Мух уйма (Художества). Не хлебом единым (Меню-коллаж)

Вагрич Бахчанян

Мух уйма (Художества)

Не хлебом единым (Меню-коллаж)

MУX УЙМА

ХУДОЖЕСТВА

МУЗЕЙ БАХЧАНЯНА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Синявский совершенно справедливо считал Бахчаняна последним футуристом. Вагрич – живое ископаемое. По нему можно изучать дух той революционной эпохи, любить которую его не отучила даже Америка. Мне кажется, что Бахчаняну все еще хочется, чтобы мир был справедливым, а люди – честными. Ему нравится Маяковский, неприятны буржуи, и сам он напоминает героев Платонова. Вагрич, конечно, не признается, но я думаю, ему понравилось бы все взять и поделить. Как чаще всего и бывает, советская власть не признала в нем своего – ей казалось, что он над ней глумится.

Впрочем, все началось не с коммунистов, а с фашистов. Когда немцы вошли в Харьков, Вагричу было четыре. Офицер подсадил смуглого мальчишку на танк. На шею ему повесили круг копченой колбасы. Бесценный в голодном Харькове подарок Вагрич поменял на цветные карандаши. Отцу Вагрича повезло меньше. В гестапо его покалечили, и он умер после войны, не дожив до пятидесяти. Вагрич пошел работать на завод, не закончив даже восьмого класса. Мы хотели ему купить на Брайтон-Бич аттестат зрелости, но Вагрич заявил, что решил умереть недоучкой – «как Бродский».

Я не знаю, что Вагрич делал в Харькове, но, зная его 20 лет в Нью-Йорке, догадываюсь, что ничего хорошего. Достаточно сказать, что Лимонова, которому Вагрич придумал псевдоним, Бахчанян считал маменькиным сынком. Поклонник Хлебникова и Крученых, лауреат международных конкурсов карикатуристов, знаток западного авангарда, оформитель красного уголка на заводе «Поршень» – только в нашем прошлом все это не мешало друг другу. Вернее – мешало, но не Бахчаняну. Как только Вагрич стал заметной в городе фигурой, про него написали фельетон и выгнали с работы.

Так Бахчанян уехал из Харькова – пока в Москву. Там он быстро попал на свое место – на последнюю полосу «Литературной газеты». Это была яркая заплата на культурном ландшафте 60-х.

Эта эпоха удачнее всего реализовалась в хождении над пропастью с незавязанными глазами. Правду тогда считали двусмысленностью и искали в Клубе веселых и находчивых. За анекдоты уже не сажали, но еще могли. Публика, вспоминал Жванецкий, за свой рубль желала посмотреть на человека, произносящего вслух то, что все говорят про себя. Как гладиаторы в Риме, сатирики стали народными любимцами.

Хотя Бахчанян оказался в центре этой эзоповой вакханалии, он, в сущности, не имел к ней отношения. Вагрич был не диссидентом, а формалистом. Только выяснилось это намного позже.

Бахчанян поставил перед собой задачу художественного оформления режима на адекватном ему языке. Орудием Вагрича стал минимализм. Бахчанян искал тот минимальный сдвиг, который отделял норму от безумия, банальность от нелепости, штамп от кощунства.

Иногда этот жест можно было измерить – в том числе и миллиметрами. Стоило чуть сдвинуть на лоб знаменитую кепку, как вождь превращался в урку. В одной пьесе Бахчанян вывел на изображающую Красную площадь сцену толпу, застывшую в тревожном молчании. После долгого ожидания из Мавзолея выходит актер в белом халате. Устало стягивая резиновые перчатки, он тихо, но радостно произносит: «Будет жить!» Если в этом случае Вагрич обошелся двумя словами, то в другом хватило одного. Он предложил переименовать город Владимир во Владимир Ильич. Более сложным проектом стала предпринятая им буквализация метафоры «Ленин – это Сталин сегодня». Накладывая портреты, Вагрич добился преображения одного вождя в другого.

В Москве Вагрич быстро стал любимцем. С ним привыкли обращаться как с фольклорным персонажем. Одни пересказывали его шутки, другие присваивали. Широкий, хоть и негласный успех бахчаняновских акций помешал разобраться в их сути. Его художество приняли за анекдот, тогда как оно было чистым экспериментом.

Анекдот начинен смехом, как граната шрапнелью. Взорвавшись, он теряет ставшую ненужной форму. У Вагрича только форма и важна. Юмор тут почти случайный, чуть ли не побочный продукт основного производства, цель которого – исчерпать все предоставленные художнику возможности, заняв не предназначенные для искусства вакантные места.

Собственно, это – футуристская стратегия. Хлебников, например, расширил русскую речь за счет не используемых в ней грамматических форм. Переводя потенциальное в реальное, он не столько писал стихи, сколько столбил территорию, которой наша поэзия до сих пор не умеет распорядиться. Вот так же и Вагрич заполняет пустые клеточки возможных, но неосуществленных жанров.

Единицей своего творчества Бахчанян сделал книгу. Большая часть их осталась неизданной, но те, что все-таки появились на свет, удивят любого библиофила. Например, выпущенная Синявским в 86-м году трилогия «Ни дня без строчки», «Синьяк под глазом» и «Стихи разных лет». Последняя книга – моя любимая. В ней собраны самые известные стихотворения русской поэзии – от крыловской басни до Маяковского. Все это издано под фамилией Бахчанян. Смысл концептуальной акции в том, чтобы читатель составил в своем воображении автора, который смог – в одиночку! – сочинить всю русскую поэзию.

Другая книга Вагрича – «Совершенно секретно» – вышла в очень твердом переплете, снабженном к тому же амбарным замком. Это издание Бахчанян подарил мне на день рождения. Познакомиться с содержанием я смог только через год, когда получил в подарок ключ от замка.

Все, что делает Вагрич, остроумно, но далеко не все смешно. Вот, скажем, как выглядит его опус, названный «Приказом № 3»: «Запретить: смотреть в будущее, варить стекло, пребывать в полном составе, – рождаться, попадать под категорию, случайно встречаться, набрасываться на еду, бежать быстрее лани…»

Эти поставленные задолго до Сорокина литературные опыты можно назвать семиотической абстракцией. Грамматические монстры будто имитируют машинный язык. Лишенные смысловой связи идиомы соединяются не смыслом, а повелительным наклонением приказа.

Ценность этих лабораторных образцов – в исследовании приема. В чистом виде они малопригодны для широкого употребления, зато в разбавленном оказываются весьма полезны. Разорвав привычные узы, отняв устойчивое сочетание у его контекста, Бахчанян распоряжается добычей с произволом завоевателя. Вот несколько отрывков из пьесы «Крылатые слова», в которой каждый из ста четырех действующих лиц произносит по одной реплике:

Чапаев: А Васька слушает да ест!

Наполеон: В Москву, в Москву, в Москву!

Всадник без головы: Горе от ума.

Сизиф: Кто не работает, тот не ест.

Крупская: С милым рай в шалаше.

Павлик Морозов: Чти отца своего…

Эдип: И матерь свою.

Митрофан: Я знаю только то, что ничего не знаю.

Иуда: Язык родных осин.

Разработка этого приема привела к «Трофейной выставке достижений народного хозяйства СССР», которую мы 15 лет назад устроили на развороте «Нового американца». На ней экспонировались бахчаняновские лозунги, каждый из которых просится в заглавие статьи. Фельетонист мог бы взять «Бей баклуши – спасай Россию», эстет – «Вся власть – сонетам», постмодернист – «Всеми правдами и неправдами жить не по лжи», «Наш современник» – «Бейлис умер, но дело его живет». Лапидарность бахчаняновского остроумия делает его лучшим изобретателем названий. Скажем, чем плох титул русской гомосексуальной газеты «Гей, славяне»? В основе бахчаняновского юмора лежат каламбуры, которыми Вагрич больше всего известен или неизвестен, ибо они мгновенно растворяются в фольклорной стихии, теряя по пути автора, как это произошло с эпохальным «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью».

Каламбуры принято относить к низшему разряду юмора: две несвязанные мысли соединяются узлом случайного созвучия. Примерно то же можно сказать о стихах. Если поэзия, заметил однажды Бродский, одинаково близка троглодиту и профессору, то в этом виновата ее акустическая природа. Каламбур, как рифма, говорит больше, чем намеревался – или надеялся – автор. В хорошем каламбуре так мало от нашего умысла, что следовало бы признать его высказыванием самого языка. Каламбур – счастливый брак случайности с необходимостью. В хаосе бездумного совпадения деформация обнаруживает незаметный невооруженному глазу порядок.

Своей простотой и общедоступностью каламбуры близки к наивному искусству, которым Вагрич не устает восхищаться. Заведомо лишенные претензии, малограмотные произведения самоучки отличает всепоглощающее внимание к объекту, безграничное, доходящее до самоликвидации автора доверие к способности мира высказаться и без нашей помощи.

Без устали вслушиваясь и вглядываясь в мир, Бахчанян выуживает из окружающего лишь то, что кажется в нем нелепым. Но правда ведь и не бывает логичной. Искажая действительность, мы часто не удаляемся, а углубляемся в нее. Об этом напоминают изобразительные каламбуры Бахчаняна – его бесчисленные коллажи. Лучшие из них производят впечатление короткого замыкания, которое гасит свет чистого разума. В наступившей темноте на задворках здравого смысла появляются иррациональные тени, ведущие свою, всегда смешную, но иногда и зловещую игру.

