- И медали найдем! "За отвагу..."
      Топоров снова взглянул на Лилечку, стараясь принципиально смотреть в глаза, а не на декольте.
      - Рассказывай, чего ты раскопала.
      - Я поговорила с хозяйкой дворняги и ещё с несколькими собачниками во дворе, - начала Лилечка. - Пес у неё - редчайшей доброты. А этого типа с его бультерьером во дворе не любят. Он как выводит свою собаку обязательно драка. Он сам науськивал бультерьера на собак.
      - Зачем? - удивился Топоров.
      - А он поддерживал её бойцовский дух.
      - Ну ты выяснила, из-за чего началась драка? Он действительно напал на женщину?
      - Хозяин спустил его с поводка, и пес кинулся на хозяйку дворняги. Та, естественно, в крик. Дворняга услышала и кинулась на бультерьера.
      - Дворняга пострадала?
      - Почти нет: пара клочков шерсти и пе рекушенная лапа.
      - Это бомба! - воскликнул Топоров. - На первую!
      На этом летучка закончилась, и журналисты потянулись за Лилечкой на лестницу. По всей видимости, декольте произвело впечатление не только на Берестова. "Такой оравой ещё никогда не курили", - отметил про себя Леонид и включил компьютер. Но к черту декольте! Сегодня нужно составить стратегический план расследования.
      "Итак, какие мы имеем факты по разоблачению ментов поганых? - почесал затылок Берестов. - Да практически никаких, кроме рассказа Климентьевой. Но она - лицо заинтересованное. Она могла их умышленно исказить, что, вероятно, и сделала. Милиция тоже не заинтересована выносить сор из избы. Единственные, кто может хоть что-то прояснить по этому делу, - понятые. Да ещё соседи. Точно! С соседями нужно обязательно поговорить. Каждый из них наверняка имеет собственное мнение по этому делу".
      Перекур закончился. Народ повалил с лестницы обратно в редакцию и стал рассаживаться по местам. Через пару минут в отдел вплыла Лилечка. Покрутившись у стола ответственного секретаря, она прямиком направилась к Берестову. "Работать не сядет, пока не продемонстрирует свои прелести всей редакции", - усмехнулся Берестов и догадался, что сейчас черед некурящих.
      Лилечка грациозно опустилась на стул, блеснув всем, чем можно и чем не можно, выставив на первый план то, что затуманит любую здравую голову, и невинно уставилась коллеге в глаза. Леонид скользнул взглядом по её бюсту и потупился. Сквозь нежную кожу проступали синие прожилки вен.
      - Вы вчера читали в "Коммерсанте" про ТВЦ?
      - Читал! - вздохнул Берестов, переводя взгляд с её губ на тоненький крестик и снова на ослепительные прелести в шелковом декольте.
      - Ну как? - улыбнулась она, перехватывая его взгляд.
      Берестов, снизив голос до полушепота, наклонился к её уху и с жаром произнес:
      - Могу сказать только одно: у тебя не бюст, а чистое произведение искусства.
      - Я спрашиваю про заметку! - ужаснулась она, сделав круглые глазки и прикрыв ладонью декольте.
      - Всякие заметки меркнут перед истинным искусством. А тем более "коммерсантовские".
      9
      Можно сказать, что эта утренняя перепалка с Лилечкой была самым приятным моментом за весь бесцветный день. Во всем остальном Берестова преследовали неудача за неудачей. Сначала он позвонил Климентьевой, и та дала ему телефон патологоанатома, который делал вскрытие. Затем она дала телефон соседки-инвалида, квартира которой находилась прямо под квартирой её сына и которая якобы что-то слышала в день убийства Алексея. Наконец, очень неохотно, но все-таки Зинаида Петровна дала телефон одного из понятых. Это тоже был сосед убитого, с той же лестничной площадки, что и он. О втором понятом, точнее, понятой, подписавшей протокол, Климентьева отозвалась очень плохо, сказав, что это известная на весь дом стерва и пьяница и что с ней говорить не только не рекомендуется, а наоборот категорически возбраняется. К тому же Зинаида Петровна понятия не имеет, где она сейчас живет.
