Дети выросли и не нуждаются в опеке родителей. Это процесс неизбежный, закономерный, вспять время не повернуть. Полине наоборот хотелось, чтобы он шло быстрее, чтобы настал наконец тот день, когда она расстанется со своим мужем и попытается начать новую жизнь. Но пока Саша живёт в этом доме, она будет рядом с ним. Она могла бы конечно снять себе жильё и уехать хоть завтра, но как она оставит здесь своего Сашу. Не будет ли сын чувствовать себя здесь без неё неловко, не перекинется ли негодование Антона с Полины на Сашу? Как будто ничего подобного не должно случиться, но всё же Полина ещё немного потерпит, подождёт. Для неё главное, чтобы сын, возвращаясь домой встречал приветливую улыбку, чувствовал тепло и заботу, а не напряжённость и холод отчуждения.

Жизнь Антона превратилась вместе с тем в кошмар. Рухнуло разом всё, что он создавал, лелеял, любил. Всё разом вышло из-под его контроля. Дети разбрелись кто куда, даже Аллочка перестала быть с ним откровенной, словно бы перестала нуждаться в его поддержке и совете. Особенно после того, как с ней ужасно обошёлся этот человек, который казался Антону достойным и порядочным. Геля с Кириллом упорно продолжают демонстрировать свою независимость. Да и на здоровье, он будет только за них рад, если у них получится самостоятельно встать на ноги. Нет, не это всё, конечно, угнетало Антона. Только Полина была и оставалась его главной болью. Только о ней он не переставая думал. Как вернуть её, удержать, убедить не уходить… Почему она так безжалостна к нему, почему так решительно отвергает, неужели после стольких лет в её сердце не осталось ни капли тепла, сострадания, не говоря уже о любви?.. С этой потерей Антон смириться не мог. Всё в нем протестовало, всё возмущалось и восставало. И чем отчётливей он понимал, что ничего уже не изменить, тем сильнее болела душа, тем яростнее терзала сердце глухая тоска. Он чувствовал себя бесконечно одиноким, потерянным, погибшим. Полина, Полинушка, что же ты со мной делаешь?… Дочка Алла сможет забыть свою потерю, она снова полюбит, снова будет счастлива, а он уже не сможет возродить свою душу к новому чувству, он унесёт с собой в могилу эту боль, эту безысходную любовь, это невыразимое отчаяние…Ему, полковнику, не пристало плакать, но где взять силы, чтобы сдержать слёзы?

Дождливый июнь сменился нестерпимо жарким июлем. Солнце, не успев подняться, начинало палить как сумасшедшее, ни единое облачко не набегало на него. Жара стояла выше тридцати градусов. Плавились тротуары, от раскаленного бетона несло зноем. Горячий ветер приносил серую колючую пыль. Город изнемогал от жары, которая томила его уже две недели и отпускать не собиралась. Единственным спасением были поездки за город, на природу, к водоемам. Только там можно было отдышаться, немного отдохнуть от беспощадного городского пекла.

Геля за город не ехала, хотя её приглашали на свою дачу Костя и его родители. Геля день коротала в парке возле дома, который выходил к реке. Здесь было немного прохладнее, только вот с утра до вечера берега речки кишели народом. Но Геля мужественно переносила дневной зной, чтобы вечером встретиться с Ильёй. Он мог поехать отдохнуть только в конце лета недели на две. И конечно, собирался взять с собой Гелю. Пока об этом приходилось только мечтать — но это пустяк! В Гелиной жизни произошло самое главное событие — они были с Ильёй вместе — и все прочие желания становились для неё второстепенными. Ей пожалуй, больше ничего и не надо было от жизни. Пусть это немилосердное солнце, пусть этот зной, только бы рядом был её Илья. Ни о прошлом, ни о будущем думать не хотелось. Все вечера напролет они целовались, жарче любого жаркого дня, гуляли до полуночи, вздрагивали, как дети, в объятиях друг друга, кусали до крови губы в поцелуях и наслаждались порочностью и греховностью своей безумной сумасшедшей страсти. Они выбирали укромные уголки, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из семьи или знакомых. Но домой к Илье тоже не шли, потому что оба знали — стоит им только переступить порог его квартиры, как их пока ещё вполне целомудренным ласкам и поцелуям придёт конец и они как сумасшедшие начнут срывать друг с друга одежду. Эта новая и серьёзная грань их взаимоотношений была неизбежна, но пока оба не решались преступить эту черту. Что там за нею их ждёт? Не накличут ли они беду, проклятие рода и вереницу несчастий? Вот так пока они и бродили по улицам и скверам, как пьяные, от зноя и нарастающего с каждым новым поцелуем возбуждения, томились, стискивая друг друга в объятиях и кусая до боли губы. Как часто они оказывались на полувздох, полужест, полувзгляд до близости, но находили в себе силы очнуться, выйти из сладострастного забытья. Они терзали, мучили себя потому что их отношения были и будут вне закона, вне морали, вне этики. Но осознание жёсткого табу не могло их рассоединить, разлучить, заставить разлюбить.

