? Юра! Гислер! ? это подошла Журавлева.
      Я даже не сразу ее заметил, потому что был полностью поглощен нашим с Антоном поединком глаз.
      ? Куда ты делся? Мы так переживали! Лидия Васильевна из Макса с Антоном все как клещами вытаскивала. Они ничего не говорят. Только то, что ты как сумасшедший выскочил из номера и куда-то убежал.
      ? Они, значит, сказали, что я сумасшедший?
      ? Ну не то, чтобы уж совсем... ? протянула Ева, ? просто Антон так выразился.
      Стрижева разговаривала с милиционером, который что-то передавал по рации. Нам навстречу шел администратор. Вот это головомойка мне сейчас предстоит. Надо что-то срочно придумывать.
      ? Лидия Васильевна, можно я пойду к себе в номер? ? спросил я.
      ? Нет, Гислер, последние дни ты вытрепал мне столько нервов, что я не в силах, просто так отпустить тебя. В начале ты объяснишь Виктору Алексеевичу куда и зачем ты убежал. Мне надоело решать ваши с Красильниковым проблемы.
      Это очень неприятно. И хотя до отъезда осталось совсем немного времени, я надеюсь, что ты хоть в чем-то успеешь исправиться.
      ? Я постараюсь.
      Высокий мужчина с лукавыми, но в данный момент достаточно сердитыми, глазами не скрывая своего ожидания смотрел на меня. Я понял, что это тот самый Виктор Алексеевич, с которым мне и предстоит объясняться. По-моему, это не доставит мне большого удовольствия. Но и ему тоже. Буду говорить о том, что Макс и Антон довели меня своими нападками, поэтому я и убежал и про слабые нервы, на всякий случай тоже надо будет сказать.
      ? Так это вы Юрий Гислер, который не дает спокойно спать одноклассникам и классному руководителю, а заодно и десятку милиционеров? Я бы хотел, чтобы вы мне все сейчас рассказали: почему ушли, куда ушли и что вы там делали.
      Насчет времени можете не переживать, его у нас много.
      Я принялся рассказывать все, как запланировал. Конечно, нужно было хотя бы в общих чертах придерживаться того, что было на самом деле, а то мне бы никто не поверил, но все-таки заострить внимание на каких-то выгодных мне подробностях я смог.
      Короче, свалить вину на Красильникова и чуть-чуть на Смирнова у меня получилось. Пусть не точно так, хотелось, но все же. Виктор Алексеевич все, что я ему рассказал занес в толстую тетрадь.
      ? Ну что же? Теперь вы свободны. Давайте договоримся, что в ваш следующий приезд в наш город подобных инцидентов больше не будет.
      Разумеется, что я торжественно пообещал ему это. Мог бы даже какую-нибудь клятву произнести, если бы ему это понадобилось. Но, что называется, удалось отделаться малой кровью. Сам не рассчитывал, что все так легко обойдется. А вот Красильникову придется попотеть, объясняя с какой целью он выкинул в окно булавку, которую несколько часов назад я нашел у него в кармане.
      Я поднялся к себе в номер. Антон сидел на кровати. Скорее всего ждал меня. Говорить с ним особо не хотелось. Если только настроение испортить. Это было сделать довольно просто. Всего-навсего рассказать про разговор с Виктором Алекссевичем. И бессонная ночь моему экс-другу обеспечена.
      ? Я думал ты просто бесишься, а ты и впрямь ненормальный, ? начал он.
      ? Посмотрим, что с тобой будет, ? таинственно ответил я ему.
      ? Юрка, что с тобой?
      ? Со мной все отлично, а вот что происходит с тобой, я не знаю. И еще я не знаю, что будет после твоего разговора со следователем или дежурным. Точно не известно, кто он такой, но я думаю, что это и не нужно.
      ? Что ты ему сказал меня не очень-то волнует, хотя интересно, конечно. Гораздо любопытнее что произошло с тобой после того, как нашел эту булавку. Изменился до неузнаваемости. И еще тебе придется рассказывать где ты мотался мальчишкам, которых подняли для того, чтобы они тебя искали. А люди, между прочим, хотели спать.
