Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)

Из-под мохнатых бровей сквозь очки в массивной роговой оправе на нас устремилась пара настороженных глаз. В следующий миг мы уже вошли в его владения, и загадочный ученый, чьи эскапады вырвали нас из Лондона, предстал пред наши очи. Ничто в его поведении и внешнем виде не указывало на ненормальность, ибо мы увидели плотного мужчину с крупными чертами лица, серьезного, высокого, в сюртуке, с преисполненной достоинства лекторской осанкой. Самыми примечательными были у него глаза: проницательные, изучающие, умные, почти дьявольские.

Он взглянул на наши карточки.

— Присаживайтесь, джентльмены. Чем могу вам помочь?

Холмс обворожительно улыбнулся.

— Этот вопрос собирался задать вам я, профессор.

— Мне, сэр?

— Может быть, произошла какая-то ошибка, но мне передали, что профессору Пресбери из Кэмфорда требовались мои услуги.

— В самом деле? — мне показалось, что в серых испытующих глазах профессора вспыхнули злые огоньки. — Вам передали, говорите. А могу я узнать имя того, кто вам это передал?

— Извините, профессор, но я должен соблюдать конфиденциальность. Если я ошибся, ничего страшного. Мне остается только попросить прощения.

— Нет уж. Я бы хотел разобраться. Меня это дело заинтересовало. У вас есть какая-нибудь записка, письмо или телеграмма, хоть что-нибудь, подтверждающее ваши слова?

— Нет.

— Я надеюсь, вы не станете утверждать, будто я сам пригласил вас?

— Я бы предпочел не отвечать ни на какие вопросы, — сказал Холмс.

— Разумеется, — резко произнес профессор. — Но на этот вопрос можно легко найти ответ и без вашей помощи.

Он направился в другой конец комнаты к звонку. На вызов явился наш лондонский знакомый мистер Беннет.

— Входите, мистер Беннет. Эти джентльмены приехали из Лондона, они утверждают, что их сюда пригласили. Вы занимаетесь моей корреспонденцией. Через ваши руки проходило что-нибудь, адресованное человеку по фамилии Холмс?

— Нет, сэр, — покраснев, ответил Беннет.

— Полагаю, этого достаточно, — сказал профессор, устремив недобрый взгляд на моего друга. — А теперь, сэр… — взявшись за край стола, он немного подался вперед. — Мне кажется, что ваше положение несколько сомнительно.

— Холмс пожал плечами.

— Могу только повторить: извините за напрасное беспокойство.

— Черта с два! — вскричал вдруг старик высоким голосом, и на лице его появилась жуткая злобная гримаса. Он перегородил нам путь к двери и в бешенстве замахал сжатыми кулаками. — Просто так вы отсюда не уйдете! — Лицо его перекосилось. В приступе бессмысленной ярости он то жутко улыбался, то кричал что-то невразумительное. Думаю, нам пришлось бы пробираться к двери с боем, если бы не вмешался мистер Беннет.

— Дорогой профессор, — воскликнул он, — подумайте о своем положении! Вы же не хотите, чтобы в университете поднялся скандал! Мистер Холмс — известный человек. Не стоит обращаться с ним так грубо.

Все еще гневно раздувая ноздри, наш хозяин (если его можно так назвать) освободил путь к двери. Выйдя из дома в тишину тенистой аллеи, мы облегченно вздохнули. Холмса это происшествие, похоже, изрядно позабавило.

— Кажется, нервная система нашего ученого друга несколько расшатана, — заметил он. — Может, наше вторжение и было слишком уж бесцеремонным, но личная встреча, на которую я рассчитывал, все же состоялась. Постойте-ка, Ватсон, да он никак гонится за нами!

Со стороны дома послышался топот бегущих ног, но, к моему облегчению, из-за поворота выбежал не грозный профессор, а его помощник. Задыхаясь, он остановился рядом с нами.

— Мне так неловко, мистер Холмс. Я хочу извиниться.

— Дорогой сэр, вам нет нужды извиняться. Моя профессия подразумевает подобные недоразумения.

