ГЛАВА III

Локридж пошевелился.

— Что мы…

— Тихо! — Резким взмахом руки Сторм заставила его замолчать. Из отделения для перчаток она достала маленький толстый диск. Одна из его плоскостей переливалась необычными цветами. Сторм наклонила диск в одну сторону, в другую. Приблизив к нему лицо, обрамленное соболиными локонами, она вглядывалась в мелькавшие на диске оттенки. Понемногу ее напряженные мышцы расслабились.

— Все в порядке, — прошептала она. — Можно идти.

— Что это за штука? — Локридж потянулся к диску, но Сторм отвела его руку.

— Это индикатор, — коротко пояснила она. — Вперед! Сейчас местность свободна.

Он напомнил о своем решении делать все, что она скажет. Сюда вроде бы входило и не задавать ненужных вопросов. Локридж вылез из машины и открыл багажник. Сторм открыла бывший при ней чемодан.

— Надеюсь, в рюкзаках у тебя полное лагерное снаряжение, — сказала она; он кивнул. — Тогда бери свой, — добавила Сторм, — я потащу мой. И заряди ружье и пистолет.

Локридж сделал, как было велено. Мурашки бегали у него по спине, но на этот раз ощущение не было неприятным. Приготовившись — сбоку «уэбли», в руке маузер, — он обернулся и увидел, как Сторм закрывает свой чемодан.

Она нацепила что-то вроде патронташа — он такого никогда не видел, — сделанного из тускло светящегося металла; патронные сумки казались наглухо запаянными. На правом боку, как будто притянутая магнитом, висела какая-то странная штуковина. Локридж смотрел на нее в недоумении.

— Слушай, что это за пистолет?

— Неважно. — Она подняла свой разноцветный диск. — Будь готов увидеть более удивительные вещи. Запри машину и пойдем.

По лесной плантации они пошли назад, параллельно дороге, но скрытые от нее ровными рядами сосен. Косые лучи вечернего солнца пробивались сквозь колючие ветки, оставляя на земле, покрытой мягким ковром из сосновой хвои, пятнышки света.

— Я понял, — сказал Локридж. — Нужно, чтобы, если кто появится, по машине не было видно, куда мы пошли.

— Молчи, — приказала Сторм.

Примерно через милю они вернулись к дороге и перешли ее. С этой стороны раскинулось поле золотистого жнивья; за ним поднималась гряда холмов, так что, если поблизости и была ферма, то ее не было видно. Посередине поля высился небольшой холм, увенчанный дольменом. Прежде чем Локридж успел ей помочь, Сторм ловко пробралась через проволочное заграждение и рысью припустила к нему. Ее рюкзак был ненамного легче, чем у Локриджа, но когда они добежали до холма, он все же запыхался, а она хоть бы что.

Она остановилась, открыла свой «патронташ» и достала какую-то трубку, что-то вроде карманного фонарика с граненым стеклом. Сориентировавшись по солнцу, Сторм пошла вокруг поросшего травой и куманикой холма. Специальный знак указывал, что этот реликт охраняется государством. Чувствуя себя беззащитным под огромным куполом неба, с бьющимся сердцем Локридж посмотрел на дольмен, словно ища поддержки у вечности. Вертикально стоящие камни, серые и замшелые, хранили величавое спокойствие, держа на себе тяжелую плиту с тех самых пор, как были воздвигнуты исчезнувшим ныне народом, чтобы служить усыпальницей для их мертвых. Но сама постройка, припомнил он, была когда-то погребена под грудами земли, от которых остался лишь этот курган…

Сторм внезапно застыла.

— Здесь. — Она полезла вверх по склону.

— Что? Но послушай, — отозвался Локридж, — мы же почти обошли его кругом. Почему было не пойти в противоположную сторону?

Впервые он заметил смущение на ее лице.

— Я всегда иду против движения солнца. — Сторм натянуто усмехнулась. — Привычка. А теперь отойди.

Они были на середине склона.

