13

«Я как-то уже отмечал, что мой шеф не был защищен от неожиданностей, и к этому следует добавить еще такой известный факт, что в некоторых обстоятельствах он был способен перехитрить самого себя. Хотя обычно он с удовольствием вел дела со средствами массовой информации, эта его привязанность чаще, чем хотелось бы, делала его уязвимым.»

Дневник, запись 122

Казалось, сам воздух источал напряжение, когда рота легионеров в полном составе ожидала прибытия шаттла. И хотя уже прозвучала команда «вольно», означавшая, что они могут расслабиться, отставив одну ногу, и даже перекинуться парой слов с ближайшими соседями, в строю продолжала сохраняться полная тишина. Точнее, каждый был погружен в собственные мысли.

— Вы уверены, что это удачная идея, капитан?

Офицеры ходили туда-сюда вдоль строя, в то время как Шутт заставлял себя оставаться на одном месте, перед строем солдат, пытаясь таким образом подать им надлежащий пример сдержанности, вместо того, чтобы поддаться своей излюбленной привычке нервно шагать из стороны в сторону. Он спокойно воспринял вопрос, который задала ему лейтенант Рембрант, хотя тот и заставил его кое о чем задуматься.

— Разве вы не считаете вежливым своим присутствием оказать уважение в момент прибытия равных нам по положению лиц? — сказал он с напускной строгостью.

— Полагаю, так, сэр, — ответила ему Рембрант с самым серьезным видом. — Хотя, если быть до конца откровенной, я никогда не замечала и намека на вежливость со стороны регулярной армии по отношению к Легиону.

— И я никогда этого не замечал, — мрачно подтвердил Шутт. — Кстати, к вашему сведению, лейтенант, истинная причина нашего присутствия здесь не имеет ничего общего с правилами хорошего тона.

— Сэр?

— Подумайте хорошенько о происходящем. Наши люди нервничает, они опасаются, что армия в предстоящих испытаниях может с легкостью пнуть их коленкой под зад. Это и не удивительно, учитывая тот факт, что по их мнению вся регулярная армия состоит сплошь из суперменов, в то время как Космическому Легиону остаются лишь отбросы живой силы, не пригодные армии. Если мы хотим заставить их думать иначе, в первую очередь нам следует помочь им избавиться от этого убеждения, и наше присутствие здесь есть не что иное, как первый шаг в этом направлении. Я хочу, чтобы каждый как можно скорее принял участие в соревновании, дабы все могли убедиться, что в армии служат точно такие же солдаты, которые, как и любой другой, могут сунуть обе ноги в одну штанину. Улавливаете мою мысль?

— Я… кажется, да, сэр.

Лейтенант избежала продолжения лекции лишь благодаря крикам, раздавшимся из строя солдат.

— Летят!

— Вон они!

— Мои останки завещаю отправить моей первой жене… она сможет приготовить приличное блюдо!

Шаттл пробил облака и уже приближался к краю посадочной полосы.

— Всем внимание, приготовиться!

И хотя еще действовала команда «вольно», прозвучавшие слова оказали нужное действие. Те из легионеров, которые успели присесть, быстро встали, отряхнули форму и бросились занимать место в строю.

Все взгляды были обращены в ту сторону, где шаттл, коснувшийся бетонной дорожки, сейчас медленно выруливал к терминалу, и, наконец, остановился на метрах пятидесяти от того места, где в ожидании застыла рота легионеров. После нескольких минут, показавшихся вечностью, был отброшен люк и спущен трап. Секундами позже показались первые пассажиры.

Как только встречающие смогли разглядеть знаки отличия вновь прибывших, вся шеренга возбужденно загудела.

— Сэр! — раздался торопливый шепот лейтенанта Армстронга. — Вы знаете, кто это?

— Я знаю, лейтенант.

— Ведь это «Красные коршуны»!

— Я уже сказал, что знаю об этом, лейтенант!

— Но, сэр…

— Рота… ВНИМА-АНИЕ!

Шутт скомандовал так резко для того, чтобы не только прекратить этот разговор и навести надлежащий порядок в строю, но и в надежде получить время привести в порядок свои мысли.

Разодетые в парадную форму и увенчанные, в дополнение ко всему красными беретами, которые были их отличительным знаком, солдаты не оставляли никаких сомнений на тот счет, к какому именно подразделению они принадлежали. «Красные коршуны»! По каким-то причинам армия решила послать в такое захолустье элитную боевую часть!