Однажды всё таким же горячим вечером они встретились в своем излюбленном месте — на узком мостике через речку. Илья задержался на работе, Геле пришлось ждать его минут сорок. Илья очень торопился, но всё же успел купить для Гельки букетик белых и свежих ромашек.

— Можешь погадать, — предложил он ей, — только начинай с «любит»… Я проверил, это правильные ромашки.

Им обоим очень хотелось пить. А в единственном на весь парк киоске в холодильнике оказалось пусто. Гуляющий, изнемогающий от жары народ, разобрал всё, что успело охладиться в натужно гудящем маленьком киосковом холодильнике. Все остальные напитки, которые стояли на витрине или в ящиках, едва ли могли утолить жажду.

— Ну хоть что-нибудь у вас есть в холодильнике? — с мольбой в голосе спросил Илья.

— Вот только бутылка шампанского, — лениво ответила сонная от жары продавщица.

— Давайте шампанское! — выкрикнула Геля, — иначе мы сейчас иссохнем!

Шампанское оказалось почти ледяным. Большего наслаждения Геля не испытывала никогда в жизни. Они пили колючую влагу прямо из горлышка. И через несколько минут в большой бутылке не осталось ни капли. А потом шампанское, выпитое залпом на жаре, ударило в голову. Мир вокруг вспыхнул радостными огнями и весело закружился. Геля хохотала, и почти падала от этого кружения. Илья едва успевал её подхватывать под руки. Но один раз всё же не успел поймать и они оба кувыркнулись на траву. На них тут же с осуждением заозирались гуляющие — мол, разве можно так напиваться, да ещё в такую сумасшедшую жару.

На траве в тени было будто бы несколько прохладней и Геля с Ильёй не спешили подниматься. Илья снял пиджак и галстук, расстегнул влажную от пота рубашку, закатал до локтя рукава. Гелке сбрасывать с себя было нечего — один только легкий сарафанчик. Можно было, конечно, расстегнуть ещё одну пуговку на груди, но нельзя — это выглядело бы чересчур вызывающе. Геля бросила быстрый взгляд на Илью.

Он смотрел на неё не отрываясь, пристально, слегка прищурившись. Как будто полуопущенные ресницы могли скрыть смятенный огонь в глазах. Ах, этот взгляд, он столько дней уже бередит Гелкино сердце, разжигает в душе пламя иного рода, пожарче, безжалостнее этих пронзительных искринок. Снова мороз по коже среди знойной духоты, снова едва уловимая дрожь в пальцах, а губы безвольно приоткрываются, чтобы можно было глотнуть воздуха, иначе, кажется, вот-вот задохнёшься.

— У меня так кружится голова… — прошептала она пересохшими губами.

— От шампанского? — Илья не отвёл взгляда, он продолжал мучить им Гелю.

— От твоих глаз, — ответила Гелка и поднесла растопыренную ладошку к Илюшкиному лицу, словно за тем, чтобы спрятаться от его взгляда. Илья поймал её руку и поцеловал ладонь. Он всего лишь на мгновение отвёл глаза от Гелиного лица, а когда снова глянул на неё, ещё пронзительнее, она не выдержала.

