Психология сознания

Однако, к несчастью, в дальнейшее развитие гештальт-психологии и науки вмешалась политика. В 1933 году все евреи, работавшие в университетах Германии, были изгнаны, а оставшиеся профессора были вынуждены начинать свои лекции с нацистского приветствия. В результате к 1935 году ведущие гештальт-психологи покинули Германию и эмигрировали в Америку, где им не суждено было занять такое же лидирующее положение в академической науке, какое они занимали в Германии. В США гештальт-психология просуществовала в тени бихевиоризма вплоть до 60-х годов XX века, когда скончался Вольфганг Келер, последний из отцов-основателей этого движения.

Гештальт-психология критиковала структурализм за его атомистические представления о сознании и отстаивала свою концепцию его целостности. Для гештальт-психологов сознание, мир субъективного опыта – основная реальность, которую должна изучать психология. Но эта реальность не образована мельчайшими, локальными фрагментами простых ощущений, связанных, подобно фрагментам мозаики. То, как человек испытывает локальные ощущения, зависит от всего окружающего контекста. Следовательно, мельчайшие фрагменты зависят от целого, а не это целое построено из независимых локальных атомов ощущений. Иными словами, гештальт-психология отвергала «мозаичную гипотезу» интроспекционизма:

Основное допущение интроспекционизма заключается в следующем: истинные сенсорные факты есть локальные явления, зависящие от локальной стимуляции, а не от стимулирующих условий в окружающей их среде» (Kohler, 1947, р.95).

...сенсорный опыт в данном месте зависит не только от стимула, воздействующего на это место, но и от стимулирующих условий в окружающей среде... таков взгляд, которого придерживается гештальт-психология» (Kohler, 1947, р. 93).

Гештальт-психология критиковала также и интроспеционистскую методологию, аналитическую интроспекцию, как неестественный, искусственный метод изучения нашей психологической реальности, приводящий к стерильной и изолированной психологии, которая не изучает ту психологическую реальность, в которой на самом деле живут люди:

Следовательно, если будет преобладать его [сторонника интроспекционизма] позиция, те опыты, которые формируют матрицу всей нашей жизни, никогда не будут серьезно изучены. Психология будет наблюдать и обсуждать только такие опыты, которые для большинства из нас навек скрыты под покровом едва приобретенных характеристик. Даже лучший интроспекционист не имеет представления о своих истинных сенсорных фактах, пока исходит из представлений, навязанных его профессией, которые он, к счастью для него, отбрасывает, выходя из психологической лаборатории. Его истинный сенсорный мир так далек от среднестатистического опыта, что даже если мы когда-нибудь постигнем его законы, они все вместе не приведут нас назад в тот мир, в котором мы живем» (Kohler, 1947, р. 85).

На современном психологическом языке этот аргумент представляет собой критику низкой экологической валидности интроспекционистской исследовательской программы, ибо похоже, что лабораторные результаты мало применимы к повседневной жизни.

Для гештальт-психологии психологическая реальность, подлежащая изучению, – это естественный чувственный мир, воспринимаемый нами как единое целое. Сознание, подлежащее изучению психологией, – единый воспринимаемый мир, который мы видим вокруг себя, а не набор элементарных ощущений, спрятанных где-то глубоко за повседневными восприятиями, и открываемый только с помощью тщательных экспериментальных процедур и анализов, выполняемых в психологической лаборатории.

Согласно гештальт-представлениям о восприятии, паттерны стимуляции вызывают в едином поле сознания сложные холистические переживания. Мы видим целостные объекты в окружающем нас перцептивном поле, и в центре этого поля мы видим наше собственное тело. Все содержание нашего опыта, включая наше собственное тело, представляет собой ощущаемые объекты в сознании, а не реальные физические объекты, воспринятые напрямую каким-то образом так, как мы относимся к ним в своем повседневном мышлении.

Наш взгляд таков: вместо того чтобы реагировать на местную стимуляцию местными и не зависящими друг от друга событиями, организм реагирует на группы стимулов, которые действуют на него, и эта реакция представляет собой единый процесс, функциональное целое, дающее в результате скорее сенсорную сцену, нежели мозаику сенсорных ощущений (Kohler, 1947, р. 103).

...«мое тело», в присутствии и вне которого воспринимаются ощущаемые объекты, является таким же ощущаемым объектом, как и остальные, в том же ощущаемом пространстве. Ни при каких обстоятельствах его нельзя отождествлять с организмом как с физическим объектом, который изучают естественные науки – анатомия и физиология (Kohler, 1929/1971, р. 130).

