ДЕТСКИЕ ЗАБАВЫ

ВРЕМЯ ПОИГРАТЬ

      С лужайки, окруженной высокими прямыми соснами — темными расплывчатыми силуэтами при свете луны, — можно было отчетливо разобрать голоса родителей, находившихся у небольшого озерца. В уши двенадцатилетнего Джерида, который сидел посреди лужайки на старом пне, помимо воли врывались их крики, без всякого стеснения вспарывающие тишину спящего леса.
      — Знаешь, Герта, — говорил отец, — именно тебе приспичило навестить своего брата.
      — Точно так же, как и тебе загорелось познакомиться с его молодой женой, — тут же возразила мать Джерида. — Но ты обещал, что мы переночуем в мотеле. Мне вовсе не улыбается провести ночь в этой глуши, на заднем сиденье машины!
      — Во-первых, не обещал, а предлагал, а во-вторых, если бы мы сняли номер в мотеле, то не на что было бы позавтракать.
      — Мог бы сразу доехать до самого дома Арти, а не отдыхать каждые полчаса, как будто трое суток не спал.
      — Отлично! Значит, я прохлаждающийся бездельник! До дома Арти еще шесть часов езды. Если бы ты умела как следует водить и хоть иногда сменяла меня, то…
      Джерид вздохнул и попытался отвлечься от их ругани, которая не прекращалась между родителями сколько он себя помнил. Мальчик окинул взглядом стройные сосны, обступившие его, будто старшие, все понимающие братья, потом запрокинул голову и стал рассматривать кроны деревьев, которые, казалось, подпирали собою звездное небо.
      — Возьмите меня к себе, — прошептал он. — Пожалуйста.
      Джерид не помнил, сколько времени он так сидел. Из оцепенения его вывели крики родителей, хватившихся своего сына. Джерид неохотно отозвался и пошел к машине, чувствуя, что покидает место, где ему хотелось бы остаться навсегда.
      — Где ты пропадал? — накинулась на него мать, как только мальчик подошел к костру. — Вечно тебя не дозовешься, когда нужно работать.
      — Вы здесь не нужны, — вдруг произнес Джерид, возбужденный от желания объяснить им что-то важное.
      — Что?! Что ты сказал?
      — Ты не нужна этим деревьям, мама, и ты, папа, тоже. Вы из другого мира. И он тоже. — Джерид указал на четырехлетнего Томми, который сидел у подножия сосны и отрывал куски коры.
      — Прекрати! — прикрикнул Джерид на младшего брата, будто тот сдирал кожу с него самого. Он взял Томми за руку и оттащил его от дерева. В следующий миг отцовская затрещина сбила его с ног, и перед глазами поплыли круги.
      — Ты что о себе воображаешь? — завопил отец. — Ну так знай, что будешь сегодня ночевать снаружи, понял!
      — Прекрасно, — ответил Джерид изумленным родителям. Он уселся на мягкий ковер из сосновых ветвей рядом с деревом и стал нежно гладить пальцами место с содранной корой…
      — Не знаю, что с ним случилось, — жаловалась Арти мать, в то время как Джерид нервно переступал с ноги на ногу рядом с ней. Арти, строительный подрядчик по профессии, недавно женился на высокой привлекательной блондинке с немецким акцентом, которая, как прочли в его письме родители, не переносила детей. Пока Джерид исподтишка изучал жену Арти, удивляясь, как это взрослый может не любить ребенка, даже не увидев его, мать мальчика продолжала говорить:
      — Ему нравится читать книги. Уж я и прятала их, но, видно, он прирожденный мечтатель.
      — Ему нужно поработать, — перебил отец. — Собираюсь устроить его в свой офис на неполный рабочий день.
      Тут вмешалась Грета, тетка Джерида:
      — Неестественно в его возрасте так много читать и мечтать о несбыточном. Или не переносить, когда взрослые люди обсуждают ребенка в его присутствии, — она рассмеялась, глядя на него.
      Джерид тоже посмотрел на нее. Впервые взрослый, хоть и не точно, но угадал, что чувствует ребенок. Когда все разошлись, он остался наедине с тетей.