— Всё, я больше не могу! — жарким, полным отчаяния шёпотом, взмолилась Геля, — Любимый мой, хватит мучить друг друга! Мы всё равно уже пропали, погибли, пали — называй это, как хочешь! Ты думаешь нас спасёт то, что мы сейчас делаем вид, будто нагрешили предостаточно и продолжение просто невозможно? Илюша, я устала обо всём этом думать! Я хочу и всегда хотела одного — чтобы ты стал моим мужчиной и ни о чём не хочу больше думать, только о том, что ты уложишь меня в свою постель и займёшься со мной любовью… вот, я всё сказала тебе, хотя ты ведь и сам это прекрасно знал! Поедем к тебе, поедем прямо сейчас!.. прости меня, я не должна была наверное всего тебе этого говорить, я — несдержанная, я — сумасшедшая и я так тебя хочу!

Геля, выговорив всё это, осторожно, чтобы вздох не был похож на всхлип, втянула в грудь воздуха, и только тут заметила, что Илья подвинулся к ней почти вплотную, и его глаза — уже широко раскрытые — были так близко, что слегка косили, пытаясь сфокусироваться на Гелкином лице.

— Ничего не говори, поцелуй меня и … поехали! — Геля закрыла глаза, не в силах больше ничего видеть, слышать, произносить.

— Поехали, — услышала она в ответ обжёгший щёку шёпот Ильи.

Отношения с боссом у Саши не просто не ладились, а начинали принимать весьма конфликтную форму. Все сослуживцы умудрялись рано или поздно найти с ним общий язык, Саша оставался его непримиримым антагонистом и оппонентом практически по любым вопросам. Илья неустанно твердил Саше, что пора умерить свои амбиции и перестать спорить по пустякам, иначе дело кончится тем, что Саше придётся уйти из фирмы, а ведь он так много сделал для их детища-предприятия.

Даже Кирилл, которого на время студенческих каникул приняли в фирму курьером, говорил, что с Максом вполне можно жить мирно. Саша слушал советы со всех сторон, но ничего не мог с собой поделать и снова ввязывался в очередной спор, едва не заканчивающийся баталией. День ото дня они всё больше начинали раздражать друг друга, Макс разговаривал с Сашей уже почти сквозь зубы, Саша отвечал тем же. Может быть, для общего дела было неплохо, что по любому вопросу всегда было два полярных мнения, но межличностные отношения были раскалены до предела.

Алла, только пару недель проработавшая в фирме с ужасом взирала на словесные бои брата и своего нового шефа. Она уже успела несколько раз стать их невольной свидетельницей. И ей стало ясно — скоро Макс выгонит Сашу в шею, даже если предприятие понесёт потери. Кроме этого ей было предельно понятно, что подобная участь ждёт любого, кто станет боссу не угоден. Алле очень нравилось на новом месте. Работа была живая и интересная. Кроме этого, ей очень хотелось доказать всем, что она не безмозглая курица, что она сильная, самостоятельная, не зависящая ни от кого женщина. Алла очень старалась, выполняя все задания и поручения Макса. Почти каждый вечер она засиживалась на работе допоздна, ещё раз проверяя и перепроверяя документы, прежде, чем нести их шефу. Больше всего она опасалась, что и на новом месте её не минуют выговоры, замечания и недовольство шефа. Макс не особенно стеснялся в выражениях, давая нагоняй кому — нибудь из подчинённых. А этого Алле с лихвой досталось на прежней работе от бывшего начальника, бывшего любимого мужчины.

Как-то раз в пятницу, в конце рабочей недели, Алла опять сидела над бумагами. В офисе было прохладно, по сравнению с улицей. Целый день кондиционеры работали на полную катушку. Все сотрудники фирмы давно разошлись по домам. Хозяйка офиса Нина Васильевна принялась за ежевечернюю уборку. Алла напряженно всматривалась в экран компьютера, уставшими за день глазами. Ей так хотелось выполнить задание безукоризненно, что о времени она почти забыла. Неожиданно дверь распахнулась и на пороге возник шеф собственной персоной.

