Детективы о женщине-цунами - Танцующая саламандра

То ли он слишком отвлекся, задумавшись, и ослабил контроль, то ли кто-то в этом доме обладает угрожающе высоким уровнем способностей.

Очень хотелось бы думать, что дело в его расслабленности, но… Блок выставляется автоматически, Павел даже не особо и контролирует этот процесс, доведя его до совершенства. И сейчас, обрывая нити-щупальца, он ощущал прежнюю монолитность блока, никакой расслабленности-ослабленности.

А значит, наиболее вероятен второй вариант…

Но кто? Кто именно этот противник? Ксения? Да, это первое, что приходит на ум, но не стоит цеплять шоры, в доме и вокруг хватает рептилоидов. И любой из них мог попытаться атаковать гостя или по собственной инициативе, или по поручению хозяина дома.

Да уж, поехал отужинать…

Ладно, раз уж занесло на эти галеры, надо извлечь из визита максимум пользы.

Тем более что на столе в гостиной этой самой пользы было действительно максимум — бедняга стол, казалось, кряхтел под тяжестью тарелок, салатниц, блюд с разнообразнейшей вкуснятиной. А в центре стола стояла запотевшая бутылка водки в окружении надменного виски и изысканного коньяка.

— Ну наконец-то! — Ламин поднялся из-за стола навстречу вошедшему в гостиную Павлу и указал на пустой стул рядом с собой. — Я скоро от голода скончаюсь, а он плещется где-то! Проходи, присаживайся!

— Ничего себе! — Павел обвел взглядом стол и удивленно вскинул брови. — Вы всегда так ужинаете?

— Разумеется, не всегда, — улыбнулся Аскольд Викторович. — Это мои хозяюшки, когда узнали, что я тебя везу, расстарались.

— Все сами?!

— Ну нет, конечно, не стану обманывать, — кокетливо улыбнулась Сесилия, поправляя золотистый локон. — Кухарка наша помогала. Но мы с Ксю тоже руки приложили.

— Золотые руки, не правда ли? — подмигнул Павлу Ламин.

— Согласен.

— Да вы попробуйте вначале, — Ксения как-то странно взглянула на Павла — сердито, что ли? — А потом уж хвалите. Если будет за что, конечно.

— Ни секунды не сомневаюсь, что будет!

Глава 9

Еда и правда оказалась невероятно вкусной, а может, Павел просто истосковался по хорошо приготовленной пище — в столовой рептилоидов кормили сытно, но скучно. Два-три дежурных блюда, чередующихся раз за разом.

А здесь — лепота и благолепие для желудка. Причем такая лепота, что Павел полностью погрузился во вкусовое наслаждение, забыв обо всем на свете. И расслабился. И снова почувствовал щупальца чужого разума. Но на этот раз он не стал обрывать их, пропустив настойчивого визитера на первый уровень сознания. Который как раз и томился в сладкой неге насыщения.

И никаких других мыслей и эмоций, не говоря уже о тайнах, на этом уровне не было. Любуйтесь, сударь или сударыня, вот вам ваш гостюшка — тащится от еды и счастлив.

Ламин снова обменялся мимолетным взглядом с женой, и снова Павел ощутил торжествующее удовлетворение господина депутата. Вот и хорошо, вот и чудненько. Значит, Аскольд Викторович окончательно успокоился на его счет и больше не сомневается в том, что их долгожданный гибрид целиком и полностью на стороне рептилоидов.

— Ну что же, — Ламин разлил по бокалам вино, — давайте выпьем за приятное, надеюсь, знакомство.

— Для нас с Ксюнечкой точно приятное, — улыбнулась Сесилия, поднимая бокал. — Между прочим, Павел, Ксю, по-моему, в вас тайно влюблена!

— Мама! — вспыхнула Ксения. — Что ты такое говоришь?! Как я могу быть влюблена в того, с кем ни разу не встречалась?

— Ну брось, брось, Ксюнечка, — подмигнула дочери Сесилия, — я видела в твоем компьютере фото Павла и статьи о нем.

— Ну и что? — пожала плечами Ксения, нервно крутя в руках бокал на тонкой ножке. — Ничего удивительного или крамольного в этом не вижу. Павел — реальная сенсация для нашего народа, им все интересуются. И вообще, мама, тебе никто не говорил, что шарить в чужом компьютере — это то же самое, что читать чужие письма?

