Пол Андерсон
      РУКА ДАЮЩАЯ
      Перевод с англ. И. Невструева
      Раздался мелодичный звон колокольчика, а затем бесцветный голос робота, шефа дипломатического протокола, обьявил:
      - Его Превосходительство Валка Вахино, Чрезвычайный и Полномочный Посол Планетарной Лиги Кундалоа в Соединенных Республиках Солнца!
      Представители Земли вежливо встали. Несмотря на неблагоприятные условия: большую гравитацию и сухой, холодный воздух, посол двигался с врожденной грацией, вызывая у людей удивление исключительной красотой его расы.
      Эта красота была совершенно человеческой, поскольку физически, да и умственно жители Кундалоа были близки и людям, а незначительные отличия - капелька экзотики - только добавляли им прелести. При этом люди чувствовали, что эта раса все-таки не совсем чужая.
      Ральф Дэлтон внимательно присмотрелся к послу. Валка Вахино был идеальным представителем своего народа, гуманоидный млекопитающий, двуногий, с мужественным лицом, высокими скулами и темными глазами. Изящный, чуть ниже ростом, чем земляне, он двигался быстро и бесшумно. Длинные сапфировые волосы спускались до плеч, открывая высокий лоб и создавая приятный контраст с темно-золотистой кожей. Посол был одет в древний костюм лауджов с Кундалоа - сверкающую серебристую тунику и пурпурный плащ, покрытый, словно роем звезд, металлической вышивкой, на ногах - мягкие позолоченные сапоги. В узкой шестипалой руке он сжимал богато украшенный жезл знак своего ранга, который одновременно служил верительной грамотой.
      Он поклонился уважительно, но без всякого подобострастия, и бегло заговорил на земном языке с легким певучим акцентом.
      - Мир вашим домам! Великий Дом Кундалоа шлет привет и наилучшие пожелания братьям Республик Солнца. Уверения в дружбе привез вам посланник Великого Дома Валка Вахино.
      - Премьер Соединенных Республик Солнца Ральф Дэлтон от имени всех народов Солнечной Системы приветствует и поздравляет посланника Великого Дома Валка Вахино и выражает глубокую дружбу Планетарной Лиге Кундалоа.
      Затем Дэлтон представил собравшихся: министров, технических советников, представителей штабов; в этом зале собралась правящая элита Солнечной Системы.
      - Начинаем конференцию, - продолжал Дэлтон, - по поводу предложений, сделанных нами Великому Дому Кундалоа. Конференция транслируется по телевидению, и решение будет принято на основании наших бесед.
      - Понимаю. Это очень хорошая мысль, - ответил Вахино. Он подождал, пока все сели, потом занял свое место.
      Воцарилось молчание. Всеобщее внимание было приковано теперь к большим настенным часам, Вахино, прибыл точно в назначенное время, а вот Скорроган со Сконтара запаздывал. "Невежа", - подумал Дэлтон. Впрочем, сконтариане известны дурными манерами в отличие от кундалоанцев, чья деликатность вошла в поговорку, но при этом вовсе не означала слабости.
      Начался выжидательный разговор, обычный в таких обстоятельствах. Оказалось, что Вахино не раз бывал в Солнечной Системе, особенно в последнее время. Ничего удивительного, если вспомнить тесные экономические связи обеих планет. В университетах Земли обучалось множество кундалоанских студентов, а перед войной множество Туристов с Земли летали на Кундалоа. Наверное, туризм снова расцветет, когда планета начнет подниматься из руин.
      - О да, - говорил Вахино. - Мы очень надеемся на это. Вся молодежь Кундалоа мечтает побывать на Земле, хотя бы недолго. Можно без преувеличения сказать, что мы испытываем безграничный восторг перед вами и вашими достижениями.
      - Этот восторг взаимен, - отвечал Дэлтон. - Ваша культура, ваша литература, искусство и музыка пользуются большой популярностью во всей нашей Системе. Множество людей - и не только ученых - учат лауджский язык, чтобы прочесть Дванагоа-Эпаи в оригинале. Кундалоаиские эстрадные певцы имеют огромный успех, а ваши юноши, - он улыбнулся, - с трудом отбиваются от наших девушек. И если число браков до сих пор невелико, то только потому, что они, к сожалению, бесплодны.
      - И все же, - настаивал Вахино, - мы отдаем себе отчет, что ваша цивилизация задает тон во всей Галактике. Дело не только в том, что цивилизация соляриан стоит выше всех в отношении техники, хотя это одна из главных причин: вы первые поделились с нами своими научными достижениями. Но сейчас речь идет о помощи, которую вы предлагаете: вы готовы отстроить уничтоженные миры, отстоящие от вас на целые световые годы, готовы поделить с нами ваши сокровища и знания, поскольку нам практически нечем отблагодарить вас. Одно это ставит вас во главе всей Галактики.
      - Как вам хорошо известно, наши мотивы эгоистичны, сказал Дэлтон слегка смущенно. - Разумеется, обычный гуманизм тоже играет определенную роль: мы не можем позволить, чтобы раса, похожая на нас, терпела нужду, тогда как Солнечная Система и се колонии ни в чем не нуждаются. Но наша собственная кровавая история учит, что экономическая помощь, вроде нынешней программы, выгодна и для помогающего. Когда мы отстроим Кундалоа и Сконтар и модернизируем их отсталую промышленность, можно будет начать торговлю. А наша экономика по-прежнему опирается в основном на торговлю. Мы исключим саму возможность войн вроде той, что недавно закончилась, и обретем союзников против действительно чуждых и грозных цивилизаций Галактики, с которыми нам, возможно, придется столкнуться.
      - Мы молим Высочайшего, чтобы этот день никогда не пришел, - сказал Вахино.
      Колокольчик зазвенел снова, и робот объявил:
      - Его Превосходительство Скорроган, сын Валтака, князь Краакахейма, Чрезвычайный и Полномочный Посол Империи Сконтара в Соединенных Республиках Солнца!
      Все снова встали, на этот раз несколько медленнее, и Дэлтон заметил на многих лицах недовольное выражение, которое, впрочем, тут же сменилось обязательной вежливостью. Трудно было отрицать, что сконтариане были сейчас не очень-то популярны на планетах Солнечной Системы. Отчасти по собственной вине, но только отчасти.
