76

Первый большой привал Тассименше и Ян Тавери устроили уже довольно высоко в горах, когда стало ясно, что выйти на Таодарскую дорогу не так-то просто.

Тропа, про которую говорила Тассименше, оказалась завалена камнепадом. Другой дороги никто не знал, и рабыни Барабина пребывали в растерянности.

Не будь с ними Яна Тавери, они, наверное, не постеснялись бы в выражениях по адресу Тассименше, которая завела их черт знает куда. Но присутствие оруженосца заставляло их сдерживаться.

А Тассименше на привале, как нарочно, льнула к оруженосцу и все крутила в руках его шейный амулет на серебряной цепочке.

Этот круглый медальон не отобрали у Яна, когда его брали под стражу, из-за поверья, что нет ничего хуже, чем присвоить себе чужой амулет. Если мечи благородных рыцарей Баргаута нередко переходили из рук в руки, то амулеты — никогда.

Тассименше подносила амулет то к уху, то ко рту, мурлыкая, как кошка, и что-то шептала еле слышно, уткнувшись лицом в грудь оруженосца. А он, не расслышав, что она говорит, переспросил — и тогда Тассименше стала шептать ему на ухо.

Выглядело это, как воркование двух влюбленных, и другие рабыни, ожидали продолжения — но Ян Тавери вдруг отстранил от себя боевую гейшу и объявил всем:

— Придется идти в Асмут.

— Это еще зачем? — возмутился Эрлин, который спешил к себе в Таодар. Надежда, что он успеет туда раньше брата Грейфа, таяла с каждым часом, и Эрлин все больше нервничал.

Поэтому Ян Тавери положил руку на эфес меча, прежде чем ответить:

— А больше некуда. Назад нельзя, в Таодар не пройти. А в Асмут можно попасть через перевал Гро и долину Марит.

Вопреки ожиданиям, Эрлин отреагировал на это спокойно, зато встрепенулась Сандра сон-Бела, которая с детства жила в предгорьях Эркадара и хорошо знала многое из того, о чем другие только догадывались.

— За перевалом Гро начинаются владения Эрка, — сказала она. — Девушкам туда нельзя.

— Почему? — спросила одна из тех гейш, которых Барабин приобрел позднее других, отбив их у Ночного Вора во время рейда в Гиантрей.

— Если девушка переступит границу запретной земли, демоны тотчас унесут ее прямо в замок Эрка, — пояснила Сандра.

Однако у Яна Тавери и на это нашелся ответ.

— Граница пролегает у Синих гор, — сказал он. — А мы спустимся в долину Марит.

Возражать оруженосцу Сандра не рискнула. Даже будучи первой красавицей деревни Таугас, она стояла в табели о рангах гораздо ниже оруженосца. А став по собственной глупости рабыней, оказалась еще ниже.

К тому же несмотря на всю свою осведомленность, она довольно смутно представляла, где находятся Синие горы, а где — долина Марит. А Ян Тавери говорил как человек, которому то и другое хорошо известно.

Но повел всю группу за собой почему-то не он, а все та же Тассименше. И следуя за нею, рабыни Истребителя Народов все дальше уходили от того места, где у кромки воды из последних сил отбивался от дружины Грейфа Ингерфилиаса их бежавший из плена хозяин.

77

Прежде чем Барабина удалось свалить на землю и связать, он успел отправить на райский остров за последним морем не меньше четырех аргеманов.

Пятым мог бы стать сам Грейф, но тут Барабину не повезло.

Камень, пущенный из пращи, ударил его в правое плечо возле ключицы. Боль была адская, и рука отказалась повиноваться.

Самое время было подумать об удаче, которая до последних дней была с Романом заодно, а теперь вдруг отвернулась — причем настолько явно, что мистик давно бы задумался, уж не обидел ли он ее чем-нибудь.

В прежней жизни Барабин мистиком не был, но пребывание среди варваров в ранге колдуна кому угодно свернет мозги набекрень.

И когда Барабину крутили руки, причиняя адскую боль, в голове его мелькали обрывочные мысли о том, что надо принимать какие-то меры, дабы вернуть благосклонность судьбы.

Но к тому моменту, когда его грузили на «Торвангу», Роман так ничего и не придумал. А дальше ему стало и вовсе не до того. Его швырнули на дно драккара лицом вниз, а на дне, между тем, было полно воды.

Как уж там чинили «Торвангу» мастера из Альдебекара — это вопрос отдельный, но поставленная ими заплата протекала, как решето.

