Манн Ли Кампер, Советник Терминуса, неуверенно протянул руку Тревизу.
      Тот сурово посмотрел на нее и сказал в пространство:
      — Я не склонен создавать ситуацию, при которой окажусь арестованным за нарушение порядка на чужой планете, но мне придется пойти на это, если этот тип подойдет хотя бы на один шаг ближе.
      Кампер сразу остановился в нерешительности и, наконец, сказал тихо, неуверенно взглянув на Пилората:
      — Не могли бы мы поговорить, чтобы объясниться? Может быть, ты выслушаешь меня?
      Пилорат, слегка нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого.
      — Что это, Голан? Не успели мы прилететь на такую далекую планету, как сразу встретили вашего знакомого?
      Тревиз не спускал глаз с Кампера, но слегка развернулся, чтобы было ясно, что отвечает он Пилорату.
      — Это... человеческое существо, если судить по внешнему виду, когда-то было моим другом на Терминусе. Как и всегда с друзьями, я был откровенен с ним. Я высказывал ему свои мнения, о которых, вероятно, все же не следовало кричать на улицах. Он передал их властям, по-видимому, весьма детально, но не потрудился сообщить мне об этом. По этой причине я был ловко пойман в ловушку, и теперь нахожусь в ссылке. А сейчас это человеческое существо желает, чтобы его опять признали другом. — Он повернулся к Камперу и ткнул пальцем ему в волосы, несколько нарушив аккуратную укладку волос.
      — Слушайте, вы! У меня к вам один вопрос: что вы здесь делаете? Почему вы выбрали из всех миров Галактики именно этот? И почему — сейчас?
      Рука Кампера, остававшаяся протянутой в течение всей речи Тревиза, теперь опустилась. Улыбка исчезла. Самоуверенный вид, свойственный ему, пропал, а без него Кампер выглядел моложе своих тридцати четырех лет.
      — Я объясню, — сказал он, — но только с самого начала.
      Тревиз быстро огляделся.
      — Здесь? Вы хотите говорить об этом здесь, в общественном месте? Вы хотите, чтобы я ударил вас тут, после того как наслушаюсь вашей лжи?
      Кампер поднял руки, сложив ладони.
      — Поверь мне, это самое спокойное место. — Но увидев, что Тревиз собирается что-то возразить, поспешно добавил: — Можешь не верить мне — это все равно. Но я говорю правду. Я пробыл на планете несколько дольше, чем вы, и проверил. Сегодня на Сейшел какой-то особенный день. День медитации. Почти все сидят по домам — или должны сидеть. Сам видишь, как здесь пусто. Не думай, что это всегда так.
      Пилорат кивнул и заметил:
      — А я-то удивлялся, почему здесь так безлюдно. — Он наклонился к уху Тревиза и прошептал:
      — Почему бы вам не позволить ему рассказать, Голан? Он выглядит таким несчастным, бедняга, может, он попытается извиниться. Мне кажется несправедливым — отказывать ему.
      Тревиз сказал:
      — Доктор Пилорат, кажется, желает выслушать вас. Я хотел бы угодить ему, но вы весьма обяжете меня, если будете говорить кратко. Возможно, это удачный день для высвобождения моего темперамента. Если все заняты медитацией, никакое нарушение с моей стороны не привлечет стражей закона. Завтра мне может не повезти. Стоит ли надеяться на случайность?
      Кампер напряженно сказал:
      — Если хочешь вздуть меня — давай. Я даже защищаться не стану. Ясно? Но сначала выслушай меня.
      — Говорите.
      — Во-первых, Голан...
      — Обращайтесь ко мне по фамилии, пожалуйста. Я не желаю быть с вами на «ты».
      — Во-первых, Тревиз, вы проделали хорошую работу, чтобы убедить меня в своих взглядах...
      — Вы это хорошо скрывали. Я мог бы поклясться, что вы просто смеялись надо мной.
      — Я пытался смеяться, скрывая от самого себя тот факт, что вы были исключительным нарушителем душевного спокойствия. Давайте сядем у стенки. Хотя здесь и пусто, но кто-нибудь может зайти, а я не думаю, что нам стоит привлекать внимание.
      Они сели в кресла, которые мягко прогнулись по форме их тела. Пилорат удивился и сделал попытку встать.
