– О, если только смогу…

Она пошла на корму. Мичелз проводил ее взглядом.

– Что с лазером? – спросил он.

Грант покачал головой.

Она пошла проверить его.

Перед своим следующим замечанием Мичелз, казалось, слегка заколебался. Он покачал головой. Грант посмотрел на него, но ничего не сказал.

Мичелз, наконец, сел в свое кресло и произнес:

– Что вы думаете о нашем теперешнем положении?

Грант, все еще занятый мыслями о Коре, посмотрел в окно. Они, казалось, двигались между двумя параллельными стенками, почти касающимися «Протеруса» с обеих сторон. Стенки светились желтым, и они были сложены из параллельных волокон, уложенных плотно друг к другу, словно стволы гигантских деревьев.

Жидкость между ними была прозрачной, свободной от клеток и других объектов, даже от их обломков. Казалось, они попали в мертвый штиль, и «Протерус» вспенивал поверхность равномерным быстрым ходом, и только приглушенное Броуновское движение придавало некоторую неровность его курсу.

– Броуновское движение, – заметил Грант, – стало теперь ощутимей.

– Жидкость здесь менее вязкая, чем плазма крови, поэтому движение меньше деформируется. Мы, однако, будем здесь недолго.

– Значит, как я понял, мы не находимся в потоке крови?

– Разве это похоже на поток крови? Это пространство между складками плевральной мембраны, которая окружает легкие. Мембрана, находящаяся с этой стороны, прикреплена к ребрам. Действительно, мы могли видеть огромную мягкую выпуклость, когда проходили мимо одного из ребер. Вторая мембрана прикреплена к легким. Если вам нужны точные названия, то они именуются соответственно пристеночной плеврой и легочной плеврой.

– Мне совсем не нужны названия.

– Я и не думаю, что они вам нужны. Место, где мы сейчас находимся, представляет собой пленку, смазывающуюся жидкостью, расположенной между этими пленками. Когда легкие расширяются во время вдоха, они движутся относительно ребер, и эта жидкость смягчает и выравнивает их движение. Эта пленка настолько тонкая, что складки плевры обычно считаются в нормальном состоянии находящимися в контакте. Но, будучи размером с бактерию, мы можем проникать между складками через пленку жидкости.

Когда стенка легкого движется вдоль реберной стенки, это не действует на нас?

– Мы или слегка ускоряем движение или слегка замедляем его. Вот и все.

– Ну? – Грант удивился. – А при плеврите что-нибудь происходит с этой мембраной?

– Конечно происходит. Когда плевра инфицирована и воспаляется, каждый вздох причиняет боль и кашель.

– Что произойдет, если Бенеш закашляется?

Мичелз пожал плечами.

– В нашем нынешнем положении, я полагаю, это будет фатальным. Нас разорвет на части. Однако нет никакой причины для кашля. Он находится в состоянии гипотермии и глубокого покоя, и его плевра – поверьте мне на слово – в хорошем состоянии.

– Но если мы будем раздражать ее…

– Мы слишком малы для этого.

– Вы уверены?

– Мы можем говорить только о вероятности. Вероятность кашля в настоящий момент слишком мала, чтобы о ней беспокоиться.

Его лицо было совершенно невозмутимо.

– Я понимаю, – сказал Грант.

Он посмотрел назад, чтобы увидеть, что делает Кора.

Она и Дьювал были в рабочем комнате, их головы низко склонились над верстаком.

Грант поднялся и направился к дверному проему. Мичелз последовал за ним.

Лазер лежал разобранным в секции из опалового стекла, освещенной снизу ярким молочным светом, каждая часть его ярко и четко обрисовывалась на световом фоне.

– Каковы же общие повреждения? – решительно спрашивал Дьювал.

– Только эти детали, доктор, и это сломанное пусковое устройство. Вот и все.

Дьювал, казалось, задумчиво пересчитывал детали, осторожно касаясь каждой пальцем и передвигая ее.

