Линн Эбби

ОКОВЫ МАЛЫХ СИЛ

В том самом месте, которое Молин Факельщик когда-то выбрал в качестве убежища от всеобщего беспорядка, царила атмосфера военного лагеря. Нико лежал на рабочем столе, а Джихан силой своей энергетики исцеляла ему один поврежденный сустав за другим. В бесчисленный раз наемник открывал глаза, разражаясь стонами, и все прекращали спор до тех пор, пока Пенорожденная не вводила его в транс, после чего препирательства возобновлялись.

Слова Крита «нас провели» относились ко всем, хотя никто из присутствующих не был причастен к неудаче столь катастрофически, как он. Физические страдания Нико меньше всего сейчас их занимали. Душа Нико находилась в месте отдохновения, исполненном маат, а в его теле воцарился демон, обладавший силой изменить форму существования всего живого, если, конечно, людская анархия, вызванная организованными НФОС бунтами, не поглотит их всех еще раньше.

Никто из собравшихся не заметил, как на пороге появился еще один силуэт.

— Священная Мать! Это невыносимо!

Шупансея, императрица бейсибцев в изгнании и, благодаря золоту и сильной хватке клана Бурек, правительница Санктуария де-факто, замерла на пороге. Она уставилась на них, зная, что вызвала дискомфорт своим вторжением. Ее огромные янтарные глаза пробежали по всем закоулкам комнаты от пола до потолка, отмечая каждую деталь, но при этом странным образом оставались неподвижными.

До ее появления в комнате кипела дискуссия, спорили все, за исключением черноволосой красивой женщины, которая сидела на низком стуле с чашей в руках. Присутствие стольких людей в маленькой закрытой комнате могло означать только большое несчастье.

При виде открывшейся перед ней картины на бейсиб-ку нахлынули горькие воспоминания о последних днях перед тем, как ее сторонники из клана Бурек помогли ей бежать из родной страны. Даже нежное прикосновение ее любимой змеи, которая угнездилась меж грудей, не смогло погасить тот ужас, какой испытала она при виде окровавленного тела Нико. Слезы, которые она с такой решимостью скрывала от своего народа, навернулись на глаза при виде этого жителя материка.

Божественная Матерь, повторяла она в молитве, постепенно преодолевая неудержимый страх. Помоги мне!

Мягкая сила Матери Бей остановила поток эмоций, успокаивая свою смертную дочерь. Шупансея почувствовала, как участился пульс, когда жизненная сила богини наполнила ее ядовитую кровь. Она восходила по ипостасям Девочки, Девушки, Матери и Главы Рода к Сестринству, пока не обрела снова Самостоятельность. Мигнув, она снова посмотрела на стол.

«Он еще жив, — сообщила ей богиня, помогая дочери собрать силы. — Смертная душа выжила».

Шупансея длинными, размеренными шагами направилась к Нико. Темпус покинул свое место у его изголовья, охваченный благородной яростью. Императрица остановилась и впервые ясно разглядела этого человека, почти равного богам, а ныне духовно обнаженного и молчаливо взывавшего к мелким человеческим божкам. Шупансея подняла было палец, в котором сосредоточилась Сила, но сдержалась.

— В ней сейчас змеиная богиня, — прошипела Джихан, крепко ухватив Темпуса за руку.

Наклонившись, бейса кончиком длинного ногтя подхватила каплю крови Нико и поднесла ее к губам. Кровь была священна для Матери Бей. Вкус крови поведал ей все о Нико, о месте его отдохновения и о хрупком перемирии, которое там установилось. Видения маат, бандаранской имитации божественного рая, нахлынули на нее.

Вам следует стыдиться себя, прокатился голос богини — в своей части рая она не выносила никаких других божеств, — обращенный к пантеону богов и полубогам. Невидимый палец указал на изогнутую сверкающую колонну, которой был Джанни, и огромную арку под ней. Вот что значит наделять смертных их собственными снами. Вот что возвели они своей свободной волей: Врата для демонов — ради нашей погибели!

У Матери Бей имелись особые слова и для ее незадачливого любовника Буреносца, но она решила уберечь свое смертное воплощение от конфронтации. Богиня ушла, оставив Шупансею наполненной праведным недовольством.

— Как вы могли допустить такое? — спросила она у Молина.

