Фантастическое путешествие

– Вы бывали когда-нибудь прежде в этой части страны, профессор? – спросил Грант.

– Я никогда не был ни в какой части вашей страны, – ответил Бенеш. – Или этот вопрос был задан в качестве ловушки?

В его речи можно было уловить слабый, но отчетливо слышимый акцент.

– Нет. Просто чтобы завязать разговор. Там внизу, впереди, наш второй по величине город. Вы могли слышать о нем. Я – с другого конца страны.

– Для меня это не имеет никакого значения. Один конец, другой конец. То время, что я здесь… Это будет…

Он не закончил фразу, но в глазах его была печаль.

«Оторваться нелегко, – подумал Грант, – даже если ты чувствуешь, что должен это сделать.»

Он сказал:

– У вас не будет времени для печальных размышлений, профессор. Мы окунем вас в работу.

Бенеш оставался печальным.

– Я в этом не сомневаюсь. Я ждал этого. Это ведь цена, которую я плачу, не так ли?

– Боюсь, что именно так. Знаете, вы будете для нас значительной поддержкой.

Бенеш положил руку на рукав Гранта.

– Вы рисковали жизнью. Я это ценю. Вас могли убить.

– Я смотрю на возможность быть убитым, как на обычное дело. Профессиональный риск. Мне за это платят. Не так много как за игру на гитаре или бейсбол, как вы понимаете, но около того, что, по их мнению, стоит моя жизнь.

– Вы не можете так легко относиться к этому.

– Могу. Мой организм может. Когда я вернусь, то получу только энергичное рукопожатие и одобрительное: «Хорошая работа!» Вы знаете, мужская сдержанность и тому подобное. А затем: «Теперь получите новое назначение, а мы должны вычесть стоимость повязки, которая имеется на вашем боку. Мы должны следить за расходами».

– Ваша игра в цинизм не обманет меня, молодой человек.

– Она должна обманывать меня, профессор, или я должен уйти с работы.

Грант был удивлен неожиданной горечью, прозвучавшей в его голосе.

– Пристегнитесь, профессор. Эта летающая груда металлического хлама плохо приземляется.

* * *

Самолет, вопреки предсказанию Гранта, приземлился очень плавно и, развернувшись, подрулил к стоянке.

Отряды секретной службы сомкнулись.

Солдаты спрыгнули с грузовиков и образовали вокруг самолета заслон, оставив коридор для моторизированной лестницы, направлявшейся к двери самолета.

Кортеж из трех лимузинов подкатил почти к самому подножию лестницы.

– Вы переборщили с обеспечением безопасности, полковник, – сказал Оуэнс.

– Лучше слишком много, чем слишком мало.

Его губы беззвучно зашевелились, и изумленный Оуэнс различил в их движении что-то похожее на короткую молитву.

– Я рад, что он уже здесь, – сказал Оуэнс.

– Не в такой степени, как я. Вы знаете, самолет мог взорваться во время полета.

Дверь самолета открылась, и в проеме тут же появился Грант. Он посмотрел вокруг, затем махнул рукой.

– Он выглядит в полном порядке, – заметил полковник Гондер. – Где же Бенеш?

Как бы в ответ на этот вопрос Грант прижался к одной стороне двери, давая возможность Бенешу протиснуться через нее. На мгновение на лице Бенеша появилась улыбка. Неся в руке один потрепанный плоский чемоданчик, он осторожно сбежал вниз по ступенькам.

Грант последовал за ним. За Грантом спускались командир корабля и второй пилот.

Полковник Гондер стоял у подножия лестницы.

– Профессор Бенеш, рад видеть вас здесь! Меня зовут Гондер. С этого момента я отвечаю за вашу безопасность. Это капитан Оуэнс. Я думаю, вы знаете его.

Глаза Бенеша вспыхнули, он вскинул руки вверх, выронив при этом чемодан. Полковник Гондер незаметно подхватил его.

– Оуэнс! Да, конечно. Однажды вечером мы с ним вместе напились. Я хорошо это помню. Длинное, скучное, изнурительное заседание в полдень, где все, что было интересным, нельзя было говорить, так что все это безнадежно оседало на меня, словно серое одеяло. За ужином я и Оуэнс познакомились. С ним вместе было пятеро его коллег, но остальных я помню довольно смутно. Я и Оуэнс после всего этого пошли в небольшой клуб с дансингом и джазом, и мы пили водку, и Оуэнс подружился с одной девушкой. Вы помните Ярославика, Оуэнс?