– Ключевым является этот разбитый транзистор. Из-за него мы не можем теперь зажечь лампу, а это – конец лазеру.

– Разве у вас нет запасных деталей? – вмешался Грант.

Кора посмотрела вверх и виновато отвела глаза от решительного взгляда Дьювала.

– Нет ничего из того, что стоит на шасси, – сказала она. – Нам нужно было бы захватить второй лазер, но кто мог… Если бы он не открепился…

– Вы это серьезно, доктор Дьювал? – мрачно спросил Мичелз. – Лазером нельзя пользоваться?

Нотки нетерпения проскользнули в голосе Дьювала.

– Я всегда серьезен. А теперь не мешайте мне.

Он, казалось, погрузился в размышления.

Мичелз пожал плечами.

– Так вот значит как. Мы прошли через сердце, наполнили воздухом емкости в легких, и все ни к чему. Мы не можем пойти дальше.

– Почему нет? – спросил Грант.

– Конечно, мы можем пойти дальше в смысле физической возможности. Только в этом нет никакого смысла, Грант. Без лазера мы ничего не сможем сделать.

– Доктор Дьювал, есть ли какой-нибудь способ осуществить операцию без лазера? – спросил Грант.

– Я думаю, – огрызнулся Дьювал.

– Тогда поделитесь своими мыслями, – огрызнулся в ответ Грант.

Дьювал посмотрел на него.

– Нет, не существует никакого способа осуществить операцию без лазера.

– Но веками операции проводились без лазера. Вы прорезали стенку легкого своим ножом, это же была операция. Вы можете удалить тромб с помощью ножа?

– Конечно, я могу, но при этом я задену нерв, и это выведет из строя всю долю мозга. В данном случае нож будет подобен кровавой бойне по сравнению с лазером.

– Но вы можете с помощью ножа спасти жизнь Бенеша, не так ли?

– Думаю, может быть, и смогу. Однако это не означает, что я обязательно спасу его сознание. Действительно, я почти с уверенностью могу предположить, что операция с помощью ножа приведет Бенеша к серьезной умственной неполноценности. Вы этого хотите?

Грант потер подбородок.

– Вот что я вам скажу. Мы направляемся к тромбу. Когда мы доберемся до него, мы воспользуемся ножом, если у нас не будет ничего, кроме него, Дьювал. Если мы потеряем наши ножи, мы воспользуемся нашими зубами, Дьювал. Если вы не захотите, это сделаю я. Мы можем потерпеть неудачу, но мы не оставим нашего дела. Между прочим, давайте посмотрим на это…

Он протолкнулся между Дьювалом и Корой и взял транзистор, аккуратно уместившийся на кончике его указательного пальца.

– Это и есть поврежденный?

– Да, – сказала Кора.

– Если его закрепить или заменить новым, сможете ли вы сделать лазер работоспособным?

– Да, но его никак нельзя закрепить.

– Предположим, что у вас есть другой транзистор примерно такого же размера и выходной мощности и достаточно тонкий провод. Сможете ли вы присоединить его?

– Я не думаю, что смогу. Это требует очень большой аккуратности.

– Наверное, вы не сможете. А что скажете вы, доктор Дьювал? Ваши пальцы хирурга должны суметь это сделать, несмотря на Броуновское движение.

– Я мог бы попытаться с помощью мисс Петерсон. Но у нас нет деталей.

– У нас они есть, – сказал Грант. – Я могу их достать.

Он захватил тяжелую металлическую отвертку и решительно направился назад, в носовое отделение. Он подошел к радиостанции и без колебаний начал отвинчивать панель.

Мичелз, шедший за ним, схватил его за локоть.

– Что вы делаете, Грант?

Грант стряхнул его руку.

– Я добираюсь до ее кишок.

– Вы что, демонтируете радиостанцию?

– Мне нужен транзистор и провод.

– Но мы останемся без связи с внешним миром.

