Они дошли до вертолетной площадки и свернули на север на Риверсайд дорогу, что отходила от левого берега Джайина. Справа от них деревья закрывали собой Город - длинная шеренга мощных мечелистов, защищавших участок земной растительности от бешеных смерчей с запада. Напротив них, что-то лепеча и отсвечивая в лучах заката, несся широкий поток. Рябили в нем коряги и перекаты, показывался на отмели рыбоящер, отливая серебром, мелькали бриллиантовыми ракетками мошки всех цветов. На дальнем берегу простиралось обычное пастбище этой планеты - охряный - дерн из лиа и рассеянные там и сям меднокронные деревья. Не очень далеко паслось стадо овасов и отдельно от них - шестиногие коровы. Хорошо бы Констебль написал такой пейзаж, подумал Спарлинг.
      Здесь воздух был прохладен, тих и влажно дышал сложным букетом ароматов. На западе, под заходящим солнцем Бел, горели оранжевым облака. А все остальное небо было так чисто, что словами не передать. Призрачно мерцающая Целестия склонялась к востоку. Под ней, так высоко, что, казалось, у него нет тела, только крылья, парил сару. Он не спускался за ибуру, что летали ниже, может быть, он ждал добычи полегче, чем этот большой бронзовокрылый птероид. Маленький кантор в серых перышках вел, сидя на кусте, свою осеннюю песню.
      Спарлинг вспомнил, что продолжение работы своего учителя, старого Джима Хасимото, о различных функциях пения кантора и близких к нему видов было одной из первых её серьезных исследовательских работ, и как она кричала от восторга, когда подтвердилась её основопотрясающая гипотеза. Не тогда ли он впервые... нет, наверное, не Тогда. Она тогда была ещё голенастым подростком, на шесть или семь лет старше его дочери, просто одна из троих детей Конуэев. С тех пор Алиса вышла замуж за Билла Филлипса, а Дональд вслед за Бекки отправился в колледж на Землю, пока не попал в Космофлот...
      - Мы скоро придем к тебе домой, Иен, - предупредила Джилл, - если ты не остановишься поговорить.
      - Ладно, давай с этим закончим. Как бы там ни было, рассказывать не очень много есть чего.
      - Корабли, наверное, почты не привезли?
      - Нет. По крайней мере, никто об этом не упомянул. Их начальник, капитан Дежерин, обещал обеспечить регулярную связь. Если не будет других средств, его посыльные суда перевезут и гражданскую почту.
      - А зачем они здесь?
      - Это было сказано вчера, сразу же после первого контакта. Защитить нас от возможного вторжения наксанцев.
      - Я бы сказала, что это смешно. А по-твоему? Смешно, как вся эта война.
      - Может быть, и нет.
      - Ладно, если их присутствие гарантирует бесперебойное снабжение хотя бы для твоей работы, - я была бы глубоко благодарна. Да ведь нет, ходят слухи, что из-за этой войны почти все рейсы прекратятся, в том числе и ключевые. Капитан Хузи сегодня это подтвердил. Верно? Иначе ты бы так не завелся.
      Спарлинг резко кивнул.
      Джилл внимательно посмотрела на него, прежде чем продолжить:
      - Там ещё что-то было похуже. Верно?
      - Верно, - вырвалось у него. - Они хотят построить здесь базу. Для разведывательных операций. А это значит депо, ангары, службы поддержки и консервации и местная военная промышленность для поддержания межзвездных перевозок. У Дежерина есть приказ мобилизовать для такой работы все местные ресурсы, кроме тех, что необходимы для нашего выживания. В настоящий момент мы должны определить, какую часть своей продукции мы потребляем, а остальное отдать на склады Космофлота.
      Джилл остановилась. И он тоже.
      - Не может быть, - прошептала она.
      Он почувствовал, как расслабились его напряженные плечи.
      Она схватила его за обе руки.
      - Твой цементный завод? - спросила она. - Ты не сможешь делать бетон для плотин!
