Не надо бояться, Люди Земли. Мы пришли к вам с миром — а почему бы и нет? Ведь мы — ваши двоюродные братья и уже бывали здесь!
      Когда мы с вами через несколько часов познакомимся, вы нас сразу же узнаете. К Солнечной Системе мы приближаемся почти так же быстро, как радиограмма. Перед нами уже сияет ваше солнце, которое десять миллионов лет назад было солнцем для наших предков. Но вы, к сожалению, не помните своей истории, как мы помним свою.
      На Земле еще царствовали гигантские рептилии, когда мы ее колонизировали. При нашем появлении они погибли, мы не могли их спасти. Ваш мир тогда был тропической планетой, мы знали, что ее можно превратить в прекрасный дом для нашего народа, но ошиблись. Мы, рожденные космосом, очень мало знали о климате, о генетике, об эволюции…
      В те давние времена зим не было, и миллионы летних лет колония процветала. Мы почти изолировались, но контактов с родной цивилизацией не прерывали, хотя путь от звезды до звезды длился долгие годы. Новости из Галактики доставлялись звездолетами; они прилетали три—четыре раза в столетие.
      Но вот два миллиона лет назад на Земле начали происходить изменения. Сначала это был тропический рай, потом стала падать температура, с полюсов начали наползать льды. Новый климат для колонистов стал сущим наказанием. Но, как мы поняли только сейчас, это было естественным завершением, чересчур затянувшегося лета. Те, кто на протяжении многих поколений считали Землю своим родным домом, решили, что на них обрушилась неизвестная болезнь, которая не убивает, не наносит физического ущерба, а только уродует.
      Кое-кто обладал иммунитетом, поэтому изменения не коснулись их самих и их детей, и колония за какие-то несколько тысяч лет разделилась на две самостоятельные группы, относящиеся друг к другу подозрительно и настороженно.
      В результате такого деления родились зависть, недовольство и, в конечном счете, конфликт. Колония распалась.
      А между тем, климат все ухудшался. Кто смог, покинул Землю, а оставшиеся впали в варварство.
      Мы, конечно, могли бы сохранить контакты с вами, но во Вселенной, насчитывающей сто тысяч миллионов звезд, это было очень сложно. О том, что кое-кто из вас выжил, мы узнали несколько лет назад, когда поймали ваши первые радиопередачи, а изучив ваши простенькие языки, убедились, что вы в конце концов выбрались из дикости. Мы рады вас приветствовать — наши некогда утраченные родственники — и готовы вам помочь.
      Мы многому научились за время нашей разлуки, поэтому, если вы пожелаете вернуть вечное лето, царившее на Земле до ледникового периода, мы легко сделаем это. Но, в первую очередь, рады сообщить вам, что обладаем простым и безвредным средством от генетического уродства, доставившего неприятности многим колонистам.
      Возможно, вы пошли по этому пути сами, а если нет — мы знаем, чем вас порадовать.
      Люди Земли! Присоединяйтесь к Галактическому Обществу без стыда и смущения! А если кто-то из вас до сих пор белый — мы его моментально излечим!
       Перевод с англ. Л. Дейч

 
      Конечно, они победили. У них был всего один корабль против всей планеты, но они победили.
      Правители будут довольны. Еще одна свободная планета для колонизации — и несколько образцов для исследований. Несколько землян, которые как-то ухитрились выжить во время атаки.
      В корабельной рубке, у светящегося и пощелкивающего корабельного пульта беседовали двое арктурианцев.
      — Скажите, доктор, как самочувствие землян? — холодно спросил старший.
      Он аккуратно расправил свои шикарные пурпурные брюки, педантично выравнивая и без того ровные складки.
      — Сидят по клеткам и таращатся на каждого входящего, кэп. Отказываются от пищи. Они почти не разговаривают и очень мало двигаются. У всех неприятный, какой-то застывший взгляд, словно они в шоке. Мне кажется, что всех их нам живыми не довести.
      — Слабаки! Все лабораторные показатели — хуже некуда. Наши парни совсем другие, хоть внешне они на нас и похожи. Нет, наша раса безусловно сильнее.
      Он задумчиво побарабанил пальцами по столу.