Динамично структурированное единое поле сознания соответствует сопровождающим его событиям, протекающим в мозге:

Восприятие порядка в пространстве всегда структурно идентично функциональному порядку в распределении лежащих в его основе физиологических процессов (Kohler, 1947, pp. 61-63).

Это изложение знаменитого принципа психофизического изоморфизма, теории «душа-тело», которой придерживались гештальт-психологи. Согласно этому принципу, структура сознательного перцептивного опыта напрямую (изоморфно) отображается в виде какого-то физиологического процесса в мозге. Поле субъективного сознания основано на едином электрическом поле мозга (или, возможно, идентично ему):

Ни при каких обстоятельствах явный объект не имеет никакого отношения к тому месту в физическом пространстве, где расположен «соответствующий» физический объект. Если он вообще должен находиться в какой-то точке физического пространства, тогда, и это очевидно, правильнее всего считать, что он расположен в той точке мозга, которая прямо соответствует протекающему физиологическому процессу (Kohler, 1929/1971, р. 128).

Хотя гештальт-психологи отвергали атомистический взгляд на сознание, которого придерживался структурализм, они разделяли взгляд Вундта и Титченера на психологию как на науку о сознании. Задача психологии – изучить принципы и законы, которым подчиняется сознание, и связать его с лежащей в его основе физиологической реальностью – мозгом. В отличие от этих научных течений бихевиоризм, пришедший на смену и интроспекционизму и гештальт-психологии, полностью отрицал факт существования сознания.

В период с 1920 по 1950 год бихевиоризм был ведущим направлением в экспериментальной психологии. Его основатель Джон Уотсон (1878-1958) впервые подверг критике интроспекционизм в 1913 году в знаменитой статье, в которой утверждал, что сознание не может быть объектом изучения научной психологии. Представления Уотсона базировались на двух взглядах на природу науки – позитивизме и эмпиризме. Согласно этим философским идеологиям, наука должна основываться только на прямых и открытых наблюдениях. Теоретические понятия, описывающие сущности, наблюдать которые невозможно, недопустимы, как и метафизические спекуляции. Сознание или субъективный опыт невозможно наблюдать открыто и невозможно понять с позиции чистой физики, а это значит, что они не могут быть частью какой-либо науки. Разговор о сознании и о субъективном опыте в психологии ничуть не лучше обскурантистского разговора о «душе» в философии. И «сознание», и «душа» находятся за пределами научных измерений и остаются лишь метафизическими спекуляциями. Поэтому, считал Уотсон, психологии следует отказаться от упоминания сознания и от всех психологических понятий (таких, как ощущение, восприятие, волевые способности, желание, мысль, эмоция), содержащих субъективный компонент. Тогда психология, наконец, станет такой же объективной, как естественные науки.

Уотсон также критиковал интроспекционистскую психологию за ее методологическую слабость и неспособность изучать животных и маленьких детей, потому что они не могли представить вербальный отчет о содержании их сознания. Следовательно, психология должна изучать только объективно наблюдаемое поведение организмов, будь то животные или люди, и корреляции, существующие между объективными физическими стимулами и объективным физическим поведением организмов (рис. 2.1).

Рис. 2.1. Бихевиоризм

Бихевиоризм не интересуют ни мозг организма, демонстрирующего некое поведение, ни его сознание; они не имеют для него никакого значения. Демонстрирующий поведение человек (или животное) рассматривается как черный ящик, содержимое которого не изучается психологией. Психология – наука о наблюдаемом извне поведении, и в первую очередь – о связи между объективным физическим стимулом и вызванным им поведением.

Психология не изучает того, что происходит внутри организмов, что бы там ни происходило, – это выходит за рамки психологической науки. Есть два способа изучения того, что происходит внутри организма, но ни один из них не является частью психологии. Первый способ заключается в том, что исследователь вскрывает череп и изучает анатомию и физиологию мозга. Но подобное исследование касается только чисто биологических, физиологических фактов, и что бы мы при этом ни выяснили про мозг, это не имеет никакого отношения к науке психологии. Второй способ заключается в том, что исследователь может обратиться к своему собственному внутреннему опыту. Однако опять же, поскольку интроспекция ненадежна, а состояния сознания не подлежат открытому наблюдению, что бы он ни сказал о нем, это не имеет никакого отношения к научной психологии. В лучшем случае это может лишь дать пищу спекулятивной метафизике, но она не психология и вообще не наука!

