Глава 7

Огромная пещера в небесах только казалась обычным облаком. На самом деле то был ярко освещенный вертолетный ангар воздушных эльфов. Вертолеты стояли ровными рядами, каждый — на своей площадке под номером.

Бакстер приземлился на площадку номер тридцать семь и, выбравшись из вертолета, окунулся в море звуков — жужжанье пневматических дрелей, стук клепальных машин, скрежет гаечных ключей…

Старожилы здешних мест знали, что все это — лишнее. Вертолеты можно ремонтировать силой мысли. Да и вообще эльфы могут летать безо всяких машин — стоит только захотеть. Но пилоты и механики по-прежнему так любили возиться с машинами, что никому бы и в голову не пришло отменить старую традицию.

— Добро пожаловать, — механик Джеффри высунул из-под соседней машины нос, перепачканный моторным маслом. — Долгонько тебя не было.

— Извини…

— Ладно, ничего. Мы уже так давно не волновались, что и забыли, как это делается. — Он заботливо взглянул на пилота. — Устал?

Бакстер улыбнулся, хоть и слышал эту шутку не впервые.

— Мог бы и устать, если бы захотел. Знаешь, Джефф, я уже так давно не пробовал… — И в подтверждение своих слов — а отчасти и от ностальгии — он широко зевнул.

Механик вскарабкался на ступицу воздушного винта и приступил к своему любимому занятию — послеполетному осмотру.

— Ты потерял контргайку, — вскоре объявил он. — Ты, часом, не превышал скорость?

— Не знаю. Трудный был полет. Столько всего произошло…

— Значит, превышал.

Джеффри отметил это таким спокойным тоном, что Бакстер не удержался и спросил:

— Ну и что в этом плохого?

— Ничего. Машинам тут ничего не грозит… так же как и нам. Но я все-таки заменю ротор.

— Но, если ничего не…

Механик встопорщил усы и уставился на воздушного эльфа сверху вниз.

— Ты любишь летать?

— Конечно! Еще как люблю!

— Окончив школу земной жизни, мы не расстаемся с тем, что любили прежде. Любовь не покидает нас.

Джеффри спустился на пол и выбрал из ящика подходящие кусачки и гаечный ключ.

— Ты любишь летать на вертолетах, а мы любим с ними работать.

Они еще немного поболтали. Джеффри осторожно снял с винта золотые лопасти, обкусал с креплений контровочную проволоку, отвинтил гайки и аккуратно сложил их на полочку.

— Трансмиссия — высший класс, — заметил он с тихим восторгом.

Выйдя из ангара, Бакстер двинулся прямиком в спецмагазин воздушных эльфов, размышляя по пути о Дафне и Уиллоу.

Узы любви все так же крепко связывали Бакстера с женой. Подобно многим другим хорькам-супругам, Дафна и Бакстер поняли, что смерть — это врата, а не глухая стена. Оба они — и Дафна все еще находящаяся среди смертных, и Бакстер, ставший хоречьим ангелом, — сумели проникнуть в подлинную суть вещей. Оба доверяли своему воображению и внимали вестям друг от друга с открытым сердцем.

Поначалу Дафне казалось, будто голос Бакстера, звучащий у нее в голове, — это просто пустые фантазии. Но мало-помалу она научилась слушать его внимательно и стала узнавать то, чего нафантазировать никак не могла. И в конце концов она отбросила все сомнения.

Перестав горевать, Дафна порадовалась вместе с Бакстером, когда тот решил стать воздушным эльфом. Она уже знала, на какое задание он отправился, и теперь с нетерпением ждала новостей.

Она давно уже поняла, как связываться с Бакстером: надо только сесть поудобнее, расслабиться, закрыть глаза и не топорщить мех. Со временем она натренировалась и теперь выходила на связь без труда.

От нее Бакстер узнал, что их старший внук Баджирон, работавший официантом на Манхэттене, стал писать рассказы. В ответ эльф поведал жене чудесную новость: их младшей внучке, Уиллоу, предстоит в один прекрасный день стать Учителем.

