- Договора на бумагу.
      - На какую бумагу? - удивился Берестов.
      - На газетную в рулонах.
      - Это ещё зачем?
      - Он тогда начинал раскручивать газету в Москве, нужна была бумага. Я содействовала поставкам из Польши.
      - Каким образом содействовала?
      - Самым обычным. Подписывала договора по доверенности.
      - Но почему именно из Польши? Там бумага дешевле, что ли?
      - В тонкости я не вдавалась. Знаю только, что они получали её по бартеру за кабель.
      - Ах вот оно что! Здесь замешан цветной металл! - замедлил шаг Берестов. - И много вы туда кабеля переправили?
      - В общей сложности за четыре раза шесть километров четыреста тридцать пять метров.
      - Откуда такая точность? - удивился Берестов.
      - Все четыре договора прошли через меня. Вы не расстраивайтесь, все сделки были законными.
      - Так-так... - поскреб висок Леонид. - Насчет законности мы выясним. А, кстати, откуда были кабелечки?
      - С какого-то пермского военного завода.
      - Военного? - удивился Берестов. - А какое отношение Авекян имеет к военным заводам?
      - Ну... они выступали как посредники, с Алексеем. В общем, вертели какие-то дела. Я особо не вникала. Я была, можно сказать, только в роли курьера. Отвезти в Варшаву документ, подписать, привезти обратно - вот и все, что от меня требовалось.
      - Значит, Авекян и Климентьев были не только знакомы, но и имели совместный бизнес?
      - Не совсем так. Алеша в бизнесе не нуждался. Он и без этого хорошо зарабатывал. Он просто подсказывал Авекяну, где что подешевле взять.
      - Естественно, в оборонке?
      - Не знаю.
      - А кстати, кем работал твой Алексей?
      - Понятия не имею.
      - Ты не знала, где работал тот, с кем была в фактическом браке?
      Лилечка задумчиво закусила губку и сбавила шаг.
      - Вообще, он закончил какой-то технический факультет Института космонавтики. А кем работал, не знаю. Хотя числился заместителем директора какой-то частной пермской фирмы "Аврора".
      - Что значит числился?
      - Видела бланк с его фамилией и должностью.
      - А на работу, значит, не ходил?
      - Ежедневно не ходил. Так, иногда отлучался. Все больше по звонку. Раз в месяц летал в Пермь. Ненадолго. Иногда летал два раза в месяц. В подробности я не вдавалась.
      Берестов немного помолчал, затем спросил не своим голосом:
      - А сколько ты с ним прожила в фактическом браке?
      - Десять месяцев. А потом он умер.
      - Понятно... - пробормотал Берестов и продолжил: - Ну а как они с Авекяном сошлись?
      - Я их познакомила.
      - А ты откуда Авекяна знала?
      - Я его знала ещё с Нижнего Тагила. Он был редактором газеты, а я посещала при газете школу юного корреспондента. Потом школу бросила. Некогда было. Стала помогать матери возить товар из Турции и Польши. Когда мать заболела, я стала ездить самостоятельно.
      - Одна?
      - Почему одна? Нас была целая команда. Потом я переехала в Москву. Познакомилась с Алексеем. Он ушел из семьи, и мы стали жить в квартире его мамочки. Она меня возненавидела сразу. За то, что сын попросил её уступить нам квартиру. А она имеет ещё одну квартиру на той же улице. Тетка богатая. Но жадная. Она от жадности могла убить собственного сына.
      - Понятно. Но как ты с Авекяном сошлась?
      - А мы встретились с ним на рынке. Он сказал, что зарегистрировал в Москве газету и ему нужны корреспонденты. Ну я подумала и пошла к нему работать. Проработала целых два месяца.
      - А потом?
      - А потом поступила в юридический.
      - А потом?
      - А потом закончила и снова вернулась к нему в газету.
      - На черта?
      Лиля вместо ответа посмотрела на часы. Ни слова не говоря, она развернулась и пошла обратно.
      - Подожди, - догнал её Берестов. - Скажи мне честно, это Авекян убил Клементьева?