      ? Ну и что?
      ? Ты просто непробиваемый. Тебе говоришь, но как об стенку горох. Можешь ты нормально человека выслушать? Пойдем, чего-нибудь на зуб положим и поговорим. Скажи, что тебя во мне не устраивает...
      ? Совсем немногое: то, что ты всегда лезешь вперед меня, завидуешь мне, украл у меня ценную вещь, тебе нельзя доверять, ты стараешься меня подставить и еще кое-что.
      ? Не много ли? ? Красильников смотрел на меня как-то снисходительно и заинтересованно одновременно. Это злило.
      Буквально выворачивало наизнанку.
      ? Отвали...
      Я начал стелить себе постель. Антон выводил как никогда.
      Хотелось драки. И доказать, что я ? лучше. Чтобы это поняли не только те, кто вокруг, но и он сам в первую очередь. Он еще чего-то недолго бурчал себе под нос, но адресовалось это все, судя по всему, мне. Я его, разумеется, не слушал. И без того умников хватает. На всякий случай положил булавку под подушку. Мало ли что придет ему в голову. Если Красиников украл ее один раз, то еще может. Лучше не рисковать.
      Заснул я быстро. Как будто провалился. Сон был липкий и даже мешал. Мне не очень-то часто что-то сниться, но в этот раз сновидение меня буквально поразило. Как в домашнем кинотеатре ? смотришь и действуешь одновременно. Хотя действий как таковых не видно.
      Я долго бежал по какой-то топкой местности. Или это от дождя земля стала похожа на болото. Я падал через каждые два-три шага. В грязь. Говорят, что грязь к чему-то плохому сниться.
      Передо мной, как в сказке возник старый полуразрушенный замок. Страшный до жути. Про такой, наверное, Кинг бы написал. Я бегал по нему искал кого-то, меня пугали крысы, мерзкие, жирные. Но самыми сильными были ощущения холода, сырости и какого-то животного страха, который сидел внутри меня. Везде. В руках, ногах, голове. В каждой клетке моего организма. И вошел в одну из комнат. Дверь сразу не поддалась, но я так настойчиво ломился в нее, что она все-таки открылась. Сам не понял как это произошло. На меня вылетели летучие мыши. Наверное, я даже закричал. А потом увидел страшного старика, который протягивал мне булавку.
      Худой, изможденный, как скелет он медленно шел ко мне.
      Я схватил булавку и побежал прочь. Никогда не думал, что могут такие страсти присниться. Утро было серым. Занавески из светло-синих превратились в мрачно-сизые. За окном лил дождь. Голова буквально раскалывалась от боли. Хотелось не просто выпить таблетку анальгина, а проглотить аптечку целиком.
      Таблеток с собой не было. Нужно идти к той сумасшедшей медсестре, которая тут же предложит панацею ? клизму. Это в ее стиле ? болит голова, а лечит ? пятую точку. Чего делать?
      Проснулся Макс.
      ? Ты чего ночью кричал? И не спали из-за тебя...
      ? Сон мерзкий снился. Можно подумать, что у тебя такого никогда не бывает, ? пробурчал я.
      В проеме двери появилась голова Журавлевой.
      ? Уже встали? Юрка, мне очень нужно с тобой поговорить.
      Спустись вниз, ладно?
      ? Через три минуты буду, ? сказал я и пошел одеваться.
      ? Иди-иди, может она хоть что-нибудь тебе докажет, ? напутствовал меня проснувшийся Красильников.
      Я бежал по лестнице и вдруг булавка кольнула меня в кармане.
      Не с того, не с сего, а ведь она лежала в пенале. Тут я сам не знаю, как это произошло, подскользнулся и упал. Нога хрустнула. Я не мог подняться. Ярость буквально захлестнула меня. Если бы этот Красильников не сказал мне гадостей в след, то я не упал бы. А так, неизвестно ? может я еще и ногу сломал.
      Я сидел на ступенях и ждал, когда кто-нибудь пойдет вниз или наверх, чтобы мне помогли подняться. Не важно куда идти: вниз или наверх. Послышались чьи-то шаги. Спускался как на зло Антон. Говорить ему ничего не хотелось. Просто надо было, чтобы он также как я упал с лестницы. Все должны получать по заслугам.
