— Видишь: вон там, позади, возле устья, находится то, что мы называем Барьерным заливом. В самом начале зимы он покрывается айсбергами и громадными льдинами, оставшимися там после отлива. Поэтому весной, во время таяния снегов, начинаются невероятной силы наводнения.

Река напоминала сонную змею, которая лениво крадется сквозь заросли голубых джунглей.

— Мы зовем ее Золотой рекой, хотя в действительности она имеет буро-коричневый цвет. В названии виноваты золотоносные пески, которые река сносит с гор. Большинство топографических имен нам приходится выдумывать самим. Иногда удается использовать примерные переводы с языка домратов. Руадраты не имеют географических терминов в привычном смысле этого слова, поэтому из их языка мы обычно ничего не заимствуем.

Для обозначения племен аборигенов Книф употребил слова искусственного происхождения. Иначе и быть не могло. Слог «Дом» представлял собой попытку произнести созвучие, которым называла себя первая встреченная мерсейскими учеными группа туземцев. Корень «рат» был заимствован из эрио и имел значение, близкое терранскому слову «народ». Понятие «руадрат» изначально относилось к особому виду ночных сверхъестественных существ мерсейской мифологии — «эльфам».

Лесистая равнина постепенно сменилась холмистым предгорьем.

Не оставлявший теней рассеянный серый свет не позволял ясно различать контуры предметов, но Флэндри удалось заметить тонкую линию Золотой реки, бегущей среди глубоких ущелий.

— Когда лед начинает таять, все расселины заполняются до краев, — сказал Книф. — Правда, с тех пор вода так сильно испарялась, что уровень успел изрядно опуститься. Скоро прекратятся дожди. Сначала их заменят туманы, потом пойдет снег, начнутся вьюги. Одним словом, лето уже на исходе.

Флэндри мысленно собрал воедино все, что ему удалось прочесть и узнать на базе. Талвин вращался вокруг Сикха по эллиптической орбите, имея солнце в одном из фокусов. Не учитывая реальных условий, можно было бы определить смену сезонов следующим образом. Проведите через фокус, в котором расположен Сикх, линию, перпендикулярную к большой оси эллипса. Она пересечет траекторию в двух точках. Летний период продолжается те шесть месяцев, когда Талвин движется от одной из найденных нами точек через периастр к другому концу выделенного сегмента. Осень занимает около шести недель, во время которых планета перемещается от второй точки до пересечения малой оси с орбитой. На зиму уходит пятнадцать месяцев, когда Талвин максимально удаляется от своего светила, чтобы затем прийти к противоположному пересечению малой оси с эллипсом. Следом идут шесть недель весны, за которыми, едва будет достигнута первая из определенных ранее точек, снова начнется лето.

На практике сезонные изменения нигде не соответствовали приведенной модели. Существовали три степени осевого сдвига. Существовали климатические зоны. Существовали топографические вариации. Существовала, наконец, термическая инерция почвы, камня, воздуха и воды. Смена времен года постепенно отставала от движения планеты. Отставание зависело как от местоположения, так и от, немалого числа других факторов, многие из которых оставались тайной для мерсейцев.

Но в тот момент, когда погода все же принималась меняться, она менялась с невероятной скоростью. Книф в своих словах опирался не на теории, а на практический опыт.

Сквозь дымку тумана начали проступать очертания величественных пиков Смрадных гор. В мрачном небе медленно плыло несколько струек дыма. Ближе всех к завороженным наблюдателям стоял одинокий гигант с черной остроконечной вершиной, которая поднималась над скалами и пологими склонами, покрытая крупными каплями застывшей лавы. Грозный великан молчал, что, впрочем, не было для него характерно.

— Громовая гора.

Аэробус взял влево и стал спускаться над одним из притоков Золотой реки, густо окутанным клубами пара.

— Живая река. Почти все здешние потоки замерзают на зиму. Даже самые большие. Но под этим бьют горячие ключи, которые питаются теплом вулканических глубин. Вот почему руадраты или, вернее, виррды так прижились в этих местах. Подводная жизнь здесь никогда не замирает, и туземцы постоянно имеют большой запас пищи.

