Фудзико отсутствовала не более часа, и, вернувшись, первым делом побежала на задний двор помочиться. Вместе с мама-сан они выпили много чашечек чая, пока цена не устроила обе стороны. Зато теперь она могла сиять, похваляясь своей победой. Ведь куртизанка первого класса достанется ее мужу так дешево. Так дешево!..
На самом деле Фудзико была совершенно неопытной в деле общения с миром ив,
ее первый муж покровительствовал одной молодой особе из чайного домика, расположенного недалеко от их дома, но все дела он делал сам, не прося о посредничестве жену.
В противном случае она должна была насторожиться, услышав неправдоподобно низкую цену названную мама-сан за вечер с куртизанкой первого класса, а то и отправиться прямиком к Оми-сан, доложив ему о странностях, творящихся в деревне А там уж пусть он выведает своими методами, что тут да как. Но, повторюсь, Фудзико была очень юна и неопытна в этих делах.
В конце дня общими усилиями ребенку было дано имя Минору. Оно не резало слух и вполне подходило нежному и симпатичному малышу.
Явившийся за деньгами на постройку дома Мура предложил было не давать имени вообще, мол, крестьяне же как-то обходятся без имени. Если в семье первым родится мальчик, его называют Первый Сын, первую девочку – Первая Дочь, и так далее. Но, услышав подобное, Фудзико забранила старосту, посмевшего сравнить ребенка самурая с ребенком какого-то глупого крестьянина. Мура униженно просил извинения, и вскоре покой восстановился.
Когда за старостой закрылась дверь, очень довольная собой Фудзико сообщила, что договорилась с хозяйкой чайного домика. И Ал может пойти туда в полночь. Такой поздний час был назначен Гёко-сан в связи с тем, что она хотела принять дорогого гостя как можно лучше, приготовить европейские кушанья, на которые требовалось много времени.
Пересказывая Андзин-сан недавний разговор с мама-сан, Фудзико раскраснелась от возбуждения, ее глаза сияли счастьем и юным задором, из прически выбилась развеселая прядка, которая очень шла ей. Казалось, что это не Ал, а она сама должна была провести чудесный вечер со знаменитой куртизанкой. Фудзико весело щебетала, описывая красоты, увиденные в доме Гёко-сан, заражая своей веселостью домочадцев и слуг.
Впервые в жизни она вошла в чайный домик! Впервые торговалась, и как торговалась с неуступчивой мама-сан! Она выполнила приказ господина, выполнила свой долг, и теперь Ал может пойти к куртизанке первого класса. Какая хорошая карма! Как заметна на Андзин-сан рука Будды!..
Теперь ее господин мог пойти к госпоже первого класса, к тому же прославившейся в Нагасаки и знающей несколько языков!
Фудзико подумала, что даже Марико-сан, жена дяди Бунтаро, не смогла бы сделать лучше. К куртизанке Фудзико отправляла мужа, хлопоча вокруг него и растолковывая по ходу дела, как да что он должен сделать, что скажет госпожа и что, по правилам, должен ответить он.
Ал слушал в пол-уха, наслаждаясь ванной и массажем и радуясь не меньше Фудзико.
Наложница проследила, чтобы Ал надел на себя свое лучшее кимоно, сама заплела его волосы в косу и велела самураю-охраннику сопровождать его в чайный домик.
– Ну зачем мне там охрана? Сама подумай. Кто на меня нападет? – слабо сопротивлялся Ал, принимая поданные наложницей мечи.
– Так принято. Без телохранителя нельзя. Потом, кто будет караулить ваши мечи, когда вы будете с Тсукайко-сан? Не можете же вы войти к госпоже при оружии! Это против правил. Даже даймё, даже император чтит мир ив. Кроме того, оружие нужно охранять. Не ровен час – воры, а мечи тоже денег стоят не малых. – Фудзико смутилась, что затеяла с мужчиной разговор о деньгах. Не мужское и тем более не самурайское это дело – деньги считать. Поэтому, не долго думая, она перевела разговор в более приличное русло. – Если оставить меч без присмотра, какая-нибудь госпожа может им воспользоваться. Не всем же нравится их жизнь в плавающем мире.