Являясь необычной для структуры самой армии, рота «Красные коршуны» в некотором смысле была более похожа на Космический Легион, в том плане, что ее солдаты представляли поперечный срез различных цивилизаций, а не состояли из представителей лишь одной планеты. На этом, однако, сходство заканчивалось. Избалованные наградами и вниманием прессы, «Красные коршуны» были сливками личного состава регулярной армии. Жесткий конкурсный отбор был основой для комплектования личного состава этой роты, и сотни солдат принимали участие в соперничестве за такую честь всякий раз, когда в списках «Коршунов» появлялась вакансия. Редко кто попадал в это подразделение с первого раза, что лишь подтверждало одно из основных правил этой роты: «красными коршунами» становятся только лучшие!

Все это и еще многое другое пронеслось в голове Шутта, пока он смотрел, как его солдаты с отрешенным видом наблюдали за высадкой. «Коршуны» же, в свою очередь, не обратили никакого внимания на шеренгу легионеров, не удостоив их даже любопытными взглядами.

Наконец по трапу спустилась весьма заметных размеров фигура. Не глядя ни в право, ни в лево, она легким шагом тренированного атлета двинулась по взлетной полосе, непоколебимо прокладывая курс в сторону Шутта.

— Я полагаю, капитан Шутник? Майор Метью О'Доннел.

Слегка смущенный таким необычным приветствием, Шутт, тем не менее, коротко, но энергично отдал честь.

— Добро пожаловать на Планету Хаскина, майор.

О'Доннел в ответ на это не отсалютовал и не протянул руки для пожатия.

— Да, конечно же, — сказал он с насмешливой улыбкой. — Послушайте, капитан, я так себе представляю, что вы настолько же рады видеть нас, насколько мы рады видеть эту планету. А теперь, скажите, есть ли здесь какое-нибудь местечко, где мы могли бы поговорить? Желательно с кондиционером. Хотелось бы как можно быстрее разобраться со всей этой глупостью.

Почти лишившись дара речи, Шутт указал рукой в сторону терминала, и майор ринулся мимо него все тем же, уже знакомым, шагом.

— Лейтенанты Армстронг и Рембрант, — позвал командир своих младших офицеров.

— Сэр?

— Да, сэр?

— Отправляйтесь с ротой к месту расположения, и ждите меня там. Я постараюсь вернуться как можно скорее, после того, как выясню, что здесь, черт возьми, происходит.

— Но… сэр…

— Исполняйте! Но оставьте мне водителя. У меня есть подозрение, что мне не следует уходить сразу, как только закончится эта встреча.

Приблизившись к терминалу, Шутт обнаружил, что сюрпризы еще не кончились. Первое, что бросилось ему в глаза, был майор О'Доннел, обменивающийся крепким рукопожатием с… губернатором Лякотом!

— А! Капитан! — излучая неподдельную радость, воскликнул тот. — Присоединяйтесь к нашей компании. Не возражаете? Как я понял, вы уже познакомились с майором О'Доннелом.

— Да, мы уже познакомились, — сказал капитан. — И, признаться, я был удивлен. Не ожидал, что армия пошлет «Красных коршунов» для несения обычной патрульной службы.

— Если это доставит вам удовольствие, капитан, — проворчал О'Доннел, — ничуть не меньше это удивило и нас. Сдается мне, наше высшее начальство начиталось сообщений в средствах массовой информации, в поле зрения которых попала эта дерьмовая рота, с которой вы связались, и решило первым сделать удачный ход, чтобы поддержать репутацию армии. Думаю, что вам также следует знать, что нас сняли с боевого дежурства и отправили сюда с приказом поставить вас на место самым серьезным образом.

По тону майора можно было судить, что он не очень-то раздумывал над этим приказом.

— А теперь, если вы не возражаете, давайте перейдем прямо к делу. Мне хотелось бы согласовать условия так называемого соревнования, чтобы поскорее заняться размещением своих солдат.

— Если я правильно понял, вы уже знаете предстоящем соревновании? — осторожно спросил Шутт.

— Вот именно. Здешний губернатор был так любезен, что предупредил нас об этом еще до прибытия сюда.

