Маршал мягко прыгнул к двери в комнату и щелкнул выключателем.

– Лилька! – раздался громкий голос. – Ты где? Тебя Трофимов зовет!

«Как я вовремя», – сжав пальцы на рукоятке пистолета, подумал Артем.

Дверь от толчка ногой открылась. В дверном проеме показался человек.

– Сучка, – буркнул он. – Ты что, тварь, в прятки играть надумала!

– Чует кошка, чье мясо съела, – усмехнулся другой человек.

Маршал, прижимаясь спиной к стене, не шевелился. Тень в освещенном квадрате открывшейся двери шагнула вперед, зашарила рукой по стене.

– Заходи, – легко толкнул его в спину второй. Маршал резко ударил носком ноги в живот первого и, рванувшись вперед, сильно толкнул охнувшего мужчину в грудь. Прыгнув, обрушил рукоятку пистолета на его товарища. Оба упали. «Вот Трофимову и сообщат», – усмехнулся Маршал. Шагнув к двери, прислушался. На площадке было тихо. Маршал дернул на себя дверь, выскочил. Бросив быстрый взгляд на лестницу, сунул пистолет в подмышечную кобуру, захлопнул дверь и начал спускаться. Перед тем, как выйти на улицу, остановился. У подъезда стояли «жигули», откуда слышалась быстрая музыка, в такт ей дергался огонек сигареты. «Он сейчас никого не видит, – усмехнулся Маршал. – Мне надо срочно делать ноги. Впрочем, немного подожду, – неторопливо шагая к выходу со двора, передумал он. – Надо узнать, почему Бобр в это влез. И увидеть следователя по особо важным. Русский Шерлок Холмс, – с иронией добавил он. – Тебе лучше свои познания не проявлять, – мысленно посоветовал он незнакомому Птицыну, – потому что все люди смертны».

– Откуда ты его знаешь? – спросил скуластого парня Кощей.

– Я знаю его столько же, – лениво проговорил парень, – сколько и ты. Это Ванька его знает, – он кивнул на потягивавшего из банки пиво Зверобоя.

– Не больше, чем вы, – сделав глоток, усмехнулся тот. – Он с моей сеструхой роман крутил. Звали его Витькой. Потом, когда она предложила одного фирмача завалить за хорошие бабки, мы сработали с ним на пару и свалили. У него ксива уже на Димку была. Да мне хрен с ним, как его зовут. Он мужик башковитый. Запала с ним еще не было. И бабки клевые маем. С моей мускулатурой, – насмешливо проговорил он, – только писарчуком в конторе работать. Хорошо, я с семи лет в секцию стрелковую ходил. Я и стрелять начал, потому что прочитал про Зверобоя. Меня так и во дворе звали. В армию пошел, в железнодорожные попал. Меня ротный засек. Я стрелял уже здорово. Вот и сунули меня в хозвзвод. Числился прачкой, – засмеялся Иван, – а сам постоянно на стрельбище или на соревнованиях. В общем, отслужил клево. Приехал домой, сеструха с каким-то «новым русским» шаталась. Я туда-сюда сунулся, нигде на хрен не нужен. Может, и пристроился бы куда, да желания особого не было. Потом этого «нового русского» вместе с тачкой взорвали. Мне сеструха и предложила одного толстячка шлепнуть. Сразу не соглашался, – усмехнулся он. – Как это, думаю, человека убить. А если честно, тюрьмы боялся. Потом Маршал появился. Ну и как-то сумел убедить меня, что это на пользу обществу. С тех пор уже полгода я с ним. Точнее, когда нужен, он меня находит. Я просто город называю, где буду, он и появляется. А в этот раз сказал, что еще двое нужны. Я вам и предложил.

– Я только откинулся, – признался Кощей. – За бакланку сидел. Сосед, сука, матери в рожу въехал. Я ему череп кирпичом пробил. Четыре и накатили. Тоже не знал, что делать. Знакомые звали в кодлу. Ну что-то вроде рэкета. Если бы его не встретил, – кивнул он на скуластого, – точно бы, писанулся. А когда Влас мне предложил работу, с ходу согласился, мы с ним на уши стали ребятишек заезжих ставить. Вы-то откуда друг друга знаете? – неожиданно спросил он.

