Глава 16

ВЛАСТЕЛИН БОЛИ

Однажды, несколько сотен лет назад, в Лос-Анджелесе, мне приснился сон. Совершенно незамысловатый. Я поступила учиться в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и получила степень бакалавра бухгалтерского дела. Там я подружилась с людьми, которые предпочитали оружию книги. Такой вот сон. Мне хотелось совсем малого.

Получила же я гораздо больше.

Комната была освещена довольно тускло. Я лежала в постели, смутно понимая происходящее, но все-таки осознавая присутствие в помещении уже знакомой мне седовласой женщины.

Некоторое время спустя я, опираясь на локти, приподнялась в постели. Голова тотчас закружилась, и окружающий мир принял расплывчатые очертания. У меня было такое чувство, будто я нахожусь под действием наркотика. Комната была круглая. Пол устлан синим ковром. Кто-то снял с меня платье и накрыл темно-синим одеялом, теплым и нежным, как сладкий детский сон. Напротив моей кровати в кресле дремала женщина-эйюбианка.

Неподалеку находился стол, на котором стоял изящной формы кувшин – в виде цветка, чьи лепестки образовывали носик. Влага из него сбегала вниз к столу, где исчезала. Рядом с кувшином стояла чашка в форме цветка. Я попыталась было дотянуться до чашки, но не смогла. Руки почему-то сильно дрожали и почти не слушались. Я обессиленно опустилась на постель, не в состоянии что-либо сделать самостоятельно...

Возле меня тотчас оказалась женщина. Она склонилась надо мной и приложила руку сначала к моей щеке, а затем ко лбу. Хотя выражение ее лица оставалось бесстрастным, прикосновение ее руки было нежным и ласковым, как у добросердечной сиделки. Она поднесла к моим губам чашку, и я торопливо осушила ее содержимое.

Отдав пустую чашку, я спросила:

– А где Эльтор?

Женщина покачала головой, затем потянула меня за руку. Подчиняясь ей, я вылезла из постели, чувствуя головокружение и слабость в ногах. Женщина подвела меня к стене и что-то проговорила, после чего там образовался восьмиугольный портал, затянутый похожей на мыльный пузырь мембраной. Мы прошли сквозь нее. Мембрана как вторая кожа облепила наши тела, а затем снова приняла свою прежнюю форму. По ту сторону стены оказался бассейн, занимавший почти все помещение. Его стены, пол и потолок были выложены мозаичной плиткой. Изящный узор пестрел оттенками золотистого, фиолетового и зеленого. С помощью моей молчаливой сиделки я опустилась в благоуханную воду. Я все еще находилась под действием снадобий, и моих сил хватило лишь на то, чтобы устало опуститься в неглубокий бассейн.

Женщина оставила меня одну, но скоро вернулась, неся две чаши. Опустившись на колени у края бассейна, она попросила меня подняться. Я покорно приняла вертикальное положение, а она вручила мне пригоршню разноцветных полупрозрачных горошин. Я удивленно посмотрела на них, но не удержала в руке, и они упали в воду. Сделав две безуспешные попытки дать мне в руку горошины, женщина издала возглас, в котором слышалось раздражение. Сбросив с себя одежду, она залезла в бассейн и встала рядом со мной. Увиденное подействовало даже на мой притуплённый наркотиком разум. Еще бы! Все вокруг было сродни сюрреалистической картине. У моей сиделки оказалось сразу два пупка! Значит, и с чревом матери ее когда-то связывали две пуповины! Если это родовая травма, то Икуар не посчитал нужным ее исправить!

Женщина извлекла из одной чаши новую пригоршню горошин, сжала их в руке, а затем раскрыла ладонь, показывая мне, что они превратились в густую разноцветную пену. Моющее средство издавало приятный сладковатый запах, смешивавшийся с ароматом, исходящим от воды. Женщина вымыла меня с головы до ног, не забыв и волосы. Горшины, которые она извлекла из второй, более крупной чаши, оказались чем-то вроде крема-депилятора. Она удалила с моего тела всю растительность, оставив лишь волосы на голове, а также брови и ресницы. Тогда происходящее казалось мне забавной процедурой. Но, с другой стороны, женщине, жившей на Земле лет триста назад, забавным показалось бы и то, что я сама регулярно брею волосы на ногах и под мышками.

Женщина помогла мне доплыть до противоположной стороны бассейна. Когда мы с ней уже почти приблизились к бортику, совершенно неожиданно вверх забил фонтан. Женщина поставила меня на какое-то возвышение под струи фонтана. На мое тело обрушились потоки воды, смывая остатки мыльной пены, после чего она помогла мне вылезти из бассейна. Мы стояли рядом с настенной мозаикой, изображавшей раскачивающиеся ветви. Откуда-то из невидимых труб вырвался поток теплого воздуха, нежный и приятный, и обсушил мне кожу. Моя сиделка оделась и отвела меня обратно в спальню.