Глава 44
Слабые духом считают, что саке укрепит их перед боем или принятием важного решения. Глупцы – саке не столько укрепляет человека, сколько делает его более рассеянным, а следовательно, уязвимым для соперника.
Из мудрых изречений Тода Бунтаро
Отправив Ала с телохранителем в чайный домик, Фудзико подозвала юношу, которого Андзин-сан оставил для ее личной охраны, и приказала ему на всякий случай тихонько отправиться за господином и проследить, как все получится.
Сердце Фудзико стучало и бежало. «Куда?» – спрашивала она себя и не могла ответить. В утробе толкнулся ребенок.
«Надо же – уже толкается. Ребенок первого мужа. Странный человек Андзин-сан. На что ему сдался чужой ребенок? Должно быть, какая-то выгода в этом все-таки есть».
При воспоминании о муже ее сердце сжалось, пронзенное болью, горло стянула невидимая веревка.
– Будда! Что же это? – встревожилась Фудзико. – Что-то недоброе с Андзин-сан. Но только что? Чем помочь? Куда бежать? – Она оглянулась. – Неужели ты, глупая наложница, как-то подвела своего господина? За чем-то не уследила? Не сообразила? Не уберегла?
Она хотела уже кликать служанок и, надев шляпу и дождевик, бежать в ночь к треклятому чайному домику, но тут же заставила себя сесть на подушки. Никакой опасности не было, то есть никакой видимой опасности. Той, о которой должна была подумать хорошая наложница. Тем не менее тревожное предчувствие сжало ее сердце. Фудзико позвала к себе служанку, попросив ее подать зеленого чая.
Бежать в ночь, бежать за мужчиной, который отправился к куртизанке, было бы недопустимой потерей лица. Фудзико была дочерью и внучкой даймё, и она не могла поступать столь опрометчиво, теряя свою честь и марая тем самым честь своего господина.
Поэтому Фудзико села на свое обычное место на веранде, ожидая часа, когда ее господин вернется наконец из дома наслаждения и скажет ей, как обычно: «Ну почему ты не ложишься, Фудзико? Иди спать».
* * *
Токугава был в недоумении из-за происшествия, приключившегося утром. В то время, когда он принимал у себя делегацию местных аристократов, пытающихся вызнать у него о начале войны, в его собственные, идеально охраняемые апартаменты проник неизвестный. Да мало того, что проник, с шахматной доски его серо-коричневой партии с Исидо исчезла фигура коня.
Токугава и раньше позволял известным ему шпионам врага пробираться в комнату, где стояла шахматная доска, и подглядывать сделанные хозяином ходы.
Но такая наглость осуществилась впервые.
Сразу же полетели головы.
Токугава ходил злой и задумчивый.
«Сам шпион, какой бы наглостью и смелостью он не обладал, вряд ли пошел бы на подобное воровство. Опасно и глупо. Шахматную фигуру могут обнаружить при обыске, и тогда – медленная и весьма позорная смерть. Значит, на этот „подвиг“ благословил его ненавистный Исидо. Следовало догадаться, что хотел сказать этим враг». Токугава вышел на балкон, смотрящий на задний двор, на котором, как раз в этот момент, комендант замка, выказывая никому ненужное усердие или оттачивая былое мастерство, сек головы офицерам стражи.
Токугава невольно залюбовался, как этот вечно согнутый в поклоне человечек с тихим голосом и манерами, больше приличествующими девушке, нежели шестидесятилетнему самураю, страдающему радикулитом и ранним облысением, одним невероятным по скорости движением отсекает головы провинившимся. Вжик, Токугава даже не сумел различить движение меча. Так быстро все произошло. Коленопреклоненный самурай еще несколько секунд моргал, пока на его шее и губах не проступила кровь. Одно конвульсивное движение, и отрубленная голова съехала набок. В солнечном свете на фоне изумрудной листвы кипарисов фонтан крови показался невероятно красным, и оттого завораживающе красивым.