Так, к Олимпийским играм 1984-го года Вагрич изготовил плакат: прыгун с трамплина, а снизу – целящийся в него, как в утку, охотник. Прошло немало лет, пока не выяснилось, что забавный каламбур предсказывал будущее. Напомню, что в том году Олимпиада проходила в Сараево. Другой ужаснувший эмигрантских фарисеев коллаж, на котором в крестики-нолики играют распятием, сегодня неплохо бы смотрелся у входа в церковь, где собираются члены ЦК.

В Америку Вагрич уехал из-за квартирного вопроса. Его донимали не коммунистические, а коммунальные порядки – жить было негде. В Нью-Йорке с этим проще. Увы, только с этим. Для Америки Бахчанян оказался слишком самобытным и независимым. Сочетание малопригодное для большого успеха. Даже когда в моду вошел соцарт, Вагричу, который раньше других распознал возможности этого стиля, не хватило монументальности Комара и Меламида. Америка тут, конечно, ни при чем. От нас она ждет примерно того, что она о нас знает, – плюс-минус 15 процентов. Бахчанян не попадает в эту, как и в любую другую, квоту. Он органически не способен к компромиссу между своими возможностями и чужим вкусом. На собственном опыте я убедился, что Вагрича нельзя заставить работать на себя. Можно либо работать на него, либо оставить в покое.

Наверное, поэтому эмиграция изменила Бахчаняна меньше всех моих знакомых. Даже в нью-йоркском пейзаже Бахчанян умудряется выделяться. Глядя, как он на веревочку с крючком ловит карасей в пруду Централ-парка, я всегда думаю, что в Америке Вагричу не хватает России. Перебирая экспонаты «музея Бахчаняна», я думаю, что еще больше России не хватает Вагрича.

[Александр Генис] [1988]

О САМОМ СЕБЕ

АВТОБИОГРАФИЯ

Я родился в Харькове через 21 год после свершения Великой Октябрьской социалистической революции.

Пошел в школу в год капитуляции фашистской Германии.

Поступил на работу вскоре после смерти Сталина.

Был призван в ряды Советской Армии через 20 лет после 1937 года.

Демобилизовался после 90-летия В. И. Ленина.

Переехал в г. Москву за шесть лет до кончины маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного.

В определяющем году девятой пятилетки покинул СССР.

Вена. Третий день после отставки Ричарда Никсона.

[Вагрич Бахчанян]

РАЗДЕЛ 1

ХАРЬКОВ

Харьков стоит на великой реке Лопань.

Харьков очень большой город.

Судите сами.

Из одного конца в другой нужно лететь самолетом 4 часа 42 минуты. Харьков в 16 раз больше Нью-Йорка, в нем проживают 200 миллионов жителей (не считая пригородов).

Каждый второй харьковчанин пишет стихи, каждый третий рисует, каждый пятый – физик, каждый шестой – стукач.

В Харькове живут и работают 2174 лауреата Нобелевской, Ленинской, Сталинской и Шевченковской премий.

В Харькове родилось 168 генералиссимусов, включая Сталина, Франко, Чан Кай Ши, Суворова и др.

Не всем, наверное, известно, что именно в Харькове, на Холодной горе, распяли Христа. Отсюда одинаковые начальные буквы бывшей столицы УССР и великомученика.

В Харькове в разные годы жили и работали следующие выдающиеся люди: Ленин, Сталин, Ворошилов, Берия, Молотов, Брежнев, Подгорный, Косыгин, Бурлюк, Андропов, Иогансон, Шолохов, Козловский, Брусиловский, Дунаевский, Сапгир, Холин, Даниэль, Синявский, Стесин, Шагал, Гробман, Бретон,

Миро, Морозов, Халиф, Чаковский, Матусовский, Долматовский, Никсон, Бельмондо, Лимонов, Щапова, Рубинштейн, Лившиц, Кабаков, Булатов, Пацюков, Беленок, Лён, Губанов, Некрасов, Пушкин, Алейников, Лермонтов, Хлебников, Мишо, Иванов, Песков, Макаров, Топор, Куриц, Савицкий, Неизвестный, Вознесенский, Евтушенко, Чичибабин, Филатов, Черевченко, Басюк, Милославский, Верник, Кучуков, Вильницкий, Семернин, Крученых, Сухомлинов, Крынский, Харченко, Шабельский, Моргун, Кузнецов, Ермилов, Щеглов, Ландкоф, Григоров, Юденко, Сизиков, Томенко, Савенков, Карась, Воронель, Асбель, Гитерман, Гончаренко, Танфилов, Мотрич, Марамзин, Шемякин, Куперман, Стацинский, Кузьминский, Верхоланцев, Колюшев, Литвинов, Жутовский, Янкилевский, Яковлев, Рожин, Таланов, Целков, Рабин, Е. Л. Крапивницкий, Л. Крапивницкий, Крапивницкая, Немухин, Зверев, Плавинский, Калинин, Хвостенко, Пятницкий, Лорик, Пикассо, Мамлеев, Дудинский, Талочкин, Андреенков, Фролов, Резников, Суслов, Веселовский, Тумановский, Голобородько, Климович, Аксенов, Славкин, Савелий Цыпин, Леша Пугачев, Култаева, Губина, Рахлина, Розовский, Гелазония, Арканов, Горин, Брайнин, Липскеров, Владин, Алешковский, Тертерян, Элибекян, Сарьян, Бабаджанян, Эйрамджан, Аветисян, Акопян, Окуджава, Игитян, Каралян, Азнавурян, Шемет, Брель, Бачурин, Чиковани, Кусургашева, Топтыгина, Скрипкин, Магритт, Латреамон, Головин, Токарев, Зингер, Степанченко, Адабашьян, Михалков, Румер, Толя с мешком, Мелкумян, Айрапетян, Мартынеко, Бондарчик, Дуденко, Чигарин, Высоков, Воронцов, Росман, Рублев, Тюрин, Плеханов, Шаповалов, Минев, Покидченко, Рафаэль (художник), Рафаэль (певец), Басов, Беседин, Соостер, Соболев-Нолев, Кошкин, Лавров, Кондауров, Юкин, Тюнин, Розанцев, Дубов, Липов, Солнцев, Ткаченко-Шепеленко, Юдин, Драпалюк, Приймак, Война, Власюк, Волкова, Шейман, Траскина, Шар и Рабинович.

В Харькове производятся лучшие в мире игрушечные часы.

В Харькове насчитывается около двух фургонов для сбора мусора.

Именно харьковчане изобрели радиоактивную пыль, плашкоут для швартовки, предметы личного потребления и прочее.

В Харькове родились и продолжают рождаться крылатые слова и афоризмы, как-то:

«Молодец, как соленый огурец», «Уходя, гасите свет», «Храните деньги в сберегательной кассе», «Партия наши народы сплотила» и многие-многие другие.+

В Харькове есть самый большой в мире искусственный курган.

В Харькове сообщают детям сведения, ненужные для полового воспитания.

Харьковчане берут в плен ежедневно 100 000 солдат противника.

99 % харьковчан читают с запинками.

При въезде в Харьков на мраморной плите (100 на 120 метров) золотом написаны известные слова Маркса (он учился в Харькове): «Пойдите и посмотрите, хотя бы только для того, чтобы сделать мне приятное».

Все харьковчане питаются рыбой.

В Харькове кипяток холодный как лед.

Все харьковчане прихрамывают.

Харьков в прошлом году задолжал Кишиневу 50 долларов.

Харьков сверху похож на курицу.

Харьков слева похож на семиугольник.

Харьков справа похож на Шекспира (он тоже из Харькова).

Харьков снизу похож на топор с коротким топорищем.

В заключение попробуем расшифровать слово ХАРЬКОВ. ХАРЬ на харьковском блатном жаргоне обозначает «совокупляйся», а КОВ по-английски «корова».

[Вена, 1974]

СОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО

«Спутник» летит.

Время бежит.

Суд идет.

Стража стоит.

Буковский сидит.

Ленин лежит.

[Москва, 1973] 

1975

СОН

Посвящается моему первому самиздателю Александру Морозову

Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика

Украинская Советская Социалистическая Республика

Белорусская Советская Социалистическая Республика

Казахская Советская Социалистическая Республика

Грузинская Советская Социалистическая Республика

Узбекская Советская Социалистическая Республика

Латвийская Советская Социалистическая Республика

Киргизская Советская Социалистическая Республика

Азербайджанская Советская Социалистическая Республика

Туркменская Советская Социалистическая Республика

Литовская Советская Социалистическая Республика

Молдавская Советская Социалистическая Республика

Таджикская Советская Социалистическая Республика

Армянская Советская Социалистическая Республика

Эстонская Советская Социалистическая Республика

Чехословацкая Советская Социалистическая Республика

Польская Советская Социалистическая Республика

Болгарская Советская Социалистическая Республика

Румынская Советская Социалистическая Республика

Венгерская Советская Социалистическая Республика

Германская Советская Социалистическая Республика

Монгольская Советская Социалистическая Республика

Вьетнамская Советская Социалистическая Республика

Китайская Советская Социалистическая Республика

Албанская Советская Социалистическая Республика

Корейская Советская Социалистическая Республика

Югославская Советская Социалистическая Республика

Кубинская Советская Социалистическая Республика

Финляндская Советская Социалистическая Республика

Шведская Советская Социалистическая Республика

Норвежская Советская Социалистическая Республика

Датская Советская Социалистическая Республика

Великобританская Советская Социалистическая Республика

Ирландская Советская Социалистическая Республика

Исландская Советская Социалистическая Республика

Нидерландская Советская Социалистическая Республика

Бельгийская Советская Социалистическая Республика

Французская Советская Социалистическая Республика

Австрийская Советская Социалистическая Республика

Швейцарская Советская Социалистическая Республика

Итальянская Советская Социалистическая Республика

Испанская Советская Социалистическая Республика

Португальская Советская Социалистическая Республика

Греческая Советская Социалистическая Республика

Турецкая Советская Социалистическая Республика

Сирийская Советская Социалистическая Республика

Иракская Советская Социалистическая Республика

Израильская Советская Социалистическая Республика

Иорданская Советская Социалистическая Республика

Йеменская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Саудовская Аравия

Оманская Советская Социалистическая Республика

Иранская Советская Социалистическая Республика

Ливанская Советская Социалистическая Республика

Афганистанская Советская Социалистическая Республика

Пакистанская Советская Социалистическая Республика

Индийская Советская Социалистическая Республика

Непальская Советская Социалистическая Республика

Тибетская Советская Социалистическая Республика

Бирманская Советская Социалистическая Республика

Таиландская Советская Социалистическая Республика

Камбоджийская Советская Социалистическая Республика

Японская Советская Социалистическая Республика

Филиппинская Советская Социалистическая Республика

Австралийская Советская Социалистическая Республика

Цейлонская Советская Социалистическая Республика

Индонезийская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Новая Зеландия

Канадская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Соединенные Штаты Америки

