– И кого же? – равнодушно произнесла Маришка, будучи уверена в том, что Славик попросту выдумал какую-нибудь историю в свое оправдание.
– Я встретил приезжего парня, внука того злющего деда Егора, который с костылем ходит! Он шел – не дед, а внук – по дорожке к лесу и в руках нес что-то странное! Я такое и не видел никогда!
– Что странное? – не понял Колек.
– Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Какой-то черный футляр, но не прямоугольный, а весь неровный, изгибающийся! Даже не догадываюсь, что этот белобрысый мог в нем прятать! Да и зачем он понес это в лес?
– Вдруг это ловушка или капкан замаскированный? – разыгралось воображение Кольки, который жутко обрадовался такому интересному повороту событий.
– Ага, – поддакнул Славик. – Я даже сначала подумал, что у него там ружье, но по размерам не подходит.
Пацаны посмотрели в ожидании указаний на Маришку, которая все это время молча слушала их болтовню.
– Если ты не напридумывал все это... – начала она.
– Нет-нет! Что ты! – замахал руками вестник.
– ... то нам нужно быстро догнать его и выяснить, что это за странная неизвестная штуковина и для чего она ему понадобилась в лесу, – закончила девочка.
– Тогда побежали! – быстро среагировал Колек и первым бросился по дороге.
* * *
Женька и не подозревал, что слушателями его робких попыток вывести смычком мелодии птичьего пения были не только лесные обитатели и случайно забредший на полянку ветер. Неподалеку притаились Славик, Колек и Маришка, которым удалось догнать музыканта до того, как он вошел вглубь таежного леса. Они проделали весь путь, двигаясь бесшумно, как кошки, следуя по пятам за приезжим парнишкой. Когда он остановился на полянке возле скалистого грота, они бесшумно спрятались за выступом. Избранное для наблюдения место было очень удачным – сверху, с мшистой «крыши» грота ребятам было все хорошо видно и слышно, а сами при этом оставались незамеченными.
Женька аккуратно положил таинственный футляр на пенек и стал расстегивать молнии, вшитые по бокам. В этот важный момент у наблюдавших за ним ребят вытянулись шеи, насколько это возможно – так им хотелось рассмотреть, что же за штуковину прячет приезжий мальчишка в такой интересной упаковке!
И вот наконец их любопытство было удовлетворено сполна: Женька открыл футляр и вытащил оттуда не ружье, не ловушку, а... скрипку. В том, что это была именно скрипка, а не какой-нибудь другой инструмент, сыщики не сомневались: точно такую они видели зимой, когда они на стареньком школьном автобусе ездили в город и слушали там концерт классической музыки. Тогда на скрипке играла тоненькая девушка. Она так быстро и плавно водила смычком по струнам, что казалось играет не один, а несколько инструментов!
Значит, этот приезжий паренек тоже музыкант?! Это обстоятельство было настоящим открытием для деревенских ребят. Они молча переглянулись – вот это да! Кто бы мог подумать? Дед Егор никогда не говорил, что его внук – музыкант!
А объект наблюдения тем временем вытащил из кармана ветровки диктофон, перемотал запись на начало и нажал на кнопку «воспроизведение». И зазвучали птичьи голоса – сначала по одному, потом многозвучным пестрым хором, а затем удивительное пение было заглушено прерывистым стуком дятла. Необычный концерт закончился всем знакомым звуком:
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку...
Женька прослушал все это и заново перемотал пленку на начало. Заинтригованные наблюдатели неотрывно следили за его действиями, пока еще не понимая, что к чему.
Вот Женька прослушал несколько раз неизвестную пернатую солистку. Она пела-заливалась, словно профессиональная оперная певица, выводила виртуозные рулады-импровизации. Прислушавшись, можно было различить, что песня птички строится из разнообразных фраз, которые потом повторяются и чередуются между собой.
Женька взял скрипку и попробовал изобразить смычком нечто подобное, но у него получалось грубовато и как-то неловко. Лесная мелодия на языке скрипки вышла едва похожей, и совсем не такой свободной и красивой, как звучала в исполнении птички.
