— Ты имеешь в виду, не существует в научной литературе. А вспомни Серую Мантию. Вспомни, как мало мы вообще знаем о Роланде. На Беовульфе, кстати, такие птицы существуют. И, я читал, на Рустуме тоже. Я проделал кое-какие вычисления с учетом здешней плотности воздуха и силы тяжести. Так вот, у меня получилось, что здесь это тоже возможно, хотя и едва-едва. Ребенка могли унести воздухом на небольшое расстояние, а потом это существо устало и просто приземлилось за пределами лагеря.

Доусон фыркнул.

— Сначала оно приземлилось и забралось в палатку, где спали мать и ребенок. А затем, когда у него не осталось сил лететь, ушло пешком с ребенком на руках. По-твоему, это похоже на хищную птицу? Причем ребенок ни разу не закричал, а собаки не залаяли?

— Эти несоответствия как раз и убедили, и заинтересовали меня одновременно, — сказал Шерринфорд. — В одном ты, безусловно, прав: человек не мог проникнуть в лагерь незамеченным, а хищная птица вроде орла едва ли стала бы действовать подобным образом. Но это могло быть крылатое разумное существо. Возможно, оно усыпило мальчишку. Собаки, во всяком случае, выглядели так, словно их усыпили.

— Скорее, они проспали и не заметили мальчишку, когда он прошел мимо. Не надо ничего придумывать, когда все можно объяснить гораздо проще. Достаточно предположить, что, во-первых, он проснулся и решил погулять, а во-вторых, охранная сигнализация была смонтирована небрежно — никто ведь не ожидал опасности изнутри — и поэтому просто не сработала, когда мальчишка двинулся за пределы лагеря. В-третьих… Говорить об этом чертовски неприятно, но скорее всего он или умер с голода, или погиб. — Доусон замолчал на секунду, потом добавил: — Если бы у нас было больше людей, мы могли бы провести более тщательную проверку. И провели бы, конечно. Хотя мы и так организовали поиски с воздуха в радиусе пятидесяти километров, причем пилоты здорово рисковали. Приборы наверняка засекли бы мальчишку, если бы он еще был жив. Ты сам знаешь, насколько чувствительны термальные анализаторы, но поиски не дали никакого результата. А у нас есть заботы и поважнее, чем искать останки, разбросанные хищниками по округе. Если тебя наняла миссис Каллен, то мой тебе совет: выкрутись как-нибудь и оставь это дело. Для нее же будет лучше. Нужно принимать действительность, как бы тяжела она ни была.

Барбро прикусила язык и едва сдержалась, чтобы не закричать.

— Но это только последнее исчезновение в целой серии таких же событий, — возразил Шерринфорд, и Барбро удивленно подумала: «Как он может говорить об этом так спокойно, когда пропал Джимми?»

— Оно описано подробнее всех остальных, и тут есть над чем задуматься, — продолжал Шерринфорд. — Обычно это просто слезливый, но лишенный деталей рассказ дальнопоселенцев о том, как их ребенок исчез или, по их словам, был похищен некими Древними. Иногда спустя годы они рассказывают, что видели мельком какое-то существо, которое, мол, и есть их выросший ребенок, только он уже перестал быть человеком. Всегда мельком

— или оно заглядывает в окно, или бесшумно скользит мимо в сумерках, или вытворяет исподтишка какую-нибудь шалость. Как ты говоришь, ни у ученых, ни у властей просто не было до сих пор ни сил, ни средств, чтобы провести тщательное расследование. Но я чувствую, что здесь есть чем заняться. И возможно, частное расследование вроде того, что собираюсь предпринять я, принесет какую-то пользу.

— Послушай, что я тебе скажу… Большинство из наших парней выросли там, на дальних землях. Мы не только патрулируем город и выезжаем по вызовам; мы, случается, ездим домой на праздники и семейные юбилеи. И если бы в этих местах объявилась банда, практикующая… человеческие жертвоприношения, мы бы наверняка об этом знали.