С плато стремительно сбегали дымящиеся ручьи. Вдалеке, за кромкой леса, начиналась голая местность, покрытая серными источниками, гейзерами и горячими водоемами. Аэробус завис над краем плато. Флэндри заметил внизу просеку. Хотя высокие деревья сильно загораживали обзор, юноше показалось, что он видит деревню. Пока машина парила в воздухе, начальник экспедиции вел беседу через внешнее переговорное устройство.

— Мы раздали нескольким племенам миниатюрные передатчики, — объяснил Книф. — Прежде чем приземлиться, следует попросить разрешения. Конечно, нам нечего бояться, просто мы не хотим смущать наших хозяев. Вы знаете, несколько лет назад произошел печальный случай. Один из недавно прибывших на планету специалистов забрел в зимнюю берлогу раньше, чем спящие там мужчины успели проснуться. Бедняга думал, что зимняя спячка закончилась, — и ошибся. В тот год стояла особенно холодная весна. Два разбуженных туземца разорвали несчастного на куски. Мы тогда воздержались от применения насилия. Туземцы действовали практически бессознательно, повинуясь инстинкту.

Тон, с которым мерсеец рассказывал свою историю, не содержал враждебности, но подразумевал примерно следующее: бедные животные, к сожалению, они не в состоянии поступать иначе.

«Вы, хвостатые выскочки, конечно, здорово выигрываете в развитии и считаете себя будущими хозяевами Галактики, — размышлял терранин. — Однако у такой позиции есть и слабые стороны. Безусловно, вы избегаете прямой конфронтации с представителями других рас, но тем не менее вам не удается полностью использовать их способности. Идвир, кажется, хорошо понимает этот недостаток. Говоря, что я представляю собой ценность как немерсеец, он имеет в виду свое желание получить в исследовательскую группу некоторых представителей именно тех разновидностей разумных существ, которые до сих пор выступали только как объекты изучения. Представляю, скольких неприятностей стоил ему подобный проект, который нужно было провести через твердолобое правительство, не задев при этом ни одного из предрассудков, въевшихся в сознание каждого мерсейца».

Поскольку судно имело радиосвязь с базой, начальник экспедиции не пользовался транслятором, а говорил прямо через главный компьютер. Тот преобразовывал мерсейскую речь в диалект, который был в ходу здесь, у Тха-г-клек. Конечно компьютер не выходил за рамки словарного запаса, содержавшегося в запоминающем устройстве. Из приемников неизвестных пока Доминику существ лилось странное хрипение и щелканье. Обратный перевод совершался через реле в аэробусе. Искусственный голос произнес на эрио:

— Добро пожаловать. Переход отнимает у нас много времени, но мы рады уделить вам часть нашего внимания.

— Мы могли бы помочь перевезти ваши вещи, — предложил начальник.

Туземец помедлил. «Консерватизм дикаря, — решил Флэндри. — Боится, что полет может принести несчастье». Наконец последовал ответ:

— Спускайтесь.

Мерсейцы далеко не сразу вышли из самолета. Вначале каждый член экспедиции должен был надеть теплозащитный костюм. Специальный скафандр нашелся и для Флэндри. Костюм состоял из белого комбинезона со множеством карманов и карманчиков, ботинок и перчаток. Каждую деталь одежды покрывала густая сеть теплопроводящих нитей. Круглый прозрачный шлем был снабжен герметичным отверстием для приема пищи, механическими дворниками наподобие автомобильных, двусторонним усилителем звука и коротковолновой рацией. На спине каждого ученого висел тепловой насос, подключенный к термосети и работающий от аккумуляторов. Несмотря на громоздкий вид, защитное оборудование не являлось слишком тяжелой обузой. Его вес равномерно распределялся по поверхности костюма. Толщина и грубость перчаток уравновешивалась тем, что все приборы были рассчитаны именно на такие условия. Для более тонкой работы существовали специальные наконечники в виде длинных, заостренных ногтей.

«В любом случае, — размышлял Флэндри, — ничего другого здесь не придумаешь. Нельзя сказать, чтобы человек или мерсеец не смог прожить в этой сауне некоторое время — лишь бы время было не слишком долгим. Другое дело, хотим ли мы ставить подобные эксперименты».

Проверив снаряжение, экспедиция вышла из машины. На такой высоте связь с базой осуществлялась автоматически.

