Глава XXVII ПОБЕДА МОРЕХОДА АМОСОВА
      Дмитрий, связанный по рукам и ногам, находился на корабле морских братьев у Жестокого. На все попытки с ним заговорить он отвечал молчанием или ругательством. В схватке его сильно помяли, но серьезных ран не было. Прошло несколько дней плавания. В конце пятого дня корабли зашли в какую-то гавань. Поужинав в этот день и запив ужин обычной порцией пива, Дмитрий почувствовал слабость, ему захотелось спать. Больше он ничего не помнил.
      Очутился Дмитрий в хорошо убранной горнице на мягкой постели. Доспехи были сняты и висели на стене.
      Едва Дмитрий пришел в себя, как дверь открылась и в горницу вошла Варвара.
      - Варвара! - не веря своим глазам, крикнул великан. - Откуда ты?
      - Дмитрий! - И девушка кинулась к нему.
      Трудно передать словами, как были рады встрече и Дмитрий и Варвара. Все, что произошло, казалось им сном. Немного успокоившись, Дмитрий сказал:
      - Надо своих догонять, негоже товарищей бросать.
      Через два дня Дмитрий с Варварой были на Неве. Амосов-ские лодьи только вчера ушли из Котлинской гавани, и догнать их теперь было нетрудно.
      Дмитрий нашел свою лодью у новгородской крепости Орешек. Низкий островок, на котором высилась каменная крепость, был весь в зелени, река тут расходилась двумя рукавами. Слева низкий зеленый берег был покрыт сосновым лесом; издали казалось, что сосны висят в воздухе. Справа - желтые пески с редкими соснами; по берегу то здесь, то там выступали языки болотной травы.
      Дружинники радостно встретили богатыря Дмитрия и его невесту.
      Амосов ласково, словно родную дочь, принял на свою лодыо девушку.
      До самой Ладоги хватило что порассказать и Дмитрию и Варваре.
      Весть о приходе русских судов с хлебом и другим товаром быстро достигла Новгорода. Сотни новгородцев спешили в Ладогу встречать дорогих гостей. Народ новгородский ликовал. Приехали купцы, посадник, тысяцкий и многие именитые горожане.
      И вот корабли стоят у старой ладожской крепости - в реке Ладожке. Посадник, боярин Никита Губарев, первый обнял старика Амосова.
      - Не думал, что свидимся! - радостно говорил он. - Ведь сколько напастей на тебя псы-рыцари наслали. А ты, слава богу, жив-здоров...
      И посадник рассказал Амосову то, что он узнал после его отъезда.
      - А опосля я в Новгород к владыке решил съездить и Вьюна с собой взял, закончил посадник свой рассказ. - Все владыке начисто поведал. Гневен он был, и не обскажешь как. На-утрие на воротах немецкого двора народ двух переветников повесил: Миланио, что лекарем у Борецкого был, да Вьюна. А па второй день купец ганзейский Иоганн Фусс и один наш к>п-чишка туда же угодили. Однако главный ворог орденский поп Шоневальд сбежал - он-то всю кашу заварил... А Борецкий... - шепнул на ухо Амосову боярин. - Пожалел его, видно, владыка! Сейчас воевать на литовского князя идет.
      - А разве Борецкий тоже супротив меня? - спросил Амосов. - Быть того не может. Мое дело всей земле Новгородской на пользу.
      - У Борецкого о своей земле голова болит. За свою землю он с кем угодно воевать будет... - задумчиво ответил посадник. - А кто его разберет, ну его к ляду! - махнул он рукой.
      В Ладоге поспешно перегружали товары с больших заморских лодей на речные плоскодонные суда. Предстояло плавание через Волховские пороги, где морские корабли пройти не могли. Большие суда, в том числе "Шелонь" и "Онего", возвращались обратно.
      С ранней весны и до осени будут плавать в студеных морях поморские лодьи, промышляя морского зверя и рыбу.
      Пришло время Труфану Федоровичу прощаться с внуками. Он торжественно благословил их на обратный путь. Мореходы хотели попутно снова зайти в Данию и купить еще товаров для Новгорода.
      - Не бывать мне боле на море: стар стал, - говорил Амосов Ивану и Федору. - Ты, Иване, - Труфан Федорович положил руку на плечо старшему внуку, - блюди след дедень и прадедень - умножай русскую славу народа нашего. Ежели сильными будем на море, никому нам дороги морской не закрыть. Никакой ворог тогда не страшен...
      Он замолк, стараясь побороть волнение.
      - Варфоломея слушай, перенимай морскую науку. Морю Студеному передай привет. Любил я его и тихое и бурное. И льдам морским кланяйся... Тяжко с морем прощаться, кто жизнь с ним ладно прожил. - Старик отвернулся и незаметно смахнул слезу.
      Ивану сделалось жалко деда. Он припал к его груди.
      - Буду беречь морскую славу, деду, не закошу Амосов род. Век твои слова буду помнить!
      - Ты, Федор, во всем слушай брата! - обратился старик к младшему внуку. Он не обидит... А Егорий... - Труфан Федорович с любовью посмотрел на мальчика. - Пусть он сам о себе скажет... Подойди, Егорий!
      Старик не сразу нашел слова. Видно, ему тяжело было расставаться с любимцем.
      - Со мной пойдешь, Егорий, в Новгород жить али к морю охоч? Скажи, что душа просит.
      Егорка посмотрел на Амосова, на лодьи, дремавшие у причала, на дружинников.
      - Я... я, дедушка, - начал мальчик, запинаясь и глядя полными слез глазами на старика, - я таким, как ты, мореходом буду... И тебя люблю, дедушка! закончил он с плачем. - А на море охоч.
      - Чего, дурак, разревелся? В море и без твоих слез рассола хватит. Старик заморгал глазом. - А мореход из тебя
      выйдет! Говорил и сейчас скажу. Прав, Егорий, что от моря не отстаешь...
      Нужно было спешить: стояла осень, а поморам предстоял еще долгий обратный путь.
      * * *
      Борясь за свободу морей, защищая свою заморскую торговлю, Великий Новгород одержал еще одну победу над своим коварным соперником Ганзой.
      Искусные кораблестроители и мореплаватели, новгородцы с давних времен бороздили северные моря на своих крепких кораблях. Поэтому новгородские купцы сумели в нужный момент послать лодьи в Данию в обход Скандинавского полуострова и пуститься в обратный путь, несмотря на позднюю осень.
      Во многие иноземные города, как и прежде, повезут новгородские купцы свои товары. И будет множиться слава богатого города, богатого трудами сынов своих в полуночных странах и студеных морях.