      - Именно так. - Он сам слышал, насколько был его голос лишен всякого выражения. - Он реквизирован на строительство базы.
      - Неужели ты не мог объяснить?
      - Мы пытались, по поводу разных объектов. Я лично указывал, что наводнения в долинах, вызванные таянием снегов, всегда были основной причиной гибели цивилизаций в Южном Бероннене, а в этом периастре мы можем этому помешать, по крайней мере попытаться, - слушай, тебе-то я зачем об этом говорю? Дежерин спросил меня, когда начнутся наводнения. Я дал ему нашу оценку - он ведь наверняка проверил мои материалы, - и он сказал, что война в течение пяти лет закончится и мы продолжим работу.
      - Он что, никогда не слыхал о времени подготовки? Он думает, что ты можешь построить сеть плотин в высокогорной стране с использованием местного труда и почти без машин, просто потерев лампу?
      Спарлинг скривился:
      - И он, и его люди не такие уж противные. Они не злы и не глупы. Мы можем протестовать и посылать петиции на Землю, и они не всегда будут с нами спорить. Все будет зависеть от того, что там решат, рассмотрев наши материалы. А пока что у них есть приказ. - Он перевел дыхание. - Бог их спросил насчет военной помощи Союзу. Дежерин сказал "нет". Они получили отдельное строгое предупреждение о невмешательстве в местные споры. Это относится и к нам, как он сказал. Мы не имеем права рисковать оборудованием, которое может пригодиться для военных целей, или рисковать тем, что силы будут вовлечены в конфликт, отличный от главного задания. Кроме того, парламентская комиссия объявила, что должно быть проведено расследование по нашим прошлым "вмешательствам", поскольку они очень напоминают "культурный империализм".
      Джилл вытаращила глаза.
      - Святой Иуда! - произнесла она.
      - Я не очень удивился, - признался Спарлинг. - Когда я в прошлом году был на Земле, было похоже на появление новой интеллектуальной моды - насчет того, что развитие негуманоидов должно идти естественным путем.
      - Если, конечно, это не наксанцы с Мундомара.
      - Само собой. Тогда я не очень волновался насчет Иштар, потому что было достаточно ясно: если мы не поможем цивилизации выжить, умрут миллионы разумных существ. Но теперь...
      - Теперь, - закончила за него Джилл, - мы должны будем найти это разумным, чтобы не дай Бог не обделить нашу любимую войну. И доктрина "невмешательства" - превосходное обезболивающее средство. - Она сплюнула. Понимаешь, почему я никогда не летала на Землю?
      - Ладно, не суди о целой нации по её политикам. Я думал, что ты просто не спешишь увидать кучу домов, толпы людей и полный мир чудес. Там ещё много красивых мест, на Земле.
      - Ты мне говорил. - Джилл стукнула кулаком по ладони. - Иен, что мы можем сделать?
      - Постараться, чтобы приказы отменили, - вздохнул Спарлинг.
      - Или найти в них лазейки?
      - Если получится. Главное, я думаю, надо начать перетягивать людей Космофлота на нашу сторону. Заставить их согласиться с тем, что Союз Сехалы важнее, чем мелкая база в стороне от театра военных действий. Их слово в Мехико-Сити будет значить больше, чем наши страстные жалобы. Я повторяю, что Дежерин и его люди - в основе своей достойные и разумные люди. Они сторонники войны, но это не значит, что они фанатики.
      - Ты планируешь для них большой тур?
      - Пока нет. Я завтра должен быть в Сехале, чтобы сказать ассамблее... что любую помощь, которую они от нас рассчитывают получить, они могут получить нескоро. - Спарлинг поморщился. - Это нелегко сказать.
      - Нелегко, - согласилась Джилл. - Я бы не хотела оказаться на твоем месте, Иен. Ты ведь понимаешь их лучше всякого другого, и они тебя Бог знает как высоко ставят. Но я хотела бы, чтобы тебе не пришлось этого делать.
      Он взглянул на нее, как пораженный молнией, "Настолько я ей не безразличен?"
