В её глазах стояли злые слёзы, а голос срывался и дрожал. На них начинали посматривать посетители, сидящие за ближайшими столиками, но Геле ни до кого не было дела. Она не отрываясь смотрела Илье в глаза и требовала ответа.

Илья осторожно, но решительно отцепил Гелины пальцы от рубахи и сжал их своими.

Геля, ощутив тепло его ладоней, затрепетала и в панике оглянулась, словно ища спасения в ком-то или в чём-то.

— Я хотела тебя просто увидеть… Я тебя увидела, а теперь видеть тебя не могу! Ты противен мне! Иди, катись к ней, ты видно об этом столько мечтал! — Гелька пыталась быть безжалостной, но получилось нечто похожее на всхлипывания.

Илья вместо ответа, разжал ладонь и коснулся Гелькиных пальцев губами. А потом быстро пошёл прочь. Больше всего ему хотелось вообще уйти отсюда, но он не мог не расплатиться.

За его столиком всё ещё сидела Дина. Она была бледна, черные глазищи тускло мерцали из-под устало опущенных ресниц.

Илье уже не было дела до её самочувствия, ему хотелось побыстрее избавиться от Дины. Но она, казалось, раздумала уходить. Илья, словно позабыв, что он за рулём, налил себе коньяку, выпил залпом. Подумал и налил ещё.

— Что, так сильно зацепило? — подала голос Дина, — напиться охота?

— Тебе этого не понять…

— Ну куда уж… Я не страдаю инцестофилией.

— Ты вообще ничем не страдаешь. И совесть тебя не мучает.

— По поводу чего? — искренне удивилась Дина, — по поводу того, что я рассказала Антону Алексеевичу о вас? Слушай, ну если честно, нафига тебе всё это? Ну ты ж не дурак! Ты красивый мужик, у тебя куча баб разных мастей. Я понимаю, ты пресытился всем этим и тебя потянуло на остренькое! Не будешь же ты мне доказывать, что это любовь?

— Я тебе вообще ничего не буду доказывать. Ты свою жизнь превратила в бардак, но тебе этого мало, ты ещё лезешь в чужую. Что тебе от меня надо?! Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Ну так вставай и поехали. Мне теперь всё равно. И на Сашку наплевать, и на всех остальных. Ты своей болтовнёй не Гельки меня лишила, а семьи.

Илья обычно пил очень мало и крайне редко, и тут его развезло. И вместе с опьянением появился злой кураж, обида на целый свет и абсолютный пофигизм.

Он выдернул Дину из-за стола, мимоходом сунул деньги спешащему к нему официанту.

— Эй-эй, ты куда за руль? — воскликнула Дина, когда Илья решительно направился к своему RAVчику, — Ты нас угробишь и не успеешь ничего никому доказать …

Но Илья её не слушал, он сел за руль, завёл мотор и выжидающе глянул на Дину.

— Давай садись, рванём за 150! Сорвёмся-оторвёмся!

Дина чуть помедлила, но всё же села в машину. Швырнула на заднее сиденье свой рюкзачок.

Машину сорвало с места, Дина даже не успела испугаться. А потом бояться вовсе не хотелось. Скорость, ужас, возбуждение — всё смешалось в одно. Ни о чём не думалось, было даже хорошо. Впервые за последний месяц исчез тошнотворный привкус во рту, омерзительная слабость в теле. Только скорость, сумасшедшие маневры, летящие в лицо огни, из которых каждый мог бы стать последним, увиденным в этой жизни.

Но они доехали целыми и невредимыми, даже без гаишников на хвосте. Илья бросил машину возле подъезда и не оглядываясь направился домой. Он будто бы забыл про Дину.

Она отстала от него совсем немного. Вошла в распахнутую настежь дверь квартиры и растерялась в потёмках. Илья не включил свет. Дине было трудно сориентироваться и найти выключатель. Она с трудом зажгла свет и увидела Илью, безвольно развалившегося в кресле. Но он не спал, он выжидательно смотрел на неё, прищурившись от света. Дина остановилась напротив, а потом начала медленно раздеваться. Она сняла с себя всё, и по-кошачьи ступая, двинулась к Илье, села ему на колени и не почувствовав отторжения, жадно схватила губами его рот. Она целовала его, одновременно раздевая, и очень скоро почувствовала, что неприступный Илюша готов. Он сдался, он забыл про ненависть, он хочет её, Дину.

