— Сарис! Это я — Эдвард Ленгли. Я твой друг!
      Эхо смеялось над ним, танцуя вокруг в непроглядной тьме. Друг, друг, друг… Подземный поток говорил холодным злым голосом. Если это изгой, сведенный с ума страхом одиночества, или если это Сарис, безжалостно решивший уничтожить каждого, кто проникнет сюда, то Ленгли обречен. Раскаленный меч энергетического разряда или внезапно сомкнувшиеся на его шее челюсти, — это будет последним, что он почувствует. Но надо попытаться. Ленгли стал закапываться в пол, пытаясь найти прикрытие за каким-нибудь валуном.
      — Сарис! Я пришел вывести тебя отсюда! Я пришел отправить тебя домой!
      Ответ прогромыхал из темноты, эхо не позволяло определить, с какого направления.
      — Это ты! Что ты хочешь?
      — Я хочу договориться… Ты сможешь вернуться на Холат.
      Ленгли объяснялся с Сарис по-английски. Это был их единственный общий язык. Холатанский выговор был настолько не похож на земной, что он смог выучить всего несколько фраз.
      — Мы твои друзья. Здесь только друзья.
      — Так… — Сарис не смог понять по тону его настроения. Ленгли казалось, что он слышит в темноте шорох приближающегося тела с мощными лапами на мягких полушках. — Я не могу быть уверенным. Пожалуйста, опиши мне ссситуацию чессстно.
      Ленгли рассказал в нескольких словах. Камень, вдавившийся ему в живот, был мокрым и холодным. Он чихал, сопел и вспоминал старое определение приключение — это нечто, очень увлекательное в тысячах миль от тебя.
      — Это единственный шанс для нас всех, — закончил он. — Если ты не веришь, то можешь остаться здесь до тех пор, пока не умрешь или сам не вылезешь отсюда.
      Молчание. Затем:
      — Я тебе веррю. Я ззнаю тебя. Но тте… другие… так ли они думают, как ты?
      — И… Что? Ох… Ты думаешь, Сообщество играет со мной, как с молокососом, так? Да, это может быть. Но я так не думаю.
      — Я не хочу быть анатомированным, — сказал его собеседник.
      — Этого не будет. Они хотят просто изучить тебя, посмотреть, как ты делаешь то, что делаешь. Ты расскажешь мне, что ты думаешь, когда у тебя это получается, и мы выясним, как все работает.
      — Да. Из сстроения моего мозга узнать ничего не удастся. Я думаю, такая машина, какую ты и твои друзья хотят, может быть просто построена, — Сарис замолчал, потом продолжил. — Очень хорошо. Я получил шанс. То, что случилось — не главное. Пусть будет так. Ты можешь все вернуть.
      Когда свет забрезжил перед ним, он выпрямился, высокий и гордый, полный достоинства своей расы, среди ящиков с припасами, которые позволили ему выжить. Он схватил руку Ленгли обеими руками и прижался к его щеке.
      — Я ррад видеть тебя сснова, — сказал он. — Извини… что так получилось.
      — Я не знал, — сказал Ленгли.
      — Не надо. Вселенная полна сюрпризов. Это все не имеет значения, если я смогу вернуться домой.
      Космонавты натолкнулись на них почти случайно, они были привычны к нечеловеческому разуму.
      После оказания Ленгли первой помощи, они образовали эскорт и вернулись. Валти поднял корабль, как только все они оказались на борту, а потом приступил к беседе.
      — Каковы ваши требования, Сарис Хронна? — спросил он, используя американца в качестве переводчика.
      — Так. Два витамина, которые отсутствуют в земной биохимии, — Сарис нарисовал их формулы на листке бумаги. — Это их структурные формулы в обозначениях Ленгли.
      Космонавт перевел их на современные термины, и Валти кивнул.
      — Их можно легко синтезировать. У нас на базе есть молекулярный синтезатор. Нам придется побывать там, чтобы приготовиться к отправке. У меня на секретной орбите есть сверхсветовой крейсер. Вас отправят туда и доставят на основную базу в системе Сигмы-61. Это вне сферы влияния Сол и Центавра. Затем ваши способности будут изучены как следует, сэр, и вы получите там свое вознаграждение, капитан Ленгли.
