- Я решу, как мне поступить, в зависимости от обстоятельств, - твердо произнес Колин. - Время сейчас действительно неподходящее, но, с другой стороны, я могу до самой смерти ожидать наступления лучших времен. Я сильно подозреваю, что все мои предки только то и делали, что ждали: окончания войны, затем - следующей, затем - еще одной, затем - мира и согласия внутри страны, затем - рождения сына, затем - когда он повзрослеет... Так они старились и умирали, не дождавшись этих самых лучших времен. Кроме того, не исключено, что овладение более глубокими проявлениями Силы доступно только молодым; а за всю историю нашего дома лишь дважды на престол восходил король младше тридцати лет. Я не могу упустить такой шанс.
      Дана вновь посмотрела на Кевина, но тот продолжал хранить молчание, так как был полностью согласен с Колином. Умоляющий взгляд, брошенный Даной в сторону архиепископа, также не возымел действия. Очевидно, у монсеньора Мак Конна были на этот счет свои соображения, и он не спешил влиять на выбор Колина.
      - Ты хоть понимаешь, чем рискуешь? - не встретив у присутствующих поддержки, заговорила Дана. - Ты рискуешь своей жизнью.
      - Я это понимаю, - сказал Колин. - И не собираюсь рисковать больше, чем необходимо. Я не сумасшедший и никогда не пойду на неоправданный риск, но я перестал бы уважать себя, если бы отказался от испытания только из опасения за свою жизнь. На кон поставлено могущество, которое мне прежде и не снилось; могущество, обладание которым откроет мне доступ к силам космического масштаба...
      - Мой принц, - мягко, но достаточно решительно перебил его архиепископ. - Умерьте свою гордыню. Сила дана королям Лайонесса свыше не ради удовлетворения их личных амбиций, но чтобы они служили своей стране и народу, преумножали славу Господа нашего и несли свет Его учения заблудшим язычникам. Ваши слова свидетельствуют о том, что вы еще не прониклись должной ответственностью перед Богом и людьми.
      Колин смутился и опустил глаза.
      - Простите, преосвященнейший, я сказал так сгоряча, не подумав. Пожалуй, я еще слишком молод и легкомыслен, но я буду стремиться постичь свое истинное предназначение - и умом, и сердцем.
      И замечание архиепископа, и ответ на него Колина были произнесены столь напыщенно и театрально, что Кевин чуть не фыркнул и лишь в последний момент сдержался. Колин говорил это вполне серьезно, и ему действительно было стыдно за свои слова.
      - Перейдем к делу, - сказал архиепископ и опять поправил свою шапочку. - Вернее, к обрядовой стороне дела. Прежде всего, мой принц, советую вам снять Огненный Глаз - его соседство со Знаком Силы нежелательно. То же самое относится и к леди Даниэле, когда она завтра наденет Знак Жизни.
      Колин последовал совету архиепископа, снял с себя меньший из камней и положил его перед собой на стол.
      - Как-то неуютно, - признался он, зябко поеживаясь. - Четырнадцать лет я с ним не расставался... Но придется привыкать.
      - Лучше уничтожь его, как это сделал в свое время дядя Бриан, отозвалась Дана. - Он настроен на тебя, и если попадет в руки врага...
      Колин плотно сжал губы и покачал головой.
      - Нет, пока я к этому не готов. Пока... - Он быстро сгреб камень с цепочкой в верхний ящик стола и запер его на ключ. - К этой мысли надо еще привыкнуть. Ведь это все равно что уничтожить часть самого себя. Пусть и небольшую часть, но тем не менее... Ладно, вернемся к коронации. Продолжайте, святой отец.
      По окончании разговора Кевин и монсеньор Мак Конн вместе покинули кабинет Колина. Их сопровождал слуга с зажженным фонарем, а в коридоре к ним присоединились два охранника из свиты архиепископа. Некоторое время им было по пути; шли они молча.