Жрец поправил сутану и приосанился.

— Ты знаешь все, что знаем мы. Роксана захватила власть над телом Нико, а другой чародей украл Сферу Могущества. Что касается возможных последствий, то мы только сейчас начинаем их осознавать.

— Я смотрела глазами моей Матери, сила внутри этого юноши, — она показала окровавленным пальцем на Нико, — не имеет ничего общего с ведьмами! Неужели же вы настолько глупы, что не можете отличить демона от ведьмы?

Темпус высвободился из рук Джихан и навис над Шупансеей.

— Мы знаем точно, с кем имеем дело, сучка, — злобно заметил он тихим голосом.

— Ну так и с кем же мы имеем дело? — переспросила Шупансея, гордо вскинув голову и глядя на Темпуса так, что даже тот не смог заставить ее опустить взгляд. Змея принялась скользить вверх. Темпус моргнул, и слово взял Молин.

— Роксана пообещала Детей Бури демону. Она отравила детей, но не смогла доставить их души и тем нарушила сделку. Мы не знаем, где она скрывается, некоторые из нас полагали, что она держит под контролем Нико, но мы не предполагали, что она прячется в месте его отдохновения, пока уже не стало слишком поздно и не появился демон, чтобы потребовать с Роксаны ее плату Именно это хотел сказать Ашкелон Темпусу

Ишад покачала головой.

— Не совсем так. Роксана пообещала впустить демона в обмен на Нико, но единственными вратами, о которых она знала, были Дети Бури. Она думала, что так же как и Нико будет в безопасности от любых напастей там, где укрылась. Теперь же демон вместо детей пытается забрать Нико, и она сама не находит себе места. Роксана понимает еще меньше, чем мы, но теперь, когда она снова завладела Сферой, сил у нее прибавилось.

— Мы думаем, что демон и место отдохновения Нико должны быть уничтожены, — согласилась Шупансея.

Рэндал подался вперед. Его лицо было обожжено огнем, а со скрюченных пальцев сыпались куски горного полотна, приставшего к коже.

— Он уйдет в иное место менее защищенным. Нам нужна Сфера. Мы можем сделать это, только владея Сферой — Окончательно обессилев, маг откинулся назад, и Джихан поддержала его рукой.

— Это так? — вопросила бейса.

— Похоже на правду, — признала Джихан, пытаясь помочь одновременно и магу, и Нико, который начинал стонать, стоило только ей отнять руку. — Мы можем защитить место отдохновения или детей, но, пока Сфера у Роксаны в руках, она всегда будет на один шаг впереди

— Роксана, Нико или твой сын, Риддлер! — вмешалась в разговор Ишад, приковывая внимание всех к Темпу-су. — Ты должен сделать выбор. Что бы я ни делала, мне потребуется время, и я больше не могу ждать!

Темпус только покачал головой Он взял Нико за руку, и лежавший без сознания пасынок задышал спокойнее.

— Иди куда хочешь, — медленно вымолвил маршал. Ишад отставила чашу и собралась уйти.

— Стража! — крикнула Шупансея, и на пороге появились два наголо стриженных воина клана Бурек.

— Дайте ей обувь и одежду и проводите туда, куда она пожелает.

Некромантка глянула через комнату, и в ее дьявольских черных глазах сверкнул отказ от бейсибского гостеприимства.

— Тебе нет нужды выбираться отсюда тем же способом, каким ты сюда попала, — заметила с легкой улыбкой бейса, чьи глаза были по-прежнему защищены от силы такого взгляда.

Ишад опустила взор и, осторожно ступая, прошла через осколки стекла. Огромный черный ворон, который появился почти сразу же после того, как была уничтожена первая Сфера, расправил крылья и вылетел через окно, разбитое при появлении его госпожи.

— Каким образом Роксана пробралась туда? — спросил Темпус после того, как Ишад ушла. — Как? Ведь даже боги не в силах вторгнуться в святилище маат.

— Рэндал? — спросил Молин.

Маг вырвался из целительных рук Джихан. Он попытался объяснить, но это оказалось непросто. Содрогаясь, он упал на колени, и слезы потекли по его щекам.

