Глава 1

Все происходящее напоминало Линде страшный сон. Если бы неделю назад, на солнечном пляже в Боготе, кто-нибудь сказал ей, что скоро она будет стоять на маленьком кладбище позади деревенской церкви в одном из самых северных графств Англии, она бы ни за что не поверила. Но это был не сон, это была страшная реальность.

Священник привычно и монотонно произносил слова заупокойной службы, которые не порождали ничего, кроме горестного оцепенения. Ноябрьский день был холодным, и люди, столпившиеся у могилы, зябко кутались в черные пальто и натягивали теплые перчатки. Линда была совершенно уверена, что всем хотелось поскорее покончить с этим; не только потому, что церемония была печальна сама по себе, но и потому, что она явственно напоминала о бренности человеческого существования.

Что касается Линды, то ей казалось, будто она никогда уже не согреется. Холод пронизывал все ее существо, он шел не только снаружи, но и изнутри. Руки и ноги сильно замерзли, но вряд ли Линда осознавала физический дискомфорт: хуже было то, что все ее чувства словно застыли.

Но всему на свете есть конец — и эта печальная церемония явно близится к нему. Скоро она сможет избавиться от сочувствующих взглядов и останется наконец одна. Кое-кто из присутствующих уже вытаскивал носовые платки, промокая глаза и сморкаясь, чтобы скрыть слезы.

Мать Алана плакала не таясь, и Линде впервые захотелось обнять свекровь, как-то поддержать ее. Но Шарлотта Бакстер никогда не выказывала никакой привязанности к невестке, пока Алан был жив, а теперь Линда подозревала, что свекровь винит ее в преждевременной смерти сына.

Маленький мальчик, стоявший рядом с Линдой, дернул ее за рукав, и только тогда она вспомнила о его существовании.

— Стой спокойно, милый, — мягко прошептала она. — Скоро мы уйдем отсюда.

Ей тут же стало не по себе от бестактности этих слов. Но что же делать, если мальчик устал?! Это Шарлотта настояла, чтобы Тони присутствовал на похоронах, а Линда с самого начала считала, что ее сын слишком мал, чтобы разделить со взрослыми их горе.

— Я замерз! — захныкал Тони и стукнул носком ботинка об землю.

— Все замерзли, — попыталась утешить его Линда. — Я же тебе сказала, скоро все кончится. Хорошо хоть дождя нет!

Покорно вздохнув, Тони повернул темноволосую головку и поглядел на длинный ряд машин, припаркованных за оградой. Наблюдая за ним, Линда убедилась, что ее четырехлетний сын так и не смог осознать серьезность ситуации. Она говорила ему, что папа ушел на небо, но мальчик, по всей видимости, воображал, что небо — это просто какой-то отдаленный уголок Вселенной и что со временем отец вернется домой.

«Но где наш дом? — грустно подумала Линда, зная, что Шарлотта Бакстер наблюдает за ними и, несомненно, осуждает безответственное поведение Тони.

— Конечно, не в Колумбии, где Алан умер, и уж наверняка не в «Эбби-Грэйндж», где всегда жила его родня!»

Линда смахнула непрошеные слезы. Ради Тони она старалась не выражать свое горе слишком явно, но мысли о нелепой гибели мужа угнетали ее.

Как могли местные националисты, выступающие против американского влияния в стране, перепутать Алана с кем бы то ни было?! Ведь Алан сам был против экономического рабства. В недобрый час он оказался на том отдаленном горном участке шоссе. Покушение на дипломата, которого сопровождал ее муж, закончилось для Алана трагически, и он принял смерть от рук людей, идеям которых всегда сочувствовал…

Пуля одного из убийц угодила Алану в шею, и хотя его тут же доставили в местную больницу, было уже поздно.

— Мы поедем домой на той длинной черной машине?

Вопрос Тони отвлек Линду от мрачных мыслей. Сквозь слезы она взглянула на сына и поняла, что теперь должна любить его еще сильнее — и за себя и за Алана. Ее вины не было в том, что Алан умер — только свекровь могла думать иначе! Но Линда знала, что какая-то часть ее жизни окончена, и отныне у них с Тони своя дорога в этом мире.