      Молодой владыка над чем-то размышлял, а Кевин, из уважения к высокому сану своего спутника, не осмеливался заговорить первым, хотя на языке у него вертелась пара-другая вопросов относительно завтрашней церемонии. Наконец архиепископ произнес:
      - У вас дивное происхождение, сын мой.
      - Да, ваше преосвященство, - без особого энтузиазма отозвался Кевин. - Я найденыш.
      - Вы не совсем обычный найденыш, - заметил архиепископ. Обстоятельства вашего появления в нашем мире достойны самого пристального изучения.
      - В нашем мире? - удивленно переспросил Кевин. Ему странно было услышать столь еретическую мысль из уст духовного лица.
      - Да, сын мой, - невозмутимо подтвердил монсеньор Корунн Мак Конн. Я уверен, что кроме этого мира существует множество других миров, похожих на наш и совершенно иных. По моему глубокому убеждению, утверждать, что Господь при всей мудрости своей безграничной сотворил лишь один мир из невероятного числа возможных вариантов, значит принижать Его величие.
      - И вы полагаете, что я из другого мира?
      - Я убежден в этом. Когда я увидел вас, то понял, что вы явились к нам по воле Господней, и вам предстоит свершить великие дела. От вашего существа исходит какая-то особенная эманация, я чувствую ее.
      - Так вы маг? - осторожно спросил Кевин.
      На лицо архиепископа набежала тень и тут же исчезла.
      - Я полукровка, - сдержанно ответил он. - Моя мать была Одаренной, а отец - нет. Вы здесь человек новый и еще услышите эту историю... от сплетников.
      - Прошу прощения, ваше преосвященство, - пробормотал обескураженный Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. - Я не хотел...
      - Вам не за что извиняться, сын мой. Ваше любопытство в отношении меня так же естественно, как и мое - в отношении вас. К тому же мне грех жаловаться на судьбу, я ни в коей мере не чувствую себя обделенным. Господь Бог наш в великой благости своей даровал мне способность порой видеть и чувствовать то, что недоступно другим, даже самым могущественным магам.
      - И это ваше чутье говорит вам, что я из другого мира? - спросил Кевин, сочтя за благо вернуться к прежней теме.
      - Да, со всей определенностью. Вчерашний день был великим днем для меня... - Архиепископ на секунду умолк. - Да простит меня Бог, ведь вчера умер король... Но именно вчера я впервые увидел вас и окончательно убедился, что иные миры существуют в действительности, а не только в моем воображении.
      Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах прелата о множественности миров было что-то щемяще-знакомое, волнующее, как тихие звуки колыбельной, которую в детстве пела ему мать - красивая темноволосая женщина с большими карими глазами. Ее звали...
      Что за чушь! Как он может помнить свою мать?! Ведь ему было всего лишь полгода, когда... Вдруг сердце Кевина учащенно забилось, пульс бешено застучал в висках, а голова будто раскололась от острой, пронзительной боли. Кевин чуть не закричал...
      Боль отпустила его так же внезапно, как и пришла к нему. Кевин украдкой вытер со лба испарину, затем обтер о камзол вспотевшие ладони и покосился на архиепископа. Углубленный в собственные мысли монсеньор Мак Конн, видимо, не обратил внимания на его странное поведение.
      Они как раз подошли к двери покоев, некогда принадлежавших лорду Шону Майги, а ныне отведенных под жилье его приемному сыну. Кевин замедлил шаг.
      - Ваше преосвященство, - сказал он. - Разрешите откланяться.
      Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.
      - Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество, хотя вы сами еще не осознаете его. Наш юный король затеял опасное предприятие, и я не считаю себя вправе отговаривать его или же напротив - поощрять. Пообещайте мне, что завтра во время церемонии вы сделаете все, что в ваших силах, дабы помочь ему.
      - Обещаю, - сказал Кевин. - Я сделаю все, что смогу.
      - Тогда до встречи, мой герцог, - произнес архиепископ, благословляя его. - Да хранит вас Господь.