Но юный музыкант не огорчался и не опускал руки – ему прекрасно была известна истина, гласящая, что без труда не вытащишь и рыбки из пруда. А уж что касается тончайшей материи исполнения музыки – тут нужно быть особенно терпеливым, упорным, трудолюбивым, чтобы добиться хороших результатов.
Женька пробовал еще и еще, его смычок взлетал и порхал над струнами, и скрипичные мелодии стали все больше приближаться по своему звучанию к оригиналу. И вот, наконец, упорному мальчишке удалось сыграть одну из птичьих мелодий, похожей как две капли воды на только что прослушанную.
Виртуозная мелодия прозвучала, Женька устало опустил скрипку и тут произошло невероятное: в ответ он услышал точно такую же песню, только не из диктофона, а с ветки одного из ближайших деревьев. Вот это чудо!
Женька ушам своим не поверил: он вскинул инструмент на плечо и повторил выученную мелодию, после чего прислушался, затаив дыхание: птичка снова ответила ему! Тогда Женька сыграл нечто подобное, но не выученное, а придуманное на ходу, что в музыкальном искусстве называется импровизацией. Его пернатый слушатель в ответ выдал целую арию!
Женька был в восторге! Его глаза светились безграничным счастьем. Еще бы – ведь его исполнение было одобрено самым строгим жюри! Такого у него еще ни разу в жизни не было. Ему совсем не хотелось покидать уютную полянку, на которой свершилось самое настоящее чудо, но время близилось к вечеру, и нужно было возвращаться.
– Женька, как здорово у тебя получается!
Не успел мальчишка уложить инструмент, как на открытую полянку из-за деревьев выбежали Кирилл и Вика.
– Ты настоящий виртуоз! Мы все слышали: и как ты играл на скрипке, и как с твоей игрой перекликались птицы! – выпалил Кирилл.
Женька растерянно смотрел на них: он-то был уверен, что кроме птиц, его никто не слышал!
– Как вы здесь очутились? Как вы меня нашли?
Вика повисла на его шее и болтала ногами, попискивая от восторга, поэтому объяснять начал Кирилл. Из его сбивчивой речи, то и дело прерываемой комплиментами и искренними восторгами по поводу услышанного минуту назад, Женька понял, что они оказались поблизости потому, что Ефросинья Матвеевна велела им срочно вернуть похищенное по ошибке гнездо. Пока они нашли нужное место, прошло больше часа, а потом они возвращались по протоптанной дорожке мимо полянки с гротом и случайно услышали скрипичную музыку.
– Мы стояли во-он за теми деревьями, – вытянула Вика руку в сторону, откуда они выбежали. – Но ты не подумай, что мы прятались! Ты бы сразу увидел нас, если бы обернулся, но ты был с головой увлечен своей скрипкой и музыкой. Мы не стали приближаться к тебе, чтобы не спугнуть птичку!
– Ты играл так похоже на птиц! – сказал Кирилл.
– Да ладно тебе, – смущенно ответил Женька. – Сколько трудов ушло, чтобы получилось что-то похожее. Скрипка не очень подходящий для таких мелодий инструмент. Вот если бы я играл на флейте, то вы бы не различили, где флейта, а где – птичка!
– Почему?
– Потому, что звуки на флейте издаются воздухом, дыханием исполнителя, поэтому ее тембр намного больше похож на птичье пение, чем скрипка.
Женька окончательно пришел в себя и продолжил прерванное внезапным появлением друзей занятие – снова начал бережно укладывать инструмент в футляр.
Вика, наблюдая за этим действом, заметила:
– Ты так заботишься о своей скрипке, как будто она живая!
Женька застегнул молнию до конца и перекинул лямку через плечо.
– А так оно и есть.
Девочка заинтересованно посмотрела на него:
– Ты хочешь сказать, что твоя скрипка – живая?!
– Конечно, – с доброй и серьезной улыбкой подтвердил музыкант. – Конечно, живая. Ты ведь слышала ее голос? А разве мертвое существо может так петь?
