Хорьчиха Шторми, капитан

Она честно заслужила свое имя: она летала в любую погоду и всегда доставляла груз к месту назначения в положенное время. Но в одну прекрасную ночь за дело взялись потусторонние силы: Хорьчиха Шторми впервые в жизни отклонилась от маршрута — и устремилась навстречу своей судьбе.

Хорек Строуб, капитан

Шеф-пилот компании «Пуш-ТВ», крупнейшей в мире корпорации хорьков. Он носится по всему миру на великолепном реактивном самолете «Хорь-PC». Он слишком занят. Ему некогда думать о любви.

Ангел-хорек Бакстер, воздушный эльф

Выпускник ангельской школы воздушных эльфов получает первое в своей новой жизни задание: устроить цепочку совпадений, которая заставит двух упрямых пилотов одновременно отклониться от маршрута и приземлиться в одном аэропорту. Встреча их изменит к лучшему тысячи судеб.

Уиллоу

Внучка воздушного эльфа Бакстера не может смириться со смертью любимого дедушки и горько его оплакивает. Но Бакстер приносит ей волшебный подарок, и Уиллоу обретает способность видеть то, что есть на самом деле, — видеть и чувствовать, что дедушка любит ее по-прежнему.

Пророчество Древних:

Тот, кто учится жить, как живут хорьки,

Становится хранителем света

И простирает на внешние миры благородство своего внутреннего мира.

Глава 1

Щенок Помпон сидел в кресле пилота, положив лапку на дроссель двигателя, и вертел головой, но ничего не видел. Ничего, кроме рычагов и датчиков, тумблеров и кнопок.

— Но как же он летает, сэр?

Щенок озадаченно поднял белоснежную мордочку и уставился на рослого хорька в аккуратно завязанном у горла шарфе с золотыми нашивками и начищенной до блеска капитанской фуражке.

Хорек Строуб был шеф-пилотом «Пуш-ТВ», крупнейшей в мире корпорации хорьков. Этот вопрос он слышал на экскурсиях уже не одну тысячу раз. Юные хорьки, попадавшие в кабину реактивного самолета «Хорь-PC», всегда его задавали.

— Волшебство, малыш! — усмехнулся он. — Видишь, там за окном, крыло? Видишь, как оно изгибается вверху?

Щенок повернул мордочку, черные глазки-пуговки сосредоточенно уставились на белую, гладкую, без единого шва металлическую поверхность, вдоль которой тянулась ярко-синяя полоса.

За окном неторопливо текла толпа хорьков — посетителей авиасалона. Все, от мала до велика, с любопытством разглядывали самолеты, подходили потрогать крыло или заглянуть сквозь стекло в кабину, задавали вопросы, рассказывали истории о полетах, которые им довелось совершить на своем веку.

Помпон смотрел и пытался понять: в чем же волшебство?

— Когда крыло движется в воздухе, оно толкает воздух вниз — благодаря этому изгибу. Чем быстрее оно движется, тем сильнее толкает воздух. А когда воздух выталкивается вниз, что происходит с крылом?

Помпон повернулся к капитану, глаза его вспыхнули внезапным пониманием.

— Оно поднимается!

— Вот тебе и волшебство, — улыбнулся Строуб. — Когда-нибудь и ты сможешь сотворить такое чудо. А теперь представь себе, что мы уже взлетели. Покажи-ка мне, как ты будешь набирать высоту!

Лапка неуверенно потянулась к штурвалу.

— Так-так, — поощрительно кивнул Строуб. — Потянешь штурвал на себя — и мы поднимемся, толкнешь вперед — сбросим высоту. Ну, а если влево? — неожиданно спросил он.

За спинами пилота и юного экскурсанта, на самой границе двух миров, парил крошечный золотой вертолетик с ангелом-хорьком — воздушным эльфом.