В этой книге мы не станем углубляться в бихевиоризм. Достаточно знать, что его сторонники категорически отрицали, что сознание и душа могут быть предметом изучения научной психологии; они были убеждены в том, что психология – наука о поведении, а не о сознании, а значит, она не должна изучать нашу внутреннюю субъективную жизнь. Трудно с полной уверенностью сказать, считали ли бихевиористы, что сознания вообще не существует, или только то, что оно не является предметом изучения научной психологии. Как бы там ни было, преимущественно именно благодаря наследию бихевиоризма в психологии вплоть до 80-х годов XX века не было серьезных исследований сознания. Понятие «сознание» и «интроспекция» стали в психологии наводящими ужас табу, и это достойное сожаление отношение к сознанию, в общем и целом, еще господствовало среди психологов долгое время после того, как бихевиоризм прекратил свое существование и его наследница, когнитивная наука, заняла его место в психологии как доминирующий подход.

Таким образом, психология как наука о сознании обязана своим появлением немецкой академической науке, включая Фехнера, Вундта и гештальт-психологию. Американский подход (за исключением Уильяма Джеймса) – от бихевиоризма до функционализма и когнитивной науки – дал психологии новое определение и исключил сознание из сферы ее научных интересов. Курт Коффка, один из отцов-основателей гештальт-психологии, эмигрировавший из Германии в США, писал о том, что американский интеллектуальный климат значительно отличался от немецкого: немецкий подход был более философским, тогда как американский отличался большей практичностью:

Не может быть никаких сомнений том, что интеллектуальный климат Германии сильно отличается от интеллектуального климата США... Американский климат преимущественно практический, в центре внимания – сиюминутные потребности, а проблемы, имеющие первостепенное значение для немецкой ментальности, признаются несуществующими и бесполезными. В науке подобный подход приводит к позитивизму, к завышенной оценке голых фактов и к недооценке абстрактных умозрительных построений, к восхвалению точной, «земной»науки и к неприятию, порой граничащему с презрением, метафизики, которая пытается избавиться от груза голых фактов и окунуться в мир идей и идеалов (Koffka, 1935, р. 18).

Очень интересно поразмышлять о том, как выглядела бы история психологии вообще и какой была бы судьба философии сознания в частности, если бы оригинальный немецкий подход к сознанию не был в основном уничтожен и забыт в результате политических и исторических передряг, приведших в конце концов ко Второй мировой войне.

До сих пор наше вынимание было сосредоточено на истории сознания в контексте чисто академической психологии. Однако сознание обсуждалось также и за пределами основанной на лабораторных исследованиях экспериментальной психологической науки. В психиатрии и в клинической психологии в центре внимания были не базовые сенсорные процессы, а такие измененные состояния сознания, как сновидения и гипноз, и состояния сознания, связанные с ментальными или неврологическими нарушениями. Зигмунд Фрейд (1856-1939) изучал эти измененные состояния сознания на своих пациентах, и на первый взгляд может показаться, что он тоже внес свой вклад в психологию как в науку о сознании. Однако в действительности оказалось, что Фрейд весьма поспособствовал «увольнению» сознания из психологии. Его влиятельная теория структуры психики отводила сознанию лишь незначительную роль, и он открыто критиковал и интроспекционистскую идею о том, что «психическая деятельность» и «активное сознание» – это одно и то же, и точку зрения Вундта, что понятие «бессознательная психическая (ментальная) жизнь» содержит противоречащие друг другу термины. Фрейд был убежден, что объяснение аномальных ментальных состояний, или психопатологии, не может быть дано с точки зрения активного сознания:

До тех пор, пока психология решает эту проблему вербальным объяснением, что «психическое» и «сознательное» – это одно и то же и что термин «бессознательные психические эпизоды» лишен смысла, у врача нет никакой возможности наблюдать аномальные ментальные состояния, обращаясь к какому-либо психологическому объяснению (Freud, 1900/1950, р. 461).

Фрейд считал, что наибольшее значение имеет бессознательная психическая жизнь, и первозданная форма, в которой она существует, – сознание – не более чем сахарная глазурь на торте:

Врач и философ смогут договориться только тогда, когда оба признают, что термин «бессознательный психический процесс» есть «приемлемое и оправданное определение установленного факта». Врачу не остается ничего другого, как только, пожав плечами, отвергнуть утверждение, что «сознание есть неотъемлемое свойство психики»... бессознательное должно быть принято как основа психической жизни. Бессознательное представляет собой более широкий круг, который включает в себя меньший круг сознательного; все сознательное проходит через предварительную стадию бессознательного, тогда как бессознательное может остановиться на этой стадии, что, однако, не мешает считать его полноценной психической функцией (Freud, 1900/1950, pp. 462-463).

