Звезды в ладонях (№1) - Звезды в ладонях

Уловив моё недоумение, Агаттияр объяснил:

– Под воздействием болевого шока у него началась обратная трансформация. Я не позволил ей закончиться – в своём естественном облике пятидесятники очень живучи и проворны. – Он снова повернулся к Рашели: – Одевайся, детка, мы сейчас уходим. Нам крупно повезло, что Махдев действовал в одиночку – видимо, хотел сам пожать все лавры от твоей поимки. Если бы он сообщил о тебе своему начальству, сюда явился бы целый отряд его соплеменников, и никакое геройство мистера Матусевича нас бы не спасло. Тем не менее мы должны поторопиться. Рита, тебе тоже стоит переодеться – сари не лучший наряд для беглецов... Только поскорее. Ну же!

– Хорошо, папа. – Рита подхватила с дивана одежду Рашели, взяла девочку за руку, и они вместе выбежали из холла.

Когда мы с Агаттияром остались вдвоём, он сгрёб с журнального столика все пять жетонов на метро, сунул их себе в карман, туда же положил и пистолет Махдева, предварительно поставив его на предохранитель, а затем обратился ко мне:

– Мистер Матусевич, я очень сожалею, что вы впутались в эту историю. Вы стали жертвой рокового стечения обстоятельств. Я советую вам сейчас же уйти. Вас, разумеется, найдут и будут допрашивать. Вы переживёте несколько очень неприятных дней, но затем вас оставят в покое... Ну, конечно, я не могу гарантировать это на все сто процентов, но скорее всего так и будет. Мой дом прослушивается, а может, и просматривается, все операции с компьютером контролируются. Ознакомившись с записями, пятидесятники убедятся, что вы ни во что не замешаны. Единственно они могут вменить вам в вину нападение на их соплеменника, но слишком жестоко мстить за это не станут. В конце концов, Махдева убил я, а вы просто напали на человека, который угрожал вам оружием. Пятидесятники – не жестокая раса, у них есть твёрдые представления о справедливости.

Я отрицательно покачал головой:

– Нет, профессор, я никуда не уйду. Я не отстану от вас, пока Рашель не окажется в безопасности.

Он пристально посмотрел на меня.

– Ваша забота о девочке делает вам честь. Однако учтите: если мы покинем дом вместе, вы будете обречены. Наши власти не защитят вас, на это не стоит надеяться. Вместе с нами вы станете изгоем, за вами будут охотиться – как чужаки, так и люди. Возможно, пострадают ваши друзья и родственники, все, с кем вы часто контактировали. За ними будет вестись слежка, их делами заинтересуется полиция. Если за кем-нибудь из них водятся тайные грешки, они наверняка всплывут на поверхность. А сами вы, можно не сомневаться, будете объявлены во всепланетный розыск как особо опасный преступник. Я нисколько не преувеличиваю, мистер Матусевич. Ставки в этой игре очень высоки.

Не буду лукавить, последние слова профессора здорово поколебали мою решимость. Нарисованная им картина произвела на меня гнетущее впечатление, и я сильно подозревал, что он ничуть не сгустил краски. Однако на раздумья и сомнения времени уже не оставалось – через несколько секунд в холл вернулись Рита с Рашелью. Дочь Агаттияра была одета в брючный костюм свободного покроя, в руке она держала белого цвета кейс с красным крестом. На девочке же был её прежний наряд – брюки, рубашка и курточка.

– Ну что, уходим? – спросила Рита.

Я встретился взглядом с ясными глазами Рашели. Девочка смотрела на меня с надеждой и безграничным доверием, она видела во мне своего защитника и покровителя, для неё я был человеком, который уже дважды выручил её из беды и рядом с которым она чувствовала себя в безопасности. Я вспомнил, как всего лишь пару минут назад, она, завёрнутая в простыню, такая испуганная и беззащитная, бросилась ко мне и прижалась к моей груди, заливая китель слезами. Эти слёзы ещё не высохли...

– Уходим, – сказал я твёрдо. – Все вместе.