Кое как законопаченные щели между заплатой и досками днища плохо держали воду, и будь погода чуть похуже, драккар просто не дошел бы до того места, где с его борта заметили идущих по берегу беглецов.

И все-таки «Торванга» держалась. Вот только связанному Барабину было от этого мало радости. Ему приходилось предпринимать сверхчеловеческие усилия, чтобы не захлебнуться.

Дружина Грейфа Ингерфилиаса заметно поредела в результате боев в Альдебекаре, но Грейф не решился заставить вычерпывать воду плененных заново рабынь. Боевые гейши баргаутской принцессы были слишком опасны. Некоторых из них убили на месте, а остальных связали не менее надежно, чем Барабина.

Сама принцесса сидела, привалившись к борту. Вода заливала ее ноги, но она, по крайней мере, могла нормально дышать.

Барабина в конце концов тоже перевернули. Грейф по-прежнему хотел, чтобы он остался жив.

Романа и Каиссу даже не стали наказывать по прибытии в Фораберген. Зато боевые рабыни поплатились з бегство сполна.

Их отдали на расправу семьям тех, чьи дети погибли и чьи дома сгорели во время побега.

Каиссе пришлось на это смотреть, и зрелище было таким, что она вновь впала в прострацию.

Теоретически аргеманы могли оставить гейш, выданных на расправу, у себя в рабстве, дабы они работой загладили нанесенный ущерб. Но ни одна из пострадавших семей так не поступила.

Рабынь из личной стражи принцессы жгли огнем, травили собаками, забрасывали камнями, били смертным боем и в конце концов убили всех.

Хотели убить и Барабина с принцессой, но Грейф с боевым топором в руках встал на их защиту.

Эта добыча была слишком ценной.

Грейфа в Форабергене боялись — но пока чинили заново «Торвангу», ему приходилось все время держать Романа и Каиссу в поле зрения.

Большой драккар ремонтировали несколько дней, и каждый вечер Барабин, засыпая, не знал, проснется ли он утром. Теперь его заковали так, что о сопротивлении любому нападению нечего было и думать. А кроме того, к нему приковали Каиссу.

И чтобы совсем уж лишить их воли и силы, пленников все эти дни не кормили.

Когда «Торванга» была отремонтирована окончательно, Грейф собрался идти на ней вдоль берега вглубь Таодара, захватив с собой Барабина и Каиссу. Но это вызвало недовольство среди жителей Форабергена.

Они знали не только о том, что перемирие с баргаутами разорвано, но и о том, что король Родерик задумал продолжить дело отца и намерен вторгнуться в Таодар. А Фораберген — это первое селение аргеманов на Таодарской дороге.

Однако Грейф знал о делах в Баргауте больше. Родерик связался в свару с горцами, а это никогда еще не доводило до добра. Так что аргеманам пока опасаться нечего.

Поход же на Торванге в центральную часть Таодара сулит большие выгоды всем, кто участвовал в захвате особо ценной добычи. Уже найден покупатель, готовый заплатить огромные деньги за принцессу Каиссу. И есть человек, который согласен выложить приличный выкуп за чародея бар-Рабина.

И с этой сделкой надо торопиться. Потому что королева Барбарис уже прислала из замка дона Груса Лео Когерана воззвание, в котором заклеймила позором вероломного Родерика и отреклась от него, как от сына. И сказано в этом воззвании, что королева на Книге Друидов поклялась отдать принцессу Каиссу тому воину, который освободит ее из плена.

И хотя Каисса была опозорена рабством, в баргаутском стане говорили, что королевская кровь сильнее любого позора.

А раз так, что среди баргаутов могли найтись горячие головы, готовые сунуться ради принцессы не то что в Фораберген, но даже и в глубину Таодара. Тем более, что по королевству Баргаут с легкой руки майора Грегана, с которым слишком откровенничал Эрлин Ингерфилиас, с быстротою лесного пожара распространяется слух о бичевании принцессы и крови ее, пролитой по вине Родерика.

Понятно, что это сообщение ничуть не успокоило жителей Форабергена. Горячие головы — тоже не подарок, и в ожидании их нападения лучше будет держать «Торвангу» и дружину наготове у границ аргеманской земли.

— Пусть плату за гейшу и выкуп за колдуна везут сюда, в Фораберген! — кричали Грейфу, но он только усмехался в ответ.

— Такие сделки не заключаются в деревне на краю аргеманской земли. Такие сделки совершаются в пещере клятв.

