- Вы наводили обо мне справки, сэр?
      - Я не интересовался ничем, кроме общедоступных сведений. Я не шпионю. Я лишь попросил банк данных подобрать людей с Иштар, с которыми можно поговорить. Он выдал ваше имя. Согласно записям в вашем деле, вы там родились и не покидали планету до последнего времени. Я не думаю, что труса или дурака могли бы терпеть столько времени, даже если бы он выжил. Далее, несмотря на то что вы выросли среди - сколько их там было? - пяти тысяч ученых, техников и их детей, да ещё в трехстах парсеках от Солнца, и земляне наезжали к вам редко, вы проявили такой талант в изобразительном искусстве, что вам предложили учиться здесь. А потом, когда разразилась война, вы не стали укрываться в студии, а записались добровольцем, да ещё в такие крутые войска. Чтобы узнать вас, мне было достаточно такой информации.
      Конуэй вспыхнул, отхлебнул приличный глоток и выпалил:
      - Очевидно, вы получили туда назначение, сэр, и вам хотелось бы услышать, что я могу рассказать. Но разве это не удивительно для вас, с вашим послужным списком? Я имею в виду назначение.
      Дежерин поморщился:
      - Такое случается.
      - Видите ли, сэр, я... после вашего вызова я тоже обратился к банку данных. - Как видно, бренди сразу ударило в непривычную голову Конуэя, он заговорил быстро и не задумываясь. Это не лесть, решил Дежерин, а просто попытка ответить на дружественное обращение старшего по званию.
      - В моем возрасте вы получили Бриллиантовую Звезду за спасательную экспедицию на Калибане. Вы были старшим помощником на истребителе, капитаном крейсера, командиром строительства базы на Гее. Колоссальное разнообразие, даже для флота, где офицеров все время перебрасывают с места на место. И для своего звания вы очень молоды. - Тут он спохватился и покраснел. - Извините, сэр. Я не хотел...
      - Все нормально, - Дежерин небрежно помахал сигарой, и только уголки его губ слегка опустились от неудовольствия.
      - Если мое предположение правильно, сэр, на Гее есть туземцы, с нашей точки зрения весьма странные, но я не нашел никаких упоминаний об их жалобах на вас: это значит, что вы обращались с ними правильно, разумно, доброжелательно. Может быть, командование считает вас лучшей кандидатурой в качестве нашего представителя на Иштар.
      - Тогда почему бы им не послать туда вас? - спросил Дежерин и яростно выдохнул большое дымное кольцо. - Вы жили среди них. Вашей общине более сотни лет.
      Конуэй заколебался, отвел глаза в сторону, потом тихо сказал:
      - Ну, это не место для моего рода войск. И потом... не знаю, известно ли об этом в штабе... На Иштар меня не слишком хорошо встретят. Моя семья, родственники, старые друзья.., они, видите ли, против войны. И многие очень даже всерьез.
      Выражение лица Дежерина смягчилось.
      - А вы-то сами как к ней относитесь? Конуэй выдержал его взгляд.
      - Я ведь пошел добровольцем, верно? Я понимаю, что правые и виноватые есть на каждой стороне. Но на людей напали. Их хотят изгнать или отобрать у них кровью и потом добытую землю. Если это не остановить в самом начале, потом будет гораздо хуже. Я помню, как было с Алерионом.
      - Вряд ли, сынок, - улыбнулся Дежерин. - Я и сам в тот год был очень занят собственным рождением. - Он снова стал серьезен. - Но вы правы, мы должны помнить уроки истории. А если говорить обо мне лично, то я видел нищету трущоб на Земле - своими глазами видел, чувствовал, нюхал эту вонь, и я видел людей, которые вышли оттуда ради Элефтерии, я видел, чего они добились и на что надеялись... Ладно, черт с ним. Меня не послали к ним на помощь, а направили за тысячу световых лет в другую сторону!
      Он одним глотком допил бокал, решительно поднялся на ноги и подошел к бару.
      - Еще налить? - спросил он спокойным голосом.
