Поспав и отведав великолепной, сытной английской кухни, мы ожили. И снова, не желая оставлять следы, мы не стали нанимать метлу, а сели на поезд до Кембриджа. Мне так нравились эти славные пыхтящие локомотивчики, вежливые кондуктора и небольшие купе, где пассажиры думают о чем-то своем, читают свои собственные газеты, если только не ведут интересную беседу. За окном проплывают восхитительные пейзажи, а на станции можно купить чудесный мясной пирог. Думаю, Джинни это тоже пришлось по вкусу. В любом случае мы весело катили на север.
      ГЛАВА 21
      Кембридж встретил нас по-английски - дождем. Пока мы тарахтели в кэбе от станции к отелю, сквозь потоки воды с трудом различали старинные величественные здания по ту сторону дороги. Тот же пейзаж окружал нас, когда, распаковавшись и позвонив, мы поехали к дому Фрогмортона. Воздух был мягким, прохладным и серебристо-серым. Когда мы вышли из такси, Джинни на мгновение замерла.
      - После Нью-Мехико, - вздохнула она, - мне хочется стоять на месте и озираться по сторонам, открыв рот.
      - Как баран на новые ворота? - полюбопытствовал я.
      - Нет, ловить губами дождь! В тебе есть хоть капля поэзии?
      - Конечно. "Дождик, дождик, припусти на старухины трусы!"
      Из-за погоды у меня снова заболел кончик хвоста, который я когда-то потерял. Но я бы это снес, если бы мы догадались купить зонт. Или если бы Джинни заговорила боль, но уж больно много сил такая процедура отнимала.
      Мы распахнули калитку и пошли по дорожке, обсаженной цинниями. Их разноцветные головки величественно трепетали, как стяги на башнях. Все остальное было зеленым, живым и таким вызывающе свежим, если вспомнить знойные дни нашего Южного Запада. Сквозь строй ив за домом я заметил речку. Вокруг царил такой мир и покой, что причина нашего приезда стала казаться вымышленной, ненастоящей.
      Усадьба "Липы" получила свое имя, потому что эти деревья когда-то здесь росли. Теперь рядом с домом стояла ива. Усадьба была старой-престарой, Альбукерке ей годилась во внучки, и разве что Санта-Фе могла сравниться с ней в возрасте. Черепичная крыша, побеленные стены, вокруг большинства окон лепнина восемнадцатого века, а некоторые стекла - девятнадцатого. Дубовая, обитая железом дверь наверняка помнила строителей дома. Я даже застеснялся браться за старинный дверной молоток, пока не заметил, как с него на меня таращится бронзовая пьяная рожа - привет из Реставрации.
      Почтенная экономка впустила нас. Когда мы объяснили, кто мы и откуда, она сразу же провела нас... в гостиную, кажется, так? В ней царил полумрак, несмотря на включенную эдисонку под абажуром напольной лампы. Антикварная мебель, не попорченная детьми или котами. Книг столько же, сколько и у Уилла, но все аккуратно расставлены по застекленным полкам. С фотографий в рамочках смотрели многочисленные предки хозяина дома. Я даже засомневался, туда ли мы попали?
      Фрогмортон поднялся с кресла, чтобы поприветствовать нас. Он оказался невысоким тощим старичком, сморщенным, как сушеная груша, с округлыми плечами. На нем был коричневый твидовый костюм и светло-коричневый галстук. Редкие седые волосы, седые усы щеточкой и невероятное пенсне дополняли картину.
      - А, мистер и миссис Матучек! - сказал он высоким, почти писклявым голосом. - Или нет, прошу прощения, доктор и мистер Матучек, так? Рад встретиться.
      Он едва коснулся моей руки, как птичка царапнула, зато сразу же вцепился в Джинни.
      - Я хорошо помню вашего отца, прекрасного ученого, и вашу милую матушку. Наше знакомство состоялось еще до того, как бог послал им детей.Мы потеряли связь, так бывает. Все время вспоминаешь, что нужно бы встретиться, пока не наступает слишком поздно. Fugaces labuntur anni.