      — Расслабьтесь профессор, — остановил его Кампер. — Я уже прошел через это. Они во многом опередили нас. Этот мир любит комфорт. — Он повернулся к Тревизу, положил руку на спинку его кресла и мягко заговорил:
      — Вы смутили меня. Вы заставили меня почувствовать, что Второе Основание существует, и это глубоко потрясло меня. Я прикинул последствия. Не ясно ли, что они могут следить за вами каким-то образом? Устранить вас как потенциальную угрозу? А заодно и меня? Вы улавливаете мою мысль?
      — Мысль труса — да!
      — А что хорошего в том, чтобы стать храбрецом, каких много в истории? — по-прежнему мягко спросил Кампер, но его голубые глаза сузились от негодования. — Можем ли вы или я противостоять организации, способной переплавить ваш мозг и эмоции? Единственный путь эффективной борьбы — скрыть наше знание и начать сначала.
      — Значит, вы скрыли и спаслись? Однако, вы не скрыли этого от мэра Бранно. Тот же риск!
      — Да! Но я думал, что дело стоит этого. Разговор между собой не даст ничего, кроме того, что нас возьмут под мысленный контроль или сотрут нашу память. С другой стороны — если я сказал мэру, то потому, что она хорошо знала моего отца. Мы с отцом эмигрировали со Смирно, а бабушка мэра...
      — Да, да, — нетерпеливо перебил его Тревиз, — и вы нашли след далеких предков в Секторе Сириуса. Вы так часто об этом рассказывали, что это известно всем. Дальше!
      — Ну, я ей и сказал. Если бы я мог убедить мэра, пользуясь вашими аргументами, что налицо опасность, Федерация могла бы предпринять какие-то действия. Мы теперь не так беспомощны, как во времена Мула, и — что хуже всего — это опасное знание стало бы распространяться. Лично мы оказались бы в исключительной опасности.
      — Подвергнуть опасности Основание, лишь бы обезопасить себя. Вот где истинный патриотизм! — ядовито заметил Тревиз.
      — В худшем случае — да. Но я надеялся на лучшее. — Кампер слегка вспотел. Казалось, на него давило неподвижное ожидание Тревиза.
      — А мне вы не сообщили о столь мудром плане...
      — Нет, и очень сожалею об этом, Тревиз. Мэр приказала мне молчать. Она сказала, что хочет знать все, что знаете вы, но вы такой человек, что замкнетесь, если узнаете, что ваши замечания кому-то переданы.
      — Она права!
      — Я не знал... не предполагал... я и подумать не мог, что она собирается арестовать вас и выкинуть с планеты.
      — Она поджидала подходящего политического момента, когда мой статус Советника не сможет защитить меня. Этого вы не предвидели?
      — Как я мог предвидеть? Вы и сами не предвидели...
      — Если бы я знал, что мои взгляды ей известны, я бы предвидел.
      Кампер парировал неожиданным налетом наглости:
      — В ретроспективе легко рассуждать.
      — Ладно, ну и что вам понадобилось от меня здесь? Тоже что-нибудь из ретроспективы?
      — Поправить все. Исправить вред, который я — неумышленно — нанес вам.
      — Красота, — сухо заметил Тревиз. — На вас очень похоже! Но вы так и не ответили на мой самый первый вопрос. Как вы попали сюда? Как получилось, что вы оказались на той же планете, что и я?
      — Ответ прост. Я следовал за вами.
      — Через гиперпространство? Когда мой корабль сделал серию прыжков?
      — Тут нет никакой тайны. У меня такой же корабль, как и у вас, с таким же компьютером. Вы знаете, что я всегда обладал способностью угадывать направление движения кораблей через гиперпространство. Догадка не всегда бывала удачной, я раза два ошибался, но с компьютером мне было значительно легче. Вы колебались на старте, и это дало мне возможность оценить направление и скорость, с которой вы шли перед входом в гиперпространство. Я вложил эти сведения плюс мои собственные интуитивные экстраполяции в компьютер — и он сделал все остальное.
      — И вы действительно попали в город раньше меня?
