Дежерин моргнул и рассмеялся:
      - Сдаюсь.
      Она улыбнулась в ответ:
      - Две разные экологии, и ни одна из них не могла использовать другую. По крайней мере до тех пор, пока не появились орто-софонты. Дерево феникс ценится не только за твердую древесину. Стоит его вынести из промежуточной зоны, и оно уже не сгниет никогда. Были попытки выращивать его ближе к дому, но безуспешно. Так что несколько Т-видов и орто-видов, и к тому же наличие отдельных минералов - достаточно сильный резон для Союза утвердить свое присутствие в Валеннене. Но с другой стороны, это взаимодействие очень ограниченно. Растения заслоняют своих конкурентов от солнца и вытесняют их с почвы, и тем ограничивают ареал распространения животных. Возможно, что лиа - основной барьер на пути распространения Т-жизни. Животные - они не могут питаться друг другом, так что, как правило, они просто друг друга не трогают.
      Он озадачил её очевидной репликой:
      - Как, никогда?
      - Вряд ли когда-либо, - ответила она, озадачив его в свою очередь.
      - На самом деле, - добавила она, - есть какое-то взаимодействие типа кооперации, насколько мы можем знать, хотя знаем мы ничтожно мало. - Она провела по пряди волос пальцами, как расческой. - Позвольте, я приведу пример. Я только заменю названия на их земные аналоги, чтобы было проще, и имейте в виду, что эти создания малы. - Вот, например, кровожадный тигр. А вот аппетитная, сочная антилопа. И что же, собирается ли тигр на неё напасть? Нет, не собирается. Он не считает, что она годится для еды. Но посмотрите на тигра - как он следит за антилопой. Следит, как она поднимает голову. Как нюхает воздух. А вот антилопа побежала. Смотрите, тигр бежит следом. Антилопа находит стадо оленей. А тигр может съесть оленя. Тигр ест оленей. Антилопа - шпион. А вот леопард, которому нравится бифштекс из антилопы. Тигр прогоняет леопарда. Тигр - наемник. Это, деточки, и называется кооперацией.
      Джилл выпила остаток бренди из своего бокала. Дежерин пошевелился, чтобы налить ей еще.
      - После всего этого курса лекций, - сказала она, - мне бы, я думаю, стоило пива себе принести. Но пить пиво после такой благородной жидкости позор. Наливайте.
      - Вы действительно оживляете то, о чем говорите, - он сделал едва заметный акцент на первом слове.
      - Ладно, ваша очередь. Расскажите о местах, где вы бывали.
      - Только если вы потом ещё споете.
      - Тогда найдем такие песни, чтобы мы оба их знали. А пока, пожалуйста, ваши воспоминания. - Джилл снова поглядела в небо. Целестия ушла из виду, и звезды замерцали ещё ярче. Ею вдруг овладела грустная задумчивость. - Такое удивительное зрелище - эти звезды. А я там ни разу не была.
      - А почему вы ни разу не слетали на Землю?
      - Ну-у... я не знаю. Похоже, что все самое интересное на свете здесь. Да, я знаю, что на Земле есть и Большой Каньон, и другие чудеса природы, но на Иштар их тоже много - и главным образом сделанных руками разумных существ. А в наших банках данных хранятся миллионы картин, записей, и чего только нет.
      - Самая лучшая голограмма не заменит реальной вещи, Джилл. В ней нет той цельности, какая, например, есть у Шартрского Собора - не только красота, но и подлинность тех камней, к которым приходили несметные толпы пилигримов. И они молились, и становились на колени, и касались тех же камней, что сейчас перед вами. А кроме того, на Земле можно и развлечься. Такая живая девушка, как вы...
      Раздалась трель из открытой двери.
      - Телефон. - Джилл поднялась. - Простите. - Кто бы это мог быть в такой час? Может быть, кто-то из офицеров Юрия, который его ищет?