С жителями Форабергена Грейф разговаривал на аргеманском языке, которого пленники не понимали. Так что Барабин узнал о том, куда именно они плывут, последним, уже на борту «Торванги».

Но зато он был чуть ли не единственный, кто сразу догадался, с какой целью старший Ингерфилиас так стремится доставить его и принцессу в пещеру клятв.

В этой пещере находится Книга Друидов, и низкорослый друид в черном замке очень обстоятельно объяснил Роману, кому и зачем она может понадобиться.

И Барабин нисколько не удивился, когда увидел около пещеры клятв хорошо знакомый силуэт человека в черном плаще.

Ночной Вор был уже здесь и спорил о чем-то с группой людей в фиолетовых кимоно.

Этих людей Барабин принял сперва за черных ниндзя из свиты Вора. Но, присмотревшись, понял, что это впечатление обманчиво. Да и принцесса, идущая рядом с ним, прошептала замирающим голосом:

— Демоны Эрка.

— Это не демоны. Это слуги, — поправил ее молодой аргеман, конвоирующий пленников. Но принцессу это не успокоило.

— Я не хочу в логово Эрка! — выдохнула Каисса и безумными глазами умоляюще взглянула на Барабина. — Сделай что-нибудь!

Но сделать он не мог ровным счетом ничего.

По дороге от моря до пещеры, которая оказалась довольно долгой, Роман прикидывал шансы и быстро пришел к выводу, что они равны нулю.

Дорога шла через сменяющие друг друга узкие длинные ущелья, почти все время в гору, и бежать было просто некуда. Да и как бежать, если принцесса прикована к Роману, а у него так скованы руки и ноги, что трудно даже идти, не говоря уже о драке и бегстве.

А теперь шансы и вовсе переместились в отрицательную плоскость. Одного взгляда специалиста было достаточно, чтобы понять: слуги Эрка — это бойцы высшего уровня. Те самые бойцы, искусство которых безуспешно пытались копировать жалкие подражатели из войска Ночного Вора.

Вор, однако, спорил с ними без страха, настаивая на том, что поскольку он явился к пещере раньше, то и занять ее должен первым.

Слуги Эрка удивлялись, какая ему разница, и делали вид, что торопятся. Но последнее слово было за священником ордена Дендро Этерна, а он полностью подтвердил правоту Ночного Вора.

Тут только Барабин заметил собственно предмет сделки, которая так волновала Теодоракиса. Вероника Десницкая стояла на коленях, опустив голову — нагая, тихая и покорная.

Ее поза не оставляла никаких сомнений в том, что она давно уже не дикая, а совсем даже наоборот — более чем домашняя гейша.

Когда Барабин приблизился, Вероника скользнула по его лицу равнодушным взглядом и снова уткнулась глазами в каменистую землю перед собой.

Роман продолжал смотреть на нее, пока аргеманы возились с цепями, отделяя его от принцессы Каиссы.

Каисса тоже поглядывала на Веронику, и в глазах ее читалась тревога.

Принцесса все еще надеялась, что чародей бар-Рабин, которого она выбрала своим защитником, каким-то образом спасет ее от продажи праотцу всех демонов. Но тут объявилась конкурентка, и Каисса опасалась, как бы чародей не предпочел спасать ее.

По слухам, Вероника тоже была принцессой. И не абы какой, а принцессой Страны Чародеев.

В том, что красота ее затмевает красоту Каиссы, мог сейчас убедиться любой желающий. Обе девушки находились в десяти шагах друг от друга, и на них не было никакой одежды, кроме ошейников.

Так что, по баргаутским представлениям, Барабин очень даже мог предпочесть Веронику.

Его собственные представления в этом смысле не сильно расходились с баргаутскими. В конце концов, он явился в этот безумный мир только из-за Вероники, и все, что он тут делал, делалось ради ее спасения. А все остальные девушки, которые непосильным грузом вешались Барабину на шею на всем протяжении пути — это была проблема второстепенная.

Он, конечно, чувствовал свою ответственность за них — просто потому, что мы в ответе за тех, кого приручили. Но о потере любой из них он горевал бы не больше, чем о гибели рабыни меча Эрефора в мостовой башне черного замка.

Роман даже не оглянулся на принцессу, когда его повели в пещеру.

Барабина втолкнули туда одного. И только когда он уже стоял перед Книгой Друидов, в пещеру, слабо освещенную разноцветными мистическими огоньками, бесшумно вошла Вероника.

