Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Генезис

ModernLib.Net / Андерсон Пол Уильям / Генезис - Чтение (стр. 3)
Автор: Андерсон Пол Уильям
Жанр:

 

 


       Но ты ведь не просто владеешь ими? - предположил Странник.
       Конечно. - (Разве может такой разум удержаться от мышления?) - Я обдумывала факты, работала с ними, оценивала, пыталась воссоздать условия, в которых они возникли.
       . За последние тысячи лет, подумал Странник, она стала молчаливой, чтобы не сказать - уклончивой.
       И тебе осталось еще заполнить огромные пробелы, - намекнул он.
       Это неизбежно. Прошлое тоже подвержено действию квантовой теории вероятностей. Какими путями шла к нам история?
       Поэтому ты создавала разнообразные симуляции, чтобы проверить, к чему эти пути приведут.
       Об этом она почти ничего не сообщала.
       Я не скрывала их от вас. Да, вынуждена согласиться: помимо попыток выяснить, что происходило на Земле, я творила миры, дабы посмотреть, что могло произойти.
       На мгновение Странник онемел. Он и не помышлял добиться от Геи такого признания. Но потом его озарило: Гея предвидела, что он почует правду, как только они вступят в искренний диалог.
       Зачем? - спросил он.
       Зачем, как не ради полноты понимания?
       Да, подумал Странник, она живет на Земле с тех пор, как появилось человечество. Ее зародыш существовал еще прежде рождения Кристиана Брэннока. Возрастая, она впитала в себя сознания людей, решивших не лететь к звездам, а оставаться на своей Земле. А годы текли мимо нее десятками миллионов.
       Конечно же, она заворожена прошлым. В нем - ее жизнь. Не потому ли она безразлична к будущему или даже стремится к катастрофе?
       Но что-то в этой мысли показалось ему неправильным. Гея была для него загадкой, которую он обязан разгадать.
       Странник осторожно продолжил:
       Значит, ты действовала, словно физик, прослеживающий гипотетические конфигурации волновых функций в пространстве-времени, с тем единственным исключением, что объектом твоих экспериментов были разумные существа.
       Я не причиняла им зла, - сказала Гея. - Пойдем со мной в любой из миров, которые я создала, и ты увидишь все сам.
       С удовольствием, - согласился он, не зная, не лжет ли. И добавил, собрав всю свою решимость: - Все равно долг требует от меня провести исследование материальной среды.
       Как хочешь. Позволь, я помогу тебе в приготовлениях. - Она помолчала. Человек увидел бы, как в небе зажглась первая звезда. - Но полагаю, что как следует узнать друг друга мы можем, лишь если я расскажу тебе историю своей работы.

4

       Избитая волнами до того, что матросам теперь приходилось не переставая работать помпами, «Серая гончая» скользила на восток вдоль южного берега неведомой земли. Направление задавал ветер - хуукин тащился следом за кораблем столь усталый и голодный, что остаток его сил надо было приберечь на самый черный день. По суше тянулись изумрудные луга, а вдалеке, вдоль гряды невысоких холмов, стоял лес. Все кишело жизнью: паслись стада, над морем метались быстрые птицы, но люди Калавы не ступали на твердую землю. Прибой колотился о камни с такой силой, что капитан сомневался, выдержит ли судно. Им удалось собрать лишь немного дождевой воды, и та плескалась, затхлая, на дне бочонков.
       Калава стоял на носу и глядел вперед, и стояла с ним рядом Ильянди. Непривычно холодный ветер выл в снастях. Небо потяжелело; волны вздымались высоко, роняя белую пену с гребней. Обшивка стонала.
       Но все же облака очень часто расступались. Ильянди полагала, что в этом краю тучи - а они, несомненно, суть пар, поднимающийся от раскалённой земли, словно в чайнике, и, остывая, вновь становящийся водой, - не так густы. Слишком была она увлечена своими инструментами и подсчетами, чтобы много говорить; но хотя бы делилась с Калавой главными мыслями.
       Что ж, знаешь ли ты, где мы оказались? - хрипло спросил он.
       На ее лице, полускрытом в тени мокрого капюшона, играла легкая улыбка.
