Право первой ночи

Так каким же он хочет быть? Старым или новым?

Мик не мог ответить на этот вопрос и оттого нервничал все сильнее.

Он непременно должен сделать выбор, ведь на свете не может быть двух Миков!

Почему бы просто не избавиться от щетины — да и дело с концом? Сделать так, как нравится Винни. Ведь она пугается всякий раз, стоит напомнить ей о том, что он — существо противоположного пола. Ну что ж, он больше не будет ее пугать. Станет шелковым, самым джентльменским джентльменом из всех. Конечно, все эти ее причуды насчет хорошего тона сплошная чушь, но мало-помалу Мик начинал понимать, что именно заставляет джентльменов играть по их дурацким правилам.

Он повернул голову, стараясь разглядеть аккуратно подстриженный затылок. На той неделе к ним приходил парикмахер. Теперь его волосы не задевают за воротник. Высокий и крахмальный, он был таким тугим, что Мик едва не задохнулся, надев его в первый раз. Мильтон терпеливо показывал ему, как следует завязывать галстук, Мик честно попытался сделать это утром, но так ничего и не получилось.

Хотя внешне он все больше походил на того, кого они собирались из него вылепить — кажется, виконта? — в душе он по-прежнему оставался Миком из Корнуолла, ютившимся в каморке под сапожной лавкой возле Вест-Маркета.

Винни нравился результат ее трудов, и та его часть, которую он посчитал низменной, животной, побуждала его продолжать в том же духе. Ха, Мик мог отколоть и не такую шутку, если хотел понравиться какой-нибудь девчонке! Однако другая часть его души все еще колебалась.

Его речь стала другой. Такой, как и поведение. Но самое странное то, что и мысли его становились другими. Что за чертовщина с ним творится? И почему его это так тревожит? Почему он все чаще задумывается над тем, как хорошо было бы сойтись с такой порядочной женщиной, как Винни Боллаш? Хотя, конечно, она не назвала бы порядочным то, что он желал от нее получить... Нет-нет, только не Винни! Ему вообще не следует думать о ней подобным образом. Но вот, например... какая-нибудь портниха. Похожая на Винни Боллаш. Добрая, умная, трудолюбивая. И верная. Ведь все до единой благородные дамы, с которыми Мику приходилось иметь дело, были замужем! Но Винни... то есть женщина, похожая на Винни Боллаш, никогда не пойдет на измену. Черт побери, ведь даже вчера она не вышвырнула его на улицу после всего, что он натворил, и продолжала с ним заниматься! Для этого нужно быть по-настоящему верной своему долгу. И мужественной. Да, непременно мужественной.

И он решительно взял в руки бритву и обратился к своему отражению, тщательно выговаривая каждое слово:

— Я полагаю, старина, что лучше тебе сбрить усы. Это отличная мысль.

Ни дать ни взять светский франт! Зато он теперь живет в чистой и сухой комнате. В его каморке под сапожной лавкой начинался потоп всякий раз, как на улице шел дождь. Кроме того, Мику было приятно, что он не валится с ног от усталости каждый вечер. Его регулярно кормили сытной, здоровой пищей. Не говоря уже о новых словах — он выучил их великое множество и произносил так, что его понимали с первого раза! Вот что казалось ему настоящим чудом.

Оказывается, это чертовски приятно — знать, что ты можешь выразить любую мысль или чувство и получить на свои слова ответ собеседника. Мик и не подозревал, как много душевных сил приходилось тратить только ради того, чтобы его поняли. Не говоря уже о практической стороне дела. Теперь Мильтон не переспрашивает по пять раз, что ему нужно, а Молли Рид от души смеется над его шутками. Выходит, правильная речь — не только полезная, но и приятная штука! Мик уже представлял, с каким шиком будет объяснять очередной экономке, что он не пришел сюда побираться, а предлагает очистить их дом от заразы, давно ставшей проклятием для всего Лондона.