— Понимаю. Но я тоже знаю и про распространенную в тех краях, глубоко укоренившуюся веру в неких существ со сверхъестественными способностями. У людей даже возникали связанные с этим верованием ритуалы, и многие, чтобы умилостивить их, оставляют в лесу дары…

— Я знаю, к чему ты клонишь. — Доусон презрительно хмыкнул. — Слышал про это сто раз от разных любителей дешевых сенсаций. Аборигены, мол, и есть эти легендарные аутлинги. Признаться, я был о тебе лучшего мнения. Тебе наверняка случалось бывать в музеях и читать литературу с тех планет, где твоя хваленая логика?

Он покачал пальцем и продолжил:

— Сам подумай. Что нам удалось здесь найти? Считанные осколки обработанных камней; несколько мегалитов, которые — возможно! — имеют искусственное происхождение; выцарапанные на скалах рисунки, вроде бы изображающие растения и животных, хотя они совершенно не похожи на рисунки любой из известных нам гуманоидных культур; остатки костров и раздробленные кости; обломки костей, которые могли бы принадлежать разумным существам, потому что они напоминают фаланги пальцев или фрагменты крупных черепов… Но если это так, то их обладатели меньше всего напоминали людей. Или ангелов, если уж на то пошло. Ничего общего! Наиболее антропоидная реконструкция, что мне довелось видеть, напоминала двуногого крокогатора… Подожди, дай мне закончить. Все эти сказки про аутлингов… Я их тоже слышал предостаточно. И даже верил в них — в детстве. Рассказывают, что аутлинги бывают и крылатые, и бескрылые, и полулюди, и совсем люди, только невероятной красоты — так вот, все это сплошь сказки с Земли. Ты не согласен? Я в свое время не поленился и, покопавшись в микрозаписях Библиотеки Наследия, отыскал там почти идентичные сказки, которые крестьяне рассказывали еще за несколько сотен лет до космических полетов. Более того, описания никак не согласуются даже с нашими жалкими находками — если они вообще имеют отношение к истории планеты — или с тем фактом, что на территории, равной по площади Арктике, просто не могли развиться более десятка видов разумных существ одновременно, или… Черт побери, как, по-твоему, должны были вести себя аборигены, когда здесь появились люди?

— Верно, верно, — сказал Шерринфорд, кивая. — Я, пожалуй, менее тебя склонен считать, что здравомыслием негуманоидные существа будут походить на нас. Даже у людей я наблюдал слишком большие различия в этой области. Но я согласен, у тебя веские аргументы. У немногочисленного отряда ученых на Роланде были задачи поважней, чем отслеживать истоки, как ты считаешь, возрожденного средневекового суеверия.

Он взял трубку в обе ладони, задумчиво посмотрел на крохотный огонек внутри и без нажима продолжил:

— Однако меня больше всего интересует, почему у вполне трезвомыслящих, технически оснащенных и относительно хорошо образованных колонистов возродилась вера в каких-то мифических Древних. Буквально восстала из могилы, пройдя сквозь заслон веков и пробившись через наслоения машинной цивилизации с ее крайне антагонистическим отношением к традициям.

— Надо полагать, в университете рано или поздно откроют-таки отделение психологии, о котором так давно говорят, и, видимо, кто-нибудь когда-нибудь еще напишет на эту тему диссертацию, — неуверенно произнес Доусон и судорожно сглотнул, когда снова заговорил Шерринфорд.

— Я хочу попытаться найти ответ прямо сейчас. На Земле Комиссара Хоча, поскольку именно там случилась последняя трагедия. Где я смогу взять напрокат машину?

— Это не так-то просто…

— Полно тебе. Я хоть и новичок здесь, но кое-что понимаю. В условиях недостаточной экономики очень немногие владеют дорогим и сложным оборудованием. Но раз в нем есть потребность, значит, его можно все-таки взять напрокат. Мне нужно что-то вроде походного фургона с ходовой частью для любых условий местности. Я хочу разместить внутри кое-какое оборудование, что я привез с собой, а вместо смотрового купола наверху нужно установить пулеметную турель с управлением из кабины. Кроме своих собственных пистолетов и винтовок я по договоренности с полицией Рождественской Посадки привез кое-какую артиллерию из их арсеналов.