      ? Чего сидишь? ? спросил он проходя мимо.
      ? Жду, когда ты отсюда свалишься, ? со злобой проговорил я.
      ? Никому и никогда не желай зла. Это, обычно, плохо заканчивается.
      Я снова остался в одиночестве. Еще раз попытался встать ? ничего не получается. Больно и обидно. А Красильников сейчас или мороженое лопает, или Еве про меня гадости говорит.
      Опять шаги на лестнице. Сейчас кто-то поднимается снизу.
      Ева? Она самая!
      ? Ты чего? Я тебя сижу жду, а тебя все нет и нет. Потом пришел Красильников и сказал, что ты сидишь на лестнице и глаза у тебя очумелые. Пойдем отсюда, мне сегодня сон плохой приснился, что ты с лестницы упал. И вообще, я же гадала на картах, там тоже одни гадости.
      Я сидел ошарашенный. Такого же просто быть не может. Откуда Ева могла узнать такое? Гадания гаданиями, но кто сказал, что все они непременно должны сбываться? По-моему, как раз наоборот: реальность и предсказания никогда не совпадают.
      ? Ну что? Пойдем? Можно подняться в комнату и попросить Макса выйти. Он не особо вредный, просто ты последнее время к нему цепляешься... Чего сидишь?
      Я тихонько попытался встать. Опять ничего не получалось.
      Боль была такой сильной, что аж искры из глаз сыпались. Ева поняла, что я хочу встать, но не могу. Почему-то не хотелось ей ничего объяснять. Я сделал еще одну попытку. Еле-еле получилось встать на правую ногу. Левая же жутко болела там, где стопа. Неужели я ее сломал?
      ? Юра, что случилось? ? Журавлева внимательно всматривалась в мое лицо, настолько, что даже глаза стали темнее.
      ? Не знаю точно, но скорее всего я вывихнул ногу. Не могу идти. Я поэтому к тебе и не спустился.
      ? Я же предупреждала тебя! А ты как всегда не верил. Все из-за этой булавки. Ты думаешь, почему антиквар у тебя ее не купил?
      ? Причем тут булавка? Я просто бежал по лестнице, споткнулся и упал. Вывихнул ногу. Может сломал. Я не знаю, но сейчас предпочел бы обойтись без нотаций. За последние дни я столько их наслушался, что тошно уже.
      Может, мне, конечно, не стоило так на Еву напускаться, но она сама была виновата. Зачем поучать человека, когда ему и так не сладко? Неужели это так тяжело понять?
      ? Тебе нужна моя помощь? ? обижено спросила она.
      ? Да, нужна, если только ты перестанешь меня поучать как Красильников. Почему все думают, что я тупой, как индюк?
      ? Никто так не думает. Просто тебе хотят реально помочь, а ты как ненормальный от помощи отказываешься. Я вряд ли смогу тебя одна поднять, так что подожди, пока я схожу за Синевым.
      Он должен тебе помочь, ты, наверное, только с ним еще не успел поругаться...
      Она побежала наверх. Я опять остался один на лестнице. Такое чувство, что я тут жить останусь.
      Синев пришел не один. С ним еще были Лидия Васильевна, Макс и Кузнецова. Ксенька моментально вспомнила, что Журавлева предсказала мое падение с лестницы. Все так и ахнули, а Ева как будто обзавелась нимбом. На нее теперь смотрели как на придворного звездочета. Пашка и Макс взяли меня, что называется, под белы рученьки и поволокли наверх, в номер. Я ковылял одной ногой, вторая начинала опухать и нестерпимо болела.
      У все этой гадости, которая со мной произошла, была все-таки одна положительная сторона: все забыли о моем ночном походе и никто больше не ругался на меня. Это было приятно. Ольга и Ксенька даже мороженое мне принесли из кафетерия. Пашка сказал, что не пойдет с классом, а останется со мной. Ева придерживалась того же мнения. К тому же она хотела заставить меня избавиться от этой булавки. Поэтому позволить себе прогулку, сейчас для Журавлевой было недопустимо.