— И ничего я не шарила! — поджала ниточки губ Сесилия. — Ты просто забыла выключить ноутбук, а я…

— Девочки, девочки, не ссорьтесь! — Аскольд Викторович подмигнул Павлу и встал, подняв свой бокал с вином. — Давайте лучше выпьем за знакомство и его дружеское продолжение!

— Да-да! — Сесилия облегченно закивала. — Особенно за продолжение! Вы ведь станете теперь бывать у нас, Павел?

— Я бы с удовольствием, — улыбнулся Павел. — Но это, как вы понимаете, не от меня зависит. А за знакомство выпью, конечно, тем более что оно действительно приятное.

И он тоже поднялся и протянул свой бокал, чтобы чокнуться.

— А ты что же, Ксения? — обратился отец к дочери. — Что зажала в лапках бокал? Не хочешь пить за знакомство? Или мать-балаболка тебя смутила?

— Аскольд!

— Да ладно тебе, Сесилия, возмущаться! Балаболка и есть. Ну все, Ксю, хватит дуться. Выпей с нами.

Ксения, не поднимая глаз, протянула свой бокал, все чокнулись, выпили и как-то вдруг попали в душный пузырь неловкого молчания.

Правда, Павел неловкости не испытывал, а вот настроение остальных очень четко улавливал. Но особо не заморачивался этим — пусть сами разбираются.

— А вот кстати, Павел, — оживилась Сесилия, вспомнив, видимо, о чем можно поговорить, — почему вы сказали, что визиты к нам не от вас зависят? Мне кажется, только от вас — было бы желание.

— Так выпьем же за то, — очень удачно спародировал Павел персонажа из «Кавказской пленницы», — чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями!

— Прелесть какая! — манерно расхохоталась Сесилия. — Да вы еще и артист! Давайте выпьем, давайте!

— Мама, — усмехнулась Ксения, — вообще Павел не выпить предложил, а объяснил тебе, что одного его желания недостаточно для визита к нам. Вот если бы он жил в соседнем доме, тогда — да, тогда все зависит от желания. А из поселения не наездишься.

— Все верно, Ксения, — Павел одобрительно подмигнул девушке, — вы улавливаете на лету. Просто мысли читаете!

— К сожалению, нет.

— Что — нет?

— Мыслей читать не умею. А порой очень хотелось бы.

И Ксения пристально посмотрела на Павла.

— Ну, порой всем этого хочется! — развел руками он. — Но чтобы постоянно слышать шуршание и голоса чужих мыслей — бр-р-р! — Павел передернул плечами. — Не дай бог! Так и свихнуться недолго!

— Это вы интересно сравнили — шуршание, — Ксения по-прежнему не отводила взгляда, словно прилипнув зрачками к зрачкам Павла. — Словно слышали такое. Или слышите?

Она. Это точно она. Она пыталась просочиться в его разум.

И сейчас Ксения гипнотизировала Павла. Не таясь, не скрываясь, словно была уверена, что никто не в состоянии сопротивляться.

Впрочем, раньше, наверное, никто и не мог.

Ксения, следовало отдать ей должное, не пыталась подчинить себе Павла или навести морок. Она просто хотела отключить блоки защиты, узнать правду, истинные мысли Павла.

Ну что же, подыграем. Заодно и узнаю, что им надо от меня, и есть ли у смиренной и доброй Ксю двойное дно.

Павел, подпустив в глаза туман безволия, равнодушно таращился в желтые глаза Ксении. Он снова открыл перед девушкой верхний уровень сознания, пусть порадуется.

— Павел! — окликнул его Ламин. — Ау! Ты где? Ты с нами?

Павел молчал.

— Он с нами, — ответила за него Ксения. — Вернее, со мной. И слышит только меня. Да, Павел?

А вот фиг тебе! Ишь, легкой победы захотела! Это было бы слишком просто и подозрительно.

Павел не шелохнулся и не ответил.

— Ну, и как это понимать? — недовольно поинтересовался господин депутат. — Похоже, с ним у тебя не выходит.

— Я бы так не сказала, — вполголоса произнесла Ксения, напряженно нахмурив приклеенные брови. — Он сейчас в трансе, но его ментальные блоки не позволяют подчинить его. Он очень сильный, папа, очень. Я с такими еще не сталкивалась.

— Но он наш? — обеспокоенно уточнил Ламин. — В смысле — он считает себя рептилоидом или человеком?

Ой, да пожалуйста, получите и распишитесь! На, деточка, смотри. На верхнем уровне сознания все так, как надо вам, милейшие мои чешуйчатые друзья.