Но крошка Уиллоу не знала того, что было известно Дафне, и смерть дедушки глубоко потрясла ее.

Раньше они были неразлучны. Каждый погожий день Бакстер заводил свой одноместный вертолет, сажал внучку к себе на колени и катал ее над полями.

Смерть — вовсе не глухая стена, это верно. Другое дело — скорбь. До убитой горем малышки невозможно было достучаться никакими силами — прорваться к ней Бакстеру удавалось только в сновидениях, да и то от случая к случаю. Но сны забываются… А Бакстер так скучал по любимой внучке!

В задумчивости он брел по коридорам спецмагазина, высматривая какую-нибудь игрушку, которая может прийтись Уиллоу по душе. Несколько секунд он помедлил у полки с коробочкой духовной мудрости, но потом решил, что это слишком взрослый подарок. Пока еще рановато.

Затем внимание его привлекла стойка с разноцветными флакончиками: экстрасенситивные способности.

«Нет, малышке хватит и собственных, — подумал он. — Если послать ей эти бутылочки, а духовной мудрости не дать, пользы не будет. Один вред».

Он уже собрался было уходить, как заметил на прилавке прямо у себя под носом склянку с самым обычным кремом — чистым и прозрачным, как воздух. Способность видеть то, что существует на самом деле!

Бакстер затрепетал от радости. Великолепно! Он схватил склянку, тут же расплатился за нее и со всех лап бросился домой — в крытый соломой коттеджик, который он возвел для себя силой мысли на холме, высившемся над рекой. Стоять на вершине холма в высокой траве и смотреть сверху вниз на луга и реку было почти так же здорово, как летать.

Бакстер плюхнулся в гамак, закрыл глаза и нарисовал перед мысленным взором образ Дафны. Потрясающе! Он на небесах, а Дафна — по-прежнему с ним!

— Я так и знала, что это ты, — прозвучал в его воображении голос жены. — Я как раз собиралась тебя позвать.

Они обменялись новостями. Бакстер поведал Дафне во всех подробностях о своих сегодняшних приключениях и о том, какой урок преподал ему Джеффри: переходя из жизни в жизнь, мы не расстаемся с тем, что любили. Дафна рассказала мужу о детях и внуках. Уиллоу по-прежнему плакала о дедушке.

— У меня для нее подарок, — сообщил Бакстер и рассказал о склянке с кремом. Если Уиллоу увидит то, что есть на самом деле, она перестанет грустить.

Передать подарок Дафне будет довольно просто.

— Но как ты отдашь его Уиллоу? — спросил Бакстер.

Наступило молчание. Легкие, как два облачка, супруги соприкоснулись сердцами.

— Значит, это крем?

— Что-то вроде крема. Похоже на нежный, легкий воздух.

Еще мгновение, и…

— Да это же совсем просто, Бакс! Я смажу им какую-нибудь твою вещь. А потом подарю ей — пусть поиграет!

— Какую-нибудь вещь?

— Ну, твой старый шарф… Ей это понравится. Или твою шляпу, их полным-полно осталось…

И тут его осенило.

— Нет, не шляпу, Даффи! Мой летный шлем и очки! Они в гараже, висят на гвоздике за дверью. Отдай ей мой старенький пушистый шлем и очки!

— Он весь в моторном масле. Помнишь, как однажды ты менял масло в вертолете, а Уиллоу спросила: «Дедушка, почему ты надеваешь шлем и очки, чтобы сменить масло?»

— Вот и прекрасно! — рассмеялся Бакстер. — Все к лучшему. Она вспомнит тот день — и ей будет легче избавиться от иллюзий. Надев эти очки, она увидит то, что есть на самом деле. Счастье, а не скорбь, радость, а не горе. Может, она даже увидит своего дедушку на вертолете. Как мне надоело, что она смотрит сквозь меня! Даже когда я чуть ли не на нос ей сажусь!