      Она продолжала задумчиво:
      - Допустим, что мне удастся переубедить этих землян. Ну, не переубедить, это за сутки не получится, но дать им понять наше дело, просто выложив факты. У меня нет здесь профессионального интереса - исследователь должен быть беспристрастным. И у меня брат в военной форме. Так что они должны будут прислушаться. Я буду говорить вежливо, даже сердечно. Как ты думаешь, Иен, это может помочь?
      - Еще бы! - вырвалось у него. И сразу: "Я не верю, что ей пришло в голову, как может добиться своего очаровательная молодая женщина. Она понятия не имеет о том, как флиртовать". Это его тронуло, хотя он тут же понял, что заботится она о нем по-дружески, только по-дружески.
      Она встряхнула головой:
      - Ладно, нас ещё не стерли в порошок. Это значит, что пока У нас есть ещё что-то между ушами, мы можем надеяться. - И серьезным голосом добавила: - Когда встретишь Ларреку скажи ему от меня: "Яаго барао".
      - Как?
      - Ты не знаешь? Это не по-сехалански. Это на языке тех островов, где Зера стоял десятилетия тому назад. Грубый эквивалент слов "Я ещё не начал битву". Когда Ларрека это от меня услышит, ему станет приятно.
      Спарлинг прищурился. Для них обоих поддразнивание давно стало общим удовольствием и привычным убежищем.
      - Грубый, говоришь? А насколько грубый? Каков точный перевод?
      - Я - леди, - ответила она с достоинством. - Я тебе этого не скажу, если только ты не считаешь, что мне полезна тренировка в искусстве краснеть. Или тебе полезна.
      Они немного молча постояли, соединив руки.
      - Слишком красив этот закат, чтобы думать о чем-нибудь еще, - сказала она, глядя на другой берег. Свет, отраженный от воды и облаков, обливал её золотом. - На Земле на самом деле ещё сохранились такие же красивые места?
      - Немного. - Он чувствовал только её пожатие.
      - Твои любимые зеленые поля?
      - Нет, они не такие. А вот горы, леса, моря, влажный климат.. .
      - Глупый! Я же знаю, что ты из Британской Колумбии. Ты только подтвердил и без того известный мне факт, что ты воспринимаешь все буквально, как компьютер. Если я скажу "лягушка" то ты не просто прыгнешь, а очень постараешься позеленеть.
      Он усмехнулся, преодолевая внутреннюю боль.
      - Поезжай на Землю, найди там лягушку и преврати её своим поцелуем в прекрасного принца. Только ты об этом пожалеешь, потому что по закону сохранения массы ты сама тут же превратишься в лягушку.
      Поняла ли она, что назвала его старым и скучным? Потому что она снова заговорила серьезно.
      - Понятно, что на Земле сохранились анклавы нетронутой природы, и тебе повезло в одном из них вырасти. Но не был ли ты впервые счастлив, когда приехал сюда? Разве не счастливее ты оттого, что мы сами - анклав? Свобода... - Вдруг она резко взмахнула рукой: - Смотри, смотри! Бипен!
      Спарлинг посмотрел, куда она показала. Животное, которой медленно вылетало из-за деревьев, меньше походило на птицу, чем другие птероиды, что летали на виду. У него вместо четырех ног и двух крыльев были две ноги и четыре крыла - и куча других отличий, от скелета до формы перьев. Спарлинг видал диптера, который ныряет за ихтиноидами на побережье Южного Бероннена. Но большинство четверокрылых, менее удачливых, чем двукрылые, не вылетали за пределы Хаэлена. Бипена ему раньше видеть не приходилось. Большой и красивый птероид с плюмажем, светившимся ярко-фиолетовым в лучах заката.
      - Они начинают двигаться на север, - выдохнула Джилл. - Я так и думала. Остались от прежнего цикла - сдвинулся пояс бурь... Иен, я правда сумасшедшая или зациклилась на влиянии прохода Ану на экологию?