– Опомнился, – засмеялся Влас. – Жадность фраера губит. Я когда предложил ему пять «лимонов» сработать, он был готов прямо с ходу идти. Даже не спрашивая, что почем, – снова засмеялся Влас. – А с Ванькой мы с детства знакомы. И в армию вместе призывались. Только меня в морпех взяли. В отпуск поехал, одному пижону харю раскроил. За что – не помню, пьяный в дупель был. Вот вместо двух в армии – треху в зоне. Если честно, боялся, что двушку дадут, тогда дисбат. А там, говорят, караул. Ты на полгода раньше вышел, – сказал он Кощею. – Я откинулся, домой приехал. Мать умерла. Рак у нее. Отца, ты знаешь, – взглянул Влас на Ивана, – не было. Нагуляла меня маман, – он усмехнулся. – Вот я и рванул в Орел к тебе, Кощей. Ты же звал. Мол, все путем будет. Приезжаю, Колян чуть с голоду не подыхает. Ну и начали мы на выездах челноков теребить. Конечно, не помногу брали, но на жизнь хватало. Слышь, Ванька, – обратился он к Зверобою, – ты как увидишь Маршала, скажи, чтоб нас в виду имел. Кто он и так далее, мне безразлично. Мне – как шло, так и ехало. Но, чувствую, с ним можно дела ворочать. В общем, перебазарь с ним. – Лады, – кивнул Иван. – Ему вы тоже вроде подходите.

– А кто Белый? – вспомнил Кощей.

– Про него я вообще ни хрена не знаю, – признался Иван. – Белый и Белый. Наверное, сидел мужик. У него наколки есть. Вы-то на хрен накололись? – осуждающе спросил он.

– Да вроде, как все, – нехотя ответил Николай. – У меня только здесь. – Он коснулся груди. – Череп и молния. За это и прозвали Кощеем. А это еще в профтехучилище, – показал он кисть правой руки с именем «Таня». – Усмехнулся. – Тогда имена девчонок вроде модно было колоть. Сейчас жалею, хотел вывести, но не вышло.

– А у меня с армии, – сказал Влас, – якорь на фоне земного шара. У нас в роте так один спец делал.

– Вообще-то нам уезжать надо, – напомнил требование Маршала Иван. – Но ничего не поделаешь. Как я ее, суку, подвернул… – Он посмотрел на замотанную ступню. – Дня через два в норме будет, и свалим.

Птицын, сунув руки в карманы, медленно ходил по квартире.

– Кто она? – остановившись у тела женщины, спросил он.

– Работала бухгалтером в филиале банка Боброва, – ответил Грач. – Затем, не знаю за какие заслуги, он перевел ее к себе. Она ездила…

– Она могла знать о передаче денег? – раскачиваясь с пяток на носки, перебил его Птицын.

– Конечно, – кивнул Грач. – Она и дорогу знала. Думаешь, она?

Птицын достал трубку, начал набивать ее табаком.

– Если бы была она, – пояснил свое сомнение Грач, – сыграли бы под ограбление. Да и этих кретинов замочили бы.

– В этом случае могла вмешаться милиция, – тихо сказал Птицын. – А вас же не перестреляли там… – Он махнул рукой. – Значит, ребята просто обрезают концы. Убивал ее профессионал, – уже для себя вслух констатировал Птицын. – Они вошли потому, что видели свет. В прихожей включили сами. Лихо он их отработал. – Тонкая улыбка скользнула по его бледным губам. – И никого похожего на ум не приходит. Но новичок так хладнокровно сработать не смог бы. Он вырубает ее, – начал восстанавливать ход событий Птицын, – надевает ремешок от сумочки. В это время входят они. Дверь была не заперта. Он убивает ее, правда, не совсем понятно как, выключает свет и ждет, пока войдут эти мудаки, – брезгливо посмотрел он в сторону сидевших на полу у стены двух крепких мужчин с перевязанными головами. – Спокойно уходит. Он уверен, что, когда они очнутся, позвонят Трофимову. Значит, нужно проверять его знакомых, – пробормотал Птицын. – О том, что вместо оговоренного бартера будут отданы деньги, она знала. Дорогу тоже. Когда она приехала в Орел? – Он взглянул на Грача.