– Но она же сделана из дерева. Ее можно, к примеру, поломать, и ей не будет больно, – осторожно возразил другу Кирилл.
– Ты ошибаешься, – тихо, но очень уверенно признес Женька. – Ей будет очень больно. Она будет плакать, и только бесчувственный человек не услышит ее стонов и не увидит ее слез. Она такая же живая, как и эти деревья, как и эта трава, как ветер, как птицы, как мы с вами.
– Но все, что ты перечислил, создано природой, а скрипка – человеком, – не сдавал своей позиции упрямый Кирилл. – Значит, и многоэтажки в городах тоже живые, и машины?
– Да, и машины, – кивнул Женька. – Но они, как сильные люди, сделаны из железа, а скрипка – натура более тонкая и чувствительная, ее звучание такое же, как голос человеческой души. Но я не хочу ни в чем тебя переубеждать. Когда настанет время, ты и сам все поймешь, без лишних слов.
– А когда оно настанет? – спросила зачарованная Вика.
Женька засмеялся и взглянул на часы, поблескивающие на его запястье:
– Когда-нибудь, только не сейчас. Потому что сейчас настало время возвращаться домой. Солнце уже скрылось, дома будут волноваться, да и мне вовсе не хочется брести по тайге в сумерках. Пошли!
И ребята дружно направились в сторону деревни.
* * *
Ошеломленные увиденным и еще более – услышанным, Славик, Колек и Маришка выбрались из своего укрытия. Их наблюдательный пункт находился всего в нескольких метрах от Женьки и поэтому за все время они не имели возможности перекинуться друг с другом даже одним словечком. Ребята сидели, боясь пошевелиться и издать какой-нибудь случайный звук – шорох, треск попавшейся под ногу ветки, любой вздох мог быть запросто замечен тонким слухом музыканта.
Сидя в укрытии, они могли только переглядываться, а такой способ общения явно не устраивал сорванцов. Но теперь, когда чужаки все вместе ушли с полянки, можно было выбраться, размять затекшие суставы и все обсудить.
– Прикиньте, я чуть не чихнул! – говорил, растягивая рот до ушей, длинный Славик.
– Твое счастье, что не чихнул, – сказала Маришка. – Ты бы нам своим чиханием все испортил.
– Ясно, – кивнул верзила. – Поэтому я и сдерживался изо всех сил, зажал себе и рот, и нос сразу!
– Очень нам интересно знать, как ты там чихал, – недовольно посмотрел на него приятель. – Будто нам больше не о чем поговорить! По-моему, нам сейчас не до тебя.
Славик почему-то обиделся и замолчал. Маришка подошла к тому пеньку, на котором лежал футляр от скрипки и задумчиво смотрела на него.
– Ты чего на пень уставилась? – не понял Колек ее странного поведения.
Обычно «атаманша» никогда не была задумчивой и рассеянной, наоборот – она ни минуты не могла просидеть в тишине и спокойствии, вечно ее тянуло на приключения, словно в попе сидело шило, как отзывалась о девчонке Колькина бабушка.
– Знаете, что мне вдруг пришло в голову? – медленно произнесла Маришка, все еще обдумывая какую-то идею.
– Что?! – оживились ребята. Если уж Маринка придумает, то непременно что-то стоящее!
Девочка присела на пень, уперлась локтями в колени, положила подбородок на сложенные в форме вазочки ладошки и заговорила...
* * *
– Кирилл, кажется, я придумала, как нам отучить этого мальчишку от ловли птиц!
Сестренка теребила Кирилла за рукав, пытаясь добиться от него должного внимания. Но так как брат занимался отглаживанием папиных рубашек, кофточек Вики и своих собственных футболок, то ее нетерпение закончилось тем, что раскаленная поверхность тяжелого старинного утюга коснулась запястья Кирилла.
– А-а-а-а-а!