— В 1927 году здесь были произведены раскопки, — сказала она. — Дольмен откопали, все осмотрели, теперь ученым здесь больше нечего делать. Так что мы спокойно можем использовать его в качестве входа. — Она стала возиться с пультом управления на своей трубке. — У нас несколько непривычные для тебя методы создания потайных входов, — предупредила Сторм. — Не удивляйся особенно.

Стекло тускло засветилось, трубка начала жужжать и вибрировать в ее руке. Дрожь пробежала по кустам куманики, хотя не было ни ветерка. Неожиданно круглый пласт земли поднялся в воздух.

Десять футов в диаметре, двадцать футов толщиной — этакая затычка из дерна и земли, ничем не поддерживаемая, висела перед глазами Локриджа. Вскрикнув, он отскочил в сторону.

— Спокойно! — приказала Сторм. — Полезай внутрь. Живее!

В оцепенении он приблизился к отверстию. Пологий спуск вел вглубь и терялся вдали. Локридж нервно сглотнул. Только сознание того, что она на него смотрит, заставило его двинуться с места. Он вошел внутрь холма, она за ним. Обернувшись, Сторм нажала на что-то на своей трубке. Локридж услышал легкий чмокающий звук — земляной цилиндр с механической точностью вернулся на место. В тот же миг стало светло — хотя Локридж, совершенно ошеломленный, никакого источника света не видел.

Спуск оказался полом сводчатого туннеля, чуть шире входа. Туннель заворачивал, полого опускаясь. Стены его были по всей длине покрыты твердым гладким материалом, который и испускал свет — холодное белое излучение; из-за того, что при таком освещении не было теней, трудно было судить о расстояниях. Локридж ощущал движение свежего воздуха, хотя вентиляторов нигде не было.

Он взглянул на Сторм, но не мог произнести ни слова. Она спрятала трубку. Плавной походкой — резкости в ней как не бывало — она подошла к нему и положила ладонь на его руку.

— Бедняга Малькольм, — прошептала она. — Тебя ждут еще большие неожиданности.

— О, Господи, — отозвался он слабым голосом. — Надеюсь, что нет. — Однако ее близость, ее прикосновение даже в такую минуту поднимали настроение. Понемногу Локридж начал приходить в себя.

— Как, черт побери, это делается? — спросил он, и голос его гулким эхом отозвался в сводах туннеля.

— Ш-ш… Не так громко. — Сторм взглянула на свой играющий красками диск. — Сейчас здесь никого нет, но они могут появиться снизу, а звук здорово разносится в этих туннелях.

Она помолчала. Потом добавила:

— Если тебе станет от этого легче, я объясню принцип. Земляная пробка связана вместе энергетическим переплетением, исходящим из сети, встроенной в стены. Та же сеть блокирует любые эффекты, которые может уловить металлоискатель, или акустический прибор, или другие инструменты, при помощи которых можно было бы обнаружить этот вход. Она же обеспечивает освежение и циркуляцию воздуха, воздействуя на молекулярную структуру. Трубка, которой я пользовалась, чтобы открыть вход, — просто контрольное устройство, а сама энергия поступает опять-таки из сети.

— Но… — Локридж покачал головой, — это невозможно. Я немного разбираюсь в физике. То есть… я имею в виду, может быть, теоретически… Но на практике такой штуки не существует.

— Я же говорила тебе: это был секретный исследовательский проект. Они многого добились. — Сторм подняла голову — ее губы были так близко от его губ! — Ты не боишься, а, Малькольм?

— Нет. — Локридж расправил плечи. — Иди.

— Настоящий мужчина, — произнесла она одобрительно, едва заметно сделав акцент на втором слове, отчего кровь побежала быстрее в его жилах. Отпустив его руку, она пошла вперед по ведущему вниз туннелю.

— Это только вход, — сказала она. — Сам коридор на сотню с лишним футов ниже.

По вьющемуся спиралью туннелю они спускались все глубже. Локридж отметил, что уже не испытывает первоначальной растерянности. «Это все Сторм! — подумал он. — О Боже, ну и приключение!» Он чувствовал себя в полной боевой готовности.