      — Да. Вы не пользовались гравитацией, как я. Я сообразил, что вы направитесь в столицу, так что опустился прямо, в тоже время, как вы, — Кампер сделал пальцем спиралевидное движение, показывая, как корабль шел по направленному лучу.
      — Вы рисковали поссориться с таможней Сейшел.
      — Ну, — лицо Камера засияло от улыбки и стало таким бесспорно очаровательным, что почти тронуло Тревиза, — я не всегда и не во всем трус.
      Тревиз ожесточил себя.
      — А как вы сумели получить такой же корабль, как и я?
      — Так же, как и вы. Старая леди — мэр Бренно — записала его на меня.
      — Зачем?
      — Я буду полностью откровенен с вами. Я обязан следить за вами. Мэр хотела знать, куда вы полетите и что будете делать.
      — И вы честно сообщили ей, я полагаю. Или вы были бесчестны по отношению к мэру тоже?
      — Я сообщил ей. Впрочем, у меня не было выбора. Она установила на мой корабль гипертранслятор, который я не предполагал найти, но нашел.
      — Ну и?..
      — К несчастью, он вмонтирован так, что я не мог уничтожить его, не обездвижив корабль. По крайней мере, я не смог его испортить. Следовательно, она знает, где я, и знает поэтому, где вы.
      — Допустим, что вы не сумели бы последовать за мной. Тогда она не узнала бы, где я. Вы подумали об этом?
      — Конечно. Я подумал, не сообщить ли мне, что я потерял вас, но я отнюдь не был уверен, что она поверит мне. А тогда я не смог бы вернуться на Терминус неопределенно долгое время. А ведь я не вы, Тревиз, не свободная личность без привязанностей. У меня на Терминусе жена, которая беременна, и я хочу вернуться к ней. Вы имеете возможность думать только о себе, а я — нет. К тому же, я пришел предупредить вас. Ей-богу, я пытаюсь это сделать, а вы не хотите слушать. Вы все время говорите о другом.
      — Меня не интересует ваша неожиданная забота обо мне. Против чего вы можете меня предупредить? Мне кажется, меня нужно было предупреждать только против вас. Вы продали меня и теперь идете за мной, чтобы продать вторично. Никто другой не причинил бы мне большего вреда.
      Кампер убедительно сказал:
      — Бросьте вы этот драматический тон! Тревиз — вы громоотвод! Вас послали вызвать реакцию Второго Основания, если только оно существует. У меня интуитивное чутье не только к гиперпространственному преследованию, и я уверен, что мэр запланировала именно это. Если вы попытаетесь найти Второе Основание, оно будет знать об этом и предпримет действия против вас. Им стоит только пальцем шевельнуть. А когда они это сделают, мэр Бранно узнает о них.
      — Какая жалость, что ваша хваленая интуиция не сработала тогда, когда Бранно планировала мой арест.
      Кампер вспыхнул и пробормотал:
      — Вы знаете, что она не всегда срабатывает.
      — А теперь она говорит вам, что мэр планирует атаковать Второе Основание? Бранно не посмеет!
      — Думаю, что посмеет. Но дело даже не в этом. Главное, что она подбросила вас в качестве приманки.
      — Итак?
      — Итак, ради всех черных дыр в космосе, не ищите Второе Основание. Ей наплевать, если вас убьют, а мне не наплевать, я чувствую себя ответственным за это и тревожусь.
      — Весьма тронут, — холодно сказал Тревиз, — но получилось так, что в данный момент у меня совсем другая задача.
      — Какая?
      — Пилорат и я идем по следам Земли, планеты, которая, по мнению некоторых, была первым домом человеческой расы. Это ведь так, Янов?
      Пилорат закивал.
      — Да, это чисто научный поиск и моя давняя мечта.
      Кампер некоторое время отупело смотрел на них.
      — Найти Землю? А зачем?
      — Изучить ее, — сказал Пилорат, — как единственный мир, на котором развились человеческие существа — предположительно из низших форм жизни, а не просто появились в готовом виде, как на других планетах. Это будет потрясающее по уникальности исследование.
      — И, — добавил Тревиз, — как мир, где, возможно, я узнаю кое-что о Втором Основании. Конечно, это только предположение.
      — Но никакой Земли нет, — сказал Кампер. — Разве вы не знаете?