      ? Теперь, Гислер, я в относительном спокойствии за тебя.
      Сейчас придет врач, разберется, что с твоей ногой, наложит гипс и ты уже никуда не денешься до самого возвращения в Псков, ? Лидия Васильевна, казалось, успокаивала не только меня, но и себя.
      В дверь постучали и я с ужасом увидел, что в комнату входит та самая «гестапо» для которой мы не пожалели пургена. Белые крашенные волосы тыбором стояли у нее на голове, глаза, как на маскараде были широко обведены, наверное, фломастером. Я в этом плохо понимаю, надо у Кирсановой спросить.
      ? Здравствуйте, ? проговорила «гестапо» ни к кому, в принципе не обращаясь, словно здоровалась сама с собой, ? как твой желудок?
      Я понял, что нужно спасать свой юный организм, пока он не загублен окончательно. А еще одной встречи с этой мымрой он явно не перенесет.
      ? У меня болит нога, а не желудок. Если вам не сложно, наложите мне, пожалуйста, гипс и больше ничего не нужно.
      ? Я сама решу что тебе нужно, а что нет. ? «гестапо» посмотрела на меня с такой ненавистью, что я моментально понял: она хочет поставить мне клизму!
      Мы преперались еще достаточно долго, но Лидия Васильевна вступилась за меня.
      ? Осмотрите, наконец, мальчику ногу. Неужели это так сложно? И я настаиваю на том, чтобы вы больше ничего не предпринимали.
      В номер вошел Красильников и предложил весьма дельную вещь.
      Даже странно, что его умные мысли посещают. А может, кто-нибудь в коридоре подсказал.
      ? Лучше позвонить в травмпункт. У них машины специально оборудованные. Могут сразу сделать снимок. Вдруг у него простое растяжение, а никакой не перелом.
      Я понял, что спасен. Лидия Васильевна сразу же поблагодарила «гестапо», сказав, что в ее услугах мы больше не нуждаемся.
      Мерзкая тетка удалилась и я почувствовал себя почти счастливым. Я всегда врачей терпеть не мог. Ничего хорошего от них не бывает. В этом я уверен на все сто процентов.
      Доктор из травмпункта приехал быстро. Он уволок меня в прямом смысле в напичканную всякими штуковинами машину и сообщил мне что нога у меня не сломана. Я уже обрадовался, как он рассказал, что хорошего тут ничего нет, потому что треснула косточка. Маленькая, но как оказалось, очень моей ноге нужная. И гипс мне все равно наложили. Сказали, что на две недели минимум. А дальше опять надо будет делать снимок и потом уже решать. Я чуть с уме не сошел от расстройства.
      Что я буду делать без тренировок две недели? Я же совсем форму потеряю! Мой баскетбол!
      На что дядька совершенно равнодушно сказал: «Вам, молодой человек, возможно, придется наслаждаться этой игрой исключительно в качестве болельщика.» Этого не может быть, потому, что этого просто не может быть. У меня же нет ничего, кроме баскетбола, что я буду делать?
      Пашка и Красильников сидели рядом. Синев старался поддержать меня, но как-то без особого энтузиазма. А Антон просто молчал. Мне даже показалось, что его лице была улыбка.
      Мерзкая. Как будто он знал, что врач мне именно так скажет: «тебе больше нельзя играть.» Точно знал. И поэтому и предложил позвонить в травмпункт. Не по доброте же душевной Красильников обо мне заботиться будет. Хотелось хоть как-то ему отомстить. Может пойти в милицию и рассказать о том, что он пытался у меня ее украсть? Вот если бы Ева безоговорочно была на моей стороне...
      Я лежал гостинице весь день. Единственным развлечением был телевизор. Смотрел MTV и было не так тоскливо. Журавлева все время давила на мозги тем, что мне надо выбросить булавку.
      Она несчастья приносит. Мало ли что она говорит. Кому-то приносит, а кому-то нет. Те сумасшедшие владельцы всего лишь исключение, а не правило. В этом я был уверен.
      ? Юрка, ну ты подумай, после того, как ты нашел ту злосчастную заколку что-нибудь хорошее с тобой случилось?