      - Конечно, - пробормотала Джинни, пока я мучительно вспоминал те крохи латыни, которые знал, под конец решив, что ответа не требуется.
      - Миссис Тернер, будьте добры, подайте нам чаю, - попросил Фрогмортон. Рановато для чая, конечно, но нам необходимо подкрепиться перед работой, вы согласны? Присаживайтесь, прошу вас. Курите, если пожелаете. Пока мы не приступили к делу, позвольте мне задать несколько вопросов о том, как вы провели эти годы. Я слышал о некоторых ваших подвигах, конечно, и с тех пор, как вы позвонили, я успел просмотреть их в записи. Но все равно хотелось бы лично послушать рассказ о приключениях семьи Грейлок... Или правильней будет Матучек?
      Рассказывать взялась Джинни. Фрогмортон трещал, не переставая. Я не хотел казаться нелюдимом, но боялся сболтнуть что-нибудь невежливое, потому сосредоточился на чае, бутербродах с огурцом и пироге, усиленно подавляя дезертирскую мысль о пабе.
      Стало гораздо интересней, когда Джинни перевела разговор на его работу. "Так, - подумал я, - если Бен займется палеонтологией, ему следует узнать об этой технологии. Ручаюсь, что смогу доступно все пересказать ему". К несчастью, Фрогмортон щедро пересыпал беседу шутками. Они сводились к разнообразным историйкам, вроде той, что сидит монах-переписчик, снимает копию с рукописи, а под боком у него кувшин с вином. Набирается все сильнее. А в конце приписывает: "Male scripsi, bene bipsi". Фрогмортон расхохотался. Мы с Джинни собрались и тоже поддержали его.
      Появление экономки спасло нас от дальнейших историй.
      - Миссис Тернер, мы будем в чулане, - сообщил хозяин. Я вздрогнул. - Не позволяйте никому нас беспокоить ни под каким предлогом. Разве что протрубит Последний Ангел, но, осмелюсь предположить, его мы услышим и сами. В противном случае ужин на троих к восьми часам.
      - Не волнуйтесь, - обратился он уже к нам, пока мы шли по бесконечной анфиладе комнат. - Насчет ужина можете положиться на моего повара. Он великолепно готовит бараньи ноги. Кстати, ваш батюшка, доктор Матучек, бывало, жаловался, что в Америке не так-то просто найти барана. А еще у меня несколько видов кларета, можно выбирать.
      К огромному моему облегчению, "чулан" оказался большой комнатой в задней части дома. Фрогмортон отпер дверь, и мы вошли. Под ногами заскрипели доски пола, стенные панели все были изъедены древоточцем. Три окна были близнецами предыдущих - маленькими, узкими, а стекло в них похоже на бутылочное. Мы стояли в полумраке, пока Фрогмортон не включил свет. Он коснулся бронзовой статуи, то ли римской, то ли греческой, изображавшей юношу с факелом. И в тот же миг факел вспыхнул холодным синеватым огнем. Свет лился и из глаз ухмыляющегося ягуара, и змеи с перьями, и черт знает еще из чего. Вдоль стен лежали горы книг. Бумаги торчали из секретера над письменным столом, который был таким длинным, что мог служить и лабораторной доской. На нем стояло магическое оборудование. Повсюду лежал добрый слой пыли, а под потолком развесил свои сети паук.
      - Простите за грязь, - извинился Фрогмортон. Он отыскал веничек для пыли и принялся за уборку. - Я редко здесь бываю и никому не могу доверить здесь убирать, даже миссис Тернер. Она женщина честная, совестливая, но если, например, возьмется перетирать обложки книг с полок, то обязательно расставит их в алфавитном порядке! - Голос его задрожал от ужаса. - А некоторые предметы неспециалисту лучше не трогать. - На него снова нашло игривое настроение. Хотя сам я - неспециалист по уборке, хе-хе.
      Джинни огляделась. Она уже достала палочку из чехла. Звездочка на ее конце засветилась сперва холодным льдистым огнем, потом - кроваво-красным.