      - Нет, спасибо. - Конуэй подыскивал слова. - Капитан, у командования свои резоны. Допустим, наксанцы делают внезапный обходной маневр и оккупируют Иштар. Там есть природные ресурсы. А кроме того, планета может сыграть роль заложника, и не только из-за тех нескольких тысяч человек, которые там живут, но из-за всех тех человеко-лет, что мы вложили в развитие науки и которые только начинают сейчас приносить плоды. Начнись переговоры, Иштар может оказаться отличным козырем для Наксы.
      - Вы так считаете? Мои инструкции предусматривают создание базы для отражения подобной угрозы, хотя и отдаленной, но все же угрозы для этого района космоса.
      Конуэй кивнул.
      - А такое задание либо должно быть сделано хорошо, либо окажется потерей времени и сил. Поэтому вас и выбрали. Однажды вам это удалось. Я ставлю свою Y-хромосому, что вас скоро направят на войну - если она к тому времени не закончится.
      Дежерин снова рассмеялся:
      - Tiens, вы знаете, как поднять человеку настроение, правда? Ладно, спасибо. - Он вернулся в свое кресло. - Эти наксанцы - ребята крутые и сообразительные. Я думаю, драка протянется годы.
      - Надеюсь, что нет.
      - Естественно. Если кому-то нравится сама идея войны, любой войны, прошлой, настоящей или будущей, так пусть он об этом скажет, чтобы мы его, сукиного сына, пристрелили, а потом разговаривали разумно. Меньшее из двух зол ни в каком случае не перестает быть злом. Да ещё - у меня были друзья на той стороне, раньше, в лучшие дни.
      Дежерин помолчал и добавил:
      - Как вы понимаете, я хотел бы принять участие в том, чтобы с этим покончить. Я, понимаете ли, всерьез принимаю теорию, что мы - вооруженная рука Органов охраны мира Всемирной Федерации. - Он поежился. - Скажите, вот вы говорите, что на Ищтар люди против этой войны. Почему? Большинство интеллектуалов на Земле поддерживают её с рвением крестоносцев.
      Конуэй отпил из бокала.
      - Боюсь, из такой дали все это кажется не совсем настоящим. - Он подался вперед. - Основное, что я видел и слышал перед отлетом на Землю, когда конфликт был только возможен, но вести становились все неприятнее, а потом узнал из писем и разговоров с гостями из дома, - основное то, что они боятся краха своего главного дела, катастрофы всей планеты. В любом случае им урежут снабжение. Если дело продлится подольше, они уже не смогут получить никакого оборудования для работы. Возможно и что-нибудь похуже.
      - А, - Дежерин выдохнул кольцо голубого дыма и наблюдал за ним сквозь прищур век, пока оно не растаяло. - Вот мы и пришли к тому, что я от вас хотел. Информация. Быт и нравы. Советы. Кормление и уход за иштарийцами и за той небольшой, но почтенной научно-альтруистической колонией, которую содержит там Исследовательский консорциум. Все, что вы можете рассказать. Видите ли, я получил приказ на прошлой неделе. Почти все часы бодрствования и часть времени сна с тех пор я трачу на организацию решения своей задачи, и так будет до самого нашего отбытия, а это уже скоро. Не подобает мне сообщать младшему по званию, сколько на мои уши навешивается вышестоящей лапши...
      Он остановился, видя недоумение Конуэя.
      - Простите, сэр?
      - Вам не приходилось такого слышать? До чего же вы невинны. Стандартная процедура возрастания энтропии до максимума. Важно то, что вы мой единственный шанс узнать реальную обстановку. Будучи невежественным настолько, насколько сейчас, я могу нанести любой вред и вообще провалить задачу.
      - Но у вас же образование, у вас годы в космосе...