Мексиканская Советская Социалистическая Республика

Венесуэльская Советская Социалистическая Республика

Колумбийская Советская Социалистическая Республика

Эквадорская Советская Социалистическая Республика

Перуанская Советская Социалистическая Республика

Бразильская Советская Социалистическая Республика

Боливийская Советская Социалистическая Республика

Парагвайская Советская Социалистическая Республика

Чилийская Советская Социалистическая Республика

Аргентинская Советская Социалистическая Республика

Уругвайская Советская Социалистическая Республика

Гондурасская Советская Социалистическая Республика

Никарагуанская Советская Социалистическая Республика

Коста-Риканская Советская Социалистическая Республика

Панамская Советская Социалистическая Республика

Сальвадорская Советская Социалистическая Республика

Гватемальская Советская Социалистическая Республика

Ямайкская Советская Социалистическая Республика

Гаитянская Советская Социалистическая Республика

Доминиканская Советская Социалистическая Республика

Суринамская Советская Социалистическая Республика

Лаосская Советская Социалистическая Республика

Малайская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Новая Гвинея

Мадагаскарская Советская Социалистическая Республика

Южно-Африканская Советская Социалистическая Республика

Базутолендская Советская Социалистическая Республика

Свазилендская Советская Социалистическая Республика

Бечуаналендская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Южная Родезия

Мозамбикская Советская Социалистическая Республика

Замбийская Советская Социалистическая Республика

Ангольская Советская Социалистическая Республика

Малавийская Советская Социалистическая Республика

Танзанийская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Конго

Угандийская Советская Социалистическая Республика

Кенийская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Сомали

Эфиопская Советская Социалистическая Республика

Египетская Советская Социалистическая Республика

Нигерийская Советская Социалистическая Республика

Ганская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Верхняя Вольта

Либерийская Советская Социалистическая Республика

Сьерра-Леонская Советская Социалистическая Республика

Гвинейская Советская Социалистическая Республика

Мавританская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Мали

Алжирская Советская Социалистическая Республика

Марокканская Советская Социалистическая Республика

Тунисская Советская Социалистическая Республика

Ливийская Советская Социалистическая Республика

Советская Социалистическая Республика Чад

и другие

МЕМУАР № 1

Однажды с друзьями мы ехали на тройке с так называемыми бубенцами… было очень холодно… и… что интересно… вдали мелькали огоньки…

МЕМУАР № 2

Это было той же зимой… стоял мороз… светило солнце… и день был такой чудесный… что я… шалун… чуть было не отморозил пальчик… и маменька моя… Царство ей Небесное… всё кричала мне через окно… но что… не помню… давно это было… лет тыщу тому назад… а то и две тыщи… и дом наш с мезонином стоил тоже две тыщи… с копейками или франками… тоже не помню… маменьку мою величали Настасьей Филипповной Мцыри… папеньку… Владимиром Ильичем Скоропадским… а меня самого зовут Климентом Ефремовичем Свидригайловым… фамилию пришлось переменить в 19-м году… только не помню… девятьсот или восемьсот… скорее восемьсот девятнадцатом… до новой эры… разумеется… и мы тогда стояли под Брянском… а персы как начали на рассвете шашлыки жарить… жарят и жарят… жарят и жарят… да… много наших девок перепортили эти айсоры под Сталинградом… был у меня как-то еще и дядя… человек честнейший… правил мозги мне и потом захворал и в гроб уходя… успел благословить… звали его… если не ошибаюсь… Михаилом Юрьевичем Луно-Чарским… он был по матерной линии дядькой… незадолго до его же кончины я его же и спросил… скажи-ка… дядя… ведь не даром… но он прогнал меня штыком… ворча сердито… кусая длинный… длинный… длинный… а чего длинный – забыл… память ни к черту… кочерга… а вот еще один эпизодец из моей замечательной жизни… как-то после обеда я влез на дуб могучий недалеко от гумна… собачьего… а Михаил Юрьевич… он тогда еще был не умерши… стал шутя бросать в меня головешками из костра… так сказать… революции… и одна головешка угодила мне в голову… да так сильно… что у меня искры из глаз посыпались и я потерял сознание… а когда пришел… так сказать… в себя… в Климента Ефремовича… то обнаружил под собою дядю моего по матерной линии… стонущего из последнего дыхания… вы, наверное, догадались… что с дерева упавши я был на Михаила Юрьевича… а во вторник перед ужином мы его и предали… так сказать… земле-матушке… вот какой юмор получился из ничего, казалось бы… а лет десять спустя я попал в плен к самому Кутузову в Альпы… я даже нашел себя на картине Сурикова… который приходился мне седьмой водой на киселе по отцовской линии руки хиромантии величия… чия сабля… говорю… а сукин сын Кутузов… вернее, Лев Николаевич Нумерович-Данчленко… его замполит… говорит… положь на место, падло… бо как пиздану по зубам… повадились сабли таскать блядуны… штоб у вас яйца поотвалились… негодяи мерзопакостные… недорезанные петухи вонючие… собачьи рыла с поросячими ухами вместо хвоста… сказал он такое и прямо сел на белорусский ятаган и тут же отдал богу душу… так сказать… на вечную память… как говорил мой друг Ломоносов Иосиф Виссарионович… в семье не без народа… я и Чернышевского знал неплохо… я бы сказал… даже… хорошо… онанировать любил покойный критик… всего себя отдавал этому занятию… онанирует и спрашивает… что делать… потом опять онанирует и опять спрашивает… что делать… он даже при гостях онанировать не стеснялся… был прост… так сказать… как правда… еще я бывал в знакомстве с важнейшими людями нашего отечества… как-то… Александрами Невским и Дюмой-сыночком… Иванами Грозным… Калитою и Мичуриным… Малютой Скуратовым… Лаврентием Павловичем… Юрием Долгоруким… Лукой Мудищевым… знавал я и Чичикова… и Ноздрева… и помещицу знаменитую Коробочку… и всех перечисленных я очень любил… люблю… и буду любить… и они мне мстили тем же… и по тому же месту… и со многими я состою в переписке по сей день… заканчиваю мемуар № 2 по причине отсутствия времени лишнего… ибо приглашен на день рождения Петра Яремы… а шапка еще не стирана… да и сапоги не глажены… целую всех читателей в губки… с уважением… Климент Ефремович Свидригайлов.

[НЬЮ – ЙОРК« RUSSIAN TEA ROOM»

возле Карнеги – холл,

где недавно пел Ростроповичев]

Мой дядя по матери до мозга костей любил картофельное пюре и обзывать проходящих мимо блондинок солдатскими подстилками.

В 1934 году он был зачислен в высшее учебное заведение, где и научился произносить слово «шедевр» на французский манер. Он считал себя человеком выдающегося ума, хотя голова его была значительно меньше спичечного коробка.

Его восхищал дом лорд-мэра в Лондоне.

Соседка по коммунальной квартире тетя Ашхен называла его «людоед», а он ее – «рыба-пила», меня он называл «черная магия», мою маму – «райский перочин», моего папу – «реснички», мою бабушку он называл «крысоловка», а бабушка называла его «ночная смена».

12 августа 1946 года он на улице Черноглазовской возле дома №17-а нашел хлебные карточки и боксерские перчатки. Все это было прибито гвоздем без шляпки к асфальту. Поспешно пряча найденное в брюки, мой дядя по матери вспомнил: консоль, газовый рожок, бандаж при грыже и колесико от зажигалки. И в это время он увидел знакомую проститутку с телефонной трубкой возле уха.

«Я не могу прийти сегодня», – прошептала она и столкнулась лицом к лицу с ним. Он остановил ее и, доставая из бокового кармана кисет, проговорил: «Я – труженик и хотел бы с тобой покататься на салазках ближайшей зимой».

Она внимательно выслушала до конца его просьбу, моргнула единственным глазом и, сказав нежно «ах ты, мой кончик», величественно зашагала по направлению Гавайских островов.

ДНЕВНИК

Отчим пасынка являлся сводным братом мачехи и тестем падчерицы, которая и вела этот дневник:

11 октября

Река вздулась от дождей.

12 октября

Хлопья пыли под мебелью.