– Три дня назад. Она сообщила время и место. Мы отправили вагон с хрусталем. В обмен должны были получить…

– Это меня не интересует, – прервал его Птицын. – Значит, время и место, – задумчиво проговорил он. – Выходит, о том, что бартер не состоится, она знать не могла. Значит, кто-то другой… – Он покачал головой. – Ее просто подставили. – Не прикуривая, Птицын сунул трубку в нагрудный карман пиджака. – Ты говорил, что тебя подвозил какой-то мужик на «запорожце», – вспомнил он, обращаясь к Грачу. – Можешь обрисовать его?

– Вообще-то да, – не совсем уверенно ответил Грач. – Такой белобрысый. Крепкий мужик. В темных очках. Спокойный. Правая ладонь перевязана. Жарко было, а у него рубашка даже на верхнюю пуговицу застегнута. Дубина деревенская, – пренебрежительно добавил он. – Куница ему сто баксов давал за клей. Так он возмущаться начал. Куда…

– Поехали ко мне, – перебил его Птицын. – Попробуем фоторобот составить.

– Во, – обрадовался шагнувший следом за ним Грач. – У него чуть выше правой брови, вот тут, – коснулся он лба, – такой след небольшой. Ну, не шрам, – попробовал попонятней объяснить он, – а так…

– След от ожога, – подсказал Птицын.

– Точно, – облегченно кивнул Грач. – Как будто приложили что-то раскаленное и сразу убрали.

Рука Птицына, скользнув в боковой карман, достала продолговатый конверт. Взглянув на Грача, он сунул конверт обратно.

– Поехали, – сказал Птицын.

Птицын уже сел в машину, когда, осветив фарами их «фольксваген», подъехала «вольво».Из машины быстро вышел Вячеслав.

– Геннадий Семенович где? – спросил он остановившегося Грача.

– Здесь, – отрывая дверцу, нехотя отозвался Птицын.

– Здорово. – Вячеслав пожал ему руку. – Ну что? Вышел на кого-нибудь?

– Больно ты шустрый, – усмехнулся Геннадий. – Одно можно сказать с уверенностью: работали профессионалы. Эти парни знали, кого берут. У меня сложилось мнение, что они о чем-то хотят поговорить с Трофимовым. Потому, – ответил он на удивленный взгляд Вячеслава, – что они делают все, чтобы делом не занималась милиция. То есть в чем-то подыгрывают Федору Матвеевичу. Ведь не в его интересах, если делом начнут заниматься органы.

– Ему, кстати, оттуда уже звонили, – усмехнулся Вячеслав. – Мол, слышали, что тебя накрыли на энную сумму. Предлагали помощь. Он довольно успешно разыграл негодование. Ведь ты знаешь, что Трофимов одно время был начальником железнодорожной милиции. Потом…

– Попался на вымогательстве с кооперативов, – перебил его Птицын, – с помощью группы крепких парней. То есть возглавлял группу рэкетиров. Учитывая его заслуги, а скорее всего, умение дать кому и сколько нужно, с почетом проводили на заслуженный отдых. Сейчас – весьма респектабельный бизнесмен. Создал банк. По области имеет два или три, точно не помню, филиала. Но это только видимая часть его деятельности. Впрочем, ты сам все знаешь, – смущенно улыбнулся Геннадий. – Ты ответь мне на один вопрос. Он не касается этого дела. Как давно ты видел своего братца?

– Знаешь… – Вячеслав задумался. – Даже не скажу. Мы с ним и раньше не особо поддерживали контакты. Когда я поступил на юрфак, а позже работал в прокуратуре, он вообще на мне, как говорится, хрен забил. Почему ты спросил? – насторожился он. – Неужели думаешь, что я навел брата-уголовника…

– Да перестань, – прервал его Геннадий. – Как ты можешь такое подумать? Просто я как-то вспомнил Алексея. Ведь я как раз начинал дело о его нападении на инкассатора в Туле. Он тогда еще милиционера ранил. Но потом перевели меня…

– Слышал, – кивнул Вячеслав. – Ты, говорят, его подстрелил.

– Я стрелял, – усмехнулся Птицын, – если честно, на поражение. Он, сволочь, колеса нашей машине прострелил, я выпрыгнуть успел. Думал, всем хана пришла. А он бежит в нашу сторону. Говорил, оружие собрать хотел. Я прицелился ему в голову и выстрелил. Но он ушел. Задел его слегка. Ты-то от кого слышал? – спросил он.