      Кевин проводил молодого владыку долгим взглядом. Сама личность архиепископа, который в свои годы достиг такого высокого положения, вызывала у Кевина живой интерес, а речи прелата и вовсе потрясли его. Почему-то Кевин был уверен, что догадка архиепископа относительно его происхождения верна. В тот момент, когда он ощутил боль, на него снизошло мгновенное озарение, подобное вспышке молнии во время грозы летней ночью. На какую-то долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в кромешной тьме, но озарение длилось недостаточно долго, чтобы увиденное успело запечатлеться в памяти. И все же волнение, охватившее его, было отнюдь не беспричинным. Определенно, он что-то знал... Но что? И откуда?
      Несколько минут Кевин простоял у своей двери, надеясь, что видение вновь посетит его. Но сколько он не напрягался, ничего с ним не происходило, и в конце концов он оставил свои попытки и решил до поры до времени выбросить случившееся из головы.
      Открыв ключом дверь покоев, Кевин вошел внутрь, миновал пустую и темную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой сумрачным светом недавно взошедшей луны. Большое окно, выходившее на балкон, было задернуто полупрозрачной занавеской, на которой вырисовывался мужской силуэт.
      Рука Кевина потянулась к висевшей на его поясе шпаге. Он тихо подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.
      Спокойно стоявший к нему спиной человек был одного с ним роста, то есть высокий, но несколько шире в кости. Его волосы цвета расплавленной меди слегка серебрились в лунном свете.
      - А, это ты, Морган Фергюсон! - облегченно выдохнул Кевин, узнав незванного гостя. - Как ты вошел?
      Морган неторопливо повернулся к нему лицом; на его губах играла уверенная улыбка. Очевидно, появление Кевина не было для него неожиданностью.
      - Я же колдун, и обычные замки для меня не помеха. Впрочем, я извиняюсь, что вошел без спросу, но мне не хотелось ждать тебя в коридоре.
      - Все в порядке, - сказал Кевин. - Просто я думал, что это чужой.
      Морган полушутливо, полусерьезно поклонился ему.
      - Я рад, что ты не относишь меня к чужим. Мы друзья Колина и должны жить в мире и согласии. Между прочим, я ничуть не обижаюсь, что Колин выбрал Отворяющим Врата тебя.
      - Я знаю это.
      - Он правильно поступил, - продолжал Морган. - Выбери он меня, против меня ополчились бы Маэлгон и Мак Кормак. Если бы его выбор пал на кого-нибудь из них, они бы взъелись друг на друга. А так их досада вскоре пройдет.
      - По-моему, Эрик Маэлгон и сейчас против меня ничего не имеет, заметил Кевин.
      - Это тебе так кажется. Он здорово обижен на тебя, просто он флегматик и внешне не выдает своих чувств. Я говорю об этом не для того, чтобы настроить тебя против Эрика; но ты должен знать, как обстоят дела.
      - Спасибо, Морган. - Кевин немного помолчал, затем нерешительно произнес: - Как ты думаешь, почему Колин так доверяет мне? В чем причина его дружеского расположения? Ведь мы с ним едва знакомы.
      - Гм... - промычал в ответ Морган. - Он уже выдавал тебе свою коронную фразу: "Друзья Дейрдры - мои друзья"?
      - Да. А что?
      - Вот в том-то все и дело. Это не просто красивые слова. Как ты, наверное, заметил, Колин сильно отличается от других влюбленных, он совсем не ревнует Дейрдру. Я подозреваю, что он не любит ее в обычном понимании этого слова, а скорее боготворит ее, видит в ней не земную женщину из плоти и крови, а ангела небесного. Как следствие, те, кто нравится Дейрдре, представляются ему живыми воплощениями всех мыслимых и немыслимых достоинств - а значит, заслуживают безоговорочного доверия. Я, конечно, чересчур упрощаю ситуацию, но в общих чертах она такова.
      - Понятненько...
      Кевин облокотился на перила балкона и посмотрел на пустынную площадь, по которой парами проходили стражники, отправляясь в ночной дозор. Морган стоял рядом с ним, запрокинув голову и глядя в звездное небо.
