Мне стало неловко, и я пожал плечами:
      - Я этого не говорил.
      - Так скажите.
      - Почему вы очутились в городе? Сколько времени вы здесь находитесь?
      - Со вчерашнего дня, с 16 часов. Нужно, чтобы я объяснила, почему?
      - Я не могу требовать объяснений. Хотите сами объяснить?
      - Нет ничего проще правды. Он позвонил мне. Забыл дома пакет.
      - Пакет?
      Я, наверное, вытаращил глаза от удивления, потому что Юнис посмотрела на меня с усмешкой и повторила:
      - Да, пакет. Я себя выдала этим? Я виновата?
      - Нет. Продолжайте.
      - Он позвонил мне, сказал, где лежит пакет, и попросил, чтобы я занесла его сюда. Я сказала, что постараюсь. Дело в том, что это давало мне повод побывать у брата, которого не видела больше года, хотя живем мы всего лишь в 40 милях друг от друга.
      Я захватила с собой пакет, позвонила снизу в номер Джайлса. Его не было на месте. Я и не рассчитывала, что он у себя, разве что с женщиной, но тогда бы он не подошел бы к телефону. Поэтому я сдала пакет в гардероб и оставила для него номерок у портье. И отправилась к брату, где заночевала.
      - Лучше бы ему послали пакет в номер с горничной.
      - Почему? Он ведь получил его. Я видела, что он лежал на письменном столе, когда я вошла, как раз перед тем, как полицейские сунули его в парусиновый мешок с остальными вещами. Через несколько часов я получу его обратно.
      - Именно это поручение, Юнис, я должен был выполнить вчера, - сказал я, снова мысленно ругая себя. - Ему передали номерок вчера вечером, но у него не было времени пойти в гардероб. А я взял пакет только сегодня утром во время ленча, но к этому времени он уже был мертв.
      - Ну и что? Подумаешь, важность этот пакет!
      - Почему вы так говорите? Вы знаете, что в нем?
      - Конечно. Ручки. Он их все время покупает. Специальные трехгранные ручки с его монограммой. Впервые я стала покупать их ему. Меня раздражало, что он вечно развинчивает шариковые ручки, в которые можно вставлять запаски.
      - Я знаю. И роняет пружинки.
      - Он стал писать только этими. Правда, они имеют два недостатка: быстро кончается паста, и после этого он сует их во внутренний карман пиджака, и я должна разбирать их и выбрасывать те, которые кончились.
      Я кивнул. Теперь я понял из-за чего поднялся шум во время подписывания автографов. Джайлс пытался сделать надпись почти высохшей ручкой (наверное, той самой, которой я нарисовал вопросительный знак на блокноте на его письменном столе). У него не было запасных, потому что я не принес их, и ему пришлось писать чужими ручками, к которым он не привык.
      Вот почему он ругал меня, и не могу осуждать его, зная об этом бзике с ручками. Но как пустая ручка способствовала его убийству? Это могло побудить его в раздражении убить меня, но не могло спровоцировать его убийство.
      - Но почему вы приехали сюда?
      Впервые Юнис смутилась и опустила глаза. Она проговорила едва слышно:
      - Я надеялась, что увижусь с Джайлсом. Я знала, что сегодня утром он надписывает автографы, и подумала, что это приведет его в хорошее настроение. Я подумала, что он захочет... если я останусь ночевать.
      Я был потрясен. Эта женщина, несгибаемая, как скала, вдруг развалилась на куски, но у меня не было никакого желания снова собирать ее.
      - Инстинктивно он знал, что я еду, и только для того, чтобы не встретиться со мной он разбил свою голову или устроил так, чтобы ему разбили голову, и навсегда распрощался со мной. Сукин... - и две крупные слезы покатились по ее щекам. Она вышла из комнаты, не попрощавшись.