Наблюдающие за казнью самураи бурно приветствовали мастерство коменданта. Сам Токугава, не удержавшись, крикнул ему слова одобрения за прекрасный удар. Мимо, спокойно беседующие о чем-то, прошли кормчий Адамс и Марико. Судя по всему, они не горели желанием задерживаться на месте казни. Заметив хозяина, комендант низко поклонился ему, вытирая меч о свой шелковый пояс.
– Хороший день сегодня, Токугава-сама, – поприветствовал он даймё. – Спасибо, что уделили время и посмотрели на мое скромное искусство. – Комендант снова становился сам собой. А в таком амплуа он был уже не интересен Токугаве.
– Отличный удар, Акира-сан. – Он помахал рукой и неторопливо вернулся к шахматной партии.
«Что же хотел сказать своей наглой выходкой Исидо? Он похитил коня, значит, кто-то из моих людей снова подвергся нападению. Скорее всего, уже умер. – Токугава еще раз просчитал возможные ходы, и пришел к выводу, что в задуманной им комбинации конь представлял собой едва ли не самую главную фигуру. – Следовательно, Исидо решил отобрать голову одного из самых близких или самых нужных людей».
Он сразу же отмел идею с родственниками, все они были мало полезными в его деле. Все, включая сыновей, которых еще следовало долго и упорно натаскивать, уча уму разуму. Нет, речь шла о ближайших помощниках.
Кто? – задал себе вопрос Токугава. Тода Хиромацу? Верный друг, преданный пес. В былые времена Токугава сразу же сказал бы, что удар нанесен по Хиромацу – правой руке Токугавы. Но это было давно. Очень давно. После побега из Осаки Токугава еще не видел Хиромацу, и, следовательно, его можно было с большой натяжкой отнести к наиболее близким и наиболее ценным союзникам и вассалам.
Бунтаро – его сын. Верный до фанатизма. Правда, верен он только идеалам покойного тайко и клялся в верности Хидэёри. Но будет верен и Токугаве Иэясу. Будет, пока сам Токугава не отступит от Хидэёри, провозгласив себя военным правителем – сегуном. В этом случае, самым безопасным было бы сперва покончить с Бунтаро и затем уже изменять клятве. Нет – это не Бунгаро.
Его жена Марико – верная и очень нужная союзница, ее устами говорят оба Андзин-сан. Потеря госпожи Тода была бы страшным ударом для всех. Но главные события сейчас происходили в Андзиро, в то время как Марико находилась в Эдо. Не далее как минуту назад он сам ее видел. Опять не то.
Ябу. При одном воспоминании о Касиги Ябу Токугаве захотелось плюнуть. В последнем письме Кири сообщала, что господину Ябу должны были доставить приказ от Исидо о скорейшей доставке в Осаку головы Токугавы. Вот ведь шельмец!..
Токугава улыбнулся, ему нравилось играть с глупым и расчетливым Ябу, как кошка играет с ящерицей. То выпуская острые кривые когти, то пряча их в мягких подушечках лап. «Ябу – свой человек, – успокоил себя Токугава. – Ничего хорошего от него ждать не приходится, а значит, не разочарует». О таких, как Ябу, в Японии говорили, что, заснув с ним в одной комнате, можно проснуться без головы. Опасный, ужасный человек.
Ябу следует сменить. Быстро, случайно и надежно. Пусть клан Касиги возглавит его сын. Жалко, конечно, что нельзя поставить во главу племянника Оми. Этот хотя бы сначала думает, а потом рубит. Хорошее качество. Весьма похвальное поведение. Но ничего тут не поделаешь. Для того чтобы поставить Оми во главу угла, придется устранить сначала Ябу и его потомство, затем отца Оми брата Ябу, и уж потом…
При этом совершенно непонятно, присягнет ли позже Оми-сан дому Токугавы или решит сделаться вассалом Исидо. А раз так, то стоит ли убивать Ябу-сан? От него, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. К тому же начинать войну без самураев земли Индзу совершенно немыслимо, тем более что других союзников нет.