      - Ты уже познакомился с Даной? - спросил он минуту спустя.
      - Да.
      - И как ты ее находишь?
      - Она мне понравилась.
      Морган невольно облизнул губы и кивнул.
      - Дана прелестная девушка. Очень хорошенькая, очень молоденькая и совсем невинная. Она давно влюблена в Колина, но он не верит в это, считает ее чувства детским капризом. Из-за Дейрдры он вдолбил в свою глупую башку, что не может понравиться ни одной женщине... Нет, это надо же быть таким мнительным дураком!
      Кевин тихо рассмеялся.
      - Так-то ты отзываешься о своем короле? Не очень почтительно.
      - Я говорю, что думаю. Ведь я не злопыхатель, а друг Колина, и его дружба дает мне на это право. А уж если быть до конца откровенным, то порой меня зло берет. Только законченный идиот может отвергнуть такую восхитительную девушку, как Дана; вот я и сказал, что Колин дурак. Ну а что касается внешности, то тут он дважды дурак. Дейрдра отказывалась выйти за него замуж вовсе не потому, что он некрасив, дело в другом... Да, кстати, тебе известно, что ты у нее первый Одаренный?
      Кевин вопросительно поднял бровь.
      - Неужели? - произнес он, чувствуя, что краснеет.
      Морган пожал плечами.
      - Это вполне естественно. Дейрдра тянется к себе подобным и чурается нашего брата колдуна. Я давно хочу подружиться с ней... нет-нет, ничего такого, не пойми меня превратно. Дейрдра необычайно умная и интересная девушка, у нее свой, особенный взгляд на вещи, и мне доставляет огромное удовольствие общение с ней. К сожалению, она избегает меня, потому что я колдун. Одаренные не в ее вкусе... кроме тебя. Ты - поразительное исключение из этого правила. Если Колин прав, и Дейрдра действительно любит тебя даже вопреки твоему Дару, то ты поистине необыкновенный человек. И как только тебе удалось приворожить ее? Открой мне секрет, а?
      Кевин в замешательстве опустил глаза.
      - Мне бы не хотелось обсуждать это.
      - Хорошо, - сказал Морган и сразу же перевел разговор на другую тему. Как и догадался Кевин с самого начала, он пришел посмотреть на шпагу, которую Колин уже успел расхвалить ему. И так же, как и Колин, Морган потерпел неудачу. Опутывавшие клинок чары поставили в тупик даже самого искусного мага Лайонесса, коим по праву считался Фергюсон.
      Огорченно вздохнув, Морган вернул Кевину шпагу, а на кольцо с самоцветом вообще не стал смотреть - очевидно, чтобы еще больше не расстраиваться перед сном. Затем они немного поболтали о том о сем; обнаружив у своего собеседника явную склонность посплетничать, Кевин принялся расспрашивать его об архиепископе и услышал в ответ грустную историю любви молодой блестящей аристократки к обедневшему провинциальному помещику. Наконец Морган сказал:
      - Ну ладно, мне пора. Не то жена подумает, что я ошиваюсь у девок.
      - А она имеет основания для таких подозрений? - с усмешкой спросил Кевин.
      Морган развязно ухмыльнулся.
      - Конечно, имеет. Но я не люблю, когда меня обвиняют в грехах, которые я не совершал. Спокойной ночи, Кевин Мак Шон. Приятно было потолковать с тобой на сон грядущий.
      - Постой, Морган...
      - Да?
      - Бранвена, сестра Колина... - Кевин умолк, подбирая нужные слова.
      - Так что же Бранвена?
      - Сегодня на похоронах и на обратном пути во дворец она как-то странно смотрела на меня. Очень странно - как будто я что-то ей сделал.
      Морган нахмурился.