      12. РОУЗЭНН БРОНСТАЙН. 17.15
      У меня не было желания сразу уйти. Я мог оставаться в номере до 18 часов. Куда бы я не пошел, чтобы я ни делал, я стремился бы разгадать проклятую загадку. Через два-три дня Джайлса, наверное, похоронят. И мне придется присутствовать на заупокойной службе, и ради моего собственного душевного спокойствия к тому времени я уже должен что-нибудь узнать.
      Итак, почему он был убит? Пока мне было известно об одном пустяковом осложнении в его жизни и о другом, серьезном. Пустяковым была пустая ручка, потому что я не принес пакет. Серьезное осложнение было вызвано любовным крахом двух женщин - Юнис и Роузэнн. (Кто бы мог предположить, что Джайлс Дивор - роковой мужчина, из-за которого две женщины пришли в отчаяние!)
      Я был уверен, что Юнис не убивала его. Она слишком быстро догадалась, что я намекаю на убийство. Если бы она была убийцей, она наверняка сделала бы вид, что не поняла намека, и старательно избегала бы этого слова и версии. (Или, может быть, я слишком романтически настроен?).
      Как насчет Роузэнн? Где бы мне найти ее?
      Я решил попробовать дозвониться в ее книжную лавку. В День поминовения погибших лавка, вероятно, закрыта, но я знал, что она занимает несколько комнат над магазином. Быть может, у нее есть отводная трубка. На 15 гудке мне ответили.
      Голос был тихим и осипшим, совершенно неузнаваемым, и я подумал, что ошибся номером.
      - Роузэнн? - спросил я на всякий случай.
      - Какого дьявола тебе нужно? - произнесли более громко, и тут я узнал ее.
      - Это Дэрайес Джаст.
      - Я знаю. Какого дьявола тебе нужно? - она уже не называла меня "малышом". Ей было действительно плохо.
      - Извини, Роузэнн, но ты слышала о Джайлсе?
      - Да, я слышала о нем. Никогда бы не подумала, что проклятый ублюдок может поскользнуться и упасть в ванне.
      Уже вторая женщина бранила его за то, что он осмелился умереть.
      - Роузэнн, - спросил я, - ты видела Джайлса после того, как мы с тобой разговаривали вчера?
      - Нет, не видела, и вообще, какое тебе дело до этого? А ты видел его?
      Я мог ответить, что видел его. Но это не имело значения. Поэтому я сказал:
      - Роузэнн, меня кое-что беспокоит.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Дело в том, что когда я вошел в его комнату...
      - ...ты обнаружил его. Может быть, ты его подтолкнул?
      Она не думала, что говорит.
      - Послушай, Роузэнн, когда я вошел в комнату, он уже был мертв. Он лежал в ванне, словно до этого принимал душ, а его одежда была разбросана по всей комнате. Создавалось впечатление, что он кидал ее по дороге в душ.
      На другом конце провода воцарилось молчание, и оно длилось так долго, что я уже собрался проверить контакт, но тут она произнесла более нормальным голосом:
      - Но это невозможно, он всегда складывал...
      И замолчала.
      - Ты хочешь сказать, что кто-то другой, раскидал его вещи? Какая-нибудь женщина. Нет, он этого не допустил бы. - И она тоже сразу сделала вывод, который, по-моему, доказывал ее невиновность. - Ты хочешь сказать, что кто-то убил его и потом раскидал его вещи, чтобы создать впечатление, что произошел несчастный случай, когда он принимал душ?
      - Ты считаешь это возможным?
      - Не знаю... Я.. Да, конечно, это возможно. - Внезапно она взорвалась: - Это сделала Юнис!
      - Юнис?
      - Конечно. Если она не могла обладать им, то значит, никто не должен был.
      - Это невозможно, Роузэнн.
      Роузэнн издала сиплый звук, который должен был изображать смех.
      - Ты считаешь, что она должна была сделать это сама? - спросила она. - Могла нанять кого-нибудь. В наши дни это стоит не так дорого.