Они перебрались в спальню, а Дине пришла в голову шальная мысль, что в конечном итоге можно объявить потом Илье, что ребёнка она ждёт от него. Если, конечно, он не вспомнит сейчас о презервативе.

Илья не вспомнил. Дина не позволила. Она набросилась на него, не давая передохнуть ни на полчаса.

Дина упахала Илью этой ночью так, что под утро он буквально выключился на полувздохе, обессиленный. Дина свернулась калачиком рядом. Она тоже устала. Сильно устала. Избалованного женской любовью Илью оказалось немыслимо трудно заставить стонать от наслаждения. Но она всё же сумела. Он, забывая обо всём, страстно целовал её, и этот пресыщенный мужик становился неутомим до такой степени, что ей, обожающей секс, близость начинала казаться утомительной и бесконечно долгой, скучной. Может быть, виной всему её беременность, выжимающая столько сил.

Дина лежала, подавляя в себе очередной приступ слабости и дурноты и никак не могла уснуть. И в голове постепенно всё отчетливее и настырнее гвоздилась мысль о том, что дело не в беременности, а всего лишь в том, что не нужен ей этот барин — раскрасавчик Илья Луганский. Не нужен, не нужен ей никто, кроме Сани. Маменькин сынок Сашенька, нервный, романтичный Сашка, по которому она безумно скучала и было ей без него пусто, одиноко, холодно и бессмысленно.

Утром Илья с трудом открыл глаза, когда затренькал будильник.

Прошедшая ночь вспомнилась мгновенно, хотя был соблазн прикинуться перед самим собой, что ничегошеньки не помнит, что всё было как в тумане, потому что он выпил и был расстроен. Илья повернул голову. Дины рядом на кровати не оказалось.

Не успел Илья возрадоваться, как открылась дверь и появилась эта злосчастная Динка.

Она, оказывается, встала намного раньше, успела принять душ и приготовить завтрак — яичницу с ветчиной и кофе.

Илья опрометью кинулся в ванную, чтобы скрыться от черных пронзительных Дининых глаз, сгорая от стыда за вчерашнее малодушие. Но после утреннего туалета всё равно пришлось попасть под их невыносимый обстрел.

Дина пила кофе и курила, пристроившись на высоком табурете у никелированной стойки.

— Твоя машина всё ещё у подъезда. Это странно, потому что ты её вчера бросил, даже не включив сигнализацию.

— Сигнализация у меня включается автоматически, — ответил Илья, не поднимая глаз.

— Не ожидала от тебя, что ты загрузишься за руль в состоянии подпития. Я потому и поехала с тобой, что мне было любопытно понаблюдать, как примерный мальчик делается Плохишом. А тебе идёт быть Плохишом, так ты ещё сексуальнее.

— Слушай, Динка, прости меня за вчерашнее.. — выдавил Илья, болезненно морщась.

— Ну начинаются эти интеллигентские сопли! — усмехнулась Дина, — Ты перед каждой девчонкой извиняешься наутро после того, как попользуешься? Если только передо мной из-за Сашки, так успокойся — он меня бросил, я не его подружка больше, я ничья, я своя собственная. Поэтому сплю с кем хочу. А по поводу тебя, у меня уже давно пунктик. Как мне тебя хотелось! Ну вот теперь, считай, осчастливил. Я тебе из благодарности даже завтрак приготовила, а ты сидишь, говоришь всякие глупости и ничего не жрёшь!

— Я не завтракаю дома по утрам. Мне хватает ленча на работе в одиннадцать, — пробормотал Илья. Динина манера общаться выбивала его из колеи. Он терялся, не зная, что возразить на её дерзкую прямоту, — а за завтрак — спасибо.

— Трудно с тобой, — вздохнула Дина, затянулась, выпустила дым носом, — ни слова в простоте, кидаешься из крайности в крайность. С Сашкой гораздо было проще. Сашка — искренний, открытый.

