- Не думаю. Возможно, что улики неубедительны, и Марсольяни...
      - ...хочет спасти репутацию отеля.
      Сара покачала головой:
      - Не совсем так. Если он сможет собрать больше улик и передать их полиции, то ее вмешательство не только будет менее длительным, но и действия отеля могут похвалить.
      - А я могу сорвать весь план из-за такого пустяка, как убийство.
      - Вы ведь не знаете наверняка, что произошло убийство. Даже, если предположить, что это так, у вас есть уверенность, что это связано с торговлей наркотиками?
      - В комнате был героин, - сказал я.
      - Вы уверены? - она была шокирована.
      - Нет, я не уверен в обычном понимании этого слова. Не успели сделать анализ, ибо он исчез, но для меня исчезновение равнозначно результатам анализа.
      - Дивор был наркоман?
      - Убежден, что нет.
      - Пусть он не был наркоманом, но вы предполагаете, что он мог участвовать в сети распространения наркотиков, не важнее ли раскрыть всю сеть, чем найти одного наемного убийцу и дать возможность главарям улизнуть? Не следует ли вам предоставить расследование профессионалам?
      - Вряд ли профессионалы признают, что смерть наступила в результате убийства.
      - Но неужели вы не понимаете, что если он был убит и если замешаны наркотики, то в этом деле участвуют отчаянные люди. Глубоко копать опасно.
      Похоже было на предостережение, сделанное Марсольяни, и - проклятье! - оно было не лишено смысла. А я не герой.
      - Я не мечтаю, чтобы меня убили. Постараюсь быть осторожным.
      Она вдруг улыбнулась:
      - Прекрасно. Предоставьте Марсольяни заниматься этим. Он знает, когда надо обратиться в полицию.
      Мне показалось, что она реагировала слишком поспешно и слишком оптимистично. Похоже, после того, как Марсольяни предостерег меня, он тут же позвонил Саре, чтобы организовать дальнейшее давление. Все это игра, и Сара добилась моего сотрудничества, сыграв на моей трусости. Почему она была так уверена, что я трус?
      5. МАЙКЛ СТРОНГ. 10.40
      Я спустился на третий этаж в страшном раздражении и уселся в зале для танцев, где должен был состояться симпозиум на тему "Объяснить необъяснимое". Участники еще не собрались.
      - Мистер Джаст, - окликнули меня.
      Я поднял глаза и увидел Майкла Стронга из службы безопасности.
      - Привет, - сказал я. - Опять на посту?
      - Время второго завтрака, - ответил он бесстрастно. - Хочу послушать, что будут говорить на симпозиуме. Это самый интересный съезд за все время моей работы в отеле. Разрешите присесть рядом с вами, мистер Джаст?
      - Почему бы и нет?
      Он сел на соседний стул. Учитывая, что в зале было несколько сот свободных мест, желание сидеть возле меня могло свидетельствовать либо о его особой приязни лично ко мне, либо о том, что он выполнял приказ начальства не упускать меня из виду. Я ведь сказал Саре, что иду на симпозиум.
      - Как поживает ваш босс? - спросил я.
      - Он в отвратительном настроении, мистер Джаст.
      - Думаете, из-за меня?
      - Не знаю. Почему из-за вас?
      - Я выдвинул теорию насчет героина.
      - Какого героина? О чем вы говорите? - он понизил голос до шепота.
      - В разговоре с Марсольяни я выдвинул мнение, что отель является центром распространения наркотиков и персонал отеля замешан, поэтому он и не сообщает в полицию, - я слегка приврал, чтобы посмотреть, как будет реагировать Стронг.
      Я добился того, чего хотел: на лице Стронга выразилось крайнее удивление. Похоже, он не участвовал в сговоре между Марсольяни и Сарой.
      - Вы давно работаете в охране, Майк? - спросил я.
      - Два с половиной года, - ответил он запинаясь.
      - И за это время вы ни разу ничего не заметили - я имею в виду наркотики?
      - Не-е-ет, - сказал он, глядя на меня с ужасом.