      - Что за бред! - воскликнула она возмущенно. - Зачем ему нужно убивать?
      - Мало ли зачем? Может, деньги не поделили! Может, ещё чего! А может, тебя? У тебя с ним что-то было?
      На последнем вопросе Берестов задохнулся. Она же брызнула глазами и вырвала руку. Ничего не сказав, побежала вниз по Солянке. Берестов догнал и крикнул ей в лицо:
      - Так вот: твоего Авекяна завтра загребут. Зинаида Петровна уже пишет на него в соответствующие органы. Так что скоро мы узнаем, зачем Авекян приезжал к твоему бывшему сожителю за час до его смерти.
      26
      На следующий день, отправляясь на работу, Берестов был уверен, что Авекяна больше не увидит. С утра у него в ящике уже будет лежать повестка о вызове в милицию. Там ему учинят допрос, слово за слово, кулаком по столу: "Что, гражданин из братской республики, искали в квартире убитого за час до его безвременной кончины?" - "Что вы такое говорите, товарищ начальник, впервые слышу! Да я и знать-то не знаю ни о каких Климентьевых". А следователь с ехидной улыбкой: "Вы уверены, гражданин Авекян? Почему же ваше лицо (кавказской национальности) видели при выходе из подъезда, и шефа вашего белобрысого в стоптанных кроссовках видели, не говоря уж о белой "Волге" и машинных номерах. А как, кстати, у вас насчет регистрации?.."
      Однако приятные мысли недолго занимали голову журналиста. Еще у лифта, не дойдя до дверей газеты, он услышал громкий бас Авекяна. Редактор, по утреннему обыкновению, лаялся с кем-то по телефону, и, судя по всему, настроение у него было неважное.
      "Все ясно, - сделал вывод Берестов. - Повестку получил. Явиться к двенадцати ноль-ноль с вещами. Менты обычно назначают ближе к обеду. Чтобы в животе у допрашиваемого урчало. Это способствует красноречию".
      При виде его секретарша засияла. Не иначе опять кто-то звонил. И точно. Вместо приветствия она радостно схватила со стола свежий номер и воскликнула:
      - Вам звонили по поводу сегодняшней статьи.
      Берестов вырвал у неё газету и открыл на шестой странице. "А были ли инопланетяне?" - прочел он заголовок крупным шрифтом, а под ним мелким курсивом: "Если где-то появляются летающие тарелки, значит, рядом ищите секретный объект". И в скобках: "Народная примета".
      Ну и заголовки придумывает Топоров! Морду бы ему набить за эти народные приметы. Интересно, он материалы когда-нибудь читает?
      Берестов пробежал глазами статью и успокоился. Слава богу, хоть текст оставили без изменений. Он, конечно, ехидный, но заставляет задуматься. Во-первых, приводятся конкретные факты: где бы ни наблюдались аномальные явления, там всегда в конечном итоге обнаруживались военные предприятия государственной важности. Во-вторых, поднимался вопрос о скептичности и неразговорчивости космонавтов на тему о гостях из космоса. Не потому ли, что летающие тарелки - продукт не космической отрасли, а все-таки, наверное, оборонной. И тут же пример с американским проектом "Аврора", более сорока лет хранившимся в секрете. Где гарантия, что такой же проект не разрабатывается ещё где-нибудь в Аризоне, или Калифорнии, или даже в Перми... Черт! На этой строке в голове Берестова что-то сверкнуло, да так ярко, что он начисто забыл, где находится.
      А ведь в Перми есть какая-то частная фирма "Аврора", в которой работал человек, закончивший Институт космонавтики. И упомянутый в статье Николай Минаев тоже разрабатывал что-то на пермском предприятии. Да чего далеко ходить, сам Берестов видел в чаще пермских лесов куполообразные прозрачные цеха за двумя заборами, а потом и световой коридор с движущимся по нему монстром. Куда ни плюнь, всюду эта Пермь. Даже Авекян гнал в Польшу кабель с пермского военного завода. "Бывает же такое!" - похолодел журналист.
