Когда Родина зовет, ей ведь не скажешь: «Извини, что-то у меня плохо со слухом».

Глава пятая

      Флоренс и загадочный джентльмен, который называл себя дядей Сэмом, вот уже два дня сидели в небольшом уединенном домике в Александрии, штат Виргиния, изолировавшись от всего мира и читая бесконечные персональные досье. Обычно этот дом служил для допросов или для приема невозвращенцев. Судя по застоявшейся сигаретной вони, насмерть въевшейся в стены и убогую обстановку, все эти невозвращенцы, скорее всего, умерли от рака легких.
      Флоренс и дядя Сэм просматривали персональные файлы при помощи ноутбука, который, казалось, имеет неограниченный доступ к любому досье любого сотрудника секретных служб США. Какие бы сомнения дядя Сэм ни вызывал у Флоренс, одно про него можно было сказать с уверенностью: этот человек обладал большими связями.
      — А что, если вы забудете свой ноутбук в автобусе?
      — Я не езжу в автобусах, — фыркнул он.
      — Ну а если кто-нибудь похитит его у вас? Он что, сможет прочесть все эти файлы?
      Дядя Сэм вздохнул:
      — Любой, кто включит этот компьютер, не набрав пароля, рискует оказаться в очень незавидном положении.
      — Вы имеете в виду, что эта штука взорвется?
      — Да, Флоренс… Скажите-ка лучше — как вам вот этот? — дядя Сэм открыл следующий файл. — Он был нашим резидентом в Карачи. Военное прошлое. Вполне может нам подойти.
      Флоренс быстро просмотрела открытый файл и сказала:
      — Нет.
      — А с ним-то что не в порядке?
      — Мне нужен человек с личным мотивом.
      — То есть с предубеждением? Послушайте, сколько раз я должен вам повторять — васабийцев ненавидят все.
       Я вижу, это у вас предубеждение.
      — А-а, бросьте! — дядя Сэм даже махнул рукой. — Вам-то известно, какие они уроды. Вы же были замужем за одним из них.
      Флоренс не очень хотела говорить дяде Сэму, что ей не понравился ни один из предложенных им кандидатов. Тем более что он разворчался по поводу Рика Ренарда, которого выбрала она: Это еще зачем? У нас не балаган!Однако Флоренс настояла на своем. Либо она сама будет набирать свою группу, либо группы не будет совсем.
      — Давайте продолжим, — сказала она.
      Дядя Сэм даже слегка застонал:
      — Вы отдаете себе отчет, сколько файлов мы уже просмотрели?
      — Если вам скучно, идите и погуляйте. Я могу работать одна.
      — И взорветесь тут к чертовой бабушке. Послушайте, вы собираетесь делать покупку? Или просто рассматриваете товар?
      В конце концов он пошел наверх, чтобы прилечь, а Флоренс усердно продолжала копаться в персональных файлах американских рыцарей плаща и кинжала.
      В какой-то момент все эти секретные агенты стали сливаться перед глазами в одно пятно. Потом Флоренс вдруг поняла, что ее интересует только их внешность. Просидев еще около часа, она наконец перестала щелкать мышкой.
      Этот мужчина был в военной форме с черным беретом, лихо заломленным набок. Флоренс внимательно посмотрела на орденские ленточки у него на груди, а затем перевела взгляд на его лицо. Даже не читая биографию, она могла с уверенностью сказать, что это южанин. У него был вид очень довольного собой человека — как будто не далее чем прошлой ночью ему удалось поиметь записную красотку на заднем сиденье своего старенького «форда». Впрочем, вполне возможно, он выглядел таким довольным из-за своих наград. Флоренс поискала место его рождения. Так и есть: Мобайл, штат Алабама. Фотография была сделана двенадцать лет назад. Флоренс покрутила колесико мышки, надеясь отыскать более позднюю фотографию, и быстро ее нашла. Самодовольной усмешки на лице уже как не бывало. Флоренс прочла досье и поняла почему. Он больше не был тем молодым бравым воякой.
      Лучше и не придумаешь.
      — Я нашла его, — объявила она дяде Сэму, когда тот вернулся. Дядя Сэм просмотрел досье.
      — Боже правый! Да он нам совсем не подходит.
      — Именно поэтому я его и хочу.
      — Юная леди, у меня тут не служба знакомств, между прочим.
      — Я постараюсь не вешаться ему на шею. И вообще, мне непонятно, с чего это такой сексист, как вы, заинтересовался проблемой освобождения женщин?
      — Да вы взгляните на его досье, — фыркнул дядя Сэм. — Странно, что он вообще до сих пор на государственной службе. Может, вы не заметили, но именно он спровоцировал тот ракетный удар в Дар-эс-Саламе в прошлом году. Если помните, тогда была разрушена резиденция посла Индонезии.
      — Да нет, я заметила, — ответила Флоренс. — И мне кажется, цель была выбрана удачно.
      — Послушайте, Флоренс, госсекретарю пришлось лично приносить извинение премьер-министру Индонезии.
      — Вы начинаете вести себя как мой босс. Ну и что с того, что госсекретарю пришлось извиняться перед премьер-министром Индонезии? Этим ударом был уничтожен завод Аль-Каиды, производивший химическое оружие. Они разместили его вплотную к резиденции посла, замаскировав под фабрику детских протезов. Поэтому он молодец, что вызвал удар, а нам должно быть стыдно за то, что это ему пришлось отдуваться из-за какого-то там сенатора, решившего заработать себе популярность перед президентскими выборами. Вы знаете, наш Капитолий мне иногда сильно напоминает гигантскую формочку для такого хлюпающего и расползающегося желе.
      Дядя Сэм театрально вздохнул и, нажав курсор, открыл новую страницу текста.
      — Ну а вот это? Будучи нашим резидентом в Матаре, он соблазнил жену американского посла. О чем это нам говорит?
      — О том, что он бабник. Такое случается. И, между прочим, довольно часто.
      — Только не в моей лавочке, — отрезал дядя Сэм.
      — На самом деле важно не то, что он отплясывал макарену в супружеской постели этого несчастного посла, а то, что он был резидентом в Матаре. У него же огромный опыт. Вы внимательнее посмотрите на его досье. Резидент в Амо-Амасе — три года. Помощник резидента в Каффе — два года. Свободно владеет арабским и французским. А посмотрите на эту информацию по террористам. Это же он взял Аднана Бахеша, наверное самого ужасного человека на всей планете. И это именно он выяснил, что Саддам Хусейн готовил покушение на Буша в 1993 году. Вы посмотрите на его награды. Три «Бронзовых звезды», два «Пурпурных сердца». По-вашему, этогомало? — Флоренс закрыла компьютер, отодвинула его от себя и скрестила на груди руки. — Все, поиск закончен.
      — Хорошо, хорошо, — сказал дядя Сэм с очень недовольной миной. — Но я вам сразу скажу, юная леди: если вы заведете интрижку с этим мужчиной, вы поставите под угрозу всю операцию.
      — На такую глупость я даже отвечать вам не буду.
      — Поймите, он южанин. Эти люди ни о чем не думают, кроме секса. И, может, автомобильных гонок.
      — А ваши предки, как я понимаю, прибыли в Америку на корабле «Мэйфлауэр»? — язвительно сказала Флоренс. — Или еще раньше — с викингами?
      Дядя Сэм обреченно вздохнул и развел руками:
      — Я бы попросил вас приберечь свой сарказм для обитателей королевства Васабия.
 