      Но этого пока было достаточно. Не теряя времени, Берестов позвонил инвалидке. Та, сразу же врубившись в суть вопроса, стала охотно рассказывать, удивляя журналиста скрупулезными подробностями.
      - В тот день где-то часов в шесть я услышала, что к соседу над нами пришли двое мужчин.
      - Как вы услышали?
      - По шагам! Знаете, я уже сорок лет не выхожу из квартиры. От этого слух у меня очень обострился. Я по шагам за стеной могу описать человека. А в тот вечер муж был на работе. Он дежурил в ночную смену. Когда его нет дома, я не включаю телевизор. А если телевизор не включен, то я могу слышать через две стены. Так вот, когда я услышала, что к верхним звонят, то подумала, что это приехала Алешина невеста из Польши. Посмотрела на часы - без пятнадцати шесть. Я удивилась. Обычно она раньше половины седьмого не приезжала. Это меня насторожило.
      - Почему насторожило?
      - Да потому, что к Алеше никто не ходил. А тут я слышу, он отпирает двери и впускает кого-то. Судя по шагам, один был тучный. У другого шаги были легкие, как у женщины. Но это была не женщина. Тот, который тучный, был в туфлях с твердыми каблуками, другой - в кроссовках. Ну они здороваются, разуваются и проходят на кухню. Где-то с часик сидели бесшумно и о чем-то разговаривали. Было так тихо, что я даже про них забыла. И вдруг слышу, на кухне падает на пол что-то тяжелое, даже, кажется, вместе с табуреткой. И тишина. Минут десять тишины, потом начинается какая-то возня и пьяная болтовня. После чего, слышу, возня перемещается в прихожую. Такое ощущение, что мебель двигают. "Ну мне какое дело", - думаю я. На этом все и затихло. Я услышала, как хлопнула железная дверь и как загудел лифт. И больше ничего не слышала. Я посмотрела в окно: из подъезда вышли двое. Один - маленький и толстый кавказец, другой белобрысый - русский. Они сели в белую "Волгу" и уехали. А ночью неожиданно приехала милиция. Стали ходить по подъезду, звонить в квартиры. Они и ко мне звонили, но я не открыла.
      - Почему не открыли?
      - А ну их всех к черту! Не открыла, и все. Легла спать. Утром является с дежурства муж и говорит, что над нами убили соседа. Я конечно испугалась. Рассказала все, что слышала и видела. А он мне говорит: "Если будет про это расспрашивать милиция, скажи, что спа ла и ничего не слышала. А то потом затаскают по судам". Так я ничего милиции и не рассказала. Может быть, зря...
      - Скажите, а вы уверены, что двое, которые вышли из подъезда, были именно те, кто приходил к Алексею?
      - А кто же еще? Больше некому. Больше никто не выходил из подъезда, кроме них. И уехали они как-то подозрительно быстро.
      - И еще: ваш муж сказал, что это убийство. От кого он это услышал?
      - От милиционеров, конечно! Когда они опрашивали подъезд, так и говорили, что, мол, расследуем убийство на двенадцатом этаже. Никто и не сомневался, что Алешу убили. Когда потом подтасовали заключение, весь дом был в шоке.
      - А зачем милиции подтасовывать заключение?
      - Как зачем? Чтобы не заниматься этим делом. Охота им, что ли, бесплатно искать убийцу? Они лучше за это время пошмонают приезжих. Все польза для семейного бюджета.
      - Ну что ж, спасибо за информацию. Возможно, я позвоню еще. До свидания!
      Берестов водворил трубку на рычаг и задумался. Что-то в этой истории не вязалось. Особенно такой факт: женщина утаила свои наблюдения от милиции, но с готовностью рассказала о них первому встречному журналисту. Причем не очно, а по телефону. Все это очень подозрительно. Хотя, с другой стороны, за сорок лет сидения в четырех стенах так намолчишься, что заговоришь хоть с чертом. Что касается ментов, то они сами виноваты, что население к ним относится с ещё большим недоверием, чем к бульварным писакам.