— Я рад, что до тебя это дошло. Может быть, перестанешь маяться дурью, найдёшь его, извинишься и попробуешь всё исправить…

— А я ни в чём перед ним не виновата! — с вызовом ответила Дина, — разве только в том, что с тобой переспала. Так это произошло уже после того, как он меня бросил. А ты подобрал, накормил… Нет уж, к Сашке я не вернусь. Я с тобой останусь. Ты сам меня позвал, не особо церемонясь. Так что я поживу пока у тебя.

— Пока? — Илья не верил своим ушам.

— Пока не надоешь, пока не придумаю, куда мне податься дальше. Жить мне негде, работы у меня нет. Останусь твоей наложницей.

— Я сниму тебе квартиру, найду работу, — мрачно выговорил Илья.

— Сделку предлагаешь? — оскалила белые зубки Дина, — Я подумаю… но и ты тоже подумай. Разве тебе было со мною плохо в постели?

Илья сорвался с места, выскочил из кухни, в мгновение ока оделся и пулей вылетел из квартиры, оставив невыносимую, невозможную Дину одну ухмыляться, радуясь своей очередной выходке.

Весь день он был как на иголках, не находил себе места, не зная, что предпринять, как поступить с Динкой. Илья в тайне надеялся, что она образумится и оставит его в покое, уйдёт, хотя мало в это верил. Зачем он притащил её к себе? Теперь пришла Сашкина очередь бить ему в морду.

Но Сашка на работе в этот день вовсе не появился. Однако Илья иллюзий на его счёт не питал. Вряд ли Сашка после горячих выяснений отношения с ним помирится с Динкой и освободит Илью от её общества. Какая же сумасшедшая чёрная сила сумела его толкнуть к ней, той, которую он всегда не мог терпеть, которой пренебрегал, которую боялся?

С утра Илья собрался было поискать Сашку по сотовому, но отключился не услышав даже ставшего привычным «абонент временно недоступен». Он не готов был к разговору с Сашей, не знал пока , что ему сказать. Когда в середине дня в кабинет ввалился злой Макс и потребовал немедленно найти этого прохиндея и бездельника, достать хоть из-под земли, потому что он напортачил с серьёзным договором, Илья снова взялся за телефон, но уже страстно желая одного, чтобы Сашка пока не нашёлся. Сотовый не отвечал. Полина сказала, что возможно, Саша зайдёт к ней сегодня вечером, но она понятия не имеет где он может быть сейчас. Попросив передать Саше известия о том, как складываются дела на работе, Илья отключился и поднял на Макса глаза.

— Я не знаю, где его искать.

— Обзванивай всех подряд! Друзей, девок, знакомых! Или я тебе должен объяснять, что это серьёзное дело?

— Я понимаю… — удручённо проговорил Илья, — я попытаюсь. Только вот даже если я его найду, вряд ли он поспешит приехать. Ты же понимаешь Макс, что дело здесь не в деловых качествах Сашки или его профессионализме…

— А в чём? — перебил его Макс, — в том, что он знает теперь, кто его отец? Ну и что дальше? Он меня ненавидит? Избегает, как девчонка? И раньше не любил особенно! А мне наплевать на его чувства! Мне нужен мой юрист! И пока он им является — будьте добры Александр Антонович, выполняйте свою работу! О каком же профессионализме ты, Илья, говоришь! Профанация профессии, дискредитация всех его якобы деловых качеств! Он ведь понимает, что я не смогу так быстро найти другого юриста ! Как можно так наплевательски относится к своей фирме, к тому, что сам создал! Кому какое будет дело до его переживаний, если дело развалится, люди останутся без работы?! Ты его и тогда будешь оправдывать?

— Нет, — спокойно ответил Илья, — я его и сейчас не оправдываю. Я постараюсь его найти. Но заставить работать не могу.