6

Для бегства мы воспользовались моим флайером, поскольку в машинах Агаттияра и Риты вполне могли стоять «жучки». Однако профессор попросил Рашель и дальше воздерживаться от каких-либо высказываний по существу дела – ведь флайер мы собирались бросить, а в нём был компьютер, у которого имелась память. И хотя производители утверждали, что он (то есть компьютер) предназначен исключительно для управления машиной и не регистрирует разговоров между пассажирами, всё равно стоило перестраховаться. В конце концов, это был материк с его чёртовым социализмом, допускающим вмешательство государства в частную жизнь граждан под предлогом заботы об общественном благе.

Флайер вёл Агаттияр. Рашель сидела рядом с ним в пассажирском кресле, а мы с Ритой расположились на заднем сидении, и девушка, воспользовавшись флюороскопом из весьма кстати прихваченного медицинского кейса, обследовала мою травмированную руку.

– Ничего серьёзного, – наконец заключила она. – Несколько свежих микротрещин, немного пострадали сухожилия, а в остальном полный порядок. Ни вывихов, ни переломов нет. А судя по тому, как вы побледнели, я было решила, что дела обстоят гораздо серьёзнее.

– У меня пониженный болевой порог, – объяснил я. – Короче, плохо переношу боль. Из-за этого медкомиссия едва не забраковала меня.

– Понятно. – Рита обмотала моё запястье эластичной лентой и закрепила её. – Думаю, этого хватит. Просто держите руку в покое и не нагружайте её ничем. Через пару часов действие лекарства пройдёт, вы снова почувствуете боль – но уже не такую сильную, и, надеюсь, перетерпите её.

– Перетерплю, – пообещал я. – Кстати, профессор, куда мы летим? Или это тоже секрет?

– Да нет, никакого секрета. Всё равно маршрут флайера рано или поздно проследят. Мы доберёмся до площади Дхавантари, а там пересядем на метро.

– Но ведь станция есть и рядом с нашим домом? – возразила Рита.

– Ха! Она одна и никогда не бывает перегруженной. А возле Дхавантари целых шесть станций с множеством пересадок. Сейчас час пик, во всех переходах люди плывут сплошным потоком, ежеминутно проходят десятки поездов, и чужакам придётся хорошенько потрудиться, чтобы просмотреть записи нескольких сотен камер, выловить нас среди толпы и определить, в каком направлении мы уехали. Благо у нас есть жетоны, так что кредитками пользоваться не придётся. Даже если предположить, что Махдева вот-вот хватятся, то у нас в запасе ещё как минимум час. Находись кто-нибудь из его соплеменников неподалёку, он бы, без сомнения, вызвал его на подмогу. Не объясняя сути дела, просто сказал бы, что предстоит небольшая операция. В этом я совершенно уверен. Я не сумел обнаружить в Махдеве пятидесятника, он играл роль человека блестяще, но за двенадцать лет я хорошо изучил его характер. Он был честолюбив, не упускал случая утереть нос старшим, стремился доказать, что он умнее других, его поступки порой отличались чрезмерной импульсивностью, однако в известной осмотрительности ему нельзя было отказать. То, что он решил действовать без какого-либо прикрытия... – Профессор умолк, а затем досадливо выругался: – Ах, проклятье! Нам стоило бы сперва сходить к нему домой и стереть с его компьютера все записи. Как я сразу до этого не додумался?! А теперь уже поздно. Слишком рискованно возвращаться.

– Да, рискованно, – поддержала его Рита, боясь, как бы отец не изменил своё решение. – И бессмысленно. Все записи могли автоматически копироваться куда-нибудь в другое место. Например, на главный сервер их... этой... ну, штаб-квартиры.

– Вряд ли. Я уверен, что сетевыми коммуникациями чужаки не злоупотребляют – ведь де-юре они находятся у нас нелегально, и им вовсе не хочется излишне «светиться», привлекая к себе внимание хакеров. Да и тогда бы Махдев не действовал в одиночку. Следовательно, записи из нашего дома получал только он.