Звук, напоминающий вой пожарной сирены, наполнил весь дом. Благо, Ефросинье Матвеевне не довелось его слышать – на счастье, старушка возилась во дворе со своим хозяйством. Зато из спальни выбежал всполошившийся Андрей Павлович:
– Что произошло? Что тут у вас случилось?!
– Ничего особенного, – Кирилл дул на обожженую руку и чуть не плакал от боли. – Скажи этой глупой девчонке, чтобы она не лезла мне под руку! По ее вине я обжегся!
Отец поспешил сделать строгий вид и вопросил проказницу:
– Вика, ты зачем теребила брата, если видишь, что у него в руках – электроприбор? Кирилл мог не только обжечься по твоей вине.
– А еще что? – с опаской спросил мальчишка.
Андрей Павлович особыми познаниями в технике и электроприборах не отличался, но элементарные вещи знал – из собственного горького опыта. Он выключил утюг из розетки и продемонстрировал детям провод, оголенный у основания корпуса утюга.
– Видите? С такими проводами вообще нужно быть очень осторожными. Резкое движение или случайное попадание воды на это место может привести к замыканию.
– Пап, объясни на русском, пожалуйста, а то до глупышки не дойдет.
– Сам глупый, – обиделась сестренка.
– Не ссорьтесь. Я просто хотел сказать, что вас могло бы обоих ударить током, а это, как вы можете себе представить, не очень приятно.
– Ой, – поморщился Кирилл. – Я помню, меня в школе на трудах однажды так шибануло! Мы тогда рассматривали устройство утюга изнутри, чтобы в случае поломки самим починить, но какой-то кретин включил утюг в розетку, когда он был разобран. Вот шуму-то было!
Андрей Павлович еще несколько минут объяснял своим неразумным чадам, как нужно обращаться с подобными предметами. В результате беседы разорванный провод старушкиного утюга был торжественно замотан изолентой. Отец, посчитав, что с воспитательной частью покончено, облегченно вздохнул и удалился в спальню. Тогда Вика снова сказала:
– Кирилл, кажется, я придумала, как нам спасти птичек от Мишки.
На этот раз девочка не теребила брата за рукав и вела себя на редкость сдержанно и спокойно – видимо, подействовали наставления отца. Она сидела рядом с Кириллом на диване, но побоялась даже коснуться брата, несмотря на то, что рядом не то что утюга – даже настольной лампочки не было.
– Что ты придумала? – ответил мальчик, отрываясь от созерцания фотографий, разложенных на его коленях, вокруг него и даже на полу – та часть, что не поместилась на диване.
– Нам нужно попросить нашего друга помочь нам, – неопределенно ответила девочка и хитро улыбнулась.
– Женьку, что ли? – не понял Кирилл. – Так зачем его просить, он и так нам помогает.
– Нет, не Женьку. Я говорю о нашем первом друге, которого мы обрели в этом краю!
Кирилл недоуменно посмотрел на сестру. Карие глазенки Вики излучали ясный, заботливый, добрый взгляд. Так она смотрела только на... Брат сразу понял, кого девочка имеет ввиду.
– Гришку, что ли? – уточнил он.
– Конечно, Гришку! – просияла девочка. – Мне кажется, что у него получится отвадить птицелова намного быстрее, чем у нас!
«Неплохая идея!» – оценил про себя Кирилл ее мысль. И брат с сестрой принялись обсуждать, как объяснить косолапому помощнику, что от него требуется.
ГЛАВА 15
ПРИМИРЕНИЕ
Мишка-птицелов, как обычно, встал спозаранку. Птиц, немного рассеянных и менее осторожных спросонья, гораздо легче ловить на рассвете. В июле очень рано светает, поэтому Мишке пришлось выйти из дома в начале пятого. Зевая и потягиваясь, он направлялся в лес, вооружившись, как обычно, силком с приманкой и клеткой.
Вставать в такую рань чуть ли не каждый день – это настоящий подвиг для обычного мальчишки, да еще если учесть, что на дворе каникулы. Отсыпаться бы да набираться сил перед учебным годом, так нет же – Мишка по вечерам усердно заводил будильник.
Надо признать, подобный героизм имел на то причину – Мишка очень хорошо все рассчитал и продумал. Стал бы он жертвовать собой, любимым, понапрасну? Ни за какие коврижки! Но его занятие целиком и полностью оправдывало себя: за певчих птиц в городе давали неплохие деньги. А Миша был парнем рассудительным и деньги любил.
Впрочем, было Мишке и оправдание. Дело в том, что у него была тайная мечта. Как у Кирилла – видеокамера еще месяц назад, так у него – мотоцикл. А если точнее – то не просто мотоцикл, а самый что ни на есть крутой байк. Он понимал, что в его возрасте (а Мишке было без малого тринадцать лет) никто не позволит ему гонять на байке, тем более – на крутом. Но он знал также, что и денег на такое приобретение понадобится немало. А откуда их взять? Семья у Мишки хоть и не бедная, но и не богатая. А мамин характер, хорошо известный Мишке во всех его проявлениях (иногда и очень болезненных!), давал понять, что лучше мальчишке о байке забыть сразу.
Что, скажите, в такой ситуации делать? Решение пришло само собой в самом начале лета: Мишка нашел своеобразный выход – он стал копить деньги не откладывая, прямо с сегодняшнего дня, чтобы к совершеннолетию собрать необходимую сумму.
А где можно заработать в деревне? В город на подработку его не отпустили, потому что никто из родственников там не жил. Оставалось одно – ловить птиц. Красивых, пузатеньких свиристелей с хохолком на птичьем рынке раскупали охотно, каждая пойманная птичка вносила свой вклад в Мишкину свинью-копилку.
Родители, правда, жутко рассердились, когда узнали о занятии сына. Отец посоветовал ему переключиться, например, на ловлю рыбы. Но Мишка был сообразительным мальчиком: он прекрасно знал, что во всем Прибайкалье рыбы – пруд пруди. Ловят ее все, кому не лень, поэтому и стоит она копейки. Мишку такие ничтожные заработки не устраивали.
Повесив клетку на руль, мальчишка вскочил на велик и поехал в лес. Утренняя прохлада приятно освежала после сна, придавала бодрости. Небо было ясное, без единого облачка, лишь над полосой леса виделась белесая пелена. Мишка нажал на педали и через полчаса был на месте.
Местечко у него было насиженное, проверенное. На этой полянке рос густой кустарник, в котором было очень удобно прятаться. Между его ветвями Мишка развесил полупрозрачную, тоненькую, но очень прочную сетку-ловушку. Иногда певуньи в погоне за каким-нибудь насекомым не замечали расставленных сетей и попадались. Это был удобный способ ловли птиц, потому что Мишке и ждать-то не нужно было – оставил развешенную сетку на ночь, а утром приходи, забирай очередного пленника.
Правда, способ этот был ненадежным – в сетке птицы запутывались нечасто, а в последнее время и вовсе перестали попадаться – видимо, и по лесу распространяются новости и слухи. Поэтому последнюю неделю приходилось бедолаге-Мишке вставать спозаранку каждый день.
Вот уже третий раз он приходил на эту полянку – и никогда еще не уходил с пустыми руками. Счастливое местечко.
Мишка расставил силки, насыпал приманку и протянул ниточку к кустам, в которых и укрылся, поджидая несмышленую жертву. Но, подобравшись к кустарнику поближе, птицелов увидел, что его сеть, старательно развешенная среди ветвей вчерашним утром, порвана!
– Кто это сделал?! – вырвался у Мишки возмущенный возглас.
От огорчения мальчишка забыл, что в лесу нужно вести себя тихонечко, чтобы не распугать птиц. Мишка сквозь слезы рассматривал оборванные нити, огромные дырки на сети – теперь ее никак не восстановишь, не починишь, не залатаешь. Придется тратиться и покупать новую. Подобные расходы были для него совсем не желательны – столько трудов понапрасну!
Мишка стал распутывать жалкие остатки сети и снимать их с ветвей кустарника – улики оставлять было незачем. Он в последнее время стал замечать, что его приятели перестали приходить к нему и даже не зовут в компанию, как будто сторонятся. Хотя о своем доходном бизнесе он никому не рассказывал, в деревне скрыть было ничего невозможно – здесь малейший шаг каждого был словно на ладони у местных жителей.
Мишка не обращал на отчужденность пацанов особого внимания – кому какое дело до его заработка? Ловля птиц – его личное, частное, можно сказать, предприятие! И никого оно не касается. Постепенно Мишка стал понимать, что у него не осталось больше в деревне друзей, и даже малолетние девчонки окидывали его презрительными взглядами. На это он отвечал так: «Не хотите – ну и не надо! Очень нужно с вами дружить!» Он успокаивал себя мысленно, но внутренний голос иногда просыпался и возражал: «Мишка, а как же ты будешь жить без друзей? Будешь гонять на своем байке в одиночку и даже не перед кем будет похвастаться.»
И скучать стал Мишка по веселым вечерним посиделкам, но надеялся, что с началом учебного года, когда он перестанет ловить птиц, ребята забудут об этом и все вернется на прежние места. Но тут, когда обнаружил порванную сеть, он чего-то испугался. Хитрый мальчишка сразу догадался, что против него кто-то начал строить козни. И порванная сеть – лишь первый, предупредительный шаг.
Поблизости послышался треск сучьев и хруст сухих веток – сюда явно кто-то направлялся! Мишкино сердце оглушительно заколотилось и рухнуло приблизительно в область левой пятки. Он и не предполагал, что неприязнь пацанов может дойти до того, что они устроят разборки в глухом лесу. Ведь он здесь совсем один, беспомощный и беззащитный!
Треск нарастал – кто-то лез через кустарник напролом. Звуки же, которые сопровождали нелегкое продвижение незнакомца, насторожили мальчишку еще больше – они не были похожи на человеческий голос!
– Р-р-р, у-р-р-р-р, у-ф-ф-ф, фыр-р-р-р, – такая «речь» могла принадлежать только одному обитателю здешних лесов. И он был далеко не безобидным. Мишке грозила опасность столкнуться нос к носу со своим тезкой – косолапым мишкой. Как спасаться от такого столкновения, Мишка не знал – отец когда-то что-то говорил ему по этому поводу, но сын пропускал все наставления мимо ушей, потому что думал, что с медведями сталкиваются только неудачники, а его эта участь благополучно минует.
И вот настал час роковой! Мишка почувствовал, как у него задрожали коленки, он пытался выпрямить их и унять тем самым дрожь, но тут ни с того ни с сего предательские челюсти стали мелко подрагивать и постукивать друг о друга. В голове лихорадочно проносились мысли: залезть на дерево? Медведь может тоже... Спрятаться в кустах и не высовываться – найдет по запаху... Бежать? Нагонит и разорвет на части...
Одним словом, перепуганный не на шутку Мишка так и стоял, словно столб вкопанный, не двигаясь с места. И тут ближайшие ветки кустарника раздвинулись и на полянку вылез подрастающий медвежонок. На шее у него была повязана красная потрепанная ленточка. Он направлялся прямо на Мишку. Мальчик вытянул руки вперед, словно пытаясь оттолкнуть хищника и попятился. Медведь не останавливался, а все так же шел прямо на него, недовольно фырча и ворча. Медвежьего языка Мишка не знал, но судя по интонации, зверь был чем-то рассержен.
– Ты чего, миша? – попытался он ласковым тоном умилостивить хищника. – Что я тебе сделал? Я здесь случайно, сейчас ухожу...
В ответ на эту наглую ложь Гришка – а это был именно он – разозлился еще больше. Он остановился, встал на задние лапы, а передними замахал на него, как руками.
«Зверю во мне что-то определенно не нравится! И чем я ему не угодил? Может быть, не нужно его злить, а лучше соглашаться во всем?» – подумал испуганный Мишка.
– Ну ладно, не сердись! Я же тебе ничего плохого не сделал! Отпусти меня, миша!