– И что?

– Когда придет время извлечь нас из Бенеша… Послушайте, Грант…

– Нет, – сказал Грант нетерпеливо. – Они могут следить за нами по нашей радиоактивности. Радиостанция нужна только для пустых разговоров, и мы можем обойтись без нее. И действительно обойдемся. Или молчащее радио, или смерть Бенеша.

– Тогда хоть вызовите Картера и сообщите ему об этом.

Грант на мгновение задумался.

– Я вызову его, но только для того, чтобы сообщить, что других сообщений не будет.

– А если он прикажет вам подготовиться к извлечению?

– Я откажусь.

– Но если он прикажет вам…

– Он может извлечь нас силой, но я не буду оказывать ему в этом содействия. До тех пор, пока мы находимся на борту «Протеруса», стратегические решения принимаю я. Мы проделали слишком большой путь, чтобы отступить, и потому мы отправляемся к тромбу, чтобы ни случилось и чтобы ни приказал Картер.

– Повторите последнее сообщение! – закричал Картер «Раскулачиваем радиостанцию, чтобы починить лазер. Это наше последнее сообщение».

– Они прерывают связь, – безучастно произнес Рейд.

– Что случилось с лазером – спросил Картер.

– Не спрашивайте меня.

Картер тяжело опустился на стул.

– Прикажите подать сюда наверх кофе, ладно, Дон? Если бы я знал, что могу уже уйти, я заказал бы двойное виски с содовой, а потом еще два. Нас просто сглазили!

Рейд дал знак принести кофе.

– Может быть, саботаж? – предположил он.

– Саботаж?

– Да, и не прикидывайтесь невинным младенцем, генерал. Вы предвидели такую возможность с самого начала, иначе зачем было посылать Гранта?

– После того, что случилось с Бенешем по пути сюда…

– Я знаю. И я, в частности, не доверяю ни Дьювалу, ни девушке.

– Они в полном порядке, – сказал Картер.

Он скорчил гримасу.

– Они должны быть в полном порядке. Каждый, кто работает здесь, должен быть в полном порядке. Нет способов сделать безопасность еще более безопасной.

– Совершенно верно. Никакие меры безопасности не дают абсолютной уверенности.

– Все эти люди работают здесь.

– Но не Грант, – напомнил Рейд.

– А?

– Грант не работает здесь. Он чужак.

На лице Картера появилась судорожная улыбка.

– Но он правительственный агент.

– Я знаю, – сказал Рейд. – А агент может вести двойную игру. Вы посадили Гранта в «Протерус», и началась цепь неудач или того, что выглядит как неудача.

Подали кофе.

– Это смешно, – сказал Картер. – Я знаю этого человека. Для меня он не чужак.

– Когда вы в последний раз видели его? Что вы знаете о его внутреннем мире?

– Забудьте об этом. Это невозможно.

Но, размешивая сливки в своей чашке с кофе, Картер проявлял некоторые признаки беспокойства.

– Все в порядке, – сказал Рейд. – Просто мысли вслух.

– Они все еще в плевре? – спросил Картер.

– Да.

Картер посмотрел на отметчик времени, который показывал 32, и расстроено покачал головой.

Перед Грантом лежала разобранная на части радиостанция. Кора рассматривала транзисторы один за другим, вертела их, сравнивала, чуть ли не пронизывая взглядом.

– Вот этот, – сказала она неуверенно, – я думаю, будет работать, но этот провод слишком толстый.

Дьювал положил сомнительный провод на освещенное опаловое стекло, а рядом – поврежденный кусочек настоящего повода и стал сравнивать их с угрюмым видом.

– Ничего более подходящего нет, – сказал Грант. – Вам нужно будет заставить его работать.

– Легко сказать, – ответила Кора. – Вы можете давать подобные распоряжения мне, но не проводу. Как бы сурово вы не кричали на него, он все равно не будет работать.

– Хорошо.