      — Пошли в сад, малыш, я покажу тебе свои цветы. Там еще растет росянка, которая ловит мух.
      Пока тетя объясняла ему, как мухи попадают в западню, Джерид внимательно рассматривал ее гладкую кожу, золотистые, заплетенные в косы волосы и подумал, что она самая лучшая женщина на свете.
      — Мне нравятся больше деревья, чем цветы, — признался Джерид, когда они сели на скамейку в саду. — Цветы красивые, но живут недолго. А деревья старые, как горы, как Бог.
      — Ты часто думаешь о Боге? — спросила его Грета, улыбнувшись и слегка сжав руку.
      — Иногда. Когда я стараюсь представить, на что он похож, то думаю о звездах. А прошлой ночью я первый раз ночевал прямо в лесу, среди сосен, и они тоже были похожи на Бога. Вы знаете, ведь они разговаривают между собой! Про себя я называю их древесными людьми.
      — Да? А о чем же они разговаривают?
      — Это невозможно выразить словами, кроме того, что вам становится очень хорошо; хотя поначалу немного пугает, потому что их язык не похож на наш. Они говорят, как им нравятся или не нравятся люди.
      — А тебя они любят?
      — Они сказали, что я мог бы стать одним из них, если захочу. А мама, папа и Томми им не нравятся.
      — Почему, интересно?
      — Они другие. Им никогда не понять язык деревьев, даже если будут стараться изо всех сил.
      — Лес произвел на тебя огромное впечатление.
      — Он такой спокойный, и красота вокруг. А знаете, что самое прекрасное? Кора на деревьях, как кусочки ребуса у меня дома, разная, всех цветов и оттенков, а больше всего — светло-коричневого, самый мой любимый!
      Грета весело рассмеялась, и они пошли в дом, взявшись за руки. Никогда Джерид не был так счастлив, кроме прошлой ночи в лесу.
      Он лег спать в приготовленной тетей комнате. Сердце рвалось из груди от радости, что ему встретился кто-то, кто понимает его, так что Джерид долго ворочался в кровати, прежде чем смог заснуть.
      Когда мальчик проснулся, солнечные блики уже вовсю резвились в комнате. Он встал, быстро умылся и оделся. Сойдя вниз, услышал голоса — разговаривали его мама и тетя. Сердце подпрыгнуло от радости, но вдруг замерло, когда до сознания дошли слова матери:
      — Вы, действительно, считаете, Грета, что Джерид серьезно болен?
      — Я уже объясняла вчера, — голос ее звучал теперь совсем по-другому, резко и строго. — Психиатр назвал бы это паранойей, вызванной неправильным воспитанием, в результате чего возникла оторванность от реальности; жизнь в выдуманном мире затмила собою действительность. Деревья, к примеру, Джерид отождествляет с определенными типами людей.
      — Вы имеете в виду, что он чокнутый? — дрогнул отцовский голос. — Мой сын — идиот?
      — Идиот — не совсем подходящее слово.
      — Тогда сумасшедший.
      — Вы думаете, Джерид… его нужно положить… — воскликнула мать.
      — Ну что вы. Просто нужен профессиональный надзор. Возможно, хороший психиатр…
      Как во сне, Джерид вышел из кухни на улицу и забрался на заднее сиденье отцовского автомобиля. Через час вышедший на свежий воздух отец заметил сидящего в автомобиле сына.
      — Пойдем завтракать, — пробурчал он. — Через два часа уезжаем обратно в город.
      «Где вы меня и упрячете куда-нибудь», — подумал Джерид. Но на лице его играла улыбка.
      — Что я смешного сказал? — требовательно спросил отец. Что у тебя с руками? Почему ты их так странно держишь?
      — Оцарапался в автомобиле, — ответил Джерид, прикрывая правой рукой левую; но на самом деле ему не хотелось, чтобы родители увидели маленькое пятнышко коричневого цвета, образовавшееся на коже.
      Пока не хотелось…
 
       (Перевод М.Ларюнина)

      Когда я, опоздав к назначенному времени, входил в квартиру Карнаки, он шутливо пригрозил мне кулаком за мою непунктуальность. Затем он открыл дверь в гостиную и провел нас в нее — Джессопа, Аркрайта, Тейлора и меня — отужинать.