      — Нет Земли? — лицо Пилората стало отчужденным, как бывало всегда, когда он упрямился. — Вы говорите, что не было планеты, на которой возник человеческий род?
      — О, нет! Конечно, Земля была, вне всяких сомнений! Но сейчас ее нет. То есть, нет обитаемой Земли. Она погибла.
      — Басни, — пренебрежительно сказал Пилорат.
      — Подождите, Янов, — вмешался Тревиз. — Скажите, Кампер, откуда вы это знаете?
      — То есть как это — откуда? Это мое родовое знание. Я ведь веду свой род из Сектора Сириуса, если я могу повторить это, не раздражая вас. Поэтому нам все известно о Земле. Она существовала в этом секторе, и это означало, что она не была частью Федерации Основания, потому что никто на Терминусе, по-видимому, не интересовался ею. Но Земля там была, та самая.
      — Такое указание было, да, — подтвердил Пилорат. — Во времена Империи был большой энтузиазм по поводу «Альтернативного Сириуса», как тогда называли Землю.
      Кампер горячо возразил:
      — Это не альтернатива, это — факт!
      — А что вы скажете, — сказал Пилорат, — если я перечислю множество планет в Галактике народы которых называют их Землей?
      — Но эта Земля вполне реальна, — ответил Кампер. — Сектор Сириуса — самая древняя населенная часть Галактики. Это все знают.
      — Так уверяют сирианцы, — равнодушно возразил Пилорат.
      — Я говорю... — начал было Кампер, но Тревиз перебил его.
      — Что случилось с Землей? Вы сказали, что она давно необитаема. Почему?
      — Из-за радиоактивности, вся планета радиоактивна, что было вызвано вышедшими из-под контроля ядерными реакциями или из-за ядерных взрывов — точно не знаю — жизнь на ней невозможна.
      Все трое переглянулись и Кампер почувствовал, что надо повторить.
      — Я сказал вам, что Земли нет. Бесполезно искать ее.
      Лицо Янова Пилората на этот раз не казалось отчужденным. Его глаза сузились и все лицо наполнилось чем-то вроде гордой энергии. И в голосе ученого не было и следа обычного для него не совсем уверенного тона, когда он сказал:
      — Откуда, вы сказали, стало об этом известно?
      — Я уже говорил — из моей родословной.
      — Не валяйте дурака, молодой человек. Вы — Советник. Это означает, что вы родились на одной из планет Федерации — на Смирно, кажется, так вы упомянули в начале разговора.
      — Правильно.
      — Тогда о какой родословной может идти речь? Не хотите же вы сказать, что в вас присутствуют сирианские гены, дающие вам врожденное знание мифов Сириуса о Земле?
      Кампер, казалось, был захвачен врасплох.
      — Нет, конечно, нет.
      — Тогда что же вы имеете в виду?
      Кампер немного помолчал, собираясь с мыслями. Затем спокойно сказал:
      — В моей семье хранятся старинные книги по истории Сириуса. Так сказать, внешнее наследство, а не внутреннее. Мы об этом особенно не распространялись, особенно те из нас, кто намеривался заняться политической карьерой. Тревиз, кажется думает, что я-то как раз и болтал, но поверьте, я упоминаю об этом только близким друзьям. — В его голосе звучала горечь. — Теоретически все граждане Основания равны, но люди из старых миров Федерации более достойны, чем люди из новых, а те, кто происходят из внешних миров, достойны меньше всех. Но речь не об этом. Я не только читал старые книги, но и посещал когда-то старые миры... Эй, Тревиз, куда...
      Тревиз отошел к треугольному окну. Видно было небо и маленький кусочек города. Много света, и полная безлюдность. Тревиз вытянулся, чтобы заглянуть вниз.
      Он повернулся в комнату.
      — Оригинально сделано это окно. Вы что-то хотели мне сказать, Советник?
      — Да, помните круиз, который я совершил после колледжа?
      — Прекрасно помню. Мы же были приятелями. Друзьями, так сказать, навек. Надеждой Основания. Двое против всего мира. Вы отправились в свое турне. Переполненный патриотизмом, я поступил на Флот. Почему-то мне тогда не захотелось путешествовать с вами — наверное, инстинкт предостерег меня. Хотел бы я, чтобы этот инстинкт остался со мной и в дальнейшем.