      Она включила флюоресцентную панель, и её свет показался очень резким после загадочного мерцания звезд. Комната охватила её, уютно-старомодная, слегка неряшливая. Ее однотонность нарушалась только алой драпировкой, на которой самой Джилл были нарисованы золотые завитки, и огненным языком плаща из перьев с острова Большой Ирен. Среди прочих сувениров на стенах висели инструменты и оружие местного производства, они перемежались картинами, портретами, ландшафтами, которые она сама снимала или рисовала. На полках были сложены в пачки распечатки, с которыми она работала.
      Телефон снова зажурчал.
      - А, чтоб тебя, - буркнула Джилл и нажала клавишу "Прием".
      На экране появился Иен Спарлинг. Он осунулся, на лице пролегли морщины, глаза в глубоких впадинах горели голубым огнем. Тронутые сединой черные волосы были в беспорядке, и явно уже два или три дня его лицо не знало прикосновения бритвы.
      Пульс у Джилл забился чаще.
      - Привет, - поздоровалась она машинально. - Ты что-то устало выглядишь. Дела идут плохо?
      - Я думаю, тебе надо сказать. - Он слегка хрипел. - Ты ведь так близка с Ларрекой...
      Она вцепилась в угол стола и покачнулась.
      - Нет, с ним все в порядке, - сказал ей Спарлинг. - Только... Понимаешь, я говорю из Сехалы. Мы здесь спорили, умоляли, пытались торговаться, вот почти уже восемь дней. Без толку. Ассамблея проголосовала за сдачу Валеннена. Мы не смогли убедить их в том, что опасность так велика, как считает Ларрека. - Он заколебался. - Я и сам должен верить ему на слово, у меня нет опыта в таких делах. И не только командир Тамбуру решил, что мы - то есть Союз - можем пережить потерю и выжить. И командир Калайна - тоже. Послал курьера из Далага с сообщением, что его сухопутные и морские силы контролируют положение, но могут принять любое подкрепление от тех сил, что заняты сейчас в менее жизненно важных регионах. Ларрека не верит, что хоть один легион согласится присоединиться к Зере. Дело уж очень похоже на проигранное.
      Джилл охватила ярость.
      - Идиоты! Они что, сами не могли проверить?
      - Это нелегко сделать, особенно когда им так много нужно сделать дома. Я думаю, мне стоит попытаться побеседовать с ключевыми фигурами насчет того, чтобы свозить туда и осмотреться на месте. Если нам удастся получить самолет. - В голосе Спарлинга прозвучало сомнение. - Понимаешь, я тебе звоню из-за Ларреки. Ему круто придется. Ты могла бы его... ну, ободрить, что ли, как-то отвлечь, в общем, поступить так, как, по-твоему, лучше.
      Его усталые глаза смотрели на нее, как бы добавляя, что не один Ларрека в ней нуждается.
      Подступили слезы, и Джилл пришлось сглотнуть, чтобы спросить:
      - Что он собирается делать?
      - Сразу вернуться к своему легиону. Он уже отправился. Ты его можешь перехватить на ранчо Якулен. Он там остановится, чтобы собраться в дорогу и попрощаться.
      - Я могу его подвезти на самолете.
      - Если наш дорогой космофлотовский правитель даст тебе корабль нужной величины. Спроси его, это было бы полезно. Ларрека не просто хочет принять командование - он говорит, что новый заместитель командира слишком осторожничает, - он должен убедить свои войска стоять насмерть.
      Джилл кивнула Легион выбирал командира тремя четвертями голосов старших офицеров и снимал его точно так же.
      - Иен, - сказала она умоляющим голосом. - Это необходимо? Не может так случиться, что он положит себя и своих солдат ни за что?
      - Он говорит, что должен не упустить шанс. Он сможет хотя бы эвакуировать выживших, если дойдет до худшего. Но он надеется на большее, чем просто связать варваров в битве. Он надеется, что втянет их в такую битву, что станут ясны их истинные силы и намерения, а тогда он сможет получить подкрепления. По-моему, это отчаяние, а не надежда, но... Спарлинг вздохнул. - Ладно, теперь ты знаешь, так что доложу-ка я Богу.
      - Ты сначала позвонил мне? - не смогла она сдержаться. - Спасибо тебе, спасибо.
