Сейчас жертвенник был пуст – видимо, оттого, что храм только что открылся для посетителей. Илдан вынул несколько золотых монет, опустил в прорезь ящика и мысленно обратился к Великой Портнихе с заведомо безнадежной просьбой смилостивиться над Гэтаном, сгинувшим в Светлом море. Выполнив дело, ради которого он зашел в храм, Илдан оглядел просторный и сумрачный зал.

Прямо за жертвенником, в глубокой нише, висело оружие Арноры. Бросив взгляд знатока на шлем и латы, он пришел к выводу, что Великая Портниха была женщиной крупной и, пожалуй, мужеподобной. Меч, напротив, был откровенно парадным и вызывал восхищение разве что отделкой, на которую ушло немало золота и драгоценностей. Конечно же, главным было то, что меч являлся священной реликвией – Илдану случалось держать в руках оружие и получше.

По боковым стенам храма тянулись ниши, в которых было выставлено оружие великих воинов. Илдан прошел вдоль ниш, читая прославленные имена, а заодно вспоминая глупую историю со шлемом Бирота, выигранным на турнире прадедом Илдана. Драгоценности на шлеме оказались поддельными, прадед послал правителю Саристана оскорбительное письмо с обвинением в подмене, тот ответил не менее оскорбительным письмом, хотя обоим не помешало бы принять во внимание, что Бирот был не только великим воином, но и великим кутилой. С тех пор никто из лимерийского правящего рода не принимал участие в турнире Дня Звездочетов.

Большинство имен восходило к глубокой древности, еще до создания Триморской империи, которая была основана после длительного периода междоусобиц Арбахалом, властителем Саристана. Ни во времена Империи, просуществовавшей полтоpа века и вновь распавшейся на мелкие государства, ни после, когда военные стычки стали редки и сводились к завоеванию свободных городов, не признававших другой власти, кроме собственного правления, война не порождала таких героев, как в прошлые века. По старой традиции оружие и доспехи героев, павших на поле битвы, посвящались Арноре и с почестями доставлялись в храм, где затем участвовали в пpизовом жребии для турнира.

Истекшее двадцатилетие вошло в историю войн Триморья двумя битвами. Одна из них – покорение Сигры Даканом, отцом Дахата – едва не привела к войне между Хар-Наиром и Саристаном, потому что свободный город Сигра, выбрав из двух зол меньшее, запросил поддержки у Саристана в обмен на подданство. Война была неизбежной, но Дакан скончался в несколько дней от поноса, случившегося из-за гнилой воды. Дахат, вернувшись с коронации, обнаружил, что время упущено – Сигра присоединилась к Саристану, а все ее окрестности кишели саристанскими войсками. Рассудив, что положение для начала победоносной войны стало невыгодным, он повел армию к Северным горам, у подножия которых стоял последний свободный город Триморья – Ар-Бейт.

Осада города закончилась победой Дахата, прославив как военное мастерство молодого правителя, так и мужество защитников Ар-Бейта. Теперь, хотя правителю Хар-Наира перевалило за сорок, он по-прежнему считался одним из первых мечей Триморья и, похоже, намеревался доказать это на турнире.

Илдан невидящим взглядом уставился в следующую нишу. Его ладони давно были жесткими, ноги – упругими, а кисти рук – гибкими от ежедневных упражнений с мечом и боев на учебной площадке дворцового парка. Годы нелегкого обучения искусству боя, совершенство в котором было обязательным для сыновей правителя – жара, пыль, скользкие камни площадки, приказы наставника и удары, удары, удары – в атаке, в защите, с уходом вбок, наотмашь, рубящий, режущий, колющий... подгибающиеся колени и выкрик «Стоять!» наставника, слишком хорошо знающего цену снисходительности в учебе... буpые отпечатки колец кольчуги на мокрой рубахе, запах пота и железа... Илдан вспомнил, как наставник впервые похвалил его, когда он обманным выпадом заставил старшего брата раскрыться и достал мечом до его кольчуги. Короткое слово «годится» – Илдан долго еще гордился им. Он мысленно адресовал Бироту, из-за которого не мог принять участие в состязании лучших воинов Триморья, самое крепкое из ходовых словечек учебной площадки. Да, привратник был прав – для знатного воина нет ничего почетнее победы на турнире Дня Звездочетов.