— Ты что тут сидишь? — не особенно приветливо спросил он, — рабочий день закончен. Нечего компьютер мучить. Совсем уже свихнулись на игрушках.

— Я не играю, — робко ответила Алла.

— А что ты делаешь? — усмехнулся Макс. — по Интернету лазишь?

— Я работаю… Не успела кое-что проверить днём и пришлось задержаться…

— Что???! — глаза шефа стали круглыми от удивления. Такой преданности работе он ещё ни разу в своей жизни не встречал. Все его подчиненные всегда работали если не из-под палки, то уж точно без такого рвения. Их можно было заинтересовать только премиями или припугнуть увольнением, чтобы они начали работать более — менее сносно.

Макс недоверчиво подошёл к Алле, и взял в руки её бумаги.

— Ну что ж, всё правильно, всё хорошо… — промычал он, — чего же ты ещё тут сидишь?

— Просто перепроверяю…

Макс недоверчиво посмотрел на неё, но взгляд его вдруг заметно потеплел.

— Ты — Алла, — вспомнил он, — Алла Луганская… Кто-то из моих ребят тебе дядя, а кто — то брат.

— Саша — брат…

Макс неожиданно присел с Аллой рядом.

— Саша… а что, он дома такой же несносный? — Макс потёр переносицу.

— Нет, что вы. Наш Саша — всегда очень спокойный, дружелюбный. Он у нас такой умница! — Алла горячо вступилась за брата.

— Ну, мозги, конечно, у него неплохие… что касается всего остального, то что-то не верится. Твой братец меня допёк! — голос Макса неожиданно прозвучал доверительно, — ни с кем в жизни мне ещё не было так трудно! Я стараюсь избегать острых углов, но он их словно специально находит!

— Он не со зла…Саша очень добрый.

— Доброта — понятие относительное… — сказал Макс, — это я по себе знаю. К кому-то я могу быть бесконечно добрым, а к кому-то просто беспощадным. А ты, Алла?

Макс откинулся на спинку вращающегося стула. Его неожиданно заинтересовала эта девушка. Ему захотелось с ней просто поговорить. Почему — то её мягкий голос успокаивал его, словно снимал напряжение дня.

— Я наверное, ни к кому ещё не была беспощадной, как и бесконечно доброй, — ответила она.

— Где ты работала раньше? — задал другой вопрос Макс.

— Да так, в одном НИИ… — Алле не хотелось вспоминать прошлое, говорить о своей прежней работе.

— Мало платили?

— Я сюда пришла не из-за денег, — напряжённо ответила Алла. Макс почувствовал её напряжение, но задал следующий вопрос:

— Обидел тебя кто-то?

— Я не хочу об этом говорить.

— А не по этой ли причине ты сидишь тут допоздна?

— Отчасти, — сдержанно произнесла Алла

— Ты честолюбивая? Тебе не нравится когда тобой недовольны?

— Никому не нравится, — Алла почувствовала себя странно. Казалось бы, разговор был ей малоприятен, но прерывать его не хотелось. Может быть, в ней говорило подсознательное желание узнать своего нового шефа получше.

Слово за слово они разговорились вроде бы ни о чём, а оказалось что прошло добрых полчаса.

В комнату заглянула Нина Васильевна.

— Вот что, милая девушка, — сказал Макс Алле, — не желаете ли отужинать в моём обществе? Заедем в ресторан и продолжим нашу чудесную беседу.

Чего Алла меньше всего хотела, так это каких-нибудь неформальных отношений с новым шефом. Одним служебным романом она уже была сыта по горло.

— Нет, простите… я не поеду, — решительно отказала Алла.

— Конечно, очень самонадеянно с моей стороны полагать, что такая симпатичная девушка нуждается в компании, особенно моей. Тебя, наверное, ждёт молодой и интересный?

— Меня никто не ждёт, но в ресторан с вами я всё равно не поеду.

