------------
      (1) Дж. Бернхэм считается главой "макиавеллиевскои" школы элитизма в США. Свои основные идеи он изложил в книгах: J Burnham. The Managerial Revolution, N.Y., 1941; The Machiavellians. Defenders of Freedom, N.Y., 1943.
      (2) Борба.-22.12.1953 г.
      [369]
      сплуатации и, соответственно, нет эксплуататорских классов, он показывает, что в этих странах сформировался "новый класс" партийной и государственной бюрократии, безжалостно эксплуатирующий общество.
      Почему люди, которые пришли к власти под эгалитаристскими лозунгами, обещавшие построить мир без элиты, превратились в самую авторитарную, больше того, тоталитарную элиту, подавляющую любую оппозицию, любое инакомыслие? В чем секрет власти этой элиты? Ответы на эти вопросы и ищет Джилас.
      Выше уже отмечалось, что мысли о будущем перерождении революционеров-социалистов, о том, что многие из них - подчас злобные человеконенавистники (Достоевский), непомерные честолюбцы, стремящиеся к абсолютной власти (длинный ряд исследователей самых разных направлений, от Бакунина до Фрейда), мнимые друзья народа, на деле стремящиеся с его помощью прорваться к власти, а затем усесться на шее народа (Махайский), перерожденцы, предавшие светлые идеи, вдохновляющие подлинных революционеров (Троцкий), лицемеры, под флагом борьбы за справедливость и свержения элиты эксплуататоров добивающиеся себе особых привилегий, характерных для предшествующих элит (Дж. Оруэлл), формулировались и раньше. Будет явной натяжкой утверждение о том, что это перечисление вскрывает генезис теории "нового класса". На большинство перечисленных авторов Джилас не ссылается, не использует их аргументы, некоторые из них были ему, по всей видимости, неизвестны (напр., Махайский). Итак, во взглядах перечисленных авторов нет прямой генетической связи, преемственности. Мы хотели бы лишь подчеркнуть, что указанные идеи "витали в воздухе", их нужно было систематизировать, связать в общую концепцию. Это и сделал Джилас. То, что было высказано предшественниками в фор
      [370]
      ме догадок, антиутопий, получило у Джиласа целостное теоретическое объяснение.
      Еще до публикации своего главного труда Джилас выступал с обличением коммунистов в тайном элитизме. "Бюрократическая и догматическая теория о том, что только коммунисты - созидательная сила социализма ("люди особой закалки", по Сталину), служит основой для их отделения от общества... Она скрывает реальную тенденцию к созданию особого привилегированного класса по принципу политической и "идейной" принадлежности, а не на основе способностей и профессионализма. Такая практика может превратить коммунистов в попов и жандармов социализма"(1).
      Главной целью книги М. Джиласа "Новый класс. Анализ коммунистической системы" было доказать, что социализм в СССР и восточно-европейских странах не ведет к созданию бесклассового общества - программной установки компартии, а служит основой для образования нового привилегированного класса. Этим новым классом является бюрократическая верхушка партии и государства, или, точнее, последняя является ядром нового привилегированного эксплуататорского класса, который обладает неограниченной властью в этих странах.
      Можно оспаривать ряд положений книги Джиласа, например, утверждение о том, что "действительным и непоколебимым создателем нового класса был Сталин" (Джилас далее набрасывает портрет Сталина, с которым он неоднократно встречался: "Узкоплечий коротышка, с руками и ногами несуразно длинными, а туловищем коротким... не слишком образованный и литературно одаренный, слабый оратор, но до гениальности способный организатор"). Собственно, сам Джилас связывает происхождение нового класса с со
      -------
      (1) Борба. - 27.12.1953 г.
      [371]
      зданием Лениным партии "нового типа", пишет об объективной потребности элиты модернизаторов для страны, осуществляющий процесс индустриализации. Зачатки нового класса "могли находиться только внутри организации особого рода, опирающейся на сверхдисциплинированность и непреложное идейно-философское единообразие в своих рядах... Зачатки нового класса - ... в слое профессиональных революционеров... Эта крайне узкая прослойка революционеров и разовьется постепенно в новый правящий класс... Это не значит, что новая партия идентична новому классу. Партия - его ядро и основание... к нему можно отнести тех, кто... благодаря монополии на управление получает особые привилегии и материальные преимущества".
      Может вызвать возражение тезис Джиласа: "Социально новый класс пролетарского происхождения. Как из крестьянства вышла аристократия, а из среды средневековых торговцев, ремесленников и землевладельцев - буржуазия, так и главным образом из пролетариата появляется новый класс". Думается, что новая элита или, по терминологии Джиласа, новый класс вербовался в значительной части из маргиналов, людей, вырванных из собственной культурной традиции. Многие из них прошли путь из рабочих и крестьян до профессиональных управленцев; утратив старую культурную традицию, они редко достигали вершин подлинной культуры; значительная часть партийной элиты были выходцами из интеллигенции, часто люмпенизированной интеллигенции, кстати, тоже вырванными из своих корней и своим фанатизмом и жестокостью попиравшие традиции русской интеллигенции. Общий культурный уровень этой элиты был напрямую связан с жестокими репрессиями, обрушившимися на интеллигенцию, особенно гуманитарную интеллигенцию в процессе революции и в послереволюционный период,
      [372]
      с растратой того культурного потенциала, для восстановления которого требуются многие десятилетия.
      Можно спорить и по поводу того, является ли элита "реального социализма" классом, социальным слоем или кастой, но полемика по этому поводу была бы неплодотворной, она носила бы скорее терминологический характер. Предпочитая термин "социальный слой" по отношению к этой элите, мы считаем вполне применимым и термин "класс". Как правило, элита - часть, структурный элемент класса, и по отношению к подавляющему большинству современных социально-политических систем дихотомия элита-масса не раскрывает сложности их структуры; но как раз по отношению к "реальному социализму" эта дихотомия "работает", выполняет объяснительную функцию, охватывает сущность социально-политических отношений. Попробуем проанализировать сущность рассматриваемой социальной группы с позиций классического марксистско-ленинского определения класса. Из четырех классообразующих признаков, которые выделял Ленин(1), то, что рассматриваемый нами социальный слой подпадает под первый, третий и четвертый признаки (место в исторически определенной системе общественного производства, роль в общественной организации труда, способы получения и размеры той доли общественного богатства, которой они располагают) достаточно очевидно и не требует особых доказательств, хотя и они в литературе советского периода игнорировались или замалчивались. Так, замалчивалась ролевая иерархизация социальных отношений, наличие в советском обществе господствующего и подчиненных классов в организации общественного труда сводилась к различиям в характере труда руководителей и исполнителей, умалчивалось об огромных различиях в разме
      ----------
      (1) Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т. 39. - С. 15
      [373]
      pax и особенно в способах получения той части общественного богатства, которой располагают классы (наличие закрытых распределителей, элитных жилищ, спецбольниц и других привилегий, делавших жизнь лиц, входивших в советскую элиту, разительно отличной от жизни всегда нуждавшихся в самом необходимом советских людей, будь то рабочие, колхозники или широкие слои интеллигенции). И, разумеется, на социалистическую систему не распространялись слова Ленина о том, что классы - это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства. Хотя этот подход вполне "работал" по отношению к "реальному социализму", официальная идеология исходила из того, что в социалистическом обществе не может быть эксплуатации человека человеком и что это положение Ленина относится только к "класово-антогонистическим" формациям.
      Однако остался второй классообразующий признак - отношение к средствам производства. Но именно это признак класса Ленин - и не без оснований - считал наиважнейшим. И официальная советская идеология подчеркивала, что партийные и государственные руководители социалистических стран не обладают собственностью на средства производства, доказывая на этом основании, что эта социальная группа (номенклатура, элита де-факто) не является и не может являться господствующим классом. Ведь в СССР "господствовала общественная собственность на средства производства". Но этот тезис и был, если можно сказать, главной ложью апологетов "реального социализма". За "общественную" собственность выдавалась государственная собственность, та собственность, которой полноправно распоряжалась партийно-хозяйственная номенклатура, то есть имела место беззастенчивая подмена понятий. Основные средства производства были государственной
      [374]
      собственностью, но само "социалистическое" государство было собственностью бюрократической номенклатуры. Собственно, никто иной, как Маркс писал о том, что государство есть собственность бюрократии(1). Но в полной мере это положение Маркса относится именно к "реальному социализму", обществу с наибольшей степенью огосударствления и бюрократизации.
      Да, формальная собственность на средства производства у нового класса отсутствовала, отсутствовала частная собственность на основные средства производства. Но это была собственность групповая, это была фактическая собственность нового класса, властвующей элиты. Заменой и аналогом частной собственности на средства производства в этом обществе была близость к власти, которая и обеспечивала возможность распоряжаться всеми богатствами страны. Да, государство являлось собственником, но само государство было собственностью правящей элиты. Так что и второй классообразующий признак в полной мере "работал" в этом обществе, пусть в преобразованном виде.
      Вот эту-то "тайну" господства нового класса и расшифровал М. Джилас. Он обнажил механизм эксплуатации новым классом трудящихся масс. Здесь и была сердцевина его концепции нового класса. Джилас писал: "...то, что перед нами особый класс, с особым видом собственности и власти, вовсе не означает, что классом он не является. Напротив... в СССР и других коммунистических странах возник новый .класс собственников и эксплуататоров... Отличительная черта нового класса - особая, коллективная собственность.. Материальные богатства становятся формально национальными, а в действительности - через право владения, пользования и распоряжения - собственностью от
      ----------
      (1) Маркс К. И Энгельс Ф. Соч.-Т. 1.-С. 214-221.
      [375]
      дельного слоя в партии и бюрократии... Здесь быть владельцем или совладельцем означает пробиться в ряды правящей политической бюрократии"(1). В так называемую "социалистическую собственность", по Джиласу, была фактически запрятана собственность политической бюрократии, коммунистической элиты.
      Концепцию Джиласа продолжили и развили и другие авторы, прежде всего - М. Восленский, который вместо термина "новый класс" употребляет другой "номенклатура". Сам Джилас признает правомерность этого термина, считая, что он отражает тот же феномен, который описан и им. В предисловии к книге Восленского Джилас пишет:
      "Предшествовавшие М. С. Восленскому авторы называли этот слой "партократией", "кастой", "новым классом", "политической (или партийной) бюрократией", хотя и писали об одном и том же объекте. Но нет сомнения: термин "номенклатура" совершенно оправдан, когда речь идет об установившемся иерархическом режиме советской партбюрократии и связанных с нею бюрократий"(2).
      Отметим, что Джилас избегает термина "элита". Восленский использует его, хотя и изредка. Для Восленского элита - это социальный слой, из которого черпается номенклатура, так сказать, социальная база последней. Думается, однако, что соотношение понятий элиты и номенклатуры несколько иное. Элита (имеется в виду политическая и политико-административная элита) - это высший слой советской номенклатуры. Но, повторяем, терминологические различия являются вопросом второстепенным. Восленский пишет о номенклатуре как о классе, привилегированном классе советского общества, классе правящем, классе эксплу
      ---------
      (1) Джилас М. Лицо тоталитаризма. - М., 1992. - С. 272.
      (2) Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. - С. 77.
      [376]
      ататорском. Это прежде всего и объединяет его с подходом Джиласа, ставя его в ряд продолжателей его концепции.
      Смена поколений советской элиты
      До сих пор мы говорили о советской элите в целом. Но эта элита претерпела сложную эволюцию: каждое новое поколение этой элиты и похоже на предыдущее, и, вместе с тем, значительно отличается от него. Поэтому эволюцию советской элиты можно представить как смену поколений элиты, каждое из которых обладает специфическими характеристиками.
      Можно вычленить четыре поколения этой элиты: первое - "ленинская гвардия", осуществившая революцию, мечтавшая о мировой революции, рассматривавшая российскую революцию как базу революции всемирной; в ее костер они готовы были бросить страны и народы, включая свой собственный. Внутри этой элиты разворачивается ожесточенная междоусобная борьба за власть после смерти Ленина.
      Второе поколение этой элиты - сталинисты, жестокие дисциплинированные исполнители воли Сталина, фанатично преданные харизматическому вождю. Происходит смена ориентации этой элиты: берется курс на построение социализма в "отдельно взятой стране", на модернизацию милитаристско-мобилизационного типа, "подстегиваемую" широкомасштабными репрессиями, которые ряд политологов квалифицирует как геноцид по отношению к собственному народу.
      Третье поколение советской элиты - элита бюрократии и партийных функционеров, лидерами которой были Хрущев и особенно Брежнев, максимально расширивший ее права и "вольности". Это был период институцизации и рутинизации номенклатурной элиты,
      [377]
      время относительно стабильных элитных карьер. В конце этого периода - в 70-х - первой половине 80-х годов у власти находится элита застоя, геронтократическая элита.
      Наконец, четвертое (и последнее) поколение советской элиты "перестроечная" элита. По своему составу она была неоднородной, хотя политически в ней преобладали реформаторы во главе с Горбачевым, стремившиеся модернизировать застойную социально-политическую систему, построить социализм с "человеческим лицом", проводившие курс на гласность и демократизацию режима. Трагедия этой элиты заключалась в том, что у нее были определенные пределы ее реформаторства, связанные с советским партократическим режимом. Социально-политическая система, которой они управляли, была принципиально не реформируема, она нуждалась не в модернизации, а в трансформации в иную социально-политическую систему. Но эта функция не могла быть выполнена этой элитой (тогда она и не была бы советской элитой), она была выполнена уже постсоветской элитой. Правление этой элиты многие политологи рассматривают (и не без основания) как размен власти на собственность.
      Менялась и внешнеполитическая стратегия разных поколений этой элиты. Романтические грезы о мировой революции сменились - для второго и третьего ее поколения - имперской идеей, усилением и расширением государства, превращением его в супердержаву. Четвертое поколение осознает поражение СССР в "холодной войне", сдает свои внешнеполитические позиции, приведя к развалу "социалистический лагерь".
      Эволюция и смена поколений советской элиты (собственно, она типична для эволюции элиты, описанной Г. Моской) - это история ее зарождения, прихода ее к власти, укрепления ее могущества, а затем вырождения, упадка и краха. Ее история свидетельству
      [378]
      ет о том, что на определенном этапе исторического развития, решая задачи ускоренной модернизации страны, используя военно-мобилизационный тип развития на этапе, когда еще возможно было экстенсивное развитие страны, эта элита сыграла свою роль - сумела вывести СССР на второе место в мире по экономическому потенциалу, добилась победы - пусть страшной ценой - в Великой отечественной войне, а в послевоенный период сумела сравняться с другой супердержавой, и даже со всем противостоящим блоком наиболее развитых стран мира - с НАТО, по своему военному потенциалу. Но она же показала свою неэффективность в условиях современной научно-технической революции, она не смогла ввести страну в постиндустриальное, информационное общество, которое требует адекватной ему социально-политической системы, системы, которая угрожала самому существованию этой элиты и поэтому была ей глубоко враждебна.
      Те историки и политологи, которые утверждают, что правящая элита в советском обществе была бездарной и некомпетентной, лишь обнаруживают свою односторонность (как обнаруживали свою односторонность советские историки, объявлявшие таковой всю дореволюционную российскую элиту). В этом вопросе особенно необходим исторический, максимально объективный подход, свободный от конъюнктурных политических пристрастий. С этих позиций следует подходить и к оценке советских элит. Это были подчас люди, фанатично преданные делу, идее, пусть ложной, будь то мировая революция или социализм и коммунизм в одной стране, люди, часто не имевшие личной жизни, "горевшие" на работе; это были люди, спаянные железной дисциплиной, умевшие, не колеблясь, использовать все средства, в том числе и антигуманные, аморальные, для достижения поставленных целей, настойчиво осуществлять свои стратегические за
      [379]
      мыслы, используя все наличные людские и природные ресурсы, мало заботясь о судьбах отдельных людей и даже миллионных масс. Вместе с тем это была элита приспособленчества, в условиях "большого террора" она "колебалась только вместе с генеральной линией партии". В ней утвердился своеобразный принцип "отрицательного отбора" - высоко порядочные, высоко-интеллектуальные люди могли пройти сквозь сито партийно-номенклатурной селекции разве лишь в порядке редкого исключения или умело демонстрируя (или имитируя) свою лояльность и исполнительность. Социальный характер и политическое лицо этой элиты, методы ее правления убедительно описаны в книге советолога А. Авторханова "Технология власти".
      Несомненно, что советская элита несет огромную долю ответственность за гигантские жертвы, которые понесли русский и другие народы Советского Союза десятки миллионов жертв гражданской войны, коллективизации, репрессий КГБ, за вовлечение страны в изнурительную гонку вооружений, за политику, приведшую страну к общенародной катастрофе, к глубочайшему экономическому кризису.
      Отметим и то, что нельзя абсолютизировать противоположность дореволюционной и советских элит. При всей радикальности смены элит после Октябрьской революции нельзя не разглядеть и черты определенного сходства чиновничье-бюрократической .элиты царской России и советской партийно-административной элиты. Тут как бы воспроизводится тот же бюрократический тип чиновника, подобострастного к начальству, надменного по отношению к управляемым (в советских условиях это называлось "комчванством"), карьеризм, погоня за начальственными должностями, привилегиями. Забегая вперед, скажем, что эти традиции российских административных элит быстро воспроизвела и постсоветская элита: несмотря на "демократическую"
      [380]
      фразеологию, она никак не может отказаться от привычных административно-бюрократических методов управления.
      Небезынтересно отметить особенности каждого поколения советской элиты, начиная с первого.
      Расправившись с царской политической элитой, с лидерами буржуазной бюрократии, большевики, захватив власть, расставив своих людей на важнейшие политические посты, спешно формируют политико-административную элиту. Из контрэлиты профессиональных революционеров большевистская верхушка превратилась в правящую элиту, сосредоточив в своих руках все рычаги власти, практически ни с кем не блокируясь (короткий период блокирования с левыми эсерами скоро прервался) и утверждая, что они действуют от имени рабочего класса и всех трудящихся. Бывшие профессиональные революционеры, занявшие ведущие политические посты, не имели навыков государственного управления. В большинстве своем искренне верившие в коммунистические идеалы, революционные романтики, они далеко не всегда могли квалифицированно выступать в новой для себя роли. Сразу же после революции потребовалось создание разветвленного аппарата управления и, следовательно, широкое рекрутирование политико-административной элиты. Многие из рекрутантов были прагматиками, честолюбцами, карьеристами, вступление в партию служило для них пропуском на командные должности. В новой элите нашлись и крупные организационные таланты, которые смогли себя проявить именно при новом режиме и не могли реализовать себя в старой сословно-монархической политсистеме. Нельзя недооценивать организационные и публицистические таланты Ленина, Троцкого, Зиновьева, Сталина, Бухарина, Каменева, Рыкова и других партийных руководителей.
      Ленинское поколение элиты было значительно мо
      [381]
      ложе дореволюционной элиты, ее образовательный уровень даже превышал уровень предыдущей элиты, но эти позитивные моменты перечеркивал ее аморализм, установка на то, что для великой цели - социалистических преобразований - все средства хороши (Ленин сформулировал это в виде тезиса о том, что нравственно все, что укрепляет диктатуру пролетариата, способствует построению коммунистического общества), пренебрежение к народным традициям, укоренившейся в народе культуре, его менталитету, убежденность в том, что человеческая природа подвижна, что людьми можно манипулировать, подвергнув коммунистической индоктринизации. Кстати, подобное же пренебрежение традициями и менталитетом российского народа продемонстрировала и постсоветская элита, которая пыталась насаждать реформы сверху необольшевистскими методами (хотя ее ценности и были по своему содержанию противоположными ценностями предшествующей элиты).
