Загадки истории - Секрет Тамплиеров

      – Одной монеты не достаточно, – повторил другой испанец, все так же хмурясь.
      У меня не было желания вести с ними дискуссию, потому что мне не хватало познаний. Будь на моем месте Ева или даже Антон, они, наверное, долго спорили бы.
      – Монета теперь будет находиться в музее? – спросил я, чтобы сменить тему.
      – Да, в Мадридском музее ХХ-го века, – подтвердили испанцы.
      В этот момент мне вспомнились сны о монете, которые я видел последние месяцы. Захотелось расспросить об этом моих гостей.
      – Попросите их рассказать об истории монеты, – обратился я к переводчице. Мне казалось, что после того, как я бескорыстно передал свою находку музейным работникам, я имею право на информацию.
      Услышав мой вопрос, они озадаченно переглянулись.
      – Вас просят объяснить, что именно вы хотите знать, – пояснила переводчица.
      Не мог же им рассказать о своих снах, тогда они точно подумали бы, что у меня с головой не все в порядке. Поэтому я начал издалека:
      – Мне очень любопытно, кому она принадлежала до меня. У такой монеты должна быть интересная история.
      Сначала испанцы закачали головами, давая понять, что им ничего не известно. Но потом один из них о чем-то вспомнил и начла быстро говорить. Женщина еле успевала переводить его слова.
      – В нашем музее хранится средневековая рукопись, которая повествует о девушке, – он пожевал губами, вспоминая ее имя, – кажется, ее звали Мануэлла, которая была обладательницей монеты, по описанию соответствующей этой.
      Эта девушка была знахаркой, инквизиция обвинила ее в колдовстве. Девушка была заточена в темницу, как раз во дворце Эль-Соль, и ей грозила смертная казнь...
      Тут в разговор встрял до сих пор молчавший другой мужчина, он добавил:
      – Самое интересное, что девушка была облачена в подвенечный наряд. Это было особенно романтично, видимо, поэтому история о ней и попала в летописи.
      – Легенда гласит, что в конце концов, знахарке удалось избежать смерти, она бесследно исчезла из Мадрида.
      – Значит, она спаслась, – произнес я с каким-то странным облегчением.
      Испанцы смотрели на меня с улыбкой.
      – Это всего лишь красивая легенда, – сказал один из них, – мы не знаем, как все происходило в действительности и происходило ли вообще. Но если вы хотите ознакомиться с этой историей, мы можем выслать вам ее по электронной почте. Я, к сожалению, не очень хорошо помню содержание истории.
      Я обрадованно согласился. Мне очень хотелось узнать о судьбе девушки, которую я видел во сне столько раз.
      Тут вошла мама с кофе. Я видел, что моим гостям не терпится поскорее уехать, чтобы сообщить о своей великой находке, но ради приличия они посидели еще несколько минут и сделали несколько глотков. Один из них слегка поморщился, оставил чашку и сказал несколько слов.
      – Они обещают прислать вам в подарок настоящий кофе, – сказала переводчица.
      – Ну зачем же... – мама смутилась.
      После этого наши гости вежливо раскланялись и ушли. Мама смотрела на меня, как на чудо какое-то. Вот теперь будет о чем поговорить. Не каждый день к школьнику вроде меня приезжают иностранные гости. Не знаю как, но об этом быстро прослышали мои друзья. Первой примчалась Ева, ей повезло – она даже успела увидеть их. За ней прибежал Антон. Оба потребовали от меня подробностей. Но сначала мне нужно было обо всем доложить родителям.
      – Почему ты раньше ничего нам не рассказывал? – напустилась на меня мама.
      – Я тогда даже не знал, что эта штуковина имеет какое-то значение, – оправдывался я. – Думал, ерундовина какая-то.
      Меня Антон надоумил в музей сообщить, когда наткнулся на информацию об этой монете.
      – Все равно, ты мог бы сказать нам об этом, перед тем, как им написать, – продолжала обижаться мама.
      «Ну вот, – подумал я, – еще и десяти минут не прошло, как я расстался с монетой, а уже начались придирки... То ли еще будет», – я вздохнул и приготовился к новой, вернее, к старой жизни, без монеты.