— Думаю, что да, — мягко ответила она и снова посмотрела на гроб, который уже начали опускать в землю. Ей оставалось сделать прощальный жест, и она, выдернув из венка чайную розу, бросила ее в отверстую могилу.

Священник произнес последнее благословение, и участники похорон постепенно начали расходиться. Некоторые — и среди них преподобный мистер Пресбери — приблизились к Линде, чтобы выразить ей искренние соболезнования. Она знала, что скоро снова увидит их в доме.

Интересно, всем ли так же трудно, как ей, сопоставить образ веселого человека, которого она знала и любила, с мрачной строгостью заупокойной службы? Казалось невозможным вообразить, что они сейчас оставят Алана здесь одного, и Линде пришлось напомнить себе, что в могиле только его тело, но не душа. Душа Алана будет вечно обитать в самых прекрасных местах! Возможно, на той вилле, где они жили в Йемене, или в приземистом бунгало на окраине Боготы… — Линда! Она вздрогнула.

Линда ожидала услышать этот голос с тех самых пор, как они с Тони прибыли в Англию. Она даже немного побаивалась, что Дейвид приедет встречать ее в аэропорт: в конце концов, он ведь должен прилететь домой на похороны единственного брата!

Но в аэропорту их встречал только отец Алана, и Линда невольно вздохнула с облегчением. Оказалось, что Дейвид находится со съемочной группой в Сиднее, и у семьи не было возможности вовремя связаться с ним. Линда знала, что их встреча неминуема и лишь ненадолго откладывается, и все-таки оказалась не готова к ней…

— Мне очень, очень жаль, — снова заговорил Дейвид, и она не могла понять — то ли он извиняется за опоздание, то ли приносит ей соболезнования по случаю кончины Алана. Да это и не особенно важно, с горечью подумала Линда. Ей, пожалуй, было бы легче, если бы он вообще не приезжал. — Ты, должно быть, плохо обо мне подумала, но я примчался сюда так быстро, как только смог. К несчастью, я прибыл в Лондон после полуночи и сумел вылететь только утренним рейсом.

Его объяснения были вполне убедительны, но все-таки в душе Линды шевельнулось раздражение. Уж, наверное, не раньше, чем завершил свои дела! — подумала она с неожиданной злостью. Дейвид всегда исходил прежде всего из собственных интересов.

— Не имеет значения, — ровным голосом ответила Линда, стараясь не выдавать охватившее ее смятение. Ничего, через пару дней он уедет, а до тех пор как-нибудь продержимся! — успокаивала она себя.

— Поговорим дома, — добавил Дейвид, и Линде пришлось встретить его пронзительный взгляд. — Но помни: по первому зову я всегда буду рядом с тобой. Алан хотел бы этого, я знаю.

Откуда такая уверенность?! — подумала она и на мгновение почувствовала приступ гнева, который явно требовал выхода. Но тут к ним присоединились родители Алана, и Шарлотта взяла Тони за руку. Сейчас все они стояли рядом и были одной семьей, которую Линда не имела права разрушить — по крайней мере пока. Позже будет видно. Она не нуждалась ни в чьей помощи. Особенно Дейвида Бакстера!

К ее облегчению, он, видимо, сообразил, что сейчас не время давить на нее, и направился к матери, чтобы помочь той дойти до машины. Наблюдая, как он разговаривает с Тони в своей обычной манере — очаровывая мальчика и заставляя его улыбаться, — Линда кипела от негодования. Он не имеет на это права! — возмущалась она. Ведь сын Алана ничего не значит для него!

— Пошли.

Отец Алана тронул Линду за руку, и она взглянула на него с искренней признательностью. Им обоим было нелегко, но надо было сохранять присутствие духа, пока все не кончится.

— Не думай о нем слишком плохо, — пробормотал свекор, когда они шли туда, где их ждали машины, и Линде не составило труда догадаться, кого он имеет в виду. — В Сандерленде был туман, и рейс направили на Манчестер, а оттуда он добирался на арендованном автомобиле.