      Как всегда, ужин был отменный, и, как всегда за едой, Карнаки хранил гробовое молчание. Покончив с яствами, мы выпили вина, закурили сигары и расселись на своих обычных местах. Карнаки, заняв самое большое и удобное кресло, заговорил без всяких вступлений.
      — Я только что вернулся из Ирландии и думаю, ребята, вам будет интересно услышать от меня кое-какие новости. Кроме того, полагаю, что и сам все для себя проясню после того, как расскажу вам. Начну, пожалуй, с самого начала. Знаете, я нахожусь в таком замешательстве: мне пришлось столкнуться с совершенно необычайным случаем проявления призрака… или дьявола. Вот послушайте. Последние несколько недель пребывания в Ирландии я провел в замке «Ястрэ», что в 20 милях к северо-востоку от Галуэя. Месяц назад я получил письмо от некоего мистера Сида Кей Тассока, купившего этот замок и переселившегося туда. Когда я приехал туда поездом, он встретил меня на вокзале и привез на машине в замок, в котором жил со своим братом и еще одним американцем, то ли слугой, то ли компаньоном, я так и не понял. Оказывается, все слуги, которые жили в замке до этого, покинули его, и эта троица управлялась там сама. Иногда им, правда, помогали приходящие слуги. Питались они от случая к случаю, и как-то за столом Тассок рассказал мне о том, что его очень тревожило. Это, как я его называю, «Свистящее дело» показалось мне очень необычным и отличавшимся от всего, с чем мне пришлось сталкиваться раньше. Без долгих разговоров мистер Тассок приступил к своему рассказу.
      — В этой нашей хибарке есть комната, из которой время от времени раздается какой-то проклятый свист. Он начинается в любое время совершенно неожиданно и продолжается до тех пор, пока не напугает тебя основательно. Это не простой свист и не похожий на завывание ветра. Вот погодите, сами услышите.
      — Мы все носим с собой оружие, — сказал его брат, похлопывая по карману пиджака.
      — Неужели все так серьезно? — спросил я.
      Первый брат кивнул в подтверждение:
      — Погодите и сами все услышите. Иногда я думаю, что какое-то существо издает этот отвратительный свист, но уже в следующее мгновение мне кажется, что кто-то просто разыгрывает нас.
      — Зачем? Что можно этим достичь? — спросил я.
      — Вы хотите сказать, что у людей, разыгрывающих кого-либо, обычно есть для этого причина? Что ж, верно. Сейчас я вам все расскажу. Тут неподалеку живет одна леди, мисс Донахью; через два месяца она собирается стать моей женой. Она чрезвычайно красива! Как я выяснил, я потревожил одно ирландское осиное гнездо. Дело в том, что до меня за ней ухаживала целая стая молодых и пылких ирландцев. А тут появился я и отшил их всех, ну они и взъелись на меня. Теперь вы понимаете, есть ли у кого причина разыгрывать меня?
      — Теперь понимаю, но мне не совсем понятно, каким образом все это происходит в комнате?
      — Попробую объяснить. Когда мы с мисс Донахью решили пожениться, я принялся искать дом, в котором мы могли бы поселиться, и остановился вот на этом замке. Затем как-то за обедом я сказал ей, что хотел бы осесть здесь. И тут она меня спрашивает, не боюсь ли я свистящей комнаты. Я ответил, что ничего об этом не слышал. Во время нашего разговора за столом сидели ее друзья — местные ребята. Как только речь зашла о свистящей комнате, на их лицах заиграли улыбки. Порасспрашивав о месте, которое я купил, я выяснил, что в течение последних двадцати лет у него было несколько владельцев. И в конце концов оно всякий раз после судебных разбирательств оказывалось проданным.
      Парни подначивали меня заключить с ними пари о том, что я не проживу в этой лачуге и полугода. Я посмотрел на мисс Донахью и заметил, что она не принимает все это за шутку. Возможно, отчасти потому, что ей казалось, будто ребята насмехались надо мной, а может потому, что она сама верила в эту историю о свистящей комнате. После обеда я все-таки решил расквитаться с ребятами: я принял все пари и выпроводил их из дома. Думаю, что им всем придется расплачиваться, если я, конечно, не проиграю, но этого я делать вовсе не собираюсь. Ну вот, в общем, и вся история.