      - О, да-да-да, - нетерпеливо перебил Дежерин. - Небесная механика системы Анубелеи мне понятна. Что-то я знаю об обитателях Иштар и об их уникальной биологической ситуации. - Он перевел дыхание. - Планет, где человек имеет возможность разгуливать в рубашке, настолько мало, что каждый, у кого хоть что-то есть между ушами, может назвать те, что нам известны. И они рассыпаны по космосу на очень большом удалении друг от друга. Больше всего мы заняты теми, что поближе к дому. В то же время не забывайте: каждая планета - это целый мир, и понять его целиком невозможно. Bon Dieu, друг мой, я живу на Земле и понятия не имею об экологии её литорали, или истории китайских императорских династий, или о текущих склоках в Кенийской империи!
      Он бросил сигару в пепельницу, со стуком поставил бокал на стол и схватил со стола книгу об Иштар.
      - Ну, например, я изучал вот это. - Он говорил резко и быстро. Последнее издание, вышло десять лет назад.
      Распахнув книгу на первой попавшейся странице, он сунул её под нос Конуэю:
      - Смотрите.
      Левая страница:
      АНУБЕЛЕЯ В (БЕЛ)
      Тип: G2, главная последовательность. Масса: 0,95 солнечной. Средний диаметр: 1,06 солнечного. Средний период обращения: 0,91 солнечного. Светимость: 0,98 солнечной. Эффективная температура: 5800 К.
      ПЛАНЕТЫ
      Основные параметры (Земля = 1,0)
      Примечание. Астероиды распределены полуслучайным образом из-за звезд-партнеров. Полные орбитальные данные см. в приложении Д. Описание планет Б, отличных от Иштар, см. в главе XI.
      Правая страница:
      АНУБЕЛЕЯ В III (Бел III)
      ИШТАР Основные параметры [Земля (3) =1,0]
      Масса: 1,533. Средний экваториальный диаметр: 1,143, или 14 502 км.
      Средняя плотность: 1,03 3 = 5,73 Н2О.
      Среднее ускорение силы тяжести на поверхности: 1,183 = 1155м/сек2.
      Период обращения вокруг звезды: 1,072 3, или 392 земных для =510 иштарианских дней.
      Период обращения: 0,7753, или 18 час 36 мин 10,3 сек.
      Наклон оси: 1,143, или 28°3'.
      Средняя освещенность (только от Бел): 0,89 Солнце/Земля.
      Средний угловой диаметр Бел: 1,03 Солнце/Земля, или 33°.
      Среднее атмосферное давление на уровне моря: 1,123, или 810 мм рт. ст.
      Нормальный состав атмосферы в объемных процентах: азот 76,90; кислород
      21,02; водяные пары 0,35; аргон 1,01; углекислый газ 0,03 + прочее. Соотношение поверхности воды и суши: 1,20 3 - 2,94 :1.
      Примечание. Обе луны имеют неправильную форму, в особенности I; диаметры и угловые диаметры - как они видны с поверхности Иштар, вычислены для эквивалентных сфер. Более полная информация и обсуждение см. в главе III.
      - Что я могу здесь найти такого, чего нет в справочнике навигатора? спросил Дежерин. - Да, yes, si, ja, - есть ещё тексты, картинки, анекдоты. Для туриста неплохая возможность заранее познакомиться с целью поездки, если найдется турист, который поедет в такую даль. И я это тоже прочел, и записи стереовизора крутил часами, я знаю, как выглядит иштариец...
      Разговаривая, он листал страницы и без видимой причины остановился на этой иллюстрации.
      На ней были изображены мужская и женская особь, и для масштаба человек. Самец был побольше, размером с небольшую лошадь. Слово "кентавроид" давало довольно приблизительное описание. Двурукий торс плавно переходил в четвероногое туловище, и над их соединением возвышался бычий горб, соединяющий горизонтальную часть спины с почти вертикальной. Тело имело скорее львиные, чем конские очертания. Крепко сколоченное, с длинным хвостом, с опушенными бахромой ступнями с тремя пальцами на каждой. Богатырские мышцы рук напоминали о том, что сила тяжести на Иштар больше земной. На каждой руке было четыре когтистых пальца. Голова большая и круглая, уши большие и заостренные (слегка подвижные), нижняя челюсть и подбородок напоминают человеческие, зубы белые и небольшие, за исключением двух верхних клыков, выступающих изо рта. Вместо носа короткое рыльце, кончающееся одной широкой ноздрей, разрез которой сужался книзу. Кошачьи усы обрамляли верхнюю губу. Глаза тоже напоминали кошачьи, без белков, у самки золотистые, у самца синие.