— Ты заставь его явиться ко мне, я сам с ним поговорю, — процедил Макс сквозь зубы, потом рубанул кулаком по столу со всей силы и рявкнул:

— Чёрт его подери! Из-за одного слюнтяя столько проблем! И тебе, и мне теперь придётся попотеть! Вот что, ты давай оставь вместо себя кого-нибудь, а сам с Аллой мигом в банк, потом отвезёшь её в налоговую, а сам на встречу с новосибирцами. Я подъеду позже… Так. Да, ещё Альке нужно встретиться с их юристом… не знаю, когда она успеет, я и так совсем заездил девочку…

Последние слова Макс проговорил уже устало и потом тоскливо добавил:

— Нет чтобы моим сыном оказался ты, а не Сашка!

Сказал и вышел из кабинета. Илья проводил Макса взглядом и подумал: « Я бы, наверное, не отказался».

Остаток дня присесть было некогда. Илья вспомнил о Дине только поздно вечером, когда ехал домой. В голову закралась ласкающая и обнадёживающая мысль, что совесть у Дины проснулась, и она очистила плацдарм. Бывают же чудеса на земле.

Но чуда, конечно, не произошло. Дина как ни в чём не бывало сидела перед телевизором в банном халате Ильи и лениво щёлкала кнопками пульта, беспорядочно переключая каналы.

— Я приготовила обед из того, что нашла у тебя в холодильнике — вместо приветствия сказала она, едва Илья появился в квартире, — правда у тебя там крыса повесилась. Если оставишь мне денег, я завтра куплю жратвы поприличнее.

Илья подавив стон, прошёл мимо неё в спальню и закрыв за собой плотно дверь прямо в костюме и ботинках улёгся на тщательно заправленную Диной кровать.

Он и уснул бы наверно, так, не разувшись и не раздевшись, но через час Дина показалась на пороге спальни. Уже без халата. Нагишом она подошла к безучастному Илье и принялась снимать с него ботинки. Потом потянулась было к брючному ремню, но Илья резко поднялся с кровати.

— Вот что, секса у нас больше с тобой не будет. Ясно? — резко начал Илья. — Я хочу, чтобы это ты уяснила настолько хорошо, чтобы впредь не делала даже попыток. Только на этом условии можешь остаться у меня на некоторое время, пока я не найду, куда тебя отселить.

— А я, может, при таком условии у тебя и вовсе не останусь! — Дина села на кровати бесстыдно скрестив ноги.

— Я очень рад! — воскликнул Илья, понимая, что радоваться ещё пока рано.

— Ладно, ты так просто от меня не отделаешься, — засмеялась ему в лицо Дина, — пока поживём по твоим правилам. Я посмотрю, сколько ты сможешь выдержать. Сдаётся мне, что недолго. У тебя вроде бы с либидо всё в порядке и ориентация правильная. Ну за исключением разве что болезненного пристрастия к племяннице.

Илья делал вид, что ему абсолютно наплевать на Динкины реплики неторопливо снял пиджак и повесил его в шкаф на плечики. Потом последовал галстук и рубашка. Можно было в довершении всего ещё и снять брюки, демонстрируя этим, что Дина для него пустое место, но Илья всё же не отважился. Уж больно призывно оглядывала его голый торс эта похотливая девчонка.

Илья взял джинсы и вышел из комнаты, бросив напоследок:

— Спокойной ночи, дорогая, завтрак готовить не надо.

Потом, заметив на диване в гостиной Динину одежду, сгрёб её в охапку и снова приоткрыв дверь бросил её на кровать в спальне.

Дина в ответ послала ему воздушный поцелуй и оскалила свои белые зубки.

Кое-как развязавшись с важными делами, Макс решил во что бы то ни стало сегодня же вечером разыскать Сашу сам. Ему некогда было ждать, пока в мозгах Сашки наступит просветление и он вспомнит о своих служебных обязанностях. Сам Макс почёл бы за исключительное удовольствие вообще больше никогда не встречаться с ним, не видеться, не разговаривать, но он не мог позволить себе такой роскоши, потому что начинало страдать Дело. Его Дело, его детище, его фирма. Только после того, когда Сашка доведёт важные контракты до успешного завершения и передаст дела новому юристу, он может проваливать из фирмы на все четыре стороны. Макс с огромным удовольствием купит у него его долю в предприятии. На любых условиях и даже наверное, по любой цене, в пределах разумного, конечно.