      Нет! И ты сам знаешь, что нет. Со всеми ругаешься, стал таким взрывным, что ведро плутония с тобой и рядом не валялось. А раньше был в центре внимания всего класса. И как играл! Леня на тебя буквально молился! А если бы он видел, как вы здесь сыграли, он просто разочаровался бы в тебе.
      ? Это все?
      ? Нет, не все. Я просто хочу, чтобы ты понял, как изменился. Неужели ты не видишь разницы или сам так плохо знаешь себя?
      ? Мне все равно, но булавку я никогда не выброшу. Это мой талисман.
      К увещеваниям Журавлевой присоединился Пашка:
      ? Ну зачем тебе это надо? Говорят тебе ? плохая вещь. Не понятно что ли? Выбрось!
      ? Вот привязались! И никуда от вас не уйдешь... ? с досадой процедил я.
      Вечером пришли ребята. Наши каникулы в Ярославле подходили к концу. Сегодня перед сном все должны были запаковать вещи.
      Завтра уезжаем. Я почему-то чувствовал себя очень уставшим.
      Лежал и думал: «Что хорошего мне дал этот город? Да ничего!
      Я поругался с лучшим другом, который оказался далеко не лучшим. Перессорился почти со всем классом. Вляпался в кучу переделок. Испортил отношения с классным руководителем. Ева считает меня дураком, хотя сама вряд ли умнее. И только булавка была единственным хорошим. Такое будет долго вспоминаться.»
      Спал я неважно. всю ночь крутился и мне снился тот же самый сон, который так напугал меня в прошлую ночь. было так же страшно. Невероятно, что сны могут с такой точностью повторяться. Только теперь я видел еще и то, чего не было прошлой ночью. Старик дал мне мою булавку и шамкал беззубым ртом, как будто о чем-то предупреждая меня. Он показывал на свои немощные руки и ноги и снова и снова пытался что-то сказать. Было жутко. Я хотел проснуться, как в детстве: когда сниться что-то страшное ? просыпаешься, плохой сон уходит, а ты засыпаешь вновь. Но в этот раз так не получалось. Сон просто не отпускал меня, связывал по рукам и ногам и я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Потом вдруг появился Антон. Он шел за мной попятам. Я думал, что Красильников хочет отобрать булавку, но вместо этого он вытащил меня из болота, в которое я упал. А потом, как наваждение: оказалось, что это вовсе не Красильников, а его здоровый кот Уголь. Во сне котяра был больше, чем я сам. Он говорил скрипучим женским голосом, что-то нашептывал мне в самое ухо. И растворился, как дым. Больше всего мне запомнились кот и старик.
      Проснулся я взмокший и измученный. как будто не спал всю ночь, а делал тяжелую физическую работу. Слава Богу, что эта долгая-предолгая ночь закончилась.
      С самого утра пришел Салин. Я сидел в номере один. Мне принесли завтрак. Все остальные ели в столовой. Журавлева на меня обиделась. А я слишком гордый, чтобы извиняться, к тому же реальной причины для обиды у нее не было.
      ? А мне уже сказали, что ты теперь на инвалидном положении.
      Я пришел попрощаться. Здорово, что мы тогда на озере познакомились.
      ? Я тоже этому рад.
      ? И вы такие неугомонные, что с вами не соскучишься.
      Никогда не думал, что за пару дней столько всего может произойти. Может, приедешь и будущим летом?
      ? Не знаю, ? честно признался я. ? Знаешь, Жень, мне показалось, что твой город не любит меня. Ну ничего хорошего за столько времени... Сам удивляюсь, как такое вообще может быть.
      ? Да не переживай ты! Отличный же парень. Наш Алексеев до сих пор тебя вспоминает. Говорит, что никто так здорово не играет. Он бы еще хотел попробовать, может отыграет...
      Я сразу вспомнил про то, что вернуться в игру мне теперь будет очень сложно. Обидно до слез, но никому об этом н скажешь. Приходится терпеть.