Более того, метод интроспекции не может быть использован для оценки глубины бессознательного: бессознательное не подлежит наблюдению субъектом, чью психическую жизнь оно определяет! О его существовании и свойствах может судить только сторонний наблюдатель, врач, по ассоциациям, поведению, сновидениям и другим косвенным проявлениям:

Любому разумному наблюдателю за психической жизнью невротика достаточно одного-единственного анализа сновидения, чтобы у него сформировалась непоколебимая уверенность в том, что самые сложные и самые точные функции мысли, к которым может быть применено определение «психические явления», могут иметь место без пробуждения сознания... Врач должен оставить за собой право проникать с помощью дедукции через сознание и влиять на бессознательный психический процесс (Freud, 1900/1950, р. 462).

Бессознательная психическая жизнь имеет двухуровневую структуру:

Существует бессознательное двух типов. В психологическом смысле оба представляют собой бессознательное, но в нашем восприятии первое, которое мы называем бессознательным, предстает как отсутствие сознания, а второе мы называем предсознательным, потому что его возбуждения, после соблюдения некоторых правил, способны достичь сознания... Мы описываем связь между этими двумя системами друг с другом и с сознанием, говоря, что предсознательная система подобна экрану между бессознательным и сознанием (Freud, 1900/1950, р. 465).

Что же в таком случае представляет собой сознание? В теории Фрейда оно рассматривается как относительно неинтересный внутренний сенсорный механизм, который лишь регистрирует эмпирические качества: «Какую роль отводит наша теория сознанию, которое когда-то считалось всемогущим и самым важным? Всего лишь роль сенсорного органа, воспринимающего физические качества» (Freud, 1900/1950, р. 465). Теория структурной психики Фрейда стала причиной отвлечения интереса психиатров и клинических психологов от сознания, поскольку истинная психическая реальность находилась за пределами сознательной психической деятельности или была скрыта глубоко под ней.

В 20-х годах XX века бихевиоризм Уотсона и психоанализ Фрейда практически одновременно быстро завоевывали влияние каждый в своей области. Последний бастион интроспекционизма Вундта в Корнельском университете пал в 1927 году, когда Титченер скончался от опухоли мозга в возрасте 60 лет. Не было молодых энтузиастов-структуралистов, которые могли бы продолжить дело Вундта и Титченера, и для науки о сознании наступили тяжелые времена. Великая депрессия поразила ее примерно в то же самое время, что и Уолл-стрит (1929 год), но продолжалась она гораздо дольше, вплоть до 90-х годов!

Когнитивный поход к изучению психики возник в середине XX века как вызов бихевиоризму, и в 60-х и 70-х годах его влияние возрастало, но потом ситуация изменилась, хотя нужно сказать, что в некотором смысле он до сих пор остается влиятельной, возможно, даже доминирующей парадигмой в психологии, но в наши дни он слился с биологическим подходом к психике в когнитивной биологии и эволюционной психологии.

Примечания

1

Селф (Я) – центральная часть сознания, обобщающая индивидуальный опыт человека. В русском языке нет различий между «я» активным и «я» пассивным. В английском я-субъекту соответствует «the I», или «я». Я-объекту соответствует «the self», т. е. «self» включает элементы рефлексии. Например, мы говорим: «Я задел себя», т. е. и объект и субъект представлены одним рефлексирующим человеком. Таким образом, «self» означает личность, одновременно и совершающую действие, и претерпевающую его. – Примеч. науч. ред.

2

Название «эмерджентный» происходит от английского «emergence», что означает появление, или возникновение. – Примеч. перев.

3

Существует много определений квалиа, и они менялись со временем. Простейшим, наиболее широким определением квалиа является следующее: «каково оно», свойство ментальных состояний. То, как оно чувствуется, когда испытываешь такие ментальные состояния, как боль, видение красного цвета, запах розы и т. д. – Примеч. перев.

4

Копенгагенская интерпретация – это интерпретация квантовой механики, которую сформулировали Нильс Бор и Вернер Гейзенберг во время совместной работы в Копенгагене около 1927 года. – Примеч. перев.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.