      В структуре советской элиты интеллигенты составляли меньшинство, большинство же было за рабочими, люмпен-интеллигенцией, маргиналами, ненавидевшими старую элиту за свои прошлые неудачи, мстительными, лишенными культурных корней и традиций и готовых к крайне жестоким методам управления. Ленин писал в "Очередных задачах советской власти": "Мы Россию отвоевали... Мы должны теперь Россией управлять". Новая элита стала управлять авторитарными, диктаторскими методами; чрезвычайные обстоятельства - революция, гражданская война, необходимость преодоления разрухи - служили основаниями того, что политические назначения производились подчас непосредственно высшими партийными лидерами, которые не обращались к демократическим процедурам (и даже к предварительному обсуждению кандидатур на эти должности в ЦК РКП (Б). Узкий круг партийных
      [382]
      лидеров занимал важнейшие политические, советские, военные посты, сразу же началась практика совмещения партийных и советских постов
      В ходе революции и гражданской войны руководители компартии сплотились в единую властвующую группу, объединенную общей идеологией, общим интересом, наконец, близкими отношениями (в том числе неформальными). Ленин признавал, что реальная власть в стране осуществлялась "тончайшим слоем" наиболее авторитетных партийных руководителей, т.е. партийной элитой.
      Отрыв партийной элиты от партийных масс и тем более от широких слоев институтизируется, закрепляется системой номенклатурных привилегий для партийных функционеров, которая формируется начиная с 1921г. Следует заметить, что этот элитизм в руководстве партией вызывал активное противодействие, он критиковался группами "демократического централизма" и особенно "рабочей оппозицией". Отметим, что брошюра Троцкого "Новый курс" была отчасти посвящена проблемам взаимоотношениям партийной элиты и партийной молодежи, там ставились вопросы обновления и омоложения партийной элиты как средства борьбы против обюрокрачивания партаппарата, оторвавшегося от масс. Брошюра эта подлила масла в огонь внутрипартийной дискуссии и настроила против Троцкого большую часть партийной элиты.
      С болезнью и смертью Ленина начался раскол в партийно-государственной элите, острейшая междоусобная борьба; сначала борьба большинства членов Политбюро - Зиновьева, Каменева, Сталина, Бухарина, Рыкова - против Троцкого и его сторонников, затем пришла очередь быть жертвой Зиновьеву, Каменеву и их группировке; наконец, большинство нового состава Политбюро во главе со Сталиным разгромило Бухарина, Рыкова, Томского и их сторонников. Как известно,
      [383]
      итогом этой борьбы было установление единоличной диктатуры Сталина.