      - Но у тебя есть такой же мотив, как у Юнис, и столь же веский.
      - У меня?
      - Если ты не можешь им обладать, значит, никто не должен.
      - Не будь идиотом! - крикнула она и швырнула трубку.
      Я положил свою.
      Итак, чего я добился? Обе восприняли мой намек на убийство без сомнений, в силу чего я был склонен вычеркнуть их из списка подозреваемых. Роузэнн выдвинула идею наемного убийцы. Почему бы и нет? Малоправдоподобно, но почему бы и нет? Тогда алиби не имели бы никакого значения. И быть может, след героина, который я обнаружил, был оставлен наемным убийцей. (Почему - мне было неясно).
      Проку от всего этого не было никакого. За последние пять часов я размышлял более напряженно, чем когда-либо в своей жизни - даже когда обдумывал сюжеты своих романов - и без результата.
      Было почти 18 часов, и в любое время в номер могли прийти. Я запер его и ушел. Продолжая размышлять.
      Я ждал лифта. Поскольку я не верил, что убийство было связано с таким пустяком, как ручки, и поскольку я не верил в причастность Юнис и Роузэнн, то мотив следовало искать в другом месте - другая женщина, которую никто не подозревает, героин, убийца-маньяк (нет, маньяк не стал бы создавать видимость несчастного случая).
      В поисках мотива стоило бы проследить, что делал Джайлс с того момента, как мы расстались почти за 24 часа до его смерти. Когда я увидел Джайлса в последний раз, он уходил с Генриеттой Корвасс. Если я начну с нее...
      Остановился лифт, идущий вниз. Я вышел на пятом этаже и обнаружил, что комната пресс-конференций все еще открыта. В ней сидела всего одна женщина. Она не знала, где Генриетта, но, кажется, слышала, как та говорила, что собирается на прием, который устраивает издательство "Снуолл, Брум и К" сегодня вечером. Я с трудом упросил ее разыскать объявление, и оказалось, что он состоится не в отеле, а в соседнем ресторане в 18.30.
      13. ТОМАС ВЭЛИЭР. 18.40
      У меня не было приглашения, но поскольку я имел значок Эй-Би-Эй, то мог доказать, если бы меня спросили, что я писатель. Но меня ни о чем не спрашивали. Выпивка, естественно, меня не интересовала, и я прошел мимо бара, лишь бегло взглянув, нет ли там Генриетты. Ее там не было. Но зато я увидел моего уважаемого издателя, главу "Призм Пресс" Тома Вэлиэра. Он тоже меня заметил.
      - Привет, Дэрайес! Страшное дело, - сказал он, подходя.
      Разумеется, я знал, о чем он говорит.
      - Да, страшное дело, - сказал я, продолжая жевать.
      - Говорят, вы обнаружили тело? - сказал он.
      - Да. Я тот счастливчик.
      - Он упал ванне и разбился?
      - Похоже на то.
      - Страшное дело, - повторил он.
      - Поистине страшное.
      - Такое постоянно случается, - он помотал головой. - Я имею в виду, что легко поскользнуться в ванне. Кстати, Дэрайес...
      - Да?
      - Помните, о чем мы говорили вчера?
      - О том, что Джайлс покидает "Призм Пресс"?
      - Не покидает. Он только говорил, что, возможно, покинет. Он еще не покинул. - Он взглянул на меня с осуждающим видом. - В данных обстоятельствах, мне кажется, нет необходимости упоминать об этом. Джайлс мертв, вы же знаете.
      - Да, знаю, страшное дело.
      Том подозрительно взглянул на меня, но, видимо, то, что он хотел сказать, было слишком важно, чтобы отвлекаться.
      - Я хочу сказать - пусть мертвые покоятся в мире. Кому нужен бесполезный скандал?
      - Смена издателя, по-моему, не вызывает скандала, - сказал я.