Не успев ничего заметить, Флэндри первым делом ощутил тяжесть своей ноши, тесноту, подрагивание теплового насоса, бьющую у ноздрей струю сухого, прохладного воздуха. Поскольку, кроме охлаждения, воздух не подвергался никакой другой обработке, Доминик почувствовал запахи травы, цветов, гниения, испражнений животных и вулканического дыма. Незнакомые ароматы пробудили в нем какие-то смутные воспоминания, на которые он не стал обращать внимания, а занялся осмотром окрестностей.

Среди широкого луга в облаке пара и мелких брызг стремительно несла свои воды река. Со всех сторон открытую площадку обступали джунгли. Куда ни глянь — везде глаз натыкался на высокие деревья, покрытые необычными листьями с неровными краями, и густой кустарник. Листья уже начали высыхать. При порыве ветра они принимались с треском тереться друг о друга, некоторые опадали и по причудливым траекториям ложились на землю. Короткая жизнь летнего леса приближалась к своему естественному концу.

Среди луговой растительности наиболее четко выделялся тот ее вид, который мерсейцы называли «вэр». По степени распространения, разнообразию форм и значимости для поддержания экологического равновесия этот представитель флоры Талвина ничем не уступал терранской траве. Весной вэр прорастал из семени с очень крепкой оболочкой и быстро образовывал пучок листьев и корень, который внешним видом напоминал клубень, но по сути не имел с ним ничего общего. Местные разновидности этого растения отличались кружевной листвой высотой сантиметров десять, которая также начинала увядать. Вэр готовился к спячке. Вскоре, с наступлением осени, он вытянет все соки из корня и образует стручки. Когда от мороза стручки раскроются, семена упадут на землю.

Над верхушками деревьев можно было увидеть темный силуэт Громовой горы. Почва под ногами Флэндри задрожала, послышался грохот: вулкан прочищал горло. В небе появилось облачко дыма.

В следующий момент к ним стали подходить туземцы. Все внимание Доминика обратилось к ним.

Жизнь на Талвине имела много общего с другими терраморфными планетами. Конечно, существовали различия. Было бы странно, если б они вовсе отсутствовали. Так, например, органические ткани здесь хотя и состояли, подобно тканям Флэндри или Книфа, из L-аминокислот в водной среде, но в процессе обмена веществ образовывали несколько иной тип сахаров. Человек мог питаться местной пищей, во всяком случае неядовитой ее частью, однако для этого ему было необходимо принимать диетические пилюли, изготовленные мерсейцами. На планете существовало обычное разделение на растительные, занимающиеся фотосинтезом, и животные, дышащие кислородом, организмы. Крупные особи последних имели довольно привычное строение: прямой позвоночный столб, четыре конечности, пара ушей и глаз. Туземцы, или, как их еще называли, домраты, также выглядели вполне по-террански.

Они имели две ноги и две руки с четырьмя пальцами на каждой. Общее строение тела имело антропоморфный вид. От людей туземцев отличали непропорционально длинные нижние конечности и огромные когтистые ступни с толстыми подошвами, необходимые для преодоления топей в весеннее время и каменистых равнин — в летнее. Кожа была гладкой, голубоватой, с черными и коричневыми крапинами, которые становились более яркими с наступлением брачного периода. Головы отдаленно напоминали слоновьи: крупные шары с круглыми выпуклыми глазами, огромными, стоящими торчком ушами, служившими хорошими поверхностями испарения, коротким хоботом, исполнявшим одновременно функции носа и водяной помпы. Особи мужского пола могли похвастаться небольшими, загнутыми книзу клыками. Из одежды кочевой народ носил только набедренные повязки и небрежно сплетенные соломенные накидки для защиты от насекомых. Широкой любовью пользовались ожерелья и другие украшения из кости, раковин, рогов, зубов и раскрашенной глины. Некоторые из орудий домратов были сделаны из бронзы, но некоторые, как ни странно, из камня.

Вот все, что можно было заметить с первого взгляда. Несмотря на довольно внушительные размеры туземцев — мужчины имели рост выше двух метров и весили более ста килограммов, женщины были еще крупнее — их не хотелось называть неуклюжими. Двуполые и живородящие, они тем не менее не являлись млекопитающими. Самка кормила дитя, отрыгивая собственную пищу. Будучи холоднокровными, их организмы в данное время года работали с гораздо большей интенсивностью, чем тела терранских рептилий.