– Того парня, что был с нами? – позволил себе произнести Оуэнс.

– Точно. Он любил водку неизъяснимой любовью, но ему было запрещено пить. Он должен был оставаться трезвым. Суровый приказ.

– Чтобы следить за вами?

Бенеш выразил согласие одним движением головы и сдержанным выпячиванием нижней губы.

– Я предлагал ему ликер. Я говорил, что здесь, в Милане, сухая глотка не приличествует мужчине, а он вынужден был отказаться, но с болью в сердце. Он был зол на меня.

Оуэнс улыбнулся и кивнул.

– Но давайте сядем в автомобиль и отправимся в штаб-квартиру. Мы дадим вам возможность осмотреться и покажем всем, что вы здесь. После этого я предлагаю вам, если хотите, поспать 24 часа, прежде чем мы зададим вам некоторые вопросы.

– 16 будет достаточно. Но сначала…

Он с беспокойством поглядел вокруг.

– А где Грант? Ах, вот он.

Он направился к молодому агенту.

– Грант!

Он протянул ему руку.

– До свидания. Большое спасибо. Я еще увижу вас, не так ли?

– Может быть, – ответил Грант. – Я человек, которого легко увидеть. Только отыщите какую-нибудь грязную работу, и я окажусь как раз в самой гуще.

– Я рад, что вы выполнили именно эту грязную работу.

Грант покраснел.

– Эта грязная работа имела важное значение, профессор. Рад был помочь. Я так считаю.

– Я знаю. До свидания!

Бенеш махнул рукой и пошел назад к автомобилю.

Грант повернулся к полковнику.

– Должен ли я ослабить бдительность, если моя работа окончена, шеф?

– Идите. И, между прочим, Грант…

– Да, Сэр?

– Хорошая работа.

– Надо было выразиться, Сэр: «Очень хороший спектакль». Я считаю, это единственно правильное определение.

Он язвительным жестом коснулся виска указательным пальцем и направился прочь.

Уходя он подумал: «Итак, добро пожаловать, старина Чарли?»

Полковник повернулся к Оуэнсу.

– Отправляйтесь с Бенешем и поговорите с ним. Я буду в головной машине. Когда мы приедем в штаб-квартиру, я хотел бы, что бы вы были готовы решительно подтвердить, что это Бенеш, если будете уверены в этом, или решительно опровергнуть это, если придете к такому решению. Ничего другого мне не нужно.

– Он вспомнил этот эпизод с выпивкой, – сказал Оуэнс.

– Совершенно верно, – подтвердил полковник недовольным тоном, – он вспомнил его слишком быстро и слишком хорошо. Поговорите с ним.

Все расселись по машинам, и кавалькада тронулась в путь, набирая скорость.

Грант смотрел на них издали, затем махнул вслед рукой, не обращаясь к кому-либо конкретно, и снова зашагал прочь.

Для него наступает время отдыха, и он точно знал, как проведет его, посвятив одну ночь сну. Он улыбнулся в радостном предвкушении.

* * *

Кавалькада двигалась по тщательно выбранному маршруту. Соотношение городского шума и тишины, изменяющееся от района к району и от часа к часу, было хорошо известно для данного района и для данного часа.

Автомобили, урча, спешили вдоль пустынных улиц, пролегавших через захудалый район темных пакгаузов. Мотоциклы тряслись где-то впереди, и полковник, сидевший в первой машине, снова попытался оценить, как другая сторона станет реагировать на этот успешный ход.

Следовало всегда считаться с возможностью саботажа в штаб-квартире. Он не мог представить себе, какие еще меры предосторожности можно было предпринять, но в их деле считалось аксиомой, что никакие меры предосторожности не являются абсолютно эффективными.

Свет?

На мгновение ему показалось, что на одном из старых судов, мимо которых они проезжали, вспыхнул и погас луч света, и его рука метнулась к автомобильному телефону, чтобы предупредить мотоциклетный эскорт.

Он говорил быстро и свирепо. Мотоцикл, шедший позади, двинулся вперед.

И в то же самое мгновение впереди и сбоку заревел в полную мощность автомобильный мотор, заглушенный и почти потонувший в грохоте приближающейся кавалькады, и сам автомобиль с шумом вылетел из переулка.

