11

Конференция состоялась на нейтральной территории, в независимой чекорской деревне, находящейся между катандаранской и рангакорской землями (независимость состояла в том, что деревня платила дань и тем, и другим). Заботясь соблюсти все формальности и никого не обидеть, Фалькейн предложил, чтобы председательствовал на конференции вождь этой деревни.

Церемонии были бесконечными. Взгляд Фалькейна, оторвавшись от причудливых рисунков на плетеных стенках хижины, перешел на местных туземцев, сидящих на корточках рядом со своими копьями, — своего рода почетный караул — и задержался на президиуме конференции, восседавшем за каменным столом. Он очень хотел бы оказаться в другом месте. Сдержанный шум и беготня доносились через открытую дверь. В соседнем помещении терпеливо лежал Великий Адзель. Там же братались солдаты, что сопровождали вождей многочисленных фратрий.

О самих вождях этого сказать было нельзя. Король Урсала закончил зачитывать весьма длинный список своих жалоб и требований и теперь ерзал, поскольку император Джахаджи начал излагать свои претензии. Гарри Смит, порицавший членов своей фратрии за участие в восстании, свирепо поглядывал на Боберта Торна, тот отвечал ему тем же. Вождь деревни шуршал бумагами, несомненно, готовясь следующим произнести длинную речь.

«Что ж, — подумал Фалькейн, — это была твоя собственная идея, парень. И в свое время тебе тоже придется произнести речь».

…Когда над ними завис космический корабль, послышался голос гиганта, потребовавшего общего примирения и заключения торгового договора. Враждующие фратрии согласились. Они не знали, что у них есть выбор: Фалькейн никогда бы не стал стрелять по ним, но он не видел причин сообщать им об этом. Несомненно, Чи Лан, сидящая сейчас в кресле пилота корабля, была занята больше, чем Адзель, подавляющий своими размерами присутствующих. Но к чему эти бесконечные речи? Суть дела ясна. Джахаджи хочет владеть Рангакорой и чувствует, что больше не может доверять земцам. Большинство земцев тоже стремится владеть Рангакорой, остальные хотели бы сохранить существующее положение или получить соответствующую замену, но не видят путей к этому. Каждая противоборствующая группа подозревает, что остальные готовы ее предать. Урсала хочет, чтобы все чужеземные дьяволы убрались из его города, к тому же ему нужна гарантия независимости. Фалькейн хочет… «Ха, он сказал бы им, — Дэвид разжег трубку и сосредоточился на мыслях о Стефе, которая ждала его в деревне. — Отличная девушка для развлечения, конечно, а не как спутник жизни».

Прошел еще час.

— …выдающийся представитель коммерческих кругов из-за края мира Дэвид Фалькейн.

Его скука исчезла. Он резко вскочил на ноги, улыбнулся и неторопливо начал.

— Благодарю вас, благороднейшие. Выслушав таких замечательных ораторов, я далек от мысли состязаться с ними. Изложу свою позицию в нескольких простых словах. — Как думал Дэвид, это вызовет всеобщую благодарность. Он продолжал: — Мы прибыли сюда с надеждой предложить вам товары — некоторые из них я вам демонстрировал — по невероятно низким ценам. И что же произошло? На нас напали с намерением убить. Я сам был захвачен в плен и подвергся унижениям. Наша собственность незаконно реквизирована. Откровенно говоря, благороднейшие, вы должны быть счастливы, что никто из нас не убит. — Он дотронулся до своего бластера. — Вспомните, мы представляем огромную силу, которая заботится о своих людях и мстит за них… «когда это выгодно», — добавил он про себя, заметив, как перья на теле Джахаджи взъерошились от страха, а Смит добела сжал пальцы в кулаки. — Спокойнее, спокойнее. Мы настроены вполне дружески. Кроме того, мы хотим торговать, но нельзя торговать, воюя. Это одна из причин созыва настоящей конференции. Если противоречия между нами можно устранить, — что ж, это будет выгодно Лиге. И вам тоже. Ведь вам нужны предлагаемые нами товары?

Итак, — он наклонился вперед, опершись о стол, — я считаю, что компромисс возможен. Каждый что-нибудь теряет и что-нибудь получает, а как только начнется торговля, вы станете так богаты, что сегодняшние потери покажутся вам смехотворными. Вот общее представление о соглашении, которое я предлагаю вам всем заключить. Во-первых, Рангакора получает все гарантии независимости, но в то же время отказывается от своих требований компенсации убытков…

— Благороднейший! — одновременно воскликнули, вскочив, Джахаджи и Урсала.

Фалькейн жестом потребовал тишины:

— Пусть задает вопросы король Урсала.

— Наши убытки… посевы вытоптаны, деревни разграблены… — Урсала замолчал, собираясь с мыслями, и заключил с достоинством: — Мы не агрессоры.

— Я знаю, — ответил Фалькейн, — и симпатизирую вам. Однако разве вы не готовились сражаться за свою свободу? Теперь вы ее имеете — это чего-нибудь да стоит. И не забудьте, Лига гарантирует соблюдение договора, если мы его заключим. И если в договоре будет пункт о вашей независимости, Лига гарантирует ее. Не совсем, правда, Лига: только компания «Солнечные пряности и напитки» участвует в данном деле, но это не имеет значения. — Он кивнул Джахаджи: — По моему мнению, благороднейший, вы должны бы возместить причиненный ущерб. Но я обошел этот вопрос, дабы достичь компромисса.

— Но мои границы, — возразил император. — У меня должны быть прочные границы. К тому же у меня справедливые претензии к Рангакоре. Мой великий предок, Джахаджи I…

Фалькейн приложил героические усилия, чтобы не сказать, что следует сделать с его великим предком, и ответил спокойным тоном:

— Подумайте, как следует, благороднейший. Вы угрожали жизни агентов Лиги. Вас не может обидеть, что Лига потребует определенного наказания. Уступка Рангакоре — не самое сильное наказание. — Он посмотрел на свой бластер, и Джахаджи задрожал. — Что же касается обороны ваших границ, то Лига поможет вам в этом. Не забудьте, что мы будем продавать вам огнестрельное оружие. Вы больше не будете нуждаться в земцах.

Джахаджи сел. Едва ли не буквально можно было видеть, как напряженно крутятся колесики в его голове.

Фалькейн взглянул на Торна, пытавшегося что-то сказать:

— Утрата Рангакоры — это и ваше наказание. Вы знаете, что ваши люди похитили меня.

— Но что нам делать, куда идти? — воскликнул старый Гарри Смит. — Куда нам идти?

— На Землю? — взревел Торн.

Фалькейн уже постарался доказать, насколько чуждой будет Земля для этих «потерпевших кораблекрушение». Они теперь не заинтересованы в репатриации. Он не чувствовал в этом своей вины. Они действительно будут более счастливы здесь, в мире, где родились. И если они останутся здесь, торговцы Ван Рийна сохранят это в секрете. Через одно или два поколения — дольше сохранить тайну все равно невозможно — их дети и внуки смогут постепенно войти в Галактическую цивилизацию, как вошла в нее раса Адзеля.

— Нет, если вы не хотите, — ответил Фалькейн. — Но каким было ваше занятие здесь до этого? Солдатская служба. Кое-кто из вас содержит фермы, ранчо или городские дома. Почему бы вам не продолжать заниматься этим? Чужеземцы часто владеют собственностью в разных странах. Вот что вы должны сделать — основать свою собственную нацию. Но не на какой-то обособленной территории — все земли вокруг распределены. Вы можете стать странствующей нацией; прецеденты есть — кочевники или цыгане на древней Земле. И на Цинтии существуют нации странствующих торговцев, не закрепленных на определенной территории. Мой друг Чи Лан сможет объяснить вам подробности такой организации. А что касается работы, что ж, вы воины, а планета полна варваров; поскольку тут начнет действовать Лига, потребуется охранять ее караваны. Вы получите хорошие деньги за свою службу и разбогатеете.

Он с улыбкой посмотрел на собравшихся:

— В сущности, все вы разбогатеете.

— Миссионеры, — сказал Адзель в наступившей тишине.

— О да, я забыл, — отозвался Фалькейн. — Не думаю, чтобы кто-нибудь возражал, если наши корабли изредка будут привозить вероучителей. Нам хочется объяснить вам, что представляет собой наша религия.

Это замечание выглядело таким незначительным, что все согласились. Но впоследствии оно принесет больше перемен, чем машины или медицинские средства. Катандаранцы, несомненно, воспримут буддизм, который несравненно удобнее их собственной демонологии. Вместе с проникающими к ним научными знаниями эта религия избавит их от комплекса враждебности. Результат же — стабильная культурная среда, с которой уже сможет иметь дело Ван Рийн.

Фалькейн распростер руки.

— Такова суть моих предложений, — закончил он. — То, что я предложил, на Земле называется равновесием неудовлетворенности. Но вскоре Лига принесет вам больше удовлетворения, чем вы сможете сами себе обеспечить.

Торн покусал губу. Ему нелегко было отречься от своей мечты о королевстве.

— Допустим, мы откажемся, — сказал он.

— Что ж, Лиге нанесен ущерб, — напомнил Фалькейн. — Мы настаиваем на его возмещении. Мои требования минимальны, не так ли?

Он уломал их, Дэвид это знал. Пряник торговли и кнут войны: они не предполагают, что угроза войны — простой блеф. И они примут предлагаемое им соглашение. Но, конечно, сделают это после бесконечных уверток, взаимных обвинений, речей… О боже, эти речи!.. Фалькейн сделал шаг к выходу.

— Я понимаю, что это трудно усвоить так, сразу, — сказал он. — Почему бы нам не сделать перерыв? Когда все отдохнут и подумают, мы можем снова собраться.

В сущности, он просто хотел вернуться к Стефе. Фалькейн обещал ей прогулку на космическом корабле, а Адзель и Чи подождут здесь. Когда собрание согласилось сделать перерыв, Фалькейн первым оказался у двери.

Звенел металл. В иллюминаторах сверкали окруженные непроглядной тьмой звезды. Красная искра, бывшая солнцем Икрананки, медленно угасала в бесконечности.

Глядя на нее, Фалькейн вздохнул.

— Целый мир, — пробормотал он. — Так много жизней и надежд. Хочется когда-нибудь вернуться туда и посмотреть, какие изменения мы принесли.

— Я знаю, почему ты хочешь вернуться, — хихикнула Чи. — Но у нас с Адзелем нет такой причины. Мы с нетерпением ждем прибытия на Землю.

Лицо Фалькейна прояснилось. У него были аналогичные причины ждать конца пути.

— Поэтому двигай своими ленивыми ногами, — закончила Чи.

Фалькейн прошел за ней в кают-компанию. Адзель уже разложил монеты и фишки аккуратными рядами.

— Понимаете, — сказал Фалькейн, усаживаясь, — мы совсем новая порода. Не успокоители — мы возмутители спокойствия. Подозреваю, что вся наша деятельность будет состоять из последовательности ужасных ситуаций, которые мы должны будем повернуть к себе выгодной стороной.

— Заткнись и тасуй карты, — оборвала его Чи. — Первым ходит валет.

Прошли два неинтересных круга, а потом Фалькейн ухватил флеш. Он сделал ставку, Адзель поддержал, Чи приняла ее. Компьютер повысил ставку, Фалькейн повысил еще больше. Чи спасовала, а компьютер принял предложение. Так продолжалось некоторое время. Бестолочь стал хорошим игроком, и Фалькейн знал это, но, учитывая стиль его игры и флеш на руках, он мог продолжать. Он не менял свои карты. Компьютер попросил еще одну карту. «Черт возьми! Проклятая машина наверняка имела четверку королей!» Фалькейн бросил свои карты.

— Ничего не поделаешь, — сказал он. — Твоя взяла.

Немного позже то же самое случилось и с Чи, но обошлось ей дороже. Ее замечания ионизировали воздух.

Очередь Адзеля настала, когда остальные двое были повергнуты. Дракон и компьютер все повышали ставки, пока у Адзеля не отказали нервы и он не предложил раскрыться.

— Вы выиграли, — послышался механический голос. Адзель спустил полный дом вместе со своей нижней челюстью.

— Что? — воскликнула Чи. Хвост ее встал вертикально. — Ты блефовал?

— Да, — ответил Бестолочь.

— Но, погоди, ты играл по распискам, и мы ограничили тебя, — вмешался Фалькейн. — Ты не мог блефовать!

— Если вы осмотрите трюм под номером четыре, то найдете там много мехов, — сказал Бестолочь. — Много мехов, драгоценностей и пряностей. Хотя стоимость всего этого не может быть определена, пока рынок не стабилизировался, все же ясно, что она велика. Я получил эти товары в обмен на расчет вероятности для туземца по имени Гудженджи и теперь готов играть не на расписки, а на наличные.

— Но… но… ведь ты машина!

— Я не запрограммирован для того, чтобы предсказать, какое решение вынесет в этом случае суд, — сказал Бестолочь. — Однако считаю, что в условиях существования индивидуалистически ориентированной цивилизации все законно заработанное целиком принадлежит заработавшему.

— Боже, я думаю, что он прав, — сказал Фалькейн.

— Но ведь ты не личность! — закричала Чи. — Ты не личность перед законом!

— Я получил эти товары, преследуя цели, на достижение которых вы запрограммировали меня, — ответил Бестолочь. — А именно — для игры в покер. Согласно законам логики, я буду лучше играть в покер, оперируя реальными ставками.

Адзель вздохнул.

— Это тоже верно, — согласился он. Если мы хотим, чтобы он играл с нами в честную игру, то должны дать ему возможность полностью следовать силлогизмам. Иначе программирование станет невозможно сложным. И к тому же… честь спортивной игры…

Чи стерла записи с доски.

— Хорошо, — угрюмо сказала она. — Я все равно выиграю у тебя.

Конечно, она не выиграла. И никто не выиграл. Обладая таким богатством, Бестолочь мог позволить себе играть по крупному. Конечно, все свои комиссионные за операцию «Икрананка» они не проиграли, но понесли значительный ущерб.