В седзи постучали, Токугава по привычке взял лежащий тут же меч.
В комнату заглянула улыбающаяся головка массажистки.
– Токугава-сама желает массаж?
Он кивнул и разлегся на одеяле, позволив девушке заняться своим делом. В то время как сам он пытался разгадать загаданную ему Исидо загадку.
Остаются Андзин-сан. Один из них сейчас стоит под окном и наблюдает казнь. Другой – тот. которого все называют Золотой Варвар, подготавливает моих самураев в Андзиро. Андзиро – вот мой главный фланг на сегодня. Золотой Варвар – главный командир, чье искусство и советы настолько уникальны, что не имеют ничего общего со всем, что ему, Токугаве Иэясу, приходилось слышать до этого.
Золотой Варвар несомненно главная фигура в партии, следовательно именно этой фигуре грозит опасность. Несчастье уже произошло или вот-вот должно произойти!
Токугава вскочил, напугав девушку, и, быстро накинув купальный халат, крикнул дежурившему возле покоев самураю, чтобы тот принес прибор для письма.
– Извини. – Токугава чуть кивнул массажистке и тут же забыл о ней. Его мысль лихорадочно работала.
Он тут же написал два письма – одно в Андзиро для Бунтаро – сообщение о том, что намерен немедленно выехать к ним. Другое его отцу Хиромацу – приказ выезжать в Андзиро.
* * *
Когда Ал поравнялся с калиткой чайного домика, дверь отворилась сама собой, на пороге стояла улыбающаяся мама-сан. Фудзико называла ее Гёко-сан. По дороге сопровождающий Ала самурай рассказал, что хозяйка заведения в прошлом сама была куртизанкой из Миссимы, правда всего третьего разряда. По словам телохранителя, будучи госпожой мира ив, мамашка звезд с неба не хватала, довольствуясь щедротами двух или трех высокопоставленных господ. На чьи деньги она и организовала теперь свой бизнес.
Андзиро – деревня, то, что господин Ябу умудрился организовать здесь чайный домик, было дивно, но вполне объяснимо. Старый маразматик Ябу был одним из давнишних мамашкиных клиентов.
Обычно в этом домике служили госпожи не выше третьего класса, но вот, буквально за последнюю неделю, все изменилось. Госпожа Гёко выписала себе из Нагасаки дивной красоты куртизанок, одна из которых была аж первого класса! Небывалое для деревенской жизни дело!
– Для кого интересно такая роскошь? Думаете, господа Касиги оправдают ее расходы? – спросил самурай. Ал не понимал многих слов, однако смысл до него доходил. – Не иначе как госпожа Гёко прознала из надежного источника, что сюда приедет сам даймё Токугава со своими самураями. Потому как на обычное самурайское жалование с госпожой первого класса не разгуляешься.
Кланяясь и что-то щебеча на ходу, мама-сан открыла перед Алом дверь, проводив его в первую комнату, где он был вынужден, как и предупреждала его Фудзико, сдать свое оружие под охрану телохранителя.
Тот поклонился, и тут же сел на пол, скрестив ноги.
Дверь в комнату госпожи открылась, и Ал сразу же позабыл все те умные советы, которые дала ему наложница. Перед ним в блестящем кимоно темного золота стояла ослепительная красавица.
– Добро пожаловать; Андзин-сан, – весело поклонилась ему куртизанка. На вид ей было двадцать четыре или двадцать пять лет. – Ваша наложница сказала, что вы предпочитаете разговаривать на английском. Мне тоже нравится этот язык.
Она пропустила его в комнату перед собой, задвинув седзи. Первое, что бросилось в глаза Алу, был ломящийся от еды крохотный японский столик. Наверное, малыш в первый раз был нагружен с таким размахом. У Ала потекли слюнки. Точно во сне, он сел на предложенную ему парчовую подушку, и тут же красавица откупорила для него высокую бутылку с длинным горлышком.