— Никогда еще не видел, чтобы он так злился. С каждым днем он становится все страшнее. Теперь вы понимаете, почему его дочь и я так встревожены? Самое страшное, что ум его остается совершенно ясным.

— Слишком ясным! — ответил Холмс. — В этом я просчитался. Очевидно, память у него гораздо надежнее, чем я подумал. Да, кстати, можем ли мы, прежде чем уйдем, взглянуть на окно комнаты мисс Пресбери?

Мистер Беннет провел нас через какие-то заросли, и мы увидели боковую стену дома.

— Вон оно, второе слева.

— Ого! До него просто так не доберешься. Правда, если видите, на стене под ним растет плющ, а сверху проходит труба, так что кое-какая опора все же имеется.

— Лично я бы до него не добрался, — сказал мистер Беннет.

— Да, пожалуй. Для любого нормального человека это было бы очень опасной затеей.

— Я хотел вам еще кое-что сказать, мистер Холмс. Я раздобыл адрес человека в Лондоне, которому пишет профессор. Он сегодня утром написал ему письмо, а я переписал адрес с промокашки. Конечно, это постыдный поступок для секретаря, которому доверяют, но что мне остается делать?

Холмс взглянул на бумагу и спрятал ее себе в карман.

— Дорак… Необычная фамилия. Думаю, славянская. Что ж, это важное звено в цепи. Днем мы возвращаемся в Лондон, мистер Беннет. Я не вижу смысла нам задерживаться здесь. Арестовать профессора мы не можем, потому что он не совершил никакого преступления, и поместить его под наблюдение тоже нельзя, поскольку его безумие невозможно доказать. Пока что мы бессильны.

— Так что же нам делать?

— Наберитесь терпения, мистер Беннет. Скоро все разъяснится. Если я не ошибаюсь, в ближайший вторник должен произойти кризис. Разумеется, в этот день мы снова приедем в Кэмфорд. При этом могу сказать, что дела обстоят очень и очень скверно, и, если мисс Пресбери может еще какое-то время побыть в Лондоне… — Это легко устроить.

— В таком случае, пусть остается там до тех пор, когда мы не убедимся, что опасность миновала. Вы же ничего не предпринимайте и не мешайте профессору заниматься его делами.

Пока он спокоен, ничего страшного не произойдет.

— Это он! — неожиданно перешел на взволнованный шепот Беннет. Сквозь ветви мы увидели высокую прямую фигуру профессора, который вышел из дома, остановился и оглянулся вокруг. Он стоял, чуть подавшись вперед и покачивая руками прямо перед собой. Голова его вертелась из стороны в сторону. Секретарь, махнув нам на прощание рукой, выскользнул из-за деревьев и присоединился к своему хозяину. Вместе они скрылись в доме, оживленно и даже возбужденно переговариваясь.

— Скорее всего, этот почтенный джентльмен догадался, что происходит, — сказал Холмс по дороге в гостиницу. — Насколько я успел заметить, это человек исключительно ясного и логичного ума. Несдержанный, это верно, но, согласитесь, на то у него есть причины: на него направляют детективов, и он подозревает, что это дело рук его же собственных домочадцев. Боюсь, нашему другу Беннету сейчас достанется на орехи.

По пути Холмс зашел на почту и отправил телеграмму. Ответ на нее пришел вечером. Холмс, взглянув на него, передал мне.

«Зашел на Коммершл-роуд, видел Дорака. Обходительный, престарелый чех. Держит большой универсальный магазин. Мерсер».

— Мерсера я знаю так же давно, как вас, — сказал Холмс. — Он выполняет мои мелкие поручения. Мне было важно что-то узнать о человеке, с которым наш профессор ведет тайную переписку. Национальность этого Дорака согласуется с поездкой профессора в Прагу.

— Слава Богу, хоть что-то с чем-то согласуется, — заметил я. — Пока у меня такое чувство, что мы имеет дело с длинной чередой необъяснимых событий, которые, похоже, совершенно не связаны между собой. Например, какое отношение может иметь озлобленный волкодав к визиту в Богемию, или то и другое к человеку, ползающему по ночам на четвереньках по коридору? А ваше внимание к датам — вообще для меня полнейшая загадка.