      - Остерегайся ее, вот тебе мой совет. Она очень привязана к Дейрдре и если невзлюбит тебя... Знаешь, при дворе говорят: Бранвена - это слишком. У нее всего с лишком и сама она с лишком. Лицо у нее слишком круглое, глаза слишком большие, губы слишком тонкие, зубы слишком мелкие, язычок слишком острый, на лице слишком много веснушек, а фигура у нее слишком уж щуплая. Она слишком умна, слишком хитра, слишком любопытна, слишком ветрена и легкомысленна, слишком заносчива, слишком капризна, слишком самонадеянна, слишком скрытна и слишком безответственна. И, добавлю от себя, слишком опасна и неуправляема. Если на свете существуют ведьмы, то Бранвена, безусловно, одна из них. Многие недооценивают ее, но тебе я не советую этого делать.
      - Ну и ну! - покачал головой Кевин, удивленный такой страстной тирадой. - А с виду она совсем дитя и кажется вполне безобидной.
      - Тем-то она и опасна, что мало кто принимает ее всерьез. Постарайся наладить с ней дружеские отношения; в общем, она неплохая девчушка, хоть и вреднющая... И еще. Мне заранее жаль ее мужа. Бедолага! Уж лучше сразу убить его, чтоб долго не мучился.
      ИНТЕРМЕДИЯ. ШАГ В БЕЗВРЕМЕНЬЕ
      - Колин, - промолвил архиепископ. - Признаешь ли ты Отца, Сына и Святого Духа как Бога единого?
      - Да, - последовал ответ.
      Облаченный в бело-золотые королевские одежды, Колин стоял коленопреклоненный на возвышении перед алтарем кафедрального собора святого Андрея Авалонского. Архиепископ держал его правую руку на Библии.
      - Обязуешься ли ты любить и почитать Святую Церковь Христовую, беречь ее от язычников, реформаторов и осквернителей и нести свет ее истинной веры по всему миру?
      - Да.
      - Обязуешься ли ты править своим государством по закону и справедливости, защищать правду и добро и, сколько станет тебе сил, искоренять зло и несправедливость?
      - Да.
      - Обязуешься ли ты употреблять свою Силу, дарованную тебе свыше, только в богоугодных целях, вести непримиримую борьбу с дьяволом и прислужниками его, черными магами?
      - Да.
      Колин скрепил текст королевской клятвы своей подписью, и архиепископ положил пергамент на алтарь, как бы призывая в свидетели самого Всевышнего. Красочная церемония коронации подходила к своему кульминационному моменту.
      Когда отзвучала молитва во славу короля, монсеньор Корунн Мак Конн при помощи длинной тонкой трубки из чистого золота набрал из священной ампулы немного елея и капнул его в золотую чашу. Присутствующие в соборе затаили дыхание. Архиепископ макнул палец в елей.
      - Сим миром от имени Всевышнего посвящаю тебя на царство, и да пребудет с тобой Сила и благословение Господне во всех твоих праведных начинаниях. Аминь!
      С этими словами он начертил на лбу Колина крест. В толпе пронесся облегченный вздох. Многим показалось, что на какое-то мгновение над головой короля вспыхнуло сияние, а кое-кто мог даже поклясться, что видел парившего над алтарем святого Андрея, издревле считавшегося покровителем Лайонесса. И только несколько человек знало, что никакой передачи Силы еще не состоялось.
      Снова зазвучала музыка и церковный хор запел очередную молитву. Двое младших епископов закрепили на плечах Колина пурпурную королевскую мантию, затем символически коснулись его башмаков золотыми шпорами и тут же убрали их. Архиепископ взял с алтаря меч в украшенных драгоценными камнями ножнах и с напутственными словами протянул его молодому королю.
      Колин принял меч, поцеловал головку его эфеса и передал его лорду Дункану Энгусу, мужу своей тетки Алисии. Преклонив колени, Дункан Энгус положил меч на алтарь, вручая военное могущество государства в руки Божьи, перекрестился, после чего встал на ноги и отошел в сторону.