      — А по-моему, не вся, — заметил я, — все, что я узнал, это то, что вы купили замок, в котором есть странная комната, и то, что вы заключили несколько пари. Мне также известно, что слуги были напуганы и покинули замок. Расскажите мне поподробнее о свисте.
      — Ах, о свисте, — ответил Тассок, — он появился на второй день нашего пребывания в замке. Днем я хорошенько осмотрел комнату, поскольку разговор, зашедший за обедом о свистящей комнате, меня взволновал. Но, как мне показалось, эта комната ничем не отличалась от других комнат, расположенных в старом крыле замка. Единственное, чем, может быть, она и отличалась от других, так это тем, что в ней я почувствовал себя как-то одиноко. Но, вероятно, это было связано с тем, что именно об этой комнате и шла речь, ну, вы понимаете… Итак, как я уже сказал, свист появился во второй день нашего пребывания в замке, а точнее, в 10 часов вечера. Мы с Томом сидели в библиотеке, как вдруг из восточного коридора послышался странный свист — комната находится в восточном крыле. «Проклятый призрак!» — сказал я Тому. Мы схватили со стола лампы и вышли посмотреть, что происходит. Мы еще только по коридору шли, а у меня, скажу я вам, уже дыхание перехватило, настолько странный это был свист. Казалось, будто дьявол смеется над тобой и вот-вот нападет на тебя сзади. Вот такое веселенькое ощущение! Подойдя к двери, мы не стали ждать, резко открыли ее, и этот звук ударил мне прямо в лицо! Том мне потом говорил, что у него было такое же ощущение — как будто его внезапно оглушили. Мы огляделись, но нервы у нас быстро сдали, мы выскочили из комнаты, и я закрыл ее на ключ. Спустившись сюда и выпив, мы немного успокоились. «Ну и перца нам задали», — подумали мы. Затем мы взяли палки и вышли из дома, полагая, что это был кто-нибудь из ирландцев, разыгрывавший из себя привидение и издававший нечеловеческий свист. Но мы никого не увидели. Вернувшись в дом и обсудив все хорошенько, мы еще раз направились в комнату. Но у нас ничего не вышло: мы, как и в прошлый раз, сразу же выбежали из нее и заперли дверь. Не знаю, как выразить словами то, что мы почувствовали… Ну, словно столкнулись с чем-то очень опасным, понимаете? С тех пор мы все время носим с собой оружие. На следующий день мы, разумеется перевернули эту комнату вверх дном, как, впрочем, и весь замок и даже близлежащие окрестности, но не нашли ничего необычного. Теперь я не знаю, о чем и думать. Мой внутренний голос говорит, что это могли быть ирландцы, пытающиеся выкурить меня из замка…
      — Вы еще что-нибудь делали? — поинтересовался я.
      — Да, — ответил он, — мы также сторожили ночью у двери той комнаты, обследовали и даже прослушали в ней все стены и полы. Короче, мы сделали все, что только могли придумать. Все это стало действовать нам на нервы, и мы решили пригласить вас.
      Покончив с ужином, мы поднялись из-за стола, и тут Тассок неожиданно выкрикнул:
      — Тише! Слышите?!
      Мы замолчали, прислушиваясь. Справа, из коридора, раздался отдаленный, какой-то чудовищный свист.
      — Господи боже! — послышался голос Тассока. — Еще даже не стемнело… Берите эти свечи и ступайте за мной.