Полезная вещь... Мик глянул на бритву, которую до сих пор держал в руке. Удобная рукоятка из слоновой кости, острое, гладкое лезвие... Ему нравилось пользоваться этой бритвой — она нисколько не раздражала кожу.

Его взгляд скользнул по руке, державшей бритву. Сильная рука, и вдобавок чистая — ни шрама, ни царапины. Это петому, что Мик никогда не сунет руку в крысиную нору. И слава Богу — из-за рук ему никогда не удалось бы выдать себя за джентльмена. Он и так дал маху, согласившись расстаться со своими усами ради пары стройных ножек. Все равно они ему не достанутся — нечего и мечтать.

Однако, как ни глупо выглядело его поведение, Мик старательно взбил пену, намылил губу и сбрил всю щетину. Потому что ничего не мог с собой поделать. Он был готов на все, чтобы хоть одним глазком еще раз взглянуть на эти ножки.

По иронии судьбы в эти минуты в спальне на другом конце коридора Винни тоже разглядывала себя в зеркале. Правда, смотрела она несколько по-иному. Потому что находилась от зеркала на некотором расстоянии и изучала свое обнаженное тело.

Никогда в жизни она не позволяла себе вот так раздеваться средь бела дня ради того, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Это просто не могло прийти ей в голову. Но сегодня утром, сняв ночную рубашку, она остановилась, чтобы взглянуть на себя.

Ее тело. Первым делом ей бросились в глаза слишком длинные ноги. Она никогда над этим не задумывалась. Но если присмотреться, не такие уж они длинные — скорее стройные и даже симпатичные. Впервые в жизни она честно могла сказать, что ей нравится какая-то часть ее тела. До сих пор эта проблема ее не занимала. Зато теперь она рассмотрела свои ноги очень внимательно и осталась довольна.

Но все остальное... ох, лучше и не глядеть вовсе! Слишком маленькие груди напоминали какие-то нелепые нашлепки. Талия тощая, как у осы, бедра и ягодицы пышные, словно подушки.

Ее взгляд невольно задержался на том месте, где сходятся бедра. Оно заросло густыми курчавыми волосами чуть более темного оттенка, чем волосы на голове. Винни потрогала их. Жесткие, как... Как усы!

Она попыталась представить, как выглядит это место у Мика Тремора. И не смогла. Те миниатюрные штучки, что довелось ей увидеть на скульптурах херувимов, те детские пенисы (да, именно так это называется!) казались какими-то беззащитными. И напоминали улиток, вытащенных из раковины, что никак не вязалось с обликом мистера Тремора. На скульптурах взрослых мужчин их причиндалы были стыдливо прикрыты фиговым листком, и Эдвине приходилось полагаться лишь на собственное воображение, которое никак нельзя было считать правильным.

И вдобавок — что за странное слово? Она попробовала произнести его одними губами. Причиндалы. Ее губы вытянулись, как для поцелуя. На что это может быть похоже? А волосы? На причиндалах растут усы?

Все еще чувствуя себя смущенной и глупо хихикая неизвестно над чем, Винни принялась одеваться. Она как раз собиралась уложить волосы, когда в дверь громко постучали.

От неожиданности она подскочила, словно ее поймали на чем-то неприличном. О Господи, ну и торопыга этот мистер Тремор! Наверняка уже оделся и ждет ее в гостиной!

Но тут же выяснилось, что это был Мильтон.

— Вы позволите мне войти, миледи? — необычно торжественным тоном произнес дворецкий.

— Да, конечно! Что-то случилось?

— Я... ну... — Он замялся, не зная, с чего начать, но все же решил довести дело до конца. — Я служу вашей семье... — старик прокашлялся, набираясь духу, и продолжал все более уверенно: — уже очень много лет и никогда не позволял себе лезть не в свое дело, миледи. — Винни молча ждала, что он скажет дальше. Ему явно нелегко давалась эта речь. — Я помню ту ночь, когда вы появились на свет.

— Да, Мильтон. В чем дело? Тебя что-то тревожит?