— Риддлер, он ведь целый год был с ней, — наконец произнес Рэндал. — Он ненавидит ее. Он помнит и ненавидит ее, но когда она приходит к нему… Риддлер, целый год прошел, о боже мой, а он все еще помнит, ненавидит, но не может от нее отказываться.

Критиас глянул в окно.

— Сех! — выругался он, глядя, как поднимается дым над городскими крышами. Если боги или то, что от них осталось, решили окончательно разрушить порядок и законность в Санктуарии, то они потрудились на славу. Он даже позволил проникнуть в сознание фатальной мысли о том, что может быть еще хуже.

— Командир, — тяжело вздохнул он. — Тебе стоит взглянуть на это.

Темпус посмотрел туда, куда показывал его помощник. Он ничего не ответил. Оставшиеся в комнате Молин, Джихан, Шупансея и вставший с пола Рэндал сгрудились у разбитого окна.

— Все пошло прахом. — Факельщик отвернулся и тяжело оперся о стену

Джихан закрыла глаза, погружаясь в свое первородное знание, в частности в знание поведения соленой воды.

— У нас есть еще немного времени. Из-за прилива раньше захода солнца они в гавань не войдут.

— Не думаю, что ты сумеешь тем же путем отправить их обратно, — полувопросительно осведомился Молин

Шупансея попыталась разглядеть что-либо из окна, но, кроме суеты на верфях и бурлящего океана, так ничего и не приметила.

— Кого послать обратно? — раздраженно спросила она.

— Ранканскую империю, моя госпожа, — объяснил Темпус — Она прибыла, чтобы выяснить, что происходит на этом забытом всеми клочке земли.

— И сколько судов?

— Множество, — мрачно усмехнулся гигант.

Бейса отступила от окна и припомнила, что отпустила свою стражу и никого из присутствовавших в комнате не могла считать своим союзником.

— Мы должны подготовиться. — заметила она и покинула кабинет.

— Ты напугал ее тяжелой имперской рукой, — поморщился Крит, когда нервная женщина скрылась из виду. По волнам скользило одинокое судно, на нем помещалось не более двухсот человек, и оно предназначалось для путешествий, но не для боя.

— Я бы ее убила, — пробормотала Джихан

— И не вышла бы живой из этой комнаты, — сообщил ей Темпус.

— Кто, я? Я не вышла бы отсюда живой? Да я заморозила бы эту сучонку раньше, чем она поняла, что с ней происходит1

— А что сказал бы на это твой отец? — возразил Темпус.

На миг Пенорожденная подернулась льдом, глаза ее покраснели. Джихан замахнулась было на Темпуса, но, поскрипев броней, повернулась к столу, на котором тихо стонал Нико. Молин делал вид, что сосредоточенно смотрит в окно, стараясь скрыть улыбку, Крит отчаянно боролся с хохотом и едва не рассмеялся, когда заметил, как жрец закусил губу.

— Я заберу Нико с собой вниз, — заявила Пенорожденная и с легкостью взяла его на руку — Кто-нибудь пойдет со мной?

Сила и власть Джихан были таковы, что над ней было опасно смеяться, даже когда ее выступления были совершенно детскими. Даже Рэндал, из всех наиболее почтительно относившийся к богам и магии, в эту минуту не нашелся что сказать.

— И что теперь? — спросил он, присаживаясь на стул, на котором чуть раньше сидела Ишад. Джихан своим прикосновением очистила и закрыла пленкой раны. Маг умел и сам лечить себя, но то, что его до сих пор лихорадило, означало, что маленький кудесник еще не пришел в себя окончательно после всех событий тяжелого дня.

Когда последняя из женщин ушла, к Темпусу вернулось его былое самообладание.

— Тебе — отдыхать. Если ты нам и понадобишься, то только в добром здравии. Отправляйся к Джихан и Нико, если не сумеешь излечить себя сам в Гильдии магов. Крит, пошли кого-нибудь, пусть любой ценой разыщет Каму. Остальные тем временем займутся попыткой наведения маломальского порядка, прежде чем пристанет корабль.

Он снова выглянул из окна. У ворот стояли трубачи, а значит, Шупансея уже успела переговорить со своими советниками. Отряды бурекских бойцов, невзирая на их мешковатые балахоны и бритые черепа прекрасных меченосцев и лучников, толпились во дворе. Или все бейсибцы оказались столь же близорукими, как их повелительница, и поверили, что в Санктуарий направляется флот Рэнке, или же у них не было иного выхода.