      6. АЙЗЕК АЗИМОВ. 10.50
      Снова назвали мое имя, и, оглянувшись, я увидел Азимова.
      - Дэрайес! Вы пришли послушать мое выступление? Я тронут.
      Я думаю, он действительно был тронут, так как не назвал меня Дерзай-Не-Раз.
      - Рассчитываю, что оно будет интересным.
      Слушая потом Азимова, который выступал последним, я снова поразился, как легко и скорее всего бессознательно Азимов мог преобразиться, сменяя тривиальность своего социального облика на высокую интеллектуальность своего профессионального облика и наоборот.
      По окончании симпозиума он подошел ко мне.
      - Ваше заключительное выступление было весьма красноречивым. На меня оно произвело большое впечатление, - сказал я.
      Азимов расплылся в улыбке и настолько подобрел, что предложил мне пообедать с ним. Поскольку именно на это я рассчитывал в душе, идя на симпозиум, я с радостью согласился.
      - Очевидно, он все еще пребывал в отличном настроении, потому что добавил:
      - За обед плачу я.
      Я мог бы посопротивляться, но откровенно говоря, подобное предложение было настолько необычным для него, что я буквально онемел, так что за отсутствием возражений платить пришлось ему.
      (Эта фраза оставлена после долгих споров. Я не верю, что кто-нибудь из тех, кто знает меня, стал бы утверждать, будто я разрешаю платить по счету, если только на меня не оказывают сильнейшего давления.
      Айзек Азимов.)
      Азимов предложил пойти в китайский ресторанчик. Я был в восторге. Как только мы сели за столик, Азимов принялся изучать меню и пожелал заплатить за нас обоих. После того, как официант принял заказ, я заметил:
      - Мне кажется вы в приподнятом настроении, Айзек.
      - Есть от чего. Вчера я надписывал автографы, сегодня участвовал в симпозиуме, а теперь после обеда могу отправляться домой, посмотреть почту и засесть за статью, которую уже скоро пора сдавать.
      - А как насчет "Убийства в Эй-Би-Эй"? Впитали в себя местный колорит?
      - В достаточной мере, - ответил он беззаботно, - думаю, что он мне особенно не понадобится.
      - Сюжет уже разработан?
      - Нет. Я никогда не делаю этого заранее. Но для начала хватит. Я придумал, за что зацепиться, а потом буду развивать сюжет по ходу дела.
      - А что, если вы застрянете посередине и не сможете выпутаться?
      - Такого никогда не бывает, - ответил он жизнерадостно. - Я всегда выпутываюсь.
      Тем временем официант поставил на стол закуски, и я знал, что за ними последует суп, а затем вторые блюда, да еще чай в промежутке, так что разговаривать будет немыслимо. Как только еда появляется на столе, Азимов пасует как собеседник. Его мирок в это время состоит исключительно из него самого и еды. Я ел молча и не пытался угнаться за ним.
      Как только он проглотил последний кусок утки по-китайски, я спросил:
      - А кого вы убьете, в своем варианте съезда Эй-Би-Эй? Джайлса?
      - Знаете, мне как-то грустно из-за Джайлса. Мне грустно оттого, что на самом деле мне не грустно. Понимаете, что я хочу сказать?
      - Нет, - признался я.
      - Дело в том, что я постоянно дурачусь с множеством людей. Например, с вами. Я не могу заставить себя сказать, что люди значат для меня на самом деле. Я все это топлю в балагурстве. А потом, когда люди умирают, мне хочется, чтобы они вернулись, и я мог бы сказать, какие чувства я в действительности испытывал по отношению к ним. Если бы вы, например..
      - Знаю, вы хотели бы, чтобы я вернулся, и вы могли бы сказать, что вовсе не замечали, какого я маленького роста и ваши миленькие шутки были адресованы не мне, а кому-то другому.
      Он покраснел:
      - Может быть, что-то в этом роде, Дэрайес. Но что касается Джайлса, тут другое дело. У меня нет желания что-либо сказать ему теперь, когда он умер. Понимаете, Дэрайес, он мне не нравился, ну, разве самую малость, он сказал это так, словно признавался в преступлении.