      По знаку одного из епископов Кевин и Дана поднялись к алтарю. На груди у обоих висели камни - Знак Жизни у Даны и Знак Мудрости у Кевина. Они опустились на колени по обе руки от короля и чуть сзади него. Тем временем архиепископ достал из дарохранительницы усыпанную драгоценными камнями золотую корону, которую венчал огромный остроконечный алмаз чистой воды.
      - Венчает тебя Господь, сын мой, короной славы и справедливости! Будь верным защитником и слугой своего государства, и да поможет тебе Всевышний, творец всего сущего на земле. Во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь!
      Он возложил на голову Колина корону. Знак Силы на груди у короля засветился мягким красным светом. Внутри двух других камней, Знака Мудрости и Знака Жизни также вспыхнули огоньки - голубой и фиолетовый. Левая рука Кевина и правая Даны потянулись к алмазу на короне и одновременно прикоснулись к нему кончиками пальцев.
      "Холодный, как лед", - подумал про алмаз Кевин, и тут его слегка зазнобило, а к горлу подступила тошнота.
      Врата отворились, пропуская к Источнику нового адепта... Колин замер, губы его побледнели, а ресницы, которыми он часто хлопал, моргая, вдруг остановились на полпути, оставив полуоткрытыми его внезапно остекленевшие глаза...
      ...Колин стоял на коленях у подножия высокого холма, сплошь покрытого растительностью какого-то странного лилового цвета. Кое-где виднелись цветы - белые, алые, оранжевые, фиолетовые, желто-золотые, серебряные, небесные... то есть зеленые - так как небо здесь было ярко-зеленое. Оно постоянно менялось, то тут, то там отливаясь бирюзой. Солнца видно не было; свет излучало само небо - сияющее, сверкающее...
      По пологому склону холма к Колину не спеша спускалась стройная золотоволосая женщина в ослепительно-белых одеждах. Ее походка была величественной, упругой и грациозной. Когда она подошла ближе, он разглядел черты ее лица - четкие, строгие, безукоризненно правильные; ее суровая красота дышала холодом снежных вершин.
      Женщина остановилась в трех шагах от него.
      - Приветствую тебя, Колин Лейнстер из Авалона, король Лайонесса!
      Губы ее шевелились в полном соответствии с произносимыми словами, но ее серебристый с властными нотками голос звучал, казалось, отовсюду, обрушиваясь на Колина подобно водопаду.
      С некоторым опозданием Колин додумался встать с колен. Только тогда он обнаружил, что одет не в тяжелые королевские одежды, а в свободный, не сковывающий движения голубой наряд из легкой, почти невесомой ткани, мягкой и шелковистой на ощупь.
      А секунду спустя Колин понял, что этот наряд - всего лишь иллюзия, созданная его собственным воображением, чтобы он не чувствовал себя неловко без одежды. На самом же деле он был совершенно голым!
      - Моя одежда...
      - Она осталась в соборе, - последовал ответ женщины в белом. - Так и должно быть в полном соответствии с ритуалом. Но не беспокойся - за то время, что ты пробудешь здесь, твоя одежда не сдвинется с места, и ты вернешься прямо в нее.
      - Как это?
      - Очень просто. Ты выйдешь из Врат в тот же момент, когда и вошел в них. Время здесь очень вязкое.
      - Где это "здесь"?
      - В Безвременье?
      - Что это?
      - Перекрестье миров. Место, где находится Источник Мироздания, альфа и омега всего сущего.
      - А ты кто такая, прекрасная леди? - спросил Колин, заранее зная, каков будет ответ.
      - Я Хозяйка Источника. - Она протянула ему руку. - Пойдем со мной, Колин Лейнстер. Времени у нас вдоволь...
      ...В следующий момент веки Колина продолжили свое движение, глаза его на мгновение закрылись, потом широко распахнулись. Кевин и Дана встали с колен и помогли подняться Колину - теперь уже коронованному королю и адепту Источника. Они вместе повернулись к пастве.
      - Люди! - торжественно провозгласил архиепископ. - Вот ваш король, законный правитель Лайонесса!