      "Нет, - хотел он сказать. - Нет, ты не можешь быть не права".
      Сказать это вслух он не мог и только поискал слова более убедительные, чем просто "конечно, нет". Его мысли прервал её вскрик. Он вскинул глаза к небу.
      Сару, который парил над ними, перешел в пике, подобрав когтистые лапы и выставив крючковатый клюв. Спарлинг слышал, как свистит разрезаемый воздух. Раздался звук удара, сломавшего шею бипена, и брызнула веером кровь. У ортоиштарианской жизни кровь пурпурная и сильно флюоресцирует. Сару тяжело полетел прочь, унося свою добычу.
      Джилл затрясло. Он снова увидел слезы на её ресницах, но она справилась с собой.
      - Так должно быть, - тихо сказала она. - Каждую тысячу лет. Может быть, местные виды уже от этого даже стали зависеть. Но мы не обязаны. Верно?
      Он покачал головой.
      - Видит Бог - я имею в виду настоящего - мы не уйдем. - И, подавляя всхлипывание: - Извини. Я вообще стараюсь держаться, но эта бедная птица столько пролетела, чтобы тут погибнуть... Ладно, ну его. Спасибо тебе за все, Иен. Спокойной ночи.
      Она выпустила его руку, повернулась и быстро пошла обратно, а Бел скрылся за краем мира.
      Спарлинг остался на месте, набивая трубку, пока она не скрылась из виду, и потом ещё несколько минут. В голубых сумерках темнели облака, и только луна подсвечивала их края. Начинали выступать ранние звезды, и спелым плодом сиял Мардук. Он подумал, как должна была страдать эта планета от бурь, что поднимал Ану в её атмосфере. Но за сотню миллионов километров ничего не было видно, кроме мирной идиллии. Воздух становился все прохладнее, журчала вода, и вкус дыма во рту был вкусом горького поцелуя.
      Конечно, думал он, здесь и сейчас гораздо более безоблачно, чем у него на родине. Не в том дело, что Земля более благословенна по сравнению с Иштар, за исключением, может быть того, что стала колыбелью человека. Западное побережье Канады и островные проливы никогда не были похожи на долину Джайина - там всегда было пасмурно, волны разбивались о выметенный штормами берег, и в редкий солнечный день было видно их суровое величие.
      "Джилл права. Я везучий". То же самое в прошлом году сказала его дочь, когда он взял её в путешествие по стране, которую так хорошо помнил. Ее колледж находился в мегалополисе - Рио-де-Жанейро.
      Детство, проведенное среди деревьев и чистых рек, потому что отец был строителем космических кораблей, и когда бывал на Земле, сидел в Ванкувере, а мать была программистом и могла заниматься своим делом, не выезжая из дома, и они могли позволить себе поездку к Океанским водопадам. "Я видел Трущобы и Дно, - мысленно сказал он Дежерину то, о чем умолчал во время разговора. - Не поймите меня превратно, я им симпатизирую, я считаю, что эти люди заслуживают перемены к лучшему. И я горд принадлежностью к человечеству, мне было пятнадцать лет - возраст формирования, - когда Гуннар Хейм принес нам победу над Алерионом. Я не просто знаю, я чувствую, что это для нас значит.
      Но, работая в космосе, я встречал наксанцев, и черт меня побери - это ребята нашего склада. А после двадцати последних лет на Иштар здесь мой дом, и здесь мой долг..."
      Он встряхнулся. Поздно уже говорить. Его ботинки застучали быстрее.
      Когда он поднялся по короткому и крутому подъему от Риверсайд к Гумбольдт-стрит, подошел к своему дому и открыл калитку, сумерки уже сгущались в ночь и на небе проступало все больше и больше звезд. В окнах отражались увядающие розы и проплешины в траве. Земные растения, лишенные ухода, не вытеснялись сорняками. Для этого должно было пройти несколько лет, в течение которых погибли бы почвенные бактерии и черви, восстановилось бы исходное кислотно-щелочное равновесие, уровень азота и микроэлементов, что позволило бы местным микробам начать восстановление гумуса. Заброшенная экзотика просто увядала. "Мне бы надо заняться удобрением осушением и вообще всем, что нужно. Когда будет возможность Если будет". В Примавере, с её нехваткой рабочих рук, садовника было не нанять. Раньше этим занималась Бекки.
