Проснулся он рано. За окном было еще темно - щель между шторами зияла чернотой. Келемен поворочался немного, прислушиваясь к самому себе. «Вполне здоров»,- пробормотал он вполголоса.
      Он положил на колени папку с бумагами, нажал на кнопку шариковой ручки и начал быстро писать.
      «По сути дела, я систематизатор,- размышлял он.- Я всегда начинаю с того, что пытаюсь навести порядок в беспорядке. Разложить все по полочкам. Когда есть система, то порядок вещей принимает четкую форму, размещается в пространстве и во времени. До сих пор мы имели дело с трудным, но простым по своему построению уравнением с одним неизвестным, и вдруг в нем появляется еще неизвестное. Если: подобное встречается в детективном романе, мне ужасно хочется зевать. Представьте себе, в середине романа обнаруживается еще одно убийство. От этого разрушается завершенность первой задачи, сдвигается внутреннее равновесие формы, и. возникает чувство, будто тебя хотят обмануть. По делу об убийстве Хуньора у меня уже начала складываться более или менее ясная версия - и вот нате. Придется начинать все сначала.
      Тупик. А у нас, что называется, цейтнот, Да развязки еще далеко, но нити уже в наших руках. Хуньор бросил семью не потому, что стакан вдруг наполнился да краев. У него была женщина, молодая красивая женщина, на которой: он собирался жениться. Да и она была не прочь выйти за него замуж. Конечно, Эдит Чаус не испытывала к Хуньору горячей любви, если готова была по первому знаку Шоммера…
      Готова ли она была на самом деле? А что, если они все обсудили заранее? Эдит Чаус могла знать об этих сорока двух тысячах форинтов и могла договориться с Шоммером… Но это ничем нельзя подтвердить. Эдит Чаус придёмся еще, как следует допросить. И не раз. Она не похожа на опытную преступницу и наверняка запутается, если будет врать.
      Вокруг Шоммера увивались женщины. Предположим, что Хуньора убил Шоммер, хотя это ничем не подтверждается. А Шоммера убил кто-то другой. И оба эти убийства - дело мужских рук. Оба они совершены на берегу Дуная, по крайней мере, близ воды. Есть в этом какая-либо логика? Вероятно. Можно ли предположить, что и Хуньора и Шоммера убил один и тот же человек? Одного он ударил по голове, а другого, усыпив эфиром, положил на ступеньки набережной головой вниз, к воде, чтобы тот захлебнулся. Но почему я ощущаю какой-то внутренний протеот против такого предположения?»
      Келемен сидит в кровати - на коленях папка, в руке шариковая ручка, кругом тихо - и чувствует себя хорошо выспавшимся, отдохнувшим. Дышится ему легко. «Да, все эти убийства, к сожалению, не детективный роман».
      Дело Шнайдера. Это был настоящий детективный роман. Его тоже убили на берегу Дуная, в камышах, когда он ловил рыбу. Шнайдер - обойщик из района Йожефварош. Пуля пробила ему череп, задела мозг и вылетела. Так ее и не нашли. Шнайдер свалился в воду, и только через четыре дня его труп выловили далеко, у самой плотины. Попасть в него с противоположного берега даже из ружья с оптическим прицелом можно было только лишь по чистой случайности. А у берега, где он рыбачил, его скрывал камыш. Стрелки-специалисты единодушно утверждали, что выстрел был произведен с расстояния тридцать пять, максимум сорок метров. Сначала предположили, что в него стреляли с лодки. С лодочного помоста, откуда он ловил рыбу и потом свалился в воду, видна была лишь голубятня. Установить, в какой позе он находился - сидел или стоял - в момент выстрела, было невозможно, следовательно, нельзя было точно предположить, откуда стреляли - с берега или с воды. Шнайдеру было сорок восемь лет, его жене - двадцать шесть. Через полгода она уже вышла замуж. А спустя полтора года после убийства, когда она была на восьмом месяце беременности, совершенно случайно выяснилось, что в семнадцать лет она стала чемпионом страны в юношеских соревнованиях по стрельбе. Когда ее снова стали допрашивать, она созналась, что убила мужа. По лестнице влезла с ружьем на голубятню, прицелилась, выстрелила, попала. Шнайдер опрокинулся в воду. Случилось это в будний день, кругом не было ни души. На рыбалке они оказались потому, что их мастерскую ремонтировали. Застрелив мужа, она села в лодку, выплыла на середину Дуная и бросила ружье в воду. Так его и не достали со дна. Вот это настоящий детективный роман. Но и тут лишь благодаря случаю удалось найти убийцу. Вернее, благодаря закономерному случаю. Жена Шнайдера даже рассказала, что он видел, как она лезла по лестнице на голубятню, как целилась в него, и помахал ей рукой. Думал, что она шутит.