Грант пытался придумать что-нибудь, но ничего не находил.

– Подождите немного, – сказал Дьювал. – Если повезет, я, может быть, сумею соскрести его до нужной толщины. Мисс Петерсон, дайте мне скальпель номер 11.

Он вставил провод из бывшей установки Гранта (теперь в буквальном смысле беспроволочной) в два небольших зажима и подвесил перед ними увеличительное стекло. Крепко зажав в руке поданный Корой скальпель, он начал медленно скоблить.

Не поднимая глаз, он сказал:

– Будьте добры, сядьте на свое место, Грант. Вы не можете мне помочь, сопя над моим плечом.

Грант слегка вздрогнул, но, поймав умоляющий взгляд Коры, ничего не сказал и направился к своему креслу.

Мичелз, сидевший на своем месте, насмешливо приветствовал его.

– Хирург за работой, – сказал он. – В руке у него скальпель, и тут же в полной мере проявляется его характер. Не тратьте напрасно время на то, чтобы сердиться на него.

– Я не сержусь на него, – ответил Грант.

– Конечно, сердитесь. Если только вы не собираетесь сообщить мне, что отказываетесь от принадлежности к человеческой расе. Дьювал обладает даром – божественным даром, как бы он, несомненно, сказал – причинять людям боль одним словом, взглядом, жестом. И, кроме того, есть еще молодая леди.

Грант повернулся к Мичелзу с видимым раздражением.

– Что там еще по поводу молодой леди?

– Ну, успокойтесь, Грант. Или вам прочитать лекцию о мальчиках и девочках?

Грант нахмурился и отвернулся от него.

– Вы попали с ней в затруднительное положение, не правда ли? – сказал Мичелз мягко, почти печально.

– Какое затруднительное положение?

– Она красивая девушка, очень хорошенькая. А вы вдобавок человек с профессиональной подозрительностью.

– Ну?

– Ну! Что случилось с лазером? Это была случайность?

– Могла быть.

– Да, могла быть, – голос Мичелза понизился почти до шепота. – Но была ли?

Бросив быстрый взгляд через плечо, Грант ответил тоже шепотом:

– Вы обвиняете мисс Петерсон в саботаже?

– Я? Конечно, нет. У меня для этого нет оснований. Но я полагаю, что вы мысленно обвиняете ее, и вам это не нравится. Отсюда и затруднительное положение.

– Почему мисс Петерсон?

– А почему нет? Никто не обращал на нее внимания, когда она игралась со своим лазером. Это ее епархия. И если она намеревалась саботировать, то, естественно, именно в этой области, где она чувствовала себя наиболее уверенно.

– Что могло бы автоматически вызвать немедленное подозрение по отношению к ней. И так, кажется, и произошло, – произнес Грант с некоторой горячностью.

– Я понимаю. Вы сердитесь.

– Посмотрите, – сказал Грант. – Мы все находимся в одном сравнительно небольшом корабле, и можно подумать, что каждый из нас находится под пристальным и постоянным вниманием остальных, но это не так. Мы были все так поглощены тем, что происходит за бортом корабля, что каждый из нас мог войти в помещение склада и сделать с лазером все, что хотел, оставшись при этом незамеченным. И вы, и я могли это сделать. Я бы не видел вас, вы бы не видели меня.

– Или Дьювала?

– Или Дьювала. Я не исключаю его. Или это могла быть чистая случайность.

– А ваш развязавшийся страховочный канат тоже случайность?

– А вы готовы предположить что-нибудь еще?

– Я – нет. Я могу указать вам на некоторые вещи, если вы в настроении.

– Я не в настроении, но, тем не менее, укажите.

– Именно Дьювал привязал ваш страховочный канат.

– И, видимо, плохо завязал узел. К тому же на канат действовали значительные усилия.

– Хирург должен уметь делать узел.

– Чепуха. Хирургические узлы – это не морские узлы.