      — Ну ладно. Все равно мы не можем позволить им сдохнуть. Если понадобятся, организуем принудительное кормление. Нашим ученым нужны подопытные образцы; нам еще повезло, что эти сумели пережить атаку. Разрази меня гром, если я понимаю, как им это удалось.
      — Однако никто из них не облучен, и ожогов тоже незаметно, — сказал доктор. — И все-таки они слабы и заторможены.
      — Пусть будут какими угодно, только бы довезти их живыми.
      Доктор как-то странно посмотрел на капитана, потом помолчал немного и нерешительно поинтересовался:
      — Скажите, а вы в последнее время не видели никаких необычных снов?
      — Снов? — недоуменно спросил капитан. — Сны запрещены Правилами. Они расслабляют.
      — Но другие, сэр… Некоторые из нашего экипажа жалуются…
      — Жалуются! Жалобы запрещены Правилами. Вы это знаете, доктор. Почему сразу мне не доложили?
      — Но это же такая мелочь, сэр. Мне кажется, это случай для психолога. Несколько человек обращались ко мне с жалобами на ночные кошмары. — Доктор покачал головой. — Я думаю, что это обычный страх пространства. Большинство из них первый раз в космосе.
      — Подготовьте список и представьте мне, — сурово сказал капитан. — Подобных типов следует исключать как можно раньше.
      — Слушаюсь, сэр, — ответил доктор и собрался уходить.
      — Минуточку, — задержал его капитан. — А они не говорили вам, что именно им снится?
      — Кровь, сэр. — Доктор встряхнул головой, словно сам отгонял кошмар, и стиснул свои стерильно чистые руки. — Черепа, кости и жуткие старухи, пляшущие вокруг костров. А еще им снится, что они окружены призраками, которые пытаются поймать, их.
      — Вздор.
      — Разумеется, сэр.
 
      Доктор спускался вниз по ярко освещенному коридору и разглядывал членов экипажа, похожих на великолепно отлаженные машины. Каждый из них был превосходным работником и в точности походил на всех остальных: лица и тела, словно сошедшие с конвейера, сияющие, белозубые улыбки, и даже сапоги одинаково сверкающие, как черные зеркала. Юные, цветущие лица, совсем не похожие на эти скелеты в трюме.
      Первый охранник вскинул руку в вежливом приветствии.
      — Да, сэр?
      — Проверка пленников!
      Дверь словно нехотя открылась, и доктор шагнул через порог.
      — Сэр! — Настойчивый голос заставил его обернуться.
      — Да? — Он уже вспомнил, что этот охранник один из тех, что приходили к нему с жалобами.
      — Простите, сэр, вы не могли бы попросить сменить меня? Я болен. Мне совсем плохо после этих кошмаров.
      Доктор равнодушно глянул в испуганные блестящие глаза. «Лучше этого не начинать», — подумал он.
      — Исполняйте свой долг. Я не могу освободить вас с вахты. Вы же знаете Правила.
      — Но, сэр!
      — Придете ко мне на прием, когда сдадите пост. Там мы и побеседуем.
      Доктор еще раз посмотрел на парня. Может, и вправду что-то серьезное? Да нет. Самый стандартный случай, отмахнулся он. И окончательно успокоился, увидев, как парень провожает его стандартным салютом.
      — Слушаюсь, сэр.
      Первая камера, вторая… пятнадцатая, и везде одно и тоже. Отрешенные лица и пристально следящие за ним мертвые глаза. Глаза поднявшихся из гроба мертвецов. Двадцать две камеры, в каждой по двое. Женщины отдельно, как и положено. Всего сорок четыре пленника. Значит, сейчас за ним следят восемьдесят восемь глаз. Он вздрогнул.
      «Сколько это будет в процентах? — неожиданно подумал он. — Сорок четыре уцелевших из двух миллиардов?»
      Он просмотрел журнал охранников.
      «Человек из камеры 14. Имя — Александр Грин. Чертил мелом на столе странные знаки. Мел отобрали. Не сопротивлялся».
      «Женщина из камеры 3. Разговаривала сама с собой. По приказу начальника ее успокоила соседка по камере. Имена: Элизабет Гот, Мег Ньюкомб».