      Повсеместно считалось, что войну начал Сконтар, однако это было неверно. Вся беда была в том, что солнца Сканг (центр планетарной системы Сконтара) и Аваики (центра системы Кундалоа) отстояли друг от друга всего на половину светового года, а между ними располагалось солнце Аллан с целой плеядой планет.
      Когда земляне добрались до Сконтара и Кундалоа, там уже сложились довольно мощные цивилизации, и обе были не прочь прибрать к рукам зеленые планеты Аллана. Обе имели там колонии, и это вызывало постоянные стычки, которые впоследствии переросли в ужасную пятилетнюю войну; она истощила обе системы и закончилась при посредничестве Земли.
      Что касается людей, то они любили кундалоанцев, а значит, не любили сконтариан, на которых и сваливали всю вину. Впрочем, Сконтар и перед войной не пользовался особенной симпатией. Его жителей обвиняли в изоляционизме и стремлении во что бы то ни стало придерживаться отживших, с точки зрения землян, традиций. Раздражение вызывал их образ жизни и даже внешний вид.
      Дэлтону пришлось туго, когда он уговаривал Собрание пригласить Сконтар на конференцию по экономической помощи. С большим трудом премьеру удалось объяснить, насколько это важно - получить доступ к природным богатствам Сконтара и заручиться дружбой могучего народа.
      Программа помощи была пока только в проекте. Собрание должно было определить, кому именно нужно помогать, а потом и санкционировать переговоры с заинтересованными сторонами. Нынешняя неофициальная встреча была, так сказать, первым шагом. Но шагом решающим.
      Когда сконтарианин вошел, Дэлтон вежливо поклонился. В ответ посол стукнул об пол древком огромного копья, прислонил свое оружие к стене, а затем вынул из-за пояса и подал земному премьеру атомный пистолет. Дэлтон осторожно взял его и положил на стол.
      - Приветствую и поздравляю, - сказал он, поскольку Скорроган молчал. - Соединенные Республики Солнца...
      - Спасибо, - прервал его хриплый бас. - Валтам Империи Сконтара шлет привет премьеру Солярии устами Скоррогана, князя Краакахейма.
      Казалось, что посол заполняет весь зал своей могучей безобразной фигурой. Сконтариане жили в мире высокой гравитации и низких температур, но были, однако, расой гигантов, ростом более двух метров и с такой мощной мускулатурой, что казались необъятно толстыми. Их считали гуманоидами, поскольку они были двуногими млекопитающими, но на этом сходство с людьми кончалось. Из-под широкого низкого лба и нависших бровей Скоррогана смотрели ястребиные глаза. Нижняя часть лица была срезана, а на месте подбородка торчал мощный костяной бивень, челюсти полны были страшных клыков, высоко на черепе торчали короткие уши. Густая коричневая шерсть покрывала тело до самого кончика подвижного хвоста, с головы и шеи свисала рыжая грива. Несмотря на страшную, по его меркам, жару, посол был одет в церемониальные меха и распространял вокруг острый запах пота.
      - Князь опоздал, - с сомнительной вежливостью сказал один из министров. - Надеюсь, у него не было никаких серьезных препятствий...
      - Нет, - ответил Скорроган. - Просто я просчитался со временем. Прошу прощения, - добавил он отнюдь не извиняющимся тоном, тяжело рухнул на ближайшее кресло и открыл папку. - Перейдем к делу, господа?
      - Ммм... пожалуй. - Дэлтон тоже уселся. - На этих предварительных переговорах мы не будем излишне интересоваться цифрами и фактами, а мы хотим только согласовать основные цели и общую политику.
      - Разумеется, вы захотите ознакомиться с нынешним состоянием ресурсов Кундалоа, а также наших алланских колоний, - сказал своим мягким голосом Вахино.
      - Да, - сказал Дэлтон. - Мы пошлем группу экспертов и технических советников...
      - Кроме того, - начал начальник штаба, - возникает проблема безопасности...
      - У Сконтара есть своя армия, - буркнул Скорроган. Пока об этом можно не беспокоиться.
      - Может, и нет, - согласился министр финансов. Он вынул сигарету и закурил.
      - Перестаньте курить! - рявкнул Скорроган. - Вы же знаете, что сконтариане не переносят табачного дыма...
      - Простите! - Министр финансов раздавил сигарету в пепельнице и взглянул на Дэлтона. Рука министра слегка дрожала. Опасения были напрасными - климатизаторы моментально поглощали дым. К тому же как можно кричать на члена правительства, явившись просить помощи... .
      - Не надо забывать о других планетных системах, - поспешно сказал Дэлтон, отчаянно стараясь сгладить инцидент. Я имею в виду солярианские колонии, и не только их. Думаю, экспансия ваших двух рас выйдет за пределы вашей тройной системы, а запасы, обретенные таким образом...
      - Сконтару необходима экспансия! - воскликнул Скорроган. - Договор просто ограбил нас! Впрочем, неважно. Простите. Тяжело сидеть за одним столом с врагами, особенно скрытыми.
      На этот раз молчание длилось долго. Дэлтон с почти физическим неудовольствием понял, что Скорроган необратимо разрушил зыбкое согласие. Даже пойми он ситуацию и попытайся ее исправить - а кто видел, чтобы аристократ со Сконтара объяснялся перед кем-то! - было уже слишком поздно. Сотни миллиардов людей у своих телеэкранов оказались свидетелями небывалой наглости посла недружественного государства. Кроме того, слишком много влиятельных солярианцев сидело в этом зале, смотрело в его презрительные глаза и чувствовало острый запах нечеловеческого пота.
      Стало ясно, что Сконтар не получит помощи.
      На закате тучи повисли над темной линией гор, и холодный порыв ветра принес в долину весть о зиме. С неба летели первые снежинки, кружились на фоне неба, кровавого от гаснущего зарева. К полуночи начнется метель.
      Показался и скользнул в ангар, словно слепленный из темноты, космический корабль. За небольшим космопортом в полумраке виднелся древний город Гейрхейн. Отблески заката падали на крутые крыши старых домов, извилистые улочки были пусты, как овраги, они тянулись к вершине холма, где возвышался мрачный замок, древнее гнездо местных баронов. Валтам выбрал его своей резиденцией, и маленький Гейрхейн стал столицей Империи, поскольку от гордого Скирнора и великолепного Труванга остались только радиоактивные руины, и дикие звери выли сейчас на пепелище старого дворца.