      - Вы храните здесь весьма сильные вещи, - согласилась она. - Не боитесь грабителей, или пожара, или чего другого, что может случиться за ваше отсутствие?
      - Я заговорил их на сигнал тревоги, - ответил хозяин, кивая на произведения искусства индейцев майя. - Если что-то случится, поднимется ужасный переполох.
      Я решил, что если что тут и будет орать: "На помощь! На помощь!", так это ягуар.
      Но почему, почему Джинни решила взять в союзники этого старого пня?
      Внезапно он расправил плечи, пристально нас оглядел и сказал резким и холодным голосом:
      - Что ж, приступим? Можем говорить свободно. Во время войны дом был заговорен против прослушивания как людей, так и нелюдей. Я поддерживал защиту все время и хотя надеялся, что это не понадобится, но не исключал такой возможности.
      Мы сели. Они с Джинни сразу перешли к делу. Я иногда вставлял свои замечания, но не часто, но скучно мне не было. Вот уж нет!
      В течение часа мы обменивались информацией. Было бы глупо рассказывать все ему по телефону, неважно - хорошо защищен канал или нет. Жена поведала ему о космической программе, о местных Созданиях, о заговоре азиатских демонов, о возможностях магии зуни и о нападении в горах. В свою очередь Фрогмортон кое-что знал о Фу Чинге и после ее звонка постарался узнать побольше.
      - В основном пришлось нажать на профессиональные связи. Он человек скрытный, но не отшельник. Опубликовал несколько великолепных статей. Например, о разновидностях фэншуй, геомантии, смещении тектонических плит. Знатоки высоко ценят его поэзию, в том числе и за неподражаемую каллиграфию. Почти в каждом колледже рассказывали о нем то одно, то другое - о его работах, карьере и некоторых страхах. Еще я связался с секретной службой, которая всеми силами цеплялась за те немногие сведения, что имела...
      Он помолчал.
      - Да, вы правы, вам не стоит появляться ни в Скотланд-Ярде, ни в каком другом подобном месте. Они вас выслушают и проводят до дверей. Тем более что они тщательно следят за утечкой собственной информации. А поскольку в деле Фу Чинга они потерпели поражение, то не хотели бы лишний раз в этом признаваться.
      - Мне кажется, что вариант зунийского поискового заклятия, которое я выучила, - заметила Джинни, - может помочь. Едва ли он о нем знает, выходит, что и защититься еще не успел, правильно?
      Фрогмортон поднял бровь.
      - Что? Естественно, что здесь никто о таком не знает. Но если оно сработает, он поймет, кто виноват.
      - Знаю. Но я сказала: вариант. Адаптированная версия, которую мы вместе сможем запустить. Так вот, юго-западное исполнение сходно с шаманством, почти песня. Это не английский стиль, зато подобного здесь не ждут. Да, я понимаю, что такое встречается в Китае и Средней Азии. Но уровни различны, да вы еще вплетете английские мотивы, так что получим новый гибрид. А само применение, способ, которым мы загоним медведя в ловушку, будет для Фу Чинга полной неожиданностью, ручаюсь.
      - Господи, они не поймет, что случилось! - воскликнул я.
      Это было мое единственное высказывание за следующий час. Джинни и Фрогмортон с головой ушли в обсуждение деталей, настолько же непостижимых для меня, как и современная литературная критика. И все же я внимательно слушал, пялился в старинные фолианты, запоминал незнакомые слова и приглядывался к разным инструментам. Я полностью разделял их энтузиазм. А они сами буквально лучились от радости.
      Наконец моя любимая повернулась ко мне:
      - Кажется, мы сработали основное заклинание, Стив. Ты тоже примешь в этом участие.
      У меня даже во рту пересохло.
      - Как? - почти пролаял я.
      Она засмеялась:
      - Для начала, что ты предлагаешь взять в качестве песни? Это самая суть заклятия. Фу Чинг прячется, наводя ложные следы на разные места, которые и проявляются при сканировании. Мы должны отмести их и этим Поиском выявить его настоящее местопребывание.