      Берестов поскреб ногтем висок и позвонил одному из понятых.
      - Алексей Леонидович Горкин, - прочитал он в записной книжке под только что набранным номером. - Пенсионер, восемьдесят шесть лет, коммунист...
      "Боже мой! Да, столько не живут!" - усмехнулся про себя Берестов и услышал на другом конце провода старческий кашель пенсионера Горкина, коммуниста, восьмидесяти шести лет... Однако, в отличие от предыдущего свидетеля, Алексей Леонидович долго и скрупулезно выспрашивал фамилию, имя, отчество и должность звонившего. Также он задал ряд вопросов о газете, в частности чей это орган, и кто его финансирует, и почему, собственно, он, этот орган, заинтересовался гибелью его соседа, который уже шесть лет как покоится в могиле. Берестов терпеливо отвечал на его бессмысленные вопросы, едва сдерживая раздражение.
      - Скажите, на ваш взгляд, это было убийство или смерть от болезни? не выдержав, спросил Берестов.
      После минутной паузы Горкин неохотно ответил:
      - Какое же это убийство, если вскрытие показало, что Алеша умер из-за сердца.
      - Вскрытие вскрытием, но что вы подумали, когда вошли в квартиру? Не показалось ли вам это замаскированным убийством?
      На другом конце провода снова образовалась ти шина, которая журналисту показалась умопомрачительной вечностью.
      - При чем здесь я? - закашлял голос. - Экспертиза определила смерть от сердца - значит, умер от сердца. А что мне подумалось или не подумалось в ту минуту, это никому не интересно, да я и не помню. Дали нам с Аней подписать бумажку, мы и подписали. Больше мы ничего не знаем и знать не желаем.
      "Вот старый хрыч, никак не разговоришь!" - подумал Берестов, а вслух произнес:
      - Извините, а Аня это кто? Тоже понятая?
      - Соседка наша. Она живет этажом ниже.
      - Это которая пьет?
      Недоуменная пауза снова воцарилась в телефонной трубке. Затем молчание сменилось кашлем и старческий голос медленно произнес:
      - Извините, мне сейчас надо принимать таблетки. Так что разговаривать больше не могу. Извините.
      - Подождите, Алексей Леонидович! Можно я вам позвоню после того, как вы примете таблетки?
      - Нет, я после уезжаю на дачу, - прокашлял голос.
      - Тогда последний вопрос, - затараторил Берестов. - Вы случайно не знаете, куда переехала Аня, ваша соседка, с которой вы были понятыми?
      - Почему переехала? Никуда она не переехала. Где жила, там и живет.
      - А вы не могли бы дать её номер телефона?
      Но вместо ответа раздались короткие гудки. "Козел! - вырвалось у Берестова. - А ещё коммунист..." Потом в течение дня сколько бы журналист ни набирал номер Горкина, всегда нарывался на те же короткие гудки.
      Интересное получается кино: инвалид, который ничего не видел, дал информации больше, чем живой свидетель. Точнее сказать, живой свидетель вообще не дал никакой информации. "Вот каковы они, свидетели! Только мозги могут парить!" Единственная ценная информация, полученная из разговора, это что понятую зовут Анной и что она никуда не переехала. Климентьева здесь что-то перепутала. А было бы любопытно поговорить с этой "стервой и пьяницей". Но это планы на перспективу, а сейчас надо узнать, в каком виде это убийство вписано в московскую сводку происшествий за 7 марта 1994 года. Потом неплохо бы выяснить: кто конкретно несет ответственность за утерю документов?
      Однако ни того, ни другого Берестову выяснить не удалось. В первом случае журналиста около часа гоняли по различным инстанциям, начиная от отделения милиции и кончая Министерством внутренних дел, после чего начальник пресс-службы ГУВД с металлом в голосе отчеканил, что такие сведения он давать не уполномочен. Во втором случае работники архива ГУВД, после невнятных мычаний и бессмысленных расспросов типа: "Зачем это нужно вашей газете? Писать, что ли, больше не о чем?" - честно признались, что даже приблизительно не имеют понятия о том, что случилось с документами. Более того, они затрудняются сказать, кто из вышестоящих ментов может внятно ответить на столь щекотливый вопрос.