Некоторое время мы летели молча. Наконец Рита нерешительно произнесла:

– Папа, я не совсем понимаю, что происходит. Вернее, совсем не понимаю. Но я полностью доверяю тебе, я знаю, что ты поступаешь правильно. И всё же... Насколько это серьёзно?

– Это очень серьёзно, дочка. Ты же сама видела, как вёл себя Махдев. И как быстро он появился! Он присматривал за мной двенадцать лет и, конечно же, не мог всё свободное время сидеть за терминалом, наблюдая за происходящим в нашем доме. Но, когда я вставил диск Рашели в считыватель, его следящая программа наверняка взвыла от содержащейся там информации. Едва взглянув на экран, он моментально сообразил, какая добыча идёт ему в руки.

– Диск вы забрали? – отозвалась Рашель.

– Да, он у меня, – Агаттияр похлопал по карману. – И твой дистанционный пульт тоже. Так что успокойся.

– Вы смотрели только фильм, или... – она замолчала.

Профессор покачал головой:

– Увы, милая, не только фильм. Также я заглянул и в файлы спецификации... Надеюсь, в них не указаны координаты?

– Нет, там только общие технические характеристики. Я специально проверяла.

– Это уже лучше, гораздо лучше, – облегчённо промолвил профессор. – Но ради Бога, детка! Зачем ты вообще взяла с собой диск? Зачем ты так рисковала?

– Чтобы у меня были доказательства. Я боялась, что вы не поверите мне.

Агаттияр вздохнул:

– Я бы поверил. Сразу поверил, без всяких доказательств. Ведь я так долго ждал этого дня. Мечтал, верил, надеялся... – Затем он на секунду повернул голову и виновато взглянул на Риту: – Я уже извинился перед мистером Матусевичем, а сейчас прошу прощения у тебя, доченька. Если бы я мог, то оставил бы тебя дома, положившись на милость чужаков. Но это было невозможно. Они ни за что не поверят, что Рашель обратилась ко мне из-за тех событий, которые произошли ещё до твоего рождения, теперь они утвердятся в мысли, что все эти годы я участвовал в Сопротивлении, а ты была моей соратницей. Твою мать никто не тронет, она давно ушла от нас, зато с тобой церемониться не стали бы.

Рита положила руку на его плечо.

– Не надо извинений, папа. Я всё равно не оставила бы тебя. Никогда, ни за что... А ты действительно был замешан в тех событиях?

– Да, был, хоть и опосредствованно. Меня не зря подозревали, но доказать ничего не смогли. А потом... Через несколько месяцев я узнал, что стану отцом. Я испугался – и за тебя, и за себя, и за твою мать. Я решил отказаться от борьбы, которую считал напрасной и безнадёжной. – Он немного помолчал, затем грустно подытожил: – Махдев назвал меня старым маразматиком. Но на самом же деле я просто старый трус.

Слушая их разговор, я наконец понял, о чём идёт речь. Это случилось немногим более четверти века назад, когда я был десятилетним мальчишкой. Группа учёных и инженеров из Ранжпурского Института физики втайне от всех построила пять ракет класса «земля-орбита», снабжённых позитронными боеголовками огромной разрушительной силы и обладающих необычайной манёвренностью, которая позволяла им преодолеть мощную противоракетную защиту. Однажды ночью они произвели их запуск и уничтожили две боевые станции Иных, а ещё одну основательно повредили. После этого вся планета с ужасом ожидала ответных актов возмездия, но чужаки ограничились лишь тем, что потребовали от властей казнить всех причастных к диверсии лиц и наложили на Махаваршу одноразовую продовольственную контрибуцию в размере трети годичного валового сельскохозяйственного продукта. Оба эти требования были выполнены, а второе из них нанесло ощутимый урон планетарной экономике – но тем не менее до сих пор на могилах всех сорока трёх казнённых заговорщиков круглый год лежат свежие цветы...

Мы долетели до площади Дхавантари, и Агаттияр посадил флайер на стоянку возле крупного торгового центра. Когда мы выбрались из машины, он сказал:

– Идём в супермаркет. Там есть вход в подземный пассаж, а дальше уже решим, к какой станции метро нам направиться.