Тем временем кто-то уже успел постирать мою одежду. Теперь от нее исходил медово-сладкий аромат. Так, наверное, пахнет амброзия. Я попыталась выразить женщине свою благодарность, однако та ничего не поняла из моих слов и не обратила никакого внимания на мою бурную жестикуляцию. Вместо этого подошла к настенной консоли и, вероятно, кого-то вызвала. Я же снова легла в постель и незаметно задремала под аккомпанемент ее голоса.

Спустя какое-то время сиделка снова разбудила меня, и мы вышли из комнаты. Наш путь лежал через восьмиугольный коридор с полом из поперечных бронзовых полос, которые приятно холодили мои босые ступни. Через равные интервалы нам попадались восьмиугольные арки, сиявшие золотистым светом. Я пыталась разглядеть в коридоре окно, дверь или что-то, что хотя бы отдаленно напоминало выход наружу, в мир, где есть деревья и дома, цветы и животные, – хотя бы что-то знакомое и привычное, наподобие маяка в этом безбрежном океане неизвестности. Лос-Анджелес теперь казался мне далеким и нереальным. Он остался в той, другой жизни.

Никакого окна я так и не увидела. В конце концов мы оказались в тупике. Женщина что-то произнесла, и перед нами появилось уже ставшее привычным сияние – на этот раз в проеме восьмиугольной формы. Сиделка провела меня сквозь него в какое-то небольшое помещение, а оттуда к еще одной двери. Мы оказались в огромном зале, настолько огромном, что я даже задалась вопросом, к чему такая расточительность. Хотя, по правде говоря, бассейн тоже был шикарным, ведь меня вполне могли помыть более незамысловатым образом, при по-моши тех же нанороботов. Подобно мылу они удалили бы с моего тела частички грязи, собрав их липидными мицелиями.

В комнате, в которой я оказалась, абсолютно все – пол, стены, потолок – было украшено орнаментом из блестящих восьмиугольных пластинок, бронзовых, медных и янтарных. В центре стоял диван, а перед ним столик. Позади него вверх к потолку уходили колонны, задрапированные бронзового цвета занавесями. Полупрозрачная ткань трепетала под невидимыми потоками воздуха.

На диване восседал Крикс Икуар.

Он не удостоил вниманием мою спутницу, которая поклонилась ему и вышла. Когда мы остались одни, Икуар по-английски обратился ко мне:

– Садись!

Я собралась было опуститься в кресло, стоявшее возле столика, но Икуар отрицательно покачал головой. Я растерялась, не зная, как мне быть. Однако в следующее мгновение поняла, чего он хочет. Стиснув зубы, я обошла столик и села рядом с ним на диван. Полупрозрачная занавесь коснулась моего лица, а затем отлетела в сторону.

Икуар взял меня за подбородок и приподнял вверх лицо.

– Хороша! – прокомментировал он.

– Где мой муж? – потребовала я у него ответ.

Икуар взял меня за плечи и повернул сначала вправо, а затем влево.

– Твои голографические портреты не слишком хороши, в жизни ты гораздо красивее! Ты действительно похожа на рейликанку! Разве что нос у тебя поменьше! Это твоя настоящая внешность?

– Настоящая? – переспросила я.

– Ты не меняла свою внешность, чтобы выглядеть так, как выглядишь сейчас?

– Нет, – ответила я.

В ту минуту мне больше всего на свете хотелось, чтобы он прекратил прикасаться ко мне.

Однако Икуар и не думал прекращать. Вместо этого он опустил руку ниже и провел по моей груди, нащупывая сквозь ткань сосок.

– Не смейте! – воскликнула я и отбросила его руку. Бить его было просто глупо. Как можно ударить одну из самых могущественных личностей трех межзвездных цивилизаций? В ответ Икуар лишь рассмеялся. Откинувшись на спинку дивана, он обхватил меня за талию и резко увлек за собой. Я упала на него, распластавшись на животе. Мои волосы разметались черным шелковым покрывалом по поверхности дивана, вернее, кровати, как я это только сейчас поняла. Кое-как поднявшись на коленки, я попыталась соскочить на пол. Икуар, смеясь, снова притянул меня к себе, опрокинув на этот раз на спину.

– Тебе ведь не удалось завершить свою первую брачную ночь! – прошипел он. – Может, сейчас самое время сделать это?

– Нет! – крикнула я, отчаянно отбиваясь от него. Он занес надо мной руку.

– Не двигайся!

Я словно окаменела, глядя на его руку.

– Дариус, приготовься! – выкрикнул Икуар, обращаясь к невидимому собеседнику.

– Готов! – отозвался незримый голос.

Он напомнил мне голос Джага, только звучал более резко.

– Начать стимулирующий цикл, лабораторный отсек номер пять!

– Начат! – ответил все тот же голос.

Ничего не произошло. Ничего, за исключением того, что Икуар закрыл глаза и приоткрыл рот, словно сосредоточившись на чем-то слышимом и видимом только ему. Он еле слышно выдохнул, и звук этот показался мне до боли знаком.

Да он наркоман! Какие могут быть сомнения! Вылитый торчок в кокаиновом раю. Теплый лучик надежды затеплился в моем сердце. Сейчас Икуар погрузится в свой наркотический кайф и забудет обо мне. И тогда у меня появится шанс ускользнуть от него.

Увы, надежды мои оказались напрасны.

Годы спустя я пыталась понять, почему так долго не исцелялись душевные травмы той далекой, драматической ночи. Причиной могло быть все что угодно – страх, стыд, боль. А может быть, даже то, как, достигнув пика физического блаженства, Икуар долго лежал на диване в каком-то забытьи, издавая протяжные звуки, словно занимался сексом где-то в другой реальности. Он продолжал крепко сжимать меня, словно хотел убедиться, что я здесь, в этом физическом мире, пока сам он пребывал где-то еще, занимаясь тем, о чем я не имела ни малейшего представления.

Чуть позже Икуар произнес:

– Дариус, приготовься!

– Готов!

– Прекратить стимулирующий цикл в лабораторном отсеке номер пять!

– Прекратил! – отрапортовал незримый Дариус.

Икуар вздохнул и закрыл глаза. Через считанные мгновения он уже спал. Когда я попыталась устроиться на диване поудобнее, он проснулся и снова занес надо мной руку.

– Не шевелись!

Я замерла. Он какое-то время смотрел на меня, видимо, удовлетворенный моей покорностью. Затем лег и вновь погрузился в сон.

Устремив взгляд на полупрозрачную занавесь над кроватью, я тревожно вслушивалась в дыхание Икуара и, пока он спал, старалась не шевелиться, боясь разбудить его. Я открыла для себя еще одну сторону психологического состояния, когда ты находишься в полной власти другого человека. Помимо страха, гнева и одиночества, оно означает еще и смертельную скуку.

Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь у себя в комнате в обществе седовласой сиделки. Мне плохо запомнилось мое пробуждение, видимо, меня снова напичкали наркотиками. Смутно помню, что билась в истерике, плакала и звала Эльтора. Сиделка обработала мои синяки, бормоча что-то успокаивающее, и я в конце концов уснула. А когда проснулась, женщина дала мне какие-то таблетки и стакан воды, после чего я снова погрузилась в сон...

Очнувшись в следующий раз, я почувствовала себя почти нормально. Последние несколько дней показались мне бредом помутненного сознания. Седовласая эйюбианка сидела в кресле и смотрела на голоэкран. Там показывали что-то вроде приключенческого фильма. Люди в нем скакали на каких-то странных животных и говорили на резком эйюбианском языке.

Я села в постели, и сиделка выключила голопроектор. Затем задала мне какой-то вопрос. Я в ответ непонимающе развела руками. Склонившись над консолью, она куда-то позвонила и поговорила с незримым собеседником. После этого женщина помогла мне одеться, и мы вышли из комнаты, снова зашагав по тому же самому восьмиугольному коридору.

На этот раз мы пришли в центр управления станцией. Помещение было гигантских размеров. Сотни людей работали за консолями, торопливо сновали туда-сюда или, затянутые в экзоскелеты, сидели за пультами управления. В зале стоял гул голосов, как человеческих, так и машинных. Повсюду высились горы аппаратуры непонятного назначения, вращались голографические изображения – самого Цилиндра, космических кораблей на подлете к нему, далеких и близких звезд. В глубине комнаты я увидела возвышение с креслами. Два из них оставались пустыми.

На третьем восседал Икуар.

Сиделка подвела меня к нему, поклонилась и вышла из зала. Икуар жестом указал мне на место рядом с собой.

– Сегодня ты выглядишь гораздо более оптимизированной!

Я села в кресло. Оптимизированной? Теперь мне понятен смысл этого слова. Во вселенной, где компьютерные сети играют первостепенную роль, люди не в состоянии представить себе, каким образом «примитивный человек» мог выжить без них. Однако тогда подобный комментарий меня ошарашил. Я даже не нашлась, что на это ответить.