Полагаться на тактичного и мягкого Илью в том, что он образумит друга, Макс не стал. Он вообще не привык ни на кого полагаться. Всё лучше сделать самому. Самолично поговорить с Сашкой жёстко, по-мужски, без сантиментов и соплей. По поводу того, что его личные симпатии и антипатии, чувства, привычки, эмоции и ощущения никого не будут интересовать, если фирма понесёт убытки.

Макс был зол прежде всего из-за того, что не мог понять как можно всё забросить из-за какой-то придури. Как можно взрослому мужчине строить из себя обиженного мальчика, дуться на весь божий свет непонятно из-за чего. Ну не посчастливилось им обоим оказаться вдруг в таком тесном родстве — что теперь по этому поводу слюни пускать? Уж наверное не лучше было, если бы Сашкиным отцом оказался какой-нибудь спившийся маргинал. Полина кстати тоже хороша, зачем полезла к сыну с откровениями, ведь помнится, вообще не собиралась тому ничего рассказывать. И момент-то выбрала какой неподходящий! Перед свадьбой. А он ещё не думал даже, как говорить о Сашке Алле.

Макс думал обо всём этом, подъезжая к кризисному Центру. Он поехал наудачу, без предварительного звонка, а то ещё чего доброго Полина отказалась бы с ним встречаться. А у Макса не было времени на уговоры. Ему нужно было срочно найти своего юриста и заставить работать, любым способом, не брезгуя никакими средствами.

Полина, несмотря на позднее время, всё ещё была в Центре и уходить домой вовсе не собиралась. По её словам вечер у них — самое напряжённое время, потому что многие женщины могут приходить сюда за помощью и поддержкой только после работы, успев накормить ужином семью.

Макс шагал по коридорам Центра, поглядывая на встречавшихся ему женщин. Кто они были — клиентки или работники центра — он не пытался угадывать. На его взгляд все они были весьма жизнерадостные и благополучные. Здоровые, холёные, хорошо одетые, и их главная проблема состояла в том, что некому им было всыпать как следует, чтобы забылась мгновенно вся эта дурь с феминизацией, эмансипацией. Поменьше было бы среди мужиков таких слюнтяев, как Антон Луганский, и не понадобился бы этот чертов кризисный Центр — клуб по интересам для избалованных тёток. Но подобных полковнику — пруд пруди. И ходить за примерами далеко не надо — взять хотя бы Сашку… И Илюшка мягковат, к сожалению, хотя в нем сила чувствуется. Затаённая пока, но дерзкая.

Макс буквально выдернул Полину с какого-то полупридурочного романтического сборища при свечах и тоном, не терпящим возражений, сказал, что им нужно немедленно поговорить.

Полина что-то слабо пыталась возразить, ссылаясь на занятость, но Макс прервал её резко:

— Тебе разве собственные дети не важнее?

Сказано было это таким тоном, что Полина вся внутренне сжалась. И первая мысль была почему-то об Алле.

— Я жду тебя в машине, — сухо сказал Макс и пошёл прочь.

Полине оставалось только извиниться перед своей группой и, накинув пальто, выбежать на улицу.

Макс курил в машине, выпуская дым в приоткрытое окно. Полина с замиранием сердца села с ним рядом, боясь услышать что-нибудь очень плохое, неприятное, тяжёлое.

— Заедем куда-нибудь перекусить, — Макс не предлагал, он констатировал.

— Что случилось, Максим? — только и смогла она выдохнуть в ответ.

— Это я у тебя должен спросить, что случилось! — Макс выбросил сигарету в окно и завел машину. — Где Сашка, почему он не является на работу?!

— Я не знаю… — Полина сжала подрагивающие пальцы, бессмысленно наблюдая, куда везет её Макс. — Я только сегодня узнала от Ильи, что он забросил дела.

— Забросил — не то слово! Он их просто выкинул на помойку! Очень легко — на помойку свою фирму, свою карьеру, своих друзей и коллег!

— Но ведь ты его обидел, унизил, когда накричал на него тогда…Разве сам бы ты снёс спокойно оскорбление?