Туннель закончился длинной комнатой, ничем не примечательной, кроме того, что у противоположной стены стоял не то большой шкаф, не то комод, сделанный из того же блестящего металла, что и пояс Сторм. Кроме того, в этой стене виднелся дверной проем примерно десять на двадцать футов. Чем он закрыт? Занавесом? Нет, подойдя ближе, Локридж убедился, что завеса, заполнившая вход мягким светом, переливающимся всеми цветовыми оттенками, которые он мог различить, и многими (так он думал), не воспринимаемыми человеческим глазом, — нематериальна; она — просто мерцание в пустоте, мираж, пелена живого света. От нее исходило еле слышное жужжание, воздух вблизи был насыщен электричеством.

Здесь Сторм остановилась. Он почувствовал, как под одеждой напряглось ее тело. Одновременно с нею он выхватил свой пистолет. Сторм посмотрела на него.

— Дальше коридор. — Голос ее звучал возбужденно. — Теперь слушай внимательно. Я лишь дала тебе понять, что нам, возможно, предстоит драться. Но враги повсюду. Не исключено, что им известно, где мы. Вражеские агенты могут оказаться даже по ту сторону ворот. Ты готов стрелять по моей команде?

Локридж смог только кивнуть в знак согласия.

— Отлично. Следуй за мной.

— Но послушай, я пойду, но…

— Говорю тебе: за мной! — Она шагнула сквозь мерцающий занавес.

Он последовал за ней, почувствовал мгновенный электрический удар, пошатнулся, но тут же взял себя в руки. По ту сторону занавеса он с интересом огляделся.

Сторм наклонилась, бросая по сторонам тревожные взгляды. Через какое-то время она посмотрела на свой прибор и опустила руку, державшую пистолет.

— Никого, — выдохнула она. — В данный момент мы в безопасности.

Локридж с облегчением глубоко вздохнул и попытался разобраться, куда они попали.

Коридор был огромный, футов, должно быть, сто диаметром, той же полуцилиндрической формы, что и туннель, по которому они спускались; стены его были покрыты тем же светящимся металлом. Прямой, как стрела, он тянулся вправо и влево, концы его терялись вдали. «Несколько миль, не меньше», — прикинул Локридж. Жужжание и характерный запах электричества были здесь сильнее; они наполняли все его существо — было такое ощущение, как будто он очутился внутри какой-то огромной машины.

Он взглянул назад, на дверной проем, через который они вошли, и замер в изумлении.

— Что за чертовщина!

Портал с этой стороны был той же высоты, но шириной никак не меньше двухсот футов. Покрывая часть пола коридора, от него шли параллельные — на расстоянии нескольких дюймов одна от другой — черные линии. У их концов были краткие надписи незнакомыми ему буквами. Но примерно через каждые десять футов появлялись номера: 4950, 4951, 4952… Прежним остался только мерцающий занавес.

— Нельзя терять времени, — потянула его за рукав Сторм. — Потом объясню. Давай садись. — Она показала на парящую в двух футах над полом платформу с изогнутым передом, напоминавшую большие металлические санки с низкими боковыми стенками и несколькими лавками без спинок. Расположенная спереди панель переливалась разноцветными огнями: красными, зелеными, желтыми, голубыми…

— Ну давай же!

Вслед за ней он забрался на платформу. Сторм села на переднее место, положила свой пистолет на колени и пробежалась рукой по сверкающему перед ней пульту. Сани развернулись и поплыли налево по коридору. Они двигались абсолютно бесшумно, со скоростью, как ему казалось, миль тридцать в час; никакого ветра почему-то не чувствовалось.

— Ну, а это еще что за хреновина? — выдавил из себя Локридж.

— Ты когда-нибудь слыхал о судах на воздушной подушке? — рассеянно отозвалась Сторм. Она всматривалась в зиявшую впереди пустоту, то и дело бросая взгляд на разноцветный диск, который она сжимала в ладони.

— Да, слышал, — мрачно ответил он. — И я прекрасно знаю, что это совсем не то. — Он показал на устройство в ее руке. — А это что?