      Скорроган, сын Валтака, вышел из корабля, вздрогнул и поплотнее завернулся в меха. Сконтар был холодной планетой, здесь мерзли даже аборигены.
      У входа в ангар посла ожидали высшие вожди Сконтара. Скорроган внутренне содрогнулся, но лицо его сохранило равнодушное выражение.
      Встретить посла пришел сам Валтам. Его белая грива развевалась по ветру, золотые глаза горели зловещим огнем, в них проглядывала плохо скрываемая ненависть. Рядом с Императором стоял его старший сын и наследник Тордин. В пурпуре заката острие его копья казалось окровавленным. За правителем толпились вельможи Сканга, маркграфы Сконтара и других планет, за ними поблескивали шлемы и кирасы лейб-гвардии. Лица были в тени, но от фигур так и веяло презрением и враждебностью.
      Скорроган подошел к Валтаму, приветственно ударил копьем и слегка наклонил голову. Воцарилась тишина, только ветер постанывал, вздымая снег.
      Наконец без каких-либо приветствий заговорил Валтам.
      - Итак, ты вернулся, - сказал он. Это прозвучало, как пощечина.
      - Да, господин, - Скорроган изо всех сил старался говорить спокойно, это ему удавалось, но с трудом. Он не боялся смерти, на него давила тяжесть неудачи. - С прискорбием должен сообщить, что моя миссия провалилась.
      - Это нам известно, - холодно ответил Валтам. - Мы видели твой телерапорт.
      - Милостивый господин, Кундалоа получит от соляриан неограниченную помощь, а Сконтару отказано во всем. Никаких кредитов, никаких технических советников, ничего. Мы не можем рассчитывать ни на торговлю, ни на туристов.
      - Мы и это знаем, - сказал Тордин. - Но ты был послан, чтобы получить эту помощь.
      - Я пытался, господин. - Скорроган говорил лишь потому, что должен был что-то сказать. - Соляриане испытывают к нам инстинктивную неприязнь, они любят кундалоанцев, а мы слишком сильно отличаемся от них.
      - Да, отличаемся, - холодно признал Валтам, - но прежде это не имело особого значения. Минганиане, гораздо менее гуманоидные, чем мы, получают от соляриан огромную помощь. Такую же, какую получит Кундалоа, какую могли бы получить и мы. Мы хотим, - продолжал он, - самых хороших отношений с сильнейшей цивилизацией Галактики и могли бы их иметь. Из надежных источников я знаю, какие настроения царили в Соединенных Республиках - соляриане были готовы помочь нам, сделай мы хоть шаг навстречу. Тогда можно было бы подумать о восстановлении нашей мощи и даже о большем... - голос его сорвался.
      После паузы он заговорил снова, но теперь к горечи все явственнее примешивалась ненависть.
      - Я послал тебя как моего специального представителя, чтобы ты заручился великодушно предложенной помощью. Я верил в тебя, я не сомневался, что ты понимаешь тяжесть нашего положения... А ты... ты вел себя нагло и бесцеремонно. В глазах соляриан ты оказался олицетворением тех черт, которые они ненавидят в нас. Неудивительно, что нам отказали. Хорошо еще, что не объявили войны!
      - Может быть, пока не поздно, - сказал Тордин, - мы пошлем другого...
      - Нет, - Валтам поднял голову с врожденной гордостью этой железной расы, с надменностью, свойственной культуре, для которой честь всегда была превыше жизни. - Скорроган был нашим полномочным послом, и извиняться за его плохое воспитание - это все равно, что ползать на коленях перед всей Галактикой... Нет, это невозможно! Мы должны обойтись без соляриан!
      Снег пошел гуще, тучи закрыли все небо. Лишь в одном месте сверкало несколько звезд.
      - Честь дорого нам обойдется! - воскликнул Тордин. Сконтар голодает - а продукты соляриан могли бы поддержать его, ходит в лохмотьях- а соляриане прислали бы одежду. Наши заводы уничтожены или устарели, наша молодежь растет, не зная галактической цивилизации и технологии, - соляриане прислали бы нам машины и техников, помогли бы все восстановить. Они прислали бы учителей, и перед нами открылась бы дорога к величию... Но теперь слишком поздно. - Тордин удивленно смотрел на своего друга Скоррогана. - Ну почему ты это сделал? Почему?!
      - Я сделал, что мог, - сухо ответил Скорроган. - А если я не подходил для этой миссии, нужно было послать кого-нибудь другого.
      - Ты волне подходил, - сказал Валтам. - Ты был лучшим дипломатом из нас. Твоя ловкость, твое понимание внесконтарианской психологии, твой выдающийся ум делали тебя незаменимым для этой миссии. А ты в таком простом и важном деле... Но хватит! - Голос его перекрыл рев ветра. - Мое доверие к тебе исчерпано! Сконтар узнает, что ты погубил его!
      - О, господин! - воскликнул Скорроган прерывающимся голосом. - Я стерпел от тебя слова, за которые любой другой заплатил бы кровью! Но не заставляй меня слушать дальше. Позволь мне удалиться.
      - Я не могу лишить тебя наследственных прав и титулов, - сказал Валтам, - но твоя роль в правительстве Империи закончена. Отныне не смей показываться при дворе. Сомневаюсь, что у тебя будет много друзей.
      - Может быть, - ответил Скорроган. - Но я сделал все, что было в моих силах, а теперь, после таких оскорблений, даже если бы мог объяснить тебе свою позицию, не скажу ни слова. Однако если мне будет позволено посоветовать кое-что относительно будущего Сконтара...
      - Это лишнее, - сухо сказал Валтам.
      - ...то я рекомендовал бы подумать о трех вещах. Скорроган указал копьем на далекие блестящие звезды. Во-первых, помните о трех солнцах. Во-вторых, о некоторых новых работах в науке и технологии здесь, у нас, - таких, как работа Дирина по семантике. И, наконец, посмотрите вокруг. Взгляните на дома, построенные вашими отцами, на одежду, которую носите, послушайте свой язык. И лет через пятьдесят приходите ко мне... извиняться! - Он закутался в плащ, поклонился Валтаму и, широко шагая, двинулся через поле к городу. Все смотрели ему вслед с горечью и недоумением.
      В городе царил голод. Бывший посол ощущал его даже сквозь стены - голод отчаявшихся, истощенных существ, что теснились у костров и не знали, переживут ли они зиму. На мгновение он задумался, сколько из них умрет, но тут же отогнал эти мысли.