      Сарис высказался откровенно. Он предложил собственный вариант сделки. Он согласен сотрудничать, если может вернуться на Холат с экипажем технических специалистов и достаточным количеством оборудования. Его мир лежал очень далеко от прямой опасности, которая могла бы исходить от звезд этого региона, но некоторые отдельные группы завоевателей могли оказаться там, а Холат совершенно беззащитен против бомбардировки из космоса. Такую ситуацию необходимо изменить. Вооруженные роботы-спутники не смогут остановить полностью оснащенный флот вторжения — это может сделать только другой подобный флот, — но они заранее обнаружили бы мелкие группы мародеров, которые хотели бы терроризировать Холат.
      Валти содрогнулся.
      — Капитан, да он представляет себе, сколько это может стоить? Сколько может стоить один такой спутник?
      — Не бойся, — засмеялся Ленгли.
      — Ах… Такие вопросы, как будто он хочет раздеть нас до нитки при таком сотрудничестве.
      — Он может контролировать ваше стремление к уничтожению, и вы ничего не сделаете без него. Как теоретическую, так и практическую сторону он возьмет на себя. Когда он увидит, что проект близится к завершению, то ваши корабли должны быть подготовлены для его отлета. Он также хочет, чтобы на его корабле была установлена контролируемая им бомба, а также помещены заложники — женщины и дети — которые будут оставаться там, пока он полностью не завершит работу. При первых признаках измены он сразу же все взорвет.
      — Бог мой! — Валти скорбно обхватил голову. — Какой подозрительный ум! Что теперь я должен думать о своем честном лице? Ладно, ладно, пусть будет так. Но я содрогаюсь при мысли о счетах, которые придут за все это.
      — Человечество, как вы понимаете, должно возместить ему долг за две тысячи лет. Хватит об этом. Куда мы направляемся в первую очередь?
      — Мы скроемся в маленьком убежище в Гималаях: никакого великолепия, наши вкусы очень скромны, зато полная безопасность. Я должен отправить доклад моему руководству на Земле, представить на их утверждение дальнейшие планы и подготовить документы для отдела Сигма. Это займет немало времени.
      В корабль Ленгли вошел с тяжелым чувством, у него была глубокая рана на ноге, но в эти дни лечение было простым: полоской клейкой ленты стянули края пореза, а биостимулятор подстегнул регенерацию. Даже последствия глубокого хирургического вмешательства ликвидировались в несколько часов.
      Он обратился к Валти, когда они сели обедать. Космический корабль скользил по вытянутой эллиптической орбите, чтобы при возвращении уменьшить вероятность обнаружения с Земли.
      — Я не заметил особых изменений на море, — признался он. — Экспромтом видно, что само человечество не улучшилось, но заметны огромные достижения в медицине, очевидно, еще более удивительные изменения произошли в технике и сельском хозяйстве. Может быть, я слишком нетерпелив, может быть, в ближайшие несколько тысяч лет человек, наконец, займется собой и станет отличаться как от нас, так и от животных.
      Валти отпил добрый глоток пива.
      — Я не могу разделить ваш оптимизм, мой друг, — ответил он. — Я родился более шестисот лет назад и прыгал через пространство и время. Я видел много историй, и мне кажется, что цивилизация — любая цивилизация, на любой планете — есть субъект законов морали. Как бы умны мы ни были, нам никогда не удастся получить массу-энергию из Ничего, никогда не удастся заставить тепловой поток самостоятельно течь от холодного тела к более теплому. Это ограничение, накладываемое законами природы. Как здания, так и корабли приходится делать все больше и больше, так что в них самих уже приходится прокладывать транспортные магистрали, до тех пор, пока не достигнем предела. Мы никогда не сможем сделать человека бессмертным, даже если позволит биохимия, потому что ему понадобиться бесконечно много ячеек памяти, чтобы запомнить свое существование. Зачем тогда бессмертная цивилизация, занимающая всю Вселенную?