Так мы и сделали. Двигаясь сквозь толпу людей, заполонивших в это вечернее время главный вестибюль торгового центра, я наклонился к Рашели, которая шла рядом, крепко вцепившись мне в руку, и тихо спросил:

– Так кто же ты?

Ни секунды не колеблясь, она прошептала мне на ухо:

– Меня действительно зовут Рашель. Я с планеты Терр-де-Голль. По-вашему, это Терра-Галлия.1

глава вторая

ГОСТЬЯ ИЗ КОСМОСА

1

В крупных мегаполисах, таких, например, как Нью-Калькутта, подземка была самым удобным способом передвижения, однако я всегда предпочитал воздушные виды транспорта и с тех самых пор, как в двадцатилетнем возрасте обзавёлся собственным флайером, крайне редко пользовался услугами метрополитена. Поэтому неудивительно, что через пару десятков станций и нескольких пересадок, я совершенно потерял ориентацию и даже приблизительно не представлял, в какой части города мы сейчас находимся.

Во время последней пересадки, когда мы проходили по тоннелю с витринами небольших магазинчиков, Агаттияр вдруг остановился возле одного из них и, попросив нас немного обождать, вошёл внутрь. Через минуту он вернулся с двумя новыми телефонами и отдал мне один из них, а второй сунул себе в карман.

– Пришлось воспользоваться деньгами Рашели, – объяснил профессор уже на ходу. – Они, конечно, тоже «засвеченные», я внёс их серийные номера в компьютер, но это не страшно. Сейчас не середина прошлого столетия, тысячные купюры стоят не так много, чтобы все операции с ними отслеживались. Номера попадут базу данных только после того, как магазин сдаст наличную выручку в банк. Так что у нас в распоряжении есть минимум несколько часов до закрытия магазина. Но нам хватит и получаса.

Проехав ещё три или четыре станции, мы вышли из метро в каком-то тихом пригородном райончике и зашагали по тротуару вдоль неширокой улицы, по правую сторону которой располагались небольшие особняки, похожие на тот, в котором жил сам Агаттияр, а слева тянулся парк с чисто символической решётчатой оградой. Чуть дальше, за деревьями, виднелся пруд, поблескивавший в лучах заходящего солнца. Несмотря на хорошую погоду, парк в этот вечерний час был пуст и безлюден, лишь по дорожке вдоль ограды медленной трусцой бежал тучный мужчина средних лет в синем спортивном костюме.

Мы прошли по тротуару около сотни метров, затем свернули в парк и остановились возле одной из скамеек.

– Вы останетесь здесь, – произнёс Агаттияр. – А я пойду на разведку. – С этими словами он указал на двухэтажный дом в самом конце улицы: – Там живёт единственный человек, который может нам помочь. Единственный из тех, кого я знаю и кому полностью доверяю.

– А если за ним следят? – спросила Рита. – Как за тобой.

Профессор отрицательно покачал головой:

– Нет, это исключено. Во всяком случае, маловероятно. Если бы этот человек попал хоть под малейшее подозрение, он уже давно был бы мёртв. Он – не я, он... Впрочем, я всё равно не вижу другого выхода. Я больше не знаю никого, кто мог бы дать нам надёжное убежище и помочь Рашели с её проблемами. А тут счёт идёт на дни, даже на часы. – Агаттияр достал из кармана телефон. – Но мы, конечно, подстрахуемся. Сначала я пойду один и всё выведаю, а вы будете следить за происходящим с помощью телефона, который я дал мистеру Матусевичу. Если окажется, что я попал в ловушку, немедленно выбрасывайте аппарат и бегите обратно к метро. Честно говоря, я не знаю, что вы будете делать дальше, у меня нет никаких других вариантов. Постарайтесь затеряться в городе, и... В общем, я полагаюсь на вас, мистер Матусевич, на вашу находчивость. Вот, держите.