— Ого! Ты, похоже, действительно собрался воевать с мифами.

— Скажем, я собрался застраховать себя от неожиданностей. Опасность кажется незначительной, но застраховаться всегда не лишне. И как насчет легкого самолета, который я мог бы перевозить на крыше и использовать для воздушной разведки?

— Нет. — Теперь голос Доусона звучал гораздо категоричнее. — Не ищи себе приключений. Мы можем доставить тебя к лагерю грузовым самолетом, когда позволит метеопрогноз. Но пилоту придется сразу же вернуться, пока снова не переменилась погода. Метеорология еще не очень развита на Роланде, а в это время года воздушные массы особенно неспокойны, и у нас пока нет самолетов, способных устоять перед любой неожиданностью. — Он сделал глубокий вздох. — Ты не представляешь себе, с какой скоростью может налететь смерч, или какие камни иногда валятся там с неба, или… Короче, в этих краях лучше всего держаться поближе к земле, так-то вот. И это одна из причин, почему мы так мало знаем о дальних районах, а тамошние поселенцы живут так изолированно.

Шерринфорд печально рассмеялся.

— Что ж, поскольку мне нужны детали, так и так придется двигаться ползком.

— Видимо, ты потратишь немало времени, — сказал Доусон. — Не говоря уж о деньгах твоего клиента. Слушай, я, конечно, не могу запретить тебе гоняться за призраками, но…

Разговор продолжался еще добрых полчаса. Когда экран наконец погас, Шерринфорд поднялся, потянулся и двинулся к Барбро. Она снова обратила внимание на его странную походку. Шерринфорд прибыл на Роланд с планеты, где сила тяжести превышала земную на четверть, а здесь она была в два раза меньше, чем на планете-прародительнице. Интересно, подумала Барбро, летает ли он во сне…

— Я приношу свои извинения за то, что пришлось просить вас помолчать,

— сказал Шерринфорд. — Никак не ожидал, что мне удастся сразу связаться с Доусоном. Он действительно постоянно занят. Но когда нас соединили, я подумал, что не стоит лишний раз напоминать ему о вас. Он, возможно, сочтет мою затею пустой выдумкой, которая мне скоро надоест. Но из-за вас Доусон мог догадаться, насколько серьезно, и отказать в помощи. Он мог бы даже помешать нам.

— Какое ему дело? — спросила Барбро с обидой.

— Боязнь последствий, и, что еще хуже, он в этом не признается даже самому себе. Скажем, боязнь совершенно непредвиденных последствий. — Шерринфорд взглянул на экран, потом на небосклон за окном, где переливалось голубыми и белыми сполохами огромное полотно северного сияния. — Очевидно, вы заметили, что я разговаривал с испуганным человеком. Его рационализм и сарказм — это оболочка, а внутри этот человек верит в аутлингов, еще как верит!

Погонщик Тумана бежал, легко перескакивая через кусты вербы и обгоняя взметаемые ветром клочья летучей травы. Рядом, сгорбившись, бежал черный уродливый никор Нагрим, чьи гигантские ступни сотрясали землю и оставляли позади широкую полосу раздавленных растений. Следом, извиваясь на фоне просвечивающих сквозь него цветов огненного дерева, струился контур Моргарела-призрака.

Здесь склон Клаудмура поднимался все выше и выше похожими на волны мелкими холмами с зарослями кустарника между ними. Тишина лишь изредка прерывалась приглушенными расстоянием криками лесных зверей. Было темнее, чем обычно при рождении зимы: луны закатились, а от северного сияния осталась лишь тонкая мерцающая полоска над горным кряжем у северного края земли. Но звезды от этого казались ярче и теснились на небе плотнее, а Призрачная Дорога сверкала, словно усыпанная росой трава.

— Там, вверху! — заорал Нагрим, показывая всеми четырьмя руками, когда они одолели очередной подъем. Впереди мелькала маленькая искорка. — О-о-а! О-о-а! Мы их растопчем или мы их разорвем на куски?

— Ничего такого мы не сделаем, костяная башка, — услышали они мысленный ответ Моргарела. — Если, конечно, они нас не атакуют. А этого не произойдет, если мы себя не выдадим. Нам приказано затаиться и вызнать их планы.