– Если думаешь, что от Лешки, – засмеялся Вячеслав, – то разочарую. Мне Яков Павлович сообщил.

– Значит, братца ты давно не видел, – вздохнул Геннадий. – Интересно, сидит он сейчас или на свободе?

– За инкассатора ему пятнадцать давали, – вспомнил Вячеслав. – Матери сообщили. Она еще на Колыме жила. Мы редко, но писали друг другу. К восемьдесят седьмому он отсидел пять. Значит, под амнистию попасть мог. Тогда одну треть от оставшегося срока сбрасывали. Так что может быть на свободе.

– Здравствуй, тетя Груша, – весело приветствовал Белый копавшую огород пожилую женщину.

Воткнув в землю лопату, она с трудом распрямилась, приставила ладонь к бровям, всмотрелась.

– Леший тебя забери, – удивленно проговорила женщина. – Ляксей, ты? – Не веря своим глазам, всплеснула руками.

– Я, – засмеялся он.

– Откель же ты взялся-то? – протерев очки и всматриваясь в его лицо, спросила женщина.

– Да так… – Он неопределенно махнул рукой. – В отпуске. Я сейчас по заграницам плавать начал, – поставив чемодан, сказал он. – Два года около Африки были. Там…

– Твоя Африка не в Сибири расположение имеет? – серьезно спросила тетя Груша. – Еще и номерной литер есть. – Она укоризненно покачала головой. – Про тебя же, бандитская рожа, даже в газетах писано. Дочка, Дашка, приезжает с городу и говорит: про Лешку Иванова в газете писано. Что ж ты мне брехать-то стал? – укорила она красного от смущения Белого.

– Кому же охота говорить, что в тюрьме сидел? – пробормотал он.

– Оно, конечно, верно, – рассудила тетя Груша. – Пойдем, морячок. – Кряхтя, взялась за поясницу и двинулась к дому. – Накормлю тебя, горемычного. А то ведь в морях-океанах совсем небось не кормили? Харя-то у тебя гладкая.

– Так я уж год скоро будет, как вышел. Подняв чемодан, Алексей шагнул следом.

– На вид ты мужик справный. Счас чем занимаешься? Чай, воруешь? Или в мафию вступил? Тама ведь все бандюги околачиваются.

– Я вольный казак, – захохотал Белый, – и никому на верность не присягал. А Даша где сейчас?

– Так в городе, – поднимаясь на крыльцо, ответила она. – С Магадану уехала вслед за твоими. Ника, как учительницей стала, зараз с Колымы сбегла. И матерь твоя тоже. Они, бывало, писали мне. Из деревни, где мать Зинкина жила. Ведь она три года назад померла. Да и Зинка вроде как плохая.

– Что с ней? – быстро спросил Белый.

– Так, наверное, на нервах жила баба, – снимая чугунок и ставя его на стол, сказала тетя Груша. – Ты же супостат еще тот. Думаешь, легко матери про сына-бандита в газетах читать? Чай, не в космос полетел, а в тюрьму отправился… – Продолжая ворчать, налила в глубокую тарелку щей. Отрезала два куска хлеба. – Вот сметана. – Достала поллитровую банку. – И горчица есть. А хочешь, хрену дам. Крепкий, зараза.

– Что же Даша тебе огород копать не приехала? – Алексей взял ложку.

– Сын у нее заболел. С мужиком-то она разошлась почти сразу, как сын народился. Помнишь, наверное, Костю? Вот за него Даша и пошла. Говорила я ей, дурехе: намучаешься. Так нет… – Она махнула рукой.

Белый, не слушая, с удовольствием ел вкусные щи.

– Уф, – положив ложку, выдохнул он, – давно такой вкуснятины не едал, спасибо.

– Может, еще? – явно довольная похвалой, предложила старуха.

– Можно, – засмеялся Белый.

– Далеко ль путь держишь?

– Да, наверное, к матери заеду. – Он взял ложку. – Вот тебе с огородом помогу и туда.