Его фары были потушены, а неожиданное появление настолько ошеломляющее, что никто ничего не успел заметить. Потом ни один человек не мог дать ясную картину происшествия.

Автомобиль-снаряд, нацеленный прямо в середину лимузина, в котором ехал Бенеш, столкнулся с направляющимся в голову колонны мотоциклом. В результате столкновения мотоцикл был разбит, а его водителя отбросило на много метров в сторону, где он остался лежать, мертвый и изуродованный. Сам автомобиль отклонился от выбранного направления и врезался в зад лимузина.

Произошло еще несколько столкновений.

Лимузин, потерявший управление, врезался в телефонный столб и, подскочив, остановился.

Автомобиль-смертник, также потерявший управление, врезался в кирпичную стену и вспыхнул.

Лимузин полковника остановился.

Мотоциклы, разворачиваясь, пронзительно заскрежетали.

Гондер выскочил из своей машины, подбежал к потерпевшему аварию автомобилю и дернул дверь.

Потрясенный Оуэнс с красноватой ссадиной на скуле спросил:

– Что случилось?

– Об этом потом. Как Бенеш?

– Он ранен.

– Он жив?

– Да. Помогите мне.

Вместе они наполовину вытянули, наполовину вытолкнули Бенеша из автомобиля.

Глаза у Бенеша были открытыми и остекленевшими, он издавал только бессвязные негромкие звуки.

– Как вы себя чувствуете, профессор?

Оуэнс быстро и тихо сказал:

– Он сильно ударился головой о ручку двери. Сотрясение мозга, вероятно. Но он действительно Бенеш, это точно.

Гондер закричал:

– Теперь мы знаем это, вы…

Он с трудом проглотил последнее слово.

Дверь первой машины была открыта. Вдвоем они втащили Бенеша в внутрь. В это время откуда-то щелкнул винтовочный выстрел. Гондер бросился в машину и накрыл своим телом Бенеша.

– Давайте перенесем спектакль подальше отсюда! – завопил он.

Автомобиль и колонна мотоциклетного эскорта двинулись вперед. Остальные остались на месте. Полицейские побежали в здание, из которого раздался винтовочный выстрел. Угасавшее пламя автомобиля-смертника отбрасывало адский отблеск на эту сцену.

Издалека доносился шум собиравшейся толпы.

Гондер укачивал голову Бенеша, как младенца, у себя на коленях. Ученый уже полностью потерял сознание, его дыхание стало тяжелым, пульс еле прослушивался. Гондер не сводил глаз с человека, который вполне мог умереть, прежде чем машина дойдет до своей конечной остановки, и с отчаянием бормотал про себя:

– Он был почти на месте! Почти на месте!

3. Штаб-квартира

Грант не совсем ясно осознал, что кто-то стучит в дверь. Натыкаясь на мебель, он вышел из спальни, шлепая босыми ногами по холодному полу и зевая во весь рот.

– Идите вы…

Он чувствовал себя еще одурманенным сном, и ему не хотелось лишаться этого чувства. Когда он занимался делом, он был натренирован приходить в себя от любого постороннего звука, мгновенно настораживаться. Отрубается кусок сна, добавляется толика хорошего тумана, и тут же получается этакий цветущий живчик.

Но сейчас как раз у него было личное время, и он был готов послать все к черту.

– Что вам нужно?

– От полковника, Сэр, – донеслось из-за двери. – откройте немедленно!

Помимо своей воли Грант встряхнулся и окончательно проснулся. Он шагнул к одной из половинок двери и прислонился к стене. Затем он открыл дверь настолько, насколько позволяла цепочка, и сказал:

– Просуньте свою идентификационную карточку.

Ему протолкнули карточку, и он отнес ее в спальню. Здесь он взял свой бумажник и вытащил из него идентификатор.

Он вернулся с карточкой и отсоединил цепочку, готовый, несмотря ни на что, к появлению ружейного дула или к чему-нибудь подобному.

Но вошедший молодой человек выглядел совершенно безобидно.

– Вам следует отправиться вместе со мной в штаб – квартиру.

– Который час?

– Примерно шесть сорок пять, Сэр.

– Утра?

– Да, Сэр.

– Зачем я им понадобился в это время?

– Не могу сказать, Сэр. Я выполняю приказ. Я должен сообщить вам, что вы должны пойти со мною. Весьма сожалею.

Он пытался говорить в шутливом тоне.

– Мне самому не хотелось подниматься, но вот я здесь…

– Я могу побриться и принять душ?

– Ну…

– Ладно, тогда, по крайней мере, могу я одеться?

– Да, Сэр. Но быстро!

Грант поскреб большим пальцем щетину на щеках и подумал, как хорошо, что он принял душ вчера вечером.

– Дайте мне 5 минут на то, чтобы одеться и на все прочие нужды.

Из ванной он крикнул:

– А что случилось?

– Я не знаю, Сэр.

– А в какую штаб-квартиру мы направимся?

– Я не думаю…

– Неважно.

Шум спускаемой воды сделал на какое-то время разговор невозможным.

Грант появился с мрачным ощущением себя наполовину цивилизованным человеком.

– Итак, мы отправляемся в штаб-квартиру. Вы так сказали, верно?

– Да, Сэр.

– Очень хорошо, сынок, – произнес Грант любезно, – но если посчитаю, что вы собираетесь стать мне поперек дороги, я разорву вас пополам.

– Да, Сэр.

* * *

Когда автомобиль остановился, Грант нахмурился. Рассвет был серым и сырым, по всем признакам собирался дождь. Местность представляла собой жалкую мешанину из товарных складов, а четвертью мили раньше они проехали участок, огороженный канатами.

– Что здесь случилось? – спросил тогда Грант.

Но его спутник, как обычно, ничего не знал.

Теперь они остановились, и Грант нежно опустил руку на рукоятку своего торчавшего из кобуры пистолета.

– Вы мне лучше расскажите, что произойдет дальше.

– Мы на месте. Здесь расположено секретное правительственное учреждение. С первого взгляда на это не похоже, но это так.

Молодой человек вышел из машины, так же поступил и водитель.

– Пожалуйста, оставайтесь в машине, мистер Грант.

Пока Грант настороженно осматривался, эти двое отступили от машины на сотню фунтов.

Неожиданно он ощутил резкий толчок и на какую-о долю секунды потерял равновесие. Поднявшись, он собирался распахнуть дверцу автомобиля, но заколебался, обнаружив с изумлением, что вокруг него со всех сторон выросла сплошная стена.

Понадобилось некоторое время, прежде чем он осознал, что опускается вместе с автомобилем и что автомобиль стоит на платформе лифтового подъемника. Пока он упивался этим зрелищем, стало уже поздно покидать автомобиль.

Наверху крышка встала на место, и на время Грант оказался в полной темноте.

Он включил фары, но их свет бесполезно отражался от округлой поверхности окружавших его стен. Ничего не оставалось делать, как ждать эти бесконечные 3 минуты, пока подъемник не остановился.

Две большие половинки двери открылись, и напрягшиеся мышцы Гранта пришли в состояние полной боевой готовности. Но он тут же расслабил их. Двухместный мотороллер с военными полицейскими в нем – настоящими полицейскими в полной военной форме – ожидал его.

На касках полицейских были буквы ОМСС. Такие же буквы были и на мотороллере.

Автоматически Грант попытался расшифровать аббревиатуру.

«Отдельные Морские Стратегические Силы, – подумал он. Объединенный Международный Союз Судовладельцев?»

Затем он спросил вслух, не расслышав, что сказал полицейский:

– Что?

– Садитесь, пожалуйста – проговорил полицейский с натянутой любезностью, указывая на свободное сидение.

– Конечно. Тихое местечко тут у вас..

– Да, Сэр.

– И большое оно?

Они ехали по свободному пространству пещеры, вдоль стены которой выстроились грузовики и автомобили, все со знаками ОМСС.

– Достаточно большое, – ответил полицейский.

– Это как раз то, что мне нравится здесь в каждом, – сказал Грант. – Ответы, полные бесценных россыпей точных данных.

Мотороллер благополучно поднялся вверх по пандусу на более высокий уровень, который был довольно многолюдным. Одетые в форму лица мужского и женского пола двигались вокруг с озабоченным видом. В воздухе, несомненно, ощущалось неуловимое волнение.

Грант обнаружил, что следит за поспешными шагами девушки в чем-то, напоминающем форму сестры милосердия (буквы ОМСС были аккуратно отпечатаны над округлостью груди) и вспомнил о планах, которые начал обдумывать вчера вечером.

Если это было еще одно задание…

Мотороллер сделал крутой поворот и остановился у стола. Полицейский выбрался из сидения.