      Кампер не поддался на провокацию.
      — Я побывал на Кампаралоне. В семейных легендах говорилось, что мои предки вышли оттуда — по крайней мере, со стороны отца. В древние времена мы были правящей фамилией, до того, как нас поглотила Империя, и моя фамилия происходит оттуда. Звезда, вокруг которой вращается Кампарелон, имела древнее поэтическое название — Эпсилон Эридана.
      — Что оно означает? — спросил Пилорат.
      Кампер покачал головой.
      — Не знаю, означает ли оно вообще что-нибудь. Скорее всего — традиция. Там очень любили старину. Мир — древний, имеются детальные записи по истории Земли, но об этом помалкивают. Какое-то суеверие. Каждый раз, упоминая слово «Земля», они поднимают руки со скрещенными пальцами, чтобы уберечься от несчастий.
      — Вы говорили об этом кому-нибудь по возвращении?
      — Конечно, нет. Да и кому это интересно? Мне надо было делать политическую карьеру, и я вовсе не собирался подчеркивать свое чужеземное происхождение.
      — А как насчет спутника? Опишите спутник Земли, — резко сказал Пилорат.
      Кампер растерялся.
      — Я ничего не знаю о нем.
      — Но у нее есть спутник?
      — Не помню, чтобы читал или слышал об этом. Но я уверен, что если вы сами познакомитесь с записями Кампарелона, то найдете это.
      — А вы, значит, ничего не знаете?
      — Насчет спутника — нет. Не помню...
      — Хм! А каким образом Земля стала радиоактивной?
      Кампер молча покачал головой.
      — Вспомните! — настаивал Пилорат. — Вы должны были слышать что-нибудь.
      — Я был на Кампарелоне семь лет назад, профессор. Я не знал тогда, что вы будете меня об этом расспрашивать. Существует, правда, там какая-то полулегенда-полумиф, который считается историческим.
      — Что такое?
      — Земля была радиоактивной. Империя пренебрегала и помыкала ею. Ее население сокращалось и хотело каким-то образом уничтожить Империю.
      — Один вымирающий мир хотел уничтожить целую Империю? — удивился Тревиз.
      Кампер сказал извиняющимся тоном:
      — Я же говорю, что это — легенда. Деталей я не помню, но вспоминаю, что в ней упоминался Арвардан.
      — Кто это? — спросил Тревиз.
      — Историческая личность. Я с уважением отношусь к нему. Это был честный галактический археолог в ранние времена Империи, и он уверял, что Земля находится в Секторе Сириуса.
      — Я слышал это имя, — сказал Пилорат.
      — Он — народный герой Кампарелона. Так что, если вы захотите узнать подробнее, поезжайте на Кампарелон. Здесь торчать бесполезно.
      — Так как же Земля, по вашим сведениям, планировала разрушить Империю? — спросил Пилорат.
      — Не знаю, — голос Кампера стал угрюмым.
      — Радиация имела к этому какое-нибудь отношение?
      — Не знаю. Были рассказы о каком-то мозге-расширителе, сконструированном на Земле — синапсере или что-то в этом роде.
      — Он что, создал супермозг? — спросил Пилорат с видом глубокого недоверия.
      — Не думаю. Я запомнил только, что этот план не сработал. Люди становились очень смышлеными, но умирали молодыми.
      — Это, очевидно, мораль мифа. Если просишь слишком многого — теряешь то, что имеешь, — заметил Тревиз.
      Пилорат недовольно повернулся к нему.
      — А вы-то что знаете о морали мифов?
      Тревиз поднял брови.
      — Хотя мое поле деятельности отлично от вашего, Янов, но это не означает, что я полный невежда.
      — Что вы еще помните об этом синапсере, советник Кампер? — спросил Пилорат.
      — Ничего, я не хочу больше подвергаться перекрестному допросу. Видите ли, я последовал за вами по приказу мэра. Но мне не приказывали установить с вами личный контакт. Я сделал это лишь потому, что хотел предупредить о слежке и о том, что вас послали служить личным целям мэра. Больше мне не о чем говорить с вами, но вы удивили меня неожиданным интересом к Земле. Так вот, позвольте мне повторить: что бы там ни существовало в прошлом — Бел Арвардан, синапсеры, что угодно — все это не имеет ничего общего с тем, что существует сейчас. Говорю еще раз: Земля — мертвый мир. Я очень советую вам поехать на Кампарелон, где вы найдете все, что хотите знать. Самое главное — уезжайте отсюда.
      — И вы, конечно, доложите мэру, что мы поехали на Кампарелон, и последуете за нами — для гарантии. А может, мэр уже все знает? Я представляю, как тщательно она вас инструктировала насчет каждого слова, какое вы нам здесь скажите, потому что она, как видно, хочет зачем-то отправить нас на Кампарелон. Правильно?
      Кампер побледнел, встал и, почти заикаясь от усилий управлять своим голосом, сказал:
      — Я пытался объяснить. Я хотел помочь. Напрасно... Можете проваливаться в черную дыру, Тревиз!
      Он повернулся и вышел не оглядываясь. Пилорат опешил.
      — Наверное, это было бестактно с вашей стороны, Голан, дружище. Я мог бы еще что-нибудь вытянуть из него.
      — Нет, не могли бы, — серьезно сказал Тревиз. — Вы не вытянули бы из него ничего, кроме того, что он хотел выдать вам, Янов, вы не знаете, что он такое... До сегодняшнего дня и я этого не знал.
      Пилорат боялся потревожить Тревиза, который неподвижно сидел в кресле, глубоко задумавшись. Наконец, Пилорат все же решился.
      — Мы так и просидим здесь всю ночь, Голан?
      Тревиз вздрогнул.
      — Нет, вы совершенно правы. Нам будет лучше без людей вокруг. Пойдемте!
      Пилорат встал.
      — Вокруг нас и не будет людей. Кампер говорил, что сегодня какой-то день медитаций.
      — Говорил. А когда мы ехали из космопорта, уличное движение было?
      — Да, какое-то было.
      — Небольшое, по-моему. А когда мы въехали в город, он был пустым?
      — Нет, вообще-то. Но согласитесь, в этом помещении пусто.
      — Да. Я обратил внимание на эту особенность. Пошли, Янов, я проголодался. Тут должно быть какое-нибудь место для еды, и мы можем себе позволить взять что-нибудь хорошее. Найдем уголок, где можно попробовать интересную сейшельскую новинку, или, в крайнем случае, хорошую галактическую еду. Пошли. Как только мы окажемся в безопасном окружении, я скажу вам, что, по моему мнению, здесь случилось.
      Тревиз откинулся на спинку стула с приятным чувством обновления.
 
      Ресторан был, по стандартам Терминуса, не первоклассным, но он был явно новым. Частично он обогревался открытым очагом, где готовилась еда. Мясо, в основном, подавалось крошечными порциями, в самых разнообразных соусах. Его вылавливали пальцами, а для защиты от кипящего жира пользовались зелеными листьями, холодными, влажными, с неопределенным мятным вкусом. Для каждого кусочка мяса полагался отдельный листок, и все вместе отправлялось в рот.
      Официант вежливо объяснил, как это делается. Видимо, привыкший к инопланетным гостям, он отечески улыбался, пока Тревиз и Пилорат осторожно вылавливали исходящие паром кусочки мяса, и был явно восхищен, когда иноземцы с облегчением констатировали, что листья не только предохраняют пальцы, но и охлаждают мясо при жевании.
      — Восхитительно! — воскликнул Тревиз и тут же повторил заказ. Пилорат последовал его примеру.
      Они сидели за губчатым, довольно сладким десертом и чашкой кофе с карамельным запахом, по поводу которого они с сомнением покачали головами.
      Мужчины добавили в него сироп, на этот раз головой покачал официант.
      — Итак, — спросил Пилорат, — что же произошло там, в туристском центре?
      — Вы имеете в виду — с Кампером?
      — А разве там было что-то еще, о чем стоит поговорить?
      Тревиз огляделся, они были в глубоком алькове, в относительном уединении, но в ресторане было много народу, и естественный многоязычный гул был отличным прикрытием. Тревиз тихо сказал:
      — Не странно ли, что он последовал за нами на Сейшел?
      — Но он же сослался на свои интуитивные способности?