– Господи! Виноградное вино, утка в яблоках, свинина! Откуда все это, госпожа?
– В мире ив первоочередным делом считается – любым доступным способом доставить удовольствие господину. – Тсукайко с видом профессионального резчика мяса отделила тонкий кусок превосходной буженины и, подхватив его двумя палочками, положила на тарелку перед гостем. – Доставьте же мне удовольствие, кормчий. Откушайте этот кусочек, запив его добрым анжуйским вином, привезенным моими друзьями португальцами из далекой Франции.
– Госпожа. Я ожидал всего чего угодно от чайного домика в Андзиро, но такое великолепие… – Ал развел руками. – Ради бога, госпожа, ущипните меня, чтобы я понял, что не сплю.
– Я ущипну вас, укушу или зацелую, но немного позже, – рассмеялась красавица. – А пока кушайте. – Она отодвинулась на подушки, стараясь не мешать гостю и наблюдая за ним. Вы должны как следует отдохнуть, дорогой мой. Впереди у нас ночь… – Она прищурилась и завлекающе рассмеялась, показывая Алу изумительные жемчужные зубы. – Господин разрешит мне угостить саке вашего телохранителя? – немного помолчав, спросила она.
– А почему бы и нет, только боюсь, что он не оценит великолепного анжуйского. Да и мясо ему лучше не предлагать. – Ал поперхнулся, и куртизанке пришлось похлопать его по спине.
– А мы и не будем тратить такой замечательный напиток на грубого самурая. – Она хлопнула в ладоши, и тут же, как из-под земли, перед ней возникла миловидная служанка. – Отнеси саке самураю, который сидит за дверью, – попросила она на японском и снова с нежностью посмотрела на Ала. – Вы шли сюда под дождем, будет обидно, если ваш телохранитель теперь заболеет.
– Пусть пьет, если вы разрешаете, – махнул рукой Ал.
– Желает ли господин, чтобы я станцевала или спела? – Алу показалось, что красавица изучает его всего, оценивая, кто он есть на самом деле.
– Не надо ни песен, ни танцев. – Ал вытер влажным полотенцем жирные пальцы, выпил вина и приблизился к куртизанке. – Если не возражаете, я хотел бы сразу же приступить к десерту. – Он приблизил губы к губам Укротительницы Змей и поцеловал ее.
– Действительно, к чему тратить время на бессмысленные занятия, когда и вы, и я – оба прекрасно знаем, для чего вы сюда пришли.
Она поднялась и, взяв за руку Ала, увлекла его в соседнюю комнату. Где-то за седзи зазвучали первые аккорды протяжной и прозрачной японской песни.
Масляные лампы тускло освещали изящное убранство спальни. Медленно, словно профессиональная стриптизерша, куртизанка развязала пояс, позволив ему упасть на пол, нижнее кимоно было цвета светлого золота. Оно полыхало в неровном свете ламп.
Ал почувствовал легкое головокружение и отер лицо, изображение сделалось смазанным, кругом плясали световые блики, силуэт красавицы превратился в колышущееся световое пятно.
«Зачем я так напился»? – спросил себя Ал и провалился в долгий черный сон.
Глава 45
Излишняя добродетель убивает в человеке воина. Милосердный проявит мягкотелость, добрый не убьет врага, который после разделается с ним. Верующий предаст тебя ради своего бога.
В нашем мире можно положиться только на людей злых и недобродетельных – от них, по крайней мере, не ожидаешь ничего хорошего, а значит, и не можешь обмануться в своих ожиданиях.
Из изречений Тода Хиромацу
Ал попытался открыть глаза, но они не слушались. Попытался подвигать рукой или ногой – снова неудача. Он прислушался, где-то совсем рядом потрескивали дрова, должно быть горел камин или небольшой костер. Хотя нет, никакого движения воздуха не было заметно. Значит, все же камин или жаровня.