      Осталось только позвонить судмедэксперту. Теоретически здесь никаких сложностей не было, поскольку телефон Института судебной медицины и фамилия патологоанатома, вскрывавшего Климентьева, журналисту были известны. Их дала сама Климентьева. Однако и здесь вышла незадача. По данному номеру дважды переспросили, кто звонит, с какой целью и из какой газеты. Наконец после двухминутной тишины из института бодро сообщили, что такой здесь не работает.
      - Он уволился? - удивился Берестов.
      - Почему уволился? Таких здесь отродясь не было.
      10
      "Какая все-таки рутина, эти российские правоохранительные органы, досадовал Леонид. - Свяжешься с ними - и пропадешь. Это тебе не милые простодушные инопланетяне, из которых можно выудить информацию на все случаи жизни для любой московской газеты. Из органов - можно выудить только геморрой! Словом, этот день можно вычеркивать из жизни. Хотя не совсем так! - улыбнулся Берестов. - Созерцание бюста Лилечки стоит полжизни. Пойти разве что взглянуть на него еще, чтобы на пенсии не сожалеть о бесцельно прожитых годах".
      Однако и здесь журналиста ждала неудача. Лилечка отправилась на интервью - показывать бюст остальному миру. Осталось последнее средство: спуститься в переход и засосать бутылочку "Афанасия".
      Берестов посмотрел на часы: до обеда час. Это уже неплохо. Послеобеденная жизнь иногда предстает в более радужном свете. И точно, через два часа возвратившись в редакцию слегка подшофе - на большее четыре бутылки пива не располагают, - Леонид почувствовал, что небесный свод наконец сдвинулся со своей мертвой точки. Первым делом секретарша Оля радостно сообщила, что ему звонила жена из Лондона, которая очень возмущалась тем, что его нет на работе в рабочее время. Она велела передать, что барельефы сфотографированы и сброшены ему в электронный ящик. После жены звонила Зинаида Петровна, вспомнившая важные подробности, которые проливают свет на эту темную историю. И наконец, самая важная и значительная новость, свидетельствующая о том, что звезды поменяли свое высокомерное отношение к Берестову, - вернулась Лилечка. Когда Берестов заглянул в отдел, то с изумлением увидел, что она сосредоточенно набивает какой-то текст. По всей видимости, дело серьезное, претендующее на бомбу. Он приблизился чуть ли не на цыпочках. Она доверчиво подняла глаза. На её плечики была наброшена джинсовая куртка, связанная рукавами на груди.
      - Ты замерзла? - спросил Берестов, догадываясь, что доступ к созерцанию произведения искусства на сегодня прекращен. (И это правильно. В наслаждении красотой тоже должна быть мера. От общедоступности её ценность снижается.)
      - Меня знобит. Я была в собачьем морге.
      - Уже есть собачьи морги?
      - И даже собачьи кладбища с надгробиями и склепами.
      - М-да. "Новым русским" не откажешь в фантазии, чего не скажешь о нас, журналистах. Кстати, мы уже второй день работаем без редактора и никто не помыслил это дело отметить. Это упущение. Предлагаю закатить банкет.
      - Прямо в редакции? - улыбнулась она. - Лично я "за"! Организуйте коллектив.
      - Сегодня?
      - Сегодня я занята. Мне нужно писать про собачий морг. В пятницу!
      - В пятницу сдача номера. Давай завтра!
      Она кивнула и опять уткнулась в компьютер. Берестов прошелся по редакции, но коллеги к предстоящей пьянке отнеслись без энтузиазма. "Ну и черт с вами, - усмехнулся Берестов. - Главное, Лилечка согласна".