Сторм вздохнула.

— Это индикатор жизнедеятельности. А едем мы на гравитационных санях. Теперь помолчи и следи лучше, что там сзади, за нами.

От напряжения Локридж еле сидел, но кое-как повернулся. Винтовку он положил на лавку рядом с собой. Липкий холодный пот струился у него по спине, зрение и слух были обострены до предела.

Они проплыли мимо еще одного входа, и второго, и третьего… Ворота попадались на разном расстоянии друг от друга, в среднем — насколько можно было судить в этом холодном, пронизывающем все освещении — примерно через каждые полмили. В голове Локриджа роились беспорядочные, дикие мысли. Никакие немцы не могли это построить, никакое антикоммунистическое подполье не могло этим пользоваться! Существа с другой планеты, другой звезды, затерянной где-то во мраке неизмеримых космических пространств…

Из ворот, которые они только что проехали, вышли трое.

Одновременно с возгласом Локриджа индикатор Сторм окрасился в кроваво-красный цвет. Она резко обернулась и взглянула назад. Губы ее раздвинулись, обнажив зубы.

— Что ж, будем драться, — громко, с каким-то торжеством, сказала она и выстрелила в ту сторону.

Ослепительный луч вырвался из дула ее пистолета. Один из людей покачнулся и упал. Струйка густого дыма поднималась из дырки в его груди. Он еще не успел упасть, а двое других уже держали в руках оружие. Луч из пистолета Сторм пробежал мимо них и рассыпался сверкающим радужным фонтаном, оживив стены коридора переливающимся многоцветьем. В воздухе слышался треск разрядов, запахло озоном.

***

Сторм надавила на кнопку переключателя на своем пистолете. Луч погас. Раздался тихий шипящий звук, и они с Локриджем оказались окруженными мерцающей завесой.

— Энергетическая защита, — пояснила она. — Она забирает всю энергию моего оружия, но если два луча ударят в одну точку, она может не выдержать. Стреляй!

Локридж был потрясен, но для чувств не было времени. Он прижался щекой к прикладу винтовки и прицелился. Человек, на которого он навел оружие, был высокого роста, но на расстоянии казался маленьким; можно было разобрать только его обтягивающую черную одежду и золотисто-бронзовый шлем, напоминавший древнеримский; лица не было видно. В какую-то долю секунды в памяти Локриджа промелькнули родные леса, зеленые и тихие, белка высоко в ветвях… Он спустил курок. Пуля попала в цель, человек упал, но тут же поднялся. Вместе со своим товарищем он вскочил в гравитационные сани: они стояли у каждых ворот.

— Энергетическое поле замедляет и материальные объекты, — мрачно сказала Сторм. — На таком расстоянии у твоей пули была слишком низкая остаточная скорость.

Сани пустились за ними в погоню. Двое в черном низко пригнулись, прячась за передним щитом; виднелись лишь верхушки их шлемов.

— Мы намного впереди, — сказал Локридж. — Двигаться быстрее они не могут, так?

— Так, но они заметят, где мы выйдем, вернутся и сообщат Брэнну, — ответила Сторм. — Если меня узнают, уже это будет достаточно скверно. — Ее глаза сверкали, вздымалась и опускалась грудь, но Локриджу редко приходилось видеть даже мужчин, которые могли бы сохранять такой спокойный голос в пылу сражения.

— Нам придется контратаковать. Дай мне свой пистолет. Когда я встану, чтобы привлечь на себя огонь, — успокойся, я буду защищена! — стреляй.

Она развернула сани, и они помчались навстречу противнику. Локриджу, однако, казалось, что приближаются они медленно, словно в ночном кошмаре. Надо убивать — убивать живых людей. Он с трудом справился с подкатившей тошнотой. Что ж, они ведь хотят убить его и Сторм, разве нет? Стоя на коленях, пригнувшись за боковой стенкой, он приготовился стрелять.

Они съехались. Сторм выпрямилась — в одной руке энергопистолет, в другой «уэбли». За несколько ярдов другие сани затормозили. В Сторм ударили два световых луча; отбрасывая искры и потоки света, они понемногу сближались. Просвистела пуля, выпущенная из какого-то бесшумного толстоствольного оружия, которое держал один из людей в черной униформе.

Локридж вскочил на ноги. Краем глаза он видел Сторм — она стояла, выпрямившись, в фонтане красных, желтых, голубых языков пламени; бушующие потоки энергии разметали по плечам ее волосы. Она стреляла и смеялась. Локридж взглянул на врага, прямо в его вытянутое бледное лицо. Мимо него прожужжала пуля. Он выстрелил дважды.

Сани противника промчались мимо и понеслись дальше по коридору.

Смолкло эхо. Исчезла колкость наэлектризованного воздуха. Остались только идущие из глубин мелодии неизвестных энергий, их запах да мерцание в выходящих в коридор воротах.

Сторм оглянулась на распростертые на полу тела, взяла со скамейки свой индикатор жизнедеятельности и удовлетворенно кивнула.

— Ты прикончил их, — прошептала она. — О, мой верный стрелок! — Она отбросила индикатор, обняла Локриджа и до боли крепко поцеловала его.

Прежде чем он успел ответить на ее поцелуй, она разжала руки, повернулась и развернула сани. Ее возбуждение еще не прошло, но голос по-прежнему был совершенно спокоен.

— Не стоит терять время и тратить энергию на их дезинтеграцию. Патруль все равно поймет, что они погибли от руки Хранителей. Но больше он ничего не узнает — если, конечно, мы не повстречаем в коридоре еще кого-нибудь.

Локридж плюхнулся на скамью и попытался осмыслить происшедшее.

Он вышел из задумчивости только тогда, когда Сторм остановила сани. Он вылез вслед за ней. Она наклонилась над приборным щитом и провела по нему рукой. Сани уехали.

— Отправились на свою стоянку, — пояснила она. — Если Брэнн узнает, что убийцы его людей вошли через 1964-й, и найдет транспорт здесь, он будет знать все… Теперь сюда.

Они подошли к воротам. Сторм выбрала одну из линий группы, обозначенной номером 1175.

— Здесь нужно быть очень осторожным, — предупредила она. — Мы легко можем потерять друг друга. Иди прямо по этой отметке. — Она протянула назад руку и взяла его ладонь в свою. Локридж все еще не до конца пришел в себя и не испытал от этого прикосновения того удовольствия, которое, как он смутно сознавал, он получил бы при иных обстоятельствах.

Следуя за Сторм, он прошел сквозь светящийся занавес. Она отпустила его руку, и он увидел, что они оказались в точно такой же комнате, как та, из которой они вошли в коридор. Сторм открыла шкаф, взглянула на похожее на хронометр устройство и удовлетворенно кивнула. Она достала два свертка, упакованные в грубую ворсистую ткань синего цвета, передала их Локриджу и закрыла шкаф. Они пошли вверх по вьющемуся спиралью туннелю. В конце его она открыла, при помощи своей трубки, земляной люк, такой же, как первый, и, когда они выбрались наружу, закрыла его. «Крышка» опустилась на место с безупречной точностью, не оставив ни малейшего следа подъема. Локридж на это не обратил внимания, его мысли были заняты другим.

Когда они вошли в туннель, солнце стояло еще достаточно высоко; были они внутри от силы полчаса. Теперь же вокруг была ночь, почти полная луна сияла в небе. В ее призрачном свете перед ним предстал дольмен, но теперь холм закрывал его до самой верхней плиты, оставляя свободной лишь грубо сделанную деревянную дверь. Прохладный влажный ветерок колыхал траву. На пахотную землю внизу не было и намека — вокруг холма росли кусты и молодые деревца. К югу поднималась гряда холмов, до жути знакомая, но поросшая лесом, старыми, невероятно, до невозможности старыми деревьями, — такие громадные дубы он видел лишь в последних нетронутых уголках Америки. Их верхушки казались седыми в лунном свете; внизу лежали густые тени.

Заухала сова. Послышался волчий вой.

Локридж снова поднял глаза и увидел, что они не в сентябре. Над ними было небо конца мая.

ГЛАВА IV

— Разумеется, я соврала тебе, — сказала Сторм.

Высоко вздымалось пламя костра, отбрасывая искры, тускло освещая клубы дыма и в рембрандтовской манере высвечивая выразительные черты ее лица. Вокруг сомкнулась ночь. Локридж поежился и протянул руки к огню.

— Ты бы все равно не поверил, пока не увидел своими глазами, — продолжала Сторм. — Разве не так? В лучшем случае мы потеряли бы время на объяснения, а я и так уже слишком долго пробыла в двадцатом веке. Каждый лишний час увеличивал опасность. Если бы Брэнн догадался выставить охрану у датских ворот… Он должен думать, что я убита. В моей группе были и другие женщины, которые в схватке с ним были изуродованы до неузнаваемости. Но все же он мог почувствовать…

— Значит, ты из будущего? — только и смог сказать Локридж: давала себя знать реакция на все происшедшее.

— Равно как и ты теперь. — Она улыбнулась.

— Я имею в виду — из моего будущего. Откуда?

— Около двух тысяч лет после твоей эпохи. — Помрачнев, она задумчиво вглядывалась в окружавшую их темноту. — Я бывала во многих веках, столько раз принимала участие в исторических событиях, но, ты знаешь, иногда мне кажется, что частичка моей души по-прежнему в том времени, когда я родилась.

— Но… Мы ведь сейчас на том же самом месте, где вошли в коридор, да? Только в прошлом. И как далеко?

— По вашему летосчислению — в конце весны 1827 года до Рождества Христова. Я посмотрела точное число на часах-календаре в аванзале. Нельзя точно рассчитать появление, поскольку человеческое тело имеет конечную ширину, эквивалентную приблизительно двум месяцам. Именно поэтому нам пришлось при проходе держаться за руки — чтобы не оказаться разделенными несколькими неделями. Если когда-нибудь такое случится, — добавила она поспешно, — возвращайся в коридор и жди. Время течет и там, но иначе, так что мы сможем встретиться.

«Почти четыре тысячи лет», — думал Локридж. В это самое время в Египте восседал на троне фараон; морской владыка Крита строил планы насчет торговли с Вавилоном; Мохенджо-Даро гордо возвышался в долине Инда; дерево генерала Гранта было еще не проросшим семенем. Средиземноморье уже знало бронзу, но Северная Европа еще не вышла из неолита, а дольмен в этом холме был воздвигнут всего несколько поколений тому назад людьми, чье сельское хозяйство, основанное на принципе «режь и жги», заставляло их перебираться на все новые места. Восемнадцать веков до рождения Христа, столетия даже до Авраама, — а он разбил лагерь в Дании, где те, кто называют себя датчанами, еще и не появились. От совершенной невероятности всего этого Локриджа — в буквальном смысле — бил озноб. Стараясь прогнать неприятное ощущение, он спросил:

— Ну, а все-таки, что это за коридор? Как он действует?

— Научно-физическое объяснение тебе ничего не даст, — отозвалась Сторм. — Просто представь себе энергетическую трубу, намотанную своей протяженностью на временную ось. Внутри по-прежнему возрастает энтропия, сохраняется течение времени. Но с точки зрения человека, находящегося внутри, космическое — внешнее — время застывает. Выбрав нужные ворота, можно оказаться в любой соответствующей эпохе. Фактор конверсии, — она сосредоточенно нахмурилась, — равен, в вашей системе мер, приблизительно тридцати пяти дням на фут. Через каждые несколько веков расположен вход шириной в двадцать пять лет. Промежутки не могут быть меньше примерно двухсот лет, иначе разрушится ослабленное силовое поле.

— И коридор идет прямо до твоего времени?

— Нет. Этот коридор тянется до 4000 года до Р.Х. и до 2000 года н.э. Делать их намного длинней практически невозможно. По всему пространству-времени планеты разбросано много коридоров разной протяженности. Ворота синхронизированы, так что, переходя с одного канала на другой, можно попасть в любой нужный год. Скажем, если бы мы хотели попасть в прошлое дальше 4000 года до Р.Х., нужно было бы воспользоваться коридорами, которые я знаю в Англии или в Китае; их ворота охватывают год, в котором мы сейчас находимся. Чтобы отправиться еще дальше, пришлось бы искать другие ворота, в других местах.

— А когда они… Когда их изобрели?

— За пару веков до моего рождения. Уже вовсю шла война между Хранителями и Патрулем, так что изначальные цели — научные изыскания — отошли на задний план.

В ночной темноте раздавался вой волков. С треском продираясь через подлесок, пробежал какой-то, судя по всему, крупный зверь; дико завывая, волчья стая бросилась в погоню.

— Понимаешь, — сказала Сторм, — мы не можем начать тотальную войну. Погибнет Земля, как уже было с Марсом, превратившимся в кольцо радиоактивных обломков, вращающихся вокруг Солнца… Я иногда думаю: может, в конце концов, изобретатели отправятся на шестьдесят миллионов лет назад и построят космический флот, который уничтожил динозавров и оставил неизгладимые следы на Луне…

— Значит, ты не знаешь своего будущего? — спросил Локридж, затаив дыхание.

Она покачала головой.

— Нет. Когда включают активатор, чтобы просверлить новый коридор, он бурит туннель в обе стороны, на одинаковое расстояние. Мы пытались проникнуть вперед из нашего времени. Но там оказались охранники, они заставили нас вернуться с помощью неизвестного нам оружия. Мы больше не пробуем. Это было слишком страшно.

«Загадки внутри загадок — это уже чересчур», — решил Локридж и вернулся к практическим проблемам.

— Ладно, — сказал он, — я вроде как вступил в войну на вашей стороне. Может, расскажешь, зачем вся эта стрельба? Кто твои враги? — Он помолчал. — Кто ты сама?

— Я лучше буду пользоваться тем именем, которое выбрала в вашем времени, — ответила Сторм. — Оно, кажется, оказалось счастливым. — Некоторое время она сидела в раздумье. — Сомневаюсь, чтобы ты смог сразу разобраться в сущности моего столетия. Слишком большой исторический период между вами и нами. Разве смог бы человек из вашего прошлого по-настоящему понять принципиальную разницу между Востоком и Западом вашего времени?

— Полагаю, что нет, — согласился Локридж. — По правде говоря, и у нас-то многие ее не понимают.

— Здесь, — продолжала Сторм, — суть та же. Потому что проблема всегда, на протяжении всей истории человека, сводилась к одному — пусть в извращенном, запутанном виде, пусть прикрытая другими, менее важными мотивациями, но это всегда, в том или ином смысле, было столкновением двух философий, двух образов жизни и мысли — существования. Извечно стоял вопрос: в чем природа человека?

Взгляд Сторм, устремленный в ночной мрак, вернулся к гаснущему костру. Она пронзительно взглянула на Локриджа, молча ожидавшего продолжения.

— Жизнь, какой она представляется, против жизни, как она есть. Планирование против естественного развития. Контроль против свободы. Отметающий все остальное рационализм против природной целостности. Машина против живой плоти. Если человека с его судьбой можно спланировать, организовать, сделать из него какое-то подобие совершенства, разве не долг человека привести себе подобных к этому совершенству — неважно, какой ценой? Тебе это знакомо, не правда ли?

Великий враг твоей страны — вечное проявление того, что родилось в доисторические времена, того, что нашло выражение в законах Дракона и Диоклетиана; привело к сожжению Ивовых книг Конфуция; звучало в устах Торквемады, Кальвина, Локка, Вольтера, Наполеона, Маркса, Ленина, Аргвеллы; отразилось в Манифесте Юпитера и так далее, и так далее… Нет-нет, не прямо, не открыто — многие из тех, кто верил в высший разум, не были в душе тиранами; с другой стороны, были не верившие в него, но тираны в душе — вроде Ницше.