— Извини, — вдруг спохватился Макс, — если моё предложение тебя оскорбило или обидело… Я иногда бываю не в меру прямолинейным. Не суди строго одинокого мужчину, стосковавшегося по обществу интересной собеседницы.

Алла бросила на Макса косой взгляд. Отсутствием убедительного красноречия он не страдал. А в том, что он такой одинокий, Алла не верила. Если он захочет, то найдёт себе для компании сколько угодно красавиц. Желающих провести время с состоятельным солидным мужчиной наберётся немало.

— Но могу я хотя бы отвезти тебя домой? — спросил Макс, — обычный жест вежливости…

— Представляю, как глава крупной фирмы из вежливости развозит по домам своих работников, — вдруг засмеялась Алла.

— Не всех, только тебя, самую трудолюбивую.

— Спасибо, я доберусь сама, — Алла выключила компьютер, быстро навела порядок на своем рабочем столе.

— Ну и упрямцы же эти Луганские! — Макс резко поднялся со стула, — Всего доброго!

Он стремительно вышел из комнаты, и Алла подумала, что зря она строила из себя кисейную барышню. Если человеку так хотелось сделать ей приятное и довезти до дома, можно было и не ломаться. Это ведь ни к чему её не обязывает. И можно было не обижать человека своим отказом.

Но Макс не обиделся. Он любил преодолевать препятствия. Всё, что само шло ему в руки интереса не вызывало, а то, за что приходилось побороться, было дорого и ценно. Алла Луганская привлекла его именно своей независимостью и неприступностью. В своей жизни он встречал женщин красивее, сексуальнее, но все они рано или поздно сдавались, становились лёгкой добычей. Кто-то страдал от одиночества, кого-то прельщали деньги. Таких гордячек, как эта Алла, Макс давненько не встречал. И отступать не собирался. Это было своего рода спортом, тренингом по психологии межличностных отношений, отработкой теории и тактики методов соблазнения. Если бизнесмен сможет без напряга соблазнить недоступную женщину, значит, сумеет использовать любую ситуацию, любого партнера или конкурента в своих целях.

В понедельник утром Макс преподнёс Алле композицию из цветов в небольшой плетёной корзиночке.

— Пусть это украсит твоё рабочее место, — мимоходом бросил он и удалился. Сидящие с Аллой в одной комнате менеджеры Татьяна и Сергей многозначительно посмотрели на неё. У Аллы противно засосало под ложечкой. Ну вот и здесь начинается то же самое! Ухаживания шефа, любопытные и оценивающие или завистливые взгляды сотрудников, а какой будет финал? Алла решительно переставила цветы на свободный стол. С неё довольно, повторения истории она не допустит.

Макс зашёл в этот же день снова и пригласил Аллу на ленч в кафе на первый этаж. Алла снова отказалась.

— Милая девушка, сжалься, в какое положение ты ставишь меня перед моими работниками? — в голосе Макса звучала нарочитая мольба. Но Алла слышала ещё и усмешечку, и иронию. Плевать он хотел на всех своих подчиненных вместе взятых. Любой вылетит в ту самую минуту, когда осмелиться косо взглянуть в его сторону.

Вечером история повторилась. Макс снова заявился с предложением поужинать вдвоем. У Аллы мелькнула мысль поехать с ним и вести себя в ресторане так, чтобы ему стало неловко за неё, стыдно. Но она вряд ли сумеет разыграть подобный фарс. Вот у Гельки получилось бы, а у неё нет. Алла снова отказалась. Она уже жалела, что сказала Максу о том, что у неё нет постоянного друга, хотя это его вряд ли бы остановило. Тогда Алла решила, что если настойчивое ухаживание не прекратится, она уйдёт из фирмы.

На другой день всё повторилось до мелочей. Опят цветы, опять приглашения вместе пообедать, потом поужинать. Алла твердила в ответ одно и тоже, но Макс словно не слышал её отказов.