      Я взял себя в руки и кивнул.
      - Кажется, понимаю. Похоже на интерференцию световых волн. В одних фазах они гасят друг друга и усиливают в других.
      - Сюда лучше подходит аналогия с частицами света в другом знаменитом эксперименте, Дифрокуле света на двух щелях... Чтобы не вдаваться в детали, примем...
      - Неважно, - оборвала Джинни, пока тот не завелся снова. - Загвоздка в том, что нужно тщательно подобрать песню. Она должна быть британской, с выразительными образами, и сложить слова так, чтобы смысл неясно, но прослеживался. Пока, Стив, ты будешь петь, мы с профессором Фрогмортоном проведем весь обряд.
      - Мелодия должна быть ирландской, притом чем древнее, тем лучше, - вставил он. - Друиды использовали музыку в своем Искусстве, и кое-кто из них выжил даже в более поздние времена. Так что часть их силы могла остаться.
      - Ирландская? - призадумалась Джинни. - О'Каролан? Нет, ее придется поискать, да и Стив не успеет выучить подходящий мотив... Постойте, вот какая! Все ее знают и вряд ли догадываются, что она древняя.
      И Джинни выдала пару нот.
      - О, только не это! - простонал я.
      Поймите меня правильно. Моя жена - наполовину ирландка, и мы оба этим гордимся. Мы даже дважды побывали на Изумрудном острове во время отпуска, и нам понравились и люди и страна. Ирландия дала миру больше, чем мир - ей. И все-таки, когда один из этих невыносимых теноров затягивал "Дэнни бой", дьявол во мне нашептывал: "Оливер Кромвель, ты нужен здесь опять".
      Джинни сжалилась.
      - Собственно, "Воздух Лондондерри" появился еще раньше. Любовная песенка начиналась так: "Быть бы, боже, нежным ароматом яблонь..."
      - Неплохо для первой строчки, - радостно согласился Фрогмортон. - Теперь нужно положить слова на музыку. Дальнейший текст может идти вольно, но оставаться поэтичным.
      - То есть стихи можно взять из различных произведений, желательно знаменитых?
      - Именно. Белый стих, а последняя строчка должна быть александрийским стихом.
      Поэзия и магия постоянно соприкасаются. Тем более что Фрогмортон обожал посидеть с какой-нибудь пьесой в стихах или венком сонетов. Его библиотека была забита такими произведениями. Здесь я мог им помочь. Мы просматривали тома, шелестели страницами и сверяли находки.
      - Чтобы бить наверняка, можем взять что-нибудь из Шекспира. Например, сцену с ведьмами из "Макбета". Или что-нибудь из "Гамлета"...
      -А, вот неплохо у Бен Джонсона...
      - ...что-то сугубо земное. Я помню, как во время войны солдаты пели грубые, мужественные песни...
      - Признаться, по-моему, Поуп суховат, но временами рифма у него просто литая...
      - ...чувственность, в противовес холодной расчетливости Фу. Может, "Рубай"...
      - Эй, неужели Руперт Брук написал это сам? Нужно поработать над этим.
      - Шелли, "Восстание Ислама". Дополнительное измерение для континуума культурных конфликтов. А еще здесь необходимый размер.
      Мне попались импрессионисты. Мы скакали по текстам взад и вперед, выкрикивали строчки, предлагали и спорили, пытались сложить слова из разных стихотворений, и этот бардак продолжался около часа, а может, и больше. Самое удивительное, кое-что мы сотворили.
      Джинни переписала наше произведение начисто - орлиным пером на лист пергамента. Фрогмортон трижды капнул на него воском от пчел из Дельф и припечатал знаки Тота, Соломона и Святого Георгия. Я пока репетировал. Мои коллеги не дергались от ужаса, по крайней мере внешне. Они только заставили меня сидеть на месте, пока готовили остальной обряд.
      Тем временем дождь припустил вовсю, залив окна, так что снаружи потемнело еще больше. Он барабанил по крыше. Ветер выл. В комнате лампы немного пригасли, вокруг залег легкий сумрак. Джинни и Фрогмортон взмахивали руками и что-то бубнили. Когда они подали знак, я взял пергамент, хотя в темноте читать я все равно не мог, прокашлялся и затянул:
      Быть бы, боже, нежным ароматом яблонь.
      Быть или не быть - вот в чем вопрос.
      Но взял он меч и взял он щит, высоких полон дум.
      Седой угрюмый человек в чудном заморском платье.
      Приблизься и останься так со мною,
      Тогда весь мир ты примешь во владенье.
      Во имя чар, мне давших власть над вами.
      Я завершил песню могучим волчьим воем и раскланялся. Никто не захлопал. Ну, им было некогда. Я едва различал их в полутьме, они танцевали и отчаянно жестикулировали. Посреди комнаты начало светиться. Я уловил слабый запах мокрых камней.
      Хрустальный глобус, который стоял на столе, ожил. На нем проступили буквы.
      Нет, ничего особенного там не появилось. Просто:
      "3, Верхняя Лебяжья аллея, Лондон..."
      Глобус погас так быстро, что я не дочитал остального.
      Лампы снова загорелись, как прежде. Джинни и Фрогмортон шумно выдохнули. Их лица победно сияли. Получилось!
      - Вы успели прочитать все? - воскликнул я.
      - О, да, - прошептала жена. - Как иначе?
      - Я тоже, - так же тихо ответил Фрогмортон.
      Он встрепенулся. Удивительно быстро для такого старикашки подпрыгнул к полкам, вытащил оттуда большой атлас, разложил его на столе, сверился с индексом и принялся вглядываться в городские кварталы. Его палец скользил по странице. Джинни склонилась над книгой тоже.
      - Вот, - сказал он. - Переулок, выходит на аллею, это Лаймхаус (криминальный район лондонских доков.).
      - Лаймхаус? - рассмеялась Джинни. - Как мы раньше не догадались!
      - Может, потому он его и выбрал, доктор Матучек, что это слишком очевидно. Не знаю, на что похоже это здание, но скорее всего это что-то вроде заброшенного склада или сомнительного коммерческого заведения, тем более в таком отвратительном районе. В любом случае он сидит там, как паук в центре паутины, но у его паутины тысячи ниточек, и он почувствует дрожание каждой. Ну, ладно, - сменил тему Фрогмортон. - Думаю, что мы славно поработали и теперь можем отдохнуть.
      Он принес из кабинета бокалы и бутылку "Рагганмора", чтобы побаловать себя. Разбавляли мы это виски водой, которую Фрогмортон получал в своем перегонном кубе, чистой, как родники Шотландии. Некоторое время мы сидели в дружеском молчании. Погода же расходилась не на шутку.
      - Может, стоит уведомить правительство? - неуверенно предложил Фрогмортон.
      - Нет, - отрезала Джинни. - Вы же знаете, что, как только они дернутся, Фу удерет. Позже можно и уведомить, pro forma. Но сперва туда пойдем мы со Стивом.
      - Степень опасности даже просчитать невозможно.
      - Сэр, - стальным голосом ответила жена, - на кону репутация и свобода моего брата!
      А может, все наши чаяния и надежды, или цивилизация Запада, или космическое будущее человечества, или что другое, но мне было все равно. Я был зол как тысяча чертей. Какие бы шакалы ни стояли за нашими трудностями, я хотел добраться до их глоток.
      - Я знал, - мягко сказал Фрогмортон. - А спросил из чувства долга. - Он опустил глаза. - Мне жаль, что из-за возраста и здоровья я не могу помочь вам ничем, кроме как советом. Morbi tristisque senectus.
      Джинни наклонилась вперед и потрепала его по руке.
      - Неужели вы думаете, что мы справимся без вашей помощи?
      - Точно, - поддакнул я. - В отличие от гаучо Бруно, я говорю как волколак: мускулы - это прекрасно, острый нюх - чудесно, но мозги - это numero uno!
      Хозяин явно приободрился.
      - И на что вы рассчитываете? - спросил он.
      - Зависит от ситуации, - ответил я. - В общем, ворвемся, схватим его, прижмем к стенке и спросим, что происходит.
      - Его охраняют, - нахмурился Фрогмортон.
      - Если только у них нет серебряных пуль, я справлюсь со всеми его... демонами, или кто там еще.
      На этот раз Фрогмортон вздрогнул.
      - Но вы же не будете жестоким, мистер Матучек? - И добавил уже более твердым голосом: - Если Фу и нанял такого защитника, то прибережет его на крайний случай. Думаю, что большую опасность для вас представляют более земные создания.
      - Потому-то нам и нужен помощник, - вставила Джинни.
      Ох, какие только слухи не ходят о помощниках! Они не просто выполняют поручения. Они придают своим хозяевам магическую силу, да не просто силу, а свое нечеловеческое видение, слух и так далее. Они могут служить накопителем силы или духа... Они могут помогать в сражении. А вот это правда.
      - Плюс оружие против союзников Фу, - добавил я. - Можете добыть это для нас, сэр?
      Фрогмортон кивнул:
      - Собственно, я могу указать вам путь и к тому и к другому в одном воплощении, - сказал он. - Но ручаться за успех не могу. Все.
      Ветер завыл сильнее.
      - Давайте, - взмолилась Джинни.
      Он уставился в темноту за нашими спинами, которая, несмотря на лампы, сгущалась по углам.
      - Знал я об одном мече.
      И он начал рассказывать, все так же глядя в темноту, словно грезил наяву:
      - Как-то, когда я был еще молодым, во время Кайзерской войны я случайно оказался в Йорке. Если помните, это была область, где действовали датские законы3. Я служил шифровальщиком. Кого-то в военном министерстве осенила мысль, что если перевернуть знаки рунического алфавита с подходящей надписи и использовать их как основу криптографического заклинания, то можно писать шифровки, которые никто не рассекретит. Идиотизм, конечно, но приказ есть приказ, потому я прочесал весь район со своими магическими инструментами.
      Выискивая по самому городу, я наткнулся на один меч в какой-то миноритской церквушке. Несколько столетий тому он был передан аббатству Святого Освальда аристократом, которому стал не нужен. Несколько необычно, не находите? Притом он собирался постричься в монахи и закончить жизнь в монастыре. Меч особого внимания не привлекал. Разве что находился в хорошем состоянии, что довольно типично для той эпохи, а потом об этом успели позабыть. Необычно, да, но не из ряда вон выходящее. После раскола в церкви аббатство было разрушено, основные сокровища забрали слуги Генриха VIII (Генрих VIII (1491-1547), английский король.). Но кое-что осталось, менее ценное, по их мнению. Существовала традиция, согласно которой монахи прятали драгоценные и священные предметы в стенах. Вероятно, какие-то заботливые руки отнесли все, что осталось, в церковный подвал.
      В восемнадцатом столетии руины снесли и на их месте возвели новую церковь Святого Освальда для прихожан быстро растущего города. Попытались собрать воедино прежние реликвии и выставить напоказ, но тщетно, ведь георгианская эпоха не способствовала интересу к старине. Даже во времена романтизма увлечение античностью ничего не изменило. Здание было слишком строгим, и его архитектура оставляла желать лучшего. Средневековые реликвии долго пролежали в земле, о них никто ничего не знал, так что интерес к ним был невелик.
      Один викторианский джентльмен внезапно расщедрился на реставрацию меча. В дневнике он выказывал изумление по поводу того, что клинок не проржавел, но, поскольку в те времена химия была в зачаточном состоянии, это его не насторожило. Сгнили только органические части рукояти и ножен, так что их нужно было менять. Вскоре он умер, и о мече так никто и не узнал.
      Таким образом, в подвалы церкви мало кто наведывался. Служащие, конечно, заезжие клирики, туристы, ученые и военные. Но их в основном интересовали небольшие подношения, которые дарили солдаты наполеоновской и колониальных войн. Все это хранилось под землей. И среди них меч казался каким-то ископаемым.
      Фрогмортон пригубил из своего бокала. Джинни слушала его, не отрывая глаз. Ее волосы горели под светом ламп.
      - Ну? - поторопила она рассказчика.
      - Я нащупал в этом клинке скрытую силу, - сказал он. - Я обнаружил, что сделан он был гномами и в нем сидит дух, живший еще в Норвегии. Меч прибыл в Англию вместе с викингами. Он может думать, разговаривать, может рубить железо, камень и заклятия. Но все даром. Меч уснул во время Великого Сна, не успев побывать в битве. Даже получив новые ножны, он не проснулся, и сила его дремлет, пока кто-нибудь не разбудит его.
      - Вы не разбудили?
      - Господи, нет! Я определил его способности, но зачем освобождать его? Я не мог себе представить, какую пользу это принесло бы... Даже потом, во время Халифатской войны. У него такой малый радиус действия. Тем более я представил, как его находит какой-нибудь свежеиспеченный маг и принимается орудовать вовсю. Я серьезно отношусь к своей клятве Гермеса. Потому я оставил все как было. Но вы... Из меня, конечно, никудышный пророк или прорицатель, но мне кажется, что это оружие как раз для вас.
      Полыхнула молния, загрохотал гром.
      ГЛАВА 22
      Мы выспались как следует, а потом принялись за работу. Нужно было подготовиться к поездке в Йорк. Поскольку приближался августовский Банковский день (т. е. выходной) это оказалось не так-то просто. Выложив неплохую сумму в агентстве путешествий, мы получили место в шикарном отеле. Кроме дороговизны, он поразил нас безвкусной пышностью. С другой стороны, нам могла понадобиться большая уединенность, чем предоставлялась в одной-единственной комнатке в какой-нибудь дешевой гостинице. Мы купили кое-какие необходимые вещи - лучше здесь, подальше от места предполагаемого преступления - и успели на поезд, который доставил нас на место еще к полудню.
      Однажды мы уже бывали в Йорке, но одного раза мало для такого города. Есть места, которые могут соперничать с ним по красоте и очарованию, но нет ни одного, который превосходил бы. Теплые золотистые стены старинных домов и башен из песчаника, извилистые узкие улочки с названиями вроде "Ворота нараспашку", полудеревянные дома - снизу каменные, с деревянной надстройкой. В пабах - настоящий эль и истинное дружелюбие, каких вы нигде больше не встретите. Здесь можно услышать непривычный диалект йоменов и полюбоваться рыночной площадью, ничуть не изменившейся со времен Рима... Все это с вами и вокруг вас. Разложив вещи, мы вышли на Купеческую площадь и дали слово, что, когда все это закончится, мы возьмем детей и поживем здесь с недельку. А то и две.
      Мы нашли церковь Святого Освальда на улице Влюбленных. Некоторое время мы просто стояли и смотрели, как проходит служба. Хотя я навострил уши, ничего не доносилось оттуда, кроме голосов и шарканья обуви, а в теплом воздухе пахло только людьми и слабым ароматом табака. Джинни не хотелось вытаскивать палочку посреди улицы и проверять достоверность моих наблюдений. Само здание действительно выглядело невзрачно - квадратная приземистая каменная коробка.
      - Неудачный образец неоклассицизма, - пробормотала она под нос. Здание-то не виновато, что выглядит так скучно. Стоящее рядом аббатство затмевало маленькую церковь. Величественный и сияющий храм, словно на нем лежало личное благословение Творца.
      - Ну что, - первым заговорил я, - пойдем?
      Она кивнула. Мы поднялись по лестнице и вошли в помещение. Внутри было холодно и мрачно. Не знаю, то ли алтарь специально перенесли, то ли просто он был сделан в стиле рококо. На стенах висели мемориальные таблички под стеклом, а роспись явно ждала своего Берн-Джонса. Парочка скорбных бюстов стояла в стенной нише и осуждающе глядела на нас.
      Кроме нас, там был только маленький седой служка. Мы милостиво позволили ему поводить нас по церкви и рассказать об этих двух джентльменах. Поскольку один из них сражался в американской Войне за независимость, а мы были американцами, то слушать пришлось долго. Наконец мы опустили деньги в ящичек для пожертвований и попросили поглядеть подвал.
      - Конечно, конечно. Билеты стоят шиллинг. Это на благотворительность... Большое спасибо. Сюда, прошу вас.
      Он просеменил к двери, отпер ее, включил эдисонку и повел нас вниз по ступеням. Несколько первых были кирпичные, недавние, а следующие уже каменные, срубленные еще во времена норманнского нашествия.
      - Понимаете, подвал у нас маленький. Без сомнения, когда здесь было аббатство, он был побольше, но его завалило. Мы надеемся, что можно раскопать стены еще двенадцатого века и фундамент, а еще - все может быть - сокровища, которые монахи спрятали во времена короля Генриха VIII. Поставить бы тут современные металлические ступени... Смотрите, пожалуйста, под ноги... Но боюсь, у нашего молельного дома не хватит средств.
      Лампа отбрасывала блики на сырые стены. Ступеньки терялись во тьме.
      - Обратите внимание на кладку "елочкой", - с гордостью сказал старик. Это римский метод. - Он указал на ровную каменную стену напротив. - Кроме этой. Георгианские каменщики построили ее, чтобы остановить оползень. Кто знает, что скрывается за ней?
      Почти весь подвал занимали застекленные выставочные стенды. Они сами по себе были музейной редкостью - девятнадцатый век, если не раньше. На мгновение Джинни сжала зубы, а у меня мурашки проползли по спине: мы увидели меч. Первым желанием было схватить его и бежать.
      Но мы придали лицам благообразное выражение и восхищенно отзывались на реплики нашего провожатого, который показывал нам то одно. то другое.
      - ...медаль, завешанная полковником Горацием Булливантом, который проявил себя в Испанской войне... Мушкет из роковой битвы при Майвенде... Древние четки, принадлежавшие последнему католическому епископу...
      И так далее, пока я не осмелился спросить самым невинным тоном:
      - А что это за меч?
      Он покоился вместе с красивым глиняным кувшином, бронзовым распятием, парочкой костяных шахматных фигур и еще какой-то дребеденью из Средних веков. Но оружие сразу бросалось в глаза. Длиной в три фута, лезвие расширялось к острию и не слишком сужалось к основанию. Небольшая прямая гарда, тоже железная, и крупный закругленный набалдашник, похожий на мороженое в стаканчике. И все это в золотой чеканке. Меч наполовину был вынут из шагреневых ножен, явно реставрированных. Они были деревянные, обтянутые кожей, и украшены шлифованными гранатами. То ли мне показалось, то ли я и вправду почуял скованную силу, готовую расправиться как освобожденная пружина. Драгоценные камни мерцали в свете лампы...
      - А, да, - без особого энтузиазма отозвался служка. - Интересный экземпляр, датированный датским периодом. Возможно, его было бы лучше передать музею, но ведь он пролежал здесь несколько веков. Необычен этот меч тем, что до сих пор выглядит так сохранно. Этот кувшин, который перед вами, прекрасный образчик гончарного искусства тринадцатого века. Он был подарен Ульфридой, женой знатного торговца соленой рыбой. В народе ее называли святой, хотя Рим никогда не канонизировал...
      Табличка на стенде гласила: "Меч принесен в дар в 1225 году сэром Ральфом Дауней из поместья Тершоу в знак искупления прошлых кровавых дел, прежде чем он принял монашеский сан. Изготовлен в Скандинавии примерно в девятом веке. Вероятно, привезен в Англию датчанином, чьи потомки остались и переженились с норманнскими завоевателями. Хотя по форме он уже устарел, некоторые семейные хроники утверждают, что меч брали в битвы, считая его счастливым. Реконструкция рукояти и ножен, драгоценные украшения, которые были и раньше, дар мистера Хамфри Седворта, банкира, 1846 год".