– Правильно, – обрадовалась тетя Груша. – А то одной, ой, как несподручно. Годы не те, ранее, 6ывало…

– Ты это… – нерешительно начал он. – Ну, короче, – уже раздраженно произнес, потому что не знал, как сказать, не вызывая подозрений, – не говори никому, что я в тюрьме сидел. А то мало ли что. Какой-нибудь чертило магазин подломит, участковый меня возьмет в оборот.

– Да что ты, – махнула она рукой. – Конечно, не скажу. Говорить буду, что племянник с Севера приехал. Тута все знают, что Дашка на Севере была. Да и я тоже. Но я раньше съехала. Ведь старше твоей матери на восемь годов.

– Они пишут вам? – быстро работая ложкой, спросил Белый.

– Дашке пишут, – сказала тетя Груша. – Она и твои письма мне читала. Я в газетах еще могу читать, и то с трудом. Очки новые надобно. А пенсию не платят. Хорошо, огород большой. Да еще корову пополам с соседями держим. То есть она моя, – объяснила тетя Груша, – а стоит у них. Мне дают по пять литров молока, ну и сметану, что соседка делает, пополам. Сена с двух усадеб хватает.

– Мать давно заболела? – спросил Белый.

– Да ты никак и не знаешь, – всплеснула она Руками. – Ну, конечно, ты же не писал им. И мне пе велел. Я молчала про тебя.

– …Скорей бы каникулы, – вздохнула Ника. – Надоело все. Еще в институт ехать. – Порывисто сунув в пакет тетради, снова вздохнула. – Даже не знаю, как маму оставлю. И ехать надо. Еще два года. Может, зря я на заочное поступила? – Она посмотрела на Анатолия. – Ведь все равно из деревни теперь никуда не уеду. Думала, получу диплом, и прощай, сельская школа, – иронически улыбнулась Ника. – Наверное, я давно уехала бы куда-нибудь. Или челноком бы стала. А здесь си…

– А как же я? – тихо спросил Анатолий. – Ведь люблю я тебя. Выходи за меня, – видимо, не в первый раз сказал Толик. – Дом у меня хороший, бабка оставила. Ваш продадим. Сейчас покупатель быстро найдется. Здесь же, видишь, сколько летом дачников или черт знает, как их назвать. Из Москвы, из Питера приезжают. Мать, конечно, с собой возьмем. Прокормимся. Два огорода. Свиней купим. Да и платить начнут когда-нибудь, – хмуро закончил он.

– Толька, Толька, – горько улыбнулась Ника. – Не смогу я огородами да свиньями жить. И так, посмотри, на что руки стали похожи. – Вздохнув, покачала головой. – Парень ты хороший. Нравишься мне. Наверное, даже люблю я тебя. Но сам подумай: как мы жить будем? На что? Свадьбу справить – и то, самое малое, миллиона три надо. Это еще очень скромно. К тому же мама больна. Я вот не знаю, что с институтом делать.

– Ты поезжай, – сказал Толик. – Я присмотрю за тетей Зиной. Ну, я имею в виду – накормить, – заметив ее ироническую улыбку, смутился он. – А все остальное – буду медсестру звать, Таньку. Она же ходит к вам. Ну, а я ей чем-нибудь помогу.

– Хороший ты, Толик, – подойдя, Ника положила руки ему на плечи. – Скажи, только честно, почему ты в деревне остался? Тебе же предлагали…

– Ты знаешь, почему, – перебил Толик. – Люблю я тебя. Все у нас хорошо будет.

В его глазах Ника увидела уверенность. Он принял какое-то важное для себя решение.

– Поцелуй меня, – закрывая глаза, шепотом попросила Ника.

– Это интересно, – пробормотал Бобров. – Значит, они дорогу как бы блокировали?

– Да, – услышал он голос Вячеслава. – Поставили с двух сторон знаки. Дорожные работы и объезд. Там действительно есть объездная дорога. В прошлом году расширяли дорогу…

– Ну, а когда уходили, – перебил его Бобров, – кто снимал знаки?

– Не знаю… Но то, что…

– Я не люблю неопределенности, – обрезал Яков Павлович. – В конце концов, я вам с Геннадием за это плачу. Мне нужны факты, а не домыслы. Зарубите это себе на носах. Прошло уже два дня. По-моему, и дураку ясно: чем больше времени проходит, тем больше у налетчиков шансов остаться неизвестными. Через три дня жду с подробным отчетом. Где Птицын?