Сопровождал ее только Ночной Вор, а слуги Эрка следовали за ними обособленно. И Барабин догадался, что они играют роль покупателей.

— Ты уже устал носить цепи? — ехидно поинтересовался у Барабина Вор. — Поклянись, что эта гейша стоит миллион трустов и ты сам лично предлагал за нее эти деньги. И я тебя отпущу.

— Ты хочешь продать ее Эрку? — спросил Барабин.

— А тебе не все равно?

— Говорят, Эрк забирает женщин в свой замок, чтобы зачать с ними демонов. И когда демон рождается, женщина умирает. А мне это не нравится. Я дал обязательство вернуть девушку отцу живой и невредимой.

— Ничем не могу помочь, — развел руками Вор. — Никто кроме Эрка не дает за нее таких денег. Так что клянись и покончим с этим поскорее.

Больше всего на свете Барабину хотелось сейчас послать этого наглого америкоса, чем-то похожего на типичных голливудских злецов с примесью латиноамериканской крови, на три буквы по-русски или на четыре по-английски. Но тут Теодоракис произнес слова, которые резко изменили планы Барабина.

— Не всегда стоит верить сказкам, которые люди рассказывают о демонах, — сказал Вор.

«Сказка ложь, да в ней намек…» — подумал Барабин.

Вор намекал, что в логове Эрка с Вероникой ничего страшного не случится, но Роман сделал из этой фразы другой вывод.

Ему предлагали дать клятву на Книге Друидов под страхом молнии Вечного Древа. Но ведь молния Вечного Древа — это тоже сказка, что очень наглядно доказала история с изменой Роя из графства Эрде.

А значит, возложив руку на Книгу Друидов, можно лгать, ничего не опасаясь.

И Барабину так захотелось обломать кайф Ночному Вору, что он, прижав обе руки к тисненой кожаной обложке, заговорил с нахальной улыбкой:

— Я клянусь, что никогда не предлагал за эту рабыню миллион трустов. Я не заплатил бы за нее даже одного цента. Я вообще никогда не покупал рабынь, и никогда прежде не видел эту гейшу, и не мог предлагать за нее никаких денег, потому что деньги мои украл бандит с большой дороги, которого все знают под именем Робер о’Нифт.

Эхо еще не угасло под сводами пещеры, а Ночной Вор уже изменился в лице, и тихо, но явственно, засмеялась Вероника.

Барабин успел заметить, что Вор тянет из ножен меч с клеймом «Made in USA», и приготовился защищаться в меру своих скромных возможностей.

Но поднять скованные руки, чтобы прикрыть лицо, Барабин не успел.

В него ударила молния.

78

Ощущение было такое, словно земля разверзлась под ногами, и Роман провалился в бездонную пропасть.

Падающему с большой высоты человеку свойственно кричать, и Барабин орал самозабвенно, решив грешным делом, что летит он прямо в преисподнюю.

Жизнь и приключения в Баргауте и его окрестностях сильно поколебали уверенность Барабина в том, что чудес не бывает, а мистику придумали жулики, чтобы дурить не в меру доверчивый народ.

Рационалистическое мировоззрение дало трещину, и в эту трещину Барабин падал, размахивая конечностями, насколько позволяли цепи, и с неподдельным ужасом ожидая, когда полыхнет адским пламенем в глаза ему геенна огненная.

Но даже если она не полыхнет, все равно радости мало. Удар о землю при падении с такой высоты безусловно смертелен, и бывший спецназовец Барабин, как волк из мультфильма, инстинктивно шарил скованными руками в районе живота в поисках кольца от парашюта.

Кольца не было, и парашюта тоже, но Барабин вдруг почувствовал, что летит уже не вниз, а наискосок, по пологой кривой — словно по туннелю, границы которого не видны в темноте.

Темнота была такая, что хоть глаза коли, и когда в лицо Роману все-таки полыхнуло огнем, он практически ослеп. И от неожиданности окончательно потерял ориентацию в пространстве.

А когда вестибулярный аппарат снова включился, Барабин стоял обеими ногами на твердой поверхности, и перед глазами у него была древесная стена гиантрейской пещеры.

В первую минуту Роману показалось, что он попал туда, где уже был однажды. Источник света на упругой ветке над его головой как две капли воды походил на тот, по которому ударил рукой Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор перед тем как исчезнуть в световой вспышке вместе с Вероникой Десницкой.