Быстро оглядевшись вокруг и убедившись, что поблизости никого нет, он передал мне пистолет, позаимствованный у Махдева, а Рашели вернул диск и дистанционный пульт. Затем с помощью телефонов мы установили связь. Агаттияр усилил до предела чувствительность микрофона и отключил динамик, а я наоборот – максимально увеличил громкость на своём аппарате.

– Получилось нечто вроде «жучка», – прокомментировал Агаттияр, пряча свой телефон в карман. – Но я всё же надеюсь, что эта предосторожность окажется излишней.

– Послушай, папа! – встревожилась Рита. – А если чужа... если враги держали «жучки» не только в нашем доме, но и в твоей одежде. А может, и в моей.

– Ну, тогда мы все покойники. Включая и того человека, к которому я иду. Но нет, дочка, никаких следящих устройств у нас нет. Одно дело четверть века прослушивать наш дом и контролировать все операции компьютера, а совсем другое – постоянно цеплять «жучки» на одежду или другие личные вещи. В течение нескольких месяцев, это ещё куда ни шло; но делать это все двадцать шесть лет... нет-нет, на такой риск они бы не пошли. К тому же я ведь не зря велел тебе снять кольца, часы, серёжки и всё такое прочее. А насчёт тряпок можешь не беспокоиться: у тебя, как медика, настоящая мания чистоты, едва ли не каждый день ты бросаешь всю ношеную одежду, и мою и свою, в чистящую машину – а таких нагрузок ни один «жучок» не выдержит. – Он прокашлялся. – Впрочем, ладно. Хватит об этом. Как бы то ни было, в ближайшие минуты всё выяснится.

Поцеловав на прощанье дочь и Рашель, а мне крепко пожав руку, Агаттияр двинулся к ряду особняков. Когда он оказался на противоположной стороне улицы, из динамика моего телефона раздался его голос:

– Если вы хорошо слышите меня, потрите лоб.

Я так и сделал.

– Отлично, – сказал профессор. – Теперь присаживайтесь на скамейку и делайте вид, что просто отдыхаете. Молодая семья вышла на прогулку.

Мы сели – я посередине, Рита справа, а Рашель слева, – и принялись усиленно изображать из себя отдыхающую семью. Тем не менее искоса мы наблюдали за тем, как Агаттияр неторопливо дошёл до нужного ему дома, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Поскольку расстояние было изрядное, мы не разглядели, человека, который впустил его внутрь. Зато из телефона довольно чётко донёсся насыщенный мужской баритон:

– Здравствуйте, сэр. – Произнесено это было с отменной вежливостью, но с нотками полнейшего безразличия в голосе. Таким тоном обычно говорят дворецкие и секретари, которые наперёд знают, что посетитель явился не к ним, а к их боссу. – Чем могу вам служить?

– Добрый день, – ответил Агаттияр. – Я хотел бы повидать господина Вадьяпати.

– Вы условились о встрече?

– Нет. Но я уверен, что он согласится меня принять. Передайте ему вот это.

Последовала пауза. Очевидно, Агаттияр вручил ему визитку или черкнул на бумаге своё имя. Скорее всего последнее – ведь вряд ли профессор носил в своей домашней одежде (пусть и весьма представительной на вид) визитные карточки. Хотя кто знает...

– Хорошо, сэр, – ответил секретарь (я всё-таки решил, что это секретарь, а не дворецкий). – Подождите минутку.

Ждать пришлось действительно только минутку. Затем секретарь вернулся и произнёс:

– Следуйте за мной, сэр. Господин Вадьяпати вас примет.

Дальше последовало уже знакомое тихое шуршание от того, что телефон при ходьбе тёрся о ткань кармана. Прошелестела, отворяясь, дверь, затем надтреснутый старческий голос произнёс:

– Благодарю вас, Бимал. Теперь, пожалуйста, оставьте нас вдвоём.

Дверь снова зашелестела, после чего воцарилась тишина. Я живо представил себе, как Агаттияр и его будущий собеседник внимательно рассматривают друг друга. Для полноты картины не хватало только деталей обстановки комнаты и внешности хозяина дома. Судя по голосу, это был старик лет за восемьдесят, а то и за девяносто.