      — И так будет всегда: взлет, вырождение, упадок — всегда война и страдания?
      — Или это, или то, к чему стремится Технон — смерть, маскирующаяся механическим подобием жизни. Я думаю, ты смотришь на это под неверным углом. Разве эти изменения — это топтание на месте. Существует союз в космосе, более важный, чем любой другой мир, любая другая раса. Я думаю, жизнь во Вселенной существует именно потому что Вселенная нуждается в ней, испытывает потребность именно в тех свойствах, которыми больно живое создание. Нет… мне недоступен замысел Отца. Ни в чем нет сомнения, кроме органической жизни. И хотя безжизненная Вселенная содержит в себе жизнь и все ее разнообразие — это потому, что необходим шаг в эволюции гигантского облака газа к идеальному вакууму, — Валти высморкался и захихикал. — Извини меня. Все это — старческое бормотание. Но если бы вы путешествовали через световые годы всю жизнь, то поняли бы, что есть еще нечто, не вполне объяснимое физической теорией. Я думаю, Сообщество исчезнет последним, потому что оно всегда было отлучено от пространства и времени, но вряд ли оно переживет все остальное, ведь и оно не вечно.
      Он встал. — Простите. Мы вскоре должны приземлиться.
      Ленгли нашел Марин в центральном салоне. Он подошел, сел рядом с ней и взял ее за руку.
      — Задержка будет недолгой, — сказал он, — мне кажется, что это лучшее — отправить Сариса подальше от того места, где его способности могут быть использованы только для уничтожения. Это лучше и для Сол. А сейчас мы должны выбрать свою дорогу.
      — Да, — она не смотрела на него. Она побледнела, на лице было странное выражение.
      — Что случилось? — спросил он встревоженно. — Тебе плохо?
      — Я… Я не знаю, Эдви. Мне все кажется таким странным, как будто это сон. — Ее затуманенный взор был направлен поверх Ленгли. — Что это? Я сплю где-то и…
      — Нет. Что с тобой происходит. Ты можешь описать?
      Она погладила его по голове.
      — Как будто что-то есть в моей голове. Будто бы кто-то сидит там и ждет. Это произошло внезапно. Напряжение, я чувствую его.
      Ленгли нахмурился. Беспокойство охватило его. Если она больна…
      Только почему она так важна для него? Почему он так сразу прикипел к ней? Наверно, это очень просто. Даже независимо от ее внешности она была веселой, интеллигентной, остроумной; он вполне мог представить себе весь остаток своей жизни рядом с ней.
      Пегги, Джим, Боб — нет, только не она! Только не вновь! Легкая дурнота. Двигатель стих. Сарис Хронна окликнул его из-за двери. — Мы приземлилисссь, — объявил он, — выходим.
      Корабль уютно улегся в ярко-освещенной пещере. Позади него виднелись громадные ворота, которые выходили на склон горы. Это была высокогорная пустынная страна, вечные снега венчали горы, глетчеры стекали в ущелья — холодно, ветрено, пусто — место, где человек мог скрываться годами.
      Есть ли у вас здесь какая-нибудь защита? — спросил Ленгли, когда они вместе с Валти вышли из корабля.
      — Нет. Зачем она нам?? Чтобы здесь быть обнаруженными, достаточно иметь хоть немного металла, поэтому здесь все сделано из пластика или из камня, я больше надеюсь на свои мозги, чем на оружие. За последние пять тысячелетий это убежище еще никто не обнаружил.
      Они прошли в зал с несколькими распахнутыми дверями. Ленгли увидел помещение, которое, очевидно, было радиорубкой, используемой в крайних ситуациях. Люди Валти направились в свои жилые помещения; они вообще мало разговаривали. Люди Сообщества, казалось, неспособны к праздной болтовне, но при этом они выглядели вполне довольными. Почему бы и нет? Ведь они в безопасности. Схватка окончена.