      Берестова вывела из оцепенения секретарша Оля. Она ткнула ему кулачком в бок и протянула телефонную трубку.
      - Я слушаю, - произнес журналист, ещё пребывая в легкой прострации.
      - Леонид, здравствуйте, это я, Виктор Львович, - услышал Берестов голос с сильным рязанским акцентом. - Прочел я вашу статью "А были ли инопланетяне?" и очень даже с вами не согласен. По-вашему, все аномальные явления крутятся исключительно вокруг военно-промышленного комплекса ядерных держав. В вашей статье получается, что даже Джорджио Бонджовани чуть ли не агент итальянской разведки, чей приезд в Россию имел единственную цель: узнать, насколько ядерные державы преуспели в космической гонке. Нет, фактов вы, конечно, собрали много, очень добросовестно провели анализ, но привкус в вашей статье такой, будто все в мире работает на войну, а инопланетяне - этому прикрытие.
      - Где вы это у меня увидели? - удивился Бе рестов.
      - Об этом прямо не сказано, но намек есть. И потом, Николай Минаев у вас вышел не как учитель, философ и искатель истины, а как ученый, занимающийся исключительно разработками новых военно-космических технологий...
      - Ну это я предположил...
      - Да-да! Об этом прямо не сказано, но между строк читается. И еще: зря вы мою фамилию указали, что, мол, я его ученик. Ну какой я ученик... Просто посещал лекции. И вы ещё зря написали, что у меня записаны его лекции на пленке.
      - Боитесь, ограбят?
      - Да нет, кому нужны эти лекции? Просто на работе мужики будут смеяться, что я в молодости по собственному желанию, добровольно посещал какие-то лекции. Ну а так статью я прочел с большим интересом. Извините, если я что-то не так сказал. Просто высказал мнение.
      "Ну вот, начал за упокой, кончил за здравие", - усмехнулся Берестов и положил трубку. Однако не успел сделать и шага, опять раздался звонок.
      - Опять вас! - воскликнула Оля.
      Берестов взял трубку и услышал голос Батурина.
      - Леонид Берестов? С вами говорит капитан Батурин. Вчера вечером в своей квартире скончалась Зинаида Климентьева.
      - Скончалась? Не может быть! - вскрикнул Берестов. - Отчего скончалась?
      - Вот это мы как раз и выясняем.
      - Может быть, её убили?
      - Об этом говорить рано. Заключения экспертизы ещё нет. Вы не могли бы к нам сейчас подъехать? Мы хотим задать вам несколько вопросов.
      - Конечно! Выезжаю! - воскликнул Берестов и, бросив трубку, помчался на выход.
      Через двадцать минут он уже был на крыльце отдела милиции. Его проводили на второй этаж в кабинет капитана Батурина. Капитан приветливо кивнул и указал на стул.
      - Буквально пара вопросов, - сказал он и сел за печатную машинку. Когда вы последний раз разговаривали с Климентьевой?
      - Она мне звонила вчера утром, - ответил Берестов.
      - Зачем звонила?
      - По поводу моей статьи в газете "Версия".
      Капитан едва заметно усмехнулся.
      - О чем шел разговор?
      - Да ни о чем, собственно, не шел. Благодарила за статью. И ещё сказала, что напишет заявление, где конкретно укажет тех, кого она подозревает в убийстве сына. Она вам успела принести заявление?
      - Вы у неё в квартире бывали? - продолжал спрашивать капитан, игнорируя вопрос журналиста и деловито стуча на печатной машинке.
      - Дважды! - ответил Берестов. - Один раз две недели назад в понедельник, второй раз на следующий день, во вторник.
      - С какой целью вы у неё были?
      - Брал интервью.
      - О чем было интервью?
      - Первый раз об инопланетянах, которые появлялись в её квартире, второй раз она рассказывала об убийстве сына.
      Капитан перестал печатать и внимательно посмотрел на журналиста.
      - У неё в квартире появлялись инопланетяне? - спросил он.