       Нет. Мне эта земля неведома так же, как и тебе. Но мнится мне, что мы меньше чем в пятидесяти дневных переходах от Улонаи, а может, и всего в сорока.
       Клянусь секирой Рувио! - Калава ударил кулаком в перила. - Надеюсь, что ты права! Значит, ветер большей частью швырял нас взад-вперед меж двумя берегами, и мы не так далеко, чтобы не вернуться. Впредь любое судно отыщет сюда легкую дорогу: пойдет сперва к Последним Островам и там дождется благоприятных ветров. Капитан будет знать, что высадится на берег. Еще через несколько плаваний узнаем точнее, куда должен указывать путеводный камень.
       Но где здесь бросить якорь? - спросила Ильянди. Калава расхохотался, чего не делал уже много дней
       и ночей.
       О том не беспокойся…
       Со смотровой площадки на мачте раздался крик. По всей палубе люди в страхе подняли взгляды к небу.
       После не было случая, чтобы два человека рассказывали о том одинаково. Один говорил, что молния пронзила облака и грянул гром. Другой вспоминал о летящем мече не короче самой «Серой гончей», за которым тянулась полоса крови. Третьему привиделся зверь с разинутой пастью и тремя горящими хвостами… Калава запомнил копье, вокруг которого вились радуги. Ильянди же призналась наедине, что ей показалось, будто в небе ткет - то появится, то исчезнет из виду - огромный челнок с непонятными буквами на нем. Но все соглашались: то, что они видели, прилетело со стороны моря и скрылось за холмами.
       Люди обезумели. Иные с воплями забегали по кораблю. Иные в слезах молились своим богам. Иные бросались на палубу и дрожали или же съеживались, зажмурив глаза. Руль и помпы все бросили, и судно понес прибой. В трюм хлынула вода.
       Прекратить! - рявкнул Калава и соскочил к матросам. - Мужчины вы или нет? Встаньте или умрите!
       Пинками и пощечинами он заставил их вернуться к работе. Один моряк выхватил нож и бросился на капитана. Тот сшиб его с ног. «Серую гончую» едва успели вернуть под управление. Она слишком близко подошла к берегу, чтобы запрягать хуукина. Калава ухватился за румпель и с большим трудом развернул корабль к морю.
       Как только матросы набрались храбрости, запахло мятежом. Калава поставил себе на замену рулевого из самых опытных, а сам спустился с Ильянди в каюту - поговорить. Вскоре они вернулись на палубу, и капитан крикнул: «Внимание!» Стоя бок о бок, он и Мыслящая-о-Небе вглядывались в лица, испуганные или угрюмые, тех людей, у кого не было неотложных дел.
       Слушайте и передайте остальным, - сказал им Калава. - Я знаю, что дай вам волю, и вы сегодня же повернули бы к югу. Но так нельзя. Обратного перехода мы не выдержим. Что предпочтете - рискнуть, чтобы снискать богатство и славу, или же струсить и пойти на дно? Нам надо починить судно, пополнить запасы, а после того плыть домой и нести соплеменникам дивные вести. Когда же, спросите вы? Скоро, отвечу я, скоро. Я смотрел на воду. Взгляните сами. Видите, она все больше буреет, а сейчас по волнам плавают ошметки растений? Значит, где-то рядом в море впадает большая река. Стало быть, там есть гавань. То же, что мы видели, объяснит вилку, госпожа наша Ильянди.
       Мыслящая-о-Небе выступила вперед. Она переоделась в чистую белую тунику со знаками своего призвания, а в руке держала посох. Голос ее был тих, но все слышали.
       Да, зрелище было ужасно. Значит, легенды о моряках, ходивших далеко к северу или сбивавшихся с курса, верны. Но подумайте: ведь они возвращались домой. А те, кто не вернулся, погибли от естественных причин. Ибо зачем богам или демонам одних топить, а других миловать?
       Матросы начали переглядываться.
       То, что мы видели, лишь мелькнуло у нас над головами. Было ли то предостережение нам? Нет, ибо знай оно нас, поняло бы, что мы не можем сейчас повернуть вспять. Была ли то еще какая-нибудь угроза? Едва ли. Да, оно было странным, но это не значит «опасным». Мир полон необычного. Могу рассказать вам о том, что за долгие столетия, наблюдая за чистым небом, мы видели и огненные полосы, прочерчивавшие его, и звезды с пламенеющими хвостами. Мы, вилкуи, не понимаем их, но и не страшимся, а воздаем им должную честь, как знамениям богов.