— Я бы разозлился и дал отпор, дал в морду в конце концов, а не прятался бы, разобиженный!

— Не все такие, как ты, Максим. И меня очень радует, что Саша — тоже не такой.

— «Он не такой»! — передразнил Макс Полину, — Да он Никакой! НЕ мужик, НЕ профессионал, нуль, пустота!

Макс бросал злые слова в лобовое стекло, а у Полины при каждом болезненно сжималось сердце. Наконец она не выдержала:

— Разве ты смеешь его осуждать? Ты, Макс Елхов, смеешь осуждать моего мальчика?! Останови машину, я выйду. Я не хочу всего этого слышать, потому что ты не имеешь права так о нём говорить!

Макс довольно резко притормозил у обочины, но не успела Полина взяться за ручку двери, спросил:

— Ты рассказала ему обо всём?

— О чём — обо всём? — напряженно переспросила Полина.

— Не прикидывайся, ты знаешь, что я имею в виду! — хмуро ответил Макс.

— А у тебя, у такого решительного, сильного мужчины не хватает смелости сказать « о том, что я его отец»? — невесело усмехнулась Полина, — ты осмеливаешься только осуждать мальчика, на которого орал, которого прогонял прочь. Он же не мог тогда понять, за что ты его так ненавидишь! Он только ночью узнал, что с ним так разговаривает его родной отец!

— И тогда ему всё стало понятно? — язвительно спросил Макс.

— Да, поверь мне, многое!

— Между прочим, наши отношения были напряжённые ещё в те незапамятные времена, когда я не знал о том, что я его отец! — Макс снова закурил, — и я к нему не стал относиться хуже из-за этой детали.

— Вот именно — детали! Только эта деталь — ты сам! Потому что у Саши есть отец, а у тебя нет сына.

— Зачем же ты тогда ему всё рассказала?

— А почему я должна была скрывать эту «деталь»? Чтобы Максиму Андреевичу было проще, удобнее?

Макс спокойно выслушал тираду Полины и ничего не ответил, немного помолчав, спросил:

— И как Саша воспринял новость?

— Тебе разве не всё равно?

— Да вот, знаешь ли, нет! Мне ещё нужно завершать с ним дела, и потом — я женюсь на его сестре, — спокойно ответил Макс, — ну так что — он сильно бесился?

— Нет, с чего бы? — устало вздохнула Полина, — Я никогда не скрывала от Саши, что его родной отец — кто бы он ни был — нас бросил. А настоящим отцом для него всё же стал и является им совсем другой человек.

— Замечательно, — хмыкнул Макс, — значит, я всё же могу надеяться, что Саша Луганский появится на работе. Кстати, где он сейчас? Время не ждёт, надо дело делать!

— Не знаю, может быть, у меня дома. Он последнее время у меня ночует.

— Значит, поехали к тебе домой, мне он нужен! Обещаю быть особенно ласковым с твоим нежным мальчиком!

— Нет! Я поговорю с ним сама. Ты ведь опять примешься на него орать и давить.

— А чего другого он заслуживает, если позволяет себе так относиться к своему делу?! — снова вскипел Макс.

— Тебе не приходило в голову, что можно добиться своей цели и иными методами? Спокойным разговором, убеждением? Или не барское это дело, Максим Андреевич?

— Не делай из меня монстра. Я не собираюсь на него орать, хотя в этом он мне ничуть не уступает. Я буду очень дипломатичен, поверь уж мне. Я заинтересован в том, чтобы Саша вышел на работу, а не в обратном.

Полина скрепя сердце согласилась. Ей самой очень не нравилось то, что Саша ломал свою жизнь на её глазах. Ушёл от Дины и, как оказалось, ещё и с работы! Она только поставила условие Максу, что сама будет присутствовать при их разговоре, хотя была уверена, что Саша сам попросит её уйти.

Через десять минут они уже были возле её дома. Полина взглянув на тёмные окна, сказала Максу, что Саши, видимо, дома ещё нет. Но он всё же не поленился подняться с нею до квартиры и даже немного подождал его там. Ровно столько, сколько Полине понадобилось на то, чтобы заварить чай и подать его своему гостю.