Ал услышал шелест шелкового кимоно и поспешные шаги. В помещении кроме него были люди. Два голоса: оба женские, один из них явно принадлежал куртизанке, второй, более тихий в вкрадчивый, должно быть, молодой служанке. Ал попытался разобрать, о чем они, но ничего не получилось. Голос Тсукайко звучал резко и повелительно, в то время как голос служанки, скорее, оправдывался за что-то.
Потом Ал услышал стук и торопливые шажки. Прислужница побежала к входной двери. Ал напрягся, пытаясь разобрать, что же происходит. Он был отравлен или усыплен, скорее всего, куртизанка подложила чего-то в его еду или вино. Зачем? Для чего усыплять человека, телохранитель которого находится за дверью? Какой смысл?
Снова шаги, сначала тяжелые с цоканьем, точно вошедший был обут в сапоги с подбитыми каблуками, которые цокали по каменному полу, затем – суетливые женские.
– Мое почтение, госпожа! – раздался низкий мужской голос, от которого Ала бросило в дрожь. Человек говорил на английском. Ал напрягся, пытаясь разлепить глаза, но снова ничего не вышло.
– Здравствуйте и вы. – Тсукайко прошла вправо, скрипнуло кресло. – Присаживайтесь, святой отец. Он еще не очнулся.
– Я надеюсь, все прошло как обычно: чисто и гладко? Клянусь Богом, вы лучший воин общества «Хэби», лучший из всех, кого мне приходилось встречать на своем веку.
«Хэби – змея», – автоматически перевел Ал. – Что еще за общество?
– Все прошло безупречно, святой отец. Тем не менее я не рискнула бы увозить нашего пленника из этого милого замка. Кругом люди Токугавы, Индзу на стороне нашего врага, а Золотой Варвар слишком приметен, вряд ли нам удастся довести его до храма Хэби так, чтобы его никто не опознал по дороге. Я предпочла бы допросить господина Глюка, или кто он там на самом деле, прямо здесь.
При упоминании о допросе у Ала защемило сердце.
– Могу ли я чем-нибудь помочь прекрасной королеве?
– Вам прекрасно известно, что я не королева и до сих пор даже не регент. Хотя магистр мне и обещал. – В голосе дамы прозвучали капризные нотки. – Но вместо этого я черт знает сколько просидела «в гостях» у этого прохвоста Исидо, вознамерившегося, вот наглец, жениться на мне! Шутка ли сказать, на женщине, которая была почти что женой самого тайко!
– Но госпожа Осиба. Исидо всего лишь грубый крестьянин. Он не помешает нашим планам, уверяю вас. Когда вы только-только приняли посвящение и вступили на путь Змеи, мы сразу же сказали вам, что не за горами тот день, когда император женится на вас. И что же? Это было почти что исполнено. Вы сделались наложницей человека, держащего в руках реальную власть в стране. И как держащего!
«Осиба! Что – Тсукайко на самом деле госпожа Осиба, наложница тайко, мать его единственного наследника?! Во попал»!
– Но тайко не был императором! – попыталась возразить Осиба, подтверждая догадку Ала.
– Но он был сильнее императора. Общество «Хэби» выбило почву из-под ног императорской семьи и помогло никому неизвестному Тоётоми Хидэёси добиться реальной власти, сделавшись тайко. Какой смысл носить императорский титул и быть при этом, по сути, карточным корольком? – Незнакомец рассмеялся. – Вы получили то, что вам было обещано, и даже больше. А потом, разве не общество «Хэби» помогло вам зачать от избранного нами претендента, чтобы на троне Японии был человек определенного рода, рода, за которым наше общество видит реальную силу.
– Все это так. – Кресло скрипнуло, должно быть, Осиба поднялась и сделала несколько шагов по комнате. Ал слышал, как стучали ее деревянные гэта. – Но страшно подумать, что бы сделали со мной, если бы стало известно, что наследник тайко на самом деле незаконнорожденный. Что сделали бы с ним…
– Общество «Хэби» всегда будет защищать вас и вашего сына и не позволит правде о его рождении выйти на поверхность. В конце концов, прекрасная госпожа, это невыгодно, прежде всего, «Хэби».