— Ну... — Он постарался принять как можно более внушительную позу, нервно кусая губы. — Ну... Мы обсудили это с миссис Рид, и мы подумали... — И старик торопливо выпалил: — Мы подумали, что мистеру Тремору лучше поселиться внизу, рядом со мной!

Эдвина опустилась в кресло, удивленно глядя на дворецкого.

— Почему?

— Миледи, — сурово отвечал Мильтон, — вы живете на одном этаже с мужчиной... ну, он... мы, конечно, не считаем... да и никто так не считает... Но вы понимаете, с некоторых пор... И он повсюду бывает с вами...

— Вы решили, что ему неприлично находиться на одном этаже со мной?

— Да, миледи!

Боже милостивый, кто бы мог ожидать такую отповедь от Мильтона, любившего ее всей душой? Эдвина молча кивнула в знак того, что поняла его намек.

— На первом этаже пустуют восемь комнат, — с воодушевлением продолжал он, — и мистер Тремор мог бы занять любую, на свой вкус. Я сам все подготовлю, предупрежу его и помогу переселиться...

— Нет. — Она покачала головой. — Я сама ему скажу.

Конечно, Мильтон прав. Не следует держать... джентльмена у себя в доме на одном этаже с собственной спальней. И как ей самой до сих пор это не пришло в голову?

— Я ему скажу, — повторила она. — Все объясню. — И она ласково посмотрела на Мильтона, единственного по-настоящему близкого ей человека. — Спасибо, что вразумили меня.

— Поверьте, это в ваших же интересах, — многозначительно кивнул Мильтон. — Вы росли у меня на глазах, леди Боллаш. — Он всегда обращался к ней именно так — как к дочери маркиза. — И я почитаю за честь вам служить. Мне бы не хотелось видеть вас расстроенной, когда придет время с ним расстаться. Поверьте, я никогда не оставлю вас, что бы ни...

Ах вот оно что! Его беспокоит не нарушение приличий и не возможные сплетни! Он боится, что Эдвина сама может натворить глупостей!

— Это... — Старик снова замялся в поисках нужных слов. — Вообще, мне кажется, мистеру Тремору лучше поселиться внизу, рядом со мной.

— Да, это верно. — Она снова кивнула и в третий раз пообещала: — Я сама ему скажу!

Винни собиралась выполнить свой неприятный долг прямо сейчас. Она спустится вниз, найдет мистера Тремора и все ему объяснит. Она объяснит, что он стал... человеком? Да, пожалуй. Стал человеком не только в ее глазах, но и в глазах окружающих.

Отвратительно! У нее просто не повернется язык такое сказать. Спрашивается, кем же он был до сих пор?

Бог его знает! В одном Винни не сомневалась: он уже не тот, кем был. Крысолову не возбранялось поселиться в самой удобной комнате для гостей. Но Мику нельзя оставаться в двух шагах от ее спальни, особенно после того, как у Винни появилась привычка вертеться голой перед зеркалом.

Теперь это стало важно. И она должна ему об этом сказать.

И все же у нее не хватило решимости. Она повернулась на полдороге и поспешила укрыться в лаборатории. Винни долго сидела в оцепенении, уставившись в свои записи и тщетно пытаясь найти подходящие слова.

Глава 14

Весь день Винни собиралась поговорить с Миком, но что-то мешало ей. Она и сама не понимала, что именно. Ведь это ее дом. И она вольна поступать по своему усмотрению. Но почему-то разговор так и не состоялся.

К тому же Мик показался ей в этот день необычно задумчивым, даже подавленным — Винни впервые видела его в таком состоянии. Она дала ему задание и велела тренироваться с помощью зеркала и граммофона. Через полчаса Винни решила проверить, как идут занятия. Похоже, все это время Мик сидел молча, теребя пальцами верхнюю губу — между прочим, свежевыбритую и гладкую. Зато тугие желваки, выдававшие внутреннее напряжение, играли у него на скулах до самого вечера, и у Винни просто не хватило духу завести речь о переселении. Она решила отложить разговор на завтра.