13 октября

Хочется завладеть чьим-либо вниманием.

14 октября

День моего рождения.

15 октября

Мама подарила плевательницу.

16 октября

Пришел Володя с пустой бутылкой.

17 октября

Заболела чесоткой.

18 октября

Познакомилась со стекольщиком.

19 октября

Расстройство желудка.

20 октября

Стекольщик достиг своей цели, имени не говорит.

21 октября

Села между двух стульев.

22 октября

От стекольщика получила пинок ногой.

23 октября

Я теперь иначе смотрю на вещи.

24 октября

Мера веса в различных частях Индии колеблется от 3 до 8 унций.

25 октября

Сложная конькобежная фигура, представляющая комбинацию тройки и перетяжки, исполненных одновременно, называется «крюк».

26 октября

День 29 февраля, прибавленный для согласования календаря с солнечным годом.

27 октября

Руки прочь от Вьетнама!

28 октября

Разучила по телевизору шотландский танец.

29 октября

Сегодня я в ударе: пишу книгу.

30 октября

Послала бандероль Никсону.

31 октября

Маму узнала по одежде.

32 октября

Неосторожный автомобилист наехал мне на голову.

НЕКРОЛОГ № 1

21 января 1924 года умер В. И. Ленин, а дело его живет.

НЕКРОЛОГ № 2

Тимофей Георгиевич Томенко 13.6.1916—14.6.1916

НЕКРОЛОГ № 3

15 июля 1974 года скоропостижно скончался Иван Андреевич Артюхин, о чем с горем сообщают: мать, отец, мачеха, отчим, дядя, тетя, свекровь, шурин, зять, тесть, кум, кума, золовка, свояк, свояченица, теща, сын, дочь, пасынок, падчерица, внуки, правнуки, праправнуки, дедушка, бабушка, прадедушка, прабабушка, прапрадедушка, прапрабабушка, пра-прапрадедушка, прапрапрабабушка, прапрапрапрадедушка, прапрапрапрабабушка, прапрапрапрапрадедушка, прапрапра-прапрабабушка и соседи по коммунальной квартире.

НЕКРОЛОГ № 4

Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР, Академия Наук СССР с прискорбием сообщают о том, что академик САХАРОВ АНДРЕЙ ДМИТРИЕВИЧ чувствует себя нормально и продолжает заниматься своей деятельностью.

НЕКРОЛОГ № 5

Президиум Верховного Совета СССР с глубоким прискорбием сообщает о том, что вчера после долгой и продолжительной болезни в 23 часа 59 минут скончались товарищи: Брежнев, Косыгин, Подгорный, Андропов, Гречко и другие члены Политбюро.

НЕКРОЛОГ № 6

Комитет государственной безопасности сообщает о том, что 12 сентября 1979 года в 17 часов 30 минут в автомобильной катастрофе погибнет литератор Н.

НЕКРОЛОГ № 7

Такие-то и такие-то сообщают, что там-то и там-то во столько-то и по столько-то умер тот-то и тот-то на такой-то и таком-то году жизни, и выражают свое соболезнование тем-то и тем-то.

ДОКЛАД БРЕЖНЕВА

ЛОЗУНГИ

Вся власть – сонетам!

Мертворожденный ползать и летать не может!

Дурная слава КПСС!

Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с красной рыбой цвета одного!

Бейлис умер, но дело его живет!

Всеми правдами и неправдами жить не по лжи!

Бумажник – оружие пролетариата!

От великого до смешного один шаг вперед, два шага назад!

Пусть крепнет дружба между нар… (неокончено)

Агония, пли!

Дышите на ладан как можно глубже!

Лучше умереть стоя, чем жить с кем-нибудь на коленях!

Почетный ка-ра-у-у-у-ул!

Бей баклуши – спасай Россию!

И на нашей улице будут будни!

С волками жить – по-волчьи вы-ы-ы-ы-ы-ть!

Друг товарищу брат!

Этот безумный, безумный, безумный мир победит войну!

Язык мой – враг мой руки перед едой!

Искусство принадлежит народу и требует жертв!

Но Мопассан!

Я волком бы выгрыз только за то, что им разговаривал Ленин!

Храните тайну в сберегательной кассе!

Монархия – мать порядка!

Мы рождены: чтоб Кафку сделать былью!

…ПОРТУГАЛИИ—ЛИССАБОНЕ…

Группа японских ученых вместе с Я. Говоном прибыла в ночь на 26 мая на центральную часть восточного побережья Австралии, разрушила десятки домов, нанесла большой ущерб сиднейскому порту. Имеются жертвы. Во второй половине дня Якубу Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси.

Учитывая важность стройки, трест «Спецгидроэнергомонтаж» командировал в Запорожье с других объектов дополнительно сто монтажников. Во время завтрака председатель горисполкома И. М. Королев и Я. Говон обменялись дружественными тостами. Имеются человеческие жертвы.

Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.

Во второй половине дня Я. Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси. С высоким гостем прибыли заместитель Председателя Совета Министров СССР И. В. Архипов и группа японских ученых. Имеются человеческие жертвы.

Вечером Якубу Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.

Проектная документация на объем работ 1975 года будет выдана Якубу Говону и группе японских ученых. Будут человеческие жертвы.

Во второй половине дня Я. Говон с группой японских ученых отбыли из Волгограда в Тбилиси.

С высоким гостем трест «Спецгидроэнергомонтаж» командировал в Запорожье с других объектов дополнительно сто монтажников. Заводу «Энергореммаш» дано указание заключить договор с Якубу Говоном и оперативно поставить ему 24 тонны витражей из алюминиевого профиля.

Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.

Во второй половине дня Якубу Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси. Имеются человеческие жертвы.

Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства вместе с группой японских ученых. Имеются человеческие жертвы.

Во время завтрака И. М. Королев и Я. Говон обменялись дружественными тостами. Имеются человеческие жертвы.

ИЗ ЖИЗНИ СОВХОЗА

Совхоз чувствовал себя свободно и больше не дичился. Закончилась дневная спячка, и началась бесцельная ходьба с места на место.

Наступала пора отмирания верхушек.

Совхоз «Сатанинское Отродье» переименовали в «4-е Исчадие Ада», и всё изменилось к лучшему.

Ограбления в пассажирских самолетах стало редким явлением. 16 декабря в клубе показывали очень занятный фильм по сценарию весьма одаренного поэта.

Никудышний человек, отрицательно относящийся к мозговым извилинам, выглядел пристыженным, выдавливая из себя: «Неужели?! Вот так так! Черт возьми! Как бы не так!» Но мужчина-прачка, похожий на черного дрозда и мечтающий стать знаменосцем, ударил никудышнего человека клешней по пояснице, требуя назначения следственной комиссии. Саквояж мужчины-прачки, годный только для ношения мундштука и вымоченный предварительно в настое ромашки (в совхозе свирепствовал военный тиф), третьи сутки подряд находился в полукомнатной квартире водителя такси, не любящего покупать кота в мешке.

Водитель такси с детства считал строительство коммунизма побочным явлением.

В совхозе «4-е Исчадие Ада» нет такого человека, который бы не слыхал об этом, но все думали, что это не он, а его брат считает строительство коммунизма побочным явлением. А брат водителя такси, известный отрицательным отношением к мозговым извилинам, ровно шесть лет назад зарегистрировал гражданский брак с мужчиной-прачкой.

«Традиционный треугольник», или «Три богатыря», называется этот рассказ из жизни совхоза «4-е Исчадие Ада».

РАЗДЕЛ 2

Жилда был Белянкин Дмитрий Степанович (р. 1876), и был брат у него родной – Белянкин Федор Павлович (р. 1891). Жили они себе на Чистых прудах и забот не знали. И вот однажды Белянкин Дмитрий Степанович (р. 1876) говорит Белянкину Федору Павловичу (р. 1891): «Иван Андреевич, ты помнишь Бембеля Андрея Онуфриевича (р. 1905) – белорусского советского скульптора, заслуженного деятеля искусств БССР, который учился в Академии художеств у В. Л. Симонова и М. Г. Манизера, который до 1941 года работал по преимуществу в области рельефа, который соавтор сорокаметрового фриза на тему „Революционная борьба пролетариата в прошлом и настоящем“, который драматической выразительности своих произведений достигает главным образом благодаря смелым композиционным решениям, – так он, оказывается, родился на озере Бай (Филиппины) к юго-востоку от города Манилы (дл. ок. 75 км, шир. ок. 32 км, глубина 36 м), принимаем ряд притоков, сток через р. Пасиг в Манильскую бухту. Так я его встретил на Малой Гончаровке возле музея В. Д. Ермилова. В левой руке у него томик Жана-Антуана Баифа. Кстати, Баиф – один из основателей Плеяды – группы поэтов, стремившихся создать во Франции национальную поэзию, равную античной, а в правой руке – балл – условная единица (цифровая отметка для количественной и качественной оценки и характеристики явлений и достигнутых успехов). Вот я и говорю ему: „Где же вы, Василий Владимирович, такую странную фамилию себе откопали – Бартолини? И имя какое-то чудное – Сассоферрато, как у итальянского юриста Бартола (1314– 57), жившего в эпоху феодализма, главы школы постглоссаторов. А он мне и говорит: «Знаете что, Франческо, не пошли бы вы к ё… матери?“ И заплакал как свинья. А у меня от удивления и напряжения моча ухом пошла. Угадай, каким?

Ну, думаю, пора уезжать в Румынию. Все-таки Будапешт не Бабаи. Сегодня поужинаю и уеду утренним поездом. До свидания».