Командир легионеров бросил короткий взгляд в сторону губернатора, который улыбался, довольно пожимая плечами.

— Оказалось, это единственное, что я мог сделать, поскольку контракт с армией был уже подписан.

Шутт решил отказать Лякоту в удовольствии стать свидетелем своего возмущения, хотя внутри него все бурлило от негодования.

— Да, я думаю, это справедливо, — с усилием произнес он.

— Насколько я понимаю, капитан, — быстро продолжил О'Доннел, — для того, чтобы выяснить, кому достанется честь несения патрульной службы, мы проведем три раунда соревнований в присутствии независимых судей. Один вид предлагает армия, другой вы, и, наконец, третий по взаимному согласию выбираем вместе. Устраивает?

Шутт с усилием кивнул, явно не довольный тем, что майор захватил инициативу.

— Хорошо. От имени армии я предлагаю учениям по строевой подготовке, так как это наиболее близко к тому, что вам приходится делать при несении охранной службы. Каково ваше предложение?

У капитана слегка екнуло сердце. Из всех военных искусств строевая подготовка была самым слабым местом его роты.

— Я бы предложил полевые учения с полосой препятствий.

Майор даже не сдержал возгласа удивления, а его брови едва не исчезли под нависающим беретом.

— Полоса препятствий? — повторил он. — Хорошо, капитан. Считайте, что это ваши похороны. Теперь, в качестве третьего вида соревнований, мы можем выбрать… — Он сделал жест рукой в сторону Лякота. — Губернатор сказал мне, что вы и ваша рота воображаете себя мастерами фехтования. Как вы смотрите на состязание в трех видах оружия… рапира, сабля и шпага… две победы из трех?

Словно предупредительный звонок раздался в голове Шутта. Весьма своевременно.

— Похоже, губернатор действительно кое-что рассказал вам, — ответил он, затягивая время.

— Так да или нет? Решайте, капитан. Не будем тратить на это весь день.

— Скажите, майор, а сами вы занимаетесь фехтованием?

— Я? Немного балуюсь шпагой.

— Тогда разрешите мне немного дополнить ваше предложение. Все то же — состязание в трех видах, но фехтование на шпагах в конце… между командирами отрядов. Это, в случае каких-либо неожиданностей, позволит нам решить все между собой.

Лицо майора расплылось в широкой улыбке.

— Для меня нет большего удовольствия, капитан. Я согласен… хотя сомневаюсь, что дело может зайти так далеко.

— Возможно, вы будете удивлены, майор, — ответил Шутт, сопровождая свои слова натянутой улыбкой. — Мои солдаты удивляют многих, включая и меня самого.

— Значит, удивят и меня, — коротко бросил О'Доннел. — Извините, если я был немного невыдержанным.

— Ну так, джентльмены, можем считать, что этот вопрос решен? — спросил губернатор, торопливо поднимаясь со своего места.

— Только один вопрос… если вы не возражаете, майор, — настоял на своем командир легионеров. — Если предположить, что «Красные коршуны» все же победят, действительно ли командование регулярной армии оставит здесь свою лучшую часть для несения патрульной службы?

Глаза О'Доннела по-ящеричьи метнулись в сторону губернатора.

— Раз уж вы завели об этом речь, капитан, могу сказать, что в том случае, если армия получает контракт на несение патрульной службы, она оставляет за собой право выбирать любую часть, которую решит отправить сюда… и может передислоцировать ее отсюда в любое время в соответствии с собственными решениями.

— Таким образом, они прислали сюда «Красных коршунов», чтобы закрепить за собой этот контракт, а затем заменить их, когда вопрос будет окончательно закрыт. Так?

Шутт повернулся к губернатору Лякоту, который беспомощно пожимал плечами.

— Это шоу-бизнес, капитан… или, говоря точнее, политика!

«Я был достаточно свободен в описании многих промахов моего шефа. Однако, чтобы не создавать о нем неверного представления, должен добавить к этому, что, вне всяких сомнений, он один из лучших бойцов на шпагах, которых я когда-либо имел возможность наблюдать, а тем более — обслуживать, особенно когда его загоняли в угол.»

— Эти разного рода предатели, подтасовщики голосов избирателей, двуликие…

— Довольно, Армстронг! — Голос командира выстрелил словно удар хлыста. — Нам некогда тратить время на обсуждение генетических недостатков губернатора. Некогда, если мы собираемся сейчас выработать план действий на завтрашнем соревновании!