       Ильянди помедлила, а потом завершила речь:
       Паче того. В тайных анналах нашего ордена есть рассказы о видениях и чудесах, превосходящих это. Всякий знает, что время от времени боги влагают свои слова в уста святых мужей и жен, дабы вести народ. Не могу объяснить вам, как они проявляют себя, но замечу, что сегодня мы видели нечто подобное. Потому станем же верить, что то был добрый знак.
       Потом она произнесла защитное заклинание и призвала стихии. Большинство людей приободрились. Ведь, в конце концов, они почитали Ильянди. К тому же многие и прежде плавали с Калавой и вернулись благополучно. Остальных они заставили слушаться.
       Разойдись! - приказал капитан. - Вечером каждый получит порцию спиртного.
       Ответом было вялое веселье. Судно шло своим путем.
       Наутро они и вправду увидели широкую бухту, укрытую от ветра. Вода в ней была мутной от ила. Придерживая хуукина, Калава осторожно ввел в нее корабль и наконец увидел реку, о которой говорил. Вместе с несколькими смельчаками он сел в шлюпку и поплыл к берегу. В болотах, лугах и лесах, похоже, водилась богатая дичь. Росло тут множество незнакомых трав, но иные Калава узнал, и меж ними - съедобные ягоды и коренья.
       Хорошо, - сказал он. - Этот край созрел, пора прибрать его к рукам.
       И земля под ним не разверзлась.
       Разыскав удобное место, Калава вернулся на корабль, дождался прилива и выбросил «Гончую» на сушу там, где, как он видел, вода порой поднималась еще выше, - так ее было бы легко вновь вывести в море, когда придет время. Спешить Калава не хотел. Пусть, думал он, люди разобьют лагерь, отдохнут и подкормятся, а потом уж берутся за работу. Сети, силки и запруды обещали обильную добычу. В команде было несколько искусных охотников, а среди них - и сам капитан.
       Взгляд его устремился вдаль, к холмам. Да, сегодня же он поведет отряд, чтобы узнать, что там.

5

       Гея никогда не скрывала, что воссоздает историю человечества. Вероятно, то было величайшее из ее достижений. Но постепенно собратья Геи по галактическому мозгу начали понимать, что она одержима работой. В последнее время - измеряемое сотнями тысяч лет - ее сообщения стали обрывочными и малоинформативными. Создалось впечатление, что Гея избегает делиться новостями. На нее не давили - в распоряжении галактического мозга вся терпеливость Вселенной. Однако беспокойство нарастало. Особенно волновалась ближайшая к Гее по расстоянию и потому чаще других выходившая с нею на связь Альфа, а значит, и Странник. Деятельность и мнение Геи играли решающую роль в судьбе Земли. Не поняв ее, нельзя было судить, верно ли будет спасти планету.
       Разумеется, важной частью ее психики стали история и археология, которые она помнила от зарождения животного мира до технологического расцвета вида homo.Помимо того, в нее влилось бессчетное число индивидуальных сознаний, больше, чем в любой другой узел. Что делала она с ними в течение множества лет и что они сделали с ней?
       Отказать Страннику в доступе к данным Гея не могла: наследие планеты принадлежало всей общине разума. Под ее руководством он просмотрел все записи наблюдений и действий во внешней реальности - здесь были геология, биология, астрономия…
       Для того же, чтобы оценить внутреннюю работу Геи, ее мысли и эксперименты с искусственно созданным образом человечества, нужно было поговорить с ней по-человечески. Для этих целей в составе Странника имелся человек.
       Кристиана Брэннока выбрали из множества тех, чьи копии устремились когда-то к звездам, потому что он был одним из первых и меньше других изменился, общаясь с машинами. Среди его положительных качеств были также энергичность, острый ум и способность адаптироваться.