      «Надо сосредоточиться на том, что предстоит сделать. Все осложняется - слишком много нитей, слишком много людей. Попробуй тут разобраться со ста двадцатью женщинами, запечатленными Шоммером в обнаженном или полуобнаженном виде! А если среди этих фотографий отсутствует именно та, которая нужна? Ведь вполне можно предположить, что в квартире Шоммера была женщина, которая хотела найти и забрать свою фотографию, чтобы Шоммер не смог скомпрометировать или шантажировать ее. А может, это был ревнивый муж, любовник или отец, каким-то образом узнавший, что фотография его обнаженной жены, любовницы, дочери находится на квартире Шоммера? И если уж эта женщина или мужчина попали в квартиру, то взяли именно ту фотографию, которая дала бы возможность следствию найти преступника. Попробуй тут разберись!
      Однако не будем углубляться в предположения. Их может быть очень много. Что делала Эдит Чаус с четверга тридцатого января до среды пятого февраля? Что делал в это же время Шоммер? Вернее, до вечера вторника, когда его убили. Есть ли какая-нибудь связь между убийством Хуньора и убийством Шоммера? И какая именно? К обоим делам причастны: Эдит Чаус, Вильма Хуньор, дочь Балог. Как ее зовут? Да, Бориш Балог. Знал ли Хуньор Шоммера? Конечно, мог знать. Это надо выяснить. Верно, Еромош уже и выяснил. Или Раудер. Что делал Шоммер во вторник вечером, четвертого февраля, в холод, на самом пустынном месте острова Маргит. Или его сначала где-то усыпили и в таком состоянии отвезли туда? Однако это не подтверждают данные анализа почвы и осмотра места преступления. Убийство с целью ограбления? Тогда почему бандит или бандиты решили выбрать своей жертвой именно Шоммера? Возможно, они следили за ним? Почему именно за ним? Откуда они знали, что он пойдет в пустынный конец острова, где они смогут усыпить его и ограбить. Это абсолютно невероятно.
      Значит, нужно выяснить обстановку, в которой жил Шоммер, по возможности до самого момента его смерти.
      И опять мы пришли к тому, с чего начали. К ста двадцати обнаженным женщинам. Или к его бабушке. Что хранится у нее в зеленой шкатулке? Легкомысленно было не взять ее тут же. Но зачем нужно было ее брать? Ведь тогда еще не было известно, что Шоммер и найденный на острове Маргит труп мужчины - одно и то же лицо. Есть ли о нем сведения в прокуратуре? Был ли он судим?
      Все это, конечно, импровизированная систематизация задач и проблем. Сегодня донрос Бориш Балог. На массу мелких частных вопросов ответ, по-видимому, уже получен. Прошла неделя, с тех пор как убили Хуньора в рыбачьем домике. А мы по-прежнему ничего не знаем. Дело еще больше усложнилось. Обычное, примитивное убийство? Смех! А ведь я так и сказал, когда Раудер докладывал мне об убийстве. Как бы не так!
      Но откуда убийца Шоммера достал эфир? Это само по себе настораживает. Ведь об ограблениях с применением эфира или хлороформа венгерская уголовная хроника не знает с тридцатых годов. Вернее, было всего два-три случая. Впрочем, сейчас даже в хирургии не прибегают к наркозу с помощью эфира. Возможно, это был и не эфир, потому что малосведущий человек мог назвать хлорэтил эфиром. С какой степенью компетентности было совершено усыпление? Из этого тоже можно сделать кое-какие выводы. Известно, что сейчас эфир применяется очень редко, если не считать гинекологии.
      Словом, вопрос остается открытым.