Через несколько дней упорных домогательств, Алла поняла, что выход остаётся один — искать другую работу. На душе стало совсем скверно. И тут Макс неожиданно вызвал её к себе в кабинет. Первым позывом Аллы было немедленно бежать, уходить домой и больше сюда не заявляться, но в дверях комнаты в выжидающей позе стояла длинноногая красавица-секретарша Макса. Ей видимо, было дано указание доставить Аллу до самой двери кабинета шефа. Спасаться бегством было стыдно и Алла пошла.

— Сегодня в «Атриум палас отеле» презентация банка, в честь открытия нового филиала. Тебе час на сборы, — четко поставил задачу Макс.

— Почему я? — растерялась Алла

— Будем обсуждать мои распоряжения? — прищурился шеф.

— Просто я никогда раньше не была на таких мероприятиях… Может, кто-нибудь другой…

— Ты у нас экономист? У главного бухгалтера плановая проверка… Кому ещё заниматься укреплением связей с банками? Наш юрист, твой несравненный братец, заявил, что у него других дел по горло. Так что — вперед за честь семьи и профессии. Мой водитель тебя отвезёт. Кстати вид у тебя сегодня вполне респектабельный, можешь даже не переодеваться, — добавил Макс, бросив критический взгляд на Аллу.

Алла ошарашенная вышла из его кабинета. Она была в полной растерянности, что ей делать на этой презентации, как себя вести, что говорить… Алла помчалась в кабинет Ильи, его не оказалось на месте. Саша был на самом деле очень занят и сказал Алле всего несколько слов, но ничего конкретного. Мол, не дёргайся, всем улыбайся и говори, что мы рады сотрудничеству в любых формах.

Через час бледную, растерянную Аллу в холодном поту среди жаркого дня доставили в бизнес — центр «Атриум Палас отеля». Она — то понимала, что это маленькая месть Макса за её пренебрежение к его персоне.

Но всё оказалось не так уж и страшно. На Аллу никто не смотрел, с вопросами никто не приставал. Все кругом пили шампанское. Поднимали тосты за процветание, шумно чему-то радовались, не забывая при этом обильно закусывать у столов ля-фуршет. Алла немного перевела дух, встала в сторонке. Тут кто-то сунул ей в руку бокал с шампанским и через мгновение она услышала ставший уже знакомым голос:

— Ну разве так себя ведут на презентациях?

Макс собственной персоной стоял перед ней, и в глазах его светились дьявольские огоньки. Алла, конечно, сразу поняла, что вся эта презентация лишь предлог, чтобы вытащить Аллу из офиса, и таким образом всё же оказаться в обществе своего настырного шефа. Но Алла почему-то не рассердилась, не обиделась. Алла обрадовалась. Теперь она тут не одна и в случае чего не опозорит фирму, в создание которой вложили свой труд Саша и Илья. Наплевать на этого Макса, если ему так надо за ней ухаживать — пусть ухаживает. В конце концов, это ещё не значит, что она непременно согласиться стать его любовницей. И уж тем более не значит, что она влюбится в него без памяти, как однажды в Вадима Аркадьевича.

Алла выпила шампанское, попробовала каких то замысловатых тостов, хотя есть ей совершенно не хотелось. А когда презентация закончилась, большая часть присутствующих отправилась в ресторан, где были заказаны столики для её участников. Макс решительно взял Аллу под руку и повел в ресторан. Таким образом, он добился своего, и Алле пришлось с ним поужинать.

— Ну, теперь ты меня не боишься? — спросил Макс, хитро улыбаясь, — Теперь будешь со мной хотя бы время от времени ужинать?

— Зачем вам это?

— Ты мне нравишься, ты красивая, умная, с тобой приятно поговорить, провести время. В тебе нет вульгарности и, кажется, корысти, — откровенно ответил Макс. — мы вполне можем подружиться. Я даю слово, что не потащу тебя в постель, пока ты сама этого не захочешь.

— Даёте слово? — глядя прямо ему в глаза, переспросила Алла.

Макс от её взгляда едва не поперхнулся.