Холмс улыбнулся и потер руки. Надо заметить, что в это время мы сидели в своем номере в старой гостинице за бутылкой знаменитого марочного вина, о котором говорил Холмс.

— Что ж, давайте сперва разберемся с датами, — соединив перед собой кончики пальцев, сказал он таким тоном, словно обращался к аудитории. — Ежедневник этого смышленого молодого человека говорит о том, что первый приступ профессора произошел 2 июля, с того дня повторялся каждые девять дней и, если мне не изменяет память, с единственным исключением. Таким образом, последнее происшествие, в пятницу 3 сентября, вписывается в этот график, как и предпоследнее 26 августа. Речи о случайном совпадении быть не может.

С этим мне пришлось согласиться.

— Давайте теперь в качестве рабочей версии предположим, что каждые девять дней профессор принимает какое-то сильнодействующее лекарство, которое оказывает кратковременное воздействие, но имеет очень специфический побочный эффект: усиливает и без того бурный нрав профессора. Лекарство он начал принимать в Праге, а здесь его снабжает живущий в Лондоне чех-посредник. Все как будто сходится, Ватсон.

— Но собака, лицо в окне, человек на четвереньках?

— Ну-ну, по крайней мере, мы хоть что-то начали понимать. Я думаю, развития событий нам не стоит ожидать раньше вторника. Пока же остается только держать связь с нашим другом Беннетом и наслаждаться спокойствием этого очаровательного городка.

На следующий день к нам заглянул с последними новостями мистер Беннет. Как и подозревал Холмс, ему пришлось несладко. Профессор не обвинил его напрямую в том, что это он вызвал нас, но разговаривал с ним в крайне грубой, раздраженной манере и был явно очень недоволен. Однако утром он вел себя как ни в чем не бывало и как всегда прочитал прекрасную лекцию перед переполненной университетской аудиторией.

— Если бы не эти странные припадки, — заметил Беннет, — я бы сказал, что он находится просто в отменной форме. Я не помню, чтобы он когда-нибудь был таким энергичным и здоровым, как физически, так и умственно. Но это не он, это совсем не тот человек, которого мы знаем.

— Я думаю, вам нечего бояться. По меньшей мере, ближайшую неделю, — сказал на это Холмс. — У меня много дел, да и Ватсона ждут его пациенты. Давайте договоримся, что встретимся здесь же в это же время во вторник. И я очень удивлюсь, если к тому времени, когда мы с вами снова расстанемся, мы будем не в состоянии объяснить, что происходит, или даже положить конец вашим неприятностям. А пока держите нас в курсе событий.

Несколько дней подряд я не видел своего друга, а в понедельник вечером получил от него короткое послание, в котором он просил меня на следующий день встретиться с ним в поезде. Из его рассказа по пути в Кэмфорд я понял, что никаких особых происшествий не произошло, в доме профессора царил мир, и сам он вел себя совершенно спокойно. То же самое мы услышали и от мистера Беннета, который вечером заглянул в наш номер в «Шахматной доске».

— Сегодня ему пришло письмо от его лондонского знакомого. Письмо и небольшой пакет. Оба помечены крестиком под маркой, поэтому я их не вскрывал. Больше ничего существенного.

— Этого и так достаточно, — мрачно произнес Холмс. — Итак, мистер Беннет, я думаю, сегодня ночью все решится.

Если мои выводы верны, у нас появится возможность ускорить развитие дела. Для этого нам придется установить наблюдение за профессором, поэтому я хочу, чтобы вы сегодня ночью не спали и были начеку. Если услышите, что он идет мимо вашей двери, не останавливайте его, а идите за ним как можно осторожнее, так, чтобы он вас не заметил. Мы с доктором Ватсоном будем неподалеку. Между прочим, где находится ключ от той шкатулки, о которой вы рассказывали?

Сноски

1

В системе лондонских почтовых индексов N. W. (North West) означает северо-западный район города. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

2

В системе лондонских почтовых индексов E. C. (East Central) означает восточно-центральный район города.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.