      "Если быть честным, то несколько часов я бы мог выкроить кабы захотел. Дело в том, что я люблю сады, но не люблю с ними возиться. Предпочитаю плотничать или вырезать свистульки для детишек - земных или иштарийских. А у Роды, как говорит Джилл (Джилл!), обе руки левые".
      Он подошел к парадной двери. Жена отложила книгу. Он узнал роман, который был моден на Земле в последний его приезд. Библиотека заказала ролик для распечаток. Ему было любопытно, что происходит в современном романе, поэтому он и себе заказал экземпляр. К сожалению, у него то не было времени, а то он так уставал, что предпочитал знакомое и хорошее, вроде Киплинга, или что-нибудь захватывающее из иштарийской литературы, или...
      - Привет! - сказала она. - Что случилось? По-английски она говорила с едва заметным бразильским акцентом. Однажды он выучил португальский, и дома они на нем говорили, но потом эта привычка ушла, и он растерял запас слов.
      - Боюсь, что какое-то время не смогу тебе сказать, - буркнул он в ответ. Чувство вины напомнило ему, что она не была болтуньей, а Ольге Хэншоу было разрешено слушать. Он успокоил себя тем, что его специально просили не распространять информацию дальше - тем более что Роде, ограниченной своей маленькой должностью в отделе снабжения, пришлось бы подробно объяснять то, что Джилл видела с первого взгляда.
      - Плохо, - сказала она, посмотрев на выражение его лица.
      - Действительно плохо. - Он бросил свое долговязое тело в кресло и сказал тот минимум, который должен был сказать: - Я завтра уезжаю в Сехалу. Мне нужно, в общем, установить контакты с ассамблеей, пока она в сборе. Думаю успеть за несколько дней.
      - Понимаю, - поднялась она. - Выпьешь перед обедом?
      - Обязательно. Ром и чуть-чуть лимона. Примерно на два пальца. - Он поднял пальцы вертикально вверх.
      Когда она улыбнулась, это чем-то напомнило ему ту застенчивую и прилежную девушку, с которой он встретился однажды на работе. Ничего особенного в ней не было, он её оценил в одну миллиелену - одну тысячную от количества красоты, за которой стоит посылать отдельный корабль. Но ему никогда не везло с женщинами, а тут он увидел, что Роду Варгас он может получить, если хочет, и что она хороший друг. Он постепенно и систематично в неё влюбился. "Я так загадала наперед", - говорила она.
      Она была моложе его, но седых волос у неё было больше. Лицо с приплюснутым носом несколько расплылось, как и низкорослое туловище. Но, проходя мимо него в кухню, она потрепала его ладонью по волосам, и он вспомнил их первые годы.
      Оставшись один, он раскурил трубку и подумал, не в трудных ли родах Бекки причина этих медленных изменений. Доктор тогда сказал, что нет смысла выращивать ей новую матку - она все равно её потеряет вместе с ребенком. Но ведь им не нужно было больше детей? Хотя, быть может, эта потеря имел, более тонкие последствия, которые медикотехники не могли увидеть? Фактически же она оставалась столь же миловидной, популярной в обществе, прекрасной поварихой, но постепенно они стали все реже и реже бывать вместе - как духом так и плотью.
      "Либо, - подумал он уже не в первый и не в сотый раз, - дело здесь во мне? Это я изменился?" Ведь его работа заставлял! его мотаться по всей планете, а её работа и их ребенок удержит вали её дома. Он ездил по делам на Землю, а она, скучавшая по своим родным гораздо больше, чем он, хотя никогда не жаловалась, должна была довольствоваться несколькими неделями раз в четыре года. С другой стороны, у неё были друзья среди обитателей Примаверы, её интересовали люди, а его в связи с его работой все больше интересовали иштарийцы и их склад ума.