— Он… — Ксения прищурилась, словно присматриваясь к чему-то. — Он не может определиться. Людей благодаря промывке мозгов он ненавидит за их презрение и унижения. А нас… К нам он никак не может привыкнуть. Страшненькие мы для него, уродливые.

— Да я не об этом! — нетерпеливо махнул рукой Аскольд Викторович. — Было бы странно, считай он нас редкими красавцами, проведя всю сознательную жизнь среди обезьян. Меня интересует, на чьей он стороне? Не прикидывается ли он? Не вспомнил ли свое настоящее прошлое? Дай-ка я тебе помогу, дочка, чтобы быть уверенным.

Павел ощутил, как давление чужой воли стало нарастать, как щупальца превратились в каменные сталактиты, буквально вонзающиеся в разум.

Помню-помню тебя, сволочь! Это ведь ты тогда был главным возле спелеолечебницы[2], ты превратил моих друзей в безвольных марионеток, ты пытался убить их!

Но, если помнишь, я тогда сумел вас победить. И это притом что ты был не один.

Так что даже со своей реально сильной дочурой фиг пролезешь в мои мысли! Только верхний уровень, чердак, так сказать.

Они минуты три шарили по чердаку, чихая от пыли и натыкаясь на ненужные вещи типа навязанных рептилоидами искусственных воспоминаний Павла.

Потом попытались задавать вопросы, но Павел не реагировал.

— Может, хватит? — нервно хрустнула суставами пальцев Сесилия. — Как бы он чего не заподозрил — времени-то уже прилично прошло с момента его отключки.

— Да, крепкий орешек наш парень, — хмыкнул Ламин, прекратив помогать дочери. — Но этим и полезен. Представляешь, Ксения, какими мощными могут быть ваши с ним дети?

— Фантазер ты, папуля, — криво усмехнулась девушка, аккуратно усаживая Павла на кресло. — Во-первых, не факт, что у него вообще могут быть потомки от представительниц нашей расы, а во-вторых — пробовать он будет точно не со мной.

— Ну почему же, — Сесилия подложила Павлу под голову маленькую подушечку, — мы с отцом почувствовали, что ты произвела на гостя позитивное впечатление.

— Его позитив относился не к внешности, мама, и ты прекрасно это понимаешь.

— Ладно, поживем — увидим, — прекратил спор Ламин. — Ксения, а он точно будет думать, что уснул?

— Надеюсь. Ты все узнал, что хотел?

— Не все, но главное. Он — наш. Буди его.

Глава 10

Потом семейство Ламиных разыграло перед Павлом мини-спектакль под названием «Ой, а вы вдруг заснули, прелесть какая!». Упор делался на сытную и обильную пищу, а также на вино, поскольку после выхода из комы Павел к алкоголю еще не притрагивался.

Павел старательно подыграл, мысленно морщась от присутствия на чердаке посторонних — Ксения, похоже, никак не могла угомониться. Ну как же, впервые в жизни облом случился! Не смогла вывернуть наизнанку собеседника.

Но и сам Павел, сосредоточившись на защите, тоже не смог до конца разобраться в истинной сущности дочери господина депутата. Поэтому, воодушевленно кивая в ответ на приглашение почаще бывать у них, в реальности он искренне надеялся больше никогда не встречаться с этой странной девицей. Ну ее в пень с ее мнимым смирением и опасной ментальной мощью!

В подземелье — или поселение, как называли свои норы рептилоиды — Павла отвез водитель Ламина. И когда он выходил из машины, ведущая в подземелье дверь распахнулась, пропуская Макса.

— О, кого я вижу! — радостно осклабился Шипунов. — Наша надежда и опора, наше главное оружие в борьбе с людишками!

Он, прихрамывая, подошел к Павлу и приобнял его, дружески похлопывая по плечу. Павел, прежде считавший Макса чуть ли не лучшим другом и не особо «приглядывавшийся» к его истинным мыслям и эмоциям, сейчас вдруг уловил тщательно скрываемую враждебность. Даже не враждебность — лютую ненависть, черным кипящим комком пульсирующую на самом дне разума Шипунова.

Хм, а вот это уже любопытно! Чем же он спровоцировал такой мощный негатив со стороны помощника господина депутата? Вроде всегда общались дружески, на «дело» вместе ездили, отца похищать…

А, собственно, не все ли равно? Мне что, с ними жить? Сейчас главное — выручить Венцеслава и свалить отсюда. А потом все вместе подумаем, что делать с этими затаившимися змеями.