      Лица и руки безволосые, кожа (у представителей беронненской расы) светло-коричневая. Большая часть тела покрыта темно-зеленой шерстью, напоминающей мох. Сходство со львом усиливалось пушистой гривой, покрывавшей голову, шею и спину до горба. Она состояла не из волос, а из густо покрытых листьями лиан. Те же растения образовывали дуги бровей.
      Имеет место выраженный половой диморфизм: самка сантиметров на пятнадцать меньше, с коротким хвостом. Горб побольше и более пологий, не такое нагромождение мышц, как у самца. Круп шире и живот более округлый, вымя с двумя небольшими сосками, внешние половые органы ярко-красные. В поясняющем тексте говорилось, что самки пахнут сладковато, а самцы - как горячее железо; речь и слух лучше развиты у самок.
      Аборигены не носят одежды, если не считать перевязи для сумки и ножа. Изображенный на картинке самец держал в руке копье, а на плечах - что-то вроде лука. У самки был длинный лук, колчан и нечто похожее на деревянную флейту.
      - Я знаю, что их биохимия похожа на нашу, мы можем есть пищу друг друга, хотя некоторых существенных компонентов будет недоставать и нам, и им. И они тоже пьянеют от спирта. - Дежерин захлопнул книгу. - Совсем как дома, правда? Если не считать, что люди уже сотню лет провели на Иштар, стараясь понять её жителей, и вы намного лучше меня знаете, как они далеки от своей цели!
      Он бросил книгу через всю комнату на койку.
      - Долгий ещё остался путь, - согласился гость.
      - Да ещё эти люди. Верно, верно, там, в Примавере, все время меняется половина населения. Исследователи, выполняющие уникальные проекты, техники на контрактах, археологи со своей временной базой по дороге на... как эту мертвую планету зовут, Таммуз? И все-таки у них какая-то специфическая преданность Иштар. А ядро составляют постоянные жители, карьеристы, приличный процент второго и третьего поколений иштарийцев, у которых в организме уже и атома земного не осталось. - Дежерин растопырил пальцы. Понимаете, до чего мне нужен - как бы это сказать - хотя бы общий обзор? На самом деле мне нужно гораздо больше, но хотя бы это. Так что, друг мой, не будете ли вы так добры допить свой бокал, чтобы я вам налил второй? Пусть ваш язык развяжется. Используйте свободные ассоциации. Расскажите о вашем прошлом, о семье, о друзьях. А я хотя бы смогу передать им привет от вас и какие-нибудь презенты, если вы захотите.
      - Но помогите мне. - Дежерин со стуком поставил второй бокал на стол. - Дайте мне хоть какие-то идеи. Что мне им сказать, как не настроить их против себя и склонить к сотрудничеству со мной - человеком, который приходит как проводник политики, ведущей к краху их надежд и планов?
      Конуэй сел поудобнее и долго смотрел, казалось, куда-то за лунный пейзаж. Потом он, взвешивая слова, произнес:
      - Вам бы лучше начать с того, чтобы показать им документы Олайи, которые вызвали столько шума в прошлом месяце.
      - О причинах войны? - удивился Дежерин. - Но ведь там сплошная критика.
      - Не совсем. Они старались сохранить объективность. Конечно, каждый знает, что Олайя не энтузиаст этого дела. Он, я думаю, слишком аристократ. Но он чертовски профессиональный журналист и здорово поработал, представляя разные точки зрения.