– Итак. Что я должна сделать сейчас? Могу ли я применить пытки по отношению к господину Глюку?
– Какие только придут на ум, впрочем, не думаю, что вам придется по-настоящему потрудиться, лично мне думается, что успех Золотого Варвара не в его душевных силах или физическом здоровье. Помните, что говорил магистр? Этот человек знает намного больше, нежели должен был бы знать? И не знает того, без чего он не смог бы отправиться в плавание. Все это кажется необыкновенно подозрительным. Попытайтесь выведать у него хотя бы, кто он на самом деле такой. С какой целью был заброшен в Японию? А остальные подробности, уверен, польются из него как из рога изобилия, едва только вы отрежете ему хотя бы один палец или обварите ноги в кипятке.
Впрочем, если госпоже неудобно пытать пленника самой, я всегда в вашем распоряжении.
– Благодарю вас, святой отец, сама справлюсь.
Снова заскрипело, и Ал услышал удаляющиеся шаги, скрип открывающейся двери и лязг дверного замка.
Ал встряхнул головой. Вокруг него возвышались никак не напоминающие чайный домик в Андзиро кирпичные стены, света почти не было. Хотя, где-то в глубине небольшого подвального зала в камине тлели угли.
Рядом с Алом стояла прекрасная Осиба.
Его окатили водой. Не ожидавший ничего подобного Ал захлебнулся и закашлялся. Вода попала в рот и нос, стекала по волосам и одежде. Кто-то уже вытирал его, с нарочитой жестокостью дергая за волосы и делая больно. Ал попытался сопротивляться, но руки оказались прикованными к стене, около которой он сидел.
– Мы не утопили его, госпожа? – раздался незнакомый девичий голосок.
– Дерьмо не тонет, – ободрила спутницу Осиба по-японски, но такую-то фразу Ал не мог не понять.
«Пытать меня собралась, сучка? – вспомнил Ал, лихорадочно оглядывая зальчик. – Узнавать, кто я такой. Да за что же, матушки-батюшки? Что я ей сделал плохого? Ах да, конечно же. Первые в Японии, да и вообще в мире, отряды серфингистов и дельтапланеристов. Сверхоружие будущего».
– Очухался? – Она перешла на английский.
– Госпожа напрасно отказалась провести со мной ночь, – деланно ухмыльнулся Ал, плотоядно разглядывая ее идеальную фигуру и наглую, красивую морду светской дряни. – Очень много потеряла. – На самом деле в этот момент Ал больше всего мечтал провалиться сквозь землю, исчезнуть, проскользнуть в дверную щель, в общем, любым доступным и недоступным способом смотаться от проклятой и очень опасной бабы.
– Когда ты понадобишься мне в качестве любовника, я сообщу тебе дополнительно. Впрочем, я не сплю с животными. По крайней мере, пока еще не спала. – Она развратно подмигнула Алу. – Думаешь, следует попробовать?
– До сих пор все оставались довольными.
– Хорошо, вернемся к этому позже, котик. – Она облизала губы и, подобрав полы дорогого черного кимоно с рисунком цвета состарившегося золота, чтобы оно не замочилось в разлитой на полу воде, присела около Ала.
Даже сейчас, каждой клеточкой тела ощущая грозящую ему смертельную опасность, Ал возбудился, почувствовав аромат этой женщины.
– Кто ты, дорогой? Как и для чего ты оказался в Японии? – медоточивым голосом почти что пропела бывшая возлюбленная тайко.
– Меня зовут Алекс Глюк. Я негоциант, и в Японию меня занесло по делам торговым.
– Алекс Глюк. Понятненько, негоциант. Что же, все яснее ясного. А почему же тогда господин негоциант занимается военной подготовкой самураев господина Токугавы? Почему его дружок готовит матросов и мушкетный полк? Как-то все это маленько не вяжется с торговым сословием, к которому вы себя причисляете.