      - Это не возбраняется. Мне он тоже не нравился, - сказал я.
      - Но я не люблю, когда мне люди не нравятся.
      - Нельзя же, чтобы всегда все было так, как вам хочется.. Значит ли это, что вы не используете смерть Джайлса в своей книге?
      - Во всяком случае не называя его имени и не приводя никаких деталей, которые могли бы навести на мысль о нем. Конечно, это будет убийство, а не несчастный случай.
      Я подумал: "Ну что ж, попробуем еще раз", - и вслух сказал:
      - Я лично считаю, что это и было убийство, а не несчастный случай.
      - Что это? - спросил Азимов.
      - Смерть Джайлса.
      Он долго смотрел на меня, потом спросил необычно высоким голосом:
      - Полиция заявляет, что он был убит?
      - Нет, не полиция, я считаю, что он убит. Насколько мне известно, только я придерживаюсь такого мнения. И я пытаюсь найти доказательства, подтверждающие мое мнение. Я хотел бы поговорить с вами об этом.
      - Со мной? Я уверен, что он не был убит. Бросьте вы эту идею, Дэрайес.
      - Не могу, я подвел его позавчера и должен удостовериться, что это не способствовало его смерти.
      - В таком случае, что я должен делать? Играть роль Уотсона?
      - Только если я смогу играть роль Холмса, но, судя по тому, как развивались события в последние 24 часа, мне это не по плечу. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне восстановить все, что произошло в период между моей последней встречей с Джайлсом и тем моментом, когда я увидел его мертвым.
      - Как я могу помочь вам? Я видел его два дня назад, и то мельком, вот и все, если не считать надписывания автографов. И кроме того... - он задумался. - Я не горю желанием впутываться. Стоит стать свидетелем, и бог знает, сколько часов придется потратить с полицией и в суде, а у меня жесткие сроки в издательстве.
      Когда он упомянул о жестких сроках, я вспомнил, что в его распоряжении самое большое три месяца, и мне пришло в голову, так сказать, подкупить его.
      - Послушайте, - сказал я, - если окажется, что было совершено убийство, а я думаю, так оно и будет, вы можете получить уже готовый сюжет для вашего злосчастного детектива.
      - Но тогда вы сами захотите написать его.
      - Я? Ни за что. У меня есть более интересные занятия, чем писать глупые детективы. Вы его напишете.
      (Обычная уловка писателей, которые недостаточно умны, чтобы писать хорошие детективы, - делать вид, что подобные произведения ниже их достоинства.
      Айзек Азимов.
      Не считаю нужным отвечать на это смехотворное заявление. Дэрайес Джаст.)
      Я видел, что мысль Азимова быстро заработала в том направлении, где быстрота мысли - его специальность, а именно - конструирование книги.
      - Я мог бы написать этот детектив так, чтобы рассказ от первого лица вели вы, а я был бы выведен как третье лицо.
      - При условии, что вы не оклевещете меня.
      - Мне придется написать, что ваш рост 5 футов 2 дюйма. Это будет самая интересная деталь.
      - Пять футов пять дюймов, черт побери!
      - В ботинках на высоких каблуках.
      - Знаете что, делайте что хотите в рамках дозволенного, но дайте мне сперва просмотреть рукопись и обсудить ее с вами и, может быть, в отдельных местах сделать сноску в порядке разъяснения. И мы оба напишем в ней то, что сочтем нужным.
      - Идет. Ознакомьте меня со всеми подробностями, и мы..
      - Нет, ответил я резко. - Сейчас ничего не стану говорить. Нам сперва надо посмотреть, как это будет получаться. Пока же я хочу поговорить о том, что происходило, когда вы надписывали автографы.
      - Ладно, спрашивайте. Что вы хотите об этом знать?
      - Когда Джайлс пришел?
      - Примерно без пяти одиннадцать. Я уже был на месте и ждал. Я считаю, что надо приходить рано. В самом деле, если люди так любезны, что...
      - А кто его привел?
      - Привел? - спросил Азимов с растерянным видом. - Его притащила какая-то женщина, которая позаботилась, чтобы он явился вовремя.