      Дежерин поморщился:
      - Он главное забыл: элефтерийцев. Осмелевший Конуэй возразил:
      - Честно говоря, я - и не я один - не считаю это самым главным. Я ими восхищаюсь, я им симпатизирую, но главным я считаю то, чтобы мы, человечество, управляли событиями, от которых зависит наше выживание как вида. На Иштар я видел, как поднимался такой хаос... - И, сменив тон: - Но я вот к чему веду. Вот кто-то, как, например, моя сестренка Джилл, всю свою жизнь там прожила, и она - то есть такие, как она, - знает, какой ужас несет их планете приближение Ану. Если бы они могли понять, что жертва приносится ради высшего добра... Но они, вы знаете, люди разумные и тренированные в научном скептицизме. Они всю жизнь изучают самые причудливые культуры и конфликты. Никакой простой пропагандой их не пробьешь. А вот это шоу Олайи - оно честное. И потому оно доходит. Я это чувствовал сам, и я... ну я думаю, что мой народ на Иштар поймет. Если даже ничего другого до них не дойдет, они поймут, что у нас свобода слова ещё есть и Земля - не безмозглое чудовище. Это должно сработать.
      Теперь помолчал Дежерин. Потом вскочил на ноги:
      - Ладно! Я просил у вас совета, Дональд - можно просто Дон? Меня зовут Юрий, - и вы мне его дали. А теперь давайте еще. У нас серьезное дело впереди - надраться как следует.
      Глава 3
      На следующий день после того, как Ларрека покинул Якулен, ранчо, где оставалась его жена, он со своими солдатами подошел с юга к Примавере. Поселок людей был в трех переходах от Сехалы вверх по реке. Теперь это место не было защитой от возможной беды. Каждый житель Бероннена, разумеется, как и все обитатели Союза, знал, что люди - это друзья и последняя серьезная надежда на спасение всей цивилизации. Но все же этим чужакам нужно было место для огородов и полей, для выпаса их скота - ради производства той пищи, что содержала необходимые им вещества, которых не было ни в дождевых зернах и хлебных корнях, ни в мясе элов и овасов. А те, кто изучал природу, как Джилл Конуэй, предпочитали дикие луга распаханным полям вокруг Сехалы. Те же, кто изучал народ, считали, что им незачем демонстративно торчать в городе.
      Не так уж сильно помешал бы этот эффект присутствия, часто думал про себя Ларрека, в этом мире много гораздо более неприятных вещей.
      Он весело трусил по дороге, вившейся вдоль Джайина. Эта дорога, одна из главных, была выложена кирпичом, и ноги ощущали его горячую шероховатость и острые крошки. Так что у старого солдата был повод пощеголять в сапогах. Приближалось плохое время. Южный Бероннен всегда избегал самого худшего при приближении Бродяги, хотя, конечно, голодные орды наводняли эту благословенную страну. Даже сейчас, в середине осени, отчетливо чувствовалось приближение дождливой зимы, хотя Бродяга и старался спутать времена года.
      Его горящий красным шар, стоящий низко над северными холмами и окрасивший их в цвета аметиста, почти заходил. Солнце стояло высоко и светило ярко. Двойные тени, мягко очерчивающие берега реки, и переливающиеся оттенки придавали ландшафту причудливый вид. Этот берег был предоставлен людям для выращивания пищи. Пшеница, кукуруза и другие злаки уже были убраны, осталось голое жнивье, но в садах ещё наливались яблоки, и рогатые животные паслись за изгородью - и до чего же все было зеленым! Другая сторона оставалась такой, какой была от природы: дерн из лиа всех оттенков золота с вкрапленными алыми огнецветами, деревья в медно-коричневом (мечелисты) или охряном (стланик и кожаное дерево) наряде. Далеко разлетелись крылатые семена берез, а стреляющие стручки иногда забрасывали свои зерна на тот берег. Природе было наплевать, что им там не укорениться - почва была слишком чуждой.
      Здесь дул бриз, особенно приятный после утренней духоты. Ларрека слышал, как шелестит его грива. Он впивал аромат земных растений, который успел оценить за эту сотню лет. И тяжесть его сегодняшней миссии не могла испортить ему удовольствие. Солдат не имеет права отказываться от тех приятных минут, что судьба посылает ему навстречу.