— Р-р-р-р. Я и так знаю их планы. Срезать деревья, втыкать в землю плуги, сеять в полях свою проклятую траву и плодиться. Если мы их не прогоним до горьких вод, они станут слишком сильны для нас.

— Но не для Царицы! — горячо возразил Погонщик Тумана.

— Однако они, похоже, и в самом деле стали сильнее, — напомнил им Моргарел. — Мы должны действовать осторожно.

— Может, мы тогда осторожно на них наступим?

От этого вопроса на неспокойном лице Погонщика Тумана проснулась улыбка, и, хлопнув Нагрима по чешуйчатой спине, он сказал:

— Молчи, а то у меня уши болят. А еще лучше и не думай — от этого болит голова у тебя. Бегом! Вперед!

— Полегче, — осадил его Моргарел. — У тебя слишком много энергии, рожденный-от-человека.

Погонщик Тумана скорчил ему физиономию, но послушался и сбавил шаг. Теперь он двигался осторожнее, прячась, где возможно, за кустами. Ибо он отправился в путь по велению Прекраснейшей вызнать, что привело сюда тех двоих смертных.

Может быть, они ищут ребенка, которого унес Айох? (Мальчик по-прежнему плакал, звал маму, но по мере того, как ему открывались все новые и новые чудеса Кархеддина, реже и реже.) Может быть и так. Птицелет доставил их машину к покинутой лагерной стоянке, откуда они двигались расширяющейся спиралью. Но когда им так и не удалось обнаружить никаких следов мальчишки в окрестностях лагеря, они все равно не вызвали птицелет, чтобы вернуться к себе. И вовсе не потому, что погода мешала распространению волн их дальноречника, как это порой случалось. Вместо того они направились к горам Лунного Рога, и этот путь должен привести их мимо нескольких поселений захватчиков на земли, где никогда не ступала нога человека.

Значит, это не праздная прогулка. Но тогда что же?

Теперь Погонщик Тумана понимал, зачем она, Которая Правит, заставляла своих приемных детей из смертных учить или хранить в памяти неуклюжий язык прародителей. Он всей душой ненавидел эту зубрежку, совершенно чуждую Истинным Обитателям. Но, разумеется, никто не вправе ослушаться ее, и со временем становится понятно, насколько она мудра…

Оставив Нагрима за скалой — польза от него все равно только в драке,

— Погонщик Тумана пополз вперед, перебираясь от одного куста до другого, пока не оказался совсем рядом с людьми. Мягкие листья дождевальника укрывали его тенью и гладили по голой спине. Моргарел взлетел на вершину дрожелиста, где беспокойная зелень дерева совсем спрятала его призрачный силуэт. Однако и от него тоже мало помощи. Вот это тревожило, даже пугало больше всего. Призраки всегда умели не только чувствовать и передавать мысли, но и насылать чары. Вот только в этот раз Моргарел доложил, что его усилия словно бы отскакивают от какой-то невидимой холодной стены, окружающей машину…

Никаких охранных механизмов и сторожевых собак у мужчины и женщины не было. Видимо, им казалось, что в этом нет необходимости, потому что они ночевали в своей большой машине. Но разве можно допускать такое презрительное отношение к мощи Царицы?..

В отблесках костра, горевшего между мужчиной и женщиной, слабо отсвечивали металлические стенки фургона. Люди кутались в теплые куртки, но Погонщику Тумана это казалось лишним — даже без одежды он едва чувствовал холод. Мужчина пил дым. Женщина смотрела поверх его головы куда-то вдаль и, сидя перед ярким костром, видела, наверное, лишь один непроницаемый мрак. Танцующий огонь освещал ее целиком, и — да, судя по рассказам Айоха, это та самая женщина, мать похищенного ребенка.

Айох тоже хотел пойти с ним, но Восхитительная запретила. Пэкам трудно сохранять неподвижность подолгу, и поэтому он для такого задания не годился.