— Рота все еще ждет вас в обеденном зале, капитан, — объявила Бренди, просунув голову в дверь кабинета. — Что им передать?

— Скажи, что я спущусь поговорить с ними примерно через полчаса. Да, и еще, Бренди… с этого момента разговаривай с ними так, будто мы уже победили.

— Победили?

— Вот именно. Хотя бы уже тем, что армия решила, что именно «Красные коршуны» должны соревноваться с нами. Если нам завтра и достанется, в сознании людей останется тот факт, что, как бы то ни было, побиты мы были не каким-то обычным армейским подразделением.

— Ну, если вы так считаете, сэр. — В голосе старшего сержанта звучало сомнение. — Ой… чуть не забыла. Рвач сказал, что вы, наверное, были бы не прочь посмотреть вот на это.

— Что это, капитан? — спросила Рембрант, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в листок, который изучал командир.

— Гм-ммм… А-а, да это просто копия списка роты «Красные коршуны». Они, похоже, случайно оставили его где-то в терминале.

— Так, может, попросить Бикера, чтобы он пропустил его через свой компьютер?

— Не беспокойтесь об этом, Армстронг. Я уже нашел все, что нужно. Вот черт! Мне бы следовало это знать!

— Что вы нашли?

Теперь оба лейтенанта окружили капитана, уставившись на список имен так, будто перед ними была какая-то шифрограмма.

— Я так и думал, что О'Доннел предложит матч по фехтованию! — побормотал командир почти под нос. — Но видите это имя? Третье сверху? Исаак Корбин! Он был чемпионом трех планет на пяти турнирах! Какого черта он делает в армии?

— Готовится поумерить наш пыл, если можно так выразиться, — с унылой гримасой произнес Армстронг. — По крайней мере, одна схватка из трех проиграна.

— Может быть, а может быть и нет, — задумчиво проворчал Шутт. — Я думаю, что мы…

Пронзительный писк коммуникатора прервал его.

— Полковник Секира очень хочет посмотреть на ваш классический профиль… сэр!

— О, прекрасно… просто замечательно. Иду, Мамочка.

— Я вижу, вы все еще ведете наступление широким фронтом, капитан. Но мне кажется, что публично бросить вызов регулярной армии — весьма честолюбивая попытка.

— Послушайте, полковник, я ведь не мог знать, что они собираются выпустить против нас «Красных коршунов». И я даже признаю свою ошибку, что позволил средствам массовой информации взять нас под прицел, но…

— Осадите назад. Расслабьтесь, капитан, — настойчиво перебила его Секира. — Я ведь вовсе не собираюсь давить на вас. Я просто хочу пожелать вам успеха в завтрашних соревнованиях. Если вы и не ожидали услышать от меня такое, я все-таки считаю, что вы в этом нуждаетесь.

— Вы можете повторять это снова и снова, — сказал Шутт, слабо фыркнув. — Извините меня, мэм. Я не хотел огрызаться на вас, просто-напросто я немного задавлен подготовкой к завтрашнему дню.

— Хорошо, тогда не буду отрывать вас. Но только между нами, Шутник, как вы думаете, есть ли у вас вообще хотя бы один шанс, что вы выдержите?

— Шанс есть всегда, мэм, — почти автоматически ответил он. — Но если говорить серьезно… Забегая вперед, я сразу пропущу соревнования по строевой подготовке, скажу только, что мы уже проиграли их. Я бы еще попытался держать пари, что мы выстояли бы против обычной армейской части на полосе препятствий, но теперь… не знаю. В нашу пользу говорит только тот единственный факт, что мы в хороших отношениях с местной колонией, и даже при независимом подборе судей, это может определить наше преимущество.

— Я не перестаю удивляться вам, — рассмеялась Секира, — как и вашему связанному с бизнесом прошлому. Вы, должно быть совершенно случайно, взялись расчищать малопроходимую дорогу. Я не хочу предвещать грозу на ваших учениях, но мы оба знаем, что правильнее всего может судить только тот, кто наблюдает со стороны. Я только надеюсь, что ваш успех у жителей колонии не сделал ваших солдат слишком привычными фигурами, в результате чего «Красные коршуны» будут казаться судьям чуть более экзотичными… или чуть более искусными!