      Он улыбнулся той кривой улыбкой, что всегда ей нравилась.
      - Ты того стоишь, - сказал он. - Я буду дома через три дня - доделаю кое-какую работу. Приходи к нам. А пока - дарейиш таули, Джилл. - Это означало и "иди с миром", и "иди с любовью". Он секунду помолчал и добавил: - Спокойной ночи.
      Экран погас.
      Секунду она была так же слепа, как погасший экран. Дорогой мой, нескладный Иен. Догадывался ли он, как она любовалась им, когда он колесил по всей планете, готовясь к битве с красным гигантом? И знал ли он о её детском обожании за терпение и достоинство, за то, каким он был приятным собеседником, когда его не охватывала мрачность? Иногда она думала, как бы все могло повернуться, родись она на Земле и на двадцать лет раньше.
      Она сморгнула, протерла глаза тыльной стороной ладони, снова проморгалась. Черт побери! Чего это я занялась сбором шерсти на планете без овец? У меня ведь есть работа. Только я не знаю, как её сделать.
      Она стремительно вышла из комнаты. Свет из распахнутой двери выхватил профиль Дежерина на фоне ночи, в которой она не сразу смогла увидеть звезды. Он поднялся, и лицо его выразило сочувствие:
      - Плохие новости, Джилл?
      Она кивнула. Ее опущенные руки были сжаты в кулаки. Он подошел и взял её руки в свои. Их взгляды встретились.
      - Могу я чем-нибудь помочь? - спросил он. Надежда вспыхнула в ней с новой силой.
      - Уж вы-то можете!
      Решительно взяв себя в руки, Джилл в нескольких деловых и спокойных словах описала ситуацию.
      Его подвижное лицо вдруг застыло. Он выпустил её руки и отвел глаза.
      - Боюсь, - сказал он без всякой интонации, - что это не в моих силах. Я сочувствую вашему горю. Что до правильности военного решения, я не считаю себя компетентным судить.
      А мои приказы вы знаете, и они ясны. Моим людям запрещено вмешиваться в местные дела иначе как при вынужденной самозащите.
      - Но вы же можете доложить. Объясните... До этого он её не перебивал.
      - Это будет бессмысленно. В силу этого - противоречит служебному долгу, отнимает время у моего начальства.
      - Ладно, поговорим об этом позже. Но в данный момент Ларреке нужен быстрый транспорт. Я слышала, что вы располагаете флаерами достаточного для перевозки иштарийца класса как ресурсами Федерации.
      - Да, - подтвердил он почти вызывающим тоном. - У вас есть несколько таких, и мы могли привезти немногим больше. Для строительства наземных сооружений в короткий срок потребуются все грузовые самолеты.
      - И вы не можете мне позволить одолжить один из них на пару дней? Она чувствовала, как в горле застрял комок. - Ведь полномасштабное строительство ещё не началось.
      - Я боялся, что вы этого попросите. - Он покачал головой. - Нет. Поверьте мне, я хотел бы, чтобы это было возможно. Но даже не говоря обо всем прочем - каковы должны быть равноденственные бури во время периастрия? Здесь же последнее время никто не занимался метеорологией. Они должны быть непредсказуемой силы.
      Джилл топнула ногой:
      - Черт вас побери, меня не надо защищать от меня самой! - Она проглотила слезы и добавила: - Простите. Моя очередь просить извинения. Пусть самолет поведет кто-нибудь другой, если вы настаиваете.
      Они снова встретились глазами, и на его лице мелькнула легкая сардоническая улыбка. "Он что, думает, что я думаю, что он волнуется, как бы не погубить меня, лапушку?"
      Он стал серьезным, даже чуть грустным. , - Я не мог бы разрешить этого никому, - сказал он. - Это означало бы рискнуть самолетом для целей, не связанных с моей задачей. И хуже того, это вмешательство, хотя и микроскопическое. После такого прецедента где провести грань для последующих просьб? Нет, мне никогда бы не оправдаться перед моим командованием.