      - Да здравствует король! - дружно воскликнули присутствующие.
      Церковный хор грянул "Многая лета". Колин, в сопровождении своей свиты и группы прелатов, принимавших участие в коронации, двинулся к выходу из собора. Позади них начала формироваться процессия.
      Кевин, шедший вместе с Даной рядом с Колином, искоса смотрел на новоиспеченного короля, поражаясь стремительным переменам, происходившим с его внешностью. Лицо Колина, прежде болезненное, серовато-бледное, приобретало все более здоровый цвет, тени под глазами исчезли, как будто их вовсе не было, а на щеках проступил розовый румянец. Без каких-либо видимых усилий он нес на себе массивную королевскую корону, голову держал высоко поднятой, ступал легко, уверенно, при ходьбе, против обыкновения, не сутулился. В каждом его движении чувствовалась недюжинная физическая сила, которой он раньше никак не мог похвастаться, будучи от рождения хилым и слабым. Ну, в каком еще более убедительном подтверждении божественности происхождения королевской власти нуждался простой народ, восторженно приветствовавший на площади перед собором своего нового государя?..
      - Боже! - прошептал Колин; глаза его блестели. - Боже! Как это прекрасно - быть полностью здоровым!.. Кевин, дружище, дядя Бриан ошибался насчет Хозяйки. Она совсем не злая. По-моему, я даже понравился ей. - Он покосился в другую сторону, влево, и на губах его заиграла нежная улыбка. - Господи, Дана, ты такая красивая! Прости, что не замечал этого раньше.
      Дана покраснела и украдкой взглянула на Колина, затем вновь обратила свой ясный взор на толпу простонародья, приветствовавшего вместе с королем и свою будущую королеву.
      А Кевин почему-то подумал о сестре Колина, Бранвене, и мысль о ней вызвала у него странное волнение...
      ПУТЬ К ИСТОЧНИКУ. ФИНИШНАЯ ПРЯМАЯ
      8
      - Добрая весть с севера, - сказал Морган, открыв глаза.
      Кевин отбросил сухой стебелек, который задумчиво жевал, и повернулся к лежавшему на траве Моргану.
      - Ты только что связывался с Колином?
      - Да. То есть он связывался со мной.
      - Ну и какие новости?
      - Я уже сказал, что хорошие.
      - А поконкретнее?
      - Война закончилась, мы победили; вот тебе конкретика. Сегодня на рассвете готийцы предприняли отчаянную попытку перейти в контрнаступление, но их атака была отбита, авангард сметен начисто, король Аларик погиб в сражении, а остатки войска попали в окружение. Внук Аларика, Хендрик, новый король Готланда, полностью отмежевался от действий своего деда и заявил о безоговорочной капитуляции. Вечером должна состояться встреча Колина с Хендриком, во время которой будет подписан мирный договор. Какие территории отойдут к Лайонессу, предстоит еще уточнить, но Колин настроен решительно и не склонен к поблажкам - он аннексирует ровно столько, сколько сможет удержать, и ни пядью меньше. В любом случае, твое герцогство больше не будет приграничным.
      - И слава богу, - сказал Кевин. - Наверное, сейчас галлийские князья не нарадуются, что не ввязались в эту войну на стороне Готланда.
      - Ясное дело, - усмехнулся Морган, глядя в безоблачное небо ранней осени, которая на широте Авалона была еще по-летнему жаркой. - Колин говорит, что на радостях Галлис оттяпал у Готланда несколько юго-восточных графств. Вчера вечером к нему прибыл галлийский посланец с предложением уступить Лайонессу треть захваченных территорий в обмен на его признание этой аннексии.
      - И что же Колин?
      - Он отказался. Нам невыгодно чрезмерное ослабление Готланда за счет усиления Галлиса, так что последнему придется уйти с завоеванных земель не солоно хлебавши и удовольствоваться незначительными пограничными захватами.
      - Понятно, - сказал Кевин. - Надо сообщить эту весть во дворец.