      Имеется гигантская библиография работ, пытающихся объяснить феномен Сталина, но эти книги оставили множество "белых пятен". Ведь другие члены ПБ были умнее, образованнее Сталина. Ответ заключается прежде всего в том, что он сделал ставку на тот социальный слой - партийную бюрократию - опираясь на который он смог добиться абсолютной власти. В контексте элитологии особенно важно обратить внимание на один аспект, связанный с проблемой, поставленной М. Вебером - харизмы и, особенно, наследования харизмы. Думается, что Сталин не был столь образованным человеком, чтобы читать М. Вебера (в отличие от трудов Н. Макиавелли, в его библиотеке найден экземпляр "Государя" с пометками Сталина). Но он мог интуитивно понять суть проблемы, теоретически решенной Вебером, - легитимизации власти нового харизматического лидера, легитимизации наследования харизмы. Для этой легитимизации Сталину нужно было доказать, что харизматическое наследство Ленина перешло к нему. Но ведь старшее поколение большевистской элиты знало, что это не так. Но тем хуже было для этого поколения. Сталину нужно было освободиться не просто и не только от соперников, но и от целого поколения первой советской элиты, знавшего, что Сталин отнюдь не был ближайшим соратником Ленина. Значит, нужно было создать миф о легитимности передачи харизмы. И Сталин его создает, начиная со знаменитой клятвы на похоронах Ленина "Уходя от нас, товарищ Ленин завещал... И мы клянемся, что выполним эту заповедь...". Кстати, чтобы инициатива не была перехвачена Троцким, Сталин дезинформировал того о дате похорон (и тот, будучи на Кавказе, не успевал на похороны). От нескольких поколений молодых коммунистов скрывали "Письмо к съезду", в котором Ленин
      [384]
      предлагал заменить Сталина на посту генсека. И Сталин, и его приспешники создали не просто легенду, а целую мифологию, обосновывающую легитимность перехода харизмы от Ленина к Сталину, целый псевдофольклор типа вошедшего в хрестоматии того времени стихотворения: "... Два сокола ясных вели разговор. И соколов этих все люди узнали. Первый сокол - Ленин, второй сокол - Сталин". Была создана знаменитая кинолениниана 30-х годов, в которой Ленин появляется в самые драматические моменты в сопровождении Сталина, советуется с ним по самым важным вопросам. Получалось, что Ленин и Сталин были не-разлей-вода. И эту ложь старая партийная элита не могла принять, и она была обречена.
      В беспрецедентных в мировой истории репрессиях сыграл свою роль сталинский восточный менталитет. Как происходили типичные дворцовые перевороты в восточных странах? Например, сын султана (особенно не старший сын, не имевший прав на трон), втягивает в заговор против султана часть дворцовой гвардии (в Турции - янычар). Но после убийства султана новый султан чувствует свою зависимость от тех янычар, которые осуществили заговор. Тогда он освобождается от ненужных свидетелей, приказывая казнить янычар, участвовавших в заговоре. А затем - казнить тех янычар, которые убили предшествующую группу янычар. И когда все причастные к заговору - прямо или косвенно - уничтожены, султан чувствует себя прочно сидящим на троне. Сталин чувствовал себя прочным и абсолютным властителем, когда он волна за волной уничтожал или "прочесывал" ненадежную элиту.
      По отношению к элите Сталин действовал не только методом кнута, но и пряника. Он явился подлинным создателем развитой системы номенклатурных привилегий, которая лишь конкретизировалась, не
      [385]
      сколько видоизменялась следующими поколениями советской элиты. Эта система включала элитное жилье, спецмагазины и спецстоловые, спецбольницы, "пакеты" (вторая "секретная" зарплата, не облагаемая налогами) и т.д. М. Восленский считал, что именно Сталин создал номенклатуру, при помощи которой он и управлял страной. Джилас считал, что именно он является создателем и главой "нового класса". Поняв, что старую партийную элиту невозможно трансформировать в послушный инструмент своей воли, он ее уничтожил. Пиком террора была ежовщина. В результате того, что в ходе репрессий "ленинская гвардия", элита первого поколения была большей частью ликвидирована, преемственность между первым и вторым поколениями советской элиты была в значительной мере прервана. Уничтожены были не только антисталинисты и инакомыслящие, но по существу в целом генерация ленинской элиты. Сталину нужна была элита не просто лояльная, но готовая идти за вождем в огонь и воду, горячо одобрять все его начинания (в том числе и новые репрессии по отношению к самой элите). Сформированная из низов новая элита обеими руками держалась за обретенную власть, защищала свой новый статус.
      П. Сорокин, изучавший процесс взлета и падения элит (он использовал термин "аристократии"), писал, что быть элитой в монархии Романовых (Габсбургов, Гогенцоллернов) означало иметь самый высокий социальный ранг. "Падение династий привело к "социальному падению связанных с ним рангов. Большевики в России до революции не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела огромную социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены en masse были подняты до ста