Ноги донесли Илдана до распахнутых дверей храма. Он оглянулся, чтобы еще раз увидеть главный приз турнира, поблескивающий над жертвенником. С отцовским гневом нельзя было не считаться, поэтому помыслы об участии в турнире следовало забыть. Но Илдан не нашел ущерба для чести дома лимерийских правителей в том, чтобы посмотреть, как сражаются остальные.

Занятый размышлениями о возможных участниках турнира, он не глядя пошел по улице. Здорово, конечно, было бы схватиться с самим Дахатом, которому служит эта женщина с красивым, презрительным лицом, или даже с хозяином турнира Тубалом, правителем Саристана. Но нет, Тубал не будет участвовать, он слишком стар для схватки, у него уже взрослая дочь-наследница. Зато из Геста наверняка приедет Бристен, племянник кpигийского правителя, здоровенный парень с мощнейшим ударом, на полголовы ниже Илдана и в полтора раза шире в плечах. Да и Тайвел, сын военачальника илорнского гарнизона, надо думать, не упустит случай показать силу. Оба они были давно знакомы с Илданом, а значит, ему еще предстояло наслушаться от них насмешек по поводу неучастия в турнире.

Илдан вдруг поймал себя на том, что идет по незнакомому городу, не запоминая дороги. Осмотревшись, он обнаружил, что забрел в торговую часть Шиpана, где вдоль улицы стояли каменные дома с лавками на первом этаже, с железными ставнями на окнах. Улица пестрела вывесками, на которых чередовались изображения постелей, кружек и дымящихся тарелок, обозначающих гостиницы, пивные и закусочные.

Дымящиеся тарелки на вывесках напомнили Илдану, что пора бы и поужинать. Над ближайшей дверью раскорячилась криво нарисованная пивная кружка, двумя домами дальше маячила роскошная вывеска с упитанным поросенком на блюде, а рядом – надпись «Горячие обеды». Заведение предназначалось для грамотных, давая надежду на приличную пищу и обслуживание, поэтому Илдан недолго колебался с выбором. Он отворил тяжелую дверь под надписью и оказался лицом к лицу со слугой.

– Где здесь свободный стол? – спросил он, разглядывая богатую обстановку зала, белые скатерти на столах и дорогую посуду перед посетителями – судя по одежде, людьми зажиточными.

– Матросню не обслуживаем! Вас пусти – так вы всех пpиличных людей разгоните!

Илдан не стал препираться со слугой, приняв к сведению, что матросская одежда дает не только некоторую свободу, но и некоторые ограничения.

– Куда же мне пойти пообедать?

– Как выйдешь, пройди два дома направо, увидишь пивную кружку на вывеске. Самое для тебя место.

– Мне нужно не выпить, а поесть.

– Там и кормят тоже. Давай разворачивай отсюда.

Илдан вышел на улицу и вернулся к заведению с кривобокой кружкой над дверью. Зайдя внутрь, он остановился на пороге и с сомнением оглядел деревянные скамейки у незнакомых со скатертью столов, пивную стойку, заставленную глиняными кружками, и подозрительного вида компанию, проводившую за ней время – нескольких полупьяных парней с развязными манерами, а с ними двух-трех девиц, одетых пестро и неряшливо. Кроме них, в пивной были и другие посетители – ремесленники и деревенские жители, приехавшие в город за товарами, поэтому Илдан решился поужинать здесь.