С улыбкой полюбовавшись этой трогательной сценой еще несколько секунд, ангел-техник Москит вспомнил, зачем он здесь, и вернулся к работе. Смертным он перестал быть так давно, что совсем позабыл, каково это — сидеть запертым в теле, ни за что не желающем становиться невидимым или проходить сквозь стены и закрытые двери.

Вертолетик нырнул в систему герметизации пилотской кабины «Хорь-РС».

«Смертные… Да, погостить в смертном теле — вовсе недурно, — размышлял Москит под мерный стук лопастей — дук-дук-дук-дук-дук, — эхом отдававшийся в лабиринте воздуховодов. — Но родным домом это место не назовешь».

Когда Москит был смертным, полеты были его страстью. Смерть ничего не изменила. Летать он обожал по-прежнему.

— Техническое обслуживание первоклассное, — проворчал он себе под нос.

Луч вертолетного прожектора медленно скользил по стыкам и клапанам: надо было проверить каждый винт, каждую гайку и контргайку.

Где-то же должен найтись изъян! Даже если техники не оплошали, то наверняка отыщется износ или усталость металла. Или, на худой конец, инструмент, забытый кем-то в системе.

— Нет, я найду у него слабое место, — упрямо пробормотал Москит. — Это для его же блага. Пусть даже мне придется что-нибудь сломать самому. До места назначения капитан Строуб этой ночью не долетит.

Он подлетел поближе к выпускному клапану, осмотрел его и двинулся было дальше, но какое-то странное предчувствие велело ему вернуться. Он снова приблизился к клапану и присмотрелся внимательнее… Чуть заметно улыбнувшись, Москит нажал кнопку рации, настроенной на служебную частоту воздушных эльфов.

— На связи Сосновая Шишка. Красный свет, — проговорил он. — Сосновая Шишка, красный свет. Запускаю цепную реакцию аварии, программа «Серебряный гром», пятый уровень…

Глава 2

— Мам, смотри, какое облачко! Как хорек!

Маленькая хорьчиха на пригорке оторвалась от куста черники и остановилась, задрав мордочку кверху.

— Видишь? Настоящий хорек. Тянется к чему-то. Смотри, вот у него носик! А вот лапки тянутся…

Хорьчиха-мама посмотрела.

— Да, Табита. Очень красивый хорек. Давай-ка поглядим, во что он превратится…

Мама и дочка уселись на траву, поставив рядышком корзинку, и стали смотреть на большое пухлое облако. Время от времени они наклонялись к корзинке и выбирали себе ягодку-другую.

— Почему оно не меняется?

— Подожди. Ветер подует — оно и растает.

Они подождали еще. Другие облака менялись и таяли у них на глазах, но это оставалось неподвижным.

— Знаешь, что это значит, Табби? Знаешь, что значит, когда облачный хорек не меняет формы?

— Не-а.

— Говорят, если облако в виде хорька висит неподвижно и не меняется, это значит, что внутри него собрались ангелы-хорьки. Воздушные эльфы. Пока собрание не закончится, облако не исчезнет.

— О-о-о! — протянула маленькая хорьчиха. — Но это же просто сказка, да? Или нет?

— Может, и сказка, — согласилась мать. — Но разве это не странно? Почему оно не меняется?

— Тише, пожалуйста! — повторил Таминдер, вытягиваясь во весь рост перед собранием. — Неужели так трудно соблюдать тишину?

Дюжина вертолетиков, припаркованных к облаку снаружи, переливались всеми красками утренней зари. Их пилоты, ангелы-хорьки, каждый ростом с подушечку хоречьей лапы, столпились внутри, в ослепительно-белом инструктажном зале. Все говорили одновременно и слушали кого угодно, только не Таминдера.

— Если вы хоть на минуту успокоитесь, я буду очень признателен! — Таминдер вздохнул. Что поделаешь?.. Все-таки первоклассные пилоты, все до единого. Иначе бы их просто здесь не было. Бесстрашные, изобретательные, находчивые. Все — добровольцы. Кому, как не им, вершить судьбы хорьков?