* * *

      – Ну вот! Я же тебе говорила! – торжествующе воскликнула Ева, когда я рассказал ей, что испанцы подтвердили ее догадку насчет того, что тот дворец не был эскуриалом.
      Красильников, в отличие от нее, выглядел разочарованным.
      – Я-то думал, это будет мировая сенсация, а они даже не хотят об этом говорить, – сказал он, когда я пересказал ему наш разговор с испанцами.
      – Не унывай, может быть, еще будет сенсация, – утешила его Журавлева, хотя она, по моему, сама не очень-то верила в это.
      – Сбылись мои самые мрачные предсказания, – продолжал «унывать» Антон, – положат эту монетку в музей, и все.
      – Может, оно и к лучшему, – сказал я.
      Мне почему-то совсем не хотелось, чтобы мою монету использовал кто-то другой. Не знаю, что это было, наверное, жадность.
      Но вообще-то, я не так сильно переживал из-за потерянной монеты, как ожидал. Конечно, мне было очень грустно, словно я потерял что-то дорогое, но меня поддерживала мысль, что я поступил правильно. Я ни на одну секунду в этом не сомневался.
      Даже тогда, когда на другой день начались трудности с учебой, я отнесся к ним без особого расстройства. Все возвращалось на свои места. И от этого мне становилось как-то спокойнее. Теперь я снова знал, что все мои успехи зависят только от меня, а не от магии. Меня даже не смущало то, что Бульдозеров сынок снова начал проявлять ко мне нехороший интерес. Все в школе подумали, что из его хлипкой памяти выветрился страх, который я нагнал на него после приезда. А был даже доволен, ведь у меня появилась возможность доказать всем и прежде всего себе самому, что я смогу справиться с этим дурнем собственными силами.
      Меня беспокоило только одно. В какой-то момент я подумал, что болезни, от которых я избавлял своих близких, могут опять вернуться. Я стал присматриваться к отцу, подмечая, не хватается ли он за поясницу, как раньше. Но папа, похоже, был здоров и чувствовал себя прекрасно.
      А когда я поделился своими страхами с друзьями, они меня успокоили. Оба считали, что болезни, от которых я лечил, не вернутся.
      – Видишь мою кисть? – спросил Антон, вытянув вперед левую руку. – Если твоя идея верная, то на ней сразу должна была появиться опухоль.
      – Я тоже думаю, что те болезни, а тем более травмы, уже не вернутся. Но от новых никто не застрахован, – произнесла Журавлева.

* * *

      Несколько дней спустя испанцы прислали моей маме обещанный подарок – увесистый мешок качественного кофе. Мама была на седьмом небе от счастья. Она говорила, то никогда в жизни ей не доводилось пить такого вкусного напитка. Я тоже попробовал. Кофе, как кофе, ничего особенного. Хотя, может быть, я просто в нем не разбираюсь.
      В следующее воскресенье, через неделю после визита музейщиков, мы с Антоном сидели у него дома и в сотый раз обсуждали происшедшее. Красильников выглядел задумчивым. Я видел, что его что-то серьезно беспокоит.
      – Да я и сам не пойму, – ответил он, когда я спросил его об этом, – мне все время кажется, что я вот-вот смогу понять что-то важное, но у меня никак не получается.
      – Ты насчет наших находок? – спросил я.
      Он кивнул.
      – Я точно знаю, что за всем этим что-то кроется. Мне очень хочется понять, что именно, но никак не получается.
      Меня эта проблема не так сильно волновала. По правде сказать, я не слишком верил в версию Антона, что все это не случайно. Мало ли чего в жизни не бывает. Кто знает, может быть, не только мы сталкиваемся с чудесами. Ведь мы же держим все в секрете. А может, и у других тоже самое бывает, и они, как и мы, молчат и никому об этом не рассказывают. Я сказал об этом Красильникову. Он внимательно выслушал меня и задумался.
      – А что? – произнес он. – Все может быть. Теперь я стану повнимательнее присматриваться к людям.
      – А что толку? – возразил я. – У нас же получается не выдавать свои секреты. Сколько с нами всего произошло, а наши родители, одноклассники и учителя ни о чем не догадались.
      – Просто мы классные конспираторы, – сказал Антон со смехом.
      Я тоже усмехнулся.
      – И все-таки, за этим что-то кроется, – снова повторил Красильников и сосредоточенно сдвинул брови.
      Мне не верилось, что у него получится дойти до какого-нибудь открытия. Да и вообще, я, глядя на него, подумал, что у моего друга слишком богатое воображение. Но говорить ему об этом не стал. Пусть себе размышляет, если ему так нравится.