– Чарльз Грант, Сэр.

Офицер, сидевший за столом, не отреагировал на это сообщение.

– Имя? – спросил он.

– Чарльз Грант, – ответил Грант, – как сказал этот добрый малый.

– Идентификационную карточку, пожалуйста.

Грант протянул ее. На карточке был выбит только номер, на который офицер бросил быстрый взгляд. Он вставил карточку в идентификатор, стоявший у него на столе.

Грант наблюдал за ним без особого интереса. Идентификатор выглядел точно таким же, как и его карманный, только увеличенный до гигантских размеров. На сером бесцветном экране высветилось его собственное изображение в анфас и профиль, выглядевшее – как всегда казалось Гранту – мрачным и угрожающе бандитским.

Куда девался открытый искренний взгляд? Где очаровательная улыбка? Где ямочки на щеках, которые сводили девушек с ума?

Остались только черные, низко опущенные брови, которые придавали ему сердитый вид. Было бы удивительно, если бы кто-нибудь узнал его по этой фотографии.

Но офицер узнал и, очевидно, без особых затруднений – один взгляд на фотографию, один на Гранта. Он вынул идентификационную карточку, протянул ее Гранту и жестом разрешил продолжать путь.

Мотороллер повернул направо, проехал под аркой и затем спустился ниже, в длинный коридор, размеченный для дорожного движения по два ряда с каждой стороны. Движение было достаточно интенсивным, и только один Грант был не в военной форме.

Двери появлялись с каждой стороны – прямо таки с гипнотической периодичностью, к стенам примыкали пешеходные тротуары. Людей на них почти не было.

Мотороллер добрался до второй арки, на которой была надпись: «Медицинский отдел».

Военный полицейский, дежуривший в возвышающейся над аркой будке – точно такой, как будка дорожного полисмена – нажал кнопку. Тяжелая стальная дверь открылась, мотороллер проскользнул в нее и подъехал к стоянке.

Грант пытался угадать, под какой частью города они сейчас находятся.

Быстро подошедший к нему человек в генеральской форме показался ему знакомым. Грант узнал его, как только он подошел на расстояние, достаточное для рукопожатия.

– Картер, не так ли? Мы встречались в Трансконтинентале пару лет тому назад. Вы тогда, кажется, не носили форму?

– Здравствуйте, Грант. О, к черту форму. Я ношу ее только для работы в этом месте. Это единственный способ проникнуть сюда. Пройдемте со мной. Гранитный Грант, не так ли?

– Совершенно верно.

Они прошли через дверь в помещение, которое, очевидно, было операционной. Сквозь большие обзорные окна Грант увидел знакомую картину: мужчины и женщины суетились в почти осязаемой стерильной чистоте вокруг тускло сверкающих металлических инструментов, острых и холодных. Все они выглядели жалкими и ничтожными рядом с изобилием электронных приборов, которые превратили медицину в отрасль индустрии. В комнату вкатывали операционный стол, копна седых волос свисала из-под белого покрывала.

Гранта чуть не хватил удар от изумления.

– Бенеш? – прошептал он.

– Бенеш, – ответил Картер мрачно.

– Что с ним случилось?

– Они в конце концов добрались до него. Это наша ошибка. Мы живем в век электроники, Грант. Все, что мы делаем, мы делаем с помощью наших электронных слуг. От нападения любого из наших врагов мы защищаемся, манипулируя потоком электронов. Мы разработали маршрут, оборудованный всевозможными сигнализационными устройствами, которые действовали только против электронных врагов. Мы не рассчитывали на автомобиль, управляемый человеком, и на винтовки с человеческими пальцами на курках.

– Я думаю, вы не заполучите никого из них живыми?

– Никого. Человек в машине умер тут же, на месте. Остальные были убиты нашими пулями. Мы тоже потеряли несколько человек.

Грант снова посмотрел вниз. На лице Бенеша было выражение абсолютной пустоты, которое ассоциировалось с полным умиротворением.

– Я полагаю, он жив, так что есть надежда.

– Он жив. Но надежда не очень велика.

– Кто-нибудь имел возможность поговорить с ним? – спросил Грант.

– Капитан Вильямс Оуэнс. Вы его знаете?

Грант покачал головой.

– Видел мельком в аэропорту, когда Гондер представлял его, назвав по имени.

– Оуэнс говорил с Бенешем, но не получил никакой важной информации. Гондер тоже разговаривал с ним. Вы говорили с ним больше, чем кто-либо другой. Он сказал вам что-нибудь?

– Нет, Сэр. Я бы ничего не понял, даже если бы он и сказал. Моя миссия заключалась только в том, чтобы доставить его в нашу страну, и ничего больше.

– Конечно. Но вы разговаривали с ним, и он мог сказать больше, чем хотел бы.

– Если он даже и сказал, это прошло мимо меня. Но я думаю, чтобы он сказал что-то лишнее. Живя на той стороне, вы получаете хорошую практику по держанию языка за зубами.

Картер нахмурился.

– Не старайтесь без особой необходимости подчеркивать свое превосходство, Грант. Вы получаете такую же практику и на этой стороне. Если вы этого не знаете… Простите, это все лишнее.

– Все в порядке, генерал, – равнодушно сказал Грант.

Он пожал плечами.

– Суть дела в том, что он никому ничего не сказал. Он был выведен из строя прежде, чем мы сумели получить от него то, что хотели получить. Он мог бы никогда и не покидать ту сторону.

– Когда я ехал сюда, я проезжал огороженное место…

– Это то самое место. Еще пять кварталов, и он был бы в безопасности.

– Что с ним?

– Повреждение мозга. Его нужно оперировать – и для этого вы нам и нужны.

– Я? – спросил Грант. – Послушайте, генерал, в мозговой хирургии я ребенок. И я завалил анатомию мозга в университете.

Картер не отреагировал на слова Гранта, и тот почувствовал их несерьезность.

– Пойдемте со мной, – сказал Картер.

Грант последовал за ним через дверь вниз по крутому коридору в другую комнату.

– Центральный пульт управления, – коротко пояснил Картер.

Стены были усеяны телевизионными экранами. Кресло в центре было наполовину окружено полукруглой консолью с переключателями, расположенными на наклонном пульте.

Картер сел, в то время как Грант остался стоять.

– Разрешите мне обрисовать вам суть дела. Вы знаете, что между нами и ими существует патовое положение.

– И длительное время. Конечно.

– Патовое положение, в конце концов, не такая уж плохая вещь. Мы состязаемся, мы все время пугаем друг друга, и мы достаточно много сделали на этом пути. И мы, и они. Но если это патовое положение должно быть нарушено, оно должно нарушиться в нашу пользу. Я надеюсь, вы понимаете это.

– Я думаю, что понимаю, генерал, – сухо сказал Грант.

– Бенеш олицетворяет собою возможность такого нарушения. Если бы он мог рассказать нам то, что знает…

– Могу я задать вопрос, Сэр?

– Давайте.

– Что он знает? Что это такое?

– Еще нет. Подождите немного. Сущность информации в данный момент не самое главное. Позвольте мне продолжить… Если бы он мог рассказать нам то, что он знает, равновесие было бы нарушено в нашу пользу. Если он умрет или если даже он выкарабкается, он не сможет дать нам нужную информацию из-за повреждения мозга, то патовое состояние будет продолжаться.

– Не считая общечеловеческой скорби о потере великого ума, мы можем сказать, что сохранение патового положения не так уж плохо.

– Да, если ситуация такова, как я вам ее описал. Но она может быть и иной.

– Что вы имеете в виду?

– Поговорим о Бенеше. Он известен умеренными взглядами, но у нас не было никаких указаний на то, что у него существовали трения с правительством. Он проявлял все признаки лояльности почти 25 лет, и его высоко ценили.

А теперь он вдруг дезертирует.

– Потому что он хочет нарушить равновесие в нашу пользу.

– Хочет ли? Или, может быть, он уже сообщил о своей работе, прежде чем уяснил всю ее значительность, достаточно много для того, что бы дать другой стороне ключ к продвижению вперед. Он тоже мог тогда понять, что вложил, совсем не сознавая этого, власть над миром в руки своей стороны, и, вероятно, он не был достаточно уверен в добродетелях своей стороны, чтобы этим удовлетвориться. Поэтому теперь он приходит к нам не столько для того, что-бы не дать нам превосходство, а скорее для того, чтобы не дать превосходства никому. Он приходит к нам, чтобы удержать равновесие.

– Есть ли какие-нибудь доказательства этому, Сэр?

– Никаких, – сказал Картер. – Но рассмотрите эту возможность, и вы уясните, что нет также и никаких доказательств противного.