      Он вернулся в отдел и принялся звонить Климентьевой. Но почему-то не дозвонился. Это уже как признак хорошего тона - просят позвонить и исчезают. "Ладно. Залезем в почтовый ящик и просмотрим барельефы, которые прислала жена. Дело занудное, но необходимое. - Слайдов оказалось около двухсот. - Поработала на совесть, - отметил Берестов, - но, кажется, напрасно". Нужного барельефа среди присланных не оказалось.
      Берестов подпер подбородок и уставился в окно. Он видел этот барельеф на египетском саркофаге. Только где? Где ещё есть египетские залы?
      Леонид перебрал в голове все музеи, в которых когда-либо бывал, и пришел к выводу, что этот барельеф он мог видеть только в Британском музее, когда они три года назад ездили в Англию определять сына в университет. Хотя, возможно, и в Варшаве. Но это вряд ли, поскольку в Польше Леонид был в восемьдесят девятом году. Даже если бы Леонид увидел его в Польше, в восемьдесят девятом рисунок вряд ли бы отложился в памяти. Ведь световой коридор он увидел годом позже. Это было в Пермской аномальной зоне.
      Как не запомнить февраль девяностого? Тогда пермский треугольник будоражил передовые умы во всех уголках тогда ещё советской державы. Берестов работал внештатным корреспондентом в "Известиях". Собственно, редакция "Известий" и предложила ему организовать экспедицию в Пермскую аномальную зону. Он организовал.
      Их поехало пятеро. Все они были членами уфоло гического клуба ДК "Первое мая". Андрей Шмелев - поэт, Владимир Кузнецов - лесоруб, Коля Зайцев - пожарный, Сеня Дольский - эколог. Компания подобралась веселая. Главное, никто всерьез не верил, что эта зона - действительно перевалочный пункт инопланетян, как об этом писали газеты. Но каждый был убежден, что кому-кому, а уж им улыбнется удача. Уж кто-кто, а они непременно встретят там такое - ещё неизвестно какое, но это будет нечто! - какое ещё никому не встречалось. Это станет мировой сенсацией. Уверенности добавляла карта Сени Дольского с какими-то супераномальными местами. Откуда Дольский выкопал такую карту, Берестов не помнил. Но это не важно.
      Однако, как только они зашли в этот пермский аномальный лес, иллюзии встретить что-нибудь эдакое, претендующее на мировое открытие, как-то быстро испарились. Лес был исхожен вдоль и поперек и загажен исследователями так, что у эколога Сени Дольского чуть не выпали последние волосы. Экспедиция сразу же пошла по компасу к какому-то болоту, к одному из самых жутких мест в этой зоне, где, по словам очевидцев, происходит дикий отсос энергии.
      Болото нашли к двенадцати ночи. Разожгли костер, поставили палатку. Никакого отсоса не ощутили. Напротив, когда Кузнецов извлек из рюкзака четыре бутылки водки, ощутили буйный присос и шальную российскую радость. Вот тут надо признаться, что в тот вечер они набрались здорово. Даже удивительно, как это их угораздило с четырех бутылок. После чего стали носиться по лесу с криком: "Инопланетяне, выходите! Хватит морочить голову человечеству!"
      Наутро у всех раскалывались головы. Экспедиции пришлось сняться с места и пойти на поиски пивного ларька. Как тут не отметить зверскую целеустремленность всех участников? Пивной ларек не нашли, но в каком-то селе нашли бабку, торговавшую самогоном. Он продала три литра. Там-то и выяснилось, что орлы провели ночь совсем на другом болоте. Оказывается, экспедиция ушла вообще в противоположную сторону от того места, где обычно ходят исследователи.
      - А много вообще ходит исследователей? - поинтересовался Берестов.
      - Жуть!
      - Что-нибудь новенькое исследуют?
      - В основном пьют!
      После разговора с местными жителями выяснилось, что экспедиция Берестова особой оригинальностью не отличается. Это несколько омрачило праздничное настроение, которое поднялось от первой удачной находки экспедиции.
      - Пока не дойдем до места, пить не будем! - сурово произнес Леня.
      И все понуро поплелись за командиром, искренне недоумевая, о каком месте заикнулся Берестов. К этому времени уже выяснилось, что эколог Сеня владеет азимутом так же, как мартышка очками. Эту неприятность через пару часов пути решили залить огненной водой, а заодно приготовить обед.