      - Я никого не заметил.
      - Ну, хорошо, а в каком он был настроении? - спросил я нетерпеливо. Раздражен? Кричал?
      - Я ничего не слышал. Возле меня толпилась сотня людей, и я был страшно занят. В последний момент появилась та маленькая женщина и стала извиняться.
      - Да, знаю, - нетерпеливо прервал я. - Дальше.
      - Поэтому Джайлс меня не слишком интересовал. Помнится, я обратил на него внимание, когда он уже сидел на другом конце возвышения, примерно в 10 футах слева от меня. Я крикнул: "Привет, Джайлс". Мне показалось, что он сердит, но у меня не было времени анализировать выражение его лица и мое впечатление. Читатели ждали моих автографов, и я должен был надписать и раздать 250 экземпляров "До золотого века", том II.
      - Но в дальнейшем он поднял бучу?
      - О, да. Этого я не пропустил. Прежде всего он перестал писать автографы, а это значило, что образовался затор. Ведь каждый, кто получал мой автограф, переходил к Джайлсу. Когда Джайлс перестал писать, очередь остановилась.
      - Вы знали, что случилось?
      - Я понял не сразу. Я спросил: "В чем дело?" - и кто-то из очереди сказал, что у мистера Дивора кончилась паста в ручке. А я сказал, что у меня есть запасная, готов был отдать, лишь бы очередь начала двигаться. Но кто-то другой дал ему ручку, и тут же в ней тоже кончилась паста...
      - И в ней?
      - Да, дважды за пять минут. Потом Нелли Гризуолд из "Хэкьюлиз Букс" прибежала с ручкой, и произошла некоторая неразбериха, но вскоре все уладилось.
      - И что же Джайлс? Наверное, ругал меня?
      - Я не слышал, чтобы он ругал вас. С какой стати?
      - Черт знает, как это получилось, Айзек. Он дал мне номерок от гардероба, чтобы я взял там для него пакет с ручками, но я так и не забрал его.
      - Теперь я понимаю, почему вы расстраиваетесь.
      - В общем, Айзек, вы считаете, что шум был из-за того, что в ручках кончилась паста? Больше никаких причин?
      - Насколько мне известно, нет.
      - Я бы предпочел, чтобы причина была в другом, за что я не несу ответственности.
      - Ничем не могу вам помочь. Я сказал вам все, что мне известно. Не гожусь в свидетели. Почему вы не спросите.. как бишь ее имя..
      - Нелли Гризуолд?
      - Нет, - он щелкнул пальцами, - Ненавижу, когда что-нибудь забываю. Всегда боюсь, что это признак приближающейся старости.
      Я пытался помочь:
      - Юнис? Но что она может знать?
      - Да не Юнис, черт возьми! Ну, эта женщина, она ваш редактор тоже. Особа из "Призм Пресс", как же ее зовут?
      - Тереза?
      - Тереза Вэлиэр, ну, конечно.
      - Какое она имеет к этому отношение? - удивился я.
      Азимов встал.
      - Она сидела рядом с Джайлсом, открывала каждую книгу на титульном листе и протягивала ему, чтобы он надписывал, - он выглядел огорченным. Мне никто так не помогал. Пришлось самому находить нужный лист в каждой из 250 книг да еще надписывать.
      8. ТЕРЕЗА ВЭЛИЭР. 14.20
      Издательство "Призм Пресс" находилось всего в двух кварталах от отеля. Почему бы не пройтись туда?
      Когда я вошел в парадное, дверь лифта чуть не захлопнулась, но лифтер, хорошо меня знавший, успел открыть ее. Войдя в кабину лифта, я увидел Терезу.
      Она приветствовала меня несколько менее громко и намного менее радостно, чем обычно, и едва я сказал:
      - Терри, мне надо с вами поговорить, всего десять минут - насчет Джайлса, - как радостные нотки совсем исчезли.
      Мы вышли на 11 этаже, и она вся в слезах промчалась мимо секретаря к себе в кабинет. Я быстро следовал за ней.
      - Не хочу говорить о Джайлсе! - воскликнула она.