— Да, неудачный день, — согласилась Линда, с облегчением отметив, что Тимоти Бакстер не догадывается о ее истинных чувствах к Дейвиду.

— Думаю, что здесь совсем не тот климат, к которому ты привыкла, — заметил он. И тут же, словно извиняясь, добавил: — Отныне ты можешь считать «Эбби-Грэйндж» своим домом.

— Спасибо.

Линда с трудом выдавила из себя улыбку: она твердо знала, что не сможет здесь оставаться. Не говоря уже о прочем, ей нужно было найти работу. У нее не было намерения жить за счет Бакстеров, а пенсии за мужа едва ли хватит на самое необходимое. Когда они с Аланом познакомились, она работала в Лондоне и теперь собиралась там устроить свой дом.

Забравшись на заднее сиденье лимузина рядом с Шарлоттой и сыном, Линда невольно подумала, как же быстро изменилась вся ее жизнь. Еще две недели назад самым важным решением, которое ей приходилось принимать, было — какое вино подать к обеду. Теперь ее муж мертв, Тони лишился отца, а роскошная жизнь, которую они вели в Боготе, превратилась в воспоминание…

— С тобой все в порядке?

Свекровь так пристально всматривалась в нее, что Линда удивилась — что же Шарлотта хочет увидеть на ее лице? Сожаление, горе, печаль, которые так естественны в ее положении? Или следы раскаяния и угрызений совести, которых Линда не испытывала?

Она знала: свекровь считает ее виноватой в том, что Алан отправился работать в Колумбию. Но Алан всегда все решения принимал сам! Действительно, после двух лет работы в посольстве Великобритании в Йемене он имел возможность получить место в Лондоне. Но возвращение в Англию не очень привлекло Алана, привыкшего к тропической жаре. Именно поэтому он решил продолжить службу за океаном, в Боготе, и взять туда семью.

— Кроме всего прочего, — убеждал он Линду, когда та пробовала робко возражать, — Тони скоро будет пора идти в школу, и тогда мы, вероятно, надолго осядем в Англии. Давай наслаждаться свободой, пока есть такая возможность.

Губы Линды задрожали, и она решительно сжала их, чтобы не заплакать. Ей не нужно ничье сочувствие, она сама все вынесет! Нет, не сама, а вместе с Тони, поправила она себя. Сын был теперь ее единственной опорой.

Линде пришло в голову, что рано или поздно нужно будет сесть рядом с Тони и как следует объяснить ему ситуацию. Слава Богу, что он еще не в состоянии по-настоящему осознать то, что случилось. Но факт остается фактом — ему придется смириться с новыми обстоятельствами. У них будет мало денег, а квартира, которую они смогут себе позволить, покажется жалкой после роскошного бунгало, где семья жила последние два года…

Поездка от церкви на окраине деревушки Грэйнджфилд до «Эбби-Грэйндж», родового имения Бакстеров, заняла всего несколько минут. Не видя впереди высокой фигуры распорядителя похорон, вышагивавшего в цилиндре перед процессией автомобилей, водители невольно прибавили скорость. Вероятно, им так же, как и ей, хотелось поскорее покинуть кладбище, грустно подумала Линда.

Взглянув в окно, она еще раз отметила про себя резкий контраст между буйством цветущей растительности в Южной Америке и английским зимним пейзажем. Деревья стояли застывшие и оголенные; низкие тучи и островки пожухлой травы на обочинах дороги усиливали мрачное впечатление.

И все-таки Линда упорно смотрела в окно, чтобы не встречаться взглядом с Дейвидом. В просторной машине сиденья располагались напротив друг друга, и всю дорогу она думала о том, что Дейвид здесь, совсем близко от нее… Когда-то Линда надеялась, что ей больше не придется встречаться с ним. Пожалуй, это и было главной причиной того, что она не уговаривала Алана вернуться в Англию. И действительно, Дейвид ни разу не навестил их за последние пять лет. Боже, какая несправедливость, что умер Алан, а не его самовлюбленный, эгоистичный брат!

Тони почти всю дорогу смотрел в окно, и Линда напрасно пыталась представить себе, о чем ее сын думает. Вряд ли окружающая обстановка могла нравиться малышу, привыкшему к кишащим людьми городам и пляжам южного полушария. И все же он не жаловался, за исключением того момента на кладбище, когда признался, что замерз. Тони был удивительно послушным мальчиком, и ей оставалось надеяться, что в конце концов он сможет приспособиться к новой жизни.

Линда тяжело вздохнула. Когда несколько дней назад они взошли на борт лондонского самолета, который вез домой тело его отца, сын, похоже, воспринял это путешествие как увлекательное приключение. Ему очень хотелось побывать в Англии — в стране, которую он никогда не видел. Тони родился в военном госпитале в Йемене. Думал ли когда-нибудь Алан, что ему суждено будет вот так вернуться на родину?.. А сама Линда оказалась теперь у разбитого корыта, без всяких перспектив на будущее…

— Ты что-то совсем приумолкла, — заметила Шарлотта, сидящая рядом с ней, и Линда с досадой поняла, что свекровь, очевидно, ждет от нее душевных излияний.

— Я устала, — сказала она, невольно прижав руки к груди. — С тех пор как мы вернулись, я ни минуты не спала.

— По крайней мере, ты осталась жива, — проворчала Шарлотта. — Какая удача, что тебя не было с Аланом, когда его убили!

Скрытый смысл этих слов был совершенно ясен, и Линда поняла, что теперь, когда ее муж лежит в могиле, его мать никогда не простит ей этого. Сострадание к свекрови, желание поддержать ее развеялись как дым.

— Лотти!

Очевидно, Тимоти Бакстер тоже услышал слова жены, и от него не ускользнула интонация, с которой они были произнесены. К удовольствию Линды, Шарлотта больше ничего не сказала, но она была уверена, что тема всего лишь отложена до лучших времен. Конечно, свекровь вернется к ней, когда они останутся вдвоем.

Машина въехала в ворота «Эбби-Грэйндж», и Тони оглянулся назад, встав коленями на сиденье.

— Другие машины едут за нами! — воскликнул он. — У нас будут гости? А папочка приедет?

— Твой отец умер, Тони! — нервно сказала его бабушка и взглянула на Линду. — Я думала, ты объяснила ему. Где же мы, по его мнению, только что были?!

— Мне кажется, мама, что он не представляет себе смысла событий, — нетерпеливо заявил Дейвид. — Не знаю, почему Линда решила, что он должен присутствовать на похоронах. Он еще слишком мал.

Если Линда надеялась, что миссис Бакстер признается в «авторстве» этой идеи, то ее ждало разочарование. Машины проследовали по подъездной дороге и остановились перед крыльцом дома. Мать Алана молча распахнула дверцу и выбралась наружу. Тони выскочил следом прежде, чем Линда успела помешать ему, и она вынуждена была наблюдать, как свекровь взяла его за руку и ввела в дом.

— Не сердись на нее. Мать совершенно выбита из колеи.

Непрошеную заботливость Дейвида Линда уже не могла вынести.

— А мы все разве нет?! — огрызнулась она, надеясь, что отец Алана извинит ее, и, игнорируя предложенную помощь, вышла из машины.

Миссис Даркин, экономка Бакстеров, стояла в дверях, ожидая возвращения семьи. Это была шотландка средних лет, очень суровая с виду. Но Линда знала, что сердце у нее доброе. Миссис Даркин работала в доме последние двадцать пять лет и любила Алана как родного.

Озабоченная предстоящим приемом, она одарила Линду сочувственной улыбкой.

— Малыш пошел пить лимонад, — объявила она. — Я присмотрю за ним. Он может поесть со мной и Сьюзен.

— Спасибо, миссис Даркин. — Линда была благодарна экономке не только за ее очевидную доброту, но и за то, что ее сын оказался вне сферы влияния бабушки. — Думаю, он очень голоден. Слава Богу, аппетит Тони не пострадал.

— В отличие от его матери, — заметила миссис Даркин гораздо откровеннее, чем обычно.

И Линда с радостью ощутила, что хоть кому-то в «Эбби-Грэйндж» есть дело до того, как она себя чувствует.

Войдя в дом, Линда хотела было выкроить несколько минут для отдыха, но с кладбища прибывали все новые машины — родственники и друзья желали видеть вдову Алана, чтобы принести ей свои соболезнования.

Никогда еще Линда не была столь одинока, как сейчас, со всех сторон окруженная людьми! Наверное, не надо было отпускать от себя Тони, подумала она. От него, по крайней мере, исходило тепло, которого ей так не хватало. Но от ребенка нельзя было ждать, что он разделит ее чувства, и уж совсем несправедливо было бы использовать его для собственного утешения!

Сморгнув слезы, Линда попыталась взять себя в руки. В конце концов, до сих пор она держалась, неужели ее не хватит еще на пару часов?!

Линда подошла к огромному камину, который хоть как-то оживлял сумрачную атмосферу холла. Снаружи «Эбби-Грэйндж» выглядел вполне импозантно, но внутри это был довольно мрачный дом со стенами, отделанными темными дубовыми панелями, и высоченными потолками, под которыми никогда не держалось тепло. Он был построен в прошлом веке и с тех пор подвергался лишь небольшим изменениям. Хотя в комнатах было проведено центральное отопление, Линда никак не могла по-настоящему согреться с тех пор, как приехала из Колумбии.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Не говоря уже об обстоятельствах возвращения, это северное английское графство было ужасно далеко от того уголка Колумбии, который они с Аланом считали своим домом! Естественно, разница температур бросается в глаза, уныло подумала Линда, имея в виду не только погоду, но и обитателей «Эбби-Грэйндж».

Она снимала пальто и красивые перчатки телячьей кожи, когда снова появилась миссис Даркин, чтобы проверить, все ли в порядке. Убедившись, что всем присутствующим предложено на выбор шерри или виски, — Линда заметила, что большинство мужчин предпочло последнее, — экономка остановилась возле нее и заверила, что Тони отлично устроился на кухне.

— Он пьет лимонад с печеньем, — сказала она. — Я сама испекла это печенье сегодня утром. Ну, не надо быть такой печальной! Мы ведь не хотим, чтобы вы заболели, правда?

— Разумеется, нет! — раздался рядом мужской голос.

Длинная тень упала между ними, и Линде не понадобилось оборачиваться, чтобы узнать подошедшего. Как ни странно, во всем, что касалось Дейвида, у нее проявлялось шестое чувство. Ей захотелось сразу уйти, но из соображений вежливости пришлось остаться.

— Я в полном порядке, — пробормотала Линда, ни к кому в отдельности не обращаясь, и заметила, что Дейвид и миссис Даркин обменялись выразительными взглядами. «Черт побери, я не ребенок, — подумала она, — и в опеке не нуждаюсь!» А что касается помощи Дейвида… Ну, здесь дела были красноречивее слов.

— Пойду, пожалуй, посмотрю, как там Сьюзен управляется с лососем, — заявила миссис Даркин, решив, по-видимому, что ее присутствие более не требуется. — Скажите матери, что все готово и она может распорядиться открыть гостиную в любую минуту, — добавила экономка, обращаясь к Дейвиду, и озабоченно покачала головой. — Мистер Бакстер приказал мне приготовить еду на восемьдесят человек, но, похоже, здесь уже за сотню.

За сотню?!

Оглядевшись, Линда убедилась, что миссис Даркин, пожалуй, права. Большой холл был заполнен до отказа, и вся эта масса людей потихоньку двигалась по направлению к ней! Конечно, основное внимание приходилось на долю родителей Алана, но Линда не могла ожидать, что ее оставят в покое. Невольно вздрогнув, она растерянно взглянула на Дейвида и тут же рассердилась на себя за это: в его поддержке она не нуждалась!

— Скоро все кончится.

Снова совершенно нейтральные слова вызвали у Линды приступ раздражения. Наклонив голову, она бросила на Дейвида испепеляющий взгляд.

— Для тебя — разумеется! Ты очень скоро забудешь об этом прискорбном событии, как забываешь все в своей жизни! — воскликнула она, сознавая, как грубо это звучит. — Скажи, пожалуйста, это один из твоих визитов налетом, или родители могут надеяться, что на этот раз ты останешься хотя бы на сорок восемь часов?

Дейвид поджал губы.

— Я не собираюсь обратно в Сидней, — уклончиво ответил он. А затем, когда один из арендаторов отца подошел с соболезнованиями, добавил, — Ты, наверное, не знакома с Джоном Портером, Линда? Он с сыном руководит маленькой типографией в Лангмере.

В последующие несколько минут Линде пришлось забыть о настороживших ее словах Дейвида и принимать выражения сочувствия от совершенно посторонних людей. Вскоре их имена и лица перепутались в ее голове, но это были друзья Алана, родственники Алана — дяди, тети и кузены, с которыми Линда даже не была знакома. Она впервые встретилась с Аланом в Лондоне и до свадьбы лишь пару раз приезжала в Грэйнджфилд. Алан мало рассказывал ей о жизни здесь — факт, который свекровь очень скоро с неудовольствием обнаружила. Линда была чужой для этих людей, так же как и они были чужими для нее.

Может быть, если бы мы поженитесь здесь, подумала было она и тут же отбросила эту мысль. Ничего бы не изменилось! Весь ее краткий жизненный опыт подсказывал, что от обитателей «Эбби-Грэйндж» нельзя ожидать ничего хорошего.

— А я здесь и не живу, — спокойно сказал Дейвид, и Линда вдруг осознала, что последние слова произнесла вслух. Они опять остались вдвоем — настолько, насколько можно быть вдвоем в такой толпе, — и Линде сразу стало неуютно. Слава Богу, Дейвид, кажется, собирается уехать — если не в Сидней, то в Лондон.

— Мне надо пойти проведать сына, — заявила она, избегая его взгляда. — Извини…

— Я купил «Мэнор», — успел добавить Дейвид, прежде чем Линда отошла настолько, чтобы можно было притвориться, будто она не расслышала. — Решил бросить журналистику и позаботиться о грядущей старости. Линда с трудом сглотнула.

— Как… интересно, — сказала она, чтобы сказать хоть что-то.

Но новость была действительно ошеломляющей. Господи, неужели до сих пор судьба недостаточно била ее?! Неужели теперь придется постоянно общаться с Дейвидом? Общаться как с другом, как с близким родственником — с человеком, которого она ненавидела! Нет, нужно как можно скорее покинуть Грэйнджфилд!

Когда Линда через несколько минут вернулась в холл, к ней подошел Тимоти Бакстер.

— Мы собираемся закусить, — ласково сказал он, — и я не желаю слышать, что ты не хочешь есть. Этот номер не пройдет! Тебе уже некуда худеть, дорогая.

Линда слабо улыбнулась.

— Надеюсь, это можно считать комплиментом.

Она с облегчением чувствовала, что нисколько не боится свекра. Алан очень походил на отца: такой же мягкий, спокойный, добродушный. Никто не мог вывести его из себя, вспомнила Линда, вдруг отчаянно затосковав о муже. Он был ее другом, ее любовником, ее опорой — единственный человек из тех, кого она знала, который думал о других больше, чем о себе…

Глава 2

Несмотря на все усилия, Линда сумела съесть только один сандвич и немного печенья миссис Даркин. Впрочем, ей сразу стало легче — то ли оттого, что она действительно была голодна, то ли оттого, что отец Алана так тепло относился к ней, отогревая ту часть души, которую заморозила свекровь. Дейвид, слава Богу, тоже перестал ей надоедать, хотя взгляды, которые он бросал на нее, беседуя с высокой элегантной женщиной лет тридцати, были Линде совсем не по вкусу.

Она еще раньше узнала эту женщину, когда та вместе с мужем подходила выразить свои соболезнования. Супруги Мэрфи были старыми друзьями семьи. Впрочем, когда-то Грейс мечтала выйти за одного из братьев Бакстер, но жизнь распорядилась иначе. После женитьбы Алана Грейс переключила внимание на Дейвида, и всем казалось, что объявление об их помолвке — всего лишь вопрос времени. Линда помнила, как удивился Алан, когда мать написала ему, что Дейвид спустил дело на тормозах, а Грейс вышла за Патрика Мэрфи. Впрочем, Алан, как выяснилось, плохо представлял себе, что за человек его брат…

Линда сжала губы. Ей не хотелось думать об этом — не здесь, не сейчас, не при Дейвиде, играющем роль опечаленного брата! Как он смеет притворяться, что смерть Алана потрясла его?! Этот человек, предавший своего брата, за пять лет ни разу не вспомнивший о нем, вел себя так, словно они были лучшими друзьями!

Наверное, у меня совсем расстроены нервы, решила Линда. Почему мне так неприятно видеть эту женщину? Простое темно-синее платье Грейс вполне соответствовало случаю и в то же время подчеркивало изящную шею и шелковистые пепельно-белокурые волосы, уложенные в модную прическу. На плече у Грейс сверкала брошь, не вполне гармонирующая с общим строгим обликом, и Линда довольно зло подумала, что дорогая побрякушка, очевидно, должна служить символом удачного брака.

Превосходный изумруд в золотой оправе неожиданно напомнил Линде о доме, который у нее когда-то был. Такие красивые камни в Южной Америке были вполне доступны, и Алан позволил себе купить ей кольцо с изумрудом на пятую годовщину их свадьбы…

Линда решительно отбросила эти мысли и посмотрелась в зеркало над камином. Платье из тонкой ткани, которое она была вынуждена надеть, не совсем подходило к северному климату. Но оно было скромное, оно было черное, и, по правде говоря, выбирать было не из чего. Хорошо хоть, здесь нашлось теплое пальто, которое Линда купила себе в Лондоне пять лет назад. Сшитое из темно-серой шерсти, оно скрывало то, что платье висело на ней как на вешалке. Линда знала, что очень похудела после смерти Алана, и до сих пор ее это совершенно не беспокоило. Но теперь, невольно сравнив себя с Грейс, Линда пришла к выводу, что сравнение это явно не в ее пользу. Грейс Мэрфи, с ее искусным макияжем и замысловатой прической, производила впечатление безукоризненной английской леди.

Линда почти бессознательно провела рукой по волосам, которые едва прикрывали шею. В жарком климате Колумбии было гораздо разумнее носить короткую стрижку, но, хотя рыжевато-каштановые пряди были густыми и блестящими, они уступали в элегантности длинным волосам Грейс. Может быть, теперь, когда она вернулась в Англию…

Тут Линда опомнилась. Боже мой! И в такой день я думаю о том, как выгляжу в сравнении с женщиной, которую едва знаю! Да пусть я кажусь вообще оборванкой, ну и что?! Я здесь не для того, чтобы получать комплименты! Я здесь для того, чтобы похоронить своего мужа…

— Миссис Бакстер? Я не ошибся?

Голос был незнакомый, и Линда, обернувшись, обнаружила, что к ней приближается муж Грейс Мэрфи. Казалось, его совсем не беспокоит поведение жены, которая оживленно болтала с Дейвидом. Что ж, раз так, то мне и подавно нет до них дела, решила Линда. Хотя на месте Патрика Мэрфи она бы ни за что не оставила свою жену наедине с Дейвидом Бакстером. Надо бы предупредить его, что люди не всегда такие, какими кажутся…

— Позвольте представиться, — между тем продолжал ее собеседник. — Я Патрик Мэрфи. Мы много лет дружим с отцом Алана. Я потрясен случившимся. Алан был прекрасным человеком, и я искренне любил его. В этот скорбный час я вам глубоко сочувствую.

— Благодарю вас!

Линда не знала, как его следует называть — Патрик или мистер Мэрфи, а поскольку она все еще не могла отделаться от несколько завистливых мыслей о его жене, то решила не называть никак.

— Должно быть, вас все это совершенно ошеломило, — продолжал Патрик сочувственным тоном. — Возвращение в Грэйнджфилд после Колумбии не может не потрясти: совсем другая страна, зимняя и холодная…

— О да. — Линда слабо улыбнулась. — Там быстро выкидываешь из головы, что где-то может быть холодно. Боюсь, что я намерзлась на пять лет вперед! Я совсем забыла, что значит носить теплое пальто.

Патрик улыбнулся в ответ.

— А я, знаете, другого себе не представляю. В моем возрасте уже пора беречь себя. И я всегда надеваю теплое пальто.

У Линды стало светлее на душе. Его дружеская улыбка, его очевидная готовность подшутить над своим возрастом, его понимание — все это расположило ее к Патрику. Когда новость о его браке с Грейс дошла до них, Алан упомянул, что Патрик Мэрфи гораздо старше своей жены. В то время Линда пропустила это мимо ушей, как и все, что ее непосредственно не касалось. Почему же теперь…

— Как Тони воспринял это? — спросил Патрик. — Он, наверное, не совсем понял, что произошло? Слава Богу, он еще так мал. Ему будет легче это пережить.

— Надеюсь, что так, — кивнула Линда. — Нам с ним теперь придется совсем по-другому устраивать свою жизнь. Конечно, мы не вернемся в Колумбию, нас там никто не ждет… Но и здесь мы жить не будем: я должна найти работу.

— Ну конечно! — Он слегка нахмурился. — Если я, то есть Грейс и я сможем вам быть чем-нибудь полезны, непременно сообщите.

— Спасибо. — Линда была совершенно уверена, что он говорил искренне. — Вы очень добры.

— Не стоит благодарности — Патрик тепло пожал ей руку. — О, вот идет моя жена — надеюсь, вы знакомы? И с ней Дейвид. Уверен, в это трудное время он будет вам опорой.

Линда сформулировала бы это по-другому, но вмешательство Грейс прервало ее печальные мысли.

— Дорогой, — сказала Грейс, взяв мужа за руку и едва кивнув Линде, — нам пора идти. Мы не должны быть навязчивыми и… О, Линда!

Ее удивление было почти натуральным.

— Прошу извинить! Я не разобрала, с кем это Патрик говорит. Позволь выразить тебе мои соболезнования. Это было ужасно! Ты, должно быть, совсем с ума сошла от горя.

— Да. — Линда постаралась ответить столь же непринужденно. — Это… это действительно было ужасно. И так неожиданно! Алан думал, что эти люди его друзья…

Ее голос неожиданно задрожал. Очевидно, напряжение последних часов давало себя знать, но расплакаться сейчас — при Дейвиде, который стоял позади Грейс и ловил каждое слово, — это уж слишком. А необоснованная антипатия, которую Линда испытывала к Грейс, только усилилась на фоне доброты ее мужа.

Ну, я уверена, что Патрик заверил тебя в нашей полной готовности помочь, если надо… — добавила Грейс. У нее был приятный голос, но нервы Линды натянулись как струны. — Пойдем, дорогой. Ты не забыл, что к нам в семь придут Уэбстеры? — Она вызывающе оглянулась. — Не сомневаюсь, что мы можем поручить Линду заботам ее деверя.

— Естественно.

Реплика Дейвида словно бы разрешила супругам Мэрфи удалиться, но Линда заметила, что Патрик, прежде чем позволил жене увести его, бросил на нее еще один успокаивающий взгляд. Было приятно узнать, что не все винят ее в том, что случилось с Аланом! Мэрфи были друзьями семьи; может быть, им удастся убедить Шарлотту, что она ни в чем не виновата?

Линда вдруг почувствовала, что очень устала. Больше всего на свете ей хотелось тоже уйти, но она вынуждена была соблюдать светские приличия. Странно, что никто даже из вежливости не поинтересовался, не хочет ли она отдохнуть… Наблюдая, как Патрик и Грейс идут к выходу, Линда задумалась, какого рода отношения их связывают. Ей приходилось слышать о браках, в которых каждый партнер живет своей собственной жизнью, но все-таки остаются вместе из каких-то соображений. Интересно, сейчас Грейс испытывает к Дейвиду только дружескую симпатию или она до сих пор сожалеет о том, что могло случиться, но не случилось?