Так волшебная баночка с кремом перешла от Бакстера к Дафне — через границу двух миров. Теперь Дафне оставалось лишь натереть этим кремом старый летный шлем и защитные очки Бакстера и подарить их маленькой внучке.

И этот подарок поможет ей увидеть то, что есть на самом деле.

Глава 8

Мир перекувырнулся. Шторми, сидевшая на переднем сиденье открытой кабины «Эйджи-Щенка», обернулась и поймала глазами взгляд Строуба.

Оба были в мягких шлемах и очках. Шелковые шарфы развевались по ветру. Снова перевернув бипланчик вверх колесами, Шторми рассмеялась, выпустила штурвал из лап и нажала кнопку переговорного устройства.

— Твоя очередь, Строуб!

Это была шутка — но еще и экзамен. Как поступит хозяин биплана? Перевернет машину и выровняется или потянет штурвал назад, а потом вниз, по зигзагу? В первом случае он не потеряет высоту, во втором — сильно снизится.

— Ну, спасибо, Шторми!

Справившись с испугом за долю секунды, Строуб удержал дроссели в том же положении, в каком те ему достались, а руль отклонил в обратную сторону. «Щенок» перевернулся вниз колесами и плавно выровнял ход.

Не долго думая, Строуб задрал нос биплана прямо к полуденному солнцу. Когда скорость упала почти до нуля, он отпустил штурвал, платя Шторми той же монетой:

— А это тебе, красавица!

— Какой коварный хорек!

Шторми со смехом приняла управление и плавно повела штурвал вперед — до отказа. Биплан завертелся невесомой пушинкой и замер в воздухе. Потом нос медленно опустился, и «Щенок» устремился обратно к земле.

Когда он набрал скорость, Шторми выровнялась и тут же снова перевернула биплан брюхом кверху.

— Замечательная у вас машина, капитан!

Точно так же в прошлые выходные они вдвоем летали на гидроплане Шторми вокруг ее дома и над ярко-синим озером.

— Мне пора, Шторми, — сказал Строуб, как только они приземлились и поставили «Щенка» в ангар.

Остывающий мотор все еще тихонько постукивал.

— Куда сегодня? — спросила она, стараясь сдержать досаду.

— Во Флориду. Там пересаживаюсь на «Хорь-три-семь» и везу Стилтона из Орландо в Мельбурн, а оттуда — в Санкт-Петербург.

— Но зачем ему огромный лайнер для такого рейса? Орландо — Мельбурн — Сент-Пит… Это же все рядом, Строуб! Почему он не возьмет вертолет? Да что там… На лимузине можно доехать!

Пилот ухмыльнулся.

— Извини, я неточно выразился. Не американский Мельбурн, а австралийский. А Санкт-Петербург — тот, что в России. На лимузине неудобно.

Шторми согнулась пополам от смеха.

— О-о-о! Извини…

Они уже успели крепко подружиться. И расставаться очень не хотелось…

Глава 9

С тех пор как умер дедушка, Уиллоу все время носила волчью шапку, словно эта свирепая вещь могла защитить ее от равнодушного мира. Волчья голова из серой фланели, черные пуговицы глаз, разинутая пасть. А из пасти выглядывала наружу грустная мордочка малышки Уиллоу, чуть что прячась за оградой деревянных клыков.

Но в субботу, когда Дафна снова пришла навестить ее, Уиллоу неожиданно обрадовалась. Глаза ее вспыхнули радостью, как бывало когда-то.

— Бабушка! — воскликнула она, как только отец открыл дверь, и бросилась к Дафне, протягивая лапки.

Дафна нежно погладила по щеке сына — Хорька Раджа — и дала ему подержать коробку в обертке, разрисованной крошечными вертолетиками. Затем она поспешила навстречу внучке.

— А вот и моя маленькая Уиллоу-Ивушка!

Она подхватила внучку и, покружив ее в воздухе, подняла повыше, к самому носу. Они легонько соприкоснулись усами. Так всегда кружил ее Бакстер — и малышка всегда пищала от удовольствия.