Потом Макс ушёл, пообещав заехать ещё через час, а пока ему надо было вернуться в офис и забрать Аллу, да и закончить кое-какие дела.

Аллы в офисе не оказалось, она уже уехала домой сама. Зато Макса ожидал сюрприз — шагая в свой кабинет по коридору, он лицом к лицу столкнулся с Сашей.

Сказать, что Макс не был готов к встрече с ним, было бы не правдой. Последнее время Макс жаждал её. Во-первых и прежде всего — ради дела. А во-вторых откладывать выяснение отношений, если оно понадобится кому-либо, тоже не было смысла. Впрочем, Макс не сомневался в том, что Сашка разговаривать с ним о чём-нибудь, за исключением бизнеса, вообще не пожелает. Всё это было так. И тем не менее Макс неожиданно почувствовал нечто похожее на неловкость. Откуда-то появилось ощущение собственной не правоты, некое подобие вины. Будто бы что-то сделано не так, неверно, ошибочно. Может, не нужно было устраивать битв с этим упрямцем. Ведь Макс мог воздействовать на него по-другому — приручить, играя на Сашкиных слабых сторонах. Макс прекрасно умел манипулировать людьми, почему на этот раз оказался втянутым в бесконечные противоречия и противостояния. Почувствовал достойного противника и хотел победить «чисто»? Теперь победа не нужна, потому что бессмысленна. И конфронтации ни к чему не приведут.

Макс неожиданно почувствовал себя усталым и старым и немедленно жутко разозлился на себя за это.

— Ты зашёл просто так или работать? — хмуро выдавил из себя Макс, выдержав тягостную паузу.

— Постараюсь завершить все дела за неделю, — бесцветно и холодно бросил в ответ Саша, направив взгляд мимо.

— Завтра тебя ждут в Новосибирске, самолёт рано утром. Если найдёшь, кого отправишь вместо себя — можешь заканчивать дела здесь, — хладнокровно произнёс Макс, так словно вопрос о Сашином уходе из фирмы — вопрос бесспорный, давно решённый и никого не волнующий.

— Я полечу сам, — медленно выговорил Саша, — это мой контракт.

— Кое-какие документы у меня — не желаешь взглянуть?

Не дожидаясь ответа, Макс двинулся в сторону своего кабинета. Саша, чуть помедлив, пошёл следом.

Им пришлось провести вместе ещё около часа, разбирая бумаги, согласовывая цифры. Но на этот раз они не спорили. Говорил в основном Макс, Саша больше молчал. Наконец все вопросы были решены и можно было каждому отправляться восвояси.

— Можешь ехать домой, я проверю, как всё закрыто… — сказал Макс. Ему очень не хотелось спускаться вместе с Сашей, продлевая взаимное времяпрепровождение.

— Я останусь на ночь, до самолёта, в офисе, — ответил Саша и пояснил, встретив вопросительный взгляд Макса, — хочу поскорее закрыть все свои дела.

Макс приостановился и, не удержавшись, спросил:

— Ты нашёл новое место?

Саша поднял на него тяжёлый взгляд и мрачно выдавил в ответ:

— Тебе-то какое дело? Здесь я не останусь ни при каких обстоятельствах… за исключением разве что одного…

— Если исчезну я? — недобро усмехнулся, добавив Макс.

Саша не удостоил его реплику ответом и пошёл прочь по пустому гулкому холлу.

Около полуночи Макс приехал домой. На пороге квартиры он почувствовал укол совести — ведь он совсем забыл про свою девочку. Даже не позвонил ей домой, не предупредил, что задерживается. Его утешало то, что Алла должно быть уже привыкла к его поздним возвращениям и, наверное, уже спокойно спит.

Но Алла не спала. Она тенью вышла из слабоосвещённой спальни навстречу Максу, едва тот успел разуться.

— Что такое, котёнок? Почему не спишь? Я ведь запретил тебе полуночничать, дожидаясь меня, — пожурил Макс Аллу и, притянув к себе, вдруг остро почувствовал, что ему бесконечно приятно то, что она не спит, ждёт, переживает. Как давно с ним не было рядом такой близкой, родной души.