— Да, — сказал он после некоторой паузы. Он привык лгать ради собственной выгоды, но сейчас понял, что говорит правду. Значит, на этот раз он должен сделать всё, чтобы эта девочка сама захотела лечь с ним в постель. Сколько же времени на это ему понадобиться? Как скоро он сможет сделать её ручной и покорной, ласковой и доверчивой?

В течение месяца Макс приглашал Аллу в рестораны, в театры, на выставки и разного рода презентации, дарил цветы и безделушки. И с каждым днём Алла всё больше привыкала к его обществу, находила его не лишённым приятности. Макс в свои пятьдесят с лишним был весьма привлекательным мужчиной. Высокий, хорошего спортивного телосложения, с горделивой осанкой и посадкой головы, с элегантно седеющими волосами на ней. Макс любил сибаритствовать. Он всегда изящно, со вкусом одевался, любил хорошую кухню в дорогих ресторанах, классные машины и прочие аксессуары своей обеспеченной жизни. Кроме прочего, Макс оказался человеком весьма эрудированным, начитанным, был знатоком старинного оружия, интересовался древнейшей историей и, конечно, был великолепным собеседником. Алле никогда не было с ним скучно. Она с увлечением слушала его рассказы, касались ли они Древнего Рима и его полководцев или тонкостей бизнеса, психологических нюансов воздействия на клиентов, конкурентов или потребителей. Алла из бесед с ним почерпнула для себя столько нового, что засомневалась в собственной образованности. Ей казалось, что она вообще ничего не знает. Она должна была себя почувствовать несмышлёной школьницей, недоучкой, но Макс так всегда строил разговор, что Алла никогда не чувствовала его превосходство, хотя оно, естественно, было. Он был тонким психологом и хорошо знал, что нужно сказать, чтобы обидеть человека и как себя вести, чтобы не обидеть. Иногда Алла терялась в догадках, где была лесть с его стороны, а где непритворная похвала.

Но Макс искренне считал Аллу очень неглупой девушкой, если бы ему стало скучно в её обществе, он моментально бы оставил свои намерения. Добиваться пустышки ему было неинтересно. С Аллой ему было психологически комфортно и легко, как давно уже ни с кем не было. Он мог только предполагать, насколько страстной окажется она в любви, но лишать себя полноценного общения не хотел.

А Алла скоро поняла, что снова влюбилась. Какое-то время она сама боялась признаться себе в этом. Но однажды, ожидая, когда Макс вернётся из короткой поездки, почувствовала, что с нетерпением ждёт встречи с ним, ждёт его возвращения. И что без него ей одиноко, скучно, плохо. Мысль о том, что она полюбила Макса нисколько не испугала её. Наоборот, она почувствовала какую-то легкую радость, словно сняла с души тяжёлый груз. Она никогда не сравнивала Макса с Вадимом Аркадьевичем, это было все равно что сравнивать гору с маленьким камушком, орла с мухой. Ей было только немного грустно оттого, что она растрачивалась на такого мелкого человека как Вадим. Алле и в голову не пришло, что подобное новое отношение к самой себе внушил ей Макс, он раскомплексовал её исподволь, незаметно для неё научил ценить себя и видеть свои достоинства.

Немного смятенная собственным открытием Алла как-то поздно вечером присела рядом с мамой на кухне и рассказала ей о своем новом чувстве.

— Славная моя, это же замечательно. Что тебя смущает? — Полина ласково обняла дочь.

— Всё это не похоже.. нет, не похоже на прежнее, но почему опять служебный роман, почему снова мужчина старше меня и очень намного? Вдруг и закончится всё так же?

— Нет, дочка, это вовсе не обязательно, — успокоила её Полина, — а то что ты снова выбрала мужчину старше себя, солидного, реализовавшегося как личность, это с точки зрения психологии объясняется тем, что ты всегда у нас была папиной дочкой. Ты тянулась к отцу, он для тебя был и остается идеалом. И ты подсознательно выбираешь себе мужчину — отца. Не молодого несостоявшегося недоросля, а уверенного в себе и в своих силах человека, взрослого, серьёзного, способного стать поистине надёжной опорой. Вот только Валим не дотянул до такого уровня, но это не значит, что все остальные — точно такие же. Так что отбрось все свои сомнения. Теперь у тебя есть определённый опыт и тебе уже проще понять, что за человек перед тобой. Хотя, конечно, ошибиться можно, но милая, если ты не будешь искать идеал — придётся довольствоваться жалкими суррогатами.