Уиллоу примостилась у бабушки на плече.

— Где дедушка?

— Дедушка с тобой.

— Дедушка? — Уиллоу огляделась вокруг, волчья шапка повернулась влево, потом — вправо. Но дедушки нигде не было, и огонек радости угас в глазах маленькой хорьчихи.

«Как тесно они связаны!» — подумала Дафна. Она чувствовала, что муж где-то рядом. Чувствовала, с каким нетерпением он предвкушает то, что должно сейчас случиться.

— Уиллоу, — сказала она, — дедушка прислал тебе подарок.

Волчья шапка мгновенно повернулась к Дафне. Радж удивленно уставился на мать, а его жена Скай, только что вошедшая в комнату, застыла у порога.

— Радж… — Дафна протянула лапу.

Тот подошел и поставил на ковер перед дочкой коробку, перевязанную пестрыми лентами. Уиллоу посмотрела на отца и бабушку, перевела вопросительный взгляд на маму и обернулась — а вдруг дедушка прячется у нее за спиной?

На мгновение она замерла, будто и впрямь увидела перед собой крапчатую дедушкину маску, увидела, как он подмигивает, услышала его голос: «Давай же, Уиллоу! Открывай!» Она нерешительно повернулась к подарку.

Крепко обняв сверток, она развязала ленты, осторожно развернула бумагу и приподняла крышку. Она заглянула внутрь — и потрясенно застыла. Еще раз бросив взгляд на Дафну, она очень осторожно погрузила в коробку обе лапы и извлекла подарок: старый пушистый летный шлем, весь в масляных пятнах, и подвешенные к нему на ремне очки.

— Деда… — прошептала она так тихо, что никто не услышал.

Уиллоу сорвала с головы волчью шапку и швырнула ее на пол.

Не дожидаясь помощи, она самостоятельно надела шлем и сдвинула очки на лоб таким же залихватским жестом, как это делал Бакстер, сажая вертолет на лужайку за домом.

— Спасибо, бабуля!

С этими словами Уиллоу подняла лапу и опустила очки на глаза.

— Ох…

Она разинула ротик.

Она затаила дыхание.

И мордочка ее расплылась в улыбке.

— Дук-дук-дук! — сказала она. — Дедушка!!! Дук-дук-дук!

Она подскочила, раскинув лапы, как крылья, и принялась вприпрыжку носиться по комнате, словно котенок, играющий с бантиком на веревочке. «Дук-дук-дук-дук-дук!» — тараторила она, будто сама превратилась в крохотный вертолетик.

Скай стояла рядом с Раджем и Дафной и изумленно глядела на дочь. Столько дней Уиллоу чахла и замыкалась в себе, все дальше отдаляясь от мира! И вдруг все это кончилось — в один миг!

Но для Уиллоу никакого чуда не случилось. Дедушка не мог ее бросить. Он слишком сильно любил ее! Она всегда знала, что он вернется. Нужно только позвать его как следует.

И он вернулся — в тот самый миг, как она опустила очки на глаза. Уиллоу снова видела его милую, смешную мордочку, его маску и усы, его веселые глаза. Дедушка сидел в сверкающем золотом вертолетике. Лопасти пропеллера крутились вовсю и очень забавно дук-дукали.

— Уиллоу! — позвал он, похлопывая по свободному сиденью. — Полетаем?

Уиллоу прыгнула на сиденье и обхватила дедушку лапами.

— Дедуля! Ты вернулся!

— Глупышка! — улыбнулся Бакстер. — Я никуда и не пропадал. Я был с тобой все время — как и сейчас.

— А я не видела…

Бакстер шутливо нахмурился и передразнил ее:

— «Не видела, не видела…», а что говорило тебе сердце?

— Что дедушка меня любит! Что он меня никогда не бросит!

— Верь своему сердцу, Уиллоу. Верь своему сердцу.