      - Да, но из этого ничего не вышло, зачем же говорить об этом?
      - Конечно, - сказал я. - У меня нет никаких причин говорить об этом, Том. Я буду рассматривать это дело как конфиденциальное.
      - Спасибо, Дэрайес.
      - Будем оптимистически смотреть на вещи, Том, - сказал я. - Книга Джайлса разойдется лучше, чем предполагали. Не часто писатель умирает в разгар рекламной кампании.
      - Ну что вы, - пробормотал он смущенно. - Мы не хотим наживать капитал на несчастье.
      - Полно, - сказал я. - Используйте заголовки. Это случилось на съезде Эй-Би-Эй. Книготорговцам это очень поможет, и они начнут проталкивать книгу. Подумайте только: "Смерть в Эй-Би-Эй".
      Я вспомнил сетования Азимова, его обязательство написать книгу под названием "Убийство в Эй-Би-Эй". Клянусь, я так старался распутать происшествие, что у меня в этот миг даже мелькнула мысль, не подстроил ли его Азимов, чтобы заиметь сюжет или разрекламировать свою книгу.
      (Совершенная чушь. Я говорил Дэрайесу, что нелепо оставлять эту фразу, но он настаивает, потому что уверяет, что он именно так подумал. Если ему так хочется выглядеть придурком, это его дело.
      А. Азимов.
      Я не знаю, почему Азимов считает, что он выше подозрений. Заинтересованный читатель может задуматься над тем, не пишет ли он эту книгу в тюремной камере.
      Дэрайес Джаст.
      Ну что ж, даже если это ослабит напряженность сюжета, должен заявить, что пишу эту книгу не в тюремной камере, а в своем кабинете.
      А. Азимов.)
      - Я полагаю, книга действительно лучше разойдется, - нерешительно проговорил Том, - но мне это безразлично.
      14. ГЕНРИЕТТА КОРВАСС. 19.45
      Гости на приеме заполнили две большие комнаты и коридор между ними. Я знал, наверное, не более одного из каждых десяти присутствующих, но мне казалось, что буквально каждый здоровается со мной. Я стал знаменитостью, приобретя большую известность от того, что обнаружил труп, чем от своих четырех книг (не считая пятой, готовившейся к печати).
      Я все больше мрачнел, переходя от группы к группе и думал о том, что бесполезно искать иголку в стоге сена, и вдруг, примерно без четверти восемь, услышал ее голос, повернулся в этом направлении и увидел ее. Я присоединился к группе людей, среди которых она стояла, и в конце концов мне удалось встретиться с ней глазами. Она мгновенно узнала меня, но тут же отвернулась. Я протиснулся к ней и легонько потрогал ее за локоть. Когда она обернулась я сказал так тихо, что практически никто не мог расслышать:
      - Мне надо поговорить с вами.
      - О чем?
      - Это очень важно, - ответил я все так же тихо.
      - Пол поводу... - она не закончила фразу, но это внезапное молчание было столь же красноречивым, как если бы она договорила.
      - Да, - сказал я. - Выйдем из комнаты. Мы не можем говорить здесь.
      Она пошла за мной. Я рассчитывал пройти во внутренний дворик, но и там за маленькими столиками сидели участники приема. Я подвел ее к невысокой бетонной ограде, окружающей ресторан, подтянулся и сел на нее, болтая ногами.
      - Ужасная история, - проговорила она. - Совсем не нужная реклама. Попадет во все газеты.
      - Об этом я ничего не знаю, Генриетта. Отель примет все меры, чтобы замять шумиху.
      - Ведь объявить о случившемся пришлось мне.
      - Такая у вас работа.
      - Но мне это не нравится.
      - Согласен. Не нравится. Но, судя по вашему виду, вам не нравлюсь я, только потому, что сообщил вам о происшедшем. Мне это тоже не нравится. Интересно, понравилось бы вам войти туда и...