Но в этот момент элитную опергруппу приключения минувших дней интересовали гораздо больше, чем то, что ожидало их впереди.

— Хорек Паркер чуть было не прошел мимо Симуны. Он шел, задумавшись, и совсем ее не замечал. Только представь себе! Их ангелы-хранители чуть с ума не сошли! А ни одного эльфа, кроме меня, поблизости не случилось. Вот они на меня и набросились: «Помоги, Павлин!» И знаешь, что я сделал?

— Ты пощекотал у нее в носу, и она чихнула, — предположил Гавейн. — Нет. Ты заставил бабочку сесть ей на плечо. Так бы поступил я. А Паркер увидел бабочку и, вместо того чтобы пройти мимо, спросил: «Как вам это удается?» Ну, что? Угадал я?

— Нет, — сказал Павлин. — Я пощекотал у нее в носу.

— О-о-о… Ну и как, сработало?

— Само собой. Но с бабочкой ты здорово придумал…

— Будьте же так добры, уделите мне внимание!

Тихо в зале не стало, но в большинстве своем пилоты все-таки усовестились и перешли на шепот. Таминдер ткнул лапой в облачную стену, и тотчас же на ней появилось изображение молодой хорьчихи: белоснежная шубка с черными пятнами, пилотка и летчицкий шарф. Из толщи облака донесся приглушенный рокот двигателей.

На несколько секунд Таминдер замер перед этой картиной. Как же много времени прошло… Как она выросла…

И вдруг до него дошло, что в зале воцарилась тишина.

— Спасибо, — сказал Таминдер. — Это Дженина. Но все называют ее Шторми.

— Какая хорошенькая!

Таминдер помедлил с ответом. Взглянуть на Шторми с такой точки зрения ему еще не приходило в голову.

— Гм-м… Да, красивая хорьчиха.

Он прочистил горло.

— Итак, уважаемые эльфы, это — не учебное задание. Это вмешательство третьей степени. Кодовое название — операция «Ночное кафе».

По залу прокатился шорох: пилоты раскрыли тетради и приготовились записывать задание.

— А что остальные? Провалились?

— Все до единого.

Если бы в этот момент на пол облачного зала упала снежинка, ее, наверное, услышали бы все собравшиеся. Но вместо этого снаружи вдруг донеслось знакомое дук-дук-дук-дук-дук крошечных вертолетных лопастей. Спустя мгновение вновь стало тихо. В зал вошел еще один ангел-хорек — новичок, совсем недавно из смертных.

— Извините за опоздание.

— Добро пожаловать, Бакстер, — кивнул Таминдер.

— Перепутал облако, — пробормотал опоздавший и уселся на облачный пол среди других пилотов.

— Операция «Ночное кафе», — повторил шеф-хорек специально для Бакстера. — Ее зовут Шторми.

Рядом с первым изображением появилось еще одно — хорек-пилот постарше годами, ореховой масти. Как и Шторми, он сидел за штурвалом самолета.

— Это Строуб, — сообщил Таминдер. — Сразу же должен предупредить вас… Оба… гм-м… совершенно непреклонны.

Бросив еще один взгляд на картинки, он повернулся к собранию пилотов.

— Разумеется, Строуб и Шторми устремлены к высоким идеалам. Все мы таковы. Но эти двое преданы своему делу особо. Они, можно сказать, упорны, как не знаю что. Упрямы, можно сказать. Я бы даже сказал, настырны.

Пилоты беспокойно заерзали. Когда-то, давным-давно, они ведь и сами были смертными. И далеко не всегда прислушивались к тонким намекам своей судьбы.

Но Бакстер, только-только покинувший стены Ангельской школы эльфов-хорьков, остался невозмутим.

«Чему быть, того не миновать, — думал он. — Ничего непоправимого не бывает. В конце концов все оборачивается к лучшему».