– Ну что ж, здравствуй, Свами, – наконец промолвил хозяин. – А я-то надеялся, что тогда ты не узнал меня.

– Однако узнал, – ответил Агаттияр почтительно. – Хотя должен сказать, что пластический хирург здорово поработал над твоей внешностью и голосовыми связками. Да и психосинтетик потрудился на славу – твои манеры стали совершенно другими. Я бы ни за что тебя не узнал, если бы не одна твоя оплошность.

– Да, это было глупо. Мне не следовало задавать тебе тот вопрос на конгрессе. Но с тех пор прошло уже много лет, ты никак не реагировал, и я решил, что ты ничего не заметил.

– Я заметил, гуру. И всё понял.

Между собеседниками вновь повисло молчание, а Рита тихо, но с явственным изумлением в голосе прошептала:

– Он назвал его «гуру»! Неужели...

– Вам знакомо это имя? – спросила Рашель.

– Это не имя. «Гуру» значит «учитель». А учителем отца был... – Она умолкла, так как в этот момент разговор Агаттияра со своим гуру, учителем, возобновился.

– Да, тогда я совершил большую глупость, – произнёс хозяин дома. – А вот теперь сглупил ты. Тебе не следовало приходить сюда. У меня есть веские свидетельства, что ты по-прежнему под наблюдением. По пятам за тобой вряд ли ходят, но твои контакты наверняка контролируются.

– Знаю, – сказал Агаттияр. – Все эти годы мой дом прослушивался, а информация с компьютеров считывалась. Слежкой занимался один из моих ассистентов. Сейчас он мёртв. Я убил его, а от возможного «хвоста» избавился.

И опять тишина. Нетерпеливо ожидавшая продолжения разговора Рита не стала вдаваться в дальнейшие объяснения о личности учителя своего отца, но я уже и сам сообразил, что к чему. После того нашумевшего диверсионного акта чужаки требовали казни сорока четырёх заговорщиков, но одному из них, самому главному – Радживу Шанкару, директору Ранжпурского Института физики, – удалось бежать из тюрьмы. Ему помог один из надзирателей, который скрылся вместе с ним. Поговаривали, что тут не обошлось без содействия властей, которым вовсе не улыбалось лишить жизни самого выдающегося учёного Махаварши...

– Значит, ты всё-таки решил присоединиться к нам? – спросил Раджив Шанкар.

– Мне пришлось, гуру. Я был вынужден. Против собственной воли.

– Вот как? И почему?

– Я сделал важное открытие... Нет, – поспешил добавить Агаттияр, – это не то, что ты подумал. Не научное открытие, а... Словом, ко мне попала информация. Такая горячая, что мне кажется, будто я весь пылаю. И это при всём том, что я знаю лишь малую её часть. Мне не известны никакие детали, но я подозреваю... я уверен, что в ближайшее время Махаваршу ждут большие перемены.

– И что же это за информация?

– Погоди, гуру, всему своё время. Прежде чем ознакомить тебя с ней, я должен убедиться, что ты сможешь дать нам надёжное убежище.

– Вам? – переспросил Шанкар. – Кому это «вам»?

– Мне, моей дочери и ещё двум людям, за которых я могу поручиться. Один из них – случайный, но верный человек, а другой – тот, из-за кого, собственно, я оказался здесь.

– Они знают, что ты пошёл ко мне?

– Да, знают. Однако не бойся, они не предадут. За ними самими охотятся, и...

– В том-то и дело, Свами, – неожиданно резко перебил его Шанкар. – Ты просто глупец! Зная, что их разыскивают, ты всё же рассказал им обо мне! А вдруг их уже схватили и вытрясли все необходимые сведения? Что если сейчас, в эту самую минуту, мой дом уже окружили чужаки и теперь только ждут сигнала к штурму. И вообще, тебе не следовало приезжать ко мне. Ты должен был просто позвонить из какого-нибудь общественного телефона и попросить о помощи. А так ты поставил под удар всю нашу организацию!