Интермедия 4

      В одном из самых знаменитых Музеев Европы, Мадридском музее ХХ-го века появился новый экспонат. Это была небольшая по размерам серебряная монета, вычеканенная предположительно в XIII-ом столетии. Несмотря на свои скромные размеры, этот экспонат произвел много шума не только среди работников самого музея, но и среди всех нумизматов. Да и не мудрено, ведь монета была предметом вожделения всех крупных коллекционеров.
      Специализированные журналы пестрили красочными изображениями находки. Нумизматы валом повалили в музей, чтобы полюбоваться на эту реликвию, оставшуюся нам в наследство от рыцарей Ордена тамплиеров.
      Работники музея были готовы к такому ажиотажу и безо всякого удивления встречали ежедневно десятки сотен посетителей.
      Поэтому никто не обращал внимания на стоящих перед этим экспонатом двоих людей. Это были старик и женщина зрелого возраста, одетые довольно необычно. Но они не привлекали к себе внимания, потому что в музее привыкли к визитам многочисленных иностранцев.
      Это был зал, полностью посвященный наследию Ордена тамплиеров. На стенах висели щиты с символикой рыцарей Храма, стояли статуи, изображавшие воинов в старинных доспехах. А в самом центре возвышался постамент, в полтора метра высотой. На покатой поверхности, покрытой красным бархатом, под стеклянным колпаком лежала монета. А под ней располагалась табличка, гласившая, что она принадлежала ордену.
      Старик и женщина вполголоса переговаривались между собой.
      Если бы в этот момент кто-то из работников музей подошел к ним поближе, он мог мы услышать, что они говорят на чистейшем испанском языке, правде, употребляют в своей речи немало старых оборотов, которые почти вышли из употребления.
      – Вот видишь, Долорес, – произнес старик, не отрывая глаз от монеты, – я оказался прав. Юрий выбрал совсем не то, что ты предсказывала.
      Женщина недовольно посмотрела на своего собеседника. Но возразить ей было нечего. Он отвела от него глаза и тоже стала разглядывать монету.
      Альфредо был слегка удивлен тем, что его подруга проявляет такое миролюбие.
      – Посмотри, Долорес, – сказал он, желая отвлечь женщину от неприятных мыслей, – она совсем не потеряла своего первоначального вида. Выглядит, как будто ее отлили только вчера.
      – Разумеется, – проворчала она, – ее начистили до блеска.
      Ведь это теперь музейный экспонат...
      В голосе ее слышалась грусть.
      – Тебе жаль, что она больше не твоя? – спросил Альфредо.
      – Да, мне жаль. За это долгое время я успела привыкнуть к мысли, что она моя.
      – Но ведь это же было твое решение. Ты сама захотела подбросить монету юноше.
      – Я знаю это, – устало сказала Долорес, – но от этого мне не легче.
      – Пойдем отсюда, – ласково сказал Альфредо, взяв подругу за руку.
      Долорес не стала протестовать и покорно пошла со стариком, опираясь на его руку. Старик проникся к ней глубоким сочувствием. Он думал, что после этого испытания Долорес навсегда оставит мысль привлечь к их делу этих ребят и решит искать подходящих кандидатов среди других людей. Но, как потом оказалось, он еще недостаточно хорошо знал свою подругу, хотя и прожил с ней бок о бок не одно столетие.
      – Это еще ничего не означает! – воскликнула Долорес, когда они переступили порог своего жилища.
      Альфредо удивленно воззрился на женщину. Увидел ее упрямо поджатые губы и уже в который раз понял, что Долорес не так-то просто сбить с толку.
      – Просто дети пока не готовы, – продолжала она, – их характеры еще не достаточно закалены.
      – И что ты предлагаешь? – Альфредо не переставал удивляться решимости своей подруги.
      – Времени у нас достаточно. Мы снова подвергнем их испытаниям. Они должны накопить мудрости и сил. С каждым новым испытанием у них прибавляется и того, и другого.
      – Ты права, Долорес, – проговорил Альфредо, в его глазах загорелись лукавые искорки, словно ему в голову пришла какая-то удачная идея, – времени у нас достаточно.