– Дальше.

– Если вопрос жизни или смерти Бенеша предлагает выбор между полной нашей победой или продолжением патового положения – ладно, мы могли бы с этим примириться. Упустить шанс одержать полную победу – позор, но завтра мы можем получить еще один шанс. Однако мы можем столкнуться с необходимостью выбора между равновесием и полным уничтожением, и одна из альтернатив полностью неприемлема. Вы согласны?

– Конечно.

– Как видите, следовательно, если существует даже малейшая возможность того, что смерть Бенеша приведет нас к полному уничтожению, эту смерть необходимо предотвратить любыми силами, любой ценой, за счет любого риска.

– Я так понял, что вы сделали это сообщение для меня, генерал, так как собираетесь попросить меня что-то сделать. Случалось, что я рисковал жизнью, чтобы предотвратить возможность полного уничтожения. Я никогда не получал от этого удовольствия, если желаете знать правду, но я делал это. Однако, что я могу сделать в операционной? Когда мне вчера потребовалось наложить повязку на бедро, это сделал Бенеш. И это единственное доступное мне средство из всего арсенала медицинской техники.

Но Картер не реагировал и на это замечание.

– Гондер рекомендовал вас для этого дела. Из общих соображений, в первую очередь. Он считает вас человеком выдающихся способностей. И я тоже.

– Генерал, я не нуждаюсь в лести. Меня это раздражает.

– Черт побери, я вам не льщу. Я кое-что объясняю. Гондер считает, что он вообще способный человек, но, кроме того, он полагает, что ваша миссия осталась незавершенной. Вы должны были доставить к нам Бенеша в целости и сохранности, и это не было сделано.

– Он был в целости и сохранности, когда меня освободил от моих обязанностей сам Гондер.

– Тем не менее сейчас это не так.

– Вы обращаетесь к моей профессиональной гордости, генерал?

– Если вам угодно.

– Хорошо. Я буду держать скальпель, я буду вытирать пот со лба хирурга, я даже буду подмигивать сестрам. Я думаю, что полный перечень моих компетентных действий в операционной.

– Вы будете не один. Вы будете входить в команду.

– Я как-то рассчитывал на это, – сказал Грант. – Кто-о еще должен будет нацеливаться скальпелем и нажимать на него. Я буду только держать их в стерилизаторе.

Уверенными движениями Картер нажал несколько кнопок. На одном из телевизионных экранов немедленно появились в поле зрения две фигуры в темных очках. Они с пристальным вниманием следили за лучом лазера, его красный свет суживался до толщины нити. Свет погас, и они сняли очки.

– Это Петер Дьювал, – сказал Картер. – Вы когда-нибудь слышали о нем?

– Сожалею, но никогда.

– Он самый лучший нейрохирург в стране.

– А кто эта девушка?

– Его ассистентка.

– Ого!

– У вас все мысли сосредоточены только в одном направлении. Она исключительно компетентный специалист.

Грант слегка увял.

– Я в этом не сомневаюсь, Сэр.

– Вы говорите, что видели Оуэнса только в аэропорту?

– Очень мало, Сэр.

– Он тоже будет с вами. Как и наш начальник медицинского отдела. Он проинструктирует вас.

Он снова нажал несколько кнопок, и на этот раз одновременно с включением телевизионного экрана послышалось низкое гудение, что означало двустороннюю звуковую связь.

Симпатичная лысая голова заслоняла запутанную сеть системы кровообращения, развернутую на стене позади нее.

– Макс! – позвал Картер.

Мичелз насторожился. Его глаза сузились. Он выглядел утомленным.

– Да, Эл.

– Грант готов выслушать вас. Скорее введите его в курс дела. У нас мало времени.

– Действительно, мало. Я зайду за ним.

На мгновение Мичелз встретился взглядом с Грантом. Он медленно произнес:

– Я надеюсь, мистер Грант, что вы готовы к самому необычному эксперименту в вашей жизни и вообще в чьей бы то ни было жизни.

4. Инструктаж

В кабинете Мичелза Грант с изумлением рассматривал карту системы кровообращения.

– Эта дьявольская мешанина не что иное, как карта некоей территории. Каждая линия на ней – дорога, каждый перекресток – пересекающаяся дорога. Эта карта не менее сложна, чем карта дорог Соединенных Штатов. Кроме того, она еще и объемная.

– Господи боже!