– У меня не было времени, – всё так же почтительно, но вместе с тем твёрдо возразил Агаттияр. – Я не мог ждать, пока твои люди всё проверят, потом перепроверят и предпримут все мыслимые меры предосторожности. Да, гуру, я признаю, что подверг тебя известной опасности и, возможно, разрушил твою легенду. Рано или поздно чужаки обнаружат, что я вышел из подземки в твоём районе, и станут прочёсывать его вдоль и поперек. Но уверяю тебя: человек, ради которого я так поступил, представляет гораздо большую ценность, чем твоё прикрытие. Познакомившись с ним, ты полностью согласишься со мной.

Секундная пауза.

– Ладно, хватит болтовни, – сказал Шанкар. – Что сделано, то сделано. Давай-ка адрес, где ты прячешь того человека – ну, и остальных тоже. Обещаю, что о них немедленно позаботятся.

– А ты можешь гарантировать, что вместе с твоими людьми этот адрес не получат Иные? Ты уверен, что за тобой не следят, что твои линии связи не прослушиваются?

– Я жив, Свами. Как видишь, я всё ещё жив. По-моему, это самая лучшая гарантия.

– А если тебя вычислили совсем недавно? Если тебя решили временно не трогать, чтобы побольше разузнать об остальных лидерах Сопротивления?

– Я уверен, что нет. Даже больше – я это знаю. Можешь на меня положиться.

– Что ж, хорошо. – Из телефона послышался какой-то шорох, затем голос Агаттияра, совсем уже громко произнёс: – Мистер Матусевич!

– Да, – ответил я.

– Всё в порядке, можете присоединяться к нам. Идите не спеша, будто прогуливаетесь; не привлекайте к себе внимания. А телефон немедленно отключите и по пути выбросьте в ближайший утилизатор. Точно так же я поступлю и со своим.

Последнее, что я услышал, прежде чем последовал совету Агаттияра и выключил телефон, была ворчливая реплика Шанкара:

– Ну и хитрец же ты, Свами! А ведь я должен был догадаться...

2

Раджив Шанкар, ныне живущий под именем господина Вадьяпати, оказался именно таким, каким я представлял его по голосу, – тщедушного вида стариком под девяносто лет, с редкими седыми волосами, маленьким сморщенным лицом и обтянутыми пергаментной кожей тонкими костлявыми руками. Когда Бимал завёл нас в его кабинет, он сидел в широком кресле перед столом и довольно энергично для своего возраста вещал в трубку интеркома, похожего на тот, который используют в крупных учреждениях для сугубо внутренней связи.

– ...да, именно всё. Не отдельные записи, не на отдельных станциях, а всю базу данных метрополитена. Подчистую, без возможности восстановления... Джей-семнадцатый, я знаю, что делаю. Я хорошо представляю, сколько линий мы засветим, сколько серверов потеряем, скольким людям придётся уйти на «нелегалку». Но это необходимо. Так же необходимо, как и налёт на тот магазинчик. Сейчас же приступайте к заданию. Только сначала соедините меня с Ар-Ти-девятым... Нет, прямо через ваш хост. У нас мало времени для обходных манёвров. И в любом случае, эту линию придётся уничтожить. Выполняйте, Джей.

В ожидании следующего соединения, Шанкар посмотрел на нас. Глаза его, в отличие от старчески сморщенного, почти безжизненного лица, были живыми, блестящими, пронзительными.

– Здравствуйте, молодые люди. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мы расселись на стульях возле стены, где уже сидел отец Риты. Бимал остался стоять у двери, как солдат на своём боевом посту, зорко всматриваясь в нас, следя за каждым нашим движением. На вид ему было лет пятьдесят, но его атлетическая фигура и чёткая координация движений свидетельствовали о том, что он обладает недюжинной физической силой и быстрой реакцией. Судя по всему, он был не столько секретарём Шанкара, сколько его телохранителем.