Свободных столов не было, и Илдан уселся за один стол с крупным пожилым мужчиной, ожидавшим заказанный ужин. Слуга принес мужчине пиво и тушеные бобы с мясом, а затем сообщил Илдану, что ничего другого сегодня не стряпали. Илдан согласился взять бобы и стал дожидаться заказа. Он покосился на соседа, но тот не обращал на него внимания, увлекшись едой. За соседним столом у стены сидел человек в невзрачной одежде из грубого некрашеного волоконника. Поначалу Илдан глянул на него мельком, но, увидев гладко выбритую, покрытую темным загаром голову и прислоненный к стене шест, взглянул внимательнее.

Это был один из послушников Аргиона, или Бесстрашных, как их называли в народе. На расстоянии вытянутой руки от послушника стоял шест толщиной в три пальца и длиной повыше человеческого роста, с заостренным концом наверху. Средняя часть шеста была отполирована pуками хозяина до блеска. Послушник прожевывал бобы тщательно и неторопливо, как человек, привыкший ценить еду. Ему можно было дать лет тридцать, а то и все пятьдесят – Илдан затруднился с определением возраста, почувствовав только, что перед ним давно уже не юноша. Несмотря на то, что послушник не выделялся ни ростом, ни сложением, а просторная рубаха скрывала его мышцы, наметанный глаз Илдана ухватил и крепкую шею, и жесткую округлость плеч, и ту особую плавность движений, которая дается только длительными упражнениями с оружием. Вряд ли всё, что рассказывалось о боевом мастерстве Бесстрашных, было правдой, но этот человек, безусловно, был сильным воином.

Подошедший слуга отвлек его, поставив перед ним бобы и пиво. Илдан с удовольствием вдохнул запах горячего блюда, оказавшегося лучше, чем можно было предположить, и, забыв о послушнике, почти догнал своего соседа по столу, выскребавшего миску.

– Матросик! – Женский голос бесцеремонно оторвал его от полупустой миски. – Скучаешь, небось, один?

Перед Илданом стояла одна из девиц, околачивавшихся у стойки. В ее глазах читалось недвусмысленное намерение заработать на заскочившем в пивную матросе.

Илдан воспользовался фразой, способной, по уверениям поучавших его матросов, отцепить любую навязчивую шлюшонку:

– Я на мели, милашка.

– Ты себя не ценишь, красавчик, – беспокойно оглянувшись назад, сказала девица. – Провести с тобой ночку – не работа, а удовольствие.

– К ночи я должен быть на корабле.

– Ты уже был бы в порту, если бы торопился. – Девица привычным движением уселась ему на колени, обдав его запахом пива и немытого белья, обхватила за шею и зашептала. – Ко мне мы не пойдем, потому что прицепился тут один, но я такие места знаю, где он нас до утра не сыщет...

Пока Илдан гадал, что же в нем понравилось этой девке – его пояс, кинжал или все-таки он сам, к столу подошел парень и схватил ее за руку повыше локтя.

– Гулять собралась, сучка? Сказал же, со мной пойдешь! – Он стащил девицу с илдановых колен, отшвырнул к стойке и злобно уставился на него. – А с тобой я сейчас поговорю как надо, чтобы девок не сманивал!

Илдан взглянул на соседа – ведь видел же, что он и не помышлял об этой потаскушке – но тот пил пиво с видом, отчетливо говорившим, что чужие скандалы его не касаются. Поняв, что ему придется расхлебывать это дело в одиночку, Илдан поднялся со скамейки навстречу парню.

– Не нужна мне твоя подружка, – хмуро заявил он.

– Ишь, гордый! Брезгаешь? – Парень явно напрашивался на драку. Ощерив кривоватые зубы, он замахнулся на Илдана.

Илдан не знал обычаев подворотни, где сначала замахиваются, а уж после бьют, его учили бить сразу. Его мышцы привычно сработали, и в следующее мгновение он обнаружил обидчика валяющимся на полу в нескольких шагах от себя. Парень понятия не имел о рукопашном бое.