— Они должны встретиться, — провозгласил Таминдер.

Опоздавший пилот поднял лапу.

— Что вам, Бакстер?

— Простите, сэр, а разве параллельных миров нет? Даже если Шторми и Строуб не встретятся в этом мире, то разве они не…

— Параллельные миры, конечно, есть, — согласился Таминдер, про себя подумав: «Какой типичный вопрос для новичка!» — Но высшее чувство справедливости предписывает нам выразить полную меру любви в нашем мире — и помочь в этом другим. Параллельные миры сами о себе позаботятся.

Бакстер кивнул и принялся разглядывать изображения. Красавца Строуба он прежде не встречал. Но в Шторми было что-то ужасно знакомое… Где же он ее видел? Со времен жизни на Земле Бакстер сохранил хорошую память на лица… Определенно, он где-то уже встречал эту хорьчиху!

— Их ангелы-хранители обратились к нам за помощью, — продолжал Таминдер. — Если Строуб и Шторми встретят друг друга, то… гм-м… то для многих других хорьков мир изменится к лучшему. Но в нашем временном потоке это последний шанс. Если они его упустят, то не встретятся никогда.

Выдержав паузу, он потянулся за лазерной указкой.

— Будьте так добры, дайте карту.

Сей же миг на облачной стене проступила аэронавигационная карта. Таминдер поднял указку, и по карте заскользило красное пятнышко.

— Шторми полетит на юг, вот здесь, по трассе «Вик-тор-23». Она — пилот компании «Авиахорьки». Летит на «ХЛи-4» из Сиэтла в Салинас. Груз — продовольствие для хорьков и мячи-погремушки.

По залу прокатился ропот одобрения. Четырехмоторный хоречий «Ли-4» — самый лучший грузовой самолет! Многим из присутствующих в этом зале доводилось в свое время летать на нем, а тот, кому пришлось полетать на славном, надежном самолете, никогда об этом не забудет.

Точка света вновь скользнула по карте.

— А на север по «Виктор-23» полетит Строуб.

Эльфы подались вперед: драма развивалась у них на глазах, и они уже начинали понимать, какая им отведена в ней роль.

— Строуб — шеф-пилот компании «Пуш-ТВ». Это, как вам известно, корпорация Хорька Стилтона. Он доверяет Строубу беспредельно. Они старые друзья. Стилтон, когда летает сам, всегда берет Строуба первым пилотом. Он — летчик что надо. Среди смертных лучше не сыскать.

Эльфы закивали, в мыслях уже погрузившись в детали задания. Это вам не щенячья игра. Это вмешательство третьей степени.

— Сегодня ночью Строуб полетит один. Ему поручено перегнать «Хорь-PC» обратно в Медфорд с авиационной выставки в Лос-Анджелесе. Между прочим, многие щенки, побывавшие в кабине Строуба, решили стать летчиками.

Один из слушателей поднял лапу.

— Да, Бейли? — откликнулся шеф.

— Не сочтите за неуважение, сэр, но… не вижу способа, как заставить их встретиться…

— …ведь «Хорь-PC» летит на большой высоте, а Шторми — низко?

— Да, сэр.

Вопрос напрашивался сам собой.

— Кое в чем нам повезло. Ангел-техник Москит запустил цепную реакцию.

Эльфы переглянулись. Приятная новость!

— Первое звено — усталость металла, — уточнил Таминдер. — Москит обнаружил разболтанный шток в системе герметизации пилотской кабины «Хорь-РС». Он его еще чуток покорежил… Короче, сразу после взлета пружина ослабнет, и клапан откроется.

— Отличная работа, — закивали эльфы. — Молодец, Москит…

— Второе звено — сам Строуб. Многим другим пилотам с выставки понадобился кислород, и Строуб решил не пополнять свои запасы. Зачем тебе кислород, если кабина герметична?