      - Пожалуйста, всего несколько минут, - я закрыл дверь кабинета. Успокойтесь, Тереза. Мне надо знать, что произошло.
      - Что тут знать? Он упал и разбил голову, а я ненавижу, когда умирают знакомые мне люди, особенно, если я ненавидела их до того, как они умерли. У меня появляется отвратительное чувство вины.
      Мне было ее жаль.
      - Я спрашиваю вас о том, что произошло, когда он надписывал автографы. - И добавил с отчаянием: - Не плачьте, Тереза, не надо. Если вы поговорите со мной, вы поймете, что это моя вина, а не ваша.
      - Ваша вина? Вы к этому не имели никакого отношения.
      - Вы слышали, как Джайлс поминал меня, не правда ли?
      Она подозрительно посмотрела на меня:
      - Он вообще ничего не говорил о вас. Что вы имеете в виду?
      - Пожалуйста, Тереза, расскажите мне, что там случилось, и тогда я объясню, что вашей вины в этом нет, и уйду.
      - Еще несколько месяцев назад, - начала Тереза, - когда я договаривалась с Джайлсом, что он будет надписывать автографы на своей новой книге, я обещала помогать ему - раскрывать книги на нужной странице. Ему это понравилось. Ведь вы знаете, какой он.. был. Почувствовал себя важной персоной.
      Конечно, когда начались разговоры о том, что он уходит от нас, я сперва подумала: ну и шут с ним, но Том вздумал делать вид, что все в порядке, до самого конца. Смех сквозь слезы... Так вот, я пришла на 15 минут раньше, так же как и второй писатель, который должен был давать автографы. Он шутил, обнимал девушек, и я еще больше нервничала из-за Джайлса - почему он не мог прийти пораньше? Наконец явился...
      - Насколько мне известно, - прервал я, - его притащила какая-то женщина, да?
      - Разве? Я никого не видела с ним.
      - У него был сердитый вид?
      - Не знаю. Я была сердита, потому что разругалась из-за него с Томом. Так что я особенно не присматривалась. И то хорошо, что пришел. И я была готова раскрывать книги. Но я не захватила ручек.
      - Почему вы должны были их взять?
      - Так водится. Некоторые писатели приходят без ручек - витают в эмпиреях, куда им до таких земных мелочей! С Джайлсом другое дело - у него свои специальные ручки с монограммами - вы-то знаете, и другими не пользуется. Обычно я беру запасные ручки на всякий случай, но на этот раз я подумала: пусть катится ко всем чертям! Хотелось как-то проявить свое возмущение.
      - Из-за этого вы повинны в его смерти?
      - В каком-то смысле, - она уже не плакала. - Если бы я их захватила, и он не был бы так раздражен, он бы...
      - ...не помчался наверх принимать душ и не был бы так ослеплен злобой, что не упал бы и не разбил голову?
      - Возможно.
      - Наверное, но дело в том, что я должен был занести ему запас его ручек накануне вечером, а я забыл. Так что видите, я больше виноват, чем вы. А теперь, пожалуйста, расскажите все по порядку и про шумиху, которую он поднял.
      - Не знаю, что сказать. Первые полчаса все шло нормально. Каждую книгу, которую я ему подавала, он надписывал одинаково: с наилучшими пожеланиями, фамилия, дата. Не произнес ни слова, ни разу не улыбнулся. Я слышала, как тот, другой, как же его зовут? Ну, тот, который пишет все книги на свете...
      - Айзек Азимов?
      - Да. Я слышала, как он без остановки что-то болтал, говорил с каждым, флиртовал с девушками.
      - Знаю.
      - Людям это нравится. От него они переходили к Джайлсу, ожидая такого же отношения, а их встречало гробовое молчание. Потом вдруг его ручка перестала писать, и он молча откинулся на стуле. Я спросила, в чем дело, и он как-то визгливо выкрикнул: "Кончилась паста", - и выпятил нижнюю губу. Сидит и не двигается. Естественно, очередь остановилась. Азимов встал и спрашивает, в чем дело. Меня как громом поразило. Потом Азимов предложил свою ручку, и тот, кто первый стоял за автографом, тоже протянул свою ручку Джайлсу, а сам взял пустую ручку Джайлса, наверное, как сувенир. Джайлс начал писать новой ручкой, и минут пять казалось, что все в порядке, но и эта ручка перестала писать. Настоящий кошмар!