      Как бы там ни было, а теперь у него не оставалось к ней почти никаких чувств, кроме определенной симпатии - правда, в которой у него хватало хладнокровия (или мужества) сознаться только себе самому. Когда требовали его дела, он большую часть времени проводил в городе, планируя и давая указания, а не в поле, и главными чувствами при этом были скука и уныние.
      Пока он не осознал, что существует Джилл Конуэй.
      Он примял пальцем табак, смакуя легкий дым.
      Рода принесла стаканы.
      - Хорошо, что ты так рано пришел, дорогой, - сказала она. - Ты слишком напряженно работаешь. Я как раз решила приготовить что-нибудь особенное на случай, если ты сегодня придешь пораньше.
      Глава 7
      Капитан Дежерин с радостью принял приглашение на дневную экскурсию с человеком, который может объяснить ему, что он видит. Кроме того, что был шанс подружиться с представителем местного общества, чьим содействием необходимо заручиться, ему нравилась сама идея отдыха на природе поели утомительного и трудного космического перелета. Когда человеком, которого рекомендовал Боггарт Хэншоу, оказалась Джилл Конуэй, его удовольствие перешло в восхищение.
      Она заехала за ним до восхода Бел, в призрачном красном свете Ану, висевшей в северной части неба. Он и несколько его подчиненных были временно размещены в гостинице, а большинство людей оставались на орбите до строительства для них временного жилья. Ему предоставили одноколесник (Хэншоу полушутя сказал: "Давайте я окажу вам любезность, пока вы его не реквизировали"). Одноколесник Джилл был куда больше и мощнее. Сначала ему было трудно угнаться за её машиной, но он стиснул зубы, а потом обнаружил, что скорость его радует. Тем временем они пересекли реку - на небольшом автоматическом пароме, поскольку в его машине не было скиммера, - и углубились в нетронутый иштарийский ландшафт.
      Бел вышла на небо, появились двойные, тени, и янтарный свет стал розовым. Джилл остановилась у рощи, где бежал ручеек.
      - Позавтракаем? - предложила она. - Потом можно прогуливаться не спеша.
      - Magnifique. - Дежерин открыл багажник своей машины. - Я сожалею, что мой вклад так скромен, но вот это - итальянская салями, если желаете...
      - Еще как желаю! - Она всплеснула руками от радости . - Я лишь однажды в своей жизни её пробовала. И можете мне поверить, первая любовь - ничто в сравнении с первой итальянской сухой колбасой. - "Врунья, - сказала она себе, вспомнив Сенцо. И все же... эта боль давно уже залечена. - И у тебя, милый, тоже, я надеюсь".
      Дежерин помог ей расстелить скатерть и распаковал еду: хлеб, масло, сыр, варенье. "А он ничего, - подумала Джилл. - Чертовски хорош собой".
      Когда она включала кофеварку в розетку машины, он вдруг сказал:
      - У меня не было момента сказать это вам раньше, мисс Конуэй, из-за всей этой дипломатической процедуры. Но я знаю вашего брата Дональда. Он просил передать вам привет.
      - А? - она быстро выпрямилась. - Знаете? Как он там? Куда его послали? Почему он не пишет?
      - .Последний раз, когда я его видел, он был в отличной форме. Мы с ним несколько часов проговорили. Понимаете ли, когда меня сюда назначили, я стал искать кого-нибудь с Иштар в надежде - как бы это сказать - на брифинг. И нашел Дона.
      У него была пленительная улыбка, сопровождаемая взглядом, в котором было не любопытство праздного зеваки, а понимание.
      - Он мне о вас и рассказывал. - Он стал серьезен так же быстро, как и она. - Куда его послали? Я только знаю, что на фронт. Вы только не волнуйтесь о нем слишком сильно. Мы во многих отношениях - в снаряжении, обучении, организации - превосходим противника. А насчет последнего - он был очень занят, признался, что терпеть не может писать писем и поэтому доверяет мне передать его слова. Я заставил его дать обещание, что он вскоре напишет.