      - Уже сделано, - лениво ответил Морган. - Дана участвовала в нашей беседе.
      - Ага...
      Веселая детская болтовня, раздававшаяся неподалеку, внезапно перешла в ожесточенный спор. Кевин повернул голову и увидел шагах в ста ниже по течению небольшого ручья семилетнего мальчика, яростно кричавшего что-то своей сверстнице - худенькой девочке в нарядном зеленом платьице, с пышной копной белокурых волос. Девочка стояла перед ним, подбоченясь, и коротко огрызалась; в ее голосе явственно слышалась насмешка.
      Морган тоже поглядел в их сторону и недовольно проворчал:
      - Опять поцапались, маленькие засранцы! Ну, прямо как кошка с собакой, дня не могут прожить без ссор. - Он принял сидячее положение и громко окрикнул их: - Эй! Монгфинд! Камлах!
      Девочка, которую звали Монгфинд, и мальчик по имени Камлах разом умолкли. Морган поманил их рукой, подкрепив свое приглашение словами:
      - А ну, идите-ка сюда!
      Монгфинд и Камлах, опустив головы, повиновались приказу. За ними гуськом потянулись другие дети - пять мальчиков и три девочки. Все они были Одаренными отпрысками знатных семейств и обучались у Моргана Искусству. Практические занятия по магии, особенно с детворой, Фергюсон предпочитал проводить на лоне природы, что было полезно как для здоровья его учеников, так и для здоровья горожан и обитателей королевского дворца. Поэтому в погожие дни, которых в этом году было вдоволь, он вместе с оравой мальчишек и девчонок выбирался за город, где малолетние чародеи могли творить свои заклинания с минимальным риском для людей, строений и домашних животных. Последние три месяца в таких походах Моргана регулярно сопровождал Кевин, который тоже был его учеником и занимался по индивидуальной программе.
      Монгфинд и Камлах подошли к своему учителю и остановились перед ним, виновато пряча глаза. Камлах был старшим сыном Моргана, а Монгфинд младшей сестрой Даны, дочерью лорда Дункана Энгуса и леди Алисии Лейнстер. Кевин подозревал, что Монгфинд и Камлах постоянно грызутся между собой главным образом потому, что родители планируют в будущем поженить их, и в отношениях детей друг с дружкой проявлялся, если можно так сказать, синдром раннего супружества.
      - Ну! - строго произнес Морган, испытующе глядя на сына. - Что случилось на сей раз?
      Камлах переступил с ноги на ногу.
      - Она все время цепляется ко мне, - наябедничал он, выстрелив сердитым взглядом в Монгфинд. - Я хотел сотворить из воды маленький кусочек льда, а она помешала мне. Она все делает мне на зло, она...
      - Лгунишка несчастный! - возмущенно воскликнула Монгфинд. Морган предостерегающе поднял руку, и девочка, уже значительно спокойнее, принялась объяснять: - Это неправда, милорд. Я не собиралась мешать Камлаху, я хотела помочь ему. Я пыталась втолковать, что заклинание никогда не подействует, если произносить его как молитву, но он, упрямец этакий, не слушал меня и все бормотал, бормотал, раз десять повторил, а затем набросился на меня, потому что у него ничего не получалось, да и получиться не могло, вот он и нашел виновного - меня, а я ведь хотела только помочь ему, но он...
      - Ладно, - остановил ее Морган, видя, что она завелась. Потом обратился к другим детям: - Это правда?
      Дети наперебой загалдели, подтверждая версию Монгфинд.
      - Хорошо, - сказал Морган, но дети продолжали галдеть, так что ему пришлось прикрикнуть: - Все! Достаточно. - Дети умолкли, и Морган назидательно заговорил: - Мои юные дамы и господа, пусть вас не вводит в заблуждение сам термин "заклинание", который, строго говоря, является лишь данью традиции. Заклинания высшей магии - это комплексные императивы, посредством которых вы управляете силами, и вы должны отличать их от собственно заклинаний - заклинаний призыва.