      Горе и гнев вырвались наружу:
      - Так ты выговора боишься! Записи в личном деле! - зашлась Джилл. Задержки в присвоении звания! Убирайся!
      Пораженный, он пролепетал:
      - Mais (но, фр.)... Простите... Я не имел в виду...
      - Пошел вон, ты, гонококк! Или мне тебя выбросить отсюда - вот так?
      Она схватила бутылку и швырнула её на пол. Бутылка не разбилась, но содержимое плеснуло из нее,, как кровь из раны. Его губы сжались, ноздри дрогнули.
      Он поклонился:
      - Примите мои извинения, мисс Конуэй. Спасибо за гостеприимство. Доброй ночи.
      Широкими и ровными шагами он вышел и исчез в темноте.
      "Глупо, да? Не лучше ли было бы... Но я не могла! Не могла!"
      Она упала рядом с пролитым коньяком и зарыдала.
      Глава 11
      Когда Ларрека и его эскорт подходили к ранчо Якулен, с запада принесло сильную бурю. Сквозь донимавшую их жару прорезался лезвием холод, как меч сквозь плоть, и сожженная солнцем лиа заговорила и зашелестела на много километров вокруг. Где-то вдалеке пастух дал своим во команду согнать в кучу овасов, они терялись на фоне необозримой степи. От отдельно стоящих деревьев летели навстречу низким облакам клочья красно-охряной листвы. Между землей и нависшим небом понеслись сотни стручков, они лопались, и треск вылетающих семян терялся в стонах и завываниях бури. Когда ударяли молнии цвета бронзы, облик мира менялся. На западе стоял черно-пурпурный утес, и молнии, казалось, скатывались водопадом по его груди. Шум этого потока медленно нарастал.
      - Если бы я у себя дома увидел, что идет такая погода, - сказал солдат с острова Фосс, - я бы вытащил свою лодку как можно выше и привязал покрепче.
      Ларрека едва его расслышал.
      - Ладно, это, конечно, не смерч, но лучше бы оказаться сейчас под крышей, - согласился командир. - Рысью - марш!
      Он заставил свое усталое тело удвоить скорость.
      На севере уже темнели знакомые строения. Он увидел, что у ветряной мельницы убраны крылья, а флаг на согнувшемся шесте, украшенном бронзовым навершием, скользит вниз. По письмам отсюда к ним с Мероа в Валеннен он уже знал, как мало здесь надеются на то, что бури не перейдут в ураганы.
      Первые капли дождя уже упали, когда Ларрека вошел в крытый двор. Тот был длинен и низок, наполовину выложен бревнами, с острой черепичной крышей, и в его замощенном прямоугольнике размещались другие строения ранчо - амбары, сараи, хлева, загоны, конуры, склады, мастерские, пекарня, пивоварня, кухня, прачечная, операционная, школа, ателье, обсерватория, библиотека - не только то, что необходимо цивилизованной общине, но и то, благодаря чему можно поддерживать обмен с соседними фермами и городами. Издательство в Якулене торговало с канатным двором в Нелеке и с металлургическим заводом в Сорку, и так по всему Южному Бероннену и Союзу.
      Туда и сюда сновали работники, закрепляя предметы от приближающейся бури. Когда один из них закрывал дверь, Ларрека увидел припаркованный под навесом небольшой флаер. "Нг-нг, у нас в гостях человек. Интересно кто".
      Побелевший от града ветер танцевал по флагштокам, заставлял дрожать стены, бил по спине. Защищая глаза согнутой рукой, Ларрека вошел в холл.
      Огромный холл возвышался посреди двора. Камень, кирпич, дерево феникс, много балконов, фигурные водостоки уже несколько поизносились, но мозаика ещё была яркой после десяти шестидесятичетырехлетий. Это в старейшем, восточном крыле. А за то время, что семья Якулен вырастала в богатстве, в числе, в ней прибавлялось пленников и гостей, добавлялись новые строения, каждое со своим патио. Стили менялись (последней модой был гераклит и армированное стекло из Примаверы) и сливались воедино, как утес, долина и каньон.