Когда жгли тройной портрет, огонь коснулся и Темпуса, хотя и не так сильно, как Рэндала. Пламя избавило его от тяжких уз с Королевой Смерти и Нико. Шок и боль от разрыва были еще сильны, но он был готов убить ведьму за все те шрамы, которые она оставила на Нико, и та беспомощность, которую он испытывал с начала черных штормов в столице, постепенно уходила.

— Чумной город, — заметил он вслух самому себе. — Он заражает своей болезнью все, чего только касается. Пусть теперь и рыбоглазые тоже прочувствуют это.

Факельщик посмотрел на него.

— Риддлер, похоже, ты подал здравую мысль. — Ему пришла в голову одна идея, и Молин невольно сцепил руки, чувствуя, как к нему возвращается былая мудрость. — Что бы мы ни чувствовали по поводу появления здесь делегации во главе с Тероном, думаю, все согласятся с тем, что сейчас явно неподходящее время для появления в городе праздношатающихся. Согласны?

Оставшиеся в комнате кивнули.

— Мы знаем их достаточно хорошо, так что стоит им заподозрить, что мы от них что-то скрываем, как они явят себя во всем своем имперском властолюбии. А ведь они уже наверняка заподозрили неладное из-за дыма. — На этот раз Молин не стал дожидаться одобрения своих мыслей. — Они захотят остаться в стороне, только если ситуация окажется угрожающей для их жизней. Предлагаю объявить карантин из-за чумы во имя их безопасности.

Крит поднял брови:

— Жрец, похоже, ты начинаешь мне нравиться.

Ишад направилась к Белой Лошади одна, расставшись с бейсибским эскортом у дома Пелеса, где на них напали люди, именующие себя «революционерами». Легковооруженному квартету было явно не под силу справиться с ними, и Ишад была только рада, что смогла незамеченной скользнуть в тень.

Дом взывал к ней, ведь там были ее вещи, ее любовник, тоненькое колечко, которое теперь носил Хаут. Этот призыв сделался почти невыносимым незадолго до ее столь внезапного появления во дворце. У нее были силы разрушить любые хитросплетения Роксаны, и она горела желанием вступить в новую схватку с нисийской ведьмой.

Даже если бы битва в месте отдохновения Нико не дала никакого результата, она избавила бы Ишад от избытка силы, который затмевал ей взор с того самого момента, когда Темпус вернулся в Санктуарий и приказал уничтожить Сферы Могущества. Очистившаяся и освеженная, она восприняла магические сплетения не просто как предательство Хаута или наглую выходку Роксаны, но как искусно подготовленную ловушку для нее.

Они думают, что я по-прежнему невосприимчива к тонкой работе, заметила она ворону, который приземлился на каменный забор перед ней. Это их первая ошибка. Посмотрим, будут ли другие.

Вокруг было тихо. Ишад осторожно стала пробираться через грязь, окружавшую новый мост через Белую Лошадь. Возможно, никто из бандитов, действовавших между Низовьем и более дорогими кварталами верхней части города, просто не заметил ее, а может, хотя Ишад и не была уверена, ее сила вернула охранные заклинания в привычные границы.

Дом выглядел запущенным. Черные розы переплелись друг с другом, выбрасывая колючие, лишенные бутонов ветви, которые тут и там торчали сквозь проржавевшую стальную проволоку изгороди. А как магическая ограда? Ишад вздрогнула, ощутив тяжелые сгустки силы, преграждавшие путь в ее поместье. Легкими движениями теперь уже менее сильных, но, как и прежде, умелых и уверенных рук она расправила розы и перестроила тяжелую магическую ограду в более легкое сооружение.

Ворота приветливо распахнулись ей навстречу, и Ишад в сопровождении ворона двинулась к двери.

Пройдя через порог, Ишад сбросила с ног тяжелые ботинки, которыми снабдил ее солдат-бейсибец, и задвинула их в угол, где ее магия превратит их в нечто более легкое и изящное. Поправив свечи, некромантка зажгла их и утонула в море переливающегося шелка, который и был ее домом в полном смысле этого слова.

Вдыхая аромат дома, Ишад приподняла искусно сплетенную магическую сеть, которая окружала дом Пелеса, и принялась изучать свои возможности. Едва касаясь каждой нити и делая это настолько нежно, что никто в доме этого не мог заподозрить, Ишад ознакомилась с тем, что принадлежало ей по праву. Покончив с этим, ведьма тронула нить, которая связывала ее со Стратом.

Стратон!

Ишад жила корпускулами времени точно так же, как жила корпускулами высокой магии, которую практиковали личности, подобные Роксане и даже Рэндалу. Она была старше, нежели ей можно было дать на вид, и, возможно, старше даже, чем сама себя помнила. Стратон был первым, кто пробился сквозь ее защиту, сквозь ее проклятие, чтобы причинить ей боль. Дом Пелеса, Морию, Стилчо и даже Хаута она желала вернуть из гордости, но с ненавидящим магию человеком с волосами песочного цвета у нее были иные отношения. Возможно, это было партнерство, ведь он скрасил одиночество ее существования. Тот, чьи запросы были просты, и кто, так же как и все прочие, нарушил в конце концов неписаные правила. Она послала Стратона прочь ради его собственного блага, но он вернулся, подобно всем остальным, со своими невыполнимыми требованиями. Однако, в отличие от прочих, он не умер, и это, как с содроганием осознала некромантка, могла быть (она не смогла найти иного слова) любовь.

Он не умрет, и его не лишат достоинства в доме Пелеса, даже если ей придется ради этого уничтожить целый мир.

Уэлгрин размеренно расхаживал по полутемной крохотной комнатушке. Он привык к жизни простого воина, под его началом раньше находилась максимум горстка людей. Теперь же, выполняя обязанности капитана, он был вынужден находиться вне сиюминутной опасности, координируя действия целого гарнизона. Считалось, что он неплохо справляется со своими обязанностями, а сам он считал, что сосание под ложечкой ничуть не лучше стрелы противника.

— Что-нибудь видно? — крикнул он из маленького окошка.

— Дым усилился, — отозвался с улицы дозорный, и Уэлгрин за его словами не услышал, как крикнул соколом Трашер.

Худой невысокий человек пробрался ногами вперед через другое окошко, легко спрыгнул на пол, однако капитан все же схватился за кинжал чуточку раньше. Траш вытащил изо рта стрелы и рассмеялся.

— Слишком медленно. Ты бы не успел.

— Траш, черт побери, что там происходит?

— Ничего хорошего. — Он передал командиру одну из стрел — Смотри, чем стреляют эти подонки. Голубое оперение. Точно такой же стрелой они ранили Страта.

— Так, значит, всю эту свистопляску начал не Джабал?

— Ясное дело — нет, но теперь в драку полезли все: и Фронт, и рыбоглазые, и пасынки — словом, всякий, кто способен держать в руке палку. Война разгорается не на шутку, и наш квартал уже в огне.

— И большую территорию мы держим?

— Издеваешься? — начал было Трашер, но его прервал окрик дозорного и появившийся следом посланец с письмом из дворца. — Наша территория не многим больше клочка земли под твоей ногой.

Уэлгрин прочел послание Молина, скомкал его и швырнул в мусорное ведро.

— Дерьмо на палочке, — пробормотал он. — И так было плохо, а будет еще хуже. Эти во дворце приказывают вывесить чумные знаки на Главной улице и у Прецессионных врат. Похоже, имперские визитеры прибыли.

— Чума? — присвистнул Трашер, ломая стрелу. — Почему бы уж заодно не спалить дотла дворец? Дьявол, а где мы найдем краску?

— Нарисуем углем или кровью. Не переживай, знаки я возьму на себя. Найди Каму.

Чернобородый невысокий мужчина поморщился:

— Кама… это из-за нее все началось… она подстрелила Страта стрелой Джабала! Нет ни одного меча и ни единой стрелы, к которым она не приложила бы руку!

— Нет… я не верю в ее виновность, ради ее безопасности приведи девушку в казарму. Возьми с собой Ситен.

— Это приказ, начальник? Думаю, ее уже нет на этом свете.

— Она жива — прячется где-нибудь неподалеку от того места, где мы поймали ее в прошлый раз.

— А если нет?

— Тогда я ошибся и это и впрямь она заварила всю кашу. Траш, вот тебе мой приказ — отыщи ее раньше, чем это сделает кто-нибудь другой.

Уэлгрин выдержал разочарованный взгляд Траша, проследил, как тот ушел тем же путем, что и появился, после чего сам отправился на улицу.

Знак чумы: во дворце хотели остановить гостей у самых городских ворот. Что ж, это может сработать, и высокие гости пожелают остаться на своем корабле, подальше от этого бедлама, по недомыслию названного Санктуарием. Но в этом случае паника наверняка охватит и тех, кто пока еще верен закону, а если дело будет так продолжаться, то и до настоящей чумы недалеко.

Уэлгрин снял факел со стены соседнего здания, послал дежурного в штаб, а сам направился к верфи. Не прошло и двух часов после полудня, а небо уже расколола пополам черная туча, повисшая между дворцом и домом Пелеса Проклятые ведьмы. Чертова магия. Да будут прокляты те, кто заставляет гибнуть честных людей ради игрищ с богами

Понимание ситуации приходило к Стилчо медленно, что не удивительно, поскольку в доме Ишад не было времени на размышления. Когда Стилчо первый раз заметил Стратона со стрелой в груди, он отнесся к нему далеко не благосклонно. Этот истекающий ныне кровью приспешник Ишад во всех ее начинаниях и страстях, этот убийца своих братьев по оружию наконец-то получил по заслугам.

Стилчо еще больше утвердился в своем мнении, когда Сфера ниспослала на них безумие и раненый пасынок собрал все свои силы для того, чтобы уничтожить магический предмет, но добился только того, что сияющая голубая Сфера перекочевала из рук Хаута к Роксане, от плохого к худшему. Проклиная Стратона, Стилчо не стал с ним церемониться и весьма грубо вытащил его из зала, где находились Роксана и примеривший маску сверхчеловека Хаут.

Только потом ему попались на глаза те незаметные явления, которые ускользнули от взора адептов магии Он ощутил некую не правильность в расставленных Сферой сетях, приметил дыры, сквозь которые Она еще могла до них дотянуться. Он снова испытал страх и ужас, от которых взмокли руки, но ощутил их так, как, ему казалось, он больше никогда не сможет чувствовать. Он даже припомнил, что это могло значить.

Хаут сказал, что Она отпустила его, отрезала от себя, но ведь сейчас и Хаут обладает лишь тем, что дает ему Роксана. Теперь Стилчо переменил свое отношение к Страту.

— Я жив? — послышался голос Страта.

Стилчо на миг замер. Слава богу, пасынок жив. Как можно теперь расстаться со столь драгоценным даром! Захлопнув за собой дверь на кухню, он отер пот с подбородка пасынка.

— Убей меня, — попросил Страт, видя, что Стилчо нагнулся над ним.

Их глаза встретились, и Стилчо почувствовал, что волею судьбы или игрой случая вознесся на такой уровень сознания, о котором не смел мечтать никогда ранее.

Страта будут пытать, лишая его один за другим всех образов, хранимых памятью. Стилчо припомнил, как пытали его самого в доме Морута, и вздрогнул от осознания того, что этого человека полумерами не спасти, тут нужно решиться на подвиг. Даже в свои лучшие времена Стилчо не был способен на такое, но ради Стратона он решился. Решение пришло внезапно и наполнило его таким огнем, что, если бы его заметили в эту минуту стоявшие за дверью нисийские чародеи, они наверняка все поняли бы.

— Так не пойдет, Туз, — сообщил ему Стилчо, пытаясь поудобнее пристроить его на полу. — Не думай о смерти. Думай о лжи до тех пор, пока в нее не поверишь. Хаут не способен узреть правду, он видит лишь то, что ты сам считаешь правдой. — Оторвав клочок пропитанной кровью туники Страта, он сунул его к себе в рукав. — Не пытайся бороться с ними, просто говори не правду.

Стратон моргнул и застонал. Стилчо надеялся, что тот понял его слова, поскольку времени больше не было. Дверь распахнулась, и Стилчо воззвал к богам, надеясь, что ему не придется смотреть на это.

— Я сказал «на стол», — тихим злобным голосом заметил Хаут.