Эльфы заулыбались.

— Но при разгерметизации и без кислорода капитан Строуб…

— …будет вынужден лететь низко, — хором подхватили эльфы.

Таминдер кивнул.

— А погода? — спросил кто-то из заднего ряда.

— Увы, — сказал Таминдер. — Погода прекрасная.

Бакстер поднял лапу:

— Прошу прощения…

Таминдер повернулся к новичку.

— Я насчет Шторми, сэр. Я с ней никогда не встречался, но что-то в ней мне знакомо. Трудно объяснить, но я… Вы понимаете, о чем я?

Шеф кивнул.

— Шторми — Колумбина.

Пилот был озадачен.

— Она из Семьи Колумбии, — пояснил Таминдер. — Разве вам не рассказывали об истинных Семьях?

— А-а-а! — Бакстер просиял. — Конечно, рассказывали, сэр.

— Шторми — Колумбина, как и… полагаю, как и твоя внучка Уиллоу.

Эльф разинул рот от изумления. Шторми — из одной Семьи с Уиллоу? Ну конечно! Тот же блеск в глазах, то же выражение на мордочке — «узнать больше, больше, больше! во что бы то ни стало!». Не зря дедушка Бакстер и бабушка Дафна засыпали внучку игрушками и головоломками! Но теперь Уиллоу тоскует по дедушке… И нет никакой возможности достучаться до нее и объяснить, что с ним все в порядке!

— …часть нашего плана, — продолжал тем временем шеф. — Если нам это удастся, если Шторми встретится со Строубом, то какое-то время спустя она встретится и с Уиллоу. Позже, когда Уиллоу уже станет Учителем. Обе они Колумбины, а ведь это такая редкость! Они связаны творческими узами, благодаря чему…

— Что?! Моя Уиллоу станет Учителем?

— А разве вы не знали?

— И Шторми сыграет важную роль в ее судьбе?

Таминдер пожал плечами.

— Разумеется. И не только в судьбе Уиллоу. Если Шторми встретится со Строубом, изменятся тысячи судеб…

Бакстер вскочил, приподнялся на цыпочки и воскликнул, обращаясь сразу ко всему собранию:

— Но, если проблема только в погоде, неужели мы ничего не можем предпринять?

Гаминдер нахмурился.

— Великие дерзания, Бакстер, — признак возвышенного духа. А теперь не будете ли вы так любезны сесть на место?

— Итак… — он повернулся к карте, — …посмотрим, к чему мы пришли. Вот аэропорт Реддинга — почти на самой трассе, сразу к югу за горами Сискью. Если оба они изменят маршрут и сядут в Реддинге одновременно, то встретятся наверняка.

Эльфы с сомнением покачали головами. Чтобы два смертных летчика, да еще таких упрямца, одновременно прервали полет и сели в Реддинге? Трудно себе представить.

— Если бы это было легко, ангелы-хранители не обратились бы к нам за помощью, — напомнил Таминдер. — Так-то, уважаемые эльфы. Не забывайте, что мы — профессионалы. Случайные совпадения — наша работа.

Это помогло. Все пушистое собрание разом исполнилось решимости.

— Москит, вы у нас главный по погоде. Сможете обеспечить сильную турбулентность, чтобы Шторми передумала лететь прямиком в Салинас?

— Над Сискью? На энергии от вихря Шасты? Да за милую душу, шеф! Хоть с завязанными глазами. Хоть по лапам и хвосту меня свяжите! Плевое дело!

Такую работу Москит просто обожал. Что может быть лучше закулисных делишек? Москит души не чаял в паролях и шифрах, в особых секретах аэронавтики и в собственной тайной власти над миром смертных.

Но Таминдер даже не улыбнулся.

— Не забывайте о том, как ее прозвали, — проворчал он. — Перед непогодой Хорьчиха Шторми не отступала еще никогда. Никогда! Пассажиров у нее нет, а значит, беспокоиться будет не о чем — разве что о грузе да самой себе.

— В горах Сискью бури — не такая уж и редкость. Сильные бури, сэр.

— Благодарю вас, Москит. Кодовое имя прежнее — Сосновая Шишка?

— Нет, сэр. Для этого задания я беру новое имя. Гусиный Клюв.

Обзавестись безграничным терпением Таминдер успел еще за то время, пока поднимался вверх по служебной лестнице до своего нынешнего поста.

— Благодарю вас, Гусиный Клюв.

Таминдер передвинул красную точку указки ниже, к югу.

— А здесь — самый трудный участок. Нам понадобится еще одна буря — над Сакраменто. Очень сильная буря. Нужно, чтобы эти двое застряли, так сказать, между двух огней. Чтобы приземлиться было невозможно нигде, кроме Реддинга.

— А в Реддинге — кафе «Мэй», — встрял кто-то из слушателей.

Таминдер кивнул. Интересно, есть ли на свете хоть один аэропорт без кафе «Мэй» для хорьков-пилотов?

— Чтобы организовать бурю над Сакраменто, понадобится целая команда.

Молчание.

— Это будет нелегко, — продолжал Таминдер. — От природы помощи не ждите. Туманы над Сакраменто бывают часто. А вот свирепые бури — увы…

Эльфы молча обдумывали проблему.

— Я это сделаю, сэр! — Бакстер снова вскочил.

Шеф-хорек воздушных эльфов едва заметно улыбнулся.

— Спасибо, Бакстер. Желание потрудиться — это очень важно. Но одного желания недостаточно. Требуется еще мастерство, а вы им не владеете. Пока что.

— Позвольте предложение, сэр? — поднялся Москит.

— Слушаю вас, Гусиный Клюв.

— Пожалуй, с Сакраменто я управлюсь, сэр. Я знаю как! Если я достаточно быстро соберу бурю над хребтом Сьерры, горы ее остановят и вытеснят к западу. Единственное направление, в котором она сможет двинуться, — прямо по трассе «Виктор-23».

Чувствовалось, что Москит старается убедить не столько шефа, сколько себя самого.

— Энергию можно будет взять из вихря над озером Тахо… или из другого, над Полукуполом… Почему бы вам, сэр, не послать Бакстера в Сискью вместо меня? Его внучка — Колумбина, а значит, и Шторми для него — открытая книга. А Ловкач и Шустрик помогут ему состряпать бурю. Им это раз плюнуть. Бакстер только скажет им, когда остановиться, чтобы ее самолет не разнесло на куски.

Ловкач вовсе не был так уверен в своих силах. Все-таки вмешательство третьей степени… Но после слов Москита он уже не мог пойти на попятную. Он бросил вопросительный взгляд на напарника. Шустрик кивнул, что должно было означать: «Если ты сможешь, то и я не подведу».

— Сделаем, — довольно бодро заявил Ловкач.

Таминдер кивнул.

— Спасибо, уважаемые эльфы. Шторми и Строуб войдут в зону вмешательства около двух пополуночи. Напоминаю, что это — наш последний шанс. Если мы оплошаем, они не встретятся никогда. Эстер, назначаю вас старшей по энергоснабжению. Ваша команда сможет организовать ось…

Он запнулся и напряженно задумался.

— Нет, не ось, Эстер. Устройте треугольник. Задействуем вихри Шасты, Тахо и… Иосемита.

Из заднего ряда поднялась угольно-черная, очень эффектная хорьчиха.

— Все три вихря, сэр? Но это же очень много энергии…

— Нам она понадобится. Нужно организовать две мощные бури. Если мы не дотянем, Шторми полетит прямиком до места назначения. И Строуб, вероятно, тоже.

— Да, сэр.

— Еще вопросы есть? — обратился Таминдер к собранию.

Все молчали, но у всех на уме было одно: «Энергия от Шасты и Тахо… м-да-а-а… и от Иосемита?!»

— Что ж, замечательно. Не забывайте, что их ангелы на нас рассчитывают. Вся техника в вашем распоряжении, уважаемые эльфы. Приступайте.

Ягоды почти кончились — только на дне корзинки оставалось еще несколько штук.

— Хорек тает!

Мама-хорьчиха взглянула на небо.

— Табита, детка! А ведь и правда!

Пухлое облако медленно меняло очертания, превращаясь в лебедя.

— А теперь на что оно похоже? А, Табби?

— Ни на что.

Белоснежная мордочка маленькой хорьчихи окрасшщоь в цвет черники.

— А что это значит? Ангелы-хорьки улетели?

Глава 3

Той ночью трасса «Виктор-23» была полностью отдана под грузовые рейсы.

Около полуночи у погрузочных платформ Международного аэропорта Сиэтл-Такома, неподалеку от кафе «Мэй», выстроились старенькие винтовые самолеты, двухмоторные турбовинтовые и четырехмоторные грузовые лайнеры. Все баки уже доверху полны высокооктановым и реактивным топливом.

Пилоты — люди и хорьки — в последний раз перед взлетом проверяют, в порядке ли у них шасси и элероны, грузовые лифты и рули высоты, закрылки, маяки и ходовые огни. Все в полном порядке. Летчики поднимаются в свои кабины; руки и лапы тянутся к тумблерам топливных насосов, ключам зажигания и стартерам; лопасти воздушных винтов и турбины оживают, готовясь к полету. Одна за другой крылатые машины въезжают в лабиринт голубых огоньков, отмечающих рулежные дорожки. И вот, разогнавшись наконец, они отрываются от полосы и взмывают в ночное небо, устремляясь кто куда — в Портленд и Медфорд, в Солт-Лейк-Сити и Париж, Анкоридж, Гонолулу и Сан-Франциско, в Лондон и Гонконг…

Ноль часов тридцать минут на табло. Широкофюзеляжный реактивный лайнер компании «Трансуорлд Карго Экспресс» вылетает в Токио. Пилот отпускает тормоза — и две сотни тонн металла и топлива с человеческим экипажем на борту мчатся во тьму, набирая скорость. Взлетная полоса дрожит от рева моторов.

Следующий на очереди — «ХЛи-4» компании «Авиахорьки»: четыре миниатюрных радиальных двигателя, полосатая, алая с желтым, алюминиевая обшивка, размах крыльев — сто двадцать одна лапа, высота от шасси до руля — двадцать лап. Полный полетный вес едва сравнится с весом одной-единственной шины исполинского человеческого лайнера, но место в графике полетов — ничуть не менее весомое, чем у любого другого самолета.

Капитан Шторми уже сидела в кабине. Белоснежная лапка поднялась и перевела рукоять управления закрылками в положение «Взлет».

— «Авиахорек три-пять», — раздался голос диспетчера на вышке — хорька-специалиста, работавшего в ночную смену бок о бок с авиадиспетчерами-людьми. — «Авиахорек три-пять», вырулить на старт и ждать разрешения.

Шторми нажала кнопку микрофона на приборной доске.

— «Авиахорек три-пять», есть на старт.

Гигантские размеры «ТКЭ» не произвели на нее ни малейшего впечатления. Капитан Шторми чувствовала себя как дома. На грузовых перевозках она работала уже не первый год. Правда, при виде этих черных сверкающих глаз, серебристой шубки, пронизанной черными прядями, и отделанного кружевами золотистого шарфа трудно было предположить, что всю свою взрослую жизнь их владелица провела в небе. Истинное положение дел выдавала только истрепанная капитанская шляпа с застарелыми вмятинами от наушников.

Дроссель двигателя под ее правой лапой пополз вперед. Малыш «ХЛи-4» выкатился на рулежную дорожку, еще не остывшую после широкофюзеляжного чудища, и остановился. Носовое колесо шасси замерло точно на центральной линии.

«Сегодня проблем не будет, — подумала Шторми, припоминая прогноз погоды. — Легкий дождик по эту сторону от Портленда, а дальше все ясно до самого Салинаса». Впрочем, это не имеет значения. Метеосводки — чистая формальность. Шторми никогда не обращала на них внимания. Важен не столько сам груз, сколько идея груза. Какой бы груз ей ни доверили, он будет доставлен вовремя, — и от этого принципа Шторми не отступала еще ни разу.

Сегодня ночью ей надлежало доставить на юг продовольствие для хорьков и мячи-погремушки. Все пятьдесят контейнеров были надежно закреплены в грузовых отсеках.

Диспетчер на вышке навел бинокль на самолет Шторми.

— «Авиахорек три-пять», взлетная полоса свободна. Остерегайтесь турбулентности в спутной струе отбывающего самолета.

— «Авиахорек три-пять», выруливаем на полосу, — отозвалась Шторми.

Привычным движением включив таймер полетного времени и радиоответчик, она крепко стиснула коготками четыре дросселя, плавно повела лапу вперед и отпустила тормоза. Чем быстрей она оторвется от полосы, тем быстрей избавится от проблем со спутной струей.

Из сопел вырвалось голубое пламя, лопасти винтов слились в сплошное пятно, и самолет, все ускоряясь, покатил по рулежной дорожке. И вот, наконец, дорожка круто пошла вниз, расплываясь перед глазами летчицы.

«ХЛи-4» оторвался от полосы.

Хорьчиха-летчица перевела еще одну рукоять в положение «Вверх» и, наклонив голову, прислушалась к вою втягивающихся шасси. Еще миг — и на приборной доске зажглись три красных огонька. Все рычаги зафиксировались во включенном положении.

Шторми потянулась к рукояти закрылков, но тут самолет нырнул в плотное облако. По ветровому стеклу забарабанил дождь, но все капли мгновенно сносило встречным потоком. Прежде чем поднять закрылки, Шторми сверилась с приборами — крохотными окошками с видом на гироскопические небеса — и расслабилась. Погода летная — значит, все будет как обычно.

— «Авиахорек три-пять», — донеслось с вышки, — свяжитесь с сиэтлским пунктом отправления. Счастливого полета.

— «Авиахорек три-пять», вас поняли.

Конечно, всегда приятно услышать доброе пожелание, но все же Шторми не понимала, к чему эти два лишних слова. Когда она за штурвалом, полет всегда складывается удачно. Что толку раз за разом повторять одно и то же напутствие? В воздухе и без того слишком много болтовни.

Она повернула ручку настройки частоты и лениво доложила:

— Пункт отправления, Сиэтл? Привет. «Авиахорек три-пять». Высота тысяча двести лап. Поднимаемся до пяти тысяч.

Нажав кнопку стабилизации курса на автопилоте, Шторми установила скорость подъема и зафиксировала стабилизатор высоты на отметке «5».

Дождь стучал все громче — казалось, будто по фонарю кабины барабанит не вода, а крупные, твердые песчинки.

Хорьчиха Шторми любила свою работу, хотя та и не приносила ей никакой славы. Просто хорькам, спящим этой ночью в Салинасе, нужны продукты, а щенкам нужны мячи-погремушки. Потому-то она и летит в ночи одна-одинешенька — летит туда, куда зовет ее долг. И совершенно не важно, что они никогда не узнают, кто доставил им этот груз, и даже не увидят ее самолета.

— «Авиахорек три-пять», поднялись до пяти тысяч, — сообщила она в диспетчерскую. — Можно и выше. В любой момент.

И она поднялась выше. Сначала до семи тысяч, а затем и до девяти, выйдя наконец на трассу «Виктор-23» — магистральную авиалинию грузовых рейсов.