      В трюме, пленников царила полутьма и тишина. Свет казался каким-то сумеречным, и слышался только ритмичный рокот двигателей да цоканье сапог стражников, когда они подходили к доктору и протягивали журналы.
      Начальник стражи безмолвно шел за ним и, проводив доктора до двери, выслушал приказ:
      — Принудительное кормление. Можете добавить витамины. Сделайте всем успокаивающее. — Доктор выдержал паузу, холодно глядя на начальника, потом добавил: — Охранник восьмой секции небрежно отдал салют. Отметьте это в рапорте.
      — Слушаюсь, сэр.
      — Что еще, командир?
      Старший немного помялся и сказал:
      — Охранники нервничают, сэр.
      — А пленники? — ехидно спросил доктор.
      — Но они ведут себя так странно, сэр, — взволнованно продолжал старший.
      — Они еще не прошли адаптацию к условиям полета.
      — Но они отказываются от пищи.
      — Я повторяю, так как вы, старший надзиратель, похоже, меня не поняли. Они еще не приспособились к условиям полета, — доктор нарочно произнес каждое слово отдельно, словно говоря с недоумком.
      Начальник стражи щелкнул сапогами, и доктор быстро отошел от камер. На пленников он больше не оглядывался. Идентификатор быстро проверил его и открыл двери трюма. Он быстро вышел и, даже не заметив охранника, который, кажется, ждал его возвращения, прошел в свой кабинет при маленьком, но хорошо оборудованном госпитале. Там он совершенно обессиленный рухнул за стол.
      Из коридора донесся звук бегущих шагов. Затем что-то тяжело ударилось о его дверь, чуть не сорвав ее с петель. Доктор поспешил сам распахнуть ее, не дожидаясь нового удара.
      За ней стоял заболевший охранник, качаясь, словно пьяный.
      — Отойдите-ка, доктор. Вон я вижу их прямо у стены. Вон там, видите? — прохрипел парень. — Это они до меня добираются. А я им не дамся.
      Доктор успел заметить, как охранник выхватил пистолет.
      — Погоди, идиот проклятый!
      Человек лежал на полу, все еще упирая пистолет в ту бесформенную обуглившуюся массу, что минуту назад была его телом. Голова уцелела, и теперь открытые неподвижные глаза бессмысленно уставились на россыпи звезд за иллюминатором.
      Зрелище было отвратительное, но для доктора вполне привычное. Слишком много повидал он убитых из своих и чужих, чтоб придавать значение еще одной смерти. Гораздо больше его заботило, что скажут по этому поводу Правители.
      Он вызвал дневальных и машинально наблюдал за ними, пока они приводили в порядок его кабинет. Надо было заполнить по форме все бумаги и придумать, как доложить об этом капитану. Но, занимаясь всей этой рутиной, он неотступно думал об одном: как эта история скажется на нем? Правители потребуют объяснений. Они могут решить, что это его вина. На секунду его охватила паника, но тело продолжало совершать привычные движения и лицо оставалось бесстрастным. Твердым шагом подошел он к каюте капитана.
      — Ну почему он это сделал? — Капитан, казалось, был, скорее, расстроен, чем разгневан этим происшествием.
      — Мы в космосе, капитан, — жестко ответил доктор.
      — Но в космосе сейчас не одна сотня тысяч наших людей! — воскликнул капитан.
      — И бывает, что кое-кто из них совершает самоубийство, непреклонно добавил доктор.
      — Ну, это какие-то выродки! Такого не должно быть! — Он резко махнул рукой, но, опомнившись, на стол ее опустил почти беззвучно, и от этого жест получился почти комичным.
      — Это против Правил, — продолжал он уже спокойнее. — И я просто обязан знать, почему он это сделал.
      Доктор снова принялся объяснять.
      — Это был его первый полет. Первый раз он оторвался от дома, понимаете? Разве это воин? Нет! Крестьянский мальчик, переодетый в мундир.
      Сейчас доктор был так зол на этого дурака, что, кажется, сам бы с удовольствием убил его. «А может, он это нарочно, чтоб доставить мне неприятности?» — мелькнуло у него в голове.
      Капитан пристально посмотрел на него.
      — Но почти все наши люди — это бывшие крестьянские мальчики. Я и сам когда-то пришел в армию прямо с фермы. — Лицо капитана явно отражало сомнение. С минуту они помолчали, и каюту заполнил незаметный раньше рокот двигателей.
      — У вас, доктор, тоже усталый вид, — сказал наконец капитан. — Вам нужно отдохнуть.
      Но доктор постарался не услышать этого замечания.
      — А может, это какое-то влияние пленников? — задумчиво сказал он. — Все, кто приходили ко мне с жалобами, близко общаются с пленными.
      — Но я тоже общался с пленными, — презрительно сказал капитан.
      «Это ты-то общался? Разок взглянул — и все! А видел ты, как они сидят неподвижно и смотрят сквозь тебя?» — зло подумал доктор. Но вслух сказал, стиснув зубы:
      — Конечно, сэр.
      — В общем, вы должны обнаружить, что там у него было не в порядке.
      — Слушаюсь, сэр. Я постараюсь. — Вежливая улыбка и готовность дальше нести службу. Все по Правилам.
      — И обо всем докладывать мне.
      — Конечно, капитан.
      — Сделайте вскрытие. Обязательно посмотрите его мозг.
      — Я сделаю это, сэр, — он очень старался говорить спокойно. — Мы сохраним его голову. Так положено по Правилам.
      — Просмотрите все еще разок, — сказал капитан, пристально глядя на него. — Найдите, что было не в порядке у него в голове, чтоб можно было заранее предусматривать подобные случаи. Я уверен, что у него было что-то не так с головой. Найдите это!
      — Слушаюсь, сэр. — Ноги вместе, четкий салют, разворот, спину держать прямо. Он же солдат, космонавт, арктурианец, победитель.
      Доктор вернулся в свой кабинет и без сил привалился к столу. Прошло минут пять, прежде чем он смог заставить себя подняться и подойти к зеркалу. Вроде ничего не изменилось. Обычное мое лицо — только такое усталое… С чего это я так устал?
      Он осторожно погладил лицо. Все нормально. Только морщины расползлись и стали глубже. Потрогал волосы. Такие же. Только откуда эта седина? Глаза. Да нет, они все нормально видят. Только почему они видят то, чего не может быть? И тут рухнула та стена, за которой он прятался всю жизнь, и он припомнил, какие сны ему снились и как долго уже он не позволял себе спать. Он понял все. И больше уже не мог дурачить себя.
      Там, в этих снах, на него ползли насекомые; огромные крысы с собачьими зубами добирались до его горла; белые красноглазые мыши усаживались у его изголовья и не сводили с него жадных голодных глаз. Отвратительные старухи водили хороводы вокруг костров, и, слыша их пронзительные крики, он сжимался от ужаса. И еще призраки, окружающие его, загнанного и беззащитного, призраки постоянно меняющие форму, тающие и растворяющиеся, едва он успевал заметить их.
      И тут один из его ночных кошмаров явился наяву. Он подошел к нему, присел за его стол, и доктор почему-то уже совсем его не боялся. Сейчас они вместе придумывали всякие дьявольские шутки и вместе смеялись над ними.
      Все так же улыбаясь, он с профессиональной точностью отыскал артерии у себя на запястьях и в паху, и продолжал смеяться, когда кровь хлынула на полированную поверхность стола…
      — Прощайте, доктор, — произнес чей-то голос.
      — Прощай, призрак, — сказал доктор. И еще не успели замолкнуть эти слова, как призрак растаял. Мертвое тело вытянулось, ботинки соскользнули с коченеющих ног, и белое бескровное лицо уставилось в потолок — удивленное и все еще улыбающееся.
      А скоро за ним последовали и другие — много других.
      После трех периодов сна корабль выглядел как после бойни. Капитан отдал приказ отобрать личное оружие, но это не помогло. Они изобретали все новые и новые способы. Члены экипажа разбивали себе головы о стальные переборки, выбрасывались в люки или прыгали в атомный конвертор.
      Всего три периода сна…
      Теперь капитан уже чуть не рычал, когда слышал за дверями каюты топот сапог дежурного. Он хорошо представлял себе встречу с Арктурианскими Правителями. Они обвиняюще тыкали в него пальцами и отправляли в камеру смертников.