      - Да появлялись. Причем дважды, - невозмутимо ответил Берестов. После первого появления у неё сгорели все электроприборы. А во время второго чуть не случился пожар на кухне.
      Капитан едва заметно усмехнулся и снова застучал на машинке, но уже молча. Когда он закончил, то вдруг внезапно предложил в повелительном тоне:
      - А сейчас нам нужно с вами поехать в её квартиру. У нас к вам ещё будут вопросы. На месте.
      Они доехали до Большой Дорогомиловской, поднялись на двенадцатый этаж, и, когда вошли в однокомнатную квартиру Климентьевой, капитан с улыбкой произнес:
      - Сейчас внимательно осмотритесь и скажите: все ли здесь на месте?
      - Да откуда я знаю? - пожал плечами Берестов.
      Тем не менее он прошел на кухню: она выглядела точно так же, как в его последнее посещение. В первое - конечно, без слез не взглянешь: посередине стоял стол с перевернутым телевизором и все было захламлено, как в сарае. А во второй раз - идеальный порядок. Сейчас, правда, серединка на половинку. По всей видимости, давно не убиралась. Берестов пожал плечами и взглянул на люстру. Плафон как плафон. А в первый раз было черт-те что: светильник из пяти лампочек.
      - По-моему, люстра была другой, - неуверенно пробормотал Берестов и заглянул в мойку. - Посуды, кажется, в мойке было меньше. Все остальное по-прежнему.
      Капитан с серьезным лицом записал слова Берестова в блокнот, и они прошли в комнату.
      В комнате Берестов, как ни вертел головой, никаких изменений не обнаружил. Все было на месте: стенка у стены, напротив - диван и два кресла. Между ними журнальный столик. На потолке люстра с пятью рожками. Ближе к окну на стене портрет сына в черной рамке. Над диваном развешены фотографии... Стоп! Одной фотографии не было. Той самой, с презентации фильма "Семнадцать мгновений весны" с известными артистами. И она среди них - вторая Татьяна Доронина. Берестов трижды осмотрел стены, прежде чем произнес:
      - По-моему, все как было. Только на стене нет одной фотографии. На ней банкет по поводу презентации фильма "Семнадцать мгновений весны", которая проходила в Звездном городке. Не знаю, важно ли это? Но фотографии нет. За это ручаюсь.
      "Нет на стене фотографии с презентации", - написал в блокноте капитан и почему-то вздохнул.
      - Все?
      - За остальное поручиться не могу, - сказал Берестов.
      - Спасибо. Можем ехать, - улыбнулся капитан, и они вышли на лестницу.
      - От чего она умерла? - спросил Берестов в лифте.
      - Все вопросы после экспертизы, - ответил капитан.
      - Но предположение есть?
      - Есть, но журналистам говорить - чревато... - усмехнулся в усы капитан.
      - Я не для статьи. Я хочу найти убийцу.
      - Так убийцы может и не быть, - усмехнулся капитан. - У неё все признаки сердечного приступа.
      - Что? Снова сердечный приступ? - поднял брови Берестов. - Когда будет результат вскрытия?
      - Скорее всего, завтра, - ухмыльнулся капитан.
      - Сегодня! - воскликнул Берестов, ткнув пальцем в потолок. - Сегодня вы будете знать, кто убийца.
      27
      Расписавшись в протоколе, Берестов рванул в Выхино. На часах было одиннадцать. Он успевал. Ровно в половине двенадцатого журналист уже стоял за киоском на платформе конечной станции метро и нервно высматривал пассажиров, выходивших из вагона. Тот, кого он ждал, выглядел очень озабоченным. Берестов нагнал его в пустом переулке за рынком и, бесшумно подойдя сзади, положил ему на плечо руку. Патологоанатом вздрогнул и обернулся. Глазки-пиявки из-под толстых стекол зло впились в журналиста. Губы даже не шевельнулись. Так они и стояли молча друг против друга около минуты. Наконец патологоанатом произнес:
      - Ну и...
      - Климентьеву вы уже вскрыли?
      Глаза Мелехова брызнули несусветным бешенством.
      - А вы кто, чтобы вам докладывать? - произнес он сквозь зубы.