       Личность его была старательно воссоздана Альфой на основе компонентов его сознания и интегрирована в один из аспектов Странника. Конечно, получился не самый точный дубликат оригинала. Да, он хранил воспоминания Кристиана Брэннока о его жизни, но выглядел не стариком, а довольно молодым парнем. Вдобавок обладал он и кое-какими знаниями (всего лишь поверхностными, упрощенными, чтобы не перегружать рассудок) о том, что происходило после смерти его организма. В глубоком подсознании таилось стремление вернуться когда-нибудь к жизни более полной, чем он мог теперь вообразить. Но, зная, что, когда задача будет выполнена, он вновь воссоединится с Альфой, Кристиан Брэннок не испытывал тоски по утраченному. Скорее он - насколько их со Странником можно было различить - радовался давно и прочно забытым ощущениям, мыслям и эмоциям.
       Когда же Странник выделил его из себя, чувство того, что он снова стал человеком, захлестнуло Кристиана Брэннока. И ему это нравилось. Таким уж он был еще при земной жизни.
       Чтобы описать, как это происходило, мы вновь будем вынуждены прибегнуть к языку мифа. Скажем, что Странник переписал подпрограмму «Кристиан Брэннок» в основной системный компьютер Геи. Иначе ты все равно ничего не поймешь: надо знать математику волновой механики и концепцию многоуровневой реальности переменных измерений, а над ней и умам помощнее человеческого приходится поломать голову.
       Однако мы можем заметить, что дело было в системе, являвшейся не симуляцией, а эмуляцией. События в ней не имели ничего общего с теми, что случаются среди молекул плоти и крови, но реальностью ничуть не уступали им. Созданные Геей люди имели такую же свободную волю, как любой смертный, и опасности им грозили не меньшие.
       Представь себе нескольких человек. Каждый из них чем-нибудь занимается: или думает, или что-нибудь вспоминает, или спит. А параллельно идут всякие психологические и биохимические процессы. К тому же люди взаимодействуют друг с другом и с окружающей средой, с любым листком, с любым камнем, с любым фотоном солнечного света. Кажется, что все это так сложно, что его и вообразить тяжело, не то что просчитать. Но продолжим: в каждый отдельно взятый момент всякая частичка этого мира, как бы крохотна она ни была, пребывает в некоем одном состоянии. А значит, то же самое можно сказать и обо всем целом. Каждый конкретный электрон находится на своей орбите, каждый атом встроен в молекулу, причем именно в данной конфигурации; силовые поля в каждой конкретной точке имеют строго определенные параметры. В общем, получается как бы фотография с идеально мелким зерном.
       В следующий момент все меняется. Поля пульсируют, атомы смещаются, электроны прыгают с орбиты на орбиту, тела движутся. Но согласно законам природы, любое новое состояние есть производная от предыдущего, и так далее.
       Говоря шершавым языком мифа, каждую переменную любого состояния можно выразить в числах или, что то же самое, внести состояние в n-мерную диаграмму. Дополним ее законами природы и запустим программу. Компьютерная модель начнет эволюционировать от одного состояния к другому в точном соответствии с развитием нашего изначального материально-энергетического мира. А значит, в ней появятся жизнь и разум. Цифровые копии организмов будут делать то же самое, что и прототипы, один к одному, в том числе чувствовать и думать. С их точки зрения, их мир и они сами будут неотличимы от оригинала. Вопрос, какая реальность более настоящая, не имеет смысла.
       Конечно, мой рассказ примитивен и неточен. На самом деле программа не в точности повторяла ход событий «снаружи». Ведь Гее не хватало ни данных, ни мощности, чтобы смоделировать всю Вселенную или хотя бы всю Землю. Не хватило бы их и любому другому узлу, и даже всему галактическому мозгу. Если ему и было суждено когда-нибудь обрести такие силы, то лишь в далеком-далеком будущем. А возможности Геи были настолько невелики, что количественные различия обращались в качественные.
       Например, если события разыгрывались на поверхности планеты, то звезды приходилось делать всего лишь огоньками на небесной тверди, и ничем другим. В сколько-нибудь полных подробностях можно было отобразить лишь небольшой участок Земного шара, а все остальное по мере удаления от этого места делалось более и более размытым и условным. На той стороне Земли Гея вынуждена была ограничиваться лишь простейшей географией, гидрографией и метеорологией, так что в результате погода над сценой ее эксперимента могла стоять совсем не такая, как в действительности. Возникали и другие, более сложные несоответствия.