Однако утром Мик куда-то исчез.

Правда, он и до этого пару раз уходил из дому, кратко поясняя: «Чтобы разобраться с делами». Причем Эдвина понятия не имела о том, что у него за дела. Она знала, что где-то в городе Мик оставил свой зверинец. Кроме того, он наверняка был не прочь щегольнуть перед старыми приятелями своими светскими замашками.

Мик вернулся только в полдень. Эдвина сидела в библиотеке и читала, когда вдруг раздался грохот на заднем крыльце. Вслед за этим последовала странная возня во дворе.

И только через несколько минут раздались шаги в коридоре — более тяжелые, чем обычно, но Эдвина их сразу узнала.

Наконец он возник на пороге и с ходу объявил:

— Это в каретном сарае!

— Что в каретном сарае?

— Крысы. Оттуда они пробрались в дом. А в сарае у них гнездо. Айда разберемся с ними!

— Вы хотите, чтобы я помогла вам ловить крыс? — рассмеялась Эдвина.

— Это забавно, — сообщил Мик с довольной улыбкой. Эдвина впервые видела его таким довольным за последние два дня. Забавно. Да, так мог сказать только старый знакомый Мик Тремор, для которого вся жизнь не более чем забавная шутка.

Она откинулась в кресле, не в силах подавить ответную улыбку. А почему бы и нет? Почему бы не взглянуть на жизнь с его точки зрения? Разве ей нельзя немного развлечься?

— Это работа, — все же заметила Эдвина. Ведь Мик был одет в рабочий костюм и тяжелые грубые сапоги.

Он подошел к ней, взял за руку и попытался поднять с кресла.

— Верно, но все равно забавно. Идемте. Вам не придется ничего делать, вы просто убедитесь, что я прав. Это у вас в сарае.

— Вы будете их убивать? — Эдвина не двинулась с места.

— Это крыс-то? А как же?

— Слишком много крови... — поморщилась она.

— По мне, так и не очень, хотя крысы наверняка так не считают. Ни собаки, ни хорьки их не жалуют, — и Мик добавил с жуткой гримасой: — Винни, это же крысы! Грязные, мерзкие крысы, которые приносят в год по полсотни детенышей, а детеныши начинают плодиться уже двух месяцев от роду! Вы только представьте себе, чем это может кончиться! Представьте всю эту прорву мелких тварей, которые шныряют по дому, жрут овес под носом у ваших лошадей, прогрызают стены, прячутся под скамейкой в карете...

— Бр-р-р... — Эдвину передернуло. — И все же они живые существа...

Он ответил тем низким проникновенным смехом, который всегда заставлял ее улыбаться.

— Это верно, голуба! — Сколько раз Винни повторяла, что следует говорить «голубушка» или «голубка», а не «голуба», но Мик упорно цеплялся за свое. Вот и теперь он продолжал как ни в чем не бывало, увлекая Эдвину к дверям: — Тогда вам следует покупать для них сыр и каждый вечер с поклоном предлагать откушать! Скажете тоже! — Мик увлекся настолько, что слегка подтолкнул ее в спину.

В ответ на ее укоризненный взгляд он с уморительным видом вскинул брови и прорычал со зверской гримасой (между прочим, Корнуолл считался пиратской вотчиной), нарочно коверкая слова:

— Вперед, ребята, и не дрейфить! Зальем сарай их поганой кровью!

Для Эдвины было великим облегчением видеть его снова в добром расположении духа.

И она без лишних разговоров отправилась в каретный сарай, радуясь, что наконец-то ей представится возможность поговорить с ним. Когда он займется привычным делом, ему проще будет смириться с новостью о том, что Эдвина решила переселить его на первый этаж. И вообще, с чего она взяла, что Мик непременно обидится? Скорее всего он и глазом не моргнет!

У дверей каретного сарая стояла тележка с впряженным в нее осликом. Мик одолжил ее у знакомого, чтобы доставить на место собак и хорьков. Увидев хозяина, собаки подняли страшный гвалт и суету.