– Он пошел к своим знакомым по работе, – сразу ответил Вячеслав. – Может, что-нибудь в разговорах всплывет, может, видели кого-нибудь из знакомых бандюг. Ну, в общем…

– Через три дня жду с отчетом, – сухо перебил его Бобров и повесил трубку.

– Я слышал, у отца неприятности? – спросил атлет.

– Не у него, – спокойно ответила Елена. – Хотя перехватили деньги отца. Но он уже отдал их людям Трофимова. А тех кто-то ограбил.

– Много взяли?

– Не знаю. Меня это не интересует. А ты пришел, чтобы узнать про ограбление? – Она сердито посмотрела на него.

– Конечно, нет, – засмеялся он, – просто слышал разговор, вот и захотел узнать поподробнее. Иди ко мне, – раскрыв руки, позвал он.

– Не пойму, чего ты хочешь, – испытующе посмотрел на Боброва седой бородатый человек. – Затеял игру в сыщиков. Зачем тебе нужны эти придурки с пушками? Неужели мало своих солдатиков?

– Просто любопытно, – засмеялся Яков Павлович. – Кто посмел поднять руку на Трофимова? К тому же там и мое имя. Ведь деньги везли мои. То есть они были уже его, – с улыбкой поправился он, – но платил я. К тому же Трофимов мне как компаньон пока выгоден. Он устраивает меня во всем. Так почему бы не помочь?

– Что-то ты темнишь, Яшка, – покачал головой седой. – Уж я тебя хорошо знаю. Не будешь ты за просто так деньги тратить да еще людей посылать для помощи кому-то. Затеял ты что-то. Только вот что?

Он с явным интересом посмотрел на Боброва.

– Да мне все равно, что ты думаешь, – пожал плечами тот. – Я тебе сказал чистую правду. Мне просто интересно. Ведь эти налетчики могут и меня в чем-нибудь накрыть. К тому же, – зло блеснул он глазами, – наводку дал кто-то из моих людей! Значит, я просто ради своей же безопасности должен найти грабителей!

«Что-то ты темнишь, Яшенька, – мысленно усмехнулся седой. – Какую-то игру крупную ведешь. Уж не твои ли автоматчики людишек Трофимова на „ура“ взяли? Хотя нет, в этом случае ты вел бы себя по-другому. По крайней мере Птицына в Орел не послал бы. Тот просто из гордости может выйти на налетчиков. Геннадий считает себя суперсыщиком. И подыгрывать, а тем более проигрывать не умеет. Вывод прост – Яшке нужны налетчики. Зачем?»

– Как дела у тебя? – спросил внимательно наблюдавший за ним Бобров.

– Средней паршивости. Сейчас слишком много одиночек стало. И работать толком не умеют, но тем не менее клиентов стало гораздо меньше. Сейчас почти все имеют своих штатных исполнителей. Ведь это дешевле, да и надежнее. Известны случаи, когда заказчик становился жертвой. Исполнитель выходил на контакт с тем, кого должен убрать. Объяснял ему ситуацию, и тот просто платил больше. Такие случаи, конечно, единичны, но они есть и будут. Поэтому многие предпочитают иметь в своем штате личных киллеров. У тебя, кстати, на прицеле никого нет? – спросил он. – А то по-родственному за половину…

– Если возникнет такая необходимость, – перебил его Яков, – обязательно воспользуюсь твоим предложением. А сюда ты приехал не для работы?

Он нахмурился от неожиданно пришедшей ему в голову мысли.

– Разумеется, нет, – хохотнул седой. – Неужели ты можешь подумать, что я возьму заказ на тебя? Выходит, есть такие, кому ты жить мешаешь? – смеясь, спросил он.

– Я думаю, что есть, – засмеялся и Бобров. – Хотя бы потому, что я живу и процветаю. А ведь многие вроде бы устойчивые фирмы лопнули. Вот они и могут желать моей смерти. Но слава Всевышнему, что У них денег, чтобы оплатить мою смерть, не имеется. А ты, если я правильно понял, – улыбаясь, взглянул он на седого, – в гости приехал?

– Можно сказать и так, – кивнул тот. – Не стесню?