      - Вы меня прекрасно знаете. И я вас знаю. Шесть лет назад из-за вашей халатности убийца остался на свободе. Я не хочу, чтобы история повторилась.
      Губы Мелехова искривились в насмешке.
      - Что вам нужно от меня, господин журналист?
      - Прочесть заключение медэкспертизы и взглянуть на труп.
      - Заключения ещё нет. К трупу допускаются только родственники. Что еще?
      - Труп, конечно, лежит на раскаленной батарее?
      - Ну, во-первых, батареи сейчас холодные, поскольку лето. Во-вторых, у нас все трупы лежат в холодильниках. И всегда в них лежали. Так что ваше обвинение в газете, что мы трупы кладем в холодильники исключительно за взятки, лишены всяких оснований. Мы будем подавать на вас в суд.
      Берестов подумал немного и вдруг достал из сумки диктофон. Сунув его под нос Мелехову, он произнес официально:
      - Евгений Зиновьевич, вы только что сказали, что мое обвинение, будто трупы в вашей конторе валяются где попало, лишены всех оснований. Не так ли?
      - Совершенно так! - произнес судмедэксперт, наклонившись к диктофону. - Специально для "Московских вестей" от Евгения Мелехова официальное заявление: трупы у нас хранятся и всегда хранились строго в холодильниках.
      - Чем можете доказать?
      - Мы всегда готовы открыть двери для независимой комиссии.
      - Открывайте! Я и есть независимая комиссия.
      Мелехов смерил Берестова презрительным взглядом и произнес насмешливо:
      - Пишите официальное письмо от вашей редакции, и мы его рассмотрим.
      "Да, он надо мной издевается", - мысленно простонал Берестов, глядя в его насмешливые глазки под толстыми пуленепробиваемыми стеклами. И вдруг понял, что ничего от него не добьется даже с официальным письмом. Они промурыжат с ответом не менее недели, потом направят к начальнику ОВД, тот в ГУВД, оттуда - в МВД. Если письмо не затеряется, то в лучшем случае ответ дадут через месяц. В худшем - вообще не ответят.
      - Мы ещё встретимся! - угрожающе прохрипел Берестов и, круто развернувшись на каблуках, направился в метро.
      Доехав до Киевского вокзала, он выскочил из подземки и побежал в направлении Большой Доро гомиловской. Оказавшись во дворе знакомого дома, он решил отдышаться и привести себя в порядок, поскольку по своему опыту знал, что главное в журналистском деле - упорство и уверенность. Растерянность и шальные глаза - верный спутник неудачи.
      Берестов платком обтер лоб и ладонями пригладил шевелюру. После чего застегнул на все пуговицы рубашку, поправил ремень и сползшую с плеча сумку, наконец натянул на себя улыбку и только после этого вошел в подъезд. Он нажал на двенадцатый этаж и закрыл глаза. Сейчас надо прикинуться шлангом и разыскать понятых.
      Он вышел на двенадцатом, покосился на квартиру Климентьевой и позвонил в соседнюю дверь. Там долго не открывали. Наконец за дверью послышался шорох и глазок потемнел.
      - Вам кого? - послышался из двери старушечий голос.
      - Здравствуйте! - бодро воскликнул Берестов. - Я корреспондент газеты "Московские вести". Это квартира Зинаиды Климентьевой?
      За дверьми на мгновение все замерло. После чего заскрежетал ключ и дверь распахнулась. Перед Берестовым в проеме двери возникла борзая старушонка лет восьмидесяти.
      - Зина живет в соседней, - произнесла она полушепотом. - Только к ней звонить бесполезно. Ее увезли.
      - Куда? - удивился Берестов.
      - В морг, - прошептала старуха и вытаращила глаза в ожидании эффекта.
      Берестов тоже вытаращил глаза, чтобы сделать ей приятное, и заикаясь произнес:
      - К-как это?
      - А вот так! - произнесла назидательно бабка, закатывая глаза для пущей достоверности. - Сегодня здесь, а завтра там!