14

«Судьба наградила меня возможностью непосредственно следить за ходом соревнований Легиона против Армии, правда, лишь в роли простого зрителя, а не судьи. И хотя я старался быть беспристрастным и не поддаваться эмоциям по поводу тех штучек, которые выделывала рота сверх того, что было непосредственно согласовано с моим шефом, должен заметить, что мое отношение было все-таки предвзятым, ввиду определенной привязанности к легионерам, как к отдельным индивидам, так и к роте в целом. Я чувствовал, что они, как никто другой, нуждаются в моральной поддержке, на которую вполне могли бы рассчитывать во время этого поединка. И, похоже, я оказался прав.

Сами соревнования проходили в расположении Легиона, которое своим видом произвело впечатление даже на «Красных коршунов». На них присутствовали губернатор Лякот, члены Совета Колонии, в окружении других местных сановников, которые были выбраны на роль судей… и, как и ожидалось, средства массовой информации.

Не хочется говорить много о соревнованиях по строевой подготовке, лучше сэкономить бумагу. Достаточно сказать, что такие соревнования проходили. Легионеры кое-как справились с ними, без грубых ошибок, заметных глазу штатского, так что им удалось избежать сколь-нибудь значительного позора. Однако, можно и не упоминать, какая именно команда соревнующихся была признана лучшей.

Вместо того, чтобы ограничиться демонстрацией исполнения команд «направо», «налево», «кругом», то есть всех, предусмотренных армейским уставом общей службы, «Красные коршуны» пошли дальше, и показали свое умение, выполняя команды специального демонстрационного устава. Опять-таки, для непросвещенного штатского наблюдателя, они продемонстрировали всего лишь серию приемов с оружием, таких как вращение, передача и ношение, в большинстве случаев не выполняемых до конца, в дополнении все к обычной маршировке, которую совершали участники, двигаясь в разных направлениях по плацу. Нечего и говорить, какое это произвело впечатление на судей и зрителей, которые то и дело награждали «Красных коршунов» бурными аплодисментами. Я старался сдерживать себя, но, пожалуй, был единственным из наблюдателей, кто так над собой работал.

Под занавес было объявлено, что «Коршуны» повторят один из самых сложных приемов маневрирования в строю, но только с завязанными глазами и без подачи команд… что они и исполнили с хладнокровной точностью.

Возможно, многие ожидали, что это зрелище повергнет уже и без того нервничающих легионеров в состояние глубокого отчаяния. Странно, но эффект, как оказалось, был совершенно противоположным. Со своего места я хорошо слышал замечания, которые отпускала рота по поводу выступления «Коршунов». Суть их сводилась к тому, что «Коршуны» выиграли этот вид соревнований и без такой показухи, но выбрали эти специфические упражнения с целью пустить пыль в глаза и заставить таким образом легионеров выглядеть хуже, чем они были на самом деле. В самом конце устроенного «Коршунами» рекламного шоу новое, до сей поры им неведомое, черное желание овладело легионерами. В результате чего конкурс на обладание контрактом совершенно неожиданно перерос с их стороны во вполне созревшую жажду вендетты.

Я понял, что ничего хорошего для следующего этапа соревнований, полосы препятствий, это не предвещало.»

Дневник, запись 129

Стоя на своем посту, около пулемета и рядов колючей проволоки, старший сержант Шпенглер в очередной раз с удивлением огляделся.

Из всех безумных мероприятий, в которых ему приходилось участвовать за время службы в армии, сегодняшнее можно было отнести к самым невероятным. Эти легионеры имели наглость… он отдавал им должное в этом. Хотя, наглости у них было гораздо больше, чем мозгов. После разгрома, что они получили на соревнованиях по строевой подготовке, наилучшим выходом для них было бы прекратить дальнейшие попытки, чтобы вновь не испытать унижение. Вместо этого легионеры не только не изменили желанию проводить соревнование, но и настояли на ужесточении некоторых правил, что было уж совсем неожиданным!

Сержант стащил с головы свой любимый красный берет, вытер рукавом лоб над бровями и вновь водрузил на голову. Шпенглер все еще не остыл после того, как «Коршуны» преодолели полосу препятствий, и, хотя все они выглядели веселыми, береты на них пропотели.