А теперь Ночной Вор, вернувшийся из Гиантрея, и его драгоценная гейша Вероника остались в каменной пещере клятв на Таодарском берегу. Барабин же никак не мог прийти в себя после полета, в результате которого он очутился в древесной пещере Гиантрея.

— Нехорошо, — послышался откуда-то из глубины пещерного зала низкий ровный голос.

Черный зигзаг в глазах Барабина, возникший после вспышки, еще не растаял до конца, и говорившего трудно было разглядеть. Но одет он был как друид и говорил на языке, известном под именем «друйдан».

— Нехорошо нарушать клятвы, что даны на священной Книге Друидов. Транкс, не снабженный ментальной защитой — не самая приятная вещь на свете.

— Какой еще, к дьяволу, транкс? — пробормотал Барабин, голова которого гудела, как медный колокол.

— Простой, линейный, односторонний, радиусом в четыре волны. Среди друидов Аркса он известен, как молния Вечного Древа.

Последнюю фразу Барабин понял и смог сопоставить с тем, что уже знал о Гиантрее и способах попасть туда.

— Колдовские ворота, — произнес он, но некто в одежде друида тут же поправил:

— Колдовские ворота — это двусторонний транкс с ментальной защитой и визуальными спецэффектами.

Этого было достаточно, чтобы понять, о какой ментальной защите идет речь. Действительно, проходя через колдовские ворота, Барабин не терял ориентацию и контроль над собой и уж во всяком случае, не представлял, будто падает прямиком в геенну огненную.

— Незащищенный нуль-переход вызывает спонтанные психические реакции негативного свойства, — пояснил друид. — Ощущение падения, невесомости, потери тела. Дезориентация, утрата чувства времени и пространства, иногда галлюцинации и помрачение рассудка.

— Так какого же черта вы отключается ментальную защиту? — спросил в сердцах Барабин, хотя он-то как раз легко отделался. Кроме падения и дезориентации ни одна из перечисленных прелестей его не затронула.

— Наоборот, мы ее не включаем, — ответил друид. — Необустроенные каналы лишены ментальной защиты. А чтобы их обустроить, нужно приложить некоторые усилия. Для молнии Вечного Древа мы сочли это нецелесообразным.

— Почему?

— Потому что она карает клятвопреступников и злодеев. Были даже предложения загрузить в этот канал спецэффекты, которые могут навсегда отбить охоту нарушать клятвы. Но мы решили, что это лишнее.

— Стоп! — прервал друида Роман. — Один вопрос. «Мы» — это кто?

— Корпорация «Дендро Этерна», — ответил человек в одежде друида и улыбнулся доверительно.

Этот человек был совсем не похож на магистра Йоду из «Звездных войн» и на его двойника, что в таком же белом балахоне и с посохом сопровождал войско баргаутского короля в злополучном походе к черному замку.

Гиантрейский друид был высок и совсем не стар. И только улыбка его была такой же хитрой и лукавой. Но ни она, ни этот балахон с капюшоном не могли скрыть главное.

Собеседник Барабина выглядел не как мудрый жрец великой религии, а именно как сотрудник корпорации, чья забота — не вера, а бизнес.

Диких баргаутов или аргеманов он, пожалуй, мог бы обмануть без труда, но Барабина, который провел рядом с бизнесменами всю последнюю треть своей жизни, друид даже не пытался обманывать.

А Роман, услышав про корпорацию, немедленно навострил уши и тоже изобразил улыбку, сопроводив ее словами:

— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

79

— Корпорация «Дендро Этерна» является лидером рынка регрессивного мироустройства, — сказал человек, одетый в легкую куртку с изображением того же самого дерева, что красовалось на обложке Книги Друидов, и Барабин тотчас же пожалел, что отказался от переводчика.

В самом начале беседы ему предложили:

— Если хотите, мы можем говорить по-английски или вызвать переводчика.

Но Барабин успел уже привыкнуть к языку друидов, который по совместительству служил языком межнационального общения в королевстве Баргаут, и оба предложения отверг.

В бою и в любви язык постигается особенно быстро, а за время, проведенное Романом в Баргауте и его окрестностях, того и другого хватало с лихвой.

К тому же Роман понял так, что переводчика придется искать и ждать, а он хотел как можно скорее разобраться в том, куда же он все-таки попал и как это понимать.

Однако первая же фраза по делу немедленно поставила его в тупик. Слов «регрессиве креатуре ойекуменес» Роман в Баргауте не слышал.