      ? Да, думаю, если мне еще хотя бы раз получится приехать в Ярославль, то мы обязательно с ним сыграем. А еще лучше приезжайте сами. Не пожалеете. У нас тоже есть, что посмотреть.
      ? Да я знаю. Мне ваш город очень понравился. И ты ? отличный парень. Только я думал, что вы с Антоном друзья ? водой не разольешь. К кому же теперь мне приезжать: к тебе или к нему?
      ? К кому захочешь. Только теперь Красильников мой экс-друг.
      В это время как на зло появился предмет наших разговоров ? Антон.
      ? Женька! Привет! Здорово, что пришел. Я уж думал, что ты до отъезда так и не покажешься к нам.
      ? Такого просто быть не могло. Я спрашивал у Юры, когда вы еще приедете. Может, как-нибудь летом. Даже вдвоем.
      Позвоните или напишите. У вас же есть мой e-box, я вас встречу...
      ? Ну вместе мы точно не приедем, ? вставил я.
      ? Как знать... ? многозначительно сказал Женька.
      Он помог мне сложить сумку и спуститься вниз. Весь наш класс стоял перед дверями гостиницы и ждал автобуса. наверное, всегда такие смешанные чувства, когда уезжаешь и возвращаешься домой. Все-таки в Ярославле было здорово, неожиданно для самого себя открыл я. И дело даже не в булавке. Просто уехать куда-нибудь с одноклассниками действительно хорошо. Столько впечатлений.
      Меня посадили первого. То ли как инвалида, то ли как человека, от которого неизвестно чего можно ожидать. Я уселся около окна и смотрел на Женьку. Было так жалко, что он остается здесь. У друзей из разных городов есть один большой минус: с ними слишком часто приходится расставаться.
      Наконец, разместились все, сложили сумки, чемоданы, посчитали ноги и разделили на два. Это для того, чтобы узнать все ли на месте. Четыре ноги оказались лишними: одна пара принадлежала шоферу, а вторая Женьке. Он решил проводить нас до вокзала. Лидия Васильевна смеялась: «А потом ты в поезд сядешь, а билета нет. Что мы будем с тобой делать?»
      Но Салин все-таки не сел с нами в поезд, а жаль. Лето было в самом разгаре: мы ели черешни и клубнику. Здорово! В дороге все всегда вкуснее кажется. Хотя, пирожков, которыми нас обложили бабушки в начале пути, существенно не хватало.
      Всю дорогу, как и последние дни в Ярославле Ева обрабатывала меня по поводу булавки.
      ? Гислер, ты же умный парень! Почему не понимаешь, что эта твоя булавка ничего хорошего тебе не дает. Вот закопай ее где-нибудь и посмотришь, что все сразу изменится к лучшему.
      Может, и к игре вернешься?
      Давить на больное было нечестным со стороны Журавлевой. Я разозлился и покрутил пальцем у виска:
      ? Ты сама понимаешь, что говоришь? Эта булавка стоит бешеные деньги! А ты советуешь ее закопать?! А потом вместе с Красильниковым вы откопаете ее и отнесете ювелиру... Я не дурак, чтобы на это попасться.
      ? Сам ты дурак! Она мне не нужна, потому что приносит несчастья. И я бы никогда не взяла ничего из твоих или чьих бы то ни было вещей, ? обиделась Ева.
      ? Может, и не взяла бы..., ? я буквально чувствовал6 что сейчас мы поругаемся.
      Так и получилось. Она ушла после этого разговора и так и не появилась больше до конца пути. На перроне меня встречали родители. У мамы чуть обморок не случился, когда она увидела гипс. Лидия Васильевна подошла к ней, чтобы все объяснить. Я точно знал, что это будет очень нелегко сделать. У мамы нервы. А когда у нее нервы, она ничего, ну или почти ничего не воспринимает. только нервничает, полностью отдаваясь этому процессу. Мы с папой уже привыкли.
      ? Ну что, герой, Боец невидимого фронта, рассказывай, где получил свое ранение? ? папа хлопал меня по плечу. Он всегда так со мной, когда мы долго не видимся.
      ? Бежал по лестнице, ? сознался я. ? За мороженым.