— Привет, Макс, — усмехнулся Павел, высвобождаясь из объятий. — Ты с пафосом не переборщил, дружище? И обниматься вот лезешь. Ты, случайно, ориентацию не сменил? Может, я чего не знаю? Может, пуля не в ногу попала, а чуть выше?

— Ха-ха-ха, очень смешно, — поаплодировал Макс. — А главное — изящно-то как, неожиданно! Нет, мой дорогой друг, с ориентацией, к твоему большому сожалению, у меня все в порядке.

— Ну а теперь ты блеснул остроумием.

— Ничего подобного, я и не думал шутить.

— Тогда почему я должен расстраиваться по поводу твоей нормальной ориентации?

— А и не должен, это я так, о своем.

Показалось или в голосе Макса рыбьим плавником плеснулось торжество? Ну-ка, ну-ка, надо присмотреться.

Но присмотреться не получилось — даже то, что он смог уловить пульсацию ненависти, было чудом, слишком уж умотали его в доме Ламиных. Сил хватало только на поддержание мысленных блоков.

— А ты, кстати, куда один мотался? Не опасно тебе пока появляться среди обезьян?

— Я среди них и не появлялся. Меня Аскольд Викторович в гости пригласил.

— Понятно, — Шипунов заговорщицки подмигнул Павлу. — Небось с дочкой познакомил? С Ксенией?

— И с дочкой, и с женой, — пожал плечами Павел.

— Ну и как тебе Ксю?

— Интересная девушка.

— Интересная?!! — аж поперхнулся Шипунов.

— Я имел в виду — необычная. С ней интересно общаться. Правда, много пообщаться и не получилось, я там объелся — не удержался просто, столько вкуснятины наготовили, вина выпил пару бокалов и самым позорным образом вырубился, представляешь?

— Представляю, — хмыкнул Макс. — У Ламиных такое частенько случается, Сесилия очень гостеприимная хозяйка.

Вот-вот, передай своему хозяину, что я поверил в байку про сон.

— Ладно, Макс, я пойду, хочу еще в спортзал зайти, калории, за ужином набранные, согнать.

— За фигурой следишь? — подмигнул Макс. — Прямо как девушка. Ну и правильно, тебе ведь надо личную жизнь устраивать. И мне, кстати, тоже.

— Так ты на ночь глядя личную жизнь устраивать похромал?

— Может быть.

И снова плеск торжества в глазах. Да что ж такое-то? Куда он собрался?

— А не рано ли? — приподнял бровь Павел, сосредоточенно сгребая в кучу остатки ментальных сил. — Судя по твоей походке, тебе не мешало бы еще на щадящем режиме побыть.

— Не могу, Павлуша, не могу, дело не терпит отлагательств.

— Дело?

— Ну да, личное дело. Сложное дело, надо сказать, требующее тщательной подготовки.

Павел попытался понять, что имеет в виду Макс, но не получилось. Ладно, утро вечера мудренее, отдохну и займусь торжествующе-загадочным помощником господина депутата.

— Как все у тебя сложно! — покачал головой Павел.

— А что поделаешь?! Хочешь добиться нужного результата — не пори горячку.

— Тут ты прав. Ладно, пока. Увидимся.

— Непременно.

Павел уже закрывал за собой дверь, когда его снова окликнул Шипунов:

— Да, кстати! Там с твоим отцом…

— У меня нет отца!

— Ну хорошо-хорошо, с Венцеславом Кульчицким ситуация осложнилась.

— То есть? Сбежал, что ли?

Павел все силы бросил на то, чтобы удержать за блоками вспыхнувшую надежду.

— От нас не убегают. — Тогда вас ждет сюрприз. — Но твой… но Венцеслав попытался. Его повели на обследование, он вел себя разумно, не дергался. Ну, наши лабораторные крысы и расслабились, перестали следить за каждым его движением. И допрыгались — Венцеслав спер скальпель, порезал одного придурка, взял в заложники другого, потребовал дать ему мобильный. И представляешь, этот трусливый дебил послушно дал ему свою трубу! «Сами бы попробовали сопротивляться со скальпелем у горла!» — Шипунов явно передразнил оправдания соплеменника. — К счастью, в зоне исследовательских лабораторий мобильной связи нет, там только внутренняя, телефонная. Венцеслав велел придурку отвести его в место, где есть связь. И тот повел, представляешь?!!

— Да уж, храбрые у вас ученые, — покачал головой Павел, внутренне одобрительно усмехнувшись — ай да батя, во дает!