– Возможно. С другой стороны, можно предположить, что канат был специально привязан так, что мог отвязаться, или его могли оторвать руками.

Грант кивнул.

– Хорошо. Но опять-таки каждый внимательно следил за тем, что происходило вокруг него. Вы, Дьювал или мисс Петерсон могли быстро подплыть к кораблю, развязать узел и вернуться незамеченным. Я полагаю, что даже Оуэнс мог для этого покинуть корабль.

– Да, но у Дьювала были для этого наилучшие возможности. Как раз перед тем, как вы отвязались, он возвращался к кораблю, таща шнорхель. Он говорил, что страховочный канат развязался у него на глазах. Мы знаем, следовательно, что он, по его собственному признанию, находился в соответствующем месте в соответствующее время.

– И все же это могла быть случайность. Какие у него могли быть мотивы? Лазер был уже выведен из строя, и все, что он мог сделать, отвязывая канат, представляло бы опасность только лично для меня. Если его интересовала миссия в целом, зачем было возиться со мной?

– О, Грант!

Мичелз улыбнулся и покачал головой.

– Ладно, говорите. Только не ворчливо.

– Предположим, именно молодая леди позаботилась о лазере. Предположим, что он хотел избавиться от вас, чтобы нанести миссии решительный двойной удар.

Грант безмолвно смотрел на него.

Мичелз продолжал:

– Дьювал, вероятно, не настолько полно отдавался своей работе, чтобы не заметить, что его ассистентка обратила внимание на ваше появление. Вы симпатичный молодой человек, Грант, и вы спасли ее от серьезного ранения, когда мы попали в водоворот, может быть, спасли ей жизнь. Дьювал видел это, и он должен был видеть ее реакцию.

– Никакой реакции не было. Она не интересуется мною.

– Я наблюдал за ней, когда вы потерялись в альвеолах. Она просто обезумела. И то, что было видно всем, тем более было видно Дьювалу – что вы ей нравитесь. И он мог желать избавиться от вас по этой причине.

Грант в задумчивости покусал нижнюю губу, потом сказал:

– Хорошо. А утечка воздуха? Это тоже была случайность?

Мичелз пожал плечами.

– Я не знаю. Я полагаю, вы намекаете, что это мог сделать Оуэнс.

– Мог. Он знает корабль, он его конструировал. Он лучше всех мог сделать трюк с системой управления. И только он следил за неполадками.

– Знаете, это правда.

– Кстати, – продолжал Грант с возрастающей злостью, – как насчет артериально-венозной фистулы? Была ли это случайность, или вы знали о ее существовании?

Мичелз в замешательстве откинулся на спинку кресла.

– Господи боже, я не подумал об этом. Я даю вам слово, Грант, я сидел здесь и честно думал, что не произошло ничего такого, что могло быть адресовано непосредственно мне. Я понимал, что можно утверждать, что я тайком повредил лазер или ослабил узел вашего страховочного каната, или заклинил клапан воздушного танка, когда никто не видел, или сделал все вместе, кстати. Но в каждом случае было гораздо больше подозрений, что это сделал кто-то другой. Фистула, я согласен, не может быть приписана никому, кроме меня.

– Правильно.

– Не считая, конечно, того, что я не знал о ее существовании. Но я не могу доказать это, не правда ли?

– Нет.

– Вы читали когда-нибудь детективные романы?

– Читал немного в молодости. Теперь…

– Да, ваша профессия не оставляет места для забав. Я себе хорошо это представляю. Но знаете, в детективных романах все всегда так просто. Искусная разгадка указывает на одного и только на одного человека, и детектив ведет расследование так, как будто никто больше не мог оказаться виновным. В реальной жизни, кажется, разгадка может быть в любом месте.

– Или нигде, – твердо сказал Грант. – Мы могли иметь дело с рядом случайностей и неудач.

– Могли, – согласился Мичелз.

Ни один из них не говорил, однако, очень убедительно или убежденно.