      Джилл вздохнула:
      - Огромное спасибо. Это так на него похоже. - Она вернулась к кофейнику. - Ладно, оставим подробности на потом, Например, до сегодняшнего вечера, если не возражаете - мы могли бы остановиться у моих родителей. Сестра с мужем тоже хотели бы послушать.
      - Как прикажете, - ответил он с легким поклоном. У него хватило соображения не пытаться ей помочь, чтобы не путаться под ногами. Вместо этого он любовался пейзажем.
      Роща находилась на краю плоскогорья. В основном там были красноверхушечные мечелисты, но к ним добавляли вспышки желтого куполоростки. Затененный деревьями дерн состоял из низкорослой, плотной лиа, которую земляне называли "дромия". Ключ выбегал из-под большого камня с пятнами лишайника, стекал в овражек и вскоре пропадал в почве. Но до того он успевал напоить довольно большой участок, и много разных видов растений толпились около него, образуя чащу. Подальше трава сменялась стеблями остролиста по пояс и перышником в рост человека - тускло-золотые волны, тянущиеся на километры и километры. Дул ветер, сухой и теплый, принося запахи осени, накладывая тысячи шорохов на журчание воды.
      - Вы знаете названия всех этих растений? - спросил Дежерин.
      - Только самых обычных, - ответила Джилл. - Я не ботаник. Однако, она показала вокруг Себя, - все, что вы здесь видите, это разные виды лиа. Она здесь так же разнообразна и так же важна, как на земле трава. Кусты вон там - это горькосердец. Иштарийцы используют его как приправу и тонизирующее средство, и людям он тоже служит для медицинских целей. А вот посмотрите на эту причудливую штуковину - это ночной вор. Иштариец от него заболеет, если съест, а вы или я - умрем. Огнецвета здесь не видно - ему нужно больше влаги, а вот гром-стебель в сезон дождей, который скоро наступит, - это действительно зрелище. А весной - пандарус.
      - Простите, что? Джилл хихикнула:
      - Я забыла, что вы не знаете. Вот этот. Он привлекает для опыления энтомоидов, вырабатывая их половые аттрактанты, обоих полов. Это - зрелище.
      В ту же минуту она пожалела о сказанном. Оно могло быть воспринято как приглашение. Но он просто спросил:
      - А вы не переводите местные названия?
      - Редко, - сказала она с чувством облегчения. "Отбить попытку я бы могла, но... Уж если таковая будет иметь место, я предпочла бы, чтобы по моей инициативе". Мысль пошла каким-то кружным путем. "Хотя я не собираюсь выигрывать трофеи какого бы то ни было вида в конкурсе на звание роковой женщины года". - Большая часть непереводима - как вы скажете по-сехалански "роза"? - а наш речевой аппарат не подходит для произнесения местных названий. Так что мы изобретаем свои. Кстати, "лиа" появилась именно так. Первую научную работу по этому семейству сделал ученый Ли Чанг-Ши.
      - Гм-м. Я понимаю, что здешняя фотосинтезирующая молекула не идентична хлорофиллу, а только подобна. Но почему здесь так часто встречаются красный и желтый цвета?
      - Есть теория, что сначала был желтый, а красный пигмент возник в Хаэлене как поглотитель энергии. Степь, заросшая пьющими солнце растениями, - поразительное зрелище. Это соединение оказалось достаточно крепким, чтобы распространиться по всей планете и развиться в самых разных направлениях. Это, как вы понимаете, всего лишь теория. Господи, тут же целый мир! За сто лет мы только начинаем понимать, как многого мы не знаем. Ладно, есть мы будем?