      К тому же что могли грабители, взять у Шоммера? Действительно ли убийство было совершено с целью ограбления? А может быть, убийцы вывернули карманы и все оттуда выбросили, чтобы воспрепятствовать немедленному опознанию трупа? Почему мой мозг неотступно, вопреки моей воле сверлит мысль, что убийство совершил ревнивый муж или отец, любящий свою дочь и пытающийся спасти ее честь? Возможно, потому, что это наиболее вероятно. Если учитывать это, то у Хуньора могла быть причина убить Шоммера. Даже две причины. Эдит Чаус и его дочь. Или наоборот… Глупости. Хуньор был уже мертв, когда убили Шоммера. Правда, среди ста двадцати женщин нашлась бы не одна такая, у которой муж, любовник или отец…
      Твердо известно одно. Центр тяжести этого запутанного дела переместился с убийства Хуньора на убийство Шоммера. Шоммер становится ключевой фигурой. Впрочем, может, это и не так. Тут есть и какая-то случайная связь. А убийство Шоммера, возможно, никак и не связано с делом Хуньора. Это тоже не исключено. Всякое может быть. Всякое. К сожалению. Впрочем, температуры у меня нет, дыщится свободно, и настроение хорошее». Врач тоже сотласился с его диагнозом, правда, немного поворчал, что, мол, день-другой полежать еще было бы неплохо… Но кому это нужно?
      Доклады действительно дали ответ на многие вопросы, что, естественно, внесло некоторое изменение в общую картину дела. Шоммер, например, обращался в министерство внутренних дел с просьбой выдать ему заграничный паспорт для поездки в Европу и получил его. Паспорт датирован двадцать третьим января, значит, получил он его незадолго до убийства Хуньора. Позднее выяснилось, что паспорт с австрийской визой был обнаружен в зеленой шкатулке. Срок визы - две педели. Таким образом, Шоммер собирался в зарубежную туристическую поездку. Что на этим скрывается? Возможно, намерение не возвращаться обратно. Короче говоря, бежать? Но доказательств нет.
      В щкатулке было обнаружено также пять тысяч форинтоп сотенными бумажками, но это, к сожалению, ни о чем не говорю. Сберегательная касса выплатила Хуньору деньги из дневного оборота, и по банковским номерам невозможно установить, принадлежали ли обнаруженные в шкатулке деньги Хуньору. Тут же были кое-какие документы: удостоверение личности, пропуск, диплом, свидетельство о рождении. В шкафу среди белья найдены две пачки писем, перевязанные шпагатом. Это в основном любовные письма от женщин, в том числе несколько писем из-за рубежа.
      Центральная сберегательная касса, по данным своих филиалов, сообщает, под какими именами или девизами были вложены суммы от двадцати до сорока тысяч форинтов с тридцатого января по второе февраля. В ведомости фигурируют лишь частные вкладчики, здесь же указаны номера вкладов. Какую же работу мы задали сберкассе, подумал Келемен. Потом в голове его мелькнула мысль, что бабушке Шоммера должны были бы уже сообщить о смерти внука. Да, вот доклад. Со старушкой случился сердечный приступ, вызвали врача, кое-как привели ее в чувство. Но врач не разрешил в тот день ее допрашивать.
      «Ну вот, пожалуйста. Я так и знал. В соответствии с медицинским заключением специальным химическим анализом удалось установить, что Шоммера усыпили гало-таном - не инъекцией, а через дыхательные пути. Я так и подумал, что не эфиром. По мнению врачей, Шоммер был в наркотическом состоянии пять-десять минут, и этого была достаточно, чтобы он захлебнулся. Где достал убийца галотан? Это средство применяется в хирургии, гинекологии, отоларингологии и урологии».
      Протокол допроса Эдит Чаус, полный, включая ту часть, которую Келемен уже слышал по трансляции, рассказывал, где она была и что делала после ночи с двадцать девятого на тридцатое, с утра четверга до вечера вторника. Встречалась ли она с Шоммером за это время? Да. В три часа в воскресенье она пришла к Шоммеру, была у него до пяти, звала в кино, но он не захотел идти, сказал, что ему некогда, а в пять часов чуть ли не выгнал ее из квартиры. По словам Эдит Чаус, Шоммер и с ней не поддерживал прочную связь - встречались они лишь от случая к случаю. У него был своенравный, напористый характер - если приглашал, отказать ему было нельзя. Знала ли она, что у него не было собственной студии, а помещение он снимал у своего друга, художника? Нет, не знала. А что она знала о его связях с другими женщинами? То, что у него было их много - художнику нужны натурщицы, он всегда ищет идеальную модель, может быть, он никогда ее и не найдет, но он должен ее искать. Об этом говорил ей Шоммер. И она не ревновала? Еще как! Сначала очень ревновала, но потом пришлось смириться. Фреди не выносил сцен ревности. Она должна была принять его таким, каким ,он был, или уйти на все четыре стороны. Нет, он никогда не приглашал ее к своим друзьям, раза два они ходили в клуб на танцы. Там у него было много знакомых, но он никому ее не представил. Знала ли она, что Шоммер знаком с Вильмой Хуньор? Знала. В прошлом году летом, вернувшись, домой с Балатона, она пошла со своими подругами в Молодежный парк и там за столиком увидела Вильму с одним парнем. Она подошла к ним и села рядом. Вильма тем временем на минуту отлучилась, а когда вернулась, Эдит уже договорилась с Фреди встретиться на следующий день. Все произошло быстро. Фреди ей очень нравился. Но у нее ведь уже тогда была связь с Хуньором? Да, была. А Вильма Хуньор знала о том, что она близка с ее отцом? Нет, не знала. По крайней мере, Эдит ей не говорила. Енё строго запретил ей встречаться с кем-либо из его семьи. Он держал их отношения в тайне. Он боялся, что о них узнает его жена.
      Тут Еромош преподает Эдит Чаус небольшой урок нравственности. Зря. Надо сказать ему об этом. Впрочем, когда человек задает вопросы и выслушивает ответы, ему очень трудно удержаться от роли воспитателя. Главное, следовательно, в том, что в воскресенье с трех до пяти Эдит Чаус была у Шоммера. Если она сказала правду, то теперь известно, где находился эти два часа Шоммер. Можно также предположить, что после этого у него было еще одно свидание. С кем? С мужчиной или с женщиной?
      Вечерний допрос Эдит Чаус, второй, опять вел Еромош. Знакома ли она с кем-нибудь из натурщиц Шоммера. Нет. Вильму Хуньор знает. Показывал ли Шоммер сделанные с Эдит фотографии ей самой? Да, показывал. И как она к этому отнеслась? Как же можно отнестись? Фотографии очень хорошие. Сколько ее фотографий сделал Шоммер? Много. И все-таки сколько примерно? Сорок или пятьдесят? Но ведь Шоммер уверял ее, что он художник. Видела ли она, как он рисует? Нет, не видела. Для этого ему нужны фотографии. Он рисует только с фотографий. Он рассказывал ей, что порой из ста - ста пятидесяти фотографий выбирает одну, передающую выразительный жест или движение, такое, которое ему как раз нужно. Живая модель даже вопреки своей воле позирует. А он ждет от натурщицы тончайшего движения души, и его интересует только одно: как перенести это движение на полотно. Знала ли она о том, что Шоммер просил заграничный паспорт, что он собирался уехать за границу? Нет, не знала. Может быть, он когда-нибудь говорил об этом своем намерении? Никогда. Знала ли она, что в квартире Шоммера были, три скрытые фотокамеры? Да, знала.
      Несколько раз неожиданно для нее Еромош заставляет Эдит Чаус возвращаться к ночи с двадцать девятого на тридцатое января. В котором часу она приехала к Шоммеру? Видел ли кто-нибудь, как она поднималась наверх? Не встречалась ли с кем-нибудь? Например, с жильцами дома? Нет. Потом Еромош, еловно блудливый поп, заставляет ее рассказывать мельчайшие подробности той ночи. Переспрашивает. Говорит на другую тему и снова возвращается к подробностям той ночи, просит рассказать все сначала; Нет, в слевах Эдит нет противоречия. Фотографировал, ли ее Шоммер. в ту ночь? Нет, тогда; не фотографировал. И ни разу Еромош не упомянул о том, что Шоммер мертв, что его убили. И Эдит говорит о нем так, будто он жив.
      В этом материале нет противоречия, и ответы Эдит не выдают ее особой нервозности или волнения. Человек, которого допрашивают в участке, всегда нервничает, волнуётся, что вполне естественно. А эта женщина, скорее упряма, в ее словах чувствуется какое-то: упрямство, что довольно ясно отражает стенограмма; допроса. Эдит явно не хочет помогать расследованию, отвечает на. вопросы, потому что знает, что вынуждена это делать. Она неглупа и, конечно, любит, вернее, любила этого Шоммера. А может, и сейчас любит, потому что не знает, что он уже мертв. И примитивна. Не видит, что Шоммер злоупотребляет ее любовью, обманывает ее.
      Даже в конце допроса, когда Еромош сообщает ей ,что она будет находиться под арестом на оснований веских подозрений в ее причастности к убийству Енё Хуньора, она и тогда защищает Шоммера, крича, что все это неправда, что Еромош хочет обмануть ее - она не причастна к убийству и Фреди не мог сказать ничего подобного, потому что это неправда. После непродолжительной, но неподдельной истерики,. ни в чем. на сознавшись она постепенно успокаивается. Еромош приказывает увести ее.
      «Не понимаю,- ворчит Келемен?- не понимаю Еромоша. Ведь он никогда: не пускал, пыль в глаза. Зачем он это делает теперь? Ведь материал допроса не дает, никаких оснований: принимать такое решение. Что же побудило его взять Эдит Чаус под арест?».
      Он роется: в бумагах, листает новые донесения, но ничего не находит. Потом в руки ему попадается, маленькая записка, написанная рукой Еромоша, вернее всего, это заметка о телефонном сообщении, принятому два часа четыре минуты. После второго-сердечного приступа вдову Шандора Хаунта, урожденную Аранку Ференци, бабушку-Шоммера, доставили в больницу, гдеона через несколько часов умерла. На шее у нее под ночной рубашкой висел полотняный мешочек со сберегательной книжкой на тридцать тысяч форинтов. Лицевой счет был открыт полтора года назад, но до тридцать первого января на нем значилось всего десять форинтов. В тот день было вложено тридцать тысяч форинтов. Кстати, этот вклад под девизом «Надьи» фигурирует и в ведомости, представленной по запросу в милицию.
      «Теперь я тебя понимаю, Еромош». Размышляя, Ке-лемен листает его блокнотные заметки. Вот одна из них: «С кем разговаривал Шоммер на немецком языке по телефону в воскресенье в половине пятого в присутствии Эдит Чаус?» Да, эта деталь упоминается и в протоколе, Келемен заметил ее. Но теперь, листая блокнот Еромоша, он увидел ее в ином, более важном свете. Эдит Чаус не понимает по-немецки, и она не знает, с кем и о чем он говорил.
      Келемен улыбается. Редко бывает так, что он получает и просматривает несистематизированные, необобщенные донесения. Как правило, ему представляют уже обработанный материал с точными обобщениями и выводами. Все это чем-то напоминает ему молодые годы. Еромош, должно быть, очень устал и сейчас еще спит. Когда-то же нужно спать. Шестое февраля, четверг, девять часов утра,
      Итак, убитый четвертого февраля, во вторник, во второй половине дня, Альфред Жоммер основательно подозревается в том, что в ночь со среды двадцать девятого января на четверг тридцатого января убил Енё Хуньо-ра. А Эдит Чаус подозревается в том, что была его соучастницей. Это предстоит уточнить. Есть еще масса неясных мелких вопросов, но и на них нужно лайти ответ. В этом суть его трудовых будней.
      Но кто убил Шоммера?
      И почему?
 

      Методически было бы правильнее поменять местами эти вопросы. Почему - важнее. Знание причины убийства Шоммера приблизило бы следователей и к личности убийцы.
      Эдит Чаус? Но она отпадает. Во вторник всю вторую половину дня она работала в магазине - это уже установлено. Она не могла оказаться на острове Маргит. В интересах следствия печать еще не сообщила, что труп, подобранный на острове Маргит, был опознан и что им оказался фоторепортер Альфред Шоммер.
      По той же причине именно сейчас, в десять часов, Еромош задает первый вопрос модельерше Бориш Балог, бывшей замужем за Адамом Тартаком, а ныне разведенной, 1940 года рождения, проживающей по проспекту Мартирок.
      - Вы знакомы с Альфредом Шоммером?
      - Знакома.
      - Какие у вас отношения?
      - Дружеские.
      - Когда вы говорили с Шоммером последний раз?
      - Простите, я думала, что мой дядюшка…
      - Не обижайтесь, что я вас перебиваю. Очень важно, чтобы вы отвечали на мои вопросы. Когда вы говорили с Шоммером последний раз?
      - Минуточку. Сегодня четверг. Кажется… да-да, точно, позавчера утром, во вторник, по телефону. Он разбудил меня примерно в половине девятого. Я была слегка удивлена, потому что он спросил, говорила ли я кому-нибудь о том, что на прошлой неделе он просил у меня на время машину. Я ответила, что никому не говорила.
      С какой стати? Тогда он сказал, чтобы я об этом никому пока не говорила, по крайней мере на этой неделе, потому что он представил редакции счет на такси, ему должны его оплатить. И конечно, он не хочет, чтобы вышла какая-нибудь неприятность. Словом, говорил что-то в этом роде. Тогда я сказала ему: «Ты что, с ума спятил? Из-за такой ерунды будишь меня ни свет ни заря!» В ответ он засмеялся: «Хорошо, хорошо, не ворчи, иди еще поспи, только про такси никому не говори». С ним что-нибудь случилось?
      - А вот вы и рассказали про это такси. Почему?
      - Но ведь вы же предупредили меня, что очень важно, чтобы я подробно отвечала на ваши вопросы. Верно ведь?
      - Верно. Когда и при каких обстоятельствах Шоммер просил вас одолжить машину?
      - Если вы потерпите немного, я сейчас вспомню. На прошлой неделе во вторник, нет, в среду… Да, в среду. Я была в ресторане и вернулась домой к десяти, значит, все-таки в среду. В среду вечером, часов в одиннадцать, а то и позже, Шоммер позвонил мне по телефону и сказал, что он должен ехать в Татабаню, чтоб снять для газеты ночной репортаж, но редакционная машина неисправна, поэтому он хотел бы одолжить у меня машину - к утру она уже будет на месте, перед домом, а ключ от зажигания он положит под коврик у двери. Минут через двадцать он уже был у меня, ключ я отдала ему в прихожей, в квартиру он даже не заходил. Утром и впрямь машина была на месте. И ключ, как обещал, он положил под коврик, а в матине оставил конверт, в нем сто форинтов и записку: «На бензин и мойку. Спасибо. Целую». Вот и все.
      - После этого вы встречались с Шоммером? Или говорили с ним по телефону?
      - Я ведь об этом уже упоминала. Утром во вторник он позвонил мне. Ни до этого, ни после он больше не звонил.
      - Считаете ли вы естественным в ваших отношениях то, что он обращался к вам от случая к случаю?
      - Вполне естественным. Мы были хорошими, но не закадычными друзьями.
      - Как давно вы знаете Шоммера?
      - Может быть, вы будете настолько любезны, что скажете мне, почему я должна отвечать на эти вопросы?
      - К сожалению, пока не могу. Извините. Я прошу вас припомнить, как давно вы знаете Шоммера.
      - Я познакомилась с ним прошлым летом. В бассейне. Он был там вместе с моей двоюродной сестрой. Я предложила их подвезти, и мы уехали вместе. Это было в пятницу. Они вышли на углу улицы Барош, а у меня были еще дела в центре города. Через час я была уже дома, и, как только переступила порог, раздался телефонный звонок. Звонил Шоммер, он просил моего согласия сделать с меня серию фотографий - сейчас ему нужна была именно такая модель, как я. Еще в бассейне я заметила, что нравлюсь ему.
      - И вы пошли к нему?
      - Нет, тогда я не пошла. Фреди имеет какое-нибудь отношение к убийству моего дядюшки?
      - Почему вы так подумали? Отвечайте!
      - Боже мой! Я сказала Фреди, что, возможно, освобожусь на следующей недеде. Тогда он спросил, что я делаю в конце недели. Я сказала, что пойду на Дунай. «Одна?» - спросил он. «Да, одна,- ответила я,- я буду там работать». Тогда он попросил разрешения прийти, он не помешает, будет только фотографировать. Я сказала, что не возражаю, но мне надо работать. На следующий день мы поехали в наш рыбачий домик, туда, где потом убили моего дядю. В понедельник утром мы возвратились домой. Не думаете ли вы, что Фреди…
      - У нас есть веские основания предполагать, что вашего дядю убил Шоммер. По-видимому, на вашей машине он отправился к рыбачьему домику на прошлой неделе в ночь со среды на четверг и совершил убийство.
      - На моей машине… Это ужасно! Вы его арестовали?
      - К сожалению, нет. Во второй половине дня во вторник кто-то убил Шоммера.