– Возможно, госпожа знает обходные пути торговли. Что же касается нас с господином Адамсом, то мы не можем торговать, когда наш корабль, груз и вся команда арестованы сеньором Токугавой. А следовательно, мы вынуждены на него работать. Хочешь жить – умей вертеться. Не думаю, что господин Токугава стал бы терпеть нас, откажись мы помогать ему. А так – есть надежда, что он вернет наш корабль, позволив нам убраться из этой вашей Японии.
– Хорошая мысль – убраться из Японии, после того как развяжете войну. Подлую войну. Мечи против пороха и мушкетов! Правда, я думаю, что убраться хочет только господин Адамс, или, может быть все же Блэкторн, как вы его частенько называете? – Ее глаза казалось проникали в самую душу Ала. – Вы обзавелись двумя наложницами, приняли в семью ребенка, а через несколько месяцев появится и второй.
Ал встрепенулся, никто не должен был знать о беременности Фудзико. Он сам приказал ей скрывать свой живот столько времени, сколько это получится. Выходит шпион в доме!
Осиба расшифровала его реакцию, в который раз убеждаясь в том, что варвары не умеют ничего скрывать. Что на уме, то и на лице, а значит, и на языке. Примитивнейшее устройство.
– Наложницы, дети… – Ал улыбнулся Осибе самой располагающей своей улыбкой. – Госпожа, да у меня в каждом порту по законной жене. И детишками тоже Бог не обидел. Тем не менее сейчас я здесь и разговариваю с вами, а не задницы малолеткам подтираю.
– Хорошо. У вас много семей, это понятно. Есть ли у вас братья или сестры? Другие родственники?
«Чего она добивается?» – Перед глазами появились лица Аленки, ее мальчишек, предателя Маразмуса. Потом замелькали лица друзей, других геймеров, игра три года назад и решающий поединок с Черным Рыцарем. Он почему-то вспомнил корейца Кима, пытавшегося оспорить у Ала роль короля Артура. Потом увидел собственную комнату, комп, старый узкий лежак в углу, протертые тапочки, пузырек с эликсиром на тумбочке у стены. Увидел Невский, поток машин, людей, Аничков дворец, легкий снег. Девушки в куртках с капюшонами и без, снежинки блестят в волосах, подобно бриллиантам. Ощутил во рту вкус светлого чешского пива, как же он соскучился по этому напитку, увидел разложенную на газете вяленую рыбу, сигареты. Ал даже вздохнул, затягиваясь горьковатым дымом.
В тот же момент Осиба закашлялась и со всего размаха врезала ему по лицу. Удар получился не слабый.
– За что? – не понял Ал.
– Как это возможно, добровольно вдыхать дым? И что это за напиток вы пили? Горько, но приятно. В жару должен хорошо утолять жажду.
Ал вытаращился на Осибу. Негодяйка умела проникать в его мысли. Она была еще более опасной, чем показалась вначале. Хотя куда же еще опаснее?
– Вы очень странный человек, господин Глюк. Или, возможно, не Глюк? – Она прищурилась, забираясь глубже в мозг Ала и располагаясь там поудобнее. Что эта была за страна, повозки, повозки?.. У нас в Японии не разрешается ездить на повозках, колеса портят дороги, только паланкины. И то для аристократов. Крестьяне не пользуются паланкинами, купцы и рыбаки тоже. Разве что они больные или очень старые, и их сюзерен выдал им письменное разрешение. Хотите сказать, что это Англия?
Ал напряженно думал. Судя по тону Осибы, она имела некоторое представление о том, как должна была выглядеть Англия, и врать было бесполезно.
– Мне показывали вашу книгу, которую вы вытребовали у Токугавы. Странная книга.
У Ала перехватило горло.
– Токугава глупец, он разглядывал переплет, считал страницы, но не обратил внимание на четыре цифры в самом начале. Я не понимаю языка, на котором она написана, пока не понимаю. Зато хорошо запомнила четыре цифры, распложенные сразу же под названием. Я помню эти цифры: 2005 – что это, друг мой?