      Пока они ели, небо потемнело от стаи пилигримов, наполнилось их криком и шумом их крыльев. Несколько удивленных азаров отошли от пасущегося стада, глядя вверх, их шестиногая походка была волнообразно-грациозной. Люди в бинокль могли разглядеть детали, которые Джилл тут же объяснила:
      - У иштарианских тероидов нет настоящих рогов. Вот эти штуки более похожи на то, что растет у носорогов. А некоторые виды азаров - их известно множество - вырастили широченные наросты, но в основном для красоты. Вот посмотрите - видите особую форму передних ног? А копыта - это удобное острое оружие. Словно на Иштар стало традицией, чтобы две передние конечности занимались не только передвижением. В этом смысле, конечно, софонты и их родичи представляют собой крайний случай: у них передние ноги превратились в руки.
      Тем временем великолепное представление закончилось, и порывы ветра сменились тишиной. Дежерин посмотрел на неё серьезно и сказал:
      - Я пытаюсь себе представить, как рожденные здесь должны любить эту планету.
      - Она наша, - ответила Джилл. - Хотя каким-то странным образом. Наш народ никогда не занимал эту планету - разве что малую часть её. Она принадлежит иштарийцам.
      Он опустил взгляд к своей чашке:
      - Поймите, я способен понять ваше отчаяние от крушения гуманитарных планов. Во время войны всегда у многих рушатся надежды. Я молю Бога, чтобы война закончилась поскорее. Со временем мы, может быть, сможем что-нибудь для вас сделать.
      "Может быть, - подумала Джилл. - Не пережимай, девочка". Она улыбнулась и легко потрепала его по руке.
      - Спасибо, капитан. Мы об этом ещё поговорим. Но сегодня давайте наслаждаться прогулкой. Я хочу быть вашим гидом, а не надоедалой.
      - Как прикажете. Кстати, вы упомянули родственные туземцам виды. Мои источники описывают нечто вроде обезьян...
      - Вроде, - кивнула Джилл. - Вроде тартара, он родственник иштарийцев, примерно как бабуин родствен человеку. А ближайшим родственником можно назвать парнишку по имени гоблин.
      - Полуразумные виды? Ах да, я про это слышал. И много вы о них знаете?
      - Очень мало. Их в Бероннене мало, и они прячутся. Их довольно много по нашему мнению - в другом полушарии, но полностью закончившие развитие иштарийцы там бывают редко. Я могу только сказать, что они используют грубые инструменты и у них есть что-то вроде языка. Как если бы на Земле выжил австралопитек.
      - Хм. - Дежерин задумчиво потрогал ус. - Странно, что им это удалось.
      - Ничего странного. Вспомните, что здесь они отделены огромным океаном, где штормы даже чаще, чем на Земле.
      - Я имею в виду, что там, где ареалы перекрываются, более высокоразвитый вид вытесняет менее развитый.
      - На Иштар не так. Здесь даже воинственные варвары лишены нашей человеческой кровожадности. Например, здесь никогда не пытают пленников для развлечения и не убивают их, чтобы отвести душу. Вы, наверное, думаете, что Союз Сехалы - это империя? Это не так. Цивилизация здесь развивалась, не испытывая нужды в государстве. В конце концов, иштарийцы более развитая раса, чем мы.
      Его изумление остановило её, и ей пришлось сообразить, что мысль, с которой она уже сжилась, для него нова. Через минуту он медленно заговорил:
      - В том, что я читал, что-то было насчет эволюции после млекопитающих. Но там так и не было ясно сказано, что имеется в виду. Я предполагаю Tiens! Вы же не хотите сказать, что они разумнее нас? Этого у меня в книгах не было. - Он перевел дыхание. - Верно, в некоторых аспектах они приспособленное нас, но в других - не так быстры и оригинальны, как мы. При сравнении разумных видов это всегда так. А итог всегда получается примерно сбалансированным. Я думаю, что такое объяснение разумно, что с некоторого момента давление естественного отбора уже не подстегивает развитие мозга, иначе это вызвало бы гротескный дисбаланс всего организма.
      Она смотрела на него с возрастающим уважением. Неужто он, военный, столько читал и столько думал? "Ладно, я отвечу ему по-хорошему, не унижая его более чем необходимо".