И они полетели. Сверкающий винт качнулся вперед — дук-дук-дук, — и они взмыли к потолку, над диваном, мимо книжных полок и большого портрета, на котором собралось все семейство, а Уиллоу сидела у дедушки на коленях. Вверх, назад, влево, вправо… и, наконец, вертолетик завис посреди комнаты. Бакстер и Уиллоу глядели на маму, папу и бабушку, а у тех ни с того ни с сего на глаза навернулись слезы.

— Тебе еще многому надо научиться, Уиллоу-Ивушка!

— Конечно, дедушка. Я ведь буду учить других.

Бакстер пораженно уставился на нее и чуть не выпустил штурвал, но в последний момент успел-таки увернуться от люстры.

— Так ты знаешь?!

Не отрывая глаз от дочки, Скай потянулась к Дафне и обняла ее крепко-крепко.

Радж завороженно смотрел на свою малышку.

— Мама, как тебе удалось?!

— Твой отец придумал. Он нашел это в ангельском магазине.

Никто не удивился — ведь все видели, как Уиллоу чудесным образом вернулась к жизни.

Наконец Уиллоу перестала носиться кругами и остановилась посреди комнаты, уставившись сквозь очки в пустое пространство. Потом она медленно повернулась, и взгляд ее упал на взрослых, неотрывно следивших за ней глазами. Вдруг она увидела, что всех троих окутывает светящийся, серебряный с золотом, ореол. И она все поняла. Самое невозможное вдруг стало легким и простым.

Уиллоу сняла очки все тем же небрежным жестом.

— Спасибо, — проговорила она. — Спасибо вам, папа и мама. Спасибо, бабуля. Спасибо, деда.

«Не за что», — без слов ответили все четверо.

Уиллоу кивнула.

— Я — Учитель, — вымолвила она тоненьким голоском. — Могу я быть Учителем, мама?

Тишина.

— Конечно, можешь, малышка моя, — наконец ответила Скай. — Если тебя изберут, если ты будешь доброй и любящей, если ты научишься…

— Я — Учитель, — повторила Уиллоу и бросилась в свою комнату. Волчья шапка осталась валяться на полу. Больше Уиллоу не надевала ее ни разу.

Глава 10

Высоко над Манхэттеном, в своем офисе на верхнем этаже небоскреба компании «Пуш-ТВ», самый богатый в мире хорек качнулся в кресле и неторопливо развернул его, чтобы взглянуть на раскинувшийся за окном огромный мир.

— Ты никогда ни о чем таком не просил, — заметил он, пряча улыбку от старого друга. — Сколько я тебя помню, Строуб, ты вообще никогда ни о чем не просил. Пилот сидел напротив, любуясь той же панорамой за окнами и кончиками ушей Стилтона, торчавшими над спинкой кресла.

— Неправда. Я все время просил. Просил самые лучшие самолеты, самых лучших пилотов, самых лучших механиков…

— Это не просьбы, это твоя работа. Моя жизнь, жизнь каждого хорька, ступающего на борт самолета «Пуш-ТВ», — в твоих лапах. Мне и самому нужно все лучшее.

Так же медленно Стилтон развернулся обратно.

Строуб спокойно выдержал его пристальный взгляд.

— Но теперь я действительно прошу. Компании нужны пилоты. Пилоты нужны всем. Более того, щенкам нужно открывать свои силы и возможности — даже если они и не станут летчиками. Бипланы — это долгосрочные инвестиции.

— «"Щенки" для щенков»… — Председатель совета директоров и главный администратор крупнейшей в мире корпорации хорьков взял авторучку и черкнул что-то на фирменном бланке. — Значит, ты предлагаешь создать по всей стране такие центры, где щенки смогут ремонтировать старые бипланы и учиться летать? И хочешь, чтобы компания поддержала это начинание? Ну а нам от этого что проку?

Строуб улыбнулся. Сколько раз он уже слышал этот вопрос!

— Что от этого проку, Стилтон? А ты представь себе: «"Щенки" для щенков: летная школа „Пуш-ТВ“».