– Наших бьют! – взвыл он. – Братва, на помощь!

Упомянутая братва, человек пять, отделилась от стойки и пошла к Илдану, в руках у них заблестели ножи. Парень поднялся с пола и тоже вытащил из-за пояса нож.

– Окружайте его! – крикнул он остальным, не осмеливаясь приблизиться к Илдану.

Илдан оттолкнул ногой скамейку и попятился в угол. Его левая рука взялась за кинжал, пока правая безуспешно нащупывала рукоять меча. Вспомнив, что меча нет, Илдан переложил кинжал в правую руку и принял боевую стойку.

– Оставьте его, – в негромком голосе за спиной Илдана прозвучало нечто, требующее мгновенного внимания.

Нападающие застыли. Илдан не оглядывался, опасаясь внезапной атаки спереди.

– Повторяю, оставьте его! – Резкий стук дерева об пол подтвердил слова говорившего.

Парни попятились – и вдруг повернулись, побежали к двери, пряча на ходу ножи и натыкаясь друг на друга. Тепеpь Илдан мог позволить себе оглянуться.

Сзади стоял Бесстрашный, которого он недавно рассматривал. Кончик его шеста еще дрожал после удара в пол. Илдан раскрыл было рот, но послушник повернулся к нему спиной, всем видом выражая нежелание принимать благодарности. Илдан поднял упавшую скамейку и уселся на прежнее место у стола.

– Плати за ужин, моряк! – подошел к Илдану слуга.

Тот достал из кошелька несколько медяков:

– Здесь есть черный ход?

– Тебе нечего бояться, парень! – неожиданно подал голос сосед, заказавший вторую кружку пива. – За тебя вступился не кто-нибудь, а сам Бесстрашный.

– Разве это имеет значение?

– Имеет. Обычно они не ввязываются в уличные стычки. А этот даже ударил шестом об пол – предупреждение, после которого уже не бывает слов. Неудивительно, что эти подонки не посмели гневить Аргиона.

– Я не знал. – Илдан оглянулся на стол, за которым сидел Бесстрашный, но там никого уже не было. – А вы откуда знаете?

– Это вы, моряки, не знаете – а те, кто по земле ходит, знают. А уж мне, оружейнику, как не знать?

– Вы – оружейник?

– Да. Покажи-ка твой кинжал, парень.

Илдан протянул ему кинжал. Мужчина долго разглядывал оружие, бережно проводя пальцами по тонкому извилистому муару на лезвии, по кресту гарды, по витой рукояти с расширением на тупом конце.

– Откуда он у тебя?

– На лимерийском рынке купил, по дешевке.

Мастера не обманула кажущаяся простота оружия:

– Раз по дешевке, значит, краденый. Всех твоих жалких заработков не хватит, чтобы купить его по настоящей цене. Знаешь ли ты, кто его делал?

– Кто?

– Тингрем, придворный оружейник лимерийского правителя. Таких мастеров в Триморье – по пальцам одной руки сосчитать можно.

– Да? – растерянно пробормотал Илдан. – Тут же нет клейма.

– Только невежды узнают мастера по клейму. – Оружейник указал ему на лезвие. – Смотри, какие ровные, мелкие витки! А какая ковка! Мне бы такую руку – так я бы для храма Арноры оружие ковал, за золото. Завидки берут, хоть и я в своем деле не последний. И мне господа заказывают – вот и сегодня с утра один приходил, меч велел сделать.

– Турнирный?

– Турнирный, – разговорился оружейник. – Задаток дал, я и надумал масла прикупить для закалки. Работы много, и для господ, и для армии. Говорят, на этом турнире дочка Тубала жениха выбирать будет, вот они и стараются, оружие готовят, доспехи.

– А у нее нет жениха? – Илдану припомнилось, что дочь саристанского правителя старше его года на два, или даже на три. – Я слышал, ей давно пора замуж.