      Буквально через мгновение мы были уже в коридоре, направляясь вверх по лестнице. Потом Тассок завернул в какой-то другой длинный коридор. Держа свечи перед собой, мы следовали за ним. Чем ближе подходили мы к комнате, тем сильнее становился свист, он заполнял весь коридор, резкий, отвратительный. Тассок отпер дверь, толкнул ее ногой, отпрыгнул и выхватил револьвер. Когда дверь открылась, на нас обрушился звуковой удар, описать который невозможно — его нужно слышать! Казалось, что свист издавало живое существо, мечущееся по комнате как сумасшедшее. Мы были просто ошеломлены. У меня возникло такое ощущение, будто кто-то показывает мне язык и выкрикивает: «Это АД!» И в это можно было поверить. Понимаете? Я сделал шаг в комнату, держа перед собой свечу, и быстро осмотрелся. Тассок с братом присоединились ко мне, за ними следом шел полуслуга-полукомпаньон. Мы все высоко подняли свечи над головами. Сначала пронзительный свист совсем оглушил меня, а потом я отчетливо услышал голос, кричащий нам: «Убирайтесь отсюда, быстро! Быстро!» Вы знаете, друзья мои, я всегда прислушиваюсь к подобным вещам. Иногда, я знаю, это всего лишь нервы, но, как вы знаете, подобные предостережения спасли мне жизнь в том деле с Серой Собакой и Желтым Пальцем, да и в других случаях. Ну так вот, я быстро повернулся к ребятам и крикнул: «Уходим! Ради всего святого, быстро!» Через мгновение они были уже в коридоре. Нам вслед раздался душераздирающий крик, затем наступило молчание. Я тоже выпрыгнул из комнаты, захлопнул дверь и запер ее на замок. Вынув ключи из замочной скважины, я посмотрел на остальных: лица их были белее смерти. Да и мое, думаю, было в тот момент ничем не лучше. Мы стояли как вкопанные, не произнося ни слова.
      — Давайте спустимся вниз и выпьем виски, — произнес наконец Тассок, пытаясь говорить нормальным голосом. Он пошел первым, я шел вслед за всеми. Когда мы спустились, Тассок достал бутылку и наполнил наши бокалы. Налив затем себе и опорожнив бокал, он поставил его на стол и рухнул на кресло. — Приятно иметь у себя в доме такую забаву, не так ли? произнес он. — Почему вы так быстро вытолкали нас из комнаты, Карнаки?
      — Что-то подсказывало мне немедленно убраться оттуда, ответил я. — Может, все это кажется глупым, суеверным, но когда сталкиваешься с подобными вещами, приходится обращать внимание на всякие странности даже с риском быть осмеянным. — Я рассказал ему о деле с Серой Собакой. Он слушал и только кивал головой. — Разумеется, — сказал я затем, — возможно, это всего лишь ваши соперники, потешающиеся над вами, хотя скажу вам откровенно, мне думается, в этом есть что-то ужасное и опасное.
      Мы поговорили еще немного, все время прислушиваясь к звукам за дверью, но так ничего и не услышали. Потом мы выпили кофе, и Тассок предложил нам лечь спать пораньше, а утром тщательно осмотреть комнату. Моя спальня находилась в новой части замка и имела вход со стороны живописной галереи. В восточной ее части был вход, ведущий в коридор западного крыла. Войти в него можно было, открыв две старые и тяжелые дубовые двери, выглядевшие странно по сравнению с современными. Придя к себе в комнату, я не лег спать, а принялся разбирать чемоданчик с инструментами — я собирался предпринять кое-какие шаги по расследованию этого странного дела. Позднее, когда замок погрузился в сон, я выскользнул из комнаты и подошел ко входу, ведущему в коридор западного крыла. Открыв эти низкие двери, я достал карманный фонарик и осветил им коридор. Он был пуст. Выйдя за дверь, я прикрыл ее и, светя пред собой фонариком и держа под рукой пистолет, стал пробираться вперед. Еще в комнате я надел на шею свой «защитный ремешок» — дольку чеснока на веревочке. Его запах распространялся по всему коридору и придавал мне уверенность, поскольку, как вы знаете, он замечательно защищает от более привычных нам форм неполной материализации, чем, как я предполагал, и был вызван этот свист. Однако в ходе расследования меня не покидала мысль, что у него вполне мог быть какой-нибудь естественный источник. Удивительно, но в большинстве случаев не выявляется ничего необычного. Кроме того, что я надел на шею шнурок с чесноком, я также заткнул им уши, и, поскольку не намеревался находиться в комнате долго, надеялся, что все пройдет успешно и я останусь целым и невредимым.