      «Это был твой корабль», — говорили они.
      — Мой корабль, — соглашался он.
      «Доктор и половина твоей команды мертвы. Как и почему они умерли?»
      — Самоубийство, — отвечал он, и даже в каюте, под теплым одеялом, его начинала бить дрожь.
      «Но это же запрещено Правилами, капитан», — говорил спокойный осуждающий голос.
      — Я объяснял им это.
      «Но ты же капитан. В рейсе капитан отвечает за все. Так говорят Правила».
      — Доктор считал, что так сказывается какое-то влияние пленников.
      Правители рассмеялись.
      «Уж эта-то раса не доставит нам больше хлопот».
      Капитан с головой укрылся одеялом и затих. Он изо всех сил старался вообразить, как эти осуждающие голоса тонут в тут же придуманном им море, и улыбался, наблюдая, как они растворяются в штормовых волнах.
      И пока он так лежал, погрузившись в мечты, странные зловещие тени скользили по комнате, жались к стенам, парили под потолком. Привычный ритм работы двигателей внезапно изменился, и это тут же заставило его очнуться. Он сел на кровати.
      В мягком кресле за его рабочим столом сидел старик. Это был один из подопытных землян, занесенный в списки под именем Адама Манинга.
      — Привет! — сказал он.
      — Эй, стража! — взревел капитан. Но ему никто не ответил. Только машины заработали так же ритмично, как и раньше.
      — Они не услышат тебя, — сказал старик.
      И капитан без тени сомнения поверил ему.
      — Значит, это ваши проделки! — завопил он и приготовился прыгнуть на старика. И тут же понял, что его тело не подчиняется ему. Он даже не мог сжать кулаки. Он попробовал закричать. Но тут же в душе зазвучал голос Правителей: «Крики запрещены Правилами».
      Старик в кресле сочувственно улыбнулся. Что-то тихонько забормотали призраки, великое множество которых темными пятнами выделялось на фоне стерильных переборок. Они все ближе и ближе подбирались к капитану, а он мог только рычать сквозь зубы.
      — Кто вы такие? — наконец выдавил он из себя.
      — Некто, с кем вам еще не приходилось сталкиваться. Вряд ли вы поймете, даже если я вам все расскажу. Вы просто не поверите, что могут существовать такие, как мы. — Старик снова улыбнулся. — Впрочем, можно сказать, что сейчас мы ваши Правители.
      Призраки осклабились, показывая длинные острые собачьи зубы.
      — Ваш удар был очень хорош, капитан, — тихо продолжал старик. Призраки клубились вокруг, то растворяясь, то появляясь вновь. — Ни один человек не мог выжить в ходе вашей атаки — люди и не выжили. А мы в это время были давно погребены глубоко под землей с осиновыми кольями, вбитыми в сердце. Люди неплохо нас знали и умели с нами бороться. Но ваш огонь сжег эти колья и освободил нас!
      Шелушащейся, худой, как у скелета, рукой он махнул призракам. И они начали неумолимо приближаться к капитану. Он не выдержал и закричал в полный голос.
      Но и этот крик скоро смолк. Остался только ровный рокот работающих машин. Корабль шел к Арктуру.
       Перевод с англ. Т. Завьяловой

 
      Похоже, я первым в нашем поселке узнал о существовании этой твари. Это произошло майским воскресным утром, и я тогда брился в ванной. Вбежала моя дочка и, по обыкновению, захлебываясь и задыхаясь, сообщила, что у нас во дворе большая черная собака.
      Я сказал:
      — Не выдумывай.
      Я знал, что ворота дворика закрыты, я их сам недавно запирал. Так я объяснил дочери, не прекращая своего занятия.
      — А этой собаке не нужны ворота, — крикнула дочка. — Она прыгает прямо через стену.
      — Глупости, — повторил я. — Стена пять футов высотой, и мне как-то не приходилось слышать, чтоб собаки так прыгали.
      — Ну, а она взяла и прыгнула, — твердо сказала малышка. И побежала смотреть, что будет дальше. И тут же донесся ее пронзительный вопль: — Вон она сидит на стене! Она схватила птицу! Ну посмотри же!