      Кто-то видел их в окно, потому что перед Ларрекой и его солдатами, едва они вошли на террасу, сразу распахнулась дверь. За её массивной медной створкой уже был полон коридор слуг, которые взяли у них багаж и помогли им вытереться. Ларрека не отдал своего хаэленского клинка - это была традиция. Солдаты говорили, что Одноухий даже спит с ним. Другое оружие здесь, среди своего народа, ему не было нужно. Что до героического умения пить - сегодня он выпьет столько, сколько захочет, и ни каплей больше. В конце концов, он их всех перепивал уже годами.
      Во главе шести легионеров он вошел по коридору в главный зал. Он был сложен из кирпича и застелен неолоном из Примаверы, а по стенам выложен деревянными панелями разных оттенков и структур. В светильниках билось и пело пламя. Между ними висели картины, охотничьи трофеи, щиты предков. Еще выше висели знамена, побывавшие в битвах и походах. В дальнем конце комнаты, наполовину скрытом беспокойными тенями, был маленький алтарь Ее и Его. Ему служили немногие - большинство членов семьи были триадистами, но среди прислуги практиковались самые разнообразные культы. Но хотя бы только ради традиции следовало содержать алтарь. Комната была почти без мебели длинный стол, матрасы, несколько кресел для гостей из Примаверы. В воздухе витал запах тел и дыма очага. Закрытые по случаю бури окна смягчали её шум.
      В зале было примерно шестнадцать мужчин и женщин. Они разговаривали, читали, просто бездельничали, иногда некоторые пели хором. В комнате они казались карликами. Большинство обитателей холла были на работе или в своих квартирах. Жена вышла навстречу Ларреке.
      Мероа была крупной женщиной - примерно одного роста со своим коренастым мужем. У неё были фамильные черты Якуленов, большие серые глаза, изящный нос, заостренный подбородок. Ее сухощавое телосложение выдавало возраст, и округлости горба и ляжек, за которые когда-то любой парень был готов луну с неба достать, опали. Но её объятие не было формальным приветствием родственников - так молодая девка обнимает солдата.
      За два с половиной столетия он все ещё не привык к тому чуду, что она согласилась за него выйти. Его к ней тянуло, и им было приятно друг с другом. Однако она отвергла два его более ранних предложения (последовавших за совсем иным предложением, на которое у неё хватило ума не обидеться считалось, что легионер должен пытаться соблазнить любую привлекательную женщину). Он никогда не осмеливался вообразить, что она найдет в нем больше, чем просто умение рассказывать истории о его пятидесятилетних приключениях до вступления в легион.
      Ее "да" он считал своим единственным богатством. Он поклялся:
      - Я не охотник за приданым. Поверь мне. Я почти хотел бы, чтобы ты была бедна.
      Она широко раскрыла свои бесподобные глаза и придвинулась к нему так близко, что листья их грив зашелестели.
      - О чем ты говоришь? Я не богата.
      - Но твой род - Якулены - у них же самое большое ранчо в здешних краях...
      - Чиу-чью! Понятно. - Она засмеялась. - Глупый, ты забыл, что ты не у себя в Хаэлене. Ранчо - это не тот обрубок, которым владеет одно хозяйство. Оно принадлежит семье - земля и воды. Но члены семьи работают для себя.
      - Иэй, я и забыл. Я обо всем забыл, кроме тебя. - Он взял себя в руки и продолжал: - Мой срок в легионе продлится ещё три года, а на следующий год мы должны принять пост далеко за морем. Но я вернусь - и клянусь Громоносцем, - он ещё не принял религию Триады и более по привычке, нежели из-за веры, клялся богами своей родины, - я составлю для нас состояние!
      Она оторвалась от него:
      - Что за глупости? Ты что, думаешь оставить меня здесь? Нет, ты запишешься ещё на один срок, а я поеду с тобой проследить за этим.
      Вот тогда и вышло солнце из-за края мира.
      Сейчас она прошептала ему в ухо приглашение, продиктованное страстным желанием, и добавила:
      - Только нам придется немного подождать. И все равно тебе здесь придется пробыть на несколько дней дольше, чем ты рассчитывал.
      - Почему?
      Он решил, что она объяснит, когда захочет. Они разомкнули объятия, и он должным образом обменялся приветствиями с остальными. Потом он опустился на матрас рядом с Мероа с зажженной трубкой и кружкой горячего сидра со специями в руках. Рядом лежали несколько старейших членов семьи. Остальной народ собрался вокруг воинов в центре комнаты, потому что у них были свежие новости из Сехалы - и не такие горькие, как услышанные от Ларреки. Он по своей рации рассказал все, конечно, Мероа, а от неё узнали остальные.
      (Между собой они уже все решили: когда он вернется в Валеннен, она останется здесь. Такое случалось и раньше: они и прежде подчинялись разумным соображениям, например, когда риск был слишком велик или были трудности с транспортом, или из-за маленького ребенка. В этот раз она протестовала:
      "Дети уже выросли. И если варвары тебя победят, я хочу, чтобы они знали, что им придется иметь дело со мной". Он ответил: "Я не могу быть в двух местах одновременно. Плохие годы надвигаются и на Южный Бероннен, и на ранчо нужен кто-то, хорошо знающий военное дело, которому ты научилась. Для блага семьи, во имя общего будущего, надо правильно распределить силы. Это приказ, солдат".)
      - Что за человек у нас в гостях? - спросил он.
      - Джилл Конуэй, - сказала Мероа. - Она очень взволнована, и они с Рафиком ушли. Их наверняка скоро пригонит домой бурей.
      - Гр-м. - Ларрека приказал себе не волноваться. Его младший сын может справиться ещё и не с такой бурей, что бушует вокруг. Но вот Джилл...
      Но они умирали, умирали, эти бедные звездные странники. Если уж ты привыкал к кому-нибудь из них, то следовало привыкать к целым поколениям и родам, а не к отдельным представителям. Вот как у него с Конуэями. Однако в Джилл есть что-то такое особенное, может быть, потому что он помнил, как она топала по двору, ещё не научившись ходить, и смеялась от радости, стоило ему её позвать. Великий Хаос! Почему бы ей не размножиться и не подарить ему ещё одну девочку, которой он был бы дядюшкой?
      Мероа хмыкнула и потрепала его по руке:
      - Брось переживать. Твой щенок уже взрослый. Она и в худшую погоду не пропадет. - И деловым тоном добавила: - Это из-за неё ты здесь не только переночуешь, но и на несколько дней задержишься.
      Ларрека затянулся дымом трубки и ждал продолжения.
      - Она узнала о голосовании против тебя и позвонила мне, когда ты вышел из Сехалы. Она просто кровью обливается или дух жизни выпускает из-за тебя - я не настолько хорошо знаю людей - и очень хотела бы тебе помочь. Похоже, что новый босс, или кто он там есть в Примавере, не позволил ей отвезти тебя на север. Когда-нибудь ты мне объяснишь, почему, во имя разрушения, они слушаются подобных созданий. Но так или иначе, у меня возникла идея. Ты знаешь эти сублимированные рационы, которые люди берут с собой в поле - та еда, которая им нужна и которая не растет на естественной почве. Я спросила, может ли она сделать такую вещь для тебя. То есть мясо. Ты сможешь запастись фуражом на весь путь, но для того, чтобы быстро двигаться и иметь Силы, нужно мясо. Если вместо охоты можно будет просто распустить порошок в миске воды... Понимаешь?
      - Еще как понимаю! - Ларрека хлопнул её по крупу так, что это было почти как гром. - Почему я сам об этом не подумал?
      - Ты об этом думал когда-то раньше, но никогда не было необходимости, - сказал кто-то из его зятьев. - А последнее время у тебя было много другого, о чем думать.
      Едва ли Ларрека слышал. Он думал о Мероа. "Клянусь Тремя, у меня настоящая жена солдата, если вообще такие бывают". Те шестьдесят четыре женщины, с которыми он иногда имел дело в её отсутствие, как бы и не существовали. (Это всегда было случайно, больше по привычке, чем по необходимости. Младшие офицеры легиона редко бывали женаты. Мероа только мурлыкала, когда он иногда рассказывал ей о таких случаях, прибавляя, насколько она лучше.) Слов он не нашел, но, взглянув ей в глаза, отсалютовал хвостом.
      - Джилл собрала аппарат - она его выпросила у кого-то из друзей и привезла сюда, - продолжала Мероа. - Сделать на нем достаточный запас провизии займет два или три дня - так она сказала. Тебе это сбережет больше времени, чем ты на это потратишь.
      "А тем временем ты будешь со мной", - говорил её взгляд.
      Это было то, что люди могли бы понять, но никогда до конца: что значит, когда уходит кто-то, бывший частью тебя самого две сотни лет. Ларрека и Мероа скажут друг другу "прощай", и, хотя благословенное радио сможет их связать, когда он придет в Порт-Руа, нет никакой уверенности, что им ещё придется друг друга коснуться.
      Ну что ж. Она - жена солдата, а он - солдат.
      (На самом деле все было не так просто. Легионы делали все что могли для облегчения скорби. Они не допускали вступления близких родственников в один и тот же легион, кроме того, они держали полки и роты как можно дальше друг от друга, что, как заметил Хэншоу, было бы невозможно для его расы. Они не поощряли браки и согласно древним стандартам мужественности поощряли промискуитет. Но даже обозные женщины время от времени удалялись от легиона. Каждую октаду легион менял дислокацию, и две последовательные дислокации находились как можно дальше друг от друга. И даже при всем при этом у них были тщательно разработанные ритуалы, обычаи, амулеты и все, чтобы помочь воину прийти в себя после того, как погибал его многолетний брат по оружию... Ларрека отогнал ненужные мысли. У них с Мероа была Триада и их работа. Выжившие выживут. В последние годы ему казалось, что его работа полезнее ему, чем Триада.)
      - Остальное пусть лучше расскажет тебе сама Джилл, - добавила Мероа. Ее взгляд скользнул по группе. - Не примите это за оскорбление. Вы не окажетесь виноваты перед новым хозяином Примаверы, если не сообщите ему о том, чего сами не Знали. А Якулену может здорово понадобиться его добрая воля.
      Прочие выразили согласие.
      - Что мы можем обсудить в открытую, - Мероа обращалась к Ларреке, это Рафик. Он хочет вступить в легион - в Иссек, потому что ты считаешь, что Огненное море скоро подвергнется нападению. - И сухо добавила: - А я думаю, что из-за слухов о тропическом рае и шелковистых сладострастных девушках.
      - Нет, - сказал Ларрека. - Нет, если я сумею его отговорить. Неужели он не видит, что самая главная служба сейчас здесь? Если мы удержим Валеннен, то несколько набегов на Огненные острова роли не сыграют. Если не удержим, то острова также придется отдать, а следующей линией обороны будет Бероннен.
      - Чиу, вот и поговори с ним. И имей в виду, что его, может быть, не привлекает идея быть под командой своей матери.
      - Еще меньше ему дела до этих островов. И Бродяга уже превратил их в противоположность рая. Иссек сейчас бьется с наводнениями и смерчами или с голодом, а не с боевыми ордами варваров. И шелковистые девушки сейчас слишком заняты спасением собственных жизней, чтобы у них оставалось хоть что-то для сладострастия.
      - Я пыталась это ему объяснить, но это лишь увеличило его идеализм. Служи там, где нужна служба, и забудь о риске!
      - Я ему лучше скажу, что от солдата, сознательно идущего на ненужный риск, легиону лучше избавиться сразу. Вспомни раммера, и он тут же прыгнет тебе в лодку.
      Из прихожей, к огромному облегчению Ларреки, послышался шум, забегали слуги, раздался топот ног, молодой бас Рафика и грудной чистый голос Джилл. Девушка говорила: "... Мы думали найти укрытие, но из-за молний под деревьями было опасно, так что он подхватил меня на спину и пошел таким галопом..."
      Его сын ввалился, мокрый, несмотря на обтирание, поприветствовал всех и свалился на матрас. Он выдержал поистине дьявольскую гонку. Мероа родила его когда-то на корабле, который трепало в Гиблом проливе восточным ветром, и дыхание того ветра в парне осталось. "Я тобой горжусь, тобой и всеми остальными. Я ведь Якулен только по свойству. И я не считаю своей семьей октады двоюродных братьев, делящих со мной землю. Я старый хаэленец, и моя семья - это моя жена и мои дети".
      Следом вошла Джилл. Свои вещи она спрятала под навес. Кожа у неё горела от растирания, а волосы были мокры, как листва у Рафика, и - на каплях воды в прямых волосах играл отсвет пламени. Ее нес Рафик, поэтому она не устала и сразу бросилась к Ларреке:
      - Привет, дядюшка Сахар!
      Глядя на нее, Ларрека подумал, как она красива своей странной красотой. Однажды, когда она была подростком, они пошли поплавать, и она его спросила:
      - Скажи мне, только честно, как я выгляжу в твоих глазах? Ужасно, да? Я понимаю, что ты меня любишь, но ты мне скажи, как я выгляжу? Четыре конечности, длинное тело, без горба, без усов, без хвоста, без растений, лысая, если не считать этих смешных заплаток, грудь болтается наверху, и эти... гениталии спереди, напоказ всем и каждому?
      - А как выгляжу я, по-твоему? - ответил он.
      - Ты красивый. Вот как кот бывает красивый.
      - Ладно, а ты мне напоминаешь сару в полете, или мечелиста в сильный ветер, или что угодно еще. А теперь заткнись и пойдем завтракать.
      Прометавшись с темноты, она пошла через комнату, а он в это время думал, что хорошо бы с часок побыть человеком - её любовником. Заглянуть в эти забавные наполовину белые глаза, потереться клювом о клюв и почувствовать вкус толстых розовых губ, пустить пальцы вдоль горла с голубыми венами и через эту мякоть к верхушечкам цвета заката и по этой искривленной крутизне, пока они не окажутся меж её бедрами... Интересно, у людей есть такие мысли по поводу иштарийцев? Непохоже, люди слишком хрупки. Он ощутил мимолетное дуновение грусти от того, что никогда не будет к ней ближе, чем сейчас. Черт её побери! Когда она наконец найдет себе партнера и займется размножением?
      Она бросилась на подстилку рядом с ним и запустила пальцы в его гриву.
      Ларрека потребовал ещё сидра. Джилл он тоже нравился.
      - Я тебе привезла кило табака, - сообщила она.
      - Ты привезла гораздо больше, я слыхал. Замороженные высушенные рационы - это здорово.
      Она перешла на английский. Он видел и чувствовал охватившую её тревогу.
      - Ты знаешь о нашем запрете на транспорт? Так я, чем биться головой в эту стенку, сидела тихо, а тем временем собрала кое-какое оружие и боеприпасы. В Валеннене у вас их мало. Я не могла действовать очень уж нагло, чтобы этот паразит Дежерин не пронюхал. Но я покупала, выпрашивала, одалдживала, пару раз воровала - и теперь есть около двадцати винтовок и пистолетов и несколько тысяч обойм.
      - Джилл, ты просто клад!
      - Это самое меньшее, что я могла сделать. Однако вернемся к реальности. Прежде всего тебе надо организовать носильщиков для переправки всего этого на побережье.
      - А ты не сможешь закинуть все это в Порт-Руа прямо на маленькой машине?
      - Хм. Слишком очевидно. Дежерин может поинтересоваться, зачем это мисс Конуэй взяла корзинку для пикника. Он проверит и конфискует все, что найдет. А если я выехала в поле, а оружия не хватятся ещё неделями понимаешь? И ещё одно. Несколько тысяч обойм - этого очень мало. Ты знаешь, что девяносто девять процентов их теряется впустую, каким бы искусным ни был снайпер, а ведь снайперов в Валеннене не так уж много, правда? Тебе понадобится инструктор, который при минимуме затраченных патронов даст максимальную тренировку. И это сработает, если в сражении инструктор будет стоять в строю и посылать пули точно в цель.