– Да что ты, Стае, – махнул рукой Бобров, – конечно, нет. Я тебе выделю квартиру…

– Мне больше подойдет какой-нибудь особнячок за городом, – перебил его Стае. – Понимаешь, у меня возникли небольшие временные осложнения с одной конторой. Вот и хочу выждать некоторое время.

– Конечно, – заверил его Яков. – Я сейчас прикажу, и тебя отвезут в пригород. Там…

– Мне бы хотелось километрах в двадцати от города, – снова перебил Стае. – И лучше будет, если ты просто скажешь, где это. Надеюсь, доверенность на машину моему человеку ты дать сегодня сможешь?

– Ну, хорошо, – немного подумав, ответил Бобров. – Под Беседином, это восемнадцать километров от Курска, есть коттедж. Вода, сауна, бассейн. Все есть. Просто внутри чуть не доделано. Понимаешь…

– Отлично, – сразу согласился Стае. – А как насчет доверенности?

– Это гораздо быстрее, чем ты думаешь, – улыбнулся Бобров.

– Пока, любимая.

Махнув рукой, атлет выскользнул в дверь. «Мускулистый идиот, – насмешливо улыбнулась Елена. – Неужели он действительно думает, что я влюблена в него?»

– Мне, Эдик, – словно он мог слышать ее, вслух сказала она, – ты нужен не для создания «мыльной оперы» «Ромео и Джульетта». Я еще девочкой поняла, что женская красота – это страшное оружие. И с успехом использую его. Сейчас мне надо узнать истинную причину, по которой отец помогает Трофимову. Просто так он этого делать не станет. В этом я уверена. Утром к нему приехал дядя Стае. Я о нем мало что знаю, но слухами, как говорится, земля полнится. Если верить этому, то Стае во времена застоя был просто наемным убийцей. Теперь он имеет штат тренированных молодых людей, для которых чужая жизнь – всего лишь заработок. Он не только убивает по заказам, но и охраняет. Отец вызвал его, или он сам приехал?

«Если вызвал отец… – сузив глаза, Елена задумалась. – Зачем? Он никогда не прибегал к исполнителям со стороны. Тогда дядя Стаc приехал сам. Зачем? В гости? – Понимая нелепость такого предположения, рассмеялась. Тут же оборвала смех и потянулась за сигаретами. – Зачем отец помогает Трофимову? Даже послал туда Птицына. Следователь по особо важным делам в прошлом. Только стал им и сразу ушел по причине болезни. Просто дело попалось трудное: отец предложил выбор – либо, доказывая вину человека, он подводит его под расстрел, либо обеспечивает себе безбедную жизнь до конца дней. Птицын подумал немного и заболел. Потом сам предложил отцу услуги в качестве частного детектива. И, надо сказать, он оправдал свое звание следователя по особо важным. За что бы ни брался. Впрочем, зачем я это вспоминаю? – досадливо поморщилась она. – Чего же хочет отец?»

– Да она, по-моему, не знает ни хрена. – Достав щелкнувший прикуриватель, Эдуард поднес его к концу сигареты. – Я несколько раз как бы между прочим упоминал про налет. И тишина. Может, пахан ее не посвящает в свои дела.

– Может, и так, – согласился сидевший за рулем плотный мужчина. – Но ты все-таки поглубже попробуй копнуть. Намеков в постели бабы не понимают. Надеюсь, вы с ней не без перекура тыкаетесь? – спросил он.

– Бывает, и выпиваем, – самодовольно улыбнулся атлет. – Но, правда, перед тем как…

– Ясно, – кивнул плотный. – Так ты во время приема алкоголя и начни разговор. Кстати… – Притормозив перед светофором, он словно вспомнил: – Что ты знаешь о Птицыне? Кто он?

– Да вроде как частный детектив Бобра, – пожал плечами Эд.

– Интересно, – пробормотал Бобров, – что за неприятности у Стаса? Он сказал – с одной организацией. Что же это за организация? Что не государственная, это определенно. Значит, он выполнил чей-то заказ, а родственники убитого или коллеги вышли на него. Если так, то у меня тоже возникнут трудности. Впрочем, гадать – удел слабых. Надо сделать проще. – Потянувшись к телефону, замер с протянутой рукой. – Хотя, – прошептал Яков Павлович, – если мое предположение верно, я могу сыграть на этом. Ну, вот, – упрекнул он себя вслух, – уподобляюсь тем, кто гадает.