      Марин покачнулась, и ее глаза расширились. — В чем дело, — спросил Ленгли. Его голос прозвучал хрипло и растерянно.
      — Я… я не знаю. — Она пыталась удержаться на ногах. — Я чувствую себя так странно. — Ее глаза затуманились, и он заметил, что она двигается, как лунатик.
      — Валти! Что с ней происходит?
      — Боюсь, я не знаю, капитан. Возможно, это только реакция. Такое бывает в трудные времена с людьми, которые не привыкли к конфликтам и неприятностям. Отправь ее в постель, и я пришлю к ней корабельного врача, чтобы тот взглянул на нее.
      Офицер-врач был поставлен в тупик.
      — Психология — не мое дело, — заявил он. — Персонал Сообщества редко испытывает трудности такого рода, поэтому среди нас мало хороших психиатров. Я дал ей успокоительное. — Он виновато улыбнулся. — Так много наук, этих проклятых наук. Одна голова все их не вмещает. Я могу вправить кости или подобрать лекарства против инфекционной болезни, но когда в мозгах беспорядок, то все, что я могу, — это пробормотать несколько наполовину забытых медицинских терминов.
      Надежды Ленгли рассыпались в прах.
      — Пойдемте, капитан, — сказал Валти, взяв его за руку, — попробуем состряпать витаминные пилюли для Сариса Хронна, после этого вы сможете немного поспать. В двадцать четыре часа мы уберемся из Солнечной системы. Думайте об этом.
      Они работали в лаборатории, когда туда сунулся Сарис.
      — Она ходит, — сказал он, — она ходит туда и сюда и выглядит очень странно.
      Ленгли выскочил в коридор. Марин стояла полусогнувшись и глядя на него как-то снизу прояснившимися глазами.
      — Где я? — быстро спросила она.
      — Возвращайся назад, — сказал он. — И ложись в постель.
      — Я чувствую себя лучше, — сказала она ему. — У меня в голове было какое-то давление, потом все потемнело перед глазами, и вот я почему-то здесь, — но я чувствую себя прежней.
      Нетронутый стакан наркотика стоял на столике рядом с ее постелью.
      — Выпей это, — сказал Ленгли. Она повиновалась, улыбнулась ему и уснула. Он подавил желание поцеловать ее.
      Вернувшись, он застал Сариса, прячущего флягу с приготовленной для него смесью в мешочек, висящий у него на шее. Валти отправился возиться со своими бумагами, они оказались одни среди машин.
      — Я почувствовал, что ее сознание прояснилось, как будто я… услышал это, — сказал Сарис. — Часто у представителей вашей расы бывают такие расстройства?
      — И сейчас, и всегда, — сказал Ленгли, — шарики зашли за винтики. Я боюсь, мы спроектированы менее удачно, чем твой народ.
      — Вы могли бы быть такими же. Мы убиваем неполноценных в молодости.
      — Такое у нас бывало и раньше, и теперь, но редко и недолго. Нечто в нашей природе запрещает нам делать это.
      — И это при том, что из-за собственных амбиций вы можете уничтожить мир. Я никогда не пойму вас.
      — Сомневаюсь, что мы сами когда-нибудь поймем себя.
      Ленгли потер шею, раздумывая.
      — Может быть, потому, что мы не телепаты, и каждая индивидуальность развивается отдельно и независимо от других своим собственным путем? Твой народ обладает эмоциональной эмпатией; тримане, я слышал, могут прямо читать мысли. В таких случаях индивидуальность находится под контролем всей расы и развивается в общем русле. Но в человечестве каждый из нас всегда один, мы можем всегда выработать независимый образ жизни.
      — Это может быть. Я был поражен вашей неодинаковостью. Иногда я думаю, что ваш народ — отчаянье и надежда вселенной.
      Ленгли зевнул. Боль и усталость означали, что действие стимулятора кончается.
      — Черт с ним. У меня теперь прорва времени.
      Час спустя он был разбужен звуком взрыва. Когда он встал, то услышал хлопок бластерного разряда.

Глава 14

Глава 15