Скучный и нудный аристократ, говорите? Ну-ну. Получите плюху.

— Ай, не говори! — махнул рукой Шипунов. — Эти яйцеголовые что у нас, что среди обезьян словно под копирку деланы — кроме своих исследований, ничего не видят, ничего не слышат, ничего знать не хотят. Короче, если бы не оказавшийся поблизости менталист, вполне возможно, что твоему… что Венцеславу удалось бы связаться со своим псом, Дворкиным.

— А что менталист? Шум услышал?

— Услышал, — усмехнулся Макс. — Только не физический шум, а мысленный. Наш ученый так истерил, что его страх пробил самые толстые стены. Ну, менталист и прислушался к происходящему. И вырубил на расстоянии несостоявшегося беглеца, не особо разбираясь, что там и кто там. Теперь непонятно, то ли благодарить его, то ли наказывать.

— А наказывать-то за что?

— Да перестарался он — Венцеслав, кажется, овощем стал.

— Что?!!

Глава 11

Кажется, на этот раз эмоции удержать в узде не удалось. Они встали на дыбы, вырвались и понеслись яростным галопом.

— А чего это ты так занервничал? — Макс, прищурившись, пристально вгляделся в глаза Павла. — Папу жалко стало?

— Да пошел ты! — ничего, ярость — вполне объяснимая эмоция. — Я что, радоваться должен?

— Ну, радоваться не радоваться, но и огорчаться особого повода нет. Наши доблестные ученые, очухавшись, сказали, что так, может быть, и лучше — овоща можно не опасаться, с ним не надо церемониться — делай с ним, что хочешь, любые эксперименты, любой биоматериал — без проблем. В таком состоянии Венцеслав точно скальпелем размахивать не станет. Он теперь безвольная кукла — таращится пустыми глазами и молчит. Правда, тут новая проблема вырисовывается — с овощем перестараться можно, увлекшись.

— Вот это и плохо!

— Плохо, конечно, но нашим яйцеголовым велено тщательно следить за сердцебиением и давлением нашего кабачка. Так что раньше, чем перестанет быть полезным, не сдохнет.

— Да плевать мне на ваши опыты! Я на операцию по захвату этот типа пошел только ради того, чтобы в глаза ему посмотреть, спросить — за что он так со мной?! С матерью! С братом! А теперь что? Что?!! С овоща спрашивать? С тыквы?! Или, как ты говоришь, кабачка?!

— Это да, это я не подумал, — видно было, как напряжение ушло из глаз Шипунова, сменившись сочувствием. Внешним сочувствием, скрывающим внутреннее злорадство. — Извини.

— Ладно, проехали. Пойду я.

— Но зато с матерью сможешь скоро увидеться! — крикнул Павлу в спину Шипунов.

— Это радует, — буркнул Павел, закрывая за собой дверь.

Как они все ему надоели, твари проклятые! Как он устал притворяться, сдерживаться, постоянно держать мысли и эмоции под контролем!

А ведь совсем мало времени прошло с того момента, как он обрел себя, став прежним. Раньше было проще — автоматический мысленный блок держать, и все. Никакого притворства, никакого напряжения — он искренне считал рептилий своим народом, а людей — погаными злобными обезьянами.

И питал нежные чувства к Магде и моральному уроду Гизмо…

Ладно, хватит себя жалеть, рохля! Надо отыскать отца и попытаться помочь ему. Надо заглянуть в его разум, чтобы оценить масштаб разрушений, нанесенных чересчур усердным змеем-менталистом.

В спортивный зал Павел не пошел, не хотелось ни с кем общаться. Он сразу направился в свою каморку, принял душ и лег спать.

И сразу отключился. И включился только от стука в дверь и голоса Ламина:

— Павел! Хватит спать! Ты опять проспал завтрак!

— Иду! — сипло проклекотал Павел, присматриваясь к циферблату настенных часов.

Ого, уже десять утра! Неслабо он подремал! Но зато восстановился полностью, внутренняя сила бурлила и пузырилась, требуя действий. Ну что же, значит, будем действовать!

Павел упруго поднялся, подошел к двери и отпер ее.

— Доброе утро, Аскольд Викторович! Что-то вы зачастили ко мне. Разве сегодня нет заседания Думы?

Примечания

1

См. романы Анны Ольховской «Драконовское наслаждение» и «Эти глаза напротив».

2

См. роман Анны Ольховской «Эти глаза напротив».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.