      - Что же вы сделали? - спросил я.
      - Встала и пошла за ручками. Не могла придумать ничего лучше, как спуститься на эскалаторе к портье. К тому времени, когда я вернулась, одна девица из "Хэкьюлиз Букс" дала ему ручку, кажется, из-за нее тоже поднялся шум, но, слава богу, эту неприятность я пропустила. Дальше надписывание автографов продолжалось без происшествий до самого конца.
      Я ушла. Не хотелось говорить с Джайлсом, даже смотреть на него. Фактически я больше его не видела, и, когда узнала, что он умер, меня как обухом по голове ударили. Ведь из-за этих ручек он был не в себе. Я ушла домой с мигренью.
      - Теперь вам получше?
      - Немного, - сказала она грустно. - Слава богу, Том держится.
      - Послушайте, Тереза, вы не заметили, может быть, Джайлс сделал что-то, из чего можно сделать вывод, что его беспокоили не только ручки?
      - Насколько мне известно, - сказала она твердо, - одни несносные ручки.
      - Мне сказали, что он жаловался на меня.
      - Может быть, эта девица из "Хэкьюлиз Букс" слышала. Она стояла рядом с ним, когда я уходила.
      9. ГЕНРИЕТТА КОРВАСС. 15.15
      Я позвонил в "Хэкьюлиз Букс", и мне сказали, что мисс Гризуолд на съезде Эй-Би-Эй. Я ответил, что зайду туда, и отправился в отель, продолжая размышлять. Два обстоятельства, нет, три беспокоили меня.
      Во-первых, есть ли какая-нибудь связь с наркотиками? Я не умею проникать в душу человека, но Джайлс жил у меня, и я его неплохо знаю. Он презирал кофе из-за кофеина, его волновали вещества, которые добавляют в пищевые продукты, и он все время собирался перейти на натуральные продукты. Но кто знает - каждая палка имеет два конца.
      Во-вторых, его недовольство мной. Он испытывал муки, когда надписывал автографы, и Сара слышала, как он с ненавистью бормотал мое имя. Мне надо было получить подтверждение ее словам и, если удастся, дополнительные подробности. И Нелли Гризуолд могла знать об этом.
      И, наконец, вопрос о женщине, которая привела его в то утро. Неужели ее никто не видел? Чем больше я над этим думал, тем более вероятным мне представлялось, что она была с ним все утро и предшествующую ночь тоже и, быть может, могла дать ключ к загадке. Мысль о неизвестной женщине так захватила меня, что я решил на время отложить встречу с Нелли и поднялся на пятый этаж.
      В комнате пресс-конференций, как всегда, кипела бурная деятельность. Я увидел Генриетту, но она, заметив меня, повернулась спиной и направилась к двери. Я бросился ее догонять и крикнул:
      - Подождите!
      Она обернулась. Глаза ее превратились в щелочки, и взгляд был полон горечи.
      - Какого черта вам нужно?
      Она явно жалела, что разоткровенничалась со мной накануне вечером.
      - Ни слова о вчерашнем, - пообещал я.
      - Что же тогда?
      - Утро.
      - Что именно?
      - Вы сказали, что не заходили за Джайлсом вчера утром. Пожалуйста, подумайте снова и не искажайте факты. Если вы все-таки заходили за ни м...
      Она повернулась ко мне лицом, уперла руки в бока и гневно бросила:
      - Вы, наверное, рехнулись!
      - Вы не боялись, что он не придет вовремя надписывать автографы?
      - Плевала я на эти автографы!
      - Но кто-то привел его. Я знаю. Кто это был?
      - Не знаю и знать не хочу.
      - Вы не могли бы выяснить для меня?
      - Нет. Выясняйте сами, - она повернулась и пошла.
      Я смотрел ей вслед в замешательстве и потом вернулся на книжную выставку.
      10. НЕЛЛИ ГРИЗУОЛД. 15.55
      Хотя я не был с ней знаком, но слышал от всех, что она "симпатичная", поэтому, заглянув в киоск "Хэкьюлиз Букс", сразу понял, что это она. Носик длинноват, и глазки, пожалуй, узковаты, в общем, далеко не красавица, но добродушный, отрывистый взгляд с лихвой компенсировал эти недостатки.
      - Мисс Гризуолд, - обратился я к ней.
      Она посмотрела на значок съезда, который я прикрепил, чтобы войти на книжную выставку, и возбужденно заговорила:
      - Мистер Джаст! Мне очень нравятся ваши книги. - Вряд ли она могла удачнее начать разговор. - Вы знаете, "Хэкьюлиз Букс" заинтересовано в том, чтобы выпустить вашу новую книгу в мягкой обложке?
      - Мне об этом неизвестно.
      - Вэлиэры показывали нам отрывки из книги, и они произвели хорошее впечатление на нашего главного редактора. Я тоже читала и просто в восторге.
      "И я от тебя тоже в восторге", - подумал я. Она мне показалась такой симпатичной, что я готов был отдать свою пишущую машинку - не самую новую, - лишь бы забыть о Джайлсе и пригласить Нелли пообедать. Но в тот момент Джайлс был на первом месте, и "проект Нелли" пришлось отложить.
      - Что ж, прекрасно, но все же цыплят по осени считают. Посмотрим, понравится ли моя книга вам и вашему издательству, когда она будет закончена. Пока же не согласитесь ли вы ответить на несколько вопросов?
      - Какого рода?
      - Вы вчера были в зале, когда Дивор и Азимов надписывали автографы...
      - Да, Азимов - один из наших выдающихся авторов.
      (Она не употребляла прилагательного. Очень характерно для Айзека, что он сам его вставил.
      Дэрайес Джаст.
      Она очень часто употребляла его в разговорах со мной. Чрезмерный буквализм - не самый лучший путь к истине.
      Айзек Азимов.)
      - Я знаю. Но меня интересует Дивор. Мне известно, что вы дали ему ручку.
      - Да, там такое творилось! Вы тоже там были?
      - Нет.
      - Тогда позвольте мне рассказать вам, что произошло. - Она была первой, кто сам пожелал говорить на эту тему.
      - Пожалуйста.
      - Я пришла туда главным образом ради Азимова, - начала она. Проследить, чтобы ему хватило экземпляров и чтобы все шло гладко. Случайно я посмотрела на Дивора, и, боже мой, у него был совсем другой вид. Казалось, что его что-то мучает. В его ручке кончилась паста, но по какой-то причине Тереза Вэлиэр, которая помогала ему, не имела запасных. Но потом он обменялся ручками с мужчиной, который стоял перед ним. Как будто все было в порядке, и вдруг возник новый кризис - паста и во второй ручке тоже кончилась.
      Дивор был в полной прострации. Он сидел неподвижно, на лице страдание, а Тереза просто убежала. Очередь остановилась, и я видела, что Азимов начал нервничать и встал с места. Я же за него отвечала! Поэтому я подбежала к Дивору с ручкой - у меня их было полно.
      Он взял ее автоматически, как будто мысли его витали неизвестно где, и начал писать. Однако через пару секунд он остановился и тихо прошипел: "Она красная".
      Оказывается, я дала ему шариковую ручку с красной пастой. Это был уже третий кризис. Я сказала: "Не беспокойтесь, поклонникам нравятся красные автографы".
      И он снова принялся писать.
      К тому времени вернулась Тереза с ручкой, но она уже была не нужна. Дивор продолжал писать красной. Но когда он закончил, то швырнул мою ручку в стену и ушел, не сказав ни слова - так он был раздражен. Хорошо еще, что он не швырнул мне ручку в лицо.
      А через два часа он умер, и я... Постойте, ведь это вы его нашли?
      - Да. Но не в этом дело. Что вы собирались сказать?