      Во время беспечной суеты у костра Берестова мучила совесть. В "Известиях" ждут обстоятельной статьи, раскрывающий тайну феномена Пермской зоны. Редакция выделила деньги на экспедицию, целиком доверившись порядочности внештатного корреспондента, наивно приняв его за серьезного человека. А они даже не могут сориентироваться по компасу.
      Пока исследователи возились с дровами, Леонид решил прогуляться. Пройдя с полкилометра, он уткнулся в какое-то болото. "Уж не оно ли, где этот жуткий отсос энергии?" - подумал Леонид. Постояв немного под деревом, почувствовал слабость, в голову пришло, что сейчас нужно срочно похмелиться. Берестов внял зову внутреннего голоса и вернулся в лагерь.
      - Я нашел это болото! - весело объявил он. - Сейчас по стакану перед обедом - и хватит! Ночью выступаем.
      И ночью выступили. Зарядили фотоаппараты, достали счетчики, приготовили рамки. До того болота не дошли. Заблудились. Зато набрели на какую-то поляну, где Сеня испуганно прошептал:
      - Счетчик зашкаливает! Что будем делать?
      - Будем мысленно приглашать их к контакту, - произнес торжественно Берестов и сам вздрогнул от собственного голоса.
      Две минуты держалась напряженная тишина, и вдруг Кузнецов прошептал дрожащим голосом:
      - Вижу! Инопланетянина вижу!
      Компания вздрогнула и попятилась. Коля Зайцев интенсивно защелкал фотоаппаратом. Берестов, как ни всматривался в темные стволы деревьев на противоположном конце поляны, все равно не видел ни черта. И вдруг ему показалось, что от черных деревьев отделяется белое облако и плывет к ним.
      - Братья! - заорал истошно Кузнецов. - Возьмите меня с собо-ой!
      Он кинулся к ним навстречу, однако, не добежав и до середины поляны, рухнул лицом в снег и затих. Орлы переглянулись.
      - На черта вы ему налили! - произнес Зайцев. - Козел! Инопланетян распугал...
      Ребята подняли Кузнецова и вернулись в лагерь. Добавили ещё по полстакана и начали ржать.
      - Ты чего нафоткал, Зайцев?
      - Черт его знает? Проявим, посмотрим!
      - А ты куда понесся, идиот?
      Только Берестову было не до смеха. Он мучился все тем же гамлетовским вопросом: быть или не быть его статье в "Известиях"? Что он напишет в газету, которая доверчиво профинансировала эту экспедицию?
      На следующий день ребята стали собираться домой. Вот тут-то и прошли мимо них шестеро туристов из Иркутска. Взглянув на помятые физиономии берестовской команды, они понимающе заулыбались и потопали дальше. И только один из них сбавил шаг.
      - Вы разве не знаете, что здесь останавливаться нельзя?
      - Это ещё почему?
      - Опасно!
      Парень широко улыбнулся, но не стал вдаваться в подробности. Только кивнул на восток и сказал:
      - В двух километрах отсюда есть такая поляна, с которой многие не возвращаются. Там щель в иное измерение.
      Никого, кроме Берестова, его слова не заинтересовали. Головы раскалывались, а похмелиться было нечем. Парень понимающе оглядел компанию и вдруг сказал:
      - А вы пробовали медитировать по кругу? Ложитесь на землю по знакам зодиака, беритесь за руки и начинайте гонять энергию слева направо. Через пять минут вам откроется космос.
      - Какой к черту космос, когда башка гудит, - произнес Кузнецов и стал разводить костер.
      Парень снова улыбнулся и ушел. Команда принялась суетиться у костра. А Бе рестов поднялся и отправился на восток, на ту самую поляну, где щель в иное измерение и откуда многие не возвращаются.
      - Лучше вообще не вернуться, чем явиться с позором, - произнес он сквозь зубы.
      11
      Это не было сном и не было похмельным бредом. В этом Берестов мог поклясться. Он всегда имел трезвый рассудок и никогда не сомневался в том, что видел своими глазами, будь то явление сиюминутное или уже наполовину стершееся из памяти. Ему сроду никогда ничего не казалось, не мерещилось, не чудилось даже по пьяни, и он удивлялся тем, кто не верит собственным глазам. В отличие от них, Берестов глазам верил всегда.
      В то хмурое февральское утро, пройдя в пермском лесу два километра на восток, Берестов уткнулся в железобетонный забор. "Понятно, почему отсюда можно не вернуться", - усмехнулся он и поплелся вдоль забора. Было ли это тайным местом заключения политических узников или секретным военным объектом, Берестов не знал, однако через несколько минут ощутил необычайную легкость. "Что это со мной?" - удивился он, чувствуя, что рассудок его по-прежнему ясен, хотя состояние близко к обморочному. В обморок Берестов падал дважды. Однажды в детстве, когда у него из вены брали кровь, и в уже достаточно зрелом возрасте, когда он, поскользнувшись на льду, ударился затылком об асфальт. В первом случае он видел сказочное синее море и себя, бегущего по песчаному берегу, необычайно веселого и беззаботного, во второй раз он не видел ничего, и когда пришел в себя при помощи прохожего, отхлеставшего его по щекам, то первой мыслью было, что того света нет! Там сплошная ночная мгла и полное небытие.
      На этот раз состояние бредущего вдоль забора Леонида отдаленно напоминало состояние того, первого, обморока. Неожиданно его "я" стало медленно подниматься над ним все выше и выше. Наконец оно оторвалось от плоти и перепрыгнуло через забор, а его тело продолжало автоматически двигаться вдоль забора, как будто ничего не случилось.
      "Что за хренота?" - произнес он мысленно и услышал свой собственный голос откуда-то со стороны. В трехстах метрах от забора был ещё один забор, более мощный, обнесенный колючей проволокой и сигнализацией. Над ним каждые двести метров возвышались будки с черными стеклами. "Меня, наверно, видят", - мелькнуло в голове. Тем не менее он легко и быстро перемахнул через второй забор, за которым его взору открылся огромный аэродром с диковинными полупрозрачными вертолетами. За ними купола прозрачных зданий и каких-то нерусских сигарообразных башен. Но самым удивительным было то, что за этим забором было лето. Зеленые лужайки с фруктовыми деревьями, серебристые фонтаны и около них какие-то люди в военной форме пепельно-зеленого цвета.
      Но почему какие-то? Обыкновенные люди в обыкновенной военной форме российского образца. Двое даже покуривали, облокотившись на пластиковую скамейку, и непринужденно о чем-то беседовали. Они-то и видели непрошеного гостя.
      Берестов инстинктивно рванул обратно, чувствуя, как его тело у забора поспешно меняет направление и ускоренными темпами направляется в лагерь. Он прыгает сначала через один забор, потом через другой, одновременно видя, что те двое поспешно садятся в вертолет и бесшумно стартуют с площадки. Берестов догоняет свое бегущее по лесу тело, вливается в него и оглядывается. Вертолет снижается. Вот он приблизился настолько, что почти задевает верхушки деревьев. Берестов видит смеющиеся лица летчиков. Один из них зачем-то направляет на него маленький серебристый телевизор. Именно телевизор, не фонарик и не подзорную трубу, как показалось беглецу поначалу. Он отчетливо видит серый экран, а затем и себя на нем бегущим по перевернутому лесу вверх ногами.
      И в ту же секунду от телевизора до него развернулся широкий светящийся коридор. Леонид на секунду зажмурился, чтобы не ослепнуть, а когда открыл глаза, то с ужасом увидел как на него, наклонившись вперед подбородком, надвигается огромный монстр в сверкающем серебристом костюме. Он был настолько громаден, что не вмещался в светящуюся параллель. Берестов видел только его мощные плечи и торс да ещё этот ужасный квадратный подбородок. Не дойдя каких-то пары метров до Леонида, монстр так же внезапно исчез, как и появился. Следом исчез и свет. А вертолет остался на месте. Только из прозрачного он превратился в обыкновенный. В простой российский вертолет военного образца, грязно-зеленого цвета. В ту же секунду Берестов услышал его громкий рокот, будто ему вытащили из ушей вату. Железная стрекоза, пролетев над его головой, вскоре исчезла за верхушками деревьев, и, когда её рокот стих, Берестов медленно поднялся с земли, стряхнул с себя снег и поплелся в лагерь...