Мужчина потягивал трубку. Щеки его проваливались внутрь, сразу скрываясь в тени, и в тот же момент нос и лоб освещались маленьким красным заревом, отчего он вдруг становился пугающе похож на птицу-клювореза, которая вот-вот бросится на добычу.

— …и я снова могу повторить: нет. У меня нет никаких теорий, — говорил мужчина. — Когда фактов недостаточно, теоретизировать в лучшем случае глупо, а в худшем — небезопасно.

— Тем не менее у тебя есть какие-то идеи, — сказала женщина.

Ясно было, что они говорят на эту тему не в первый раз. Ни один Истинный Обитатель не обладал такой настойчивостью, как она, или таким терпением, как он.

— Все это снаряжение, что ты взял с собой… И генератор, который работает у тебя постоянно…

— У меня есть рабочая гипотеза. Исходя из нее, я и подобрал снаряжение.

— А почему ты не хочешь рассказать мне о деталях?

— Сама гипотеза предполагает, что в настоящее время это неразумно. Я пока, можно сказать, пытаюсь проникнуть в лабиринт и еще не выбрал путь. У меня не было пока возможности использовать всю аппаратуру. Мы сейчас защищены только от так называемого телепатического воздействия…

— Что? — удивленно воскликнула женщина. — Ты хочешь сказать, что все эти легенды о существах, которые читают мысли… — Она умолкла, и ее обеспокоенный взгляд метнулся в темноту за спиной мужчины.

Он же чуть наклонился вперед, и вместо отрывистой деловитости в его голосе явственно послышалась заботливость, даже мягкость:

— Барбро, ты все время мучаешь, изводишь себя, но этим ты вряд ли поможешь Джимми, если он еще жив. Да и мне твоя помощь тоже еще может понадобиться. Нам предстоит долгий путь, и будет только лучше, если ты сразу свыкнешься с этой мыслью.

Она нервно кивнула, закусила губу, потом ответила:

— Я постараюсь.

Мужчина улыбнулся, не выпуская трубку изо рта.

— Думаю, тебе это удастся. Я сразу понял, что ты не из тех, кто хнычет, или отказывается от задуманного, или упивается своим несчастьем.

Рука женщины невольно опустилась на рукоять пистолета, висевшего на поясе. Голос ее изменился, каждое слово вырывалось теперь из нее, словно нож, вылетающий из ножен.

— Когда мы их найдем, они еще узнают, кто я такая. И кто такие люди.

— Лучше умерь свою злость, — посоветовал мужчина. — Мы не можем позволить себе бурные эмоции. Если аутлинги действительно существуют, что я вполне допускаю, они защищают свою собственную землю. Мне хотелось бы думать, что, если бы первые поселенцы нашли тут живых хозяев планеты, люди не стали бы колонизировать Роланд. Но сейчас говорить об этом уже поздно. Ничего нельзя вернуть назад. Мы ведем войну с врагом настолько хитрым, что он скрыл от нас сам факт этой войны.

— Ты полагаешь, это настолько серьезно? Я хочу сказать, что они всего лишь таятся и время от времени похищают младенцев…

— Это тоже часть моей гипотезы. Подозреваю, что дело тут не просто в стремлении досадить или навредить по мелочам; на самом деле здесь тактика, конкретное проявление коварного и невероятно сложного стратегического плана.

Костер трещал и плевался искрами. Мужчина некоторое время курил молча, раздумывая о чем-то своем, потом продолжил:

— Я не хотел вселять в тебя необоснованные надежды или излишне будоражить воображение, пока тебе приходилось ждать сначала в Рождественской Посадке, а после в Портолондоне. Затем мы были слишком заняты, пытаясь доказать себе, что Джимми унесли дальше, чем он мог бы уйти сам. И у меня просто не было раньше возможности рассказать, насколько тщательно я изучил все доступные материалы о Древних. Вначале я занимался этим, просто чтобы доказательно отвергнуть любое, даже самое невероятное предположение. И никаких других результатов, кроме опровержения, я не ожидал. Но тем не менее проработал все, что мог: археологические находки, анализы, рассказы очевидцев, журналистские отчеты, монографии. Я разговаривал с дальнопоселенцами, которых застал в городе, и несколькими учеными, которых это хоть немного волновало. Мне всегда легко удавалось приобретать новые знания, и без ложной скромности могу сказать, что я стал неплохим экспертом по аутлингам, хотя, видит Бог, фактов тут на самом деле всего ничего. Кроме того, я в определенном смысле новичок на Роланде, и, возможно, мне удалось подойти к проблеме непредвзято, подметить некоторые странности. Если аборигены вымерли, тогда почему так редко встречаются их останки? Арктика на самом деле не так уж велика и вполне пригодна для жизни. Население, которое тут, по идее, могло существовать, должно было оставить множество артефактов, накапливавшихся тысячелетиями. Я когда-то читал, что на Земле были найдены буквально десятки тысяч каменных топоров, причем по большей части не при археологических раскопках, а случайно. Но хорошо. Предположим, ископаемые останки и различные предметы удалили, спрятали намеренно — за время между отлетом последней разведывательной группы и прибытием первых кораблей с колонистами. Мне даже удалось найти в дневниках первых исследователей Роланда кое-какие доводы в пользу этого предположения. Они тогда были слишком заняты проверкой условий жизни на планете, чтобы каталогизировать примитивные монументы, но записи тех лет свидетельствуют, что им довелось увидеть гораздо больше, нежели колонистам. Можно предположить, что все наши находки — это лишь остатки материальной культуры, некоторые аборигены забыли или не успели спрятать. Подобное допущение говорит в пользу их развитости, способности планировать на много лет вперед, верно? А это, в свою очередь, предполагает, что так называемые Древние были отнюдь не только охотниками или примитивными земледельцами.

— Но никто никогда не видел здесь строений, машин или вообще чего-то подобного, — возразила женщина.

— Согласен. И скорее всего, аборигены развивались совсем другим путем, отличным от нашей индустриально-металлургической эволюции. Я вполне могу представить себе эти другие пути. Возможно, их цивилизация по-настоящему началась с биологических наук и биотехнологии. Возможно, они развили какие-то особенности нервной системы, которые у них проявились сильнее, чем у людей. Как тебе известно, и у нас такое случается. Лозоходцы, например, на самом деле просто чувствуют местные изменения интенсивности магнитного поля, вызванные уровнем залегания грунтовых вод. Однако у людей подобные таланты встречаются невероятно редко, и поэтому мы переключились на другие задачи. Зачем нужна телепатия, если есть визифон? А вот Древние, очевидно, решили наоборот. Возможно, мы просто не распознали тогда и не замечаем сейчас настоящих доказательств высокого уровня развития их цивилизации.

— Они могли бы показаться людям. Зачем прятаться?

— Я мог бы предположить сразу несколько причин. Скажем, они были напуганы, потому что им уже доводилось встречаться с воинственными инопланетянами. Вряд ли мы единственная раса в Галактике, освоившая межзвездные перелеты. Однако, как я говорил раньше, глупо теоретизировать, не имея фактов. С уверенностью можно сказать только одно: если эти Древние существуют, мы с ними очень разные.

— При том, как тщательно ты относишься к фактам, это слишком невероятная идея.

— Но я ведь уже признал, что это всего лишь предположение. — Он сощурился от дыма и взглянул на нее в упор. — Ты сама пришла ко мне, уверяя, что мальчика похитили, хотя официальная точка зрения была иная. Но твои выдумки про сектантов, которые крадут детей, это полная ерунда. Почему ты не хочешь поверить в существование аборигенов?

— Даже при том, что от этого, возможно, зависит, жив Джимми до сих пор или нет? Да? — Женщина удрученно вздохнула, потом вздрогнула. — Может быть, я просто боюсь.

— Пока я не говорил ничего такого, о чем не писали бы в прессе, — сказал мужчина. — Согласен, это довольно безответственные выступления. За сотню лет никто так и не сумел обоснованно доказать, что аутлинги не суеверие, а реальность. Тем не менее некоторые ученые утверждали, что это по крайней мере возможно; в неосвоенных, неисследованных районах действительно могут скрываться разумные аборигены.

— Знаю, — сказала женщина. — Однако я не могу понять, с чего вдруг ты принял эти догадки всерьез.