       Кроме того, воссоздание реальности атом за атомом было технически недоступно, оставалось довольствоваться статистической механикой и приближениями. Хаос и квантовая неопределенность делали расчет развития в принципе невозможным. Оказывали свое влияние и другие факторы, которые я не могу выразить в известных мне терминах.
       В общем, в порядке мифа скажем, что создания Геи сами творили себе судьбу.
       И все-таки что за могучая была система! Она ведь из ничего порождала планеты, эволюции, жизни, экологии, сознания, истории, целые временные шкалы. И вовсе то были не микроскопические копии чего-то «настоящего»-, влачащие ущербное существование, пока узел из жалости не уничтожит их. Они отнюдь не происходили от чего-либо «внешнего». Гея могла придумывать, например, сказочные миры, где правили добрые боги и неудержимой рекой текло волшебство. Развитие их шло в соответствии с логикой установления границ.
       Вселенная не знала подобного инструмента, поставленного на службу искусству, науке и философии.
       Итак, Кристиан Брэннок вновь вернулся к жизни и молодости в мире, который Гея и Странник выбрали для него.
       Он стоял в саду, залитом полуденным солнцем. Веял теплый ветерок. Пахло цветами. Дорожки были усыпаны гравием, кусты аккуратно подстрижены, на клумбах росли розы и лилии, а в обложенном мхом каменном прудике плавали золотые рыбки. С трех сторон сад окружали кирпичные стены, густо поросшие плющом; ворота с узорной решеткой вели на луг. С четвертой же стоял белый дом с двускатной крышей, выстроенный в классическом стиле, показавшемся ему старомодным. Жужжали пчелы. В ветвях большого тиса щебетали пташки.
       Навстречу ему шла женщина. На ней было вышитое цветами платье с большим вырезом, широкими рукавами и подолом, изящные туфельки, на груди висела камея, в руках она несла зонтик от солнца, - рядом с нею его комбинезон образца двадцать третьего века казался по-варварски грубым. Женщина - высокая, стройная - шла легко, несмотря на свое одеяние. Каштановые волосы, зачесанные кверху, обрамляли ясное лицо.
       Она приблизилась, остановилась и взглянула Кристиану в глаза.
       Бенвени, капита Брэннок, - сказала она глубоким, музыкальным голосом.
       Э-э… привет, Зорита… - промямлил он.
       Прошу извинить меня, капитан Брэннок, - покраснела она. - Я забылась и заговорила с вами по-энглайски… на английском моих времен. Но меня… меня снабдили знанием вашего языка, и оба мы способны говорить на современном наречии.
       Кристиану казалось, что он спит и видит сон. Он старался говорить как можно суше, получалось, будто жуешь кирпич.
       Значит, ты из моего будущего? Она кивнула:
       Я родилась примерно на двести лет позже, чем вы.
       То есть лет через восемьдесят или девяносто после моей смерти?
       По ее лицу словно скользнула тень.
       Прости. Я не хотел тебя огорчать.
       Женщина была совершенно спокойна, даже чуть улыбнулась:
       Ничего страшного. Мы оба знаем, кто мы есть, и привыкли к этому.
       Но…
       Да, «но». - Она покачала головой. - Так странно… снова…
       Он быстро понял ситуацию и почувствовал себя увереннее.
       Я знаю. У меня есть такой опыт. - Был, за много световых лет отсюда, у звезды, где жила Альфа. - Не беспокойся, скоро привыкнешь.
       Я тут долго была одна. Я опять молода… но помню долгую жизнь, старость, смерть. - Зонтик выпал у нее из рук, она, не замечая, прошептала: - Помню, когда жизнь подошла к концу, я оглянулась и подумала: «И это все?»
       Кристиан хотел взять ее за руки и успокоить, но решил, что лучше сказать просто:
       Вот видишь, это был еще не конец.
       Да, конечно. Со мной было не так, как когда-то с другими. Одряхлевшее тело безболезненно умертвили, а матрицу личности записали в компьютер… - Она подняла взгляд. - Мы ведь теперь не можем вспомнить свое прежнее состояние, да?
       Можем ждать, когда вернемся к нему.
       О да. А знаете… - Она расправила плечи, впитывая кожей воздух и солнце, потом окинула его взглядом - статный мужчина, светловолосый, с довольно суровым лицом, говорит звучным баритоном - и расцвела в улыбке: - Мне начинает нравиться.
       Спасибо, - ответил Кристиан. - Мне тоже. Можно, я, чтобы завязать разговор, спрошу твое имя?
       Ой, извините! - воскликнула она. - Я-то думала, что хорошо подготовилась! Я… появилась со знанием своей роли и обстановки, а потом еще долго репетировала в уме, но когда мы наконец встретились, позабыла все свои задумки. Меня зовут… звали… меня зовут Лоринда Эшкрофт.
       Он протянул женщине руку. После секундной заминки Лоринда пожала ее. Он вспомнил, что на закате его смертных дней этот жест стал выходить из моды.
       Наверное, ты обо мне немало знаешь, но я совсем незнаком с тобой и твоими временами. Когда я улетал с Земли, тут все менялось с бешеной скоростью, а отсутствовал я долго.
       В конце концов личность Кристиана слилась по собственному желанию с другой, большей. Этой же копии, когда она выделилась, не сообщили никаких подробностей земной истории после его отбытия: все равно в сколь-либо полезном объеме информация не уместилась бы в сознании.
       Вы отправились к звездам почти сразу после того, как записались в компьютер? - спросила Лоринда.
       А чего ждать? Мне всегда хотелось полететь в космос.
       Рады, что полетели?
       Не то слово. - Несколько мгновений он боролся со своим языком, пытаясь составить не слишком корявую фразу. Он ведь был не только инженером, а еще и песни порой сочинял. - Но я также доволен, что оказался здесь. В столь приятном обществе.
       Он надеялся, что хорошо выразил свою мысль. Ведь им с Лориндой предстояло долгое путешествие в поисках душ друг друга.
       К тому же, вернувшись, я привнесу в свое бытие что-то новое. Например, понимание того, как человек видит запредельное.
       Как видит он солнца, планеты - на иных, чудесных, есть жизнь, - и пламенеющие туманности, и бесконечные воронки в зевах черных дыр, и галактики - они похожи на жемчужное ожерелье, рассыпанное бездумной рукой по бескрайнему космосу, - и хрупкую, но величественную структуру пространства-времени. Как видит он все то, что доселе неведомо смертным, ибо ни одно органическое существо не способно узреть его.
       А я решила, что останусь на Земле. Наверное, вы сочтете меня пугливой и лишенной воображения?
       Ни в малейшей степени, - возразил он. - У тебя тоже были приключения, просто другие.
       Очень мило с вашей стороны. - Она помолчала. - А вы знали Джейн Остин?
       Кого?
       Это писательница начала девятнадцатого века. Прожила незаметную жизнь, никогда не уезжала далеко от дома, умерла молодой, но как никто умела раскрывать человеческий характер.
       Хорошо бы почитать ее книги. Может, мне тут выдастся такая возможность. - Он хотел показаться Лоринде не таким уж., м-м… техногенщиком - такое он выдумал слово. - Я вообще много читал, особенно во время полетов. Гомер, Шекспир, Ду Фу, Басе, Бэллмен, Берне, Омар Хайям, Киплинг, Миллэй, Холдмен… - Вскинув руки, он рассмеялся. - Не обращай внимания. Просто выучил несколько фамилий, чтобы было чем побахвалиться.
       Нам еще много надо друг о друге узнать, да? Пойдемте в дом, а то решите, что я негостеприимна. Сядем, поговорим.
       Кристиан поднял ее зонтик и, припомнив все исторические фильмы, какие видел, предложил ей руку. Медленным шагом они пошли между клумбами. Ветер стих, пела птица, и розы благоухали под лучами солнца.
       Где мы? - спросил он.
       И в каком времени? - добавила Лоринда и сама же ответила: - В Англии середины восемнадцатого столетия, в каком-то поместье в графстве Суррей. - Кристиан кивнул: он и в самом деле был изрядно начитан. Она, помолчав, продолжила: - Гея и Странник решили, что лучше всего для нашей встречи подойдет такой безмятежный уголок.
       В самом деле? Мне тут не по себе, как жабе на клавиатуре.
       Лоринда улыбнулась шутке, но ответила серьезно:
       Помните, меня же заранее познакомили со здешней атмосферой. Но мы с вами побываем и в других местах, в каких вы захотите, и я как смогу объясню вам, чем она занимается все эти годы. Правда, я мало знаю - я почти не бывала в других ее мирах. Вам придется взять на себя роль лидера.
       Хочешь сказать, что я лучше ориентируюсь в необычной обстановке и общаюсь со странными людьми? Вряд ли. Я ведь в основном имел дело с дикой природой - и на Земле, и в космосе. Она не агрессивна.
       Но опасна.
       Может быть. Однако в ней нет жестокости.
       Расскажите мне поподробнее, - попросила Лоринда.
       Они вошли в дом и устроились в гостиной. Распахнутые створчатые окна выходили в зеленый парк, где гуляли олени. Вдалеке виднелась соломенная крыша сельского домика с пристройками и край пшеничного поля. На стенах комнаты висели гравюры; тут было много книг и два чьих-то бюста. Горничная, шурша юбкой, принесла поднос с чаем и печеньем. Вид незнакомца ее, очевидно, потряс до глубины души, но девушка сумела это скрыть. Когда она ушла, Лоринда объяснила Кристиану, что хозяева поместья - лондонцы, обычно приезжавшие сюда на лето, - пустили свою эксцентричную подругу провести тут выходные.
       Значит, обстоятельства и воспоминания подвергаются корректировке. Таким образом Гея напрямую вмешивалась в события, происходившие внутри эмуляции. Интересно, подумал Кристиан, часто ли это случается.
       В высших слоях общества от человека часто ждут эксцентричности, - сказала Лоринда. - Но ведь в ванта времена каждый мог просто быть самим собой, да?
       В течение следующего часа она выудила из Кристиана всю его подноготную. Он появился на свет в Юконском этнате, входившем в состав Беринговой Федерации, и потом часто туда возвращался, потому что любил заповедную глушь, одиночество гор и привыкших к простой, неспешной и привольной жизни людей. Несмотря на все это, страна развивалась и процветала, поддерживая более тесные связи с Азиатским и Тихоокеанским регионами, чем с пришедшими в упадок штатами-наследниками, граничившими с нею с востока и юга. Налаживались и трансарктические контакты с возрождавшимися в ту пору государствами Европы, и именно там Кристиан получил основное образование и проводил немало свободного времени.
       Тогда была эпоха непримиримых противоречий, и Содружеству наций с трудом удавалось поддерживать на Земле хрупкий мир. В молодости, нанявшись по глупости в Службу посредничества при конфликтах, Кристиан дважды был вынужден участвовать в боевых действиях. Потом стабильность постепенно вошла в норму. Во многом благодарить за это следовало нараставшее влияние сети искусственного интеллекта. Большинство ее компонентов на уровне сознания имели между собой гибкие связи, позволявшие для каждой конкретной ситуации формировать разум наиболее подходящего типа. Способности их уже тогда превосходили человеческие. Однако смысла в соперничестве не было - люди и машины предпочитали партнерские отношения. Новые разумы готовы были давать любые советы, но не стремились к власти.
       Кристиан - дитя лесов гморей и гор, наследник древней цивилизации, выросший среди всевозможных достижений науки. На Землю он прилетал в отпуск. Здесь жили его родные и друзья, здесь можно было бродить по чащобам, кататься на яхтах, петь песни и пить вино. Была здесь и могила, которую он навещал, - Кристиан вскользь упомянул свою жену, тоже Лоринду, умершую до того, как появилась технология записи человеческой личности в компьютер.
       Но потом он всегда возвращался в космос. Космос манил Кристиана с тех пор, как впервые, лежа в колыбельке под ветвями разлапистого кедра, он увидел звезды. Он выучился на инженера. Работал не только с людьми, но и с разумными машинами и даже с некоторыми по-странному подружился. Десятки лет провел, играя ключевую роль в таких предприятиях, как строительство купола над Морем Коперника, обитаемой станции в поясе астероидов, орбитальной фабрики по производству антиматерии и, наконец, Большого Солнечного лазера, предназначенного для запуска межзвездных кораблей. Вскоре по завершении последнего проекта его дряхлое тело умерло, но дни его разума еще только начинались.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9