      Теперь Флоренс оставалось завербовать всего одного человека. Но зато самого непростого. Он появился в уединенном домике в Александрии точно в назначенное время.
      Потому что он никогда не опаздывал.
      — Фьоренца? Что все это значит? Боже мой! Как здесь омерзительно!
      Джордж обвел взглядом комнату, которая была обставлена, судя по всему, каким-то кротом-дальтоником, работавшим в самом занюханном подразделении бюрократической системы ЦРУ. В обязанности крота, очевидно, входило обставлять и украшать такие уединенные явочные квартиры, приспособленные для нужд американской разведки. Картины на стенах, если их вообще можно было назвать картинами, явно были куплены оптом на распродаже в универмаге «Уол-март» и мало чем отличались с эстетической точки зрения от дурацких открыток с бульдогами в кепках, играющими в покер. Оглядев все это, Джордж сказал:
      — Ага, я вижу, ты посетила аукцион Сотбис.
      — Хочешь что-нибудь выпить?
      — А что нальешь? Дешевого вина из коробки? Или пива покрепче?
      — Джордж, нам с тобой предстоит заняться кое-чем очень серьезным. По-настоящему серьезным, поверь мне.
      — А можно подумать? — сказал он и тут же продолжил: — Нет, спасибо.
      — Ты даже не хочешь узнать, в чем дело?
      — В общем-то, нет, — он пожал плечами. — Так вот, значит, где мы держим невозвращенцев из Северной Кореи. Видимо, для того, чтобы они чувствовали себя как дома?
      Флоренс рассказала ему, насколько это было возможно, про дядю Сэма, про ежедневный обзор новостей для президента, про десять миллионов золотом, про операцию, карт-бланш и про тот факт, что у нее теперь достаточно власти, чтобы перевести Джорджа на новую работу.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9