      - Просто мне пришло в голову, не оттого ли он упал в ванне, что был так взволнован и, может быть, моя красная ручка была последней каплей.
      - Все считают себя виноватыми. Факт таков, что его ручки были у меня, и я их ему не принес. Так что больше всех виноват я. Вот что, Нелли, подумайте, не показалось ли вам, что его волновали не ручки, а что-то другое?
      Она подумала, потом печально покачала головой:
      - Если и была другая причина мне она неизвестна.
      - Ну ладно, еще один вопрос: вы не видели, кто привел его в зал?
      - Я даже не видела, когда он вошел.
      Я стоял нахмурившись. Никто не видел, что он вошел с женщиной. Кто же мне сказал об этом? И вдруг я вспомнил. Совершенно внезапно. Я видел лицо, я слышал голос. Мне сказала об этом гардеробщица. Когда Джайлс без номерка пришел спросить ее о пакете, его торопила женщина, которая его сопровождала. Я даже вспомнил, как ее назвала гардеробщица.
      11. ДОРОТИ. 16.25
      Я взглянул на часы - почти половина пятого - я помчался на второй этаж, боясь, что уже упустил гардеробщицу, видевшую Джайлса с женщиной. Я влетел в гардероб, растолкал несколько человек, стоявших у стойки, и, едва переведя дух, спросил:
      - А где гардеробщица?
      - Я гардеробщица, - сказала пожилая, приятного вида женщина с белоснежными волосами, в очках с металлической оправой. На пластинке, приколотой у нее на груди, значилось "Дороти".
      - Не вы, а другая. Крашенная блондинка с толстыми руками, в подсвеченных очках, нос дергается, не помню, как ее зовут...
      Дороти улыбнулась, без труда узнав оригинал нарисованного мною портрета:
      - Это Хильда. Она уходит в четыре.
      - Вы знаете, где она живет?
      - Нет, - ответила она неодобрительно.
      - Подождите! - воскликнул я. - Мне надо задать вам один вопрос. Есть ли здесь в отеле женщина, которую вы и Хильда называете Перчик?
      Она снова улыбнулась:
      - Конечно.. Это.. - Потом спохватилась и сказала: - Не знаю, о чем вы говорите. Я занята.
      Но я уже умчался. Это была знакомая женщина, которую знали и она, и Хильда, маленькая и острая на язык, чем и заслужила свое прозвище. Скорее на шестой этаж, еще нет пяти часов.
      12. САРА ВОСКОВЕК. 17.00
      Кабинет Сары был пуст. В приемной сидела миловидная секретарша негритянка, которая сказала, что Сара должна скоро вернуться, и предложила мне подождать.
      Было примерно 5 часов, когда я услышал в коридоре дробный стук высоких каблучков Сары. Она вошла, увидела меня, остановилась и испуганно спросила:
      - Что-нибудь случилось, Дэрайес?
      - Мне надо поговорить с вами.
      - Можете подождать, пока я кое-что доделаю?
      - Вы потом будете спешить домой?
      - Нет, если это нечто важное.
      - Важное.
      - Тогда подождите, пожалуйста.
      Секретарша ушла, и наконец Сара вышла в приемную, закрыла дверь, опустила шторы и показала мне жестом на свой кабинет.
      Я сел на диванчик, она продолжала стоять.
      - Вам известно, что персонал в отеле называет вас Перчик?
      - Да, случается, - ответила она равнодушно. - Кто вам это сказал?
      Я игнорировал ее вопрос:
      - Вы слышали, как Джайлс Дивор с ненавистью упоминал мое имя?
      - Да.
      - Однако это было не во время надписывания автографов. Там возле него находились три человека - Айзек Азимов, Тереза Вэлиэр и Нелли Гризуолд, и ни один из них этого не слышал.
      - Я не говорила, что именно там. Кажется, я сказала "позднее".
      - А не могли вы это это слышать не позднее, а раньше?
      - Почему раньше?
      - Вы пришли к самому началу надписывания автографов, подошли к Азимову и извинились перед ним, и, когда он говорил с вами он заметил, что Джайлс уже на месте, поэтому я подозреваю, что вы пришли с ним.