«Пуш-ТВ» вкладывает деньги в щенков, влюбленных в небо. «Пуш-ТВ» вкладывает деньги в наше общее будущее. «Пуш-ТВ» дарит романтику полетов всем щенкам, которые иначе бы… «Пуш-ТВ» — это сама Романтика! «Пуш-ТВ» — это Приключение!

— И тогда ты будешь счастлив?

— Нет. Я уже счастлив. — Строуб коснулся лапой своего шарфа — темно-синего, с золотыми полосками. — Я прошу об этом, потому что так велит мне чувство высшей справедливости. И потому, что это поднимет компанию на небывалую высоту. Мы будем не просто говорить, что олицетворяем собою дух будущего. Мы докажем это на деле!

Маска, знакомая всем хорькам планеты, снова повернулась к Строубу, и тот с достоинством встретил пристальный взгляд этих темных глаз.

— А что думает Шторми насчет твоего плана?

Шеф-пилот усмехнулся.

— Это ее идея. Но учти: она ни за что в этом не сознается. «Не важно, кому первому пришла в голову хорошая идея. Важно, кто ее воплотил».

Стилтон положил ручку на подставку. Как давно они стали друзьями! Еще в школе, еще до того, как Строуб бросил колледж, чтобы учиться на пилота. И до сих пор оба так и не нашли себе спутницу жизни: Строуб отдавал все время и силы полетам, а Стилтон был заточен в одиночестве на вершине этой гигантской стеклянной горы — корпорации «Пуш-ТВ».

«Но Строуб все-таки нашел себе жену, — подумал Стилтон и мысленно добавил: — Наконец-то!»

Он прикрыл глаза на мгновение — его снова охватила радость за друга. «Как бы я хотел тоже встретить свою любовь, — подумал он. — Я так пытаюсь увидеть ее, представить себе… Но все — как в тумане…»

— Значит, решено, — объявил главный администратор. — Для начала ограничимся сотней «Эйджи-Щенков». Ты мне покажешь, как превратить компанию в Романтику и Приключения. Мы скупим все развалюхи, какие тебе удастся сыскать, и переоборудуем их для щенков. Да, и не забудь про форменные шарфы! Это — часть программы.

Строуб нерешительно почесал нос.

— Если можно… Я хотел бы предложить…

— Согласен. Никаких логотипов. Чисто-белые бипланы. И принимаем всех, кто захочет. Зачем какие-то логотипы, когда они и так запомнят это на всю жизнь?!

Вот так все и началось. Буря, разбушевавшаяся на воздушной трассе не без помощи воздушных эльфов, свела и сдружила Шторми со Строубом, а оборотистый Хорек Стилтон научился извлекать пользу из романтики и приключений.

И вскорости небо опять наполнилось гулом белоснежных бипланов, и много-много щенков открыли для себя синюю страну поднебесья.

Они полюбили летать на рассвете, когда прохладный воздух обдувает носик и усики, а синий с золотом шарф гордо развевается на ветру.

Они научились храбрости.

Они научились дерзать и полагаться на свои силы.

Они научились искусно лавировать между темными грозовыми тучами — и между всеми опасностями и невзгодами, поджидавшими их на земных путях.

И, когда наступало время проститься со школой, они с решимостью ступали на стезю своего предназначения, чтобы делиться с другими тем, что обрели сами, и щедро возвращать дары, которыми одарила их жизнь.

Так преобразился мир — любовью двух хорьков, влюбленных в небо. И великой любовью влюбленных во все сущее воздушных эльфов, что обитают в незримом (но подчас все же зримом) мире и с незапамятных времен устраивают для смертных удивительные совпадения.

И поскольку Шторми встретилась со Строубом, то со временем она, конечно же, встретилась и с Уиллоу. А Уиллоу была Колумбиной, как и Шторми, и еще она была Учителем.

И, когда они встретились, мир преобразился еще раз. Но это уже совсем другая история.