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была женщина, она не пахла апельсинами и ветчиной не пахла тоже, а пахла она дверью с внутренним английским замком, который не закрывался, но зато открывался даже без ключа. Имеется в виду сапожный молоток, который висел за картиной Леонардо да Винчи «Иван Грозный убивает своего собственного сына Ивана (Ивановича. – В. Б.)», а висел он потому, что его не было вовсе, его придумал я, всосавший любовь к молоткам вместе с ацидофильным молоком своей матери, любящей одеваться во всё голубое, не будучи арийского происхождения и не зная одноименного периода испано-французского художника П. Пикассо. Кроме голубого периода, вышеупомянутый художник создал энное количество произведений розового цвета, который, по мнению тов. Бендера, считается пошлым, а Остап Ибрагимович знал толк в цвете, ведь недаром он был сыном турецкого подданного. Кстати, мой отец тоже был персидский подданный и торговал он всякими вещами, которые можно кушать, а также есть. Там были и сыры плаксивые, и сливы влажные, и мясо в виде колбасы и котлет, и даже – хотите верьте, хотите нет – икра красная и черная, как у француза де Бальзака. Да, собственно говоря, я заговорил о Бальзаке не зря: женщина, описанием которой я начал эту попытку литературную, была как раз бальзаковского возраста (это примерно от 48 до 49 лет). Я, понимаете, так увлекся, что позабыл совсем, для чего я взял в правую руку шариковую ручку.

НАТЮРМОРТ С АРХИЕПИСКОПОМ

Лепесток, свиные ножки (кушанье), фейерверк, высокое зеркало на ножках, архиепископ.

НАТЮРМОРТ С НЕУКЛЮЖИМ ПОДРОСТКОМ

Большая бочка, колокольчик, золотая монета, лозунг «зуб за зуб», отбросы улова рыбы, неуклюжий подросток.

НАТЮРМОРТ С СЕМИТОМ

Минная рама, землетрясение, квадратная кость, документ, горячий напиток из молока, вина и пряностей, дешевые парусиновые туфли на резиновой подметке, семит.

НАТЮРМОРТ С ПРЕДАТЕЛЕМ

Клетка для домашних кроликов, слоеное тесто, возбуждающее средство, ночной морской бинокль, носогрейка, молодое растение, предатель.

НАТЮРМОРТ С ЧЕЛОВЕКОМ, ЛЮБЯЩИМ ЛЕЗТЬ НЕ В СВОЕ ДЕЛО

Каблограмма, толстый конец чего-либо, халцедон, кольдкрем, человек, любящий лезть не в свое дело.

НАТЮРМОРТ С ВОНЮЧКОЙ

Каменная сосна, кусок мяса или рыбы, мыльный пузырь, дымовая завеса, вонючка.

ИНОГДА ХОЧЕТСЯ:

1) раздавить ногой кому-либо нос в драке;

2) воспитывать чужого ребенка;

3) разорвать письмо, бумагу или платье;

4) пропустить через мясорубку женщину с ребенком;

5) собрать максимальный урожай с гектара;

6) не быть дома 5 лет;

7) постоянно быть мужчиной от 40 до 50 лет;

8) сделать из проволоки свою подпись;

9) изобразить брюшной тиф;

10) квакать.

Шишковатый хозяин рощицы, разлив в бутылки остатки супа, принялся искать иголку в стогу сна, но оступился и упал в корыто для охлаждения инструмента.

Именно равнина, гладкая и ровная, мрачная и угрюмая, благодарная и драгоценная, вторгается однажды в радость, требуя спасаться бегством.

Запах огуречной травы и борного мыла как сапогом ударил шишковатого хозяина рощицы в нос.

Окровавленный от обжорства изменник родины – породистый интеллигент с большим пятном на голове, привыкший к роскошному столу, неумышленно изучал язык хиндустани в судовом лазарете, покрытом листьями, переходящими из одной тональности в другую.

Дикая свинья, разбирающаяся в мерах сыпучих тел, бросила беглый взгляд на голодную птицу, долбящую похожий на тумбочку для ночного горшка пьедестал, стоящий в трех метрах от покрытого пузырчатой сыпью полицейского с тонко очерченными бровями.

Гомер: Вижу чудное приволье...

Бетховен: Слышу пенье соловья...

Вечный Жид: Это русская сторонка...

Анатолий Кузнецов: Это Родина моя.

Мюнхгаузен: Правда глаза колет

Герострат: Всем лучшим во мне я обязан книгам

Венера Милосская: Мойте руки перед едой

Дон – Жуан: Уходя, гасите свет

Сизиф: Кончил дело – гуляй смело

Вильгельм Телль: Не стой под стрелой

Ньютон: Яблоко от яблони далеко не падает

Дальтон: Все стало вокруг голубым и коричневым

ПРИКАЗ № 1

Стереть с лица земли молоток для выделки желобов, резное и лепное украшение, гофрированную нижнюю юбку, крючок для прикрепления кортика, скамеечку для ног, указательный палец, попутный ветер, ничего не значащий припев в старинных песнях, искусственные волосы и зубы, четырехугольник.

ПРИКАЗ № 2

Переименовать

слово копчушка на слово горн

слово аншлаг на слово фурункул

слово трус на слово аромат

слово отпуск на слово молочница

слово фольга на слово корм

слово ложь на слово талон

слово фуражка на слово ярость

слово побег на слово эмульсия

слово колосник на слово женщина

слово вексель на слово повидло

слово виски на слово шомпол

слово слово на слово помои

слово кровля на слово отец

слово опухоль на слово булочка

слово лицо на слово редиска

слово лекция на слово клетка

слово подарок на слово война

слово карлик на слово газета.

ПРИКАЗ № 3

Накидку переименовать в пальто.

ПРИКАЗ № 4

Разрешается поднимать целину.

ПРИКАЗ № 5

Запретить смотреть в будущее, варить стекло, пребывать в полном составе, рождаться, попадать под категорию, случайно встречаться, набрасываться на еду, бежать быстрее лани, рассказывать всему свету, отбивать такт ногой, давать сигнал, разгадывать загадки, уходить в отставку, освежаться после работы, брать обратно слова, потягиваться после сна, издавать резкий скрежещущий звук, переезжать с места на место.

ПРИКАЗ № 6

Премировать

тов. Залогова световым сигналом имени мюзик-холла, тов. Человекова товарами, закупаемыми заблаговременно и оплачиваемыми при доставке, тов. Слюпень неполным дверным окладом, тов. Мехового урной для праха, тов. Флигельмана веселым ликующим настроением, тов. Эффектова девочкой, похожей на мальчика, тов. Унынина отдыхом в свободное от работы время, тов. Впускного тремя годами тюремного заключения, тов. Передник мраморной доской с золотой надписью «Чтоб тебе пусто было», тов. Вздыхайлова книжкой новых стихов поэта Виктора Мускулистова «Поскольку вы больны, я пойду один», тов. Серповидного хорошей ясной погодой.

ПРИКАЗ № 7

Художники должны поправлять свои картины и покрывать их лаком.

ПОСВЯЩАЕТСЯ ЛИЗЛ УЙВАРИ

На столе лежит ручка.

На столе лежит шариковая ручка.

На старом столе лежит шариковая ручка.

На старом дубовом столе лежит шариковая ручка.

На старом дубовом столе лежит трехцветная шариковая ручка.

На старом дубовом столе лежит трехцветная шариковая ручка, принадлежащая мне, а не кому-нибудь другому, и я могу писать все, что захочу. Могу написать слово «на», или «старом», или «дубовом», или «столе», или «лежит», или «трехцветная», или «шариковая», или «ручка».

А могу написать целое предложение: «На старом дубовом столе лежит трехцветная шариковая ручка» – или такое предложение: «На старом дубовом столе лежит трехцветная шариковая ручка, принадлежащая мне, а не кому-нибудь другому, и я могу писать все, что захочу».

ВСЯКОЕ

Поговорка, вышитая бисером на свиной шкуре….……….1

Встроенный в стены потолок……….1

Бурят в стакане воды……….1

Туалетная бумага для рисования……….2 рулона

Ружье с оптическим обманом……….1

Волосы, зачесанные на зад……….16000000

Брачный союз советских социалистических республик …. 1

Наносная земля обетованная……….1

Ловелас с большим стажем (до колен)……….1

Прыгун в ширину……….1

Длиннорукий осел……….1

Крейсер «Ореро»……….1

Танец с сабрами……….1

Мешки с углем под глазами……….2

Вампир-полукровка……….1

Вечнозеленое растение-однодневка……….1

Сокращенный до нуля рабочий день……….364

Приспущенные брюки……….1

Промежуток между двумя антрактами……….1

Искусственный карандаш……….1

Дурная слава кпсс……….1

Гордиев санузел……….1

Дамская комбинация из трех пальцев……….1

Обед из трех букв……….1

Гробовая доска почета……….1

Швейная машина времени……….1

Узбекский доллар……….1

Драматург с именем, но без отчества и фамилии……….12008

Папа римский……….1

Родина-мать……….1

Сын полка……….1

Бледный, как смерть, негр……….1

Лилипутище……….1

Кремль-брюле……….1 порция

Членораздельная речь венеролога (стенограмма)……….1

Палата курдов……….1

Медный всадник без головы……….1

Картофельный лимонад……….20 бутылок

Широкополовая шляпа……….1

Остров, окруженный сушей……….1

Песочные часы с боем……….1

Хлеб с солью (английской)……….1 комплект

Дальтоник, позеленевший от стыда……….1

Картина «Затруханныи Тухачевский в Туруханске»……….1

Скульптура «Буденный верхом на Коневе»……….1

Коллаж «Утро нашей родины в сосновом бору»……….1

Итого: ……….16012439 штук

РАЗДЕЛ 3

Пьеса в одном действии

Действующие лица:

Подвыпивший Джек, писатель

Подвыпивший Джордж, президент

Действие 1

Джордж: Джек, это Лондон?