— Когда ты заставила меня задуматься над проблемой, мне пришло в голову, что дальнопоселенцы Роланда живут далеко не так изолированно, как, скажем, какие-нибудь средневековые хуторяне. У них есть книги, телевизионная связь, электрооборудование, машины и, самое главное, современное научное образование. Почему же они стали суеверны? Что-то заставляет их… — Он умолк на секунду. — Пожалуй, мне лучше не продолжать. Мои предположения идут гораздо дальше, но, если они верны, говорить об этом вслух небезопасно.

Погонщик Тумана почувствовал, как сжались у него мышцы живота. Опасность. Этот человек, похожий на птицу-клювореза, был явно опасен. Нужно будет предупредить Венценосную… На мгновение ему захотелось позвать Нагрима, чтобы тот убил этих двоих. Если никор нападет быстро, им не поможет даже их оружие… Хотя нет, нельзя. Возможно, они сообщили о своих планах дома или… Погонщик Тумана снова превратился в слух. Мужчина и женщина заговорили теперь на другую тему.

— …почему ты остался на Роланде.

Мужчина улыбнулся тонкими губами.

— Можно сказать, жизнь на Беовульфе потеряла для меня остроту. Георот заселен достаточно плотно, прекрасно организован и удручающе скучен — во всяком случае, так было несколько десятилетий назад. Отчасти это положение сохранилось за счет новых поселений в долинах, куда стекались люди неудовлетворенные или недовольные, — нечто вроде предохранительного клапана. Но я плохо переношу повышенное содержание углекислого газа, а там без этого невозможно жить. Потом я узнал о готовящейся экспедиции, которая должна была посетить несколько колоний, где не имелось оборудования, чтобы поддерживать лазерный контакт. Ты, возможно, помнишь, что они ставили своей целью поиск новых идей в науке, искусстве, социологии, философии и вообще в любых областях, где есть что-нибудь ценное. Боюсь, на Роланде они нашли не особенно много такого, что могло бы пригодиться на Беовульфе. Но я добился места на корабле и, увидев здесь новые для себя возможности, решил остаться насовсем.

— А там ты тоже был детективом?

— Да, служил в полиции. У нас это семейная традиция. Наверно, причиной тому отчасти далекие предки из племени чероки, если тебе это что-нибудь говорит. Но, кроме того, по преданию, у нас в роду был один из первых частных детективов на Земле, о котором сохранились сведения еще с докосмической эры. Не знаю уж, насколько это правда, но я всегда считал, что у него есть чему поучиться. Видишь ли, такой образ… — Мужчина замолчал, и на лице его появилось обеспокоенное выражение. — Пора спать. Завтра утром нам предстоит долгий путь.

— Здесь утра не будет, — сказала женщина, вглядываясь в темноту.

Вскоре они легли спать. Погонщик Тумана встал и бесшумно размял затекшие ноги и руки. Прежде чем вернуться к Царице, он рискнул заглянуть в машину через заднюю стеклянную панель. Внутри стояли рядом две расправленные койки, где улеглись мужчина и женщина. Однако мужчина даже не прикоснулся к ней, хотя женщина была очень привлекательна, и, судя по разговору, ничего такого он делать не собирался.

Жуткие и непонятные существа. Холодные и бесчувственные, как глина. Неужели они захватят этот прекрасный дикий мир? Погонщик Тумана презрительно сплюнул. Так случиться не должно. И не случится. Она, Которая Правит, обещала.

Земли Уильяма Айронса простирались на много миль вокруг. Но такие большие площади требовались, потому что поместье должно было обеспечивать и его, и всех его родственников, и домашний скот за счет местных культур, а наука об их разведении все еще находилась в зачаточном состоянии. При летнем свете и в оранжереях он выращивал кое-какие земные растения, но это уже скорее как роскошь. На самом деле будущее сельского хозяйства в северной Арктике лежало в таких культурах, как йерба для заготовки сена, батрихиза, из которой можно получить отличную древесину, перикуп, гликофилон, а позже, когда с ростом населения и промышленности расширится рынок, здесь можно будет выращивать даже халