– Я займу у тебя, самое большее, полчаса, – упрямо сказала Ника. – Выслушай.

– Что решил? – спросил Вячеслав Толика, который понуро смотрел на свежую могилу.

– А что решать? – тусклым голосом проговорил тот. – Уезжать надо. Двенадцать миллионов есть. Заработал. Заеду к Нике в Сусуман, и уедем.

– Одного оставляете, – сказал Орехов. – Мужики, бульдозеристы, тоже в разные стороны. Может, останешься? – с надеждой спросил он. – Пару человек найдем и звеном поработаем. Все-таки мы друг друга знаем и, как говорится, через беду вместе прошли. Ну так как?

– Не могу, – помотал головой Анатолий. – Если честно сказать, не то что боюсь, просто как-то на душе погано. Да и устал я здорово.

– Вообще-то я тоже, – кивнул Орехов. – Ну, ладно. Ты когда уезжаешь?

– Завтра из больницы выписываюсь. Уколы да перевязку в любом медпункте сделать можно.

– Тоже правильно, – согласился Вячеслав. – В больнице сейчас лежать себе дороже.

Олич осмотрела подготовленную площадку и довольно улыбнулась.

– Когда будет совсем готова? – спросила она грузного человека в соломенной шляпе.

– Как вы велели, – хрипло отозвался он. – Материалы подвезут сегодня. Архитектор разметил под котлован.

– Отлично, – кивнула Майя Яновна. – Надеюсь, до снега дом будет готов. Каждый день сообщайте мне, что сделано.

– Разумеется, – кивнул грузный.

Олич быстро пошла к машине. Увидев подъехавший «джип», остановилась. Из машины вышел молодой узкоглазый человек и быстро подошел к ней.

– Извините, – виновато проговорил он, – я не смог в тот день вас встретить. Понимаете…

– Ты обязан был это сделать, Эдик, – сухо перебила его она. – Итак?

– Они сделали макет микроавтобуса, – поспешно проговорил Эдик. – Я сначала даже подумал, что это настоящий. Вырыли…

– Это я знаю, – кивнула Майя Яновна. – Ты мне вот что скажи: они действительно подготовили канаву?

– И очень умело и удачно ее замаскировали, – кивнул Эдик. – Поставили по человеку с каждой стороны примерно в километре, и те, видимо, сообщали им о идущих машинах. Потому что они сразу уложили наверх широкий лист крепкого, выкрашенного под цвет дороги железа. И, надо сказать, сделали канаву они быстро. Часа за два. То есть за час сорок восемь, – увидев недовольный взгляд хозяйки, поспешил исправиться он.

– Они стреляли в макет?

– Да. Позиции для выстрелов выбирались, чтобы угол был почти девяносто градусов.

– Вот как? – удивилась Олич. – А я думаю, почему они не спросили, под каким углом стрелять. Ведь траектория пули должна быть именно под углом девяносто градусов. Учитывая расстояние от стрелка до автобуса, пуля, если изменить градус, может пройти выше или ниже человека. Молодцы. Бобров правильно привлек их. Его ошибка в том, что не нашел, чем намертво зацепить их. Марков с удовольствием убил бы меня. – Олич весело рассмеялась. – Я в детстве мечтала стать дрессировщицей хищников. И вот сейчас чувствую примерно то же, что испытывает дрессировщик, входя в первый раз к своим подопечным. Правда, у меня риск гораздо больше. Мои хищники умеют думать, чем и опасны. Но это здорово разогревает кровь. Сейчас они смирились, потому что поняли – без меня у них ничего не выйдет. Конечно, если они сами бы нашли способ, как уйти хотя бы с малой долей золота, то, перебив моих парней, сделали бы это. Предоставленный мною план наверняка сфотографирован и размножен на ксероксе. Это для них как бы гарантия моего молчания. Но все будет так, как хочу я. Сейчас Марков увлекся делом и невольно увлек и остальных. Ты будешь там и поможешь им. И еще: раненых добьешь и сделаешь все, чтобы живые могли уйти с золотом. Со всем золотом.

– Я так понимаю, – сказал Эдик, – что наблюдать за ними больше не нужно.

– Не нужно, – быстро решила она, – потому что сейчас они начали всерьез готовиться и могут заметить наблюдение. И тогда все полетит к черту. Сейчас их волнует один вопрос, как они смогут уйти с золотом. – Майя Яновна рассмеялась. – И будут очень удивлены, когда узнают, как. Марков – здравомыслящий человек и понял, что за те сорок пять минут, которые я им отвела, их обнаружат. Но все же он готовит людей к нападению. Главное, мне не опоздать, – чуть слышно сказала она, – потому что Маршал – человек разумного риска. Ну что же. – Она посмотрела на Эдика. – Все идет как надо. Нонной и ее подругой займешься через час после нападения. В это время все будет в моих руках.

– Вы забыли о сестре Белого, – напомнил он. – Как быть с ней?

– Она должна исчезнуть в этот же день, чуть позже Нонны.

– Думаете, Белый отнесется к этому спокойно? – усмехнулся Эдик.

– Я знаю, что делаю. Ты занимайся тем, чем должен заниматься. Остальное дело мое. Я продумала все, до последних мелочей. Самый опасный из них – Марков. Но я правильно угадала его слабое место. Он с удовольствием убил бы меня, – снова рассмеялась Майя, – но делать этого не будет. Потому что только я могу превратить его мечту в реальность. И ему придется смириться с моим существованием. Конечно, он будет искать возможность разделаться со мной. Но это только увеличивает адреналин в крови.

– Майя Яновна, – несмело начал Эдик, – почему вы не хотели, чтобы их сразу после налета…

– Всему свое время, Эдик, – перебила она. – К тому же я не люблю останавливаться на достигнутом. Мне они нужны. Не все, разумеется.

– Вот это да, – ошеломленно пробормотал Марков. Взяв лист бумаги, впился глазами в написанное. – Черт возьми, – откинувшись на спинку стула, покрутил головой. – Это сработает. Но как сказать об этом…

– Здоров. – В комнату вошел Белый. – Я что притопал-то, – усевшись на стол, начал он. – Ника уезжает. Прикатил Толян. Вот они вместе…

– Она не поедет, – возразил Маршал.

– Не понял, – немного помолчав, мрачно сказал Белый.

– Я сказал, что Ника не уедет, – спокойно повторил Маршал. – Анатолий – не знаю, но, думаю, тоже нет. Без Ники…

– Тормози, – попросил Белый. – С чего ты взял, что Ника не поедет?

– Она вчера была у меня, – решился Маршал. – Из аэропорта на другом такси проследила за машиной, на которой ехал ты. Когда вы ушли, ты последним, зашла ко мне.

Посмотрев на закатавшего желваки Белого, замолчал. Достал сигарету, вздохнул, прикурив, с наслаждением затянулся.

– Ну? – поторопил его Белый. – Зачем она ныряла к тебе? Почему ты сказал, что она не…

– Ника слышала наш разговор, – перебил его Маршал. – То есть когда мы передавали тебе разговор с Олич. И она…

– Вот сестренку Бог послал! – раздраженно выпалил Белый. – И что? Меня уберечь хочет?

– И да, и нет, – не зная, как сказать главное, неопределенно проговорил Маршал. И тут его глаза неожиданно повеселели. – В общем, она пока не уедет. Все-таки волнуется за тебя. О том, что пойдет в милицию, не говорила. И, как мне кажется, не пойдет. Хотя бы потому, что беспокоится за тебя.

– Ага, – насмешливо согласился Белый, – потому что…

– Ты ей брат, – серьезно сказал Маршал. – Кроме того… – неожиданно засмеявшись, замолчал.

– Что ха-ха ловишь? – подозрительно прищурился Белый.

– Просто, – посмеиваясь, продолжал Маршал, – она хочет участвовать в…

– Да я ей сходу уши отрежу! – воскликнул Белый. – Я ей…

– Примерно то же сказал и я, но она решила остаться, пока все не кончится. Так сказала Ника, и в ее словах есть здравый смысл: «Или передачи вам носить буду, или трупы ваши выпрошу, чтобы похоронить по-человечески».

– Я ей дам трупы! – заорал Белый.

– Ника – умная девушка, – восхищенно сказал Маршал.

– Да? – недоуменно взглянул на него Белый. – С чего это ты взял?

– Она сказала: ему придется смириться с тем, что я здесь, или убить меня. Насколько я понимаю, на последнее ты не пойдешь?

– Да она-то понимает, – выпалил Алексей, – что на нее стрелки переведут! Мол, по ее наколке работали.

– Именно так и скажут, если она уедет. А Ника этого не хочет. Не желает быть твоей соучастницей. По-моему, делает это совершенно правильно.

– Я порой готов тебе кадык вспороть, – криво улыбнулся Белый, – когда ты по-книжному чирикать начинаешь. Значит, думаешь, ей, в натуре, лучше не уезжать?

– Уверен, – кивнул Маршал. – К тому же, судя по всему, план изменился. Вероятно, будем работать по-новому. А перед этим сделаем кое-что.

– Что именно? – спросил Белый.

– Сначала обсудим план, – ушел от ответа Маршал, – новый план. Так что зови Стаса. Парней не надо. Они любое наше предложение принимают с восторгом молодых волчат, у которых появляется возможность снова попробовать свежей крови.

– Маршал – все-таки умный мужик, – отпив из бокала пива, сказал Кощей.

– А кто говорит, что он дурак? – усмехнулся Влас. – Но это дело, как я вчера понял, баба подготовила. Как раз этим Маршал и недоволен. Лично мне дело по нраву. А ты как думаешь? – взглянул он на пьющего пиво Ивана.

– Мне все рано, кто его придумал, – ответил тот. – С Маршалом и Белым я готов идти на что угодно. Я верю им. Да и Стаc – тоже мужик классный. Так что, парни, – подняв кружку, усмехнулся он, – за успех нашего громкого дела.

– Да, – кивнул Кощей, – шума будет больше, чем нужно. Но Маршал и Стае что-то за уход щекочутся, не по нраву им что-то.

– Я знаю одно, – сказал Зверобой, – пока Маршал не убедится, что все выйдет, ничего не будет.

Парни, впервые за долгое время собравшиеся вместе на квартире Нонны, пили пиво и обсуждали вчерашний разговор. Маршал снял запрет на их встречи, и все трое были этим довольны.

– Вот кто она такая, Олич, – глядя загоревшимися глазами на запотевшую бутылку «столичной», закончил пожилой, совершенно лысый бич.

– На, – протянул ему бутылку Стае.

– У нее еще Эдик есть, – жадно схватив бутылку, сказал бич. – Он навроде КГБ ейной. Я полтора года у нее дворником работал, все видел. – Расковыряв ржавым гвоздем пробку, сорвал ее и сделал два глотка. Зажмурился, тряхнул головой. – В общем, я много чего сказать о ей могу. Только ты это, – тут же испуганно посмотрел он на Станислава, – ни гу-ry про его. А то ведь зараз пришибут. Туточки я знакомых по службе у Майки встретил. Они так и были. Он похлопал себя по карманам. – Эх, курехи нету, – с деланным сожалением заметил он.

– Держи. – Усмехнувшись, Стаc протянул ему пачку «примы».

– Так вот, – сунув пачку в карман, а одну сигарету в рот, продолжил лысый, – они что-то здеся делали. Мы с ними, значится, крепко подпили. Ну и сам знаешь – пьяный человек на язык слабый. В общем, понял я, что они для какой-то бабенки туфту лепили. Мол, навроде, что он, значится, тот самый мужик, сжег кого-то. Так вот. – Оглянувшись, бич понизил голос. – Вчерась вечером пропали оба. Их, точно, этот самый Эдька и вбил. Он такая сволочь. Из-за его меня и выгнала Майка, – вздохнул он. – Хорошо, живого оставила. А уж как он меня бил, сво-лота нерусская! – сплюнул бич. – Сам навроде хилый, соплей перешибешь, да где там – весь как из железа сваренный. Приемы этой самой караты знает. Как шибанет раз, так враз как мертвый делаешься.

Стае не перебивал излияний уже захмелевшего бича. Но, как только тот стал рассказывать о своем прошлом, Станислав тут же ушел. Бич не обиделся, подозвал смотревшего на него с завистью деда с трясущимися руками. Пожертвовав ему немного водки и сигарету, продолжил свой рассказ о себе самом.

– Я люблю тебя, – после продолжительного поцелуя сказал Анатолий.

– Я тоже люблю тебя. – Вывернувшись из его рук, Ника отскочила к зеркалу и поправила волосы. – Сейчас поедем в аэропорт, – неестественно весело сказала она, – купим тебе билет до Сусумана и сразу До Москвы. Ты там его…

– Мне? – не понял он. – А как же ты?

– Я приеду чуть позже, – отвернувшись, чтобы он не мог видеть ее глаз, быстро ответила Ника. – Понимаешь… – Она с облегчением вспомнила заранее придуманную причину. – Я должна отработать весь промывочный сезон. Он кончится в сентябре. Ну, самое позднее, в начале октября, и я сразу дам тебе те…

– Я тоже не поеду, – решительно перебил ее Толик. – Мне Славка предложил доработать. Я думал, мы уедем. Но теперь…

– Нет! – воскликнула Ника. – Ты поедешь один. Толька! – Она прильнула к нему всем телом. – Я тебя очень прошу – уезжай, не надо тебе работать. Ведь ты заработал двенадцать миллионов. Я тоже привезу деньги. Ты к этому времени уберешь картошку и все остальное. Законсервируешь огурцы, помидоры. Я приеду, и мы с тобой сыграем свадьбу.

– Но я не могу уехать без тебя, – сказал Анатолий. – Тем более из школы меня, конечно, уже уволили. Тебя тоже. И из института…

– Толька, – умоляюще проговорила Ника, – я прошу тебя, уезжай. Слышишь?! – закричала она.

– Что с тобой? – удивленно спросил он. – Почему…

– Толька, – уткнувшись ему в грудь мокрым от слез лицом, прошептала она, – уезжай. Я тебя очень прошу, уезжай.

Оттолкнув его, выскочила из гостиничного номера.

– Ника!

Он бросился следом, но, застонав, схватился за правый бок и опустился на стоявший у стены диван.

Ника перебежала улицу и вскочила в остановившийся автобус.

– Что с вами? – услышала она молодой нагловатый голос.

Повернувшись, увидела двоих молодых парней.

– Может, я могу чем-то помочь? – довольно развязно поинтересовался один из них, худой, с бледным прыщавым лицом. Всхлипнув, она успела выскочить.

– Толька, – прислонившись к столбу, прошептала она, – уезжай. Пожалуйста. Ты не понимаешь, что…

– Иванова… – К Нике подошла полная женщина в форме ВОХРа. – Что с тобой?

– Ничего, – вытирая слезы, сказала Ника. – Все хорошо.

Женщина покачала головой.

– От радости, бывает, тоже плачут, но не так горько. Что с тобой?

– Извините, но оставьте меня. Я с Толиком поругалась; Вот и все.

Не прощаясь, быстро пошла по улице. Навстречу ей по проезжей части ехала «скорая». Ника проводила ее глазами и увидела, что та подъехала к гостинице. Ника, ахнув, побежала назад.

– Ты ему веришь? – Маршал пытливо посмотрел на Стаса.

– Я подошел к нему потому, что слышал – он работал дворником в особняке Олич. Я, может быть, узнал бы и больше, – с досадой сказал Стаc, – но ему водку рано отдал. Он и выпил-то немного, но окосел. А с пьяным разговора не получается. Но кое-что я все равно узнал.

– Кто же такой этот Эдик? – задумчиво пробормотал Маршал.

– Единственное, что я понял, он каратист и на вид Щуплый. И, скорее всего, невысокий. Соплей перешибешь, – вспомнил он слова бича. – Он его еще КГБ Олич назвал.

– Да хрен с ним, кто он такой, – сказал Маршал. – Плохо то, что Олич нас за горло держит. Она знает о каждом из нас все. Лично я в этом убедился сам.

– Я тоже сразу понял. Интересно, от кого у нее эти сведения?

– Сейчас это уже не так и важно, – отмахнулся Маршал. – Вот знать бы, где они, эти данные? Олич, похоже, о себе высокого мнения. Я уверен, что она ни с кем делиться ничем не будет. Баба она, конечно, умная, такую операцию разработала. Все нормально. Кроме отхода. Но и здесь у нее, по-моему, что-то приготовлено. Просто молчит до поры до времени. Осталось совсем немного. Надо успеть вырвать ей жало.

– Не понял, – удивленно сказал Стаc. – У тебя появились другие планы? Или ты…

– Стаc, – перебил его Маршал, – сейчас твой черед работать. Ты киллер-профессионал. Ты знаешь, как найти слабые места жертвы, чтобы она в определенное время была беззащитной. Ты сможешь найти документы против нас, они у Олич есть, поэтому она плюет нам в лицо, правда, иногда позволяет утираться.

– Ты прав, – согласился Станислав, – но мне потребуется минимум дней пять. А у нас…

– Они есть у нас, – уверенно проговорил Маршал.

– Я уезжаю сегодня, – спокойно сказал Стаc.

– Если нужна помощь, возьми кого-нибудь из парней.

– От таких помощников больше вреда, – усмехнулся Станислав. – Помощник у меня есть. В течение четырех дней никуда не отлучайся. Ты должен постоянно находиться в квартире, потому что я в любой момент могу тебя позвать. – Уже выходя, не удержался: – Почему ты сказал, что у нас есть время? Олич говорила, что через три дня…

– Она покажет нам путь отхода, – усмехнулся Маршал, – но это опять будет не то. У нас пять дней. Этого времени должно хватить, чтобы вырвать ей жало.

– Ты забыл про ее четверых, – напомнил Стаc.

– С памятью у меня полный порядок, – засмеялся Маршал. – Просто еще не вечер.

– Ты что удумала? – сердито спросил Нику Белый. – Что за хреновину замутила?

– Ну вот, – покачала она головой, – такое хорошее начало – слово давнее «удумала». И сразу «хреновину». Ты неисправим.

– Горбатого могила исправит, – вспомнил он пословицу. – Но не увиливай! – строго бросил он. – На кой за мной пасла? Зачем к Маршалу заходила? Что задумала? Как понять…

– Лешка, – вздохнула Ника, – всему свое время. Ты все обязательно узнаешь. И вот еще что, – тихо, но очень серьезно добавила она. – Если не хочешь потерять меня как сестру, не надо меня воспитывать. Я большая девочка и знаю, что делать, понял?

Белый хотел что-то сказать, но, увидев ее глаза, шумно выдохнул и промолчал. В них было злое упрямство. Белый хорошо знал это выражение. Сколько раз он видел в зеркале свои глаза после того, как его пытались воспитывать.

– Лады, – миролюбиво буркнул он. – Но ты хотя бы скажи, что делать будешь?

– Всему свое время, – снова повторила Ника слова Маршала.

– Ты-то как? – повернувшись к лежащему на кровати Анатолию, спросил Белый.

– Да бок схватило, – вздохнул тот. – «Скорая» приезжала. Поэтому она, – посмотрел он на Нику, – и вернулась. Она меня все спровадить хотела. Но не получилось. – Он улыбнулся.

– Все равно ты уедешь, – как о твердо решением, сказала она.

– Не боись, Толян, – подмигнул Белый, – прорвемся.

Ника вспыхнула было, но промолчала.

– Начальник, – проканючил с заднего сиденья недавний собеседник Стаса, – я же никуда не пойду. А со старого автовокзала вы нас не берете. Да и брать с меня нечего.

– Проснулся? – весело спросил обернувшийся Стаc.

– Борода? – удивился бич. – Куда это мы едем-то?

Тряхнув головой, устроился поудобнее и осмотрелся.

Старый «москвич» неторопливо катил по дороге.

– Это твоя, что ли? – удивился бич.

– Как тебя по-русски звать? – не отвечая, спросил Бобров.

– Мишкой называли. – Увидев на переднем сиденье две бутылки пива, лысый облизал пересохшие губы и протянул: – Можно пивком подлечиться? А то…

– Одну бутылку, – кивнул Станислав. – Больше не трогай. Ты мне более или менее трезвый нужен.

Схватив бутылку, бич быстро открыл ее велосипедной отверткой. Сделав несколько больших глотков, задышал ровнее.

– Холодное, – проурчал он. – В такую жару самое то. А машина чья? – снова спросил он.

– Да по доверенности у одного старичка взял, – ответил Стаc. – И ему прибыль, и мне хорошо. Колымага, конечно, старая, больше восьмидесяти не разгонишь, но зато свой транспорт.

– А куда едем? – Снова отпив пива, Михаил выудил из кармана грязной рубашки сигарету.

– Покажешь мне усадьбу Олич, – услышал он.

– Да ты что?! – испуганно воскликнул бич. – У нее тама, знаешь, какие собаки ходют? И парнишки с пистолетами. Одним словом, мафиозя в юбке. Так что давай меня назад доставляй. Откедова взял, туда и вертай.

_ Ты у нее давно работал? – Не сбавляя скорости, Стаc посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Так, почитай, уже полгода прошло, так что давай…

– Вот что, Мишка, – прервал его Стаc, – я не спрашиваю, где твоя сберкнижка. Ты мне просто покажешь дом, где работал. Туда мы не пойдем. Если вспомнишь, где еще у Олич есть особняки или коттеджи, скажешь. За каждый показанный дом даю тебе пять тысяч и бутылку водки с сигаретами. К тому же еда и курево во время поездки тоже за мой счет.

– Не, – замотал головой Михаил, – ниче мене не треба. Вертай туды, где взял.

– Я думал, ты мужик, – презрительно бросил Стаc. – Неужели не хочешь Эдику отплатить за то, что он тебя колотил? А так смотри, что получается, – не услышав ответа, продолжил Стаc. – Ведь ты говорил, что за охрану отвечает Эдик. Мы с тобой посмотрим все домики, а потом я туда парнишек привезу. Они почистят их трохи. Вот Эдик и нарвется на неприятность. Потому что…

– Значит, правильно мужики говорили, – сказал бич.

– Что это они говорили? – спросил Стаc.

– Что не бич ты, – испуганно ответил Михаил. – С Грузчиком поговорил, тот и сдох в одночасье.

– Значит, заработать не хочешь? – притормаживая, с сожалением сказал Стаc.

– Ты это, – перепугался Михаил, – я на все согласный. Домик у ее, где все есть, на озере Джека Лондона. Тама еще рядом озеро Танцующих Хариусов, – боясь замолчать, быстро проговорил Михаил.

– Ну вот, – добродушно сказал Стаc. – Значит, будешь при деньгах и выпивку иметь.

«Во влип, – обреченно подумал Михаил. – Ежели не покажешь, прибьет. А за показ меня Эдик до смерти забьет. Так хоть пьяным напьюсь», – вспомнил он обещание Бороды.

– Ты меня за водку не обманешь?

– Да нет, – заверил его Стаc, – ты дорогу показывай.

– Так мы только пятьдесят километров от Сусумана отскакали. – Бич увидел километровый столбик. – К озерам этим, значится, от Магадана километров так сто двадцать ехать. Вот и посчитай: между Сусуманом и Магаданом шестьсот шестьдесят шесть километров. Это нам еще, почитай, четыреста с гаком пылить. Только это, – робко попросил он, – ты мне в счет, так сказать, получки авансом пару бутылок дай. Одну я счас врежу, чтобы, значит, безболезненно ехать. Ну а вторую, когда к озеру подъезжать будем. Вы-пимши, оно и подыхать легче.

– Я ведь сказал – одна бутылка за один показ, – рассмеялся Стаc, – так что лечись пивом. Ну, а перед озером выпьешь, – пообещал он.

– Свози парней на место, – сказал Маршал Белому, – пусть по макету по разу стрельнут. Посади кого-нибудь с биноклем на скалу, что вверху. Как увидит машину с любой стороны, пусть вам даст знать.

– Ясен хрен при солнечной погоде, – кивнул Белый. Но видно было, что думает он о другом.

– Ты что такой задумчивый? – спросил Маршал.

– Да никак Нику спровадить не могу, – буркнул Белый. – И Толян ей говорит, мол, поехали. Он двенадцать «лимонов» заработал и рад до не могу. Ей тоже где-то около пяти причитается. Коэффициент, плюс «опасные». Да еще сверхдежурные какие-то. А она ни в какую. Что-то ждет. Я о деле с ней говорить не стал. Она же, ты говоришь, слышала.

– Не я, – поправил его Маршал. – Это Ника сказала.

– Что же делать? – вздохнул Белый. – Понимаешь, боюсь я, что ей это боком выйдет. Вдруг все-таки масть не стрельнет. Тогда ее, сто процентов, за рога и в стойло. Ведь опознать меня даже мертвого мусора смогут. Вот и выйдет, что она наводчица.

– С таким настроением лучше в тюрьме сидеть, – усмехнулся Маршал. – К тому же я уже говорил, но повторю: если она уедет и у нас, как ты говоришь, запал, ее все равно возьмут. Почему уехала, не доработав сезона? Ведь те, кто в сезонной охране работает, на золотопромывочный сезон договора заключили. Так что она правильно делает, что не уезжает. Потянуть ее в случае, если узнают, что ты в деле был, все равно потянут. Но она маршрута не знает. Даже золото в автобус не при ней грузят. Это она мне говорила, – ответил он на удивленный взгляд Белого. – К тому же я думаю, что сработаем мы чисто. И если сумеем перед этим вырвать жало Олич, уйдем без следов. Стае сейчас этим занимается. Остается только пожелать ему удачи.

– Постой-ка! – опомнился Белый. – Значит, работаем не по плану Олич? Или по ее сценарию, но со своей концовкой?

– Приедет Стаc, я вас познакомлю с гениальным по своей простоте и, надо сказать, наглости планом. Я буду молчать. Вы сами дадите ему оценку. На вопросы отвечу. Правда, времени для подготовки будет мало. Но, думаю, хватит. Кстати, там работа в твоем стиле, – засмеялся он. – Много стрельбы, даже взрывы есть. Но, повторяю, план гениальный.

– Ты то же самое говорил о бумажках Яшки, – напомнил Белый. – И с Олич такая же канитель. Потом…

– Все, Леха, – твердо сказал Маршал, – будем работать.

– Ты этих четверых качков, – имея в виду людей Олич, сказал Белый, – по делу брать будешь?

– Наверное, буду, – немного помолчав, что-то обдумывая, кивнул Маршал. – По программе госпожи Олич.

Алексей удивленно посмотрел на него и усмехнулся.

– Тогда повезу стрелков. – Он шагнул к двери. – Пусть тренируются.

Стае в бинокль ночного видения наблюдал за огороженным невысоким забором двухэтажным домиком. Вплотную к нему стоял гараж на три машины. Справа небольшая баня. Они доехали до поворота с трассы к озерам в десять вечера. Поспав до трех, Стаc взобрался на склон большой сопки и начал наблюдение. Михаил, который ходил с ним и дрожащим от страха голосом объяснял, где что находится, теперь, приняв большую дозу спиртного, крепко спал в машине. По словам бича выходило, что этот удаленный от трассы домик является резиденцией Олич для деловых встреч. Значит, здесь могли находиться и материалы о группе Маркова. Стаc верил в Артема и знал, что тот найдет способ захватить золото. Но в этом случае возникнет угроза со стороны Олич, которая как бы нечаянно дала понять, что она знает все о каждом из них. А так как слов к делу не подошьешь, было понятно, что у нее есть какие-то бумаги. Стаc считал, что ему здорово повезло. Сам того не зная, он начал разговор об Олич с бичом после того, как услышал совершенно случайно что «…вон тот замухрышка пахал на Олич». Стаc, понимая, что среди бичей вполне может оказаться кто-то, кто знал Олич, угостив пивом нескольких, на его взгляд, авторитетных бичей, как бы случайно упомянул Майю Яновну. И оказалось, что не зря. Ну, а уж разговорить Михаила о его бывшей хозяйке труда не составило. Правда, по дороге, когда тот испуганно потребовал оставить его в покое. Стаc хотел убить Михаила – тот вполне мог кому-то рассказать об интересе Бороды к Олич. Но перепуганный Михаил, сумев понять, что встречи с Эдиком, возможно, и не будет, а Борода убьет его сейчас, решил показать владения своей бывшей хозяйки.

«Здесь могут быть бумаги, – подумал Стаc. – Но как в этом убедиться, не привлекая внимания людей Олич?» Прильнув к биноклю, осмотрел с высоты склона двор. Увидев четырех больших собак, криво улыбнулся. По словам Михаила, кроме собак, там постоянно находились трое вооруженных людей. Они имели удостоверения егерей и права на ношение карабинов. Олич сумела выбить для них и пистолеты. Так что охрана домика была вооружена законно. Разумеется, «егеря» не совершали рейдов по выявлению браконьеров. «Скорее всего, если бумаги на нас есть, они находятся здесь. – Опустив бинокль, Стаc лег на спину и закрыл глаза. – Откуда она могла получить сведения о нас? От Яшки? Нет. Он просто нашел людей. А может, и нет никаких бумаг? – неожиданно подумал он. – Олич все узнала… – Усмехнувшись, встал. – Есть бумаги. А значит, надо их уничтожить. Эта бабенка непредсказуема, Маршал прав. Для нее налет на автобус с золотом – лишь увлекательная игра. Значит, чуть позже ей может прийти в голову мысль организовать покушение на президента. А что? – спускаясь по склону, ухмыльнулся Стаc. – Исполнители есть. Тем более что ко всему, что у нее есть на нас, будет еще и наше участие в налете. И сколько бы мы ни говорили, что организатор она, никто в это не поверит. А даже если и поверят, доказать ничего не удастся. Впрочем, примерно так говорил и Маршал. Но я свалял дурака. Одному мне не справиться. Черт возьми, только время зря потратил. А его, этого времени, как раз и нет. Подожди, – от неожиданно пришедшей в голову мысли Станислав остановился. – Точно. – Он кивнул. – Именно так и есть». Он заспешил к машине. Споткнувшись о корягу, полетел на землю. Успел выбросить вперед руки, чем смягчил падение. Улыбнувшись, хотел подняться. Впереди раздался приглушенный крик. Бесшумно поднявшись, Станислав бросился к машине, откуда донесся крик.

– Знакомые все лица, – направив яркий луч фонаря на лицо зажмурившегося Михаила, усмехнулся рослый мужчина в кепи. – Смотри-ка, – кивнул он на «москвич», – дворник переквалифицировался. Начал угонами заниматься. Ну и нашел тачку, – громко захохотал он.

– Что ты здесь делаешь? – ткнув бича кулаком в бок, спросил коренастый парень в камуфляже. Вскрикнув, бич закрыл лицо руками.

– Не бейте, – пропищал он, – я все скажу.

– Тебе есть что сказать? – насмешливо удивился рослый.

– Меня сюда силой привезли, – сжавшись, пролепетал Михаил. – Он… – Всхрипнув, дернулся всем телом и боком упал.

– Ты что? – Рослый направил на него фонарик. Коренастый не сильно пнул бича в бок.

– Вставай. У нас такие номера не проходят. Рослый присел, держа фонарик левой рукой, правой ухватился за ворот рубашки бича, рванул вверх. В свете луча оба увидели в спине бича рукоятку ножа. Позади появилась человеческая фигура с большой толстой палкой в руках. Сильный удар толстым концом по голове выбил сознание из рослого. Он ткнулся лицом рядом с Михаилом. Коренастый успел вскочить, но от резкого пинка в пах согнулся и упал. Подхватив валявшийся рядом охотничий пятизарядный карабин, Станислав впечатал прикладом в висок рослого.

– Значит, егеря все же выходят на охрану животного мира, – пробормотал он. Присел рядом со скулившим коренастым. – Ответишь на пару вопросов, будешь жить, – пообещал Бобров. – А если нет… – Усмехаясь, вытащил нож из спины Михаила. – Кастрирую. Окажу первую медицинскую помощь и отпущу. Где Олич? – задал он первый вопрос.

Вячеслав, выйдя с лотком в руках из неглубокого ручейка, довольно улыбнулся и поставил его на плоский камень. Достал из кармана металлическую гильзу двенадцатого калибра, осторожно вынул из нее резиновую пробку. В небольшой выемке в углублении лотка под солнцем тускло блеснуло несколько мелких желтеньких пластинок, величиной с крылышко комара, и такого же цвета песчинки. Орехов слегка наклонил лоток, подставил под него другой камень размером с картофелину.