      - Убил?! Нет, это ужасно…
      - Прошу вас, успокойтесь. Держите все это в строгой тайне. Никому пока об этом не говорите. Ваше алиби доказано - нам известно, что во вторник с шести до восьми вечера вы были в кино. Поэтому я ничего от вас не скрываю. Вашу машину мы осмотрим. До тех пор вам нельзя ею пользоваться. Вы хотите что-то сказать?
      - Гири… Мама позвонила мне и сказала, что она заявила милиции о пропаже гирь. Но они не исчезли. Они у меня с собой, в сумке. Я взяла их, когда была там
      последний раз, недели две назад. Они нужны мне были дома…
      В деревянном ящичке на столе гири. Медные - стограммовые и полукилограммовые, килограммовая и двухкилограммовая. Значит, Енё Хуньора убили все-таки не двухкилограммовой гирей.
      - Одну минутку,- вставляет Келемен.- Как очутился на полке в рыбачьем домике Уголовный кодекс?
      - Уголовный кодекс? Какой Уголовный кодекс!? А-а, эта книга. Прошлой, весной одна моя подруга - студентка юридического факультета - готовилась у нас к экзаменам. И забыла ее.
      - Спасибо,- благодарит Келемен.- Спасибо за информацию.
      Бориш Балог уходит. Она невысокого роста, но очень складная. Пожалуй, красивой ее и не назовешь! короткие светлые волосы, круглое лицо, но ноги длинные, стройные, в черных сапожках. «Однако разбирается мой парень в женщинах,- думает Келемен, впервые услышавший о Бориш Балог от своего сына.- Она внушает доверие, откровенна и, кажется, ничего не скрывает». Келемен знаток в таких вещах. Конечно, он может и ошибиться. Это тоже надо учитывать. Но тут он вряд ли ошибается.
      Келемен считал правильные, что до нового допроса Эдит Чаус необходимо провести короткое совещание для обобщения и оценки свежего материала - подозреваемые обладают чрезвычайно тонким чутьем и каким-то шестым чувством, которое позволяет им определять, что и в какой степени в их обвинении обосновывается фактами и подтверждается доказательствами. К тому же все были сейчас на своих местах, за исключением Ястера, который наводил справки о художнике Чорбане, сдавшем квартиру Шоммеру.
      Голиг доложил о переписке Шоммера: в основном это были любовные письма от женщин, не содержащие конкретных данных, достойных внимания следствия. Семь-восемь иностранных открыток и поздравительных телеграмм, тоже от женщин, и только две - от мужчин. Одну из них прислал какой-то Карой Хендрик из Стокгольма. По наведенным справкам, он тоже был фотографом, бежавшим в пятьдесят шестом году за границу. Он же в письме двухлетней давности сообщает, что в Будапешт едет его шеф, господин Олафсон, с которым он передаст небольшой подарок, и просит Шоммера его встретить. Одно письмо пришло из Уругвая от одноклассника, интересовавшегося традиционной встречей выпускников школы - он собирался приехать в Европу и хотел бы побывать на родине. Голигу удалось также найти две записные книжки Шоммера - нынешнего года и прошлогоднюю,- и в обеих на букву «М» был записан телефон гостиницы острова Маргит. Это навело Голига на мысль проверить, не останавливались ли в гостинице господин Олафсон и уругвайский товарищ Шоммера. Сиг Олафсон останавливался в этой гостинице четыре раза: два года назад в сентябре (как раз в то время, которое упоминается в письме Хендрика), затем в феврале, потом снова в сентябре и совсем недавно. Вчера утренним поездом он отбыл в Вену. Господин Олафсон вел переговоры в одном из внешнеторговых учреждений, которому он поставляет небольшие партии специального фотооборудовання. Голиг беседовал с коммерческим представителем этого учреждения, который сказал ему, что господин Олафсон издает в Швеции три или четыре иллюстрированных журнала, публикующих фотографии обнаженных женщин. Он знает об этом потому, что сам был в Швеции и вел в Мальме переговоры с Олафсоном. Порнографические журналы, естественно, не имеют никакого отношения к торговым делам.
      - Теперь все обретает смысл: и остров Маргит, и телефонный разговор на немецком языке во второй половине воскресенья, во время которого, очевидно, и была назначена встреча с этим шведом на вторник.