      - Замолчите! - К моему удивлению, она готова была расплакаться. Я замолчал, выжидая, заплачет или сдержится. Она не заплакала и спросила:
      - Для чего мы сюда пришли?
      - Послушайте, он был моим другом. Вчера вечером он не хотел идти с вами, помните? Я заставил его пойти, и именно поэтому он не смог взять в гардеробе пакет, который ему был нужен, и попросил меня это сделать, а я.. не смог выполнить его просьбу. Теперь для меня важно убедиться в том, что это не привело к его смерти.
      - Как мог пакет иметь столь важное значение?
      - В нем были ручки. Джайлс всегда пользовался ручками со своей монограммой, и он забыл их дома. Я не принес пакет вовремя, и он писал автографы единственной ручкой, которая у него была с собой, а в ней кончилась паста, и это вывело его из равновесия. Если бы он не разволновался, он мог бы пойти на ленч книготорговцев и писателей. Но поскольку он был вне себя: он поднялся в свой номер, решил принять душ, чтобы поостыть, и, видимо, упал. Так что в каком-то смысле вина лежит на мне.
      - Если дело обстояло так, то чем я могу помочь?
      - Я просто хочу знать все, что произошло вечером.
      - Мне, собственно, нечего рассказывать. Мы поехали на телевидение и записали передачу.
      - А как он вел себя во время записи?
      - Самым примерным образом. Очень хорошо говорил. Эту передачу покажут через три недели, приурочат ко дню выхода книги. Если у них котелок варит, прокрутят раньше. Я не удивлюсь, - добавила она с горечью, - если они покажут ее завтра утром, пока съезд еще продолжает работу.
      - Надо будет посмотреть, - сказал я. - А что было после записи?
      - Ничего. Мы вернулись.
      - Я имею в виду, после того, как вы доставили его в номер.
      - Почему вы говорите, что я доставила его в номер? - спросила она, и голос ее дрогнул.
      - Ведь вы собирались, не правда ли? Последние ваши слова перед отъездом были: "Я сама провожу вас до вашего номера".
      - А, помню, - сказала она с неожиданным равнодушием. - Я поднялась с ним на лифте до его этажа.
      - Он попросил вас зайти к нему?
      - Не-ет, - ответила она неуверенно.
      - Генриетта, - сказал я. - Не надо темнить. Он приглашает к себе каждую женщину. (Я этого точно не знал, но решил рискнуть). И вы, несомненно, вошли, иначе вы бы не были так смущены.
      Она не ответила и отвернулась.
      - Я обещаю вам, - сказал я, - что никому не передам, что вы мне рассказали. Нет надобности входить в подробности. Просто расскажите в общих чертах, что произошло.
      - Мне-то нечего стыдиться. Я ушла от него вчера вечером и вообще его больше не видела.
      - Значит, вы не видели, как он надписывает автографы?
      - Конечно, нет!
      - Кто-нибудь заходил за ним утром?
      - Не знаю, во всяком случае не я.
      Между тем у меня было отчетливое впечатление, что утром до десяти часов с ним была женщина. Кто-то сказал мне об этом. Мне даже назвали имя... Бесполезно. Я не мог вспомнить.
      - Когда вы ушли от него вчера?
      - Я не смотрела на часы. Вероятно, было около 11, но точно не знаю. Послушайте, я не хочу больше об этом говорить.
      Она поспешно сбежала вниз по лестнице, а я повернул в другую сторону и направился к отелю.
      15. ШИРЛИ ДЖЕННИФЕР. 21.10
      Что дальше? Мне было известно, что Джайлс делал примерно до 23 часов накануне. В 10 часов утра он надписывал автографы. Что же произошло в течение 11 часов ночью и утром, что могло бы объяснить случившееся около полудня? К концу этого периода с ним была женщина. В этом я был уверен, хотя и не мог вспомнить, что вселило в меня уверенность. Возникал вопрос: кто она и провела ли она с ним ночь?
      Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное, подсознательно опасался с самого начала:
      - Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день.
      Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так сказать.
      - Привет, Ширли, - сказал я бесцветным голосом. - Извини, у меня был очень трудный день.
      - Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала автографы.
      - Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, - оправдывался я.
      - Бедняжка, - проворковала она.
      Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар.
      - Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в себя, - я слегка отодвинулся от нее.
      У нее был удивленный и обиженный вид.
      - Домой?
      - Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, - я нарочно зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. - Ты будешь здесь завтра?
      - Не знаю, - ответила она сухо.
      - Я буду. Может быть увидимся. - Я повернулся и вышел из отеля.
      Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов Азимова.
      (Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он единственный автор научной фантастики в мире.
      Дэрайес Джаст.
      В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который входит в сборник "Сумерки" и другие рассказы", происходит перенесение массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к истине.
      А. Азимов.)
      Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае... сам по себе он... может оказаться интересным. И я заснул.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВТОРНИК. 27 МАЯ 1975 ГОДА
      1. ДЭРАЙЕС ДЖАСТ. 6.00
      Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не помню. Я открыл глаза в 6 часов утра - во рту был отвратительный привкус, подушка намокла от пота.
      Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары, созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в отель.
      Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно - о боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные магазины - как же им знать проблемы книготорговцев? - и о других пустяках. Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост - никакого.
      Жизнь продолжается.
      2. САРА ВОСКОВЕК. 8.45
      Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил подождать.
      Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.
      - Привет!
      Она обернулась:
      - Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.
      - Плохой день и плохая ночь. Но ничего.
      - Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.
      - Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис Дивор.
      - Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?
      - Спасибо, только что пил.
      - Могу я вам чем-нибудь помочь?
      - Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то труднопроизносимое имя.
      - Марсольяни, - она взглянула на часы. - Обычно он приходит рано. Хотите повидать его?
      - Даже очень.
      - Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного недоволен вами.
      - Он сказал, почему?
      - Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.
      - Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время. Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?
      - Смотря что.
      - Существует ли в отеле проблема наркотиков?
      - Проблема наркотиков?
      - Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке наркотиков... героина?
      - Конечно, нет!
      - Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля? Вот что я имею в виду.
      Она задумчиво смотрела на меня:
      - Почему вы спрашиваете?
      - Я же сказал, что всюду сую свой нос.
      - Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я - отвечать на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но не думаю, чтобы он вам ответил.
      - Вы ему позвоните?
      Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:
      - Он хочет зайти к вам на минутку.
      Это она придумала сама, я такого не говорил.
      3. ЭНТОНИ МАРСОЛЬЯНИ. 9.20
      Марсольяни - его кабинет тоже на шестом этаже - заставил меня долго ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20 минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим пристальным взглядом, он спросил:
      - Чем могу быть полезен?
      - Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял наркотики?
      - Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?
      - Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать?
      - Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело.
      - Так ли? В номере отеля находился героин.
      - Я его не видел.
      - Он был там. Кто-то его смахнул.
      Он слегка покраснел:
      - Этот "кто-то" - я?
      - Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере.
      - Даже если так, что дальше?
      - Тогда что это - изолированный случай или в отеле существует проблема наркотиков?
      - Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите.
      - Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы в номере обнаружили героин.
      - Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине.
      - Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции?
      - Конечно.
      - Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось обращаться в полицию?
      Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал:
      - В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы, это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам.
      - Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли?
      - Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица, иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе половинки из кабинета.
      - Тогда мне повезло, что я такой маленький, - вежливо заметил я и встал.
      - Минуту, - сказал он, - напомните мне ваше имя.
      - Дэрайес Джаст.
      - Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали полиции о своей версии?
      - Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти более веские доказательства.
      - Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее: если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы избавиться от вас. Подумайте над этим.
      - В любом случае мне, видно, недолго осталось жить.