Джек: Нет, Джордж, это Вашингтон!

Занавес.

1965

УКРАИНСКАЯ ПЬЕСА

Первый украинец: Дэ Голь?

Второй украинец: А хто його знае!

Занавес.

1965

ЯБЛОКО

Действующие лица:

Адам

Ева

Змей – искуситель

Ньютон

Вильгельм Телль

Сын Вильгельма Телля

Матросский ансамбль песни и пляски

Конь в яблоках

Спящая красавица

В центре сцены стоит огромная красивая яблоня без единого яблока.

Адам, Ева, Змей – искуситель, Ньютон, Вильгельм Телль, СынВильгельма Телля, Матросский ансамбль песни и пляски, Конь в яблоках, Спящаякрасавица (хором): В связи с тем что в данном году зафиксирован неурожай на яблоки, спектакль не состоится!

Занавес.

1968

БЕСКОНЕЧНАЯ ПЬЕСА

Действующие лица:

Кабаков

Бачурин

Эдуард Лимонов

Холин

Ворошилов

Алейников

Рабин

Кабаков: Сегодня понедельник!

Прошло 24 часа.

Бачурин: А по-моему, сегодня вторник!

Незаметно проходят сутки.

Эдуард Лимонов: Кабаков и Бачурин, вы говорите неправду, сегодня есть уже среда!

Спустя 24 часа.

Холин: Среда была вчера, сегодня же – четверг!

24 часа пролетают, как одна секунда.

Ворошилов: Сегодня пятница, а Яковлев – художник гениальный!

Проходит час, два, четыре, десять, двадцать, 21, 22, 23, 24 часа.

Алейников: Ребята, ведь суббота на дворе, а Эдька говорит – среда!

Через 1440 минут на сцену въезжает Рабин в собственном «роллс-ройсе».

Рабин: Сегодня воскресенье, господа! Я к Киссинджеру еду на прием!

По прошествии суток.

Кабаков: Сегодня понедельник!

Бачурин: А по-моему, сегодня вторник!

и т. д.

1972

DIXI1

Тестообразный, бледный, одутловатый ирландец, с повязкой на глазу, сшитой из лоскутов, демонстрировал поверхностное знание шерифу, желающему получить наследство после чьей-либо смерти.

В двенадцати шагах от них стоят на гранитной плите лавочник, рабочий и покупатель.

Лавочник: Хочется спорить, пререкаться, обсуждать, дискутировать.

Рабочий: Украситься бы флагами.

Покупатель: У меня обманчивая внешность и секретная дверь в виде книжного шкафа с отводной трубой для выделения гноя.

Шериф (кричит рабочему): Я – человек, часто обедающий вне дома!

Ирландец: Мне очень по душе колонна в Лондоне в память пожара 1666 года.

Рабочий: Посмотрите, шериф, моя левая нога поросла мхом.

Покупатель: Совсем новый головной убор с квадратным верхом?

Лавочник: У меня была очень хорошая мама, но она гангренизировалась и завещала мне гнездо шипа.

Рабочий: Вот официальное письмо с орфографическими ошибками. Вместо слова «фынь» написано «фьеф». В получку куплю часы, рассчитанные на одну минуту.

Ирландец: Мелочи занимают лишь мелкие умы.

Рабочий: Завтра я должен ночевать в печи для обжига извести.

Шериф (стремительно изо всех сил писает лилейно – белым членом): Я очень люблю танцевать с лилипутками.

Лавочник (показывая пальцем в небо): Смотрите, смотрите, самка турухтана с охладителем.

Ирландец, шериф, лавочник, рабочий, покупатель (все вме сте): DIXI.

Марьина Роща, 1968

ПЬЕСА

(Без названия)

В пустом огромном зале с лепным потолком лежит, облокотившись на руку,

Герцогиняв парусиновых брюках. В 25 см от ее носа стоит большой Барабан.

Герцогиня (поет песню вполголоса): Поганка милая,

Английская пшеница… Вэтот момент входит Игла для гравирования без кис лоты.

Игла для гравирования без кислоты (Барабану): Месье, вы забыли под машиной жир для смазывания кожи и профсоюзный билет, подлежащий обложению пошлиной. Смех в зале.

Барабан: Зачем пускать пыль в глаза? Я забыл профсоюзный билет не под машиной, а в мусорном ящике, что на Петровке. Но, прежде чем забыть его, я снял с него копию и сделал из нее бумажный колпак.

Герцогинясмотрит в потолок и говорит про себя: «Обманутый человек».

Игла для гравирования без кислотыуходит, командуя себе: «Ать-два, ать-два!»

Входит Карликовая лошадь.

Карликовая лошадь (обращаясь к Барабану): О, кипучая Герцогиня! Я всю свою жизнь пожирала пространство и страдала молча, но сотрудник газеты, пишущий передовицы, заставил меня запеть.

Песня Карликовой лошади:

Жизнь – краткий сон, прошла – и нет следа.

Всё преходяще: гаснет и – звезда.

И человек лишь горсточка песка,

Но скорбь его, как вечность, глубока.

Входит пожилая почтенная Ягода бузины,подходит на цыпочках к Барабану.

Ягода бузины (неожиданно громким голосом): Никто больше не приходил?

Барабан: Да.

Ягода бузины (показывая на герцогиню): Дай ей палец, она и всю руку откусит.

Барабан: Вы сделали себе противоамериканскую прививку?

Ягода бузины: Знаете ли вы, что роль Герцогини в парусиновых брюках исполняла Карликовая лошадь, а роль Иглы для гравирования без кислоты исполняла Карликовая лошадь, а роль Ягоды бузины исполняла Карликовая лошадь, а роль Барабана исполнял Барабан?

Бурные аплодисменты, все встают.

КРЫЛАТЫЕ СЛОВА

(Пьеса)

Чапаев: А Васька слушает да ест.

Мичурин: А подать сюда Землянику!

Шемякин: А судьи кто?

Шариков: Ай, Моська, знать, она сильна, коль лает на слона!

Ильф и Петров: Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?

Поддубный: Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней.

Буденный: Были когда-то и мы рысаками.

Венера Милосская: Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей.

Мафусаил: В мои лета не должно сметь свое суждение иметь.

Наполеон: В Москву, в Москву, в Москву!

Буденный: В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань.

Квазимодо: В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

Засулич: Вера без дел мертва есть.

Блудный сын: Вернемся к нашим баранам.

Панург: Вернемся к нашим баранам.

Мичурин: Вкушать от древа познания добра и зла.

Стенька Разин: Волга впадает в Каспийское море.

Мюнхгаузен: Все врут календари.

Мичурин: Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Чапаев: Все течет, все изменяется.

Ильф и Петров: Всякой твари по паре.

Ерофеев: Выпить чашу до дна.

Безенчук: Где стол был яств, там гроб стоит.

Герострат: Глаголом жги сердца людей.

Чкалов: Гони природу в дверь – она влетит в окно.

Магомет: Гора родила мышь.

Всадник без головы: Горе от ума.

Чайковский: Горе тому, кто соблазнит единого из малых сих.

Чайковский: Да был ли мальчик-то?

Икар: Да здравствует солнце, да скроется тьма!

Бейлис: «Дело» помощи утопающим…

Венера: …дело рук.

Чапаев: …самих утопающих.

Бейлис: «Делу» – время, потехе – час.

Иуда: Деньги не пахнут.

Ирод: Дети – живые цветы жизни.

Лец: Еже лисах, писах.

Герострат: Есть еще порох в пороховницах.

Кот Васька: Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.

Гулливер: Жена Цезаря должна быть выше подозрений.

Сталин: Жив курилка.

Поддубный: Жизнь – борьба.

Мафусаил: Жизнь коротка, искусство долговечно.

Чайковский: Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Герострат: И дым отечества нам сладок и приятен..

Венера: И скучно, и грустно, и некому руку подать.

Игорь Нетто: И ты, Брут?

Герострат: Из искры возгорится пламя.

Бетховен: Имеющий уши да услышит.

Дон – Жуан: Ищите женщину.

Тимур: И я в Аркадии родился.

Герострат: И я сжег все, чему поклонялся, поклонился всему, что сжигал.

Буденный: Коня! Коня! Полцарства за коня!

Сизиф: Кто не работает, тот не ест.

Буденный: Лошади кушают овес и сено.

Дядя Том: Мир – хижинам, война – дворцам.

Платон: Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь.

Наполеон: Москва! Как много в этом звуке…

Сизиф: Мы отдохнем!

Бетховен: Мы услышим ангелов…

Гомер: …мы увидим небо в алмазах.

Герострат: Наделала синица славы, а моря не зажгла.

Ильф и Петров: Нам не надо златого кумира.

Бетховен: Народ безмолвствует.

Мюнхгаузен: Не могу молчать.

Чаплин: От великого до смешного один шаг.

Мичурин: Плоды просвещения.

Атлант: Подписано – так с плеч долой.

Нарцисс: Познай самого себя.

Неру: Послушай, ври, да знай же меру.

Буденный: Поэзия – вся! – езда в незнаемое.