Взяв трубку, набрал номер.

– Черт бы вас побрал! – нервно говорил Трофимов. – Милиция знает больше, чем вы! Почему ты не сказал, что тебя подвозил «запорожец»? Этого «горбатого» угнали за день до нападения на вас! Выходит, что тебя вполне мог подвозить соучастник бандитов! Даже, может, снайпер, который оставил магнитофон!

– Только не он! – уверенно сказал Грач; – Я бы узнал го…

– Идиот! – заорал Федор Матвеевич. – Голос можно было записать чей угодно! А…

– Но он спокойно поехал по объездной, – пожал плечами Грач. – Если угнал, то…

– Да ГАИ просто в голову не пришло, что «запорожец» могут угнать, – прервал его сидевший в кресле Вячеслав. – Заявление об угоне они получили только вчера. Хозяин был на рыбалке, «запорожец» у него перед отъездом на реку сломался. Он с приятелем его в гараж затолкал. Вернулся, под уху выпивали. Потом пошел в гараж, а машины нет. Как он выглядел, этот «колхозник»?

– Скорее всего, «колхозник» – не из тех, кто напал, – опередил открывшего рот Грача стоявший у окна со стаканом чая Птицын. – Просто мужик угнал «запорожец», потому что ничего другого рядом не оказалось. Кстати, так и в милиции думают. И даже примерно знают, кто. Один тракторист по пьянке жену избил. Соседу голову проломил. Вот он и угнал «запорожец». Надо искать связи убитой. Скорее всего, наводка исходила от нее. Если не от нее самой, то через нее – точно.

– Так в чем дело? – сердито взглянул на него Трофимов. – Ищите! Вас для этого сюда и прислали!

– А вот повышать голос на меня, – спокойно проговорил Птицын, – не надо. Прислали нас для того, чтобы помочь вашим. А значит, основную работу должны делать они. Помочь – значит, руководить.

Возмущенный Трофимов хотел что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и быстро вышел.

– К вечеру мне нужно знать, с кем ее видели в последние три дня, – повернувшись к Грачу, сказал Птицын и отпил чаю. – Опроси всех, кто видел ее в это время. Кто-то должен был видеть ее с убийцей, потому что она, впустив его, повернулась к нему лицом уже после того, как начала укладывать чемодан.

От сильного удара в челюсть Зверобой отлетел к стене и, треснувшись затылком, растянулся на полу.

– Вам сказано было исчезнуть, – повернулся к вскочившим Власу и Кощею Маршал.

– Да он ногу подвернул. Влас кивнул на Ивана.

– Даже если бы ему ее отпилили, – процедил Маршал, – чтобы сегодня же испарились. Его или yбивайте, – бросил он быстрый взгляд на Ивана, – или на носилках тащите. Но чтобы вечером вас уже не было.

Круто развернувшись, вышел.

– Ни хрена себе, – ухмыльнулся Кощей. – За кого он нас держит? Если…

– Он правильно сказал, – со стоном поднявшись, перебил его Зверобой. – Давай за билетами. – Дотронувшись до затылка, поморщился. – Билеты бери, чтобы еще днем уехать можно было. Вечером на вокзале мусора подозрительнее. Днем как-то равнодушно ходят. Если, конечно, розыск на кого-то не объявлен. – Прислонившись к стене, попросил: – Дай воды холодной. Шишка – как яйцо гусиное.

«Придурки! – быстро шагая, раздраженно думал Маршал. – Хорошо, я решил хату проверить. Так и думал, что не уехали. А ведь их запасти могли. Сейчас Трофимов кругом информацию собирает. Так что парнишек могли и срисовать. Впрочем, уйти они успеют. Потому что костоломы Трофимова если и явятся, то под вечер. Днем они не загуливают».

Артем проехал одну остановку на автобусе, вышел и тут же остановил такси.

– До телеграфа, – сказал он водителю. – Или до любого переговорного пункта. Подождешь там, и поедем за город. Куда – скажу. Пока сам не знаю, где она живет, – засмеялся он.

– Садись, – понимающе улыбнулся таксист.

«Правильно я делаю или нет? – держа перед собой составленный по словам Грача фоторобот, задумался Птицын.