      - Подумайте об этом, но по ту сторону двери, - он достал сигару и засунул ее в рот.
      Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив. Статус-кво.
      4. САРА ВОСКОВЕК. 9.35
      Что делать? Я шел по шестому этажу к лифтам. Справа виднелась стеклянная дверь комнаты 622, но у меня не было предлога войти. Вопрос решился сам собой. Сара выглянула из двери и, когда я подошел, спросила:
      - Марсольяни только что звонил мне. Он сказал, что не хочет больше вас видеть ни по какому поводу. Поэтому я предположила, что вы сейчас пройдете по коридору, и хотелось верить, что вы целы и невредимы. Судя по его голосу, он разъярен.
      - Он был разъярен и не прибил меня только потому, что я такой маленький.
      - Как видите, иногда это преимущество... Я хочу поговорить с вами. Если вы располагаете временем.
      Я посмотрел на часы:
      - Пока я свободен.
      - У нас есть служебная комната, которой я иногда пользуюсь. Там нас не будут прерывать. Не пройдете ли вы со мной?
      - С удовольствием.
      Мы поднялись на десятый этаж. Сара быстро открыла дверь в одну из комнат, и я быстро вошел за ней. Она вывесила табличку "Не беспокоить" и заперла дверь.
      - Теперь скажите мне... Вы спрашивали меня о проблеме наркотиков. Вы и Марсольяни об этом спрашивали?
      - Вы сами мне посоветовали.
      - Я сказала, что по такому вопросу следует обращаться к нему. Я не думала, что вы это сделаете.
      - Но я сделал.
      - Почему? Почему вы спрашиваете о наркотиках?
      - А почему вы хотите об этом знать, Сара?
      - Потому что в обмен я могу предоставить вам информацию.
      - Это плата, а не причина. Почему вы хотите об этом знать?
      - Потому что, боюсь, вы считаете, что Дивора убили.
      - Да, я уверен, что он был убит.
      - О, господи! - воскликнула она, но у нее был более обеспокоенный вид, чем это могло выразить столь невинное восклицание.
      - Я знаю, это очень повредило бы отелю.
      - Да, могло бы повредить. Я думаю о докторе Азимове и его книге об убийстве в Эй-Би-Эй.
      Я совершенно забыл об этом.
      - Вы сказали ему? - спросила она.
      - Нет, но если это убийство, об этом станет известно, и тогда Азимов сможет использовать это происшествие, если захочет. Но не беспокойтесь, к тому времени, когда он все разукрасит и переиначит по-своему, изменив всех действующих лиц сообразно своему псевдоромантическому стилю, никто не сможет догадаться, что послужило источником. Я лично гарантирую вам, что он не назовет отеля. А что вы хотели мне сказать?
      - Что все может оказаться более сложным, чем вы думаете. Мне не слишком хочется об этом говорить. - она понизила голос и явно нервничала. - Позорное дело и мне об этом не положено знать.
      - Да?
      - Здесь существует проблема наркотиков. Я слышала разговоры об этом.
      - Вы догадываетесь или это точная информация?
      - Не то, чтобы абсолютно точная, но надежная.
      - О'кей. В чем же проблема?
      - Возможно, что отель используется как своего рода "расчетная палата" в афере с распространением наркотиков.
      - Отель?
      - Почему бы и нет? Тысячи людей приезжают и уезжают. Здесь можно тайком провернуть все что угодно. Если мистер Дивор был убит, кто может найти убийцу в такой толпе? Как можно установить, кто входил в его комнату? Кто мог это видеть? Кого это интересует? Нет места более безликого и ненадежного, чем большой отель.
      - Значит, его могли использовать как "расчетную палату"? Кто-то достает наркотики, и кто-то другой распространяет их отсюда?
      - Я об этом знаю очень мало.
      - Почему же тогда отель не сообщает об этом полиции? Или уже сообщил?