Но медвежонок не успокаивался. Он громко зарычал и снова стал надвигаться на мальчика. Его намерения были явно не дружелюбные. «Мама!» – в ужасе воскликнул малолетний птицелов и попятился. Тут, на его беду, он споткнулся о торчащую кочку и повалился прямо на спину. Медведь в два неуклюжих прыжка подскочил к нему.
Мишка лежал навзничь с крепко зажмуренными глазами. Он почувствовал, как зверь склонился над ним, тяжело дыша, и положил свою тяжелую когтистую лапу ему на грудь. «Ну все! Мне крышка!» – подумал мальчик, приготовившись к самому худшему. Как ощущает себя разрываемая медведем жертва, он не знал, но теперь ему предстояло испытать это на собственной шкуре.
Но хищник, к удивлению, отчего-то не спешил разделываться со своей добычей. Может, ему не нравилось человеческое мясо? А может, Мишка был для него слишком костляв? Неизвестно почему, но увесистая лапа лежала спокойно и не причиняла боли. Мишка потихоньку открыл глаза: медведь сидел возле него «на корточках» и пристально смотрел мальчику в лицо.
– Фыр-р-р, р-р-р-р! – сказал он.
Мальчик уловил в его тоне предостережение. Он с трудом перевел дыхание, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать внезапный гнев зверя. Вдруг он услышал чьи-то голоса:
– Ты так и не догадался, чем разгневал медведя?
– Нет, – пролепетал мальчик в ответ неизвестному голосу.
– Медведь – хозяин таежного леса, и ему очень не нравится то, что ты повадился ловить певчих птиц! Он требует, чтобы ты попросил у него прощения и поклялся, что никогда больше не поймаешь ни одной птички!
В таком положении – под тяжелой медвежьей лапой – дрожащий Мишка был готов на что угодно, лишь бы не быть растерзанным!
– Миша, я больше не буду! – сказал он и посмотрел на зверя умоляющими глазами. – Правда! Я понял, что поступаю нехорошо и обещаю, что больше никогда не буду ловить птиц! Честное слово!
– Ну вот, я же говорила, что у Гришки получится переубедить его! – раздался откуда-то звонкий девчоночий голосок.
– Отпусти его, Григорий! – мягко сказал какой-то мальчишка.
Медвежонок проворно снял лапу с груди жертвы и поковылял, переваливаясь, на звук голосов. Мишка облегченно вздохнул и привстал на локти. Он увидел, как жуткий и опасный хищник вприпрыжку подбежал к трем фигурам, выступающим из-за кустарниковых зарослей. Когда они подошли поближе, он узнал в них «чужаков» – Кирилла, его маленькую сестру Вику и своего соседа – Женьку, который приехал в гости к деду Егору.
– Ну как, Гришка объяснил тебе, что нельзя ловить певчих птиц? – спросила девочка, улыбаясь.
Мишка поднялся с земли и отряхнулся. Потом гневно посмотрел на ребят:
– Вы что это на меня медведя напустили?! Я вот деревенским про это расскажу, они вам покажут!
– Не покажут, – успокоил его чей-то голос, доносящийся откуда-то сзади.
Миша резко обернулся. С противоположной стороны полянки вышла короткостриженая девочка, с ближайших деревьев слезали двое мальчишек, которых он не заметил до сих пор.
– Маришка? Славик, Колек?! – удивился птицелов. – Как вас сюда занесло? Прикиньте, на меня тут «чужаки» наехали, медведя заговорили...
– Нас не занесло, – перебила его Маришка. – Мы сюда все вместе специально пришли и тебя поджидали. Хотели раз и навсегда отучить тебя от птицеловства!
– Ну вы даете! – шмыгнул носом Мишка. – С «чужаками» сговорились, зверя на меня натравили. Нет, чтобы по-хорошему поговорить, на человеческом языке!
– А на человеческом ты не понимаешь, – съязвил Колек. – Мы тебя в деревне предупреждали? Предупреждали, и не раз! Просили тебя не ловить больше птиц? Просили! Но ты ведь не послушался! Значит, ты совсем позабыл человеческий язык. А вот на медвежьем тебе, похоже, все понятно! Да?
Ребята окружили начинающего птицелова, который чувствовал на себе их осуждающие взгляды, продырявливающие насквозь.
– Ясное дело, как тут не понять, когда тебя хотят слопать? – усмехнулся Славик. – Тут каждый дурак поймет.
Мишка стоял, низко опустив голову и смотрел на свои кеды так пристально и неотрывно, словно они были самыми интересными предметами на всем свете. Ему нечего было сказать.
– Ладно, что вы все на мальчишку накинулись? – вступился за него Кирилл.
Мишка бросил на него благодарный взгляд:
– И правда, устраиваете тут самосуд. А зверя-то вы как приручили?
– Не скажем мы тебе ничего, пока не пообещаешь, что никогда в жизни больше не будешь ловить птиц! – сказала Маришка.
Мишка подошел к силку, поднял его и на глазах у всех решительно сломал.
– Вот, – сказал он. – Если не верите словам...
Ребята многозначительно переглянулись.
– Ну, теперь мы можем тебе все рассказать и даже принять тебя в нашу компанию, – торжественно объявила Маришка.
– Когда это вы успели подружиться? – удивился покаявшийся преступник. – Вы же считали приезжих врагами номер один...
– А теперь не считаем, кстати, во многом благодаря тебе.
* * *
И ребята, перебивая друг друга, рассказали Мишке о том, как они случайно узнали о том, что их интересы совпадают – обе группы ребят стремились «обезвредить» юного нарушителя лесной гармонии, категорически запретить ему ловить птиц. А так как цель у ребят была общая, то они решили объединиться несмотря на прежние разногласия. Эта блестящая идея пришла в голову Маришке – после того, как она услышала Женькин концерт на полянке с гротом. Именно тогда, присев на пенек, она изложила Славику и Кольке свой план.
Мальчишки поначалу жутко возмутились – как это, объединиться со своими врагами! Неужели скрипичная музыка произвела на Маришку такое сильное впечатление, что ее память помутилась в одночасье?! Как могла она забыть о том, что «чужаки» находятся в сговоре с ведьмой, и вот-вот на деревню обрушатся громы и молнии!
Маришка возражала: «Почему тогда они никак не реагируют на пакости, с помощью которых они пытались выжить приезжих из деревни? Может, и не околдовала их старуха? А может, она и не ведьма вовсе?»
Мальчишки упрямились еще какое-то время, но постепенно здравый рассудок и доводы Маришки убедили их в том, что чужаки не такие плохие, как о них думают. То, что приезжие не испугались их проказ, говорит о том, что они не из трусливых. А то, что они не мстят по каждому мелочному поводу, характеризует их как людей порядочных и добрых. Они любят лес и не причиняют ему вреда, так почему бы с ними не подружиться? Вместе будет легче справиться с птицеловом. Последним довеском на чашу в пользу объединения послужило заявление Маришки о том, что они могут и выйти из игры. Ребята на это дружно ответили, что они с ней и в огонь, и в воду! Упасть в глазах Маришки было последним делом...
С ребятами они встретились следующим утром, на дорожке, ведущей в лес. Они признались, что слышали Женькину игру, сознались в том, что пакости – их рук дело, попросили извинения и предложили подружиться. Женька, Кирилл и Вика охотно приняли их предложение – «враги» оказались вовсе не злыми и коварными, а нормальными ребятами, которым было очень интересно узнать об умениях Ефросиньи Матвеевны, о чем без умолку болтала Вика всю дорогу.
Так за один день была разрушена легенда об одинокой старой ведьме и ее учениках. Кирилл и Вика познакомили деревенских ребят с Гришкой, рассказали о соболе-воришке, который повадился к ним из-за многочисленных мышей и ящериц, которых ребятня подбрасывала в дом старушки. А потом все пошли в гости к Кириллу и Вике.