      ? А что, если бы ты не бежал, оно бы растаяло? ? папа никогда меня особо не ругает. Мы с ним к конструктивным решениям проблем привыкли.
      ? Врач считает, что особых поводов для волнения нет, ? сказала Лидия Васильевна, ? все документы, которые он выдал, мы привезли. Они у Юры.
      ? Но это же перелом? И, наверное, открытый?! ? на мамином лице было столько ужаса и тревоги, что многие стали на нас оглядываться: не началась ли где третья мировая война или, может, всемирный потоп надвигается.
      ? Нет, Светлана Николаевна, никакого перелома нет. У Юры треснула косточка. Это все тяжело, неприятно. Но, можно сказать, что он счастливо отделался...
      ? Да, спасибо, Лидия Алексеевна. Без вас он бы шею свернул точно.
      ? Валерий, да как ты можешь так говорить. Нужно скорее домой ехать. Он же еле стоит. И сразу вызвать врача.
      Я понял, что мама крепко взяла меня в оборот. От врачей в Пскове я не отверчусь, а по утрам мне обеспечена витаминная и до мерзости скользкая овсянка. Мамуля еще объявит, что от нее кости моментально срастаются.
      Ребята прощались друг с другом, обещая созвониться, обменяться проявленными фотопленками, показать отпечатанные снимки и так далее.
      ? Гислер, когда можно будет видео посмотреть? ? спросила Кирсанова.
      ? То же мне ? звезда экрана! Тебе в последнюю очередь! ? крикнул я Ольге через плечо.
      Ева посмотрела н меня, но ничего не сказала. За Антоном приехал отец, взял у него чемоданы. потом предложил подвести Журавлеву с матерью. Перрон пустел. Я чувствовал себя таким измотанным и одиноким, что было только одно средство, помогающее от серости и тоски. Это рыжий мяч на площадке и «Заповедник гоблинов» Саймака. Я перечитывал эту книжку тысячи раз, но она никогда не надоедала.
      ? Пойдем, ? наконец сказал папа и взял маму под руку, одновременно спасая Лидию Васильевну от ее дальнейших расспросов.
      И только сделав шаг, я понял, что придется обходиться одним Саймаком. Еще долго мне не придется стучать своим мячом.
      Дома было чудесно. Мама испекла к моему возвращению торт.
      Она никогда сладости не покупала, потому что сама пекла и готовила лучше любого повара. Ну все это не считая овсянки.
      Просто я не Шерлок Холмс. Хотя папа по утрам называет маму «наш Бэрримор». Мы поужинали. Ели дольше обычного раз в пять, потому что мамочка пытала меня по поводу ноги, а папа по поводу Ярославля. Я рассказывал все вместе, получалось не очень понятно, но лучше так, чем совсем никак.
      ? По-моему, ? сказал отец, ? ты стал агрессивнее...
      ? Не цепляйся к нему, у него и так нога болит!
      ? Нога ? это еще далеко не повод, резко разговаривать с родителями. А почему это Антон ничего тебе не скал, когда уезжал? ? продолжал донимать меня отец.
      ? Не захотел, значит. Откуда я знаю?
      За столом больше сидеть не хотелось. И надо было ему про Красильникова спрашивать? Не мог без этого обойтись. Внутри меня все вскипало. Я взял книжку, открыл ее. Максвел сидел один одинешенек и не знал что ему делать. У меня такая же ситуация. Но он мог пойти к своим друзьям, а у меня их не было. Совсем.
      Стало одиноко и неуютно. Саймак не помогал. Я взял СD с игрушками. Старыми. Хотелось насладиться прошлыми подвигами.
      Но как я не лупил по клавишам, у меня ничего не получалось.
      Ну вот совсем ничего. Это же просто невероятно! Все из рук валится.
      Раздался стук в дверь. Я всегда настаивал, чтобы ко мне вначале стучали и только после моего разрешения входили. Я не успел ничего ответить, как на пороге появилась мама. Это вывело меня из себя окончательно. Ну нигде нет покоя: ни в Ярославле, ни дома. Отовсюду меня достают!
      ? Чего?
      ? Юра, расскажи мне как все получилось? Может тебя кто-то толкнул?