      - А что с ней случилось? - спросил Берестов понизив голос.
      - По лбу дали! - ответила старуха.
      - Кто? - изумился Берестов.
      - Я не знаю. Позвоните вон в ту квартиру, - кивнула бабка на соседнюю дверь. - Клавдия Петровна видела покойную. Она расскажет.
      Тут же забыв о бабке, Берестов метнулся к соседней двери. На звонок сразу же вышла женщина с дымящимся половником в руке.
      - Здравствуйте, - произнес Берестов вежливо. - Я корреспондент газеты "Московские вести". Я договаривался с Зинаидой Петровной, вашей соседкой, насчет интервью. Вы не в курсе, что с ней?
      Женщина долго недоверчиво всматривалась в Берестова, наконец посмотрела мимо него.
      - Это она вас ко мне послала? - спросила женщина, кивая на квартиру старушки.
      - Да, - чистосердечно признался Берестов.
      - Старая грымза! - сердито произнесла женщина. - Пройдите в квартиру, а то подслушает.
      Она послала в сторону любопытной соседки уничтожающий взгляд и захлопнула дверь.
      - Вас как зовут, молодой человек? - спросила она деловито, оставляя его торчать на пороге.
      - Леонид.
      - Так вот, Леонид, Зинаиду Петровну убили.
      - Убили! - ужаснулся Берестов.
      - Убили-убили! Причем вчера вечером, около девяти часов. Ночью была милиция. Меня пригласили быть понятой. Я видела её труп своими глазами. Она лежала на диване, беленькая такая, без единой морщины. А лоб у неё был располосован.
      - Как располосован? - выпятил глаза Леонид.
      - Вот так, - показала женщина на своем лбу, дважды проведя по нему пальцем.
      - И от этого она умерла?
      - Кто его знает? Милицейский врач сказал, что похоже на сердечный приступ. Но есть подозрение, что она умерла и от укола.
      - От какого укола? - продолжал разыгрывать изумление Берестов.
      - Кто его знает, от какого! На руке нашли след от укола. Может быть, она сама его себе сделала. Она все-таки была врачом. А может, укол здесь ни при чем. Это покажет медэкспертиза. Но следователь сказал, что это убийство.
      - А кто был следователь? Высокий, с рыжими усами?
      - Нет, невысокий. Без усов. Лысый. Зовут Семен Петрович.
      Внутри Берестова заклокотал вулкан. Он уже был готов сорваться и бежать в ОВД "Полежаевское" разыскивать того самого лысого Семена Петровича, однако сделал усилие, чтобы сохранить спокойствие, поскольку женщина была словоохотливой.
      - Скажите, а вы ничего не слышали подозрительного в её квартире в девять вечера?
      - Как же я услышу через квартиру, - всплеснула руками женщина и вдруг заметила в своей руке половник. Челюсть у неё отпала и настроение тут же изменилось. - К тому же в девять, - продолжала она, но уже вяло, - меня дома не было. Я как раз шла из магазина. Хотя нет! В девять я уже пришла. Точно пришла. Хорошо помню, что, когда я вошла в квартиру, радио тут же пропикало девять часов.
      - А когда вы поднимались в квартиру, не встретили в подъезде посторонних?
      - Мне уже задавал этот вопрос следователь. Никого я не встретила. Ничего не видела и не слышала.
      Глаза женщины сделались стеклянными, и Берестов понял, что пора выметаться.
      - Что ж, спасибо... - произнес журналист, запнувшись, не зная как её назвать.
      - Надежда Ефимовна, - подсказала она.
      - До свидания, Надежда Ефимовна. Спасибо за информацию, - расшаркался Берестов, выходя на площадку. - Скажите, а постороннюю машину вы не видели во дворе?
      - Я не обращаю внимания на машины. Их у нас во дворе как собак нерезаных. Хотя, когда я входила во двор, на меня чуть не наехала белая машина. По-моему, такой масти во дворе я ещё не видела.
      - Белая? - замер Берестов. - А какой марки?
      - Я не разбираюсь в марках.