Этот факт лежал в основе исключительности домратов. Подумать только: существа, чьи энергия и интеллект стали функциями температуры окружающей среды, существа, которые бодрствуют по ночам, но зато проводят две трети своей жизни в беспокойном полусне зимней спячки…

Примерно дюжина особей вышла навстречу ксенологам, притащив за собой целый хвост любопытных детишек. Взрослые вышагивали со своеобразной грацией крупных животных. Некоторые несли привязанный на спине груз. Позади этой процессии Флэндри увидел других туземцев, которые продолжали свою работу: паковали, грузили тюки на носильные шесты, прибирали и украшали дома, обреченные на скорое одиночество.

Группа встречавших остановилась за несколько метров от ученых. Тот, кто, по всей видимости, возглавлял процессию, поднял хобот и одновременно опустил свой топор. Из его рта раздались звуки, которые не под силу повторить речевому аппарату человека. Флэндри услышал в наушниках голос компьютера:

— Вы у Кипящих Ключей. Меня зовут, — слово не имеет приемлемого эквивалента, но звучит как «Г'унг». — В этом году я говорю от имени племени. — Интонация речи указывала, что «племя» (мерсейское «маддеут» также плохо соответствовало слову, которым воспользовался Флэндри) являлось крайне приблизительной интерпретацией произнесенного Г'унгом набора звуков, но более точный эквивалент мог появиться только после тщательного изучения данного общества. — Зачем вы пришли?

Последний вопрос не содержал ни враждебности, ни нарушения правил гостеприимства. Домраты были общительным и миролюбивым народом, который, впрочем, умел, в случае необходимости, постоять за себя. Обычно они кочевали отдельными отрядами. Хотя и всеядные, туземцы редко занимались охотой. Вне всякого сомнения, их ближайшие предки питались растительной пищей, которая в изобилии произрастала во время летнего периода. Как следствие у них отсутствовал территориальный инстинкт. Если не считать зимних берлог, им никогда не приходило в голову, что кто-либо может владеть исключительным правом находиться в том или ином месте.

Народ Кипящих Ключей, в отличие от своих собратьев, каждый год возвращался к постоянным жилищам, вместо того чтобы строить временные убежища там, где придется. Этот обычай возник среди них только потому, что зимняя стоянка племени находилась недалеко от деревни. Никто другой не заявлял пока прав на примитивные дома туземцев.

Задавая свой вопрос, Г'унг совершенно просто и искренне интересовался причиной прихода мерсейцев.

— Мы рассказывали о своем желании в прошлый раз, когда приходили сюда… с подарками, — напомнил начальник экспедиции. Предыдущая группа ученых приносила металлические инструменты, украшения и другие товары, которые до сих пор оставались предметом восхищения аборигенов. — Мы хотим узнать побольше о вашем племени.

— Это понятно. — Ни Г'унг, ни кто-либо другой из его группы не выказывал особенного восторга.

Вместе с тем не было в них и страха. Как всякое сильное животное, домрат никогда не знал ни боязни, ни беспричинной агрессивности. Находясь на ранней, донаучной, стадии развития, туземцы жили в мире, полном таинственных и чудесных вещей, поэтому они не находили ничего странного в факте существования космического корабля с инопланетянами на борту. Кроме того, Идвир постоянно настаивал на полной корректности в отношениях с племенем. Чем же в таком случае объяснить их нерешительность?

Ответ на этот вопрос стал ясен из следующих слов Г'унга:

— Раньше вы приходили в середине лета. Фестиваль Окончания Поста закончился, племена разошлись по стойбищам, пищи было много, ум работал быстро. Сейчас мы стараемся перенести наши запасы на зимнюю стоянку. Когда все будет готово, наступит время пира и любовных игр. А затем мы уснем. У нас нет ни времени, ни желания отвлекаться на чужаков.

— Это понятно, Г'унг, — ответил мерсеец. — Мы не собираемся ничем вас стеснять. Мы хотим только смотреть. Нам уже приходилось наблюдать за другими племенами во время приближения осени, но не у Кипящих Ключей. Всем известно, что ваши традиции отличаются от обычаев жителей равнин — сильно отличаются. За право присутствовать при переходе мы готовы принести богатые дары и, если на то будет ваша воля, помочь перевезти вещи в нашем летающем доме.

Туземцы принялись обмениваться друг с другом резкими, хрипящими звуками. Предложение казалось одновременно и опасным, и соблазнительным. С одной стороны, им хотелось снять с себя часть тяжелой работы по переноске груза к Громовой горе. С другой стороны, они страшились изменений издревле положенной практики и гнева богов, который, возможно, за этим последует… Да, было известно, что домраты являлись религиозной расой.

— Я передам ваши слова племени, — решил Г'унг. — Мы соберемся сегодня вечером. Но пока есть свет, нужно еще многое сделать.

Облачное лето на Талвине славилось беспросветными ночами. В этот сухой период огни были строго запрещены, а на факелы наложено табу. Глава встречавших, вопреки обычаям племени, не стал произносить церемониальных слов приглашения пришельцев, а молча направился обратно во главе своей делегации. Мерсейцы вместе с Флэндри последовали за ними.

Деревня отличалась кольцеобразной планировкой, какую обычно применяют, когда желают защититься от нападения. Все дома, совершенно разных размеров и назначений — от хижин до складских помещений, были выстроены из камня и искусно украшены. Внутри каждого здания настилали сухие полы и замазывали все щели. Высокие, покрытые дерном крыши поддерживались массивными деревянными столбами. И качество работы, и архитектура построек: низкие потолки, тесные дверные проемы и узкие окна с тяжелыми ставнями — говорили о том, что, хотя туземцы и пользовались этими жилищами, возведены они были другими руками.

Во всем поселке наблюдалась предотъездная суматоха. Аборигены, число которых насчитывало более ста особей, не считая тех, кто был уже на пути к зимовью, бегали по улицам и громко переговаривались друг с другом. Несмотря на присущее им любопытство, ни один из них не остановился, чтобы поглазеть на пришельцев, более чем на одну минуту. Осень стояла на пороге.

На центральной площади, где был разведен огонь и старухи готовили общий обед, Г'унг указал мерсейцам на несколько скамеек.

— Когда закончится день, вы будете ждать нас здесь и мы займемся тем, что вас интересует. Но сначала ответь мне на один вопрос: согласятся ли руадраты с вашим планом?

— Уверяю тебя, руадраты не будут против, — сказал Книф. «Судя по известным мне сведениям, — подумал Флэндри, — нет никакой уверенности, что они одобрят случившееся».

— А я один раз видела руада, — вставила свое слово находившаяся поблизости пожилая женщина. — В детстве, ранней весной. Подумать только: вы встречаетесь с ними каждый год. — Покачивая головой, она заковыляла прочь.

С разрешения Книфа Флэндри заглянул в первый попавшийся ему дом на площади. Он увидел глиняный пол, очаг и дыру для дыма в потолке. С двух сторон стояли скамьи, а над скамьями висели полки. На стенах пестрели яркие, непривычные для человеческого глаза рисунки. Потолочные балки украшала замысловатая резьба. В углу находился приготовленный к отъезду тюк с вещами. Однако с потолка свисали сушеные фрукты и вяленое мясо, хитроумно защищенные от посягательств животных. Это было тем более странно, что домраты редко ели нерастительную пищу. Хозяин дома, сидя на полу, тщательно чистил и смазывал жиром бронзовую домашнюю утварь, ножи, чаши, топор, пилу. Жена хозяина давала наставления своему детенышу, как лучше убраться в комнате, а сама в это время застилала скамьи новыми соломенными ковриками. Флэндри поприветствовал семью.

— Неужели это все останется здесь? — спросил он.

Подобное отношение к вещам казалось ему излишним расточительством, особенно со стороны бедных дикарей.

— А как же иначе? — ответил мужчина, не прекращая работы.

Создавалось впечатление, что он не заметил отличия Флэндри от мерсейцев. Возможно, в глазах туземца две чужеземные расы были совершенно на одно лицо.

— Металл принадлежит руадратам, дом — тоже. За пользование их имуществом мы оставляем плату, чтобы они были довольны, когда выйдут из моря. — Здесь дикарь остановился, чтобы сделать жест, выражающий страх, или почтение, или и то и другое, а может быть, ни то и ни другое; но в любом случае этот знак имел универсальный смысл благоговения смертного создания перед неизвестным. — Таков закон, благодаря которому наши предки жили, тогда как другие умирали. Тхи ра'а .

Руадрат: эльфы, боги, зимние духи.