      ? Да никто меня не толкал. Я уже все рассказал. Больше говорить нечего, ? мамина дотошность буквально терзала меня.
      ? В понедельник с утра мы пойдем к врачу. если больно идти, то можно вызвать на дом. Но поскольку папа отвезет нас в любом случае, то я считаю, что стационар нам необходимо посетить.
      ? Единственное, что меня волнует в этой ноге, это запрет, наложенный на тренировки. А так, пусть, хоть никогда не срастается!
      ? Юра, как ты можешь такое говорить? Мы же волнуемся!
      ? Вы за себя волнуетесь, а не за меня, ? сказал я со злобой и обреченностью.
      Мама чуть не плакала. Опять ее нервы. а потом пойдет и скажет отцу, что это я ее довел. Она же сама виновата.
      ? Ты действительно изменился! Отец был прав. Я только надеюсь, что это связано с ногой и тренировками. Иначе, я просто не узнаю тебя, сын.
      Я отвернулся к стене. Это не их дело. И почему все лезут ко мне с советами? Надоело! Я достал из кармана булавку.
      Теперь я всегда носил ее с собой. Как талисман на удачу. Она мне теперь очень нужна.
      Утром я проснулся от телефонного звонка. Звонила Кузнецова.
      Она спросила как моя нога. Это, наверное, только из вежливости. Потом поинтересовалась когда можно посмотреть видео кассету. Вот это настоящая причина ее звонка. Я пообещал, что в течении часа перекину на большую кассету, а потом пусть приходит и забирает. Но тиражировать запись строго на строго запретил.
      Она появилась ровно через час со своим рыжим спаниелем. я отдал ей запись.
      ? Целый день дома сидишь?
      ? Сижу, а что? ? мне было все равно что делать.
      ? Пойдем с Даной погуляем, ? помахала она поводком. ? Я тебе фотографии покажу. Сейчас забрала их по дороге.
      Я был, в принципе, не против. Какая разница что делать.
      Пошел в комнату, чтобы выпрыгнуть из домашних джинсов с многочисленными вентиляциями на коленях, а также выше и ниже них в более цивилизованные. А то бабульки на улице шарахаться будут. Или подумают, что меня этот саблезубый спаниель подрал.
      Ксенька и Дана ждали меня на пороге. Я почему-то не счел нужным их дальше приглашать. А то еще мама чаем поить заставит. Когда я вышел, псина жевала папин тапочек, поэтому я даже не пожалел, что оказался негостеприимным.
      ? Пойдем?
      ? Пойдем! Только реши сначала где он будет нашу обувь доедать, ? сказал я как раз в тот момент, когда мама вышла из зала.
      Кузнецова густо залилась краской и начала стегать прожорливую собаку, попутно извиняясь перед мамой. Мама уверила ее, что ничего в этом страшного нет, пусть Ксенька еще приходит.
      ? Только собаку перед этим покорми, ? посоветовал ей я и Кузнецова снова стала пунцовой.
      Мы вышли из квартиры. Ксенька тут же набросилась на меня: и как я могу ставить ее в такое неловкое положение перед своими родителями, и как мне не стыдно, мы же одноклассники!
      А я говорю: «Я-то тут причем? Это же твоя собака тапки ела!
      И краснеть тоже он должна была.» Но Ксенька не успокаивалась. Сказала, что никогда не даст мне кассеты смотреть. А чего смотреть? У нее De/Vision один и еще что-то в этом роде.
      Мы полугуляли-полупереругвались. Я потихоньку ковылял, а собака сновала у ног, принюхивалась к моим кроссовкам, пытаясь запутать меня и свалить. Навстречу шла Журавлева.
      судя по всему она даже не хотела подходить к нам, потому что только помахала рукой и пошл дальше. Мне было обидно. Но первым я бы никогда не подошел и не позвал ее. Выручила та же Ксенька: она помахала Еве в ответ и позвала ее. Журавлева раздумывала. Ксенька достала из кармана комбинезона фото и помахала ими. Журавлева сдалась. Хотя шла к нам как будто нехотя.
      ? Привет!
      ? Привет!
      ? Как твоя нога?