      - Ну, иномарка, "жигули", "Волга"?
      - Да-да, "Волга". Наверное, "Волга"! А может, и "вольво".
      Последнее слово Берестов не расслышал. Он со всех ног несся вниз по лестнице. "Я обещал ментам сегодня назвать убийцу, и я его назову! сверкнуло в мозгу. - Только бы не напороться на обеденный перерыв..."
      Однако, когда журналист вбежал в ОВД, было уже три часа.
      - Я уже был сегодня здесь! - сказал Берестов дежурному внизу. - Мне нужен Семен Петрович!
      - Это кто? - удивился дежурный.
      - Да новенький, Круглов, - зевнул сзади напарник. - Двести тридцать четвертая комната.
      Берестов молниеносно влетел на второй этаж, постучался в указанную дежурным комнату, и за дверьми рявкнули:
      - Да!
      - Семен Петрович? - спросил Берестов, войдя в кабинет и увидев за кипой бумаг мента с погонами старшего лейтенанта. Он был щупловат, лысоват, со впалыми щеками и родинкой на носу, однако его глаза выражали мысль.
      - Так точно, - ответил он.
      - Вы ведете дело по убийству Климентьевой?
      - Почему по убийству? - удивился он.
      - Не сомневайтесь, Семен Петрович, это убийство! И я знаю, кто убийца.
      Круглов удивленно вскинул брови и жестом пригласил присесть. Берестов сел на стул и рассказал ему все: начиная с того, как в квартире Климентьевой появились инопланетяне, и заканчивая сегодняшними показаниями соседки Надежды Ефимовны. Леонид говорил минут пятнадцать, без перерыва, и за все это время старший лейтенант его ни разу не перебил. Он слушал очень вним ательно, вперясь в журналиста умными глазами, и, когда Леонид закончил, лейтенант произнес:
      - Так вы предполагаете, что оба убийства совершил Авекян?
      - Конечно! - воскликнул Берестов, радуясь понятливости старшего лейтенанта. - Все факты налицо!
      - А зачем он их убил?
      - Как зачем? - удивился Берестов. - Это уже у него надо спрашивать!
      - У него должен быть мотив. Причем серьезный.
      - Куда ещё серьезней? С Алексеем Климентьевым они вертели совместные дела. Может, деньги не поделили, может, бабу! Черт его знает. А его мать он пришил, потому что узнал, что она добивается возбуждения уголовного дела по убийству её сына.
      Тут следователь с умными глазами стал проявлять какую-то не милицейскую несообразительность.
      - Но ведь она и раньше добивалась возбуждения уголовного дела.
      - А сейчас открылись новые факты. Понимаете? Появились новые свидетели. Дело стало принимать совсем другой оборот.
      - А зачем ему нужно было колоть их шприцем? Нельзя, что ли, нанять киллера? Это обошлось бы дешевле, и мороки было бы меньше. М-да... Почерк убийств явно не бандитский.
      - Но то, что оба убийства совершил один и тот же - ясно как белый день!
      Старший лейтенант Круглов не разделил предположения Берестова. Он задумчиво вгрызся в ручку и уставился в потолок.
      - А зачем нужно разукрашивать бритвой лбы?
      Круглов вышел из оцепенения, деловито протянул Берестову листок бумаги и ручку.
      - Изложите все это на бумаге, только покороче. И больше фактов! А предположений ваших не надо.
      - На чье имя писать?
      - На имя капитана Батурина Анатолия Семеновича.
      - Почему на имя Батурина? - удивился Берестов.
      - Потому, что он ведет это дело.
      Берестов долго всматривался в старшего лейтенанта, затем, снизив голос до полушепота, произнес:
      - Я не уверен, что капитан Батурин заинтересован в раскрытии этого дела.
      - Почему? - удивился Круглов.
      - Он один из тех, кто был тогда в следственной группе.
      - Ну и что?
      - А вы подумайте! - поднял палец вверх Берестов. - Пожалуй, я изложу все это прокурору. Ведь убийствами занимается прокуратура? Не правда ли?