      - Далеко еще, сэр? - спросил один из шестерых воинов за его спиной. В этих густонаселенных и богатых едой местах в них не было нужды. Но он начинал поход от Северного Бероннена через Громовые горы, и нужны были охотники и руки для бивачных работ. Ларрека решил, что возьмет их с собой в Сехалу с её котлами с мясом. У этих бедняг не слишком веселая была юность. Говоривший был уроженцем Каменного острова, что в Огненном море, там завербовался на службу и попал прямо в Валеннен, где в эти годы стоял легион Зера. На континенте до этого он ни разу не бывал.
      - Чиу, может быть, час, - Ларрека использовал единицу, означающую одну шестнадцатую часть времени от полудня до полудня, примерно совпадающую с земным часом. - Двигайся, мы там скоро будем.
      - Ладно, по крайней мере Скелла скоро зайдет.
      - А? Да. Да, конечно. - Ларрека столько слышал имен для этого красного шара, что не сразу понял, о чем идет речь. Сам-то он называл его Бродягой, поскольку исповедовал культ Триады. Там он был главным, вместе с Солнцем и Тьмой, на брови которой висела Янтарная звезда. А юношей в Хаэлене он звал его Аббада и знал, что он - изгнанный бог, что возвращается каждую тысячу лет. Потом он усомнился в этой вере и счел языческие обряды жертвоприношения просто напрасной тратой хорошего мяса. Варвары Валеннена так благоговели перед этой штукой, что даже имени ей никакого не дали, только набор эпитетов, и нельзя было повторить два раза подряд один и тот же, чтобы не навлечь на себя гнев Бога. И всюду её называли по-своему, в том числе и у людей. Красную звезду они называли Ану и не признавали никакой души ни за ней, ни за солнцем, которое они называли Бел, ни за Янтарной звездой, которую звали Эа.
      Во многих отношениях их концепция была самой хитроумной из всех. Ларрека должен был заставить себя овладевать их учением. Он не мог пока ещё поверить, что в Триаде нет ничего, кроме огня. И так это было или нет, он все равно выполнял ритуалы и заповеди своей религии. Это была хорошая вера для солдата, поддерживающая боевой дух и дисциплину.
      С виду трудно было сказать, что Ларрека изучал философию. У него был вид сержанта-ветерана, слегка ограниченного умственно, зато снабженного хорошими мышцами, достаточно быстро реагирующими при необходимости. От глубоких ран остались опоясывающие тело шрамы, через кость брови пролегла глубокая впадина, а левого уха не было совсем. Хаэленцы происходили из Южного Бероннена, и когда-то его шкура была бледно-коричневой. Она потемнела и загрубела под многими ветрами и непогодами, но глаза оставались голубыми, как лед. В его речи чувствовался след грубоватого местного акцента, а его излюбленным оружием, фактически отличительным его знаком, был тяжелый кривой короткий меч, обычный в антарктических краях. Кроме этого, он был одет только в пояс с кошельками для всякой мелочи, а все оружие и прочие необходимые в путешествии вещи, в том числе охотничье копье и топор, который тоже мог служить оружием, были запакованы в две плетеные вьючные корзины. Никакого орнамента, только потертая ткань, кожа, дерево, сталь. Единственным украшением служила золотая цепь на широком левом запястье.
      Идущие за ним солдаты были разукрашены кто во что - перья, бусы, нити бисера, побрякушки. К своему скромно одетому вождю они относились с огромным уважением. Ларрека сын Забита из клана Кераззи был, пожалуй, самым известным из всех тридцати трех командиров легионов. Проведя два столетия в легионе Зера, он давно уже был старше средних лет и недавно справил свой триста девяностый день рождения. Но ещё на сотню лет жизни и здоровья он мог бы рассчитывать, да надеяться и на дальнейшее - если только не доберутся до него варвары или не попадет он в одну из тех катастроф, что так густо заваривает в этом мире Бродяга.
      Он уже скрывался за горизонтом. Вскоре с облаков на севере исчез отсвет его лучей. Ничем не замутненное, свободно светило солнце. Высокие и громоздкие кучевые облака отбрасывали тени - предвестники бури.
      - Думаете, будет дождь, сэр? - спросил боец с Каменного острова. - Уж я бы не возражал.
      Его родные земли, хотя и лежали около экватора, хорошо продувались морскими ветрами. Здесь ему было жарко и пыльно.
      - Побереги свою жажду до Примаверы, - посоветовал ему Ларрека. - Пиво там отменное. - Он прищурился. - Н-нет, похоже, сегодня дождя не будет. Вот завтра, пожалуй. Так что не надейся зря, сынок. Да скоро у тебя будет больше воды, чем ты сможешь переварить. Даже рыбу утопить хватит. Вот тогда ты и оценишь Валеннен получше.
      - Сомневаюсь, - ответил собеседник. - В Валеннене эта траханная сушь ещё сильнее, чем была раньше.
      - Какая там "траханная", Салех, - вставил с каркающим смешком третий. - Там у баб шкура так пересыхает, что дырку себе в брюхе протрешь.
      Это было не очень большое преувеличение. От потери влаги растения, покрывающие большую часть кожи, пересыхали и становились очень ломкими.
      - Насчет этого, - сказал Ларрека, - прислушайтесь к голосу опыта.
      И он простым и доходчивым языком описал им несколько других способов.
      - Однако, сэр, - Салех гнул свое, - я не понимаю. Конечно, в Валеннене Злая звезда сильнее, чем в Бероннене, и поднимается куда выше. Я понимаю, что здесь должно быть горячее, но почему же страна так пересыхает? Я-то думал, что жара вытягивает воду из океана и проливает её на сушу дождем. Ведь поэтому на тропических островах так влажно?
      - Верно, - ответил Ларрека. - Вот петому-то и зальют дожди весь Бероннен в ближайшие шестьдесят четыре года, аж пока не увязнем в грязи по корни хвостов, а грязь будут смывать наводнения - это не говоря уже о том, как пройдут в горах снежные заносы и лавины - для пущего веселья. А Валеннен отделен от западного побережья, откуда и дуют ветры, как раз вот этими огромными горами. И даже та вода, что через них переносится, сдувается на восток через Эхурское море, где облака Серебряного океана разбиваются о Стену Мира. А теперь закрыли мясорубки - и ходу.
      Они поняли, что обсуждение закончилось, и повиновались. Он почему-то вспомнил, как однажды ему говорил Боггарт Хэншоу:
      - У вас, иштарийцев, такая от природы блестящая дисциплина, что её вроде бы и не надо шлифовать - черт побери, ваши организованные единицы, вот как в армии, похоже, не нуждаются в муштровке. Только вот правильно ли сказать "дисциплина"? Я бы скорее сказал, что это чувствительность к нюансам, умение ощущать, что делает группа, и быть её разумным органом... Верно, я согласен, что мы, люди, некоторые идеи схватываем быстрее вас, например всякие концепции, основанные на понятии трехмерного пространства. Но у вас более высокий - как бы это сказать - общественный коэффициент интеллекта. - Он усмехнулся. - Эта теория непопулярна на Земле. Наши интеллектуалы не любят признавать, что те, у кого есть табу, и войны, и прочее в том же роде, могут быть развиты гораздо выше нас, у кого ничего подобного нет.
      Ларрека вспомнил эти слова на английском, на котором они и были сказаны. Увлекшись людьми ещё с момента их первого появления, он общался с ними, сколько мог выкроить времени, и узнавал о них и от них все, что мог. Это было куда больше, чем Он рассказывал своим подчиненным или собратьям-офицерам - это выпадало бы из его образа недалекого ретивого служаки - военной косточки. Язык - не проблема для того,, кто мотался по половине глобуса и всегда быстро узнавал, как спросить у местных жителей дорогу и хлеб, пиво и ночлег, как подъехать к местной женщине и вообще как выразить себя и понять другого. А кроме того, в английском был очень небольшой диапазон звуков для голоса и слуха иштарийца, возможности которых людям абсолютно недоступны. Как бы там ни было, а ему импонировало, как они пропахали свой путь через Сехалу.
      Жаль только, что они так мало живут. Единственное шестидесятичетырехлетие - а после приходится поддерживать свою жизнь лекарствами. К концу второй гипероктады уже ничем помочь нельзя. Ларрека неосознанно ускорил бег. Он хотел подольше побыть со своими друзьями, пока они ещё есть.
      Да и миссия у него была довольно срочная. Плохие вести он нес.
      Примавера - жилые дома и другие здания между асфальтовыми улицами, осененными желтой и красной листвой больших и старых местных деревьев, сохраненных при расчистке места. Почва поддерживала в них жизнь даже в этом чуждом окружении. Она поднималась пологими склонами от Джайина, где стояли у причалов лодки и иштарийские корабли, приплывавшие по реке. Местные жители-люди изготавливали некоторые вещи, вроде не подверженной гниению ткани, и выменивали их на многое, что им было нужно. Строили они в основном из местных материалов - леса, камня, кирпича, - хотя стекло они делали лучше, чем во всем Бероннене, и добавляли к нему светлый пигмент. На восток уходила дорога, исчезая за каменной грядой, чтобы в конце концов дойти до космопорта. В километре от города она проходила мимо аэропорта, где садились и взлетали грузовые флаеры дальнего радиуса. В поселке люди передвигались на автомобилях, на велосипедах и пешком.
      Иштарийцы достаточно часто попадались в Примавере и не привлекали внимания, разве что были чем-то лично известны. Ларреку знали только старожилы. И не так уж много народу было в этот момент на улице, когда дети в школе, а взрослые на работе. Он уже добрался до Стеббс-парка и хотел его пересечь и напиться воды из фонтана, когда его впервые поприветствовали.
      Сначала раздалось урчание быстро летящего одноколесника и сразу скрип тормозов. Так ездить в городе было непростительно, но некоторые себе позволяли. Он не удивился, услышав гортанный голос Джилл Конуэй:
      - Ларрека! Старый дядюшка Сахар собственной персоной! Привет!
      Она отщелкнула ремни безопасности, прыгнула с седла, оставив машину балансировать, а сама бросилась в его объятия.
      После паузы она, промычав "м-м-м", отступила на шаг, склонила голову набок и осмотрела его сантиметр за сантиметром.
      - Хорошо выглядишь. Немного стряхнул жирок, верно? Но ради всех богинь, отчего ты меня не предупредил? Я бы пирог испекла.
      - Может быть, именно поэтому, - поддразнил он её на английском.
      - Брось, дядя, ладно? У вас, долгожителей, совсем нет чувства времени. Мои кулинарные провалы были не вчера, а двадцать лет назад. Я теперь взрослая дама, люди со мной разговаривают почтительно, и ты бы теперь удивился, как я хорошо готовлю. Должна признать, что самый большой героизм ты проявлял именно тогда, когда ел угощение, что готовила маленькая девочка для своего дядюшки Сахара.
      Они улыбнулись друг другу - жест, характерный для обоих видов, хотя у человека губы не вздергивались вверх, а как-то кривились. Ларрека оглядел её в ответ. Они обменивались радиограммами и иногда говорили по телефону, но не виделись уже семь лет, с тех пор как Зера Победоносный был переведен в Валеннен. Он там занимался ухудшающимися природными условиями и имел дело с бандами варваров, а она тем временем прилежно училась и начинала свою карьеру. Об экологии Вероннена и архипелага Ирен было известно очень мало, и он не мог упрекнуть её за выбор трудной дороги полевого исследователя их естественной среды. На самом деле, если бы она выбрала изучение таинственного мира Валеннена, он был бы очень огорчен. Этот континент перестал быть безопасным, а Джилл была среди тех, кого он любил.
      Джилл изменилась. За сотню лет знакомства с людьми и близкой дружбы с некоторыми из них Ларрека научился отличать их друг от друга и определять их возраст, как они это умели сами. Он оставил нескладную девочку-подростка с запоздалым созреванием, похожую на мальчишку (в чем, несомненно, была и доля его заслуги). Теперь она была взрослой.