Икуар улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. На его лице снова появилось выражение наркотического «улета».

– Эльтор просит о встрече с тобой.

От удивления я чуть не подскочила на месте.

– Что с ним? – торопливо поинтересовалась я.

– Мы забираем его на нашу базу в секторе Зет. Там уже находится Замок.

– Я смогу увидеться с ним?

Икуар не ответил. Осознав, что он намеренно не обращает на меня внимания, я стиснула зубы и, откинувшись в кресле, принялась наблюдать за тем, что происходит вокруг.

– Мне сообщили, что ваш брак заключен в дополнительном договоре, – наконец нарушил молчание Икуар.

– Совершенно верно, – ответила я.

– Прекрасно.

До этого момента я пребывала как во сне, плохо осознавая ситуацию. Однако мало-помалу до меня стало доходить истинное значение происходящего. В самое ближайшее время должна была разразиться война между Империей и Эйюбой. В распоряжении купцов имелись и Ключ, и Замок. Образно говоря, Голиаф постепенно набирал скорость. Хуже того, как только станет известно о похищении Эльтора, непрочный союз между Империей и Союзными Мирами неизбежно распадется. Это уже второе предательство в дополнение к первому, и ущерб на этот раз может оказаться невосполним.

Однако не следует кое о чем забывать. Договор существует. Спрятанный в сети «Эпсилани» наш брачный контракт станет тем самым цементом, который позволит надежно скрепить бреши в треснувшей крепости.

В ту пору я еще не понимала символической мощи нашего брака. Я принесла свежую кровь в семейство рона и тем самым в кровь всего народа, к которому принадлежал Эльтор. Это было чем-то вроде дара Земли, он как бы компенсировал Империи предыдущую «измену» землян. Еще большую пикантность этому символическому акту придавала моя молодость.

Рейликане – старая раса. Раса, уставшая бороться за свое существование. Раса вымирающая. Для них, а также и для всех сколийцев символ жизненной силы означал больше, чем любая политика. Наш брачный контракт шел дальше, чем любой договор, – он мог способствовать улучшению отношений между двумя цивилизациями. Но только при том условии, если Стоунхедж передал его в надежные руки.

– Тина, тебе известно, что такое сухая розетка? – произнес Икуар.

– Нет, – удивленно ответила я.

– Представь, что тебе удалили коренной зуб. Сухая розетка – это что-то вроде дырки в десне, в которой торчит обнаженный нерв.

– Это должно быть очень больно!

– Верно. – Икуар какое-то время помолчал. – А теперь представь себе, что при этом чувствует тело, а не только ротовая полость. Все тело покрыто сетью датчиков, которые соединены с нервной системой. Их включают, и возникает эффект сухой розетки.

Я уставилась на него, ни жива ни мертва от страха. Неужели, если я рассержу его, он способен обречь меня на мучения? Немного помолчав, он добавил:

– Тебе известно, над каким количеством людей я властвую?

– Нет.

– Попробуй угадать.

Этот разговор начинал раздражать меня.

– Сто.

Икуар расхохотался.

– Сто! Забавно!

– Десять тысяч?

– Нет.

– Тогда не знаю.

– Около ста миллиардов!

Не представляю, как можно властвовать над ста миллиардами человеческих душ? Что же он с ними такое делает, что они ему подчиняются?

– Дариусу придется заглянуть в архивы, чтобы назвать точное количество, – произнес Икуар. – Одно могу сказать точно—я владею ста тремя планетами. Население каждой из них в среднем около миллиарда человек, так что общее число моих подданных – сто миллиардов! В большинстве своем они живут самой обычной жизнью. Пожалуй, это – самое главное. Люди редко устраивают восстания, если им хорошо живется.

– А что же произойдет, если они все-таки восстанут?

– Я избавлюсь от них!

– А почему вы мне обо всем этом рассказываете?

– Взгляни на народ твоего мужа! Сколийская Империя! – язвительно произнес Икуар. – Она даже названа в честь его семьи, Рубиновой Династии. Он этого тебе не говорил? Его полное имя Эльтор Виан Селей Кья Сколия. Но мы гораздо сильнее их, Тина! – Голос Икуара внезапно окреп. – Когда время уравновесит чаши власти, именно мы станем владыками всего космоса! Хорошенько запомни это!

У меня не нашлось никакого ответа на его слова. Икуар еще какое-то время пристально смотрел на меня, после чего откинулся в кресле и закрыл глаза. Лицо его приняло все то же дремотное выражение. Я сидела молча, чувствуя, что мое тело натянуто как струна.