Он не спеша извлек из тележки большие деревянные ящики, в каждом сидело по паре хорьков. Следом выскочило пять юрких терьеров — но лишь после того, как Мик дал им команду условным свистом. Магик не отходил от хозяина ни на шаг, всем своим видом выдавая радостное возбуждение в ожидании охоты. Шумный зверинец постепенно скрылся в каретном сарае. Винни вошла следом.

Мик расставил ящики с хорьками на полу. Собаки кинулись было шарить по углам, но достаточно было короткого взмаха руки и окрика, чтобы терьеры замерли на месте, выжидательно задрав лохматые морды.

Винни следила, как он не спеша ходит взад-вперед, расставляя клетки и собак по местам и одновременно давая пояснения:

— Ловля крыс в наших местах считалась чем-то вроде спорта. Только этот вид спорта приносил пользу, и занималась им вся соседская ребятня. Ну а те, кто постарше, ловили крыс на гумне, в курятниках и даже на руднике — там их водилось видимо-невидимо...

Он говорил много и складно, однако Эдвина слышала не все, завороженная его действиями. Мик несколько раз принимался заново расставлять собак и клетки, отходил, что-то прикидывал про себя и передвигал их вновь. При этом каждое движение сопровождалось ритмичным стуком и перезвоном бубенцов на ошейниках у терьеров.

За широкий брючный ремень у него были заправлены старые рукавицы из толстой кожи. Тяжелые сапоги громыхали подковами. В сапоги были заправлены брюки, а в брюки — вылинявшая красная рубашка с расстегнутым воротом. Потрепанный рабочий костюм, очень похожий на тот, в котором она увидела его впервые. Только сегодня Мик казался еще более уверенным в себе. Ничего лишнего, все предназначено для предстоявшей охоты.

Его скупые, ловкие движения говорили о том, что он знает свое дело досконально.

—...Но только если вы разместите должным образом собак... — говорил Мик, все еще продолжавший свои пояснения, — можно использовать хорьков с максимальной пользой! Хорьки сразу полезут в норы. Крысы кинутся наутек, прямиком в зубы собакам. Или под мою дубинку. Я постараюсь добить тех, кто прорвется через первые две линии атаки.

Да, для него это было настоящим сражением, войной в миниатюре, которую он собирался выиграть со своей звериной армией. Винни передернуло. Наверное, она охнула, потому что Мик внезапно умолк и заглянул ей в лицо.

— Вы можете уйти прежде, чем я начну. — И он продолжал так горячо, словно Эдвина пыталась с ним спорить: — Но я хочу, чтобы вы поняли: это ничем не хуже охоты на лис! Между прочим, обычно терьеры разрывают лису на части. А Магика я вышколил так, что он только выследит лису или крысу, загонит ее в нору и будет лаять, пока не подоспеет охотник.

— Боже мой, если мне на глаза попадется крыса... — Эдвина боязливо посмотрела на Мика и спросила: — А какие они?

— Попадется на глаза? — Мика сильно позабавила такая наивность. — Да они полезут буквально из всех щелей и будут шастать даже по стенам! Вы и представить себе не можете, какая здесь заварится каша, покуда мы будем гоняться друг за дружкой! Да, Винни, это не самое приятное зрелище, однако оно здорово будоражит кровь. Если все-таки захотите взглянуть — можете подняться на сеновал, там до вас никто не доберется.

— Не доберется?

— Бурые крысы не любят скакать по верхам.

— Гм... нет уж, благодарю покорно.

— Ах как жаль, — лукаво подмигнул он. — Вы пропускаете самое захватывающее зрелище в своей жизни!

А вот это вряд ли. Она уже успела налюбоваться на самое захватывающее зрелище. На мужчину, сплошь увешанного какими-то железяками и полного решимости учинить мини-войну в ее каретном сарае.