— Прости, милая, что не позвонил…Сегодня был сумасшедший вечер.

Алла грустно улыбнулась и не проронив ни слова, отстранилась от Макса.

Макс не заметил некоторой подавленности в её поведении, его в этот момент переполняло счастье полноты бытия. Комфортный, богатый дом, красивая, нежная, немногословная жена, встречающая на пороге после тяжёлого дня к огромному удовольствию давшего неплохие результаты после недель нервотрёпки — всё это опьяняло, ласкало и дурманило.

— Знаешь, я ужасно голоден! У нас найдётся что-нибудь перекусить?

— Я приготовила ужин, — чуть слышно проронила Алла.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что теперь не обязательно нестись в кабак, а можно прекрасно поесть дома! — Макс бросил пальто в кресло в холле и бодро зашагал в сторону ванной мыть руки, по дороге заливаясь соловьём, — Альчонок, ты ведь составишь мне компанию? На ночь есть вредно, а мы не на ночь, мы — ночью! Я ведь знаю — ты не ела без меня как следует. Ждала и волновалась…

Алла, не дослушав его жизнерадостных словоизлияний, принялась сервировать стол. Макс не любил принимать пищу в кухне, там он мог только наскоро позавтракать. Для обедов и ужинов в его квартире служила уютная, стильная столовая с мебелью из красного дерева и креслами для курения после кофе.

Но на этот раз, Макс остановил Аллу

— Может, просто посидим на кухне — так будет совсем по-семейному…

— Хорошо, — безропотно согласилась Алла и принялась собирать тарелки.

Макс внимательнее глянул на Аллу

— Что с тобой, малыш? Ты устала? Тогда не надо ничего… Пойди ляг, киска моя, я тебя совсем заездил… — виновато протянул он и погладил Аллу по щеке.

— Нет, всё в порядке. Я не устала. Я привыкла ложиться поздно. Просто немного разболелась голова, — ответила Алла, не глядя на Макса, — Я сейчас всё быстро подогрею. На ужин цыплёнок с зелёным горошком и жареной картошкой и овощной салат. Начни пока с него и скоро будет готово всё остальное. А я есть не хочу, я просто посижу с тобой.

— А вот и нет, дорогая, так у нас дело не пойдёт! Это я сейчас уложу тебя в постель, а сам уж потом разберусь как-нибудь с твоим цыплёнком. Пойдём, Аленький, я расскажу тебе на ночь хорошую и правдивую историю, она должна тебя порадовать. Ваш Саша объявился и принялся за работу. Сидит сейчас в офисе — пытается наверстать упущенное.

— Правда? — в голосе Аллы послышалась неподдельная радость, — ты не слишком его ругал?

— По мере возможностей… — хмыкнул Макс.

— Не сердись на него, он на самом деле замечательный, просто немного вспыльчивый и резкий, но очень добрый, верный, честный! Я так хочу, чтобы у вас с ним наладились отношения. Он ничуть не хуже Ильи. Он, мне кажется, даже сильнее. Он — как ты. И мне иногда кажется — вы так похожи этим и ещё чем-то… неуловимым.

Разговор перестал нравиться Максу мгновенно. Он опять не найдёт в себе сил рассказать о Сашке Алле. Что же с ним такое? Он боится ранить Аллу? Но ведь молчанием ничего не изменить, рано или поздно придётся начинать этот неприятный разговор. И это нужно делать как можно скорее, пока Алла не узнала обо всём из посторонних уст. А сдаётся Максу, что уже очень многие посвящены в эту семейную тайну. Да и не тайна это вовсе уже ни для кого! Только вот он почему-то так тщательно оберегает от неё свою девочку. И теперь, когда, казалось бы, момент для откровения более чем удачный, он снова переводит разговор на другую тему. Как будто что-то не даёт ему высказаться, нечто похожее на предостережение «не делай этого сейчас».

Макс отвёл Аллу в спальню, приготовил ей постель, пока она раздевалась под совсем иные песни — о том, какая у него замечательная заботливая девочка-невеста, какой она станет замечательной женой и мамой, какая она красивая и умная, чудесная, ласковая и нежная.