Очевидно, Агаттияр уже сообщил своему гуру, кто из нас представляет наибольшую ценность, потому что взгляд Шанкара тотчас упёрся в Рашель.

– Ну, девонька, заварила ты кашу! Надеюсь, твоя информация стоит всех наших хлопот. Свами отказывается что-либо говорить, пока я не обеспечу тебе полную безопасность. Я хорошо знаю его, он не стал бы понапрасну суетиться, но всё же...

Тут раздался зуммер интеркома. Шанкар снова заговорил в трубку:

– Ар-Ти-девятый, это Эй-второй... Да, мой мальчик, именно я. Но давай обойдёмся без имён. Слушай меня внимательно – тебе предстоит дело особой важности. Недалеко от тебя живёт Сайид Махдев. Знаешь, где?.. Вот и отлично. А что у тебя есть из оружия и взрывных устройств?.. Ар-Ти, я отдаю себе отчёт в том, что говорю прямым текстом. Но сейчас это не важно. Отвечай так же прямо... – Некоторое время Шанкар молча слушал. – Хорошо, этого достаточно. Так вот, экипируйся соответственным образом и ступай к дому Махдева. Сначала просвети его сканнером, проверь, есть ли там люди. Если есть, то немедленно уходи. А нет – проникни внутрь и сотри все данные с его рабочего компьютера... Да, понимаю, у него могут быть удалённые ресурсы. Попробуй покопаться, просмотри все недавние логи. Но долго не задерживайся – не более десяти минут. Потом заложи пару бомб и ступай к дому сто восемнадцать... Да, я знаю, чей он. Он должен быть пустым. Там ничего не делай, ничего не трогай, просто заминируй его, как и дом Махдева. И сразу – к станции метро. Перед входом в неё активируй все взрывные устройства... Ну, конечно, мой мальчик, это само собой разумеется. Ведь у тебя дома установлена система самоуничтожения?.. Как раз для таких случаев она и предназначена. Дальше следуй схеме эвакуации... Да, по категории «Экстра». О тебе позаботятся... Мне тоже жаль, Ар-Ти, но ты знал, на что идёшь, когда присоединился к нам. Насчёт любимой работы не беспокойся, ты продолжишь ею заниматься, только в другом месте. А вот если у тебя есть любимая девушка... Ага! Вот как? Ну, тогда тебе повезло. Принимайся за дело, мой мальчик. Удачи тебе.

Шанкар выключил интерком и откинулся на спинку кресла.

– Как видишь, Свами, я выполнил твои условия. Чужаки в базе данных метро ещё не копались и добраться до неё уже не успеют. Они никак не смогут определить, в каком районе вы вышли. А магазин, где вы купили телефоны, наши люди ограбят и унесут всю наличную выручку. Также, если нам повезёт, все записи Махдева будут уничтожены, а если не повезёт... Что ж, тогда и девочке, и её покровителю, – быстрый взгляд на меня, – придётся перейти на нелегальное положение. А теперь я жду объяснений. Надеюсь, они оправдают те меры, которые я только что принял.

– Целиком и полностью, гуру. Но... не стоит ли сделать ещё одно – обеспечить путь для быстрого бегства? Так, на всякий случай. На самый крайний случай.

– Он уже обеспечен, Свами. Давно обеспечен. И всегда готов. Положись на меня.

– Хорошо. – Агаттияр повернулся к девочке: – Давай диск, Рашель. Прежде всего, продемонстрируем фильм. Я его, кстати, до конца не досмотрел.

Рашель отдала профессору свой диск, и тот вставил его в считывающее устройство настенного терминала. На большом стереоскопическом экране возникла объёмная картинка усеянного звёздами космического пространства, а в центре виднелся маленький, размером с теннисный мяч, зелёно-голубой шар планеты. Он начал увеличиваться, пока не заполонил собой пол-экрана, и сквозь окутывавшую его туманную дымку стали видны очертания материков. Впрочем, я ещё раньше понял, что это не может быть Махаварша: слишком уж мало звёзд окружало планету. По сравнению с нашим регионом Галактики, та область космоса казалась сущей пустыней.