— Ну? Что вы на меня так смотрите? — Он вдруг виновато улыбнулся и сказал: — Ладно, признаюсь, что нарочно привел вас сюда. Хотел убедить, что знаю свое дело. Оставайтесь — не пожалеете! — На его губах снова играла самоуверенная, двусмысленная полуулыбка.

— Я и так не жалею. — Эдвина робко улыбнулась в ответ. По собственной воле любоваться на крыс? Нет уж, увольте! — И я верю, что вы настоящий знаток своего дела. Вам вообще многое удается.

— Но вы только и делаете, что поправляете меня, — недоверчиво прищурился он.

— Вам многое удается, — повторила Эдвина.

— Вы правда так считаете? — Похвала явно пришлась ему по сердцу.

—Да.

Эдвина растерянно осмотрелась. При мысли о том, что здесь сейчас начнется, ее бросило в дрожь. Воображение попросту отказывалось представить столь жуткое и кровавое побоище. Хотя она и не сомневалась в победе.

— Значит... — Винни замялась в поисках нужного слова, — значит, у вас есть клиенты и дома, куда вы наведываетесь регулярно?

— Точно!

— А как вам удается запомнить, где вы были, а где не были?

— Зачем мне это помнить? — Он глянул на нее как на сумасшедшую. — Я веду записи.

— Где? — Она уже представила засаленные обрывки бумаги или даже его собственную ладонь. И получила еще один снисходительный взгляд.

— В тетради, Вин!

— У вас есть гроссбух?

— Да называйте его как угодно! — Мик выразительно закатил глаза. — Я веду дело, как положено. У меня не меньше сотни постоянных клиентов, и каждый год появляются новые. Я обязательно записываю их адреса, когда я там был и что они мне сказали. У меня все подсчитано. К примеру, в прошлом году я заработал шестьдесят четыре фунта. Для такого работяги, как я, это совсем не плохо. Даже чертовски хорошо, если уж говорить начистоту.

Эдвина не могла не согласиться. Ее тоже поразила эта цифра. Не говоря уж о его привычке вести гроссбух.

— Вот это Джо — сынок Магика, — продолжал Мик. — У хозяина тележки есть сука, и Маг положил на нее глаз. Я получаю по щенку с каждого помета, а остальных тот парень забирает себе в уплату за тележку.

— Это очень щедро с вашей стороны.

— Нет, это по-деловому. Вот что я пытаюсь вам втолковать. Я делаю дело. И для этого мне приходится заботиться о тех, без кого мне не обойтись. Взять, например, хозяина этой тележки...

И он снова пустился в пространные объяснения. Он был горд обрести в ней столь внимательного слушателя. А Винни не уставала дивиться своему внезапному интересу к тонкостям ремесла крысолова.

Мик ловко извлек из клетки хорька и приладил ему ошейник с бубенцами.

—...Ей придется лезть под пол, и я должен знать, где она есть. — Он приподнял юркого зверька с пушистой лоснящейся шерстью: — Она просто красавица, верно?

Эдвина смотрела, как он опускает хорька обратно в клетку, и думала о том, что не зверек, а он сам настоящий красавец: рослый, ладный, проворный мужчина, лучащийся силой и здоровьем. Даже в этих лохмотьях крысолова.

Крысолов. Только подумать: он — крысолов! Тот, кто поцеловал ее в губы. Один раз робко и ласково, второй раз жадно и страстно.

Ну все, хватит! Нечего делать из мухи слона. А если ей придется позвать трубочиста? С ним тоже прикажете целоваться? Стекольщик придет вставлять стекло, и ей придется обнять его за услуги? А вот еще лудильщик на углу — тоже вполне симпатичный мужчина... Ох, Эдвина, такие мысли не доведут тебя до добра!

Она едва не забыла про крыс. Боже, ей давно пора уходить! Он вот-вот начнет свою охоту!

— Ну... — Она задержалась на пороге, и Мик воскликнул, желая удержать ее любой ценой:

— А ну-ка, взгляните!

Он щелкнул пальцами, глядя на Магика, и тот показал все, на что способен. Пес прыгал на задних лапах — не за подачку, просто так, чтобы развлечь обожаемого хозяина.

Малыш вкладывал в прыжки всю душу, подлетая в воздух не меньше чем на пять футов. Мик с удовольствием следил за своим любимцем. Песик казался неутомимым. И если бы однажды ему забыли дать команду остановиться, он бы скакал до тех пор, пока не свалился бы замертво.

Заметив удивление на лице Винни, Мик довольно улыбнулся:

— Можно подумать, у него в ногах пружинки! Видали вы что-нибудь подобное? Он прыгает на пять своих ростов. Если бы я мог подпрыгнуть на такую высоту, то спокойно перескочил бы через ваш сарай!

Эдвина лишь качала головой, очарованная его оживлением, его откровенным желанием произвести на нее впечатление и уговорить остаться с ним. Он был готов на что угодно, лишь бы переломить извечный женский страх перед крысами.

Наконец Мик кивнул Магику, и тот остановился — счастливое беспечное существо, готовое выполнить любой приказ. Хозяин наградил терьера заранее припасенным лакомством — кусочком яблока, хотя это было вовсе не обязательно. Магик и так послушался его с радостью.

Мик понимал, что Винни пропускает его слова мимо ушей — он и сам едва соображал, что говорит. Больше всего ему хотелось сказать: «Не уходи! Побудь со мной! Останься и смотри на меня так, как смотришь сейчас!» Но вместо этого он бубнил как заведенный:

— Этого ловкача крыса умудрилась покусать всего один раз, но он стал только злее...

Он исподтишка следил за Винни. Она оценила старание Mai ика по достоинству, однако с каждой минутой нервничала все сильнее. Ей явно не терпелось убраться отсюда. Она безумно боялась крыс, но не хотела смотреть, как их будут убивать.

И зачем только он притащил Винни в этот сарай? Как будто не знал, чем это кончится...

Впрочем, Мик знал зачем. Ему очень хотелось увидеть уважение у нее на лице. Ведь достаточно было посмотреть, как он готовится к облаве, чтобы понять, какой он мастак в своем деле. Мику осточертела та чушь, которую Винни вколачивала ему в голову. Он хотел продемонстрировать ей свое мастерство и, если угодно, элегантность в том деле, которое знал лучше других. Ха! Элегантный крысолов... Ничего себе, подходящий способ охмурять благородных дам!

Как ни странно, но способ действительно был подходящим. Не раз и не два благородные дамы изъявляли желание наблюдать за облавой с какого-нибудь безопасного насеста, то и дело повизгивая от ужаса или восторга. После чего пригожий крысолов приводил себя в порядок где-нибудь на кухне, и его милостиво приглашали выпить чашечку чаю, за которой следовал бокал кларета... и еше кое-что.

— Мне пора, — сказала Винни.

— Знаю. Я закончу, приведу себя в порядок и спущусь к вам в комнату для занятий. Это не займет много времени.

— Надеюсь. — Она уже повернулась к двери, но задержалась и бросила через плечо: — Да, чуть не забыла вам кое-что сказать. Мильтон... — Эдвина замялась, но решила, что несправедливо все валить на старого слугу. — Нет, не Мильтон. Я сама...

Мик затаил дыхание. Он чувствовал нутром, что услышит сейчас что-то неприятное. Он слишком хорошо изучил характер Винни, смушение на ее лице не сулило ничего хорошего.

— Хм... Я бы хотела, чтобы вы переселились на первый этаж, по соседству с Мильтоном. Он поможет вам перенести вещи.

— Вы хотите, чтобы я жил в помещении для слуг? — Вот оно, то, о чем так старательно избегала упоминать Эдвина! Она покачала головой, но к чему было отрицать очевидное?

— Вы будете жить рядом с Мильтоном. — Как будто это могло считаться большой привилегией! — В соседней комнате!

— Верно.

— Я люблю Мильтона! — виновато пролепетала она. — Он не просто слуга! Но он предпочитает жить внизу, потому что ему так нравится и потому что так легче соблюсти приличия!