      — Да, он действительно был чемпионом колледжа по слежке в гиперпространстве. До сегодняшнего дня, я никогда не задавался этим вопросом. Я понимаю, что имея определенные рефлексы, определенную развитую ловкость, можно судить, куда кто-то отправился в прыжке, по его подготовке к прыжку. Но я не понимаю, как выслеживающий может судить о серии прыжков. Вы готовите только первый прыжок, а все остальное делает компьютер. Следопыт может судить о первом, но какая магия позволит ему угадать, что делает компьютер?
      — Но он же это выполнил, Голан.
      — Верно, — согласился Тревиз, — и я вижу только одну возможность: он заранее знал, куда мы направляемся. Именно знал, а не угадал.
      Пилорат задумался.
      — Но это совершенно невозможно, мой мальчик. Как он мог знать? Мы же договорились о месте назначения уже на борту «Далекой Звезды».
      — Верно! А как насчет этого дня медитации?
      — Кампер не солгал. Официант подтвердил, что сегодня день медитации.
      — Да, верно, но еще он сказал, что ресторан открыт. Вот его дословные слова: «Сейшел-Сити не деревня, он не закрывается». Иными словами, народ занят медитацией, но в громадном городе, где все потеряло простоту нет места набожности маленького городка. Поэтому уличное движение не прекращается и все службы работают — возможно, не в такой мере, как в обычные дни, но работают.
      — Но, Голан, пока мы находились в туристском центре, туда никто не заходил. Я следил — не было ни одного человека.
      — Я тоже обратил на это внимание. Я даже подошел к окну и ясно увидел, что улица вокруг центра усеяна людьми — и пешими, и на машинах. Однако в туристский центр никто не заходил. День медитации — хорошее прикрытие. Мы не нашли бы более удачного уголка, если бы я не настроился на недоверие к этому сыну чужаков.
      — Что все это означает? — спросил Пилорат.
      — По-моему, все просто, Янов. Здесь есть кто-то, кто сразу же узнал, куда мы направляемся, хотя мы с этим кем-то были в разных кораблях, и здесь есть кто-то, кто может держать общественное здание пустым, когда кругом полно людей, для того, чтобы мы могли поговорить в подходящем месте.
      — Вы хотите уверить меня, что он может творить чудеса?
      — Именно. Так могло случиться только если Кампер — агент Второго Основания и может контролировать мозг; если он может читать мои и ваши мысли в далеком космическом корабле; если он может повлиять на таможню; если он может приземлиться гравитационно, не оскорбляя пограничный контроль недоверием к радиолучу; если он может влиять на сознание людей таким образом, чтобы они не входили в здание, когда он того не желает. Клянусь звездами! — Тревиз был заметно расстроен. — Я могу проследить это даже последовательно по прошлому. Я не ездил с ним в турне. Я помню, что не хотел этого. Не было ли мое нежелание результатом его воздействия? Он хотел быть один. Где он был на самом деле?
      Пилорат отодвинул стоящее перед ним блюдо, словно собираясь очистить место вокруг себя, чтобы было где подумать. Это оказалось сигналом для робота-уборщика — самопередвигающегося столика, который остановился рядом и ждал, чтобы они поставили посуду на него.
      Затем Пилорат воскликнул:
      — Это безумие. Все произошло естественным путем. Вы вбили себе в голову, что кто-то управлял событиями, и все стали интерпретировать в этом свете, но не пришли ни к чему разумному. Бросьте, дружище, все это произошло случайно. Не впадайте в паранойю!
      — Я не собираюсь впадать в благодушие!
      — Давайте рассуждать логически. Допустим, он агент Второго Основания. Зачем ему идти на риск вызвать наши подозрения, держа пустым туристский центр? Что он сказал такого важного, чтобы ему помешали несколько человек, занятых своими делами?
      — На это легко ответить. Он должен был держать наш мозг под близким наблюдением и не хотел помех со стороны других. Ничего нестатичного. Никакого случайного беспорядка.
      — Это, опять-таки, ваша интерпретация. Что важного в его разговоре с нами? Разумно предположить, как он сам утверждает, что он встретился с нами, чтобы объяснить свое поведение, извиниться за него и предупредить нас о неприятностях. Зачем нам искать чего-то большего?