Если бы он не стоял в тот момент так близко, что слышал это собственными ушами, он никогда бы не поверил, что эти изменения предложил внести сам командир легионеров.

Прежде всего, было предложено преодолевать всю дистанцию в так называемых «полных боевых условиях», то есть под огнем и при полной выкладке. При этом разгорелась дискуссия по поводу того, могут ли легионеры использовать свои летающие доски и мотолеты, но майор был непреклонен, и эти специфические средства были исключены из программы соревнований.

Однако настоящим сюрпризом явилось предложение офицера, носящего черную форму, вести отсчет времени для всей роты, который должен производиться с учетом времени отдельных групп, равно как и отдельных индивидов, и с учетом «штрафного времени» за так называемый «пропуск» препятствий отдельными солдатами. Майор запротестовал, ссылаясь на то, что у него в роте всего лишь двадцать человек, тогда как легионеров около двухсот, и поэтому соперник всегда может избавиться от «балласта», когда будет производить отбор необходимого числа участников, посылая двадцатку лучших, против все тех же двадцати «коршунов». Сержант Шпенглер, тем не менее, подумал в тот момент, что это все равно мало повлияет на конечный результат соревнований, однако предпочел промолчать, нежели вмешиваться в спор двух офицеров. Невероятно, но командир легионеров заявил, что у него нет намерения производить «отсев» и уменьшать число участвующих в соревновании легионеров, и сообщил, что брать полосу препятствий его рота будет в полном составе, и что он хочет сравнить контрольное время с учетом всех легионеров и всего лишь двадцати «красных коршунов»! Майор был до того ошарашен такой постановкой вопроса, что согласился со всеми условиями без дальнейших возражений.

Даже теперь, вновь вспоминая разговор командиров, старший сержант обнаружил, что с недоверием качает головой. Хоть он и ощутил тогда восхищение командиром, который так верит в своих солдат, реальность подсказывала ему, что этот человек безумен. Даже если бы силы участников были равны, чего, разумеется, не было, пропустить столько людей через полосу препятствий одной волной, для экономии времени, было просто самоубийством.

Разумеется, время, которое продемонстрировали «Красные коршуны» на полосе препятствий, несколько снизилось за счет так называемых «полных боевых условий», правда, никак не из-за снаряжения и оружия. Они довольно часто жили и даже спали вместе с ним во вполне реальных боевых условиях, так что эта дополнительная нагрузка не была для них чем-то необычным. Однако попытки изображать на полосе препятствий Микки Маусов, да еще с такими усложнениями, доставили им все же немало хлопот. Поскольку полоса препятствия предназначена для обучения новобранцев, сложность препятствий на ней завышена, а приближенность к боевым условиям создавала дополнительные усложнения, редко встречающиеся на практике. К примеру, за весь срок службы старшему сержанту ни разу не приходилось преодолевать с помощью веревки ров, удерживая при этом еще и винтовку… то есть, не приходилось до сегодняшнего дня. Кроме того, существовала еще одна проблема, которая касалась серьезности отношения к этим соревнованиям. Любой боец из роты «Красные коршуны» знал, что Космический Легион — это сборище шутов, и ничего больше. Они и представить себе не могли, что те составят им конкуренцию, пока не прибыли на Планету Хаскина, где убедились в обратном. А потому было очень трудно, если вообще возможно, заставить их со всей серьезностью подойти к данным состязаниям. Конечно, «Красные коршуны» преодолели полосу препятствий за очень приличное время, и, разумеется, никто из них даже не пытался сделать «пропуск», но показанному результату было далеко до их максимальных способностей.

Прикрывая глаза от солнца, Шпенглер вглядывался туда, где на стартовой линии выстроилась рота легионеров.

Теперь уже недолго. Самое большее, еще полчаса, и это дурацкое состязание закончится. Он не думал, что оно не затянется дольше: либо легионеры за это время пройдут полосу… либо откажутся от соревнований вообще. Армия получит свой контракт, а «Коршуны» — обещанную им ночь в этом городе.