– Куда там! Разборчивая до жути. Ей бы еще на том турнире выбрать, да видать, все ей плохи показались.

– Она что, красавица?

– Да как тебе сказать... и старая швабра покажется красавицей, когда за ней дают саристанский трон, а она все-таки молодая девица, и одевается как дочка правителя. Верно тебе говорю, на нее найдется немало желающих. На этот раз она выберет, не сидеть же ей в девках еще четыре года. – Оружейник выглянул в окно, где начинался поздний летний вечер. – Заговорились мы с тобой, так и домой не доберемся засветло.

Он бросил на стол монеты в уплату за ужин и вытащил из-под стола сумку, из которой выглядывало горлышко большой бутыли с маслом. Илдан поднялся со скамьи и тоже вышел с ним на улицу.

– Как отсюда пройти к порту? – спросил он напоследок.

– Вон на ту улицу, потом держи на запад, а отойдешь подальше – спросишь еще кого-нибудь. Все местные знают дорогу в порт.

Распрощавшись с оружейником, Илдан пошел по указанной улице. Мощеная дорога постукивала под башмаками, клин оранжевого неба между двумя рядами домов мало-помалу становился лиловым. Вокруг не было ни души – город уже укладывался спать. Илдан ускорил шаг, чтобы до темноты выйти на дорогу к порту. Лица, события, новости истекшего дня проносились перед ним, он бездумно отстранял их, оставляя размышления до возвращения на корабль.

Негромкий голос вдруг раздался чуть ли не у самого его затылка:

– Как вы неосторожны, ваша светлость!

Илдан вздрогнул и мгновенно обернулся. В двух шагах позади стоял послушник Аpгиона, выручивший его в пивной. Лицо Бесстрашного выглядело таким же невозмутимым, темные глаза в вечернем освещении казались черными.

– Это вы! – Илдан дружески улыбнулся послушнику.

Тот не ответил на улыбку. Он молча глядел на Илдана, поставив на мостовую тупой конец шеста.

– Сосед по столу – оружейник – сказал мне, что человек, за которого вступился Бесстрашный, может не бояться повторного нападения, – все еще улыбаясь, объяснил ему Илдан.

– Вот как, – сухо заметил Бесстрашный. – Кроме этой шайки, в городе полно другого отребья.

До Илдана наконец дошло, как к нему обратился послушник:

– Вы, кажется, назвали меня «ваша светлость»?

– Разве не так?

– Почти так. Но как вы догадались?

– Только невежды узнают человека по одежке. Пока вы не оставите привычку искать у пояса меч, вам никогда не сойти за простолюдина.

– Мне казалось, что все признавали меня за моряка.

– Невежд на свете много, но равняться нужно не на них. Если у вас есть причины быть неузнанным, поменяйте имя, город, но держитесь своего круга. Вы не знаете законов за его пределами и окажетесь там чужаком, а значит, вечно будете попадать в неприятности. И не надейтесь на такую редкость, что поблизости найдется тот, кто захочет вам помочь.

– Тот оружейник оказался добрым малым, а ведь отвернулся, когда увидел, что я в затруднении, – вспомнил Илдан, с горечью сознавая правоту Бесстрашного.

– Не судите его строго. Что ж тут удивительного, что своя бутыль с маслом ему дороже чужого человека?

– Так почему же вы помогли мне? – с вызовом спросил Илдан, подсознательно готовясь услышать длинную речь о добре и зле.

– Вы мне понравились.

Ни в лице, ни в голосе Бесстрашного не промелькнуло и намека на дружелюбие, поэтому Илдан не сразу уловил смысл его слов. Пока он вдумывался в них, послушник сделал шаг назад и исчез. Когда Илдан, догадавшись, вбежал в незаметный переулок за ближайшим домом, там никого уже не было.

– Подождите! – крикнул Илдан в вечернюю темноту переулка. – Кто вы?! Как мне вас звать?!

– Кэндо Саи... – выдохнул ветер в ответ.