      В лагере его ждали ещё более удивительные вещи. Ребята смирно сидели на рюкзаках и подозрительно терпеливо ждали своего патрона. Никаких упреков по поводу долгого отсутствия начальника Берестов от них не услышал. Только Коля Зайцев как-то странно посмотрел сквозь него круглыми глазами и пролепетал еле слышно:
      - У тебя аура розового цвета.
      Как потом выяснилось, орлы, навернув перловой каши с говядиной и рассовав по рюкзакам спальники с котлами, все-таки решили помедитировать по совету товарища из Иркутска. Как они потом объясняли, исключительно для того, чтобы убить время. Странно, как с такого бодуна эта мысль вообще пришла им в голову. Они легли по знакам зодиака, взялись за руки и начали гонять энергию. Через пять минут выяснилось, что таковой у них почти нет, а то, что в них ещё оставалось, - почему-то гоняется в противоположную сторону. После того как они переориентировались, небо над ними сразу же просветлело, причем Дольский с Кузнецовым увидели только солнце, а Шмелев с Зайцевым ещё и луну, но, главное, все четверо на просветленном небе узрели два громадных человеческих силуэта - мужской и женский.
      - Что вы хотите? - спросил мужчина мысленно.
      Все растерялись, кроме Зайцева, который мысленно сказал, что мечтает увидеть больше, чем позволяют глаза. Мужчина не ответил. Силуэты растворились. После этого небо медленно заволокло тучами и стало снова как было. Медитаторы медленно поднялись с земли. И вдруг Зайцев начал растерянно озираться.
      - Ребя-ата, - прошептал он. - Что я вижу... Вы все марионетки...
      Оказывается у Зайцева открылось духовное зрение, так называемый "третий глаз". Им-то он и узрел, что вокруг роятся орды светящихся шаров, а также куча всякой непонятной ерунды. У каждого из присутствующих, по его словам, оказалась аура, у кого-то больше, у кого-то меньше, а у Кузнецова вообще с гулькин нос. Но больше всего беднягу поразило, что у всех из темени тянутся в небо белые гибкие шланги...
      Впоследствии, вспоминая эту экспедицию, Берестову иногда не верилось, что все это происходило наяву. Однако светящийся коридор и идущего по нему монстра он запомнил очень ясно.
      Что касается статьи, она вышла в срок. Конечно, пришлось сочинить всякую ахинею типа того, что независимые исследователи "Известий" обнаружили в пермском лесу повышенный радиационный фон, а также электромагнитные отклонения, влияющие на центральную нервную систему и вызывающие галлюцинации, и все прочее в том же духе. Словом, написал то, что хотел редактор, серьезным языком, с научными терминами, без какой-либо мистики и всего того, что вызывает недоверие читателя. Кстати, фотографии проявились. На них оказался обыкновенный зимний лес Предуралья. Ничего особенного. Так что заметка пошла без иллюстраций, но редактор остался доволен.
      А вот ребята, которые были в этой экспедиции, почти все пропали ни за грош. Володю Кузнецова пришлось сдать в психбольницу ещё в Казани, поскольку он в поезде начал заговариваться и устраивать истерики по поводу того, что братья по разуму не признали его за своего. Теперь он спился, хотя по-прежнему еще, кажется, пилит деревья. Шмелев занялся бизнесом, и через год его труп выловили из Москвы-реки. У пожарного Коли дар ясновидения продержался ровно неделю. После чего пропал. Рассказывали, что с пожарной деятельностью он завязал и теперь сутками медитирует, месяцами постясь и голода я. Единственный Иван проработал четыре года в городской думе Калуги, после чего исчез.