— А если Максу от меня нужно только одно — постель?

— Ты это сразу поймёшь, поэтому не теряй голову в любви. Не влюбляйся безрассудно, трепетно относись к себе самой, не позволяй ни делом, ни словом, ни взглядом себя унижать. Попытайся любить в любви прежде всего себя, — говорила ей Полина и чувствовала, что делится с дочерью своим горьким опытом. Если бы она тогда давно осознала всё то, о чём сейчас уверенно рассказывает, совсем по-другому сложилась бы её жизнь. Как сложится судьба её дочерей, она не могла предсказать. Может быть, им будет немного полегче, ведь у них есть отец, который защитит, мать, которая поможет советом и добрым словом, братья, которые всегда поддержат. Семья. Которая вот-вот готова развалиться.

Алла и сама понимала, что всех мерить одной мерой нельзя. Могут быть похожие ситуации в жизни, но людей одинаковых нет. Макс в отличие от Вадима Аркадьевича никогда не повышал на Аллу голос. Он был очень тактичен, очень выдержан и терпелив. Он мог прикрикнуть на своих работников, резко ответить компаньону Саше, но с Аллой он словно преображался. Может быть, это была игра, присущая периоду ухаживания, но Алле казалось, что Макс её не обидит. Ни случайно, ни преднамеренно. Он запретил ей называть его Максимом Андреевичем. «Просто — Макс. Я привык к этому имени. Меня называют так все, даже подчиненные. А для тебя я тем более — Макс. Ну, если хочешь, Максим «. Однако имя Макс уже стало привычным, и очень подходило энергичному, активному, деятельному Максиму. Имя было созвучно с его стремительной походкой, быстрым темпом речи и острым пронизывающим взглядом. Его натуре несвойственно было любое проявление лености, вялости и апатии. В делах Макс всегда был буря и натиск. А когда оставался наедине с Аллой внешне менялся, расслабляясь, гася свою энергию, но Алла чувствовала, что он всего лишь её спрятал, загнал вглубь и там она продолжает свою неустанную работу. Макс никогда ласково не муркал, как Вадим, но его интонации казались Алле искреннее, сердечнее и … сексуальнее. Макс мог всего лишь поцеловать ей руку, заботливо отвести от лица мешающий локон и было в этих жестах столько скрытой эротики, чувственности, что у Аллы начинало колотиться сердце и снизу вверх по телу прокатывалась жаркая волна. Но более Макс не позволял себе ничего, помня данное Алле слово, и теперь Алла жалела об этом. Макс не притронется к ней, если она сама этого не захочет. Но что делать, если уже это время настало? Макс смотрел на неё испытующе, с хитринкой во взгляде и ждал от Аллы хотя бы намека, раз уж они так уговорились. Что оставалось Алле — признаться в любви? Прижаться к Максу теснее во время танца? Первой его поцеловать? Или сделать всё это сразу? А, собственно говоря, нужна ли ему её любовь, её объятья и поцелуи — мучилась Алла вопросом. Может быть, у него всего этого в избытке в другом месте с другой женщиной, а Алла интересует его только как собеседница? Откуда ей знать причуды этого непростого продуманного Макса, с его многогранной натурой.

А опытный Макс уже давно видел, что девочка попалась. Она не умела ничего скрывать и просто вся лучилась любовью к нему. Остальное для него, как говорится, было делом техники. Но неожиданно для себя, он почувствовал, что не теряет к ней интереса. Наоборот всё больше и больше привязывается, упиваясь внутренним пространством её души. Он давно уже перестал влюбляться пламенно и безмятежно, как мальчишка, и вдруг ощутил, что как будто снова близок к этому свежему, сильному чувству.