— Чего регрессивного? — переспросил он, и ответил ему другой участник беседы, возрастом постарше.

Всего их было пять человек, и находились они в комнате без окон, которую Барабин сразу окрестил «кают-компанией». Диваны вдоль стен, квадратный столик посередине, компьютер в нише напротив входа.

Даже и не подумаешь, что комната эта встроена в древесную пещеру.

— Регрессивное мироустройство — это создание первобытных и варварских миров, уровень развития которых не превышает 1000 григорианских единиц, — сказал старший из присутствующих.

— Каких единиц?

— Григорианских. Они соответствуют годам истории Земли. Уровень развития ниже минус 5000 единиц — первобытный. Ниже плюс 1000 — варварский. А выше 2000, например — постиндустриальный.

— С первобытными планетами проще, — включилась в разговор единственная в кают-компании девушка. — Есть закон регресса малых групп. Любая группа из нескольких десятков или сотен человек, оказавшись в изоляции без поддержки извне, дичает уже в нулевом поколении или в крайнем случае в первом. И превращается в первобытное племя или распадается на несколько племен. Но если первопоселенцев будет больше тысячи, ситуация может развиваться непредсказуемо.

— Водораздел лежит в районе от одной до десяти тысяч человек. Если первопоселенцев меньше, развитие скорее всего пойдет по первобытному пути, а если больше — то по варварскому, — уточнил старший. — Но гарантий никаких нет. Были случаи, когда десятимиллионный контингент дичал до первобытного состояния или наоборот, воссоздавал в полном объеме индустриальную цивилизацию.

— Иными словами, формирование варварского мира нельзя пускать на самотек. Особенно если заказчик задает конкретные параметры, — добавил еще один собеседник, человек лет тридцати пяти с интеллигентной бородкой и в очках.

Из всего сказанного Барабин хорошо понял только одно — что у этих ребят очень своеобразный бизнес.

Если он ничего не напутал при переводе сложных понятий с чужого языка, то получается, что корпорация «Дендро Этерна» создает цивилизации на заказ. И особым спросом пользуются варварские миры наподобие Аркса — планеты, откуда его столь бесцеремонно вырвала молния Вечного Древа.

— Очень интересно, — произнес Барабин вслух. — И кто у нас заказчик?

— Контрагенты Брейна, — ответил тот, что был в очках, с таким видом, как будто это все объясняет.

Барабин уже слышал раньше слово «контрагент» и знал, что означает «брейн» по-английски, однако эти два слова вместе повергли его в недоумение. И это настолько явно отразилось на его лице, что старший из присутствующих счел нужным пояснить:

— Мегаплант, внутри которого мы сейчас находимся, упрощенно можно назвать разумным растением. А Брейн — это его разум.

— Мозг? — спросил Барабин, ориентируясь на свое знание английского.

— Мозга как такового у него нет. Разум рассредоточен по всему мегапланту. Дендроид, черенки и оболочки планетосфер пронизаны нейрокомпьютерной сетью.

Дендроид, черенки и оболочки планетосфер.

Черенки.

Барабина уже давно начали посещать догадки, что странная космогония, о которой ему рассказывали баргауты, может оказаться вовсе не такой уж бредовой.

И теперь наступил момент, когда догадки можно было проверить.

— Так у вас тут что, планеты и правда растут на ветках, как груши? — спросил Роман.

— Скорее, как ягоды на лианах, — ответил старший. — Дендроид не похож на дерево. Он состоит из ветвящихся нитей. Но как символ дерево подходит больше. Наш мегаплант — настоящее древо мира. Растение, из семян которого вырастает Вселенная.

Тут Барабин замотал головой и прервал собеседника возгласом:

— Стоп! Все равно не понимаю. Какие семена? Как вырастает?

— Ну, это я слишком образно выразился, — сказал старший. — Планетосферы действительно можно считать плодами мегапланта. Только вместо семян в них — планетные системы. В миросферах обязательно есть планеты, пригодные для посева жизни и для обитания людей. В стеллосферах — астрономические объекты, непригодные для заселения. Звезды-гиганты и карлики, двойные, кратные, пульсирующие, черные дыры, туманности и тому подобное. А в гелиосферах — копии Солнечной системы.

— Что?! — подскочил Барабин.

— Копии Солнечной системы, — повторил старший из присутствующих. — Включая Землю, разумеется. Со всем населением и цивилизацией по состоянию на 1 января 1984 года в полночь на линии перемены дат.