      Услышав чью-то песню, он остановился. Странствующий бард, из тех, что в поисках хлеба бродят от города к городу, шел по улице, его ветхий плащ развевался на ветру. Тонкими пальцами бард трогал струны арфы и пел древнюю балладу, в которой заключена была вся резкая мелодичность, весь звучный, железный тембр древнего языка Сконтара. Чтобы отвлечься, Скорроган перевел две строфы на земной язык:
      Крылатые птицы воины
      в диком полете
      будят уснувшее зимой
      стремление к дальнему пути.
      Милая моя, пришло время,
      пой о цветах,
      прекраснейшая,
      когда прощаешься.
      Будь здорова, я люблю тебя.
      Все напрасно. Не только терялся металлический ритм твердых, острых слогов, не только пропадали сложные рифмы и аллитерации, но, что хуже всего, в переводе на земной это не имело смысла. Не хватало подходящих слов. Как можно, например, переводить полное всевозможных оттенков "виркансраавин" словом "прощаться"? Нет, их психологии слишком различны.
      Да, именно в этом был смысл его ответа вождям. Но и они не поймут. Не могут понять. Пока не могут понять. И он останется один перед лицом наступающей зимы.
      Валка Вахино сидел в саду и купался в солнечных лучах. Теперь у него редко бывала возможность для "аликаул". Как же это перевести на земной язык? "Сиеста"? Не совсем точно: кундалоанец отдыхал, но никогда не спал после полудня. Обычно он сидел или лежал во дворе, и солнце проникало внутрь его тела, или же его обмывал теплый дождь. Его мысли плыли спокойно, соляриане называли это мечтой наяву, хотя это было нечто иное, просто в земном языке не было подходящего слова. "Психическое расслабление" звучало уж очень неуклюже и прозаично.
      Иногда Вахино казалось, что он так и не отдыхал никогда в жизни. Тяжкие миссии времен войны, потом - утомительные путешествия на Землю... А в последнее время Великий Дом назвал его Верховным Связным, уверенный, что никто лучше него не понимает соляриан.
      Может, это и так. Он провел среди них много времени, любил их и как расу, и как отдельных индивидуумов. Но... великие духи! Как они работали - буквально не разгибаясь! Можно было подумать, что каждого подгоняет стая демонов.
      Честно говоря, другого способа восстановить хозяйство, освободиться от устаревших традиций и получить такие желанные, ошеломляющие богатства просто не было. Но, с другой стороны, какое наслаждение вот так лежать в саду, смотреть на большие золотистые цветы, вдыхать воздух, насыщенный их ароматом, слушать жужжание насекомых и складывать стихи.
      Солярианам трудно понять народ, состоящий из одних поэтов, а ведь самый глупый и ничтожный кундалоанец умел, вытянувшись на солнце, слагать стихи. Что ж, у каждой расы свои таланты. Разве можно сравняться с изобретательским гением землян?
      В голове Вахино кружились звучные, певучие строфы. Он укладывал их, тщательно подбирая каждый слог, и с растущим наслаждением создавал целое. Да, так будет хорошо... Это запомнят и будут петь даже через сто лет. Валка Вахино не будет забыт. Кто знает, не назовут ли его мастером стихосложения - "алиа амауи кауанхиро валана вро"!
      - Простите, господин! - Тупой, металлический голос заскрежетал в его мозгу. Нежная ткань поэзии затрещала по швам и растаяла, словно покрывало Елены Прекрасной из трагедии "Фауст" земного поэта Гете. Некоторое время Вахино не чувствовал ничего, кроме боли утраты.
      - Простите, но вас хочет видеть мистер Ломбарт.
      Голос принадлежал роботу-курьеру, его подарил сам Ломбарт. Вахино раздражал этот механизм из блестящего металла, чуждый среди старых гобеленов и барельефов, но он боялся обидеть дарителя, да и предмет был полезен.
      Ломбарт, руководитель солярианской миссии восстановления, был важнейшим человеком во всей Системе Аваики, и Вахино оценил его вежливость: вместо того чтобы послать за Верховным Связным, солярианин потрудился явиться сам. Вот только время он выбрал не очень удачно.
      - Передай мистеру Ломбарту, что я сейчас буду.
      Нужно что-нибудь надеть на себя. В отличие от кундалоанцев люди были явно предубеждены против наготы. Наконец он вышел в зал, где стояли кресла для землян: они неохотно садились на традиционные плетеные циновки. Увидев Вахино, Ломбарт встал.
      Землянин был низким, плотным и седым. Собственным трудом он поднялся до руководителя миссии, и усилия эти оставили на нем заметные следы. За любую работу он брался с яростью и был тверд, как сталь. Он был напорист, смело брался за любую проблему и творил подлинные чудеса в Системе Аваики.
      - Мир вашему дому, брат, - растягивая звуки, пропел Вахино.
      - Добрый день, - сказал землянин и, увидев, что Вахино делает знаки прислуге, поспешно добавил: - Только без ритуалов! Я их очень высоко ценю, но сейчас просто нет времени битый час сидеть за столом и переливать из пустого в порожнее, говорить о культуре, боге, уважении друг к другу, прежде чем перейти к настоящему делу. Я как раз хотел, чтобы вы объяснили согражданам, что с этим пора покончить.
      - Но это же наш древнейший обычай...
      - Вот именно - древнейший и поэтому тормозит прогресс. Я не имею в виду ничего плохого, мистер Вахино, я хотел бы, чтобы и у нас были такие же прекрасные обычаи, но только не во время работы. Очень вас прошу.
      - Наверное, вы правы. Это просто не подходит для современной модели промышленной цивилизации, а именно к ней мы идем. -. Вахино сел в кресло и подал гостю сигарету. Курение было типичным пороком соляриан, к тому же весьма заразным. Вахино тоже закурил с удовольствием неофита.
      - По этому-то делу я и пришел, мистер Вахино. У меня нет никаких определенных жалоб, но набралось множество мелких трудностей, с которыми можете справиться только вы сами. Мы, соляриане, не хотим, не можем вмешиваться в ваши дела, но кое-что вы должны изменить, иначе мы не сможем вам помочь.
      Вахино все уже знал. Он давно ждал этого визита и сейчас с грустью подумал, что деваться некуда. Затянувшись сигаретой, он выпустил клуб дыма и вежливо поднял брови, однако тут же вспомнил, что у соляриан изменение выражения лица не составляет части разговора, и поэтому громко сказал:
      - Прошу вас, откройте мне; что у вас на сердце. Я понимаю, здесь нет намерения обидеть нас, и потому не усмотрю его.
      - Хорошо! - Ломбарт наклонился к нему и доверительно тронул за плечо. - Дело в том, что вся ваша Культура, вся ваша психология не подходит к современной цивилизации. Это можно изменить, но изменение должно быть радикальным. Для этого вы должны принять соответствующие уставы, организовать пропагандистскую кампанию, изменить систему образования и так далее.
      Возьмем, например, - продолжал он, - такой обычай, как сиеста. Сейчас, когда мы беседуем с вами, на всей планете не крутится ни одно колесо, не действует ни одна машина, никто не работает. Все лежат на солнышке, слагают стихи, напевают песенки или просто дремлют. Так не пойдет, Вахино, если мы хотим построить развитую цивилизацию! Плантации, рудники, фабрики, города! При четырехчасовом рабочем дне мы с этим не справимся.
      - Да, конечно, конечно, но у нас, наверное, нет энергии вашей расы. Ведь ваш вид отличается интенсивной работой щитовидной железы.
      - Это дело привычки. Нужно только научиться. Совсем не обязательно работать через силу. Мы для того и механизируем вашу жизнь, чтобы избавить вас от непомерных физических усилий и перегрузок. Но машинную цивилизацию невозможно изменить и примирить с таким количеством верований, обрядов, обычаев и традиций, как у вас. В этом вы очень напоминаете мне сконтариан, которые никак не могут расстаться со своими древними копьями.
      - Традиция придает жизни ценность и смысл...
      - Культура машин создает собственные традиции. Со временем вы убедитесь в этом. Она создает собственный смысл, и думаю, что это смысл завтрашнего дня. Тот, кто держится за устаревшие обычаи, обречен плестись в хвосте. Ваша денежная система...
      - Она очень практична.
      - По вашим меркам - да. Но как вы можете торговать с Землей, если до сих пор оперируете серебром? Вы должны перейти на нашу систему, ввести абстрактные деньги. То же самое - с метрической системой, если вы хотите пользоваться нашими машинами или договориться с нашими учеными. Короче говоря, вы должны взять от нас все. - Ломбарт помолчал. - А ваши собственные понятия! Ничего удивительного, что вы не сумели подчинить планеты своей собственной системы, если каждый из вас непременно хочет быть похороненным там, где родился. Это прекрасное, чувство, но и только. Вам придется избавиться от него, коль скоро намереваетесь достичь дальних звезд. - Он заколебался, потом сказал: - Даже ваша религия... простите, но в ней попадаются такие вещи, которые современная наука решительно отвергает.
      - Сам я агностик, - спокойно ответил Вахино, - но для многих из нас религия Мауироа очень важна.
      - Если бы Великий Дом позволил нам привезти миссионеров, мы могли бы обратить всех, скажем, в неопантеизм. По-моему, это гораздо более утешительно и научно, чем ваша мифология. Если кундалоанцам обязательно нужно во что-то верить, то пусть это будет вера, согласующаяся с данными передовой науки.
      - Может быть. Я тоже полагаю, что наши родовые связи слишком запутанны и косны для современной общественной организации... Да, перемены должны быть более глубокими, чем просто развитие промышленности.
      - Разумеется, - тотчас подхватил Ломбарт. - Речь идет о полном изменении мировоззрения. Впрочем, со временем вы пришли бы к этому сами. Наш приход лишь ускорит технический прогресс на Кундалоа.
      - А язык?
      - Не хочу, чтобы меня обвинили в шовинизме, но думаю, что все кундалоанцы должны изучать солярианский. Раньше или позже, он им понадобится. Все ваши ученые и техники должны бегло говорить на нем. Языки лаул, муара и другие превосходны, но для передачи научных терминов совершенно не годятся. Уже одна многозначность... честно говоря, ваши философские книги звучат для меня очень туманно. Это прекрасно, но лишено четкого смысла. Вашему языку не хватает точности.
      - Мы всегда считали, что араклес и вранамауи - образцы кристаллической ясности мысли, - грустно сказал Вахино. Должен признать, что для меня ваш Кант или Рассел тоже не всегда понятны. Другое дело, что у меня нет в этом никакого опыта. Наверное, вы правы. Я поставлю вопрос перед Великим Домом, и, может, вскоре удастся что-нибудь сделать. Но в любом случае вам не придется долго ждать. Вся наша молодежь мечтает стать такой, как вы хотите, а это - гарантия успеха.
      - Да, - согласился Ломбарт, потом мягко добавил: - Я бы предпочел, чтобы успех стоил не так дорого. Но достаточно взглянуть на Сконтар, чтобы понять, насколько это необходимо.
      - О, Сконтар! За последние три года они совершили настоящие чудеса. Они пережили страшный голод и сейчас не только отстроились, но даже организовали экспедиции на далекие звезды в поисках места для новых колоний. - Вахино улыбнулся. - Я не люблю наших бывших врагов, но трудно не восхищаться ими.
      - Да, они отважны, - согласился Ломбарт, - но что пользы с этой отваги? Устаревшая техника для них - камень на шее. Кундалоа со значительно меньшим населением уже сейчас производит в несколько раз больше продукции, а уж когда мы полностью модернизируем вашу промышленность!.. Да что говорить! Звездные колонии Сконтара - крохотные поселения, целиком зависящие от метрополии! Сконтар, конечно, может выжить, но всегда будет силой десятого порядка. Может, он даже станет вашей колонией, и вовсе не потому, что им не хватает природных или других ресурсов. Дело в том, что, отвергнув нашу помощь - а так оно и было, - они ушли с магистральной линии галактической цивилизации. Сейчас они пытаются самостоятельно развивать науку, создают оборудование, которое мы имели много столетий назад, и допускают такие промахи, что нельзя смотреть на них без сожаления. Их язык, как и ваш, не пригоден для изложения научных мыслей, традиция постоянно сковывает их. Например, я видел сконтарианские космические корабли, они строили их по собственным проектам, вместо того чтобы копировать наши модели... Они попросту смешны! Сотни попыток, чтобы выйти на дорогу, по которой мы идем уже давно. У них есть корабли шарообразные, овальные, кубические... Я даже слышал, что кто-то там проектирует корабль-тетраэдр!
      - В принципе это возможно, - буркнул Вахино. - Геометрия Римана, на которой основана их инженерия, допускает...
      - Исключено! Земля уже опробовала все подобные варианты, и ничего не вышло. Только чудак - а ученые Сконтара в своей изоляции становятся кланом чудаков - может рассуждать таким образом. Нам, людям, посчастливилось - и это все. Однако и наша культура долго создавала психологию, отвергающую научную цивилизацию. Мы долго топтались на месте, но потом в итоге все же достигли звезд. Другие расы могут сделать то же самое, но сначала они должны создать соответствующую цивилизацию и усвоить определенный склад ума. А без нашей помощи ни Сконтар, ни любая другая планета еще долгие века не смогут сделать этого. Недавно я получил... - продолжал Ломбарт, роясь в карманах, - получил философский обзор со Сконтара. Так вот, один из философов, Дирин, занимающийся общей семантикой, произвел сенсацию... - Ломбарт наконец нашел бумагу. - Вы ведь читаете по-сконтарски?
      - Да, - сказал Вахино. - Во время войны я работал в разведке. Покажите-ка... - Он нашел упомянутый абзац и начал переводить вслух: - "В предыдущих статьях автор показал, что сам по себе принцип безатомности не универсален, но должен быть подвергнут неким психоматическим ограничениям, вытекающим из относительности броганаричного"... этого я не понимаю... "поля, которое в соединении с электронными атомоволнами..."
      - Сущий бред! - воскликнул Ломбарт.
      - Не знаю, - беспомощно ответил Вахино. - Сконтарская психология так же чужда мне, как ваша.
      - Маразм, чушь, - сказал Ломбарт. - К тому же этот вечный сконтарский догматизм! - Он бросил листок на маленькую бронзовую жаровню, и огонь быстро расправился с листами. Это понятно всякому, кто имеет хоть малейшее понятие об общей семантике и хотя бы каплю рассудка! - Он презрительно улыбнулся и покачал головой. - Раса чудаков!
      - Я хотел бы, чтобы ты нашел для меня несколько часов завтра утром, - сказал Скорроган.
      - Постараюсь, - Тордин XI, Император Сконтара, кивнул своей поредевшей гривой. - Хотя лучше бы на будущей неделе.
      - Завтра! Очень тебя прошу!
      - Хорошо, - согласился Тордин. - Но в чем дело?
      - Я хочу совершить небольшую экскурсию на Кундалоа.
      - Почему именно туда? И почему завтра?
      - Расскажу, когда встретимся, - Скорроган наклонил голову, покрытую еще густой, но белой, как молоко, гривой, и выключил свой экран.
      Тордин снисходительно улыбнулся. Скорроган был известен своими чудачествами. "И все-таки старики должны держаться вместе, - подумал он. - Выросли уже два поколения, и оба наступают нам на пятки".
      Тридцать с лишним лет остракизма почти не изменили самоуверенного вельможу. Правда, с течением времени озлобление прошло, к когда Сконтар медленно, но верно стал подниматься из руин, память о трагическом проступке посла несколько потускнела и прежний круг друзей - особенно после смерти Императора Валтама - стал постепенно возвращаться к вельможе-отшельнику. Со временем возобновились и отношения с новым Императором, другом юности, - Тордик частенько посещал Краакахейм или приглашал Скоррогана во дворец. Он даже предложил старому аристократу вернуться в Высший Совет, но тот отказался, и прошло еще десять - а может, двадцать? - лет, в течение которых Скорроган жил тихо и незаметно. И вот теперь он впервые обратился с просьбой... "Да, - подумал Тордин, я полечу с ним завтра. К дьяволу работу! Монархам тоже нужен отдых".
      Он встал с кресла и, хромая, подошел к окну. Новые эндокринные процедуры чудесно справлялись с его ревматизмом, но лечение еще не кончилось. При виде снега, покрывшего долину, Тордин вздрогнул. Снова близилась зима.
      Геологи утверждали, что Сконтар вступает в новый ледниковый период. Однако он никогда не наступит: скоро инженеры-климатологи включат свою технику, и ледники навсегда вернутся на север. Но пока на дворе бело и холодно и пронизывающий ветер завывает у стен дворца.
      А в южном полушарии сейчас лето, дозревают поля, ученые сообщают, что ожидается большой урожай. Кто возглавляет там научную группу?.. Ах да, Аесгайр, сын Хастинга. Его работы в области генетики и астрономии помогают крестьянам выращивать достаточно продуктов для новой научной цивилизации. Старый вольный крестьянин, опора Сконтара в течение всей его истории, выжил. Менялся лишь мир вокруг него. Тордин грустно улыбнулся при мысли о том, как преобразилась Империя за последние десятилетия. Новые психосимволические способы правления опирались на открытия Дирина в области общей семантики, открытия, исключительно важные для любой науки вообще. Теперь Сконтар был империей только по названию. Он разрешил проблему соединения либерального государства с наследственным, но активным правящим классом правительства. Хорошие, полезные перемены; вся прошлая история Сконтара медленно, с трудом стремилась к ним. Новые знания ускорили процесс, втиснув столетия развития в два коротких поколения. И, странное дело, хотя естественные и биологические науки устремились вперед с невероятной скоростью, искусство, музыка и литература изменились мало, ремесла сохранились, люди продолжали говорить на древнем языке наархейм.
      Тордин вернулся к столу - у него было еще много работы. Взять хотя бы вопрос наследования на планете Аэрик! Впрочем, разве можно управлять без хлопот межзвездной сетью из нескольких сотен быстро развивающихся поселений!? Однако все это было не так уж важно в сравнении с тем, что Империя крепко стояла на ногах и росла.
      Они далеко ушли от давних дней отчаяния, от эпохи голода и эпидемий. Тордин подумал, что сам не до конца понимает, насколько длинна эта дорога.
      Он взял микролектор и принялся просматривать доклад министерства финансов. Хотя Император и не владел новыми методами вычислений так хорошо, как молодые, он все же анализировал и подсчитывал достаточно бегло и не понимал, как когда-то мог обходиться без всего этого.
      Тордин подошел к нише в воротах центральной башни замка Краакахейм. Скорроган назначил встречу там, а не внутри, потому что любил открывающийся оттуда вид. "Великолепно! - подумал Тордин. - Но эти дикие скалы, торчащие из бурого моря туч, заставляют голову кружиться". Над ним поднимались древние зубцы башни, а еще выше по склону горы - черные заросли краакара, от которого и пошло название скального гнезда. Ветер яростно свистел и взметал сухой снег.
      Охрана приветственно подняла копья. Впрочем, другого оружия у них не было: оно ни к чему в центре государства, уступающего мощью только солярианам. Скорроган вышел навстречу Императору. Пятьдесят лет почти не согнули его спину, а глаза не потеряли былой зоркости. Однако сегодня Тордин заметил в этих глазах какое-то напряженное ожидание. Как будто старик уже видел конец пути.
      Скорроган сделал предписанные этикетом жесты и пригласил друга в замок.
      Император произнес обычную формулу сожаления, однако было видно, что он буквально дрожит от нетерпения и с трудом выдержал бы часовой разговор в замке.
      - В таком случае идем, - сказал Скорроган. - Мой корабль готов.
      Изящный небольшой корабль тетраэдной формы стоял на задах замка. Они вошли и заняли места у огромного иллюминатора.
      - А сейчас, - сказал Тордин, - может, ты скажешь, почему именно сегодня хочешь лететь на Кундалоа?
      - Сегодня, - медленно ответил Скорроган, - исполнилось ровно пятьдесят лет моего возвращения с Земли.
      - Вот как? - удивился Тордин, и ему стало неприятно. Неужели старик решил вернуться к старым счетам?
      - Может, ты не помнишь, - продолжал Скорроган, - как я сказал тогда вождям, что через пятьдесят лет они придут ко мне извиниться.
      - И теперь ты решил отомстить? - Тордина не удивило это типичное проявление сконтарианской психологии, но он еще не видел причин для извинений.
      - Да, - сказал Скорроган. - Тогда я не хотел объясняться, да никто и не стал бы меня слушать. Кроме того, я и сам не был уверен, что поступил правильно. - Он улыбнулся и взялся сухими ладонями за руль. - Теперь я в этом уверен. Время подтвердило мою правоту, и сегодня я докажу тебе, что моя дипломатическая миссия увенчалась успехом. Видишь ли, я тогда намеренно оскорбил землян.
      Скорроган запустил двигатель, и корабль стартовал. От Кундалоа Сконтар отделяла половина светового года, но звездолеты новой конструкции могли покрыть его за четверть часа. Вскоре перед ними появился большой голубой шар Кундалоа, сверкавший на фоне миллионов звезд.
      Тордин сидел спокойно, пока это необычное, хотя и простое, заявление доходило до его разума. Император ожидал чего-то в этом духе: он никогда всерьез не верил, что Скорроган был тогда так неумен.
      - Со времен войны ты редко бывал на Кундалоа, правда? спросил Скорроган.
      - Да, всего трижды и каждый раз недолго. Они хорошо живут. Соляриане помогли им встать на ноги.
      - Хорошо... - На губах Скоррогана появилась улыбка, больше похожая на гримасу плача. - Они купаются в роскоши, и она буквально разъедает всю их систему вместе с тремя звездными колониями.
      Он гневно рванул на себя руль, корабль вздрогнул. Сели они на краю большого космопорта в Кундалоа-сити.
      - И что теперь? - шепотом спросил Тордин. Ему вдруг стало страшно, он смутно ощущал, что будет не рад тому, что увидит.
      - Проедем по столице, - сказал Скорроган, - и, может, если будет интересно, прогуляемся по планете. Я хотел, чтобы мы явились сюда неофициально, инкогнито: так мы сможем увидеть их повседневную жизнь, а это гораздо важнее, чем любые статистические данные. Я хочу показать тебе, Тордин, от чего уберег Сконтар! - воскликнул он с болезненной улыбкой. - Я отдал всю жизнь за свою планету. Во всяком случае пятьдесят лет жизни... пятьдесят лет позора и одиночества.
      Они миновали ворота и вышли на равнину, покрытую сталью и железобетоном. Здесь царило непрерывное движение, чувствовалось постоянное излучение горячечной энергии солярианской цивилизации. Значительную часть толпы составляли соляриане, прибывшие на Аваики по делам или для развлечений.Были здесь и представители нескольких других рас, но большинство составляли, конечно, местные жители. Впрочем, их не всегда можно было отличить от людей. Обе расы и без того были похожи друг на друга, а поскольку кундалоанцы одевались по-соляриански...
      Тордин удивленно покачал головой, вслушиваясь в разговоры.
      - Ничего не понимаю! - сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. - Я знаю кундалоанский язык, но здесь...
      - Ничего удивительного, - ответил Скорроган. - Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.
      Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:
      - Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп...
      - "Сто слов по-соляриански", - скривился Скорроган. Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. - Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.
      Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.
      Турист повернулся и налетел на них.
      - Простите! - вежливо воскликнул он. - Я должен быть внимательнее.
      - Ничего, - пожал плечами Скорроган.
      Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:
      - Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?
      - Пожалуй, не стоит, - ответил Скорроган, слегка нахмурившись.
      - Что за планета! Отсталая, как... как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.
      Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:
      - Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?
      - Я люблю людей, - сказал Скорроган, - но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые - очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.
      - Почему?
      Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.
      - Вот почему! - сказал он и перевел солярианские надписи:
      ПОСЕТИТЕ ДРЕВНИЕ ХРАМЫ КУНДАЛОА!
      ОРИГИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ
      ПЕРВОБЫТНЫХ КУЛЬТУР МАУИРОА!
      СКАЗОЧНОЕ ОЧАРОВАНИЕ ДРЕВНИХ ОБЫЧАЕВ!
      ПОСЕТИТЕ СВЯТЫНЮ ВЫСШЕГО БОЖЕСТВА!
      ПЛАТА ЗА ВХОД СНИЖЕНА! ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ СКИДКА!
      - Когда-то религия Мауироа что-то значила, - тихо сказал Скорроган. - Это была прекрасная и благородная вера, хотя и содержала ненаучные элементы. Впрочем, их можно было изменить. Но теперь слишком поздно: большинство кундалоанцев - неопантеисты или атеисты, а древние обряды совершают лишь для заработка. Они превратили их в балаган. Кундалоа сохранила древние памятники, фольклор, народные мелодии - остатки прежней культуры- и эксплуатирует их на потребу праздным зевакам, а это хуже, чем если бы их просто уничтожили.
      - Я не понимаю, на что ты так злишься, - сказал Тордин. - Времена переменились. На Сконтаре тоже все по-новому.