      28
      Берестов вышел из ОВД с тяжелым сердцем. "Не нравится мне все это", пробормотал он и пешком отправился в районную прокуратуру. Дойдя до неё и уже ступив одной ногой на высокое гранитное крыльцо, Берестов оглянулся. Что его заставило оглянуться, он не понял, но, когда повернул голову назад, остолбенел. В него метились из черной короткой винтовки из окна белого "опеля". В ту же секунду журналист разглядел и лицо киллера в черных очках. Это был парень лет двадцати пяти, постриженный под ежик, с косым глубоким шрамом на лбу, на котором отпечатались белые следы от швов. У него были ровные черные усики и ямка на подбородке, а тонкий библейский нос имел небольшую горбинку. Но горбинку Берестов разглядел уже после, когда парень разворачивался на машине и Леониду удалось увидеть его профиль. Но это потом. А сейчас он целился в Берестова и одна половинка его рта расползалась в улыбке. Беззащитному журналисту ничего не оставалось, как сжаться и грустно пригнуть голову. Раздался глухой хлопок, и Берестов услышал, как пуля, просвистев в сантиметре от его виска, вонзилась в гранитное основание здания, отколов от него несколько кусочков.
      В ту же секунду винтовка исчезла и "опель" рванул прямо с места вверх по улице, а потом свернул в ближайший переулок. Выйдя из оцепенения, Берестов опасливо покосился на то место в стене, куда угодила пуля, разглядев её блестящее жало, и вдруг пустился наутек в противоположную сторону. Он сразу же нырнул в прилегающий переулок, затем в параллельную улицу, наконец забежал в какой-то двор, перелез через железную сетку волейбольной площадки и неожидан но вынырнул на каком-то шоссе. Тут он увидел такси и поднял руку.
      К его удивлению, желтая бибика как будто того и ждала, чтобы её тормознули. Берестов прыгнул на заднее сиденье и стуча зубами произнес:
      - Шеф, в Кузьминки!
      - Какая улица? - лениво поинтересовался шеф, вальяжно прикуривая от зажигания.
      - Чугунные ворота! И побыстрей...
      Автомобиль тронулся, а Берестов все никак не мог успокоиться: потирал висок, в который просто чудом не угодила пуля, да ошалело оглядывался. Когда прибыли на место, Берестов расплатился, не выходя из машины, а потом рысцой через клумбы рванул к своему дому. Если его действительно собрались сегодня пришить, то они уже в подъезде.
      Берестов набрал код и с опаской отворил бронированную дверь подъезда. Бесшумно дошел он до второго этажа и унюхал сладковатый запах сигарет. На третьем этаже кто-то бесшумно смолил "Кэмел". Некурящий Берестов марку этих сигарет мог отличить за километр. Тут же на площадке третьего этажа кто-то кашлянул. Берестов на цыпочках подошел к лифту и нажал кнопку. Лифт подъехал довольно скоро, с грохотом распахнув двери. Берестов прыгнул в него и нажал на свой шестой.
      Но внезапно лифт остановился на пятом. Двери распахнулись, и в кабину молча вошли два кавказца. Они не стали нажимать на кнопки, а молча встали друг против друга, перекрыв Берестову проход. Они были пониже ростом, но довольно крепкие. "Сейчас начнется", - подумал Берестов и сжал в карманах кулаки. Лифт остановился на шестом, журналист шагнул вперед, они расступились. "Сейчас нападут сзади", - мелькнуло в голове. Но двери с грохотом захлопнулись, и лифт поехал на первый этаж.
      Берестов облегченно вздохнул и отпер квартиру. Осмотрев все три комнаты и убедившись, что убийц нет, он бросился к телефону и набрал номер дежурного ОВД "Полежаевское".
      - Соедините с Кругловым.
      - Кто спрашивает?
      - Журналист Леонид Берестов.
      Через минуту отозвался голос старшего лейтенанта Круглова.
      - В меня только что стреляли, - коротко осведомил Берестов.
      - Где? - спросил Круглов.
      - Около прокуратуры.
      - Кто? - понизил голос Круглов.