Пожав плечами, Стилчо подумал о том, каково быть мертвым. Хаут не был властен над такими, как он, по крайней мере, пока Роксана — пустым глазом Стилчо видел Роксану, а не Тасфалена — стоит за его спиной, а на полу лежит беспомощный Страт.

— Открой мне секрет Темпуса, — приказал странный, преисполненный ненависти голос. — Если они прячут от меня сына, то я доберусь до отца.

Ведьма извлекла из тайника Сферу. Сжимая в рукаве клочок окровавленной материи, Стилчо попятился к двери. Они могли заметить его уход, а могли и не заметить. Они смеялись так, что их хохот смешался с безумным визгом кружащейся Сферы. Его никто не окликнул, и Стилчо выскользнул из кухни и рванулся по ступеням наверх.

Найти Морию оказалось делом нетрудным. Охваченная ужасом девушка сумела дойти только до дверей спальни. Стилчо увидел, что она сидит на полу коридора, обхватив руками колени. Распущенные золотистые волосы струились по полу.

— Мория!

Девушка подняла голову и уставилась на него сначала непонимающе, а затем широко раскрыв глаза. У нее перехватило дыхание, и Стилчо понял, что, если он подойдет ближе, она закричит.

— Мория, вставай, — сердито шепнул он.

Закричать девушка не смогла и попыталась, всхлипывая, отползти от него, но уперлась в стену и замерла. Стилчо, сам привыкший к безотчетному страху, пожалел ее, но оставить ее в покое сейчас не мог. Схватив Морию за запястье, он рывком поднял ее на ноги. Ему пришлось дать ей пощечину, когда всхлипывания едва не перешли в крик.

— Если хочешь выжить, немедленно возьми себя в руки. — Стилчо тряхнул ее, и Мория молча, хотя и настороженно притихла в его руках. — Где окно, которое выходит на улицу? — Стилчо ни разу не был в этом доме по собственной воле и сумел вытравить из памяти все предыдущие посещения.

Мория отодвинулась от него. Рваная грязная сорочка сползла с ее плеч. Она не заметила этого, а Стилчо, еще чувствовавший смерть и разверстый Ад там, на кухне, понял, что и впрямь обрел жизнь.

— Мория, помоги мне. — Ему пришлось снова взять ее за руку. Хаут хорошо постарался, ведь даже заплаканная и измученная, она по-прежнему была прекрасна. О боги, как же ему хотелось жить.

— Ты… ты. — Она коснулась нормальной половины лица Стилчо.

— Окно, — повторил он, когда девушка припала к нему, спрятав лицо в складках его изношенной рубахи. — Мория, окно, если мы хотим помочь ему и спастись сами.

Девушка показала рукой на окно над кроватью и вновь сползла на пол, где Стилчо и оставил ее на время.

Когда изъеденное солью окно с треском распахнулось, Стилчо вздрогнул. Он испугался не шума — внизу стонал Страт, — а магических нитей, которые разноцветьем шелка блестели вокруг стены. У него настолько перехватило дух, что затуманился глаз и яростно заколотилось сердце. Тем не менее ему показалось, что магические сети сплетены для более могущественных сил, нежели простое стекло и сталь.

Внизу Стилчо приметил лошадь, гнедого жеребца Страта, которого Ишад оживила из сострадания к пасынку. Конь гарцевал среди языков пламени на улице, шарахался от пробегавших мимо бандитов, но уходить никуда не собирался. Жеребец не отреагировал, даже когда Стилчо коснулся его так, как мог коснуться только творения Ишад. Красные, налитые яростью глаза оглядели его, и конь отвернулся.

Стилчо с улыбкой отошел от окна. Он сохранил способность видеть магические предметы, но сама по себе магия на него не действовала. Какая малая плата за то, что к нему вернулись нормальные человеческие ощущения. Схватив с кровати несколько простыней, Стилчо принялся разрывать их и вдруг заметил, что Мория по-прежнему сидит на полу.

— Иди оденься.

Девушка встала, тупо рассматривая шнурки валявшегося на кровати корсета. Подавив тяжелый вздох, Стилчо бросил простыни и снова схватил ее за руки, чувствуя прикосновение ее нежной груди.

— Мория, боже мой, одевайся, Мория — одевайся! Ты не можешь выбраться отсюда в таком виде.