      - Но не так, как здесь. Посмотри вокруг себя: ты никогда не был в Солнечной Системе, но снимки видел не один раз, и должен заметить, что это - типичный солярианский город. Может, немного провинциальный, но типичный. И во всей Системе Аваики ты не найдешь города, который не был бы солярианским. Не найдешь и процветавших некогда искусства, литературы, музыки. Осталось дешевое подражание солярианским образцам или подделка под старину. Нет и науки, которая по своей сути не была бы солярианской, нет несолярианских машин, все меньше становится домов, которые можно отличить от шаблонного солярианского жилища. Распались родовые связи - основа местной культуры, а супружеские стали такими же случайными, как и на Земле. Исчезла былая привязанность к селу, молодежь рвется в города, чтобы заработать миллион абстрактных кредиток. На столах - продукция солярианских продовольственных фабрик, а местные блюда можно получить только в немногочисленных дорогих ресторанах. Нет больше сделанной штучно посуды, сотканных вручную тканей. Все носят то, что производят большие заводы. Нет прежних поэтов и бардов, да, впрочем, их никто и не стал бы слушать: все сидят у телевизоров. Нет философов араклейской или вранамаунской школ, их сменили посредственные комментаторы Рассела и Владимира Соловьева.
      Скорроган замолчал, Тордин долго не отзывался, потом задумчиво произнес:
      - Понимаю, к чему ты клонишь. Кундалоа превратилась в копию Земли!
      - Причем в дурную копию! И это было неизбежно с момента, когда они приняли помощь землян. Тем самым они обрекли себя принять солярианскую культуру, науку, солярианскую экономику. Это был единственный образец, понятный для людей, а именно они руководили восстановлением; их культура давала хорошие результаты, и Кундалоа приняла ее с легкостью. А теперь слишком поздно: изменить ничего нельзя, да они и не хотят ничего изменять...
      А знаешь ли ты, -добавил Скорроган после паузы, - что однажды такое уже случалось? Я знаю историю Солнечной Системы и историю Земли. Когда-то, еще до того, как люди добрались до других планет своей системы, на Земле существовали многочисленные культуры, сильно отличавшиеся друг от друга. Но в конце концов одна из них, культура Западной Области Земли, опираясь на технические достижения, подмяла под себя весь остальной мир. Запад стал образцом, ему все завидовали, перенимали его образ жизни, и когда Запад комунибудь помогал, он по существу копировал самого себя. Так погибли все самобытные культуры.
      - И от этого ты хотел нас уберечь? - спросил Тордин. Я понял твою точку зрения. Однако подумай, достаточно ли ценно прошлое, чтобы платить за него миллионами жизней и годами лишений?
      - Ценно не прошлое, а будущее! Мы обязаны были жить, развиваться, развивать науку! Но почему по чужому образцу? Неужели, чтобы выжить, мы должны были стать существами второго сорта?! Ни одна гуманоидная раса не станет настоящими людьми - слишком различны наши психологии, инстинкты, образы жизни. Мы не стали духовными сателлитами Солнечной Системы, не погибли как нация. И в этом я вижу свою величайшую заслугу перед Сконтаром!
      Старик улыбнулся и, помолчав, закончил:
      - И я сделал это. Риск был страшный, но это удалось. Результаты ты знаешь: Дирин развил семантику, которую с самого начала высмеивали солярианские ученые. Мы создали четырехориентированные корабли, которые они считали невозможными, и сейчас бороздим Галактику не хуже их. Мы развили психосимволизм, свойственный лишь нашей расе, внедрили новый тип сельского хозяйства... И при этом сохранили искусства, архитектуру, язык. Размах наших успехов не только позволил достичь звезд, сделав нас великой державой Галактики, но и вызвал возрождение, равное великолепному Золотому Веку! И все потому, что мы остались верны себе.
      Скорроган замолчал, Тордин тоже долгое время не произносил ни слова. Они вошли в боковую тихую улочку старого района. Большинство зданий сохранилось с досолярианских времен, и вокруг мелькало довольно много древних нарядов.
      - Итак? - спросил Скорроган.
      - Не знаю, - Тордин задумчиво потер глаза. - Все это так неожиданно, может, ты и прав. Я должен подумать над этим.
      - Я думал пятьдесят лет, - сухо сказал Скорроган, - поэтому могу дать тебе несколько минут.
      Они подошли к лавке. Старый кундалоанец сидел там среди груды своих товаров: ярко раскрашенных кувшинов, кружек и мисок. Какая-то туристка торговалась с ним.
      - Приглядись к этому типу, - сказал Скорроган, - и припомни прежних ремесленников Кундалоа. Перед нами дешевка, производимая тысячами на потребу туристам. Рисунок искажен, выделка отвратительная. А когда-то каждый изгиб, каждая черточка что-то значили.
      Взгляды их остановились на кувшине, что стоял у ног старого гончара, и даже невозмутимый Тордин вздрогнул от восторга. Кувшин как бы горел, он казался живым. Совершенная простота чистых линий, длинные изгибы заключали в себе тоску и любовь мастера. "Этот кувшин будет жить, когда меня уже не будет", - подумал Тордин.
      - Вот настоящее искусство, - улыбнулся Скорроган. Этому кувшину больше ста лет... Раритет... Как он попал на эту свалку?
      Группа землян держалась в стороне от гигантов-сконтариан, и Скорроган с достоинством и грустью смотрел на них.
      "Да, они уважают нас, соляриане перестали ненавидеть Сконтар, они восхищаются нами, посылают свою молодежь учить наши науки и язык. Но Кундалоа для них уже не в счет", - думал он.
      Тем временем и туристка заметила кувшин.
      - Сколько? - спросила она.
      - Не продать, - сдавленным шепотом ответил кундалоанец, одергивая на себе потертую пижаму. - Не продать.
      - Я дать сто кредиток. Продать!
      - Это мое собственное. Семья иметь много лет. Не продать.
      - Пятьсот кредиток! - размахивала банкнотами туристка.
      Старик прижал кувшин к впалой груди и смотрел на нее черными глазами, в которых появились слезы.
      - Не продать. Иди. Не продать оамауи.
      - Идем, - буркнул Тордин. Схватив Скоррогана за руку, он потащил его за собой. - Уйдем поскорее отсюда!
      Сконтариане поспешили к космопорту. Тордин хотел поскорее забыть глаза старого кундалоанца, но не был уверен, что сможет... хоть когда-нибудь.