С дотошностью, которая помогла заработать ему нашивки, сержант начал осматривать свою позицию. Когда легионеры выйдут к этому участку, в дело вступит его пулемет: длинные очереди над их головами, когда они будут ползти под рядами натянутой колючей проволоки, закрепленной на столбиках. Это была еще одна ситуация, которой в реальном бою еще никто никогда не встречал. Такое препятствие было сделано специально для демонстрации солдатам условий, при которых они будут иметь очень ограниченную свободу маневра под непрерывным огнем. К тому же, этот участок и без того был самым неприятным на всей полосе, отнимая значительную часть времени. Попробуйте сами быстро пролезть под этой проволокой лежа на спине, отталкиваясь ногами, а руками приподнимая нижние ряды проволоки над собой и своей винтовки, лежащей на груди.

Встав на платформу с установленным на ней пулеметом, которая была расположена метрах в двадцати позади колючей проволоки, Шпенглер тут же отметил некоторые странности. Прежде всего, отсутствовала ограничительная рама, которая обычно использовалась для того, чтобы удерживать ствол пулемета под заранее установленным углом! А это означало, что наводить оружие на цель и поддерживать нужный угол стрельбы должна была рука самого пулеметчика!

Шпенглер выругался про себя, сдерживая дыхание.

И тут же вспомнил о том, что трассирующие пули ложились страшно низко, когда он пролезал под колючей проволокой. Ну, хорошо, теперь его очередь. Когда все закончится, он еще скажет пару ласковых слов этому сержанту легионеров, которая занимала позицию у пулемета в тот момент, когда «Красные коршуны» брали полосу. Как ее звали… Бренди? Да, именно так.

Шпенглер позволил себе слегка улыбнуться, когда вспомнил тот журнал, что ходил по рукам как раз перед этим назначением.

Все-таки, нужно отметить, что у них в роте не было ничего, что выглядело бы подобно этому. Да, в подразделении «Красные коршуны» служили женщины, крепко сложенные и мускулистые, по виду они скорее подходили для работы на бульдозере, чем для танцев или рекламы на журнальной обложке. Возможно, он и не будет слишком давить на эту Бренди. Возможно, даже выпьет с ней по-дружески стаканчик-другой, а может быть и…

Внимание сержанта привлек резкий звук стартового пистолета. Легионеры начали бросок. Им придется пройти достаточное число препятствий, прежде чем они доберутся до его позиции, и пока не было необходимости поливать трассирующими пулями ряды колючей проволоки, сержант решил немного понаблюдать, а уж затем садиться за пулемет.

Сначала, как только с полдюжины фигур отделились от шеренги, он подумал, что легионеры будут преодолевать препятствия, следуя обычной тактике, по «ступеням». Но нет, двигалась вся рота, только медленно, пригибаясь к земле, а не бросаясь вперед сломя голову.

Интересно. Рота оказалась организована и дисциплинирована гораздо лучше, чем он ожидал. Послать вперед разведчиков, роль которых исполняла бегущая впереди группа, было неплохой идеей. Почти, как… как в самом настоящем бою. Кто бы мог подумать, что в Космическом Легионе найдутся такие грамотные вояки?

Затем Шпенглер с удивлением отметил, что два странного вида нечеловеческих существа… как они там назывались? Синфины?.. все время находились буквально на руках у своих товарищей. Сержант и сам участвовал, и не раз наблюдал, как переносили раненых на учениях, но никогда не видел, чтобы кто-то делал попытку внедрить подобную практику при взятии полосы препятствий. И еще… Вот это да! Командир роты был на полосе вместе со своими солдатами! В таком случае, вместе с ним должны бежать и младшие офицеры, и сержантский состав!

Пренебрежение, которое старший сержант испытывал по отношению к Космическому Легиону, моментально улетучилось, и на смену ему пришло растущее, хотя и с оттенком зависти, восхищение этим отрядом, состоящим, как он думал, из отбросов. Ведь это были не «красные коршуны», верно… они даже и не стояли рядом с ними. Тем не менее, если кто-то не попал в настоящую воинскую часть, это еще не означает, что плоха та часть, в которой он служит.

Какое-то движение на полосе, впереди основной массы легионеров, привлекло внимание сержанта.

Что за черт?.. Один из «разведчиков», как было ясно видно, забрался на деревянные леса, находящиеся на первом препятствии, и, срезав свисающие веревки, бросил их вниз своим товарищам, которые тут же бросились бежать с этими трофеями.

Да они просто не должны были этого делать! Что же они собираются в таком случае связывать? Более того, как теперь остальные смогут перебраться через траншею, если веревки обрезаны?