— И потому, что он ваш дворецкий!

Она открыла было рот, но промолчала, быть может, разозлилась на Мика за то, что он сказал правду.

Тем временем Мик переваривал сообщенную ему новость. Он знал, почему его выставили на первый этаж. Вот именно — выставили, желая наказать. Или в надежде на то, что она сумеет устоять перед работягой из Ист-Энда, если поселит этого наглеца на несколько футов дальше. Черта с два ей это поможет!

Он не сразу осмелился заговорить. Кроме того, не хотел выказать свою обиду. Мик повернулся к ней спиной и с деланной небрежностью отмахнулся от ее неуклюжих попыток извиниться.

— Можете не объяснять. — Он наклонился и стал гладить собаку. — Мне без разницы, где жить, мисс Боллаш. Я перееду сразу же, как только закончу здесь. А вам лучше уйти. Я сейчас начну.

Он выпрямился, отряхнул руки и вытащил из-за пояса рукавицы.

В этот миг один из хорьков злобно огрызнулся на своего соседа по клетке. Раздалось сердитое шипение и возня.

А Винни каким-то образом умудрилась повиснуть на Мике. Она налетела на него сзади, чуть не свалив с ног, и обхватила за шею. Мику чудом удалось подхватить ее и не свалиться на пол.

— Хорьки, — прохрипел он, чувствуя, что Винни его вот-вот задушит.

Она немного расслабилась, но по-прежнему цеплялась за него руками и ногами.

— Это всего лишь хорьки, — повторил он.

Кое-как дотянувшись до ее талии, Мик помог Винни спуститься на землю. Это было весьма непривычное и забавное занятие — поставить на ноги такую рослую особу и при этом не дать ей упасть. Особенно приятным был тот момент, когда она скользнула вниз, сидя верхом у него на бедре. Винни тоже вздрогнула от столь близкого контакта, но она и без того была сильно напугана.

А Мик ничего не мог с собой поделать: кровь так и бурлила у него в жилах. Спина горела в том месте, где к ней только что прижимались ее груди. Черт побери, вот сейчас, сию минуту он держал Винни на руках!

И она все еще стоит рядом, совсем близко, и ее лицо в каких-то двух дюймах от его лица... Винни подняла на него растерянный взгляд. Если бы Мик дунул, ее пушистые ресницы заколебались бы от его дыхания. На какой-то ослепительный миг ему показалось, что она тоже ждет — ждет от него того, что он делал обычно в такой ситуации. Ведь Мик никогда не колебался, если случай сводил его с симпатичной девчонкой.

Однако на сей раз он нерешительно прошептал:

— Это опять будет на моей совести, верно?

— Что вы имеете в виду? — Она нервно облизнула пересохшие губы, но не двинулась с места.

Черт побери! Он и так едва держался, пока она не подходила слишком близко! Сколько можно делать вид, что она ничего не понимает?

— Хотите, я вас поцелую? — выпалил он.

— Нет! — вскинулась она.

Но Мику хватило проницательности понять, что ее испуг объясняется не столько его предложением, сколько тем, что он угадал ее мысли.

— Отлично. — Он развернул ее на месте и подтолкнул к двери. — Только учтите на будущее, что отныне я буду требовать определенной взаимности. Придется делить ответственность пополам, мисс Боллаш! Если вам снова захочется целоваться, будете любезны сказать об этом. Это будет чертовски здорово с вашей стороны. В противном случае, — многозначительно добавил он, — у вас ничего не выйдет!

Эдвина так сильно сжала губы, что они превратились в прямую белую линию. Ее лицо выдавало отчаяние, растерянность и обиду — целую бурю чувств, вызванную его словами.

А в следующую минуту эта настырная ведьма сообщила:

— Вместо «будете любезными» или «будете любезной» вам следовало сказать «будьте любезны»!

Он разъяренно фыркнул. Он готов был лопнуть от злости.

— Я не говорил «будете любезной»!