Радж Капур: Призрак бродит по Европе…

Крупская: С милым рай и в шалаше.

Мичурин: Смотри в корень.

Безенчук: Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил.

Пятница: Суббота для человека, а не человек для субботы.

Ростропович: Так проходит слава мира.

Шаляпин: Ты все пела? Это дело…

Барышников: …так поди же попляши.

Дездемона: Умолкни, чернь непросвещенна.

Митрофан: Учиться, учиться, и еще раз учиться.

Обломов: Фигаро здесь, Фигаро там.

Гаргантюа: Хлеба…

Гомер: …и зрелищ.

Маресьев: Чего моя нога хочет?

Гомер: Чем ночь темней, тем ярче звезды.

ОлегПопов: Чему смеетесь? Над собою смеетесь.

ПавликМорозов: Чти отца своего…

Эдип: …и матерь свою.

Дон-Жуан: Что делаешь – делай скорее.

Мичурин: Яблоко раздора.

КраснаяШапочка: Я волком бы выгрызла бюрократизм.

Митрофан: А знаю только то, что ничего не знаю.

Иуда: Язык родных осин.

Митрофан: Я мыслю – значит, существую.

ЧАЙКА-БУРЕВЕСТНИК

Комедия в трех действиях

Действующие лица

Ирина Николаевна Аркадина, помужу Треплева, актриса

Константин Гаврилович Треплев, сын, молодой человек

Петр Николаевич Сорин, брат

Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика

Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина

Полина Андреевна, его жена

Маша, его дочь

Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист

Евгений Сергеевич Дорн, врач

Семен Семенович Медведенко, учитель

Яков, работник

Повар

Горничная

Действия происходят в усадьбе Сорина.

Часть парка в имении Сорина.

Широкая аллея, ведущая от зрителей в глубину парка к озеру, загорожена эстрадой, наскоро сколоченной для домашнего спектакля так, что озера совсем не видно. Налево и направо у эстрады кустарник.

Аркадина (тихо). Над седой равниной моря ветер тучи собирает.

Треплев (умоляюще и с упреком). Между тучами и морем гордо реет буревестник, черной молнии подобный.

Сорин (идет вправо и поет). То крылом воды касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и тучи слышат радость в смелом крике птицы.

Нина (протягивает в сторону Тригорина руку, сжатую в кулак). В этом крике – жажда бури!

Шамраев (входит). Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.

Полина Андреевна (Якову). Чайки стонут перед бурей – стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.

Маша (отцу). И гагары тоже стонут, – им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, гром ударов их пугает.

Тригорин (раскланивается с Дорном и с Медведенком, потом нерешительно подходит к Треплеву). Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах…

Дорн (Нине, которая подходит). Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!

Медведенко.Все мрачней и ниже тучи… (Целует жене руку.) …опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.

Яков (убирая со стола). Гром грохочет.

Повар (целует у Аркадиной руку). В пене гнева стонут волны, с ветром споря.

Горничная (выносит Аркадиной шляпу, манто, зонтик, перчат ки). Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаха в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.

Аркадина (после паузы). Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.

Треплев (иронически). Вот он носится, как демон, – гордый, черный демон бури, – и смеется, и рыдает…

Сорин (смеется). Он над тучами смеется, он от радости рыдает!

Нина (взволнованно). В гневе грома, – чуткий демон, – он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, – нет, не скроют!

Шамраев (подводит Тригорина к шкафу). Ветер воет…

Полина Андреевна (стучит по столу). Гром грохочет…

Маша (сдерживая восторг). Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря.

Тригорин (записывая в книжку). Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит.

Дорн (перелистывая журнал, Тригорину). Точно огненные змеи вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.

Медведенко (прислушиваясь). Буря! Скоро грянет буря!

Аркадина, Треплев, Сорин, Нина, Шамраев, Полина Андреевна, Маша, Тригорин, Дорн, Медведенко, Яков, Повар, Горничная (качают отрицательно головами, хором). Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: «Пусть сильнее грянет буря!…»

Занавес.

РАЗДЕЛ 4

В ГРИМЕ ХАРМСА

Я всегда любил рассказы Даниила Хармса. Мне всегда хотелось стать его соавтором. Но, увы, Хармс погиб в год моего рождения. Тогда я взял его рассказы, оставил все, как было, лишь изменил фамилии героев. В результате получилась серия дружеских шаржей на известных деятелей эмиграции. /В.Б.\

ЧТО ТЕПЕРЬ ПРОДАЮТ В МАГАЗИНАХ

Борис Филиппов пришел к Глебу Струве и не застал его дома.

А Струве в это время был в магазине и покупал там сахар, мясо и огурцы.

Филиппов потолкался возле дверей Струве и собрался уже писать записку, вдруг смотрит – идет сам Струве и несет в руках клеенчатую кошелку.

Филиппов увидал Струве и кричит ему:

– А я вас уже целый час жду!

– Неправда, – говорит Струве, – я всего двадцать пять минут как из дома.

– Ну, уж этого я не знаю, – сказал Филиппов, – а только я тут уже целый час.

– Не врите, – сказал Струве. – Стыдно врать.

– Милостивейший государь! – сказал Филиппов. – Потрудитесь выбирать выражения.

– Я считаю… – начал было Струве. Но его перебил Филиппов:

– Если вы считаете… – сказал он.

Но тут Филиппова перебил Струве и сказал:

– Сам-то ты хорош!

Эти слова так взбесили Филиппова, что он нажал пальцем одну ноздрю, а другой ноздрей сморкнулся в Струве.

Тогда Струве выхватил из кошелки большой огурец и ударил им Филиппова по голове.

Филиппов схватился руками за голову, упал и умер.

Вот какие большие огурцы продают теперь в магазинах.

БАСНЯ

Сергей Довлатов сказал: «Я согласен на все, только бы быть хоть капельку повыше».

Только он это сказал, как смотрит – стоит перед ним волшебница.

– Чего ты хочешь? – спрашивает волшебница.

А Сергей Довлатов стоит и от страха ничего сказать не может.

– Ну? – говорит волшебница.

А Сергей Довлатов стоит и молчит.

Волшебница исчезла.

Тут Сергей Довлатов начал плакать и кусать себе ногти. Сначала на руках все ногти сгрыз, а потом на ногах.

Читатель, вдумайся в эту басню, и тебе станет не по себе.

СЛУЧАЙ С НАУМОМ КОРЖАВИНЫМ

Вот однажды Коржавин хотел лечь спать, да лег мимо кровати. Так он об пол ударился, что лежит на полу и встать не может.

Вот Коржавин собрал последние силы и встал на четвереньки. А силы его покинули, и он опять упал на живот и лежит.

Лежал Коржавин на полу часов пять. Сначала просто так лежал, а потом заснул.

Сон подкрепил силы Коржавина. Он проснулся совершенно здоровым, встал, прошелся по комнате и лег осторожно на кровать. «Ну, – думает, —теперь посплю». А спать-то уже не хочется. Ворочается Коржавин с боку на бок и никак заснуть не может.

Вот, собственно, и все.

ВСТРЕЧА

Вот однажды Барышников пошел на службу, да на пороге встретил Чалидзе, который, купив польский батон, направлялся к себе восвояси.

Вот, собственно, и все.

АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ БРОДСКОГО

Бродский всегда был поэтом и все что-то писал. Однажды Алешковский застал его за писанием и громко воскликнул: «Да никак ты писака!» С тех пор Бродский очень полюбил Алешковского и стал называть его по-приятельски просто Алешкой.

Как известно, у Бродского никогда не росла борода. Бродский очень этим мучился и всегда завидовал Солженицыну, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично. «У него растет, а у меня не растет», – частенько говаривал Бродский, показывая ногтями на Солженицына. И всегда был прав.

Однажды Халиф сломал свои часы и послал за Бродским. Бродский пришел, осмотрел часы Халифа и положил их обратно на стул. «Что скажешь, брат Бродский?» – спросил Халиф. «Стоп машина», – сказал Бродский.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

Андрей Кленов ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: «Какая сила характера!» Но никто не сказал ничего.

Было слышно, как собака обнюхивала дверь. Виктор Урин зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. «Если собака войдет, – подумал Виктор Урин, – я ударю ее этой костяной ручкой прямо в висок!»

…Из коробки вышли какие-то пузыри. Василий Аксенов на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собою дверь. «Черт с ней! – сказал себе Василий Аксенов. – Меня не касается, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!»

ОПТИЧЕСКИЙ ОБМАН

Андрей Седых, надев очки, смотрит на сосну и видит: на сосне сидит Лимонов и показывает ему кулак.

Андрей Седых, сняв очки, смотрит на сосну и видит, что на сосне никто не сидит.

Андрей Седых, надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит Лимонов и показывает ему кулак.

Андрей Седых, сняв очки, опять видит, что на сосне никто не сидит.

Андрей Седых, опять надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит Лимонов и показывает ему кулак.

Андрей Седых не желает верить в это явление и считает это явление оптическим обманом.

ПЬЕСА

Максимов (стоя посредине сцены): У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспринимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Буковский этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в публичной библиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем было написано. Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски считать и знаю, как по-немецки «живот». Дер маген. Вот как! Со мной даже художник Целков дружит. Мы с ним вместе пьем. А Буковский что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит… тьфу! Что называется – мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да еще и матом покроют – не ходи, мол, с мужиком, коли сам интеллигент.

Ко мне не подкопаешься. Давай графа – поговорю с графом. Давай барона – и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть. Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю, хотя знаю: живот – дер маген. А вот скажут мне: «Дер маген финдель мун», – а я уже и не знаю, чего это такое. А Буковский, тот и «дер маген» не знает. И вот с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает. «У тебя, – говорит, – голос бабий!» Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура! Дура такая! Чего ей Буковский дался? Художник Целков говорит, что с меня садись да картину пиши.

СУД ЛИНЧА

Эрнст Неизвестный садится на коня и говорит, обращаясь к толпе, речь о том, что будет, если на месте, где находится общественный сад, будет построен американский небоскреб. Толпа слушает и, видимо, соглашается. Неизвестный записывает что-то у себя в записной книжечке. Из толпы выделяется Глезер и спрашивает Неизвестного, что он записал у себя в записной книжечке. Неизвестный отвечает, что это касается только его самого. Глезер наседает. Слово за слово и начинается распря. Толпа принимает сторону Глезера, и Неизвестный, спасая свою жизнь, погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется и за неимением другой жертвы хватает Глезера и отрывает ему голову. Оторванная голова катится по мостовой и застревает в люке для водостока. Толпа, удовлетворив свои страсти, расходится.

КОМАР И МЕЛАМИД

Меламид: Эй, Комар! Давай ловить комаров!

Комар: Нет, я к этому еще не готов. Давай лучше ловить котов!

КРИТИК ЗАВАЛИШИН

Жил-был критик. Звали его Завалишин. Однажды вышел он из дому и пошел в лавочку купить столярного клея.

Была оттепель, и на улице было очень скользко. Критик прошел несколько шагов, поскользнулся, упал и расшиб себе лоб.

– Эх! – сказал критик, встал, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил себе лоб.

Но когда он вышел на улицу и сделал несколько шагов, он опять поскользнулся, упал и расшиб себе нос.

– фу! – сказал критик, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил пластырем себе нос.

Потом он опять вышел на улицу, опять поскользнулся, упал и расшиб себе щеку.

Пришлось опять пойти в аптеку и заклеить пластырем щеку.

– Вот что, – сказал критику аптекарь, – вы так часто падаете и расшибаетесь, что я советую вам купить пластырей несколько штук.

– Нет, – сказал критик, – больше не упаду!

Но когда он вышел на улицу, то опять поскользнулся, упал и расшиб себе подбородок.

– Паршивая гололедица! – закричал критик и опять побежал в аптеку.

– Ну вот видите, – сказал аптекарь. – Вот вы опять упали.

– Нет! – закричал критик. – Ничего и слышать не хочу! Давайте скорее пластырь!

Аптекарь дал пластырь, критик заклеил себе подбородок и побежал домой.

А дома его не узнали и не пустили в квартиру.

– Я критик Завалишин! – кричал критик.

– Рассказывай! – отвечали из квартиры и заперли дверь на крюк и цепочку.

Критик Завалишин постоял на лестнице, плюнул и пошел на улицу.

ШОСТАКОВИЧ И РОСТРОПОВИЧ

Ростроповичпадает из-за кулис на сцену и смирно лежит.

Шостакович (выходит, спотыкается об Ростроповича и падает). Вот черт! Никак об Ростроповича!

Ростропович (поднимаясь). Мерзопакость какая! Отдохнуть не дадут. (Идет, спотыкается об Шостаковича и пада ет.) Никак об Шостаковича спотыкнулся!

Шостакович (поднимаясь). Ни минуты покоя! (Идет, спотыкается об Ростроповича и падает.) Вот черт! Никак опять об Ростроповича!

Ростропович (поднимаясь). Вечно во всем помеха! (Идет, спотыкается об Шостаковича и падает.) Вот мерзопакость! Опять об Шостаковича!

Шостакович (поднимаясь). Хулиганство! Сплошное хулиганство! (Идет, спотыкается об Ростроповича и падает.) Вот черт! Опять об Ростроповича!

Ростропович (поднимаясь). Это издевательство сплошное! (Идет, спотыкается об Шостаковича и падает.) Опять об Шостаковича!

Шостакович (поднимаясь). Вот черт! Истинно, что черт! (Идет, спотыкается об Ростроповича и падает.) Об Ростроповича!

Ростропович (поднимается). Мерзопакость! (Идет, спотыкает ся об Шостаковича и падает.) Об Шостаковича!

Шостакович (поднимаясь). Вот черт! (Идет, спотыкается об Ростроповича и падает за кулисы.) Об Ростроповича!

Ростропович (поднимаясь). Мерзопакость! (Уходит за кулисы.)

За сценой слышен голос Ростроповича: «Об Шостаковича!»

Занавес.

ГЛАВА 1, АЛЕКСАНДР ИСАЕВИЧ И ИВАН ДЕНИСОВИЧ

Славная бекеша у Александра Исаевича! отличнейшая! А какие смушки! Фу ты, пропасть, какие смушки! сизые с морозом! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдутся такие! Взгляните, ради бога, на них, – особенно если он станет с кем-нибудь говорить, – взгляните сбоку: что это за объедение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! Господи боже мой! Николай Чудотворец, угодник божий! отчего же у меня нет такой бекеши! Он сшил ее тогда еще, когда Наталия Дмитриевна не ездила в Нью-Йорк. Вы знаете Наталию Дмитриевну? Та самая, что откусила ухо у Чалидзе.

Прекрасный человек Александр Исаевич! Какой у него дом в Кавендише! Вокруг него со всех сторон навес на дубовых столбах, под навесом везде скамейки. Александр Исаевич, когда сделается слишком жарко, скинет с себя и бекешу и исподнее, сам останется в одной рубашке и отдыхает под навесом и глядит, что делается во дворе и на улице. Какие у него яблони и груши под самыми окнами! Отворите только окно – так ветви и врываются в комнату. Это все перед домом; а посмотрели бы, что у него в саду! Чего там нет! Сливы, вишни, черешни, огородина всякая, подсолнечники, огурцы, дыни, стручья, даже гумно и кузница.

Прекрасный человек Александр Исаевич! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Иловайской принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Иловайской принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «Участвовал такой-то».

Покойный судья кавендишский всегда любовался, глядя на дом Александра Исаевича. Да, домишко очень недурен. Мне нравится, что к нему со всех сторон пристроены сени и сенички, так что если взглянуть на него издали, то видны одни только крыши, посаженные одна на другую, что весьма походит на тарелку, наполненную блинами, а еще лучше на губки, нарастающие на дереве. Впрочем, крыши все крыты очеретом; ива, дуб и две яблони облокотились на них своими раскидистыми ветвями. Промеж дерев мелькают и выбегают даже на улицу небольшие окошки с резными выбеленными ставнями.

Прекрасный человек Александр Исаевич! Его знает и генерал нью-йоркский! Петро Григорьевич Григоренко, когда едет из Квинса, то всегда заезжает к нему. А протопоп отец Дудко, что живет в Ховрино, когда соберется у него человек пяток гостей, всегда говорит, что он никого не знает, кто бы так исполнял долг христианский и умел жить, как Александр Исаевич.

Боже, как летит время! Уже тогда прошло более десяти лет, как он овдовел. Детей у него не было. У Иловайской есть дети и бегают часто по двору. Александр Исаевич всегда дает каждому из них или по бублику, или по кусочку дыни, или грушу. Иловайская у него носит ключи от комор и погребов; от большого же сундука, что стоит в его спальне, и от средней коморы ключ Александр Исаевич держит у себя и не любит никого туда пускать. Иловайская – девка здоровая, ходит в запаске, с свежими икрами и щеками.

А какой богомольный человек Александр Исаевич! Каждый воскресный день надевает он бекешу и идет в церковь. Взошедши в нее, Александр Исаевич, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает басом. Когда же окончится служба, Александр Исаевич никак не утерпит, чтоб не обойти всех нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.

– Здорово, небого2 – обыкновенно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном, сшитом из заплат платье. – Откуда ты, бедная?

— Я, паночку, из Аляски пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.

– Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?

– А так, паночку, милостыни просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.

– Гм! что ж, тебе разве хочется хлеба? – обыкновенно спрашивал Александр Исаевич.

– Как не хотеть! Голодна как собака.

– Гм! – отвечал обыкновенно Александр Исаевич. – Так тебе, может, и мяса хочется?

– Да все, что милость ваша даст, всем буду довольна.

– Гм! разве мясо лучше хлеба?

– Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.

При этом старуха обыкновенно протягивала руку.

– Ну, ступай же с богом, – говорил Александр Исаевич. – Чего ж ты стоишь? ведь я тебя не бью! – и, обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращается домой, или заходит выпить рюмку водки к соседу Ивану Денисовичу, или к судье, или к шерифу.

Александр Исаевич очень любит, если ему кто-нибудь сделает подарок или гостинец. Это ему очень нравится.

Очень хороший также человек Иван Денисович. Его двор возле двора Александра Исаевича. Они такие между собой приятели, каких свет не производил. Владимир Емельянович Максимов, который до сих пор еще ходит в коричневом сюртуке с голубыми рукавами и обедает по воскресным дням у «Максима», обыкновенно говорил, что Ивана Денисовича и Александра Исаевича сам черт связал веревочкой. Куда один – туда и другой плетется.

Иван Денисович никогда не был женат. Хотя поговаривали, что он женился, но это совершенная ложь. Я очень хорошо знаю Ивана Денисовича и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться. Откуда выходят все эти сплетни? Так, как пронесли было, что Иван Денисович родился с хвостом назади. Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, что я даже не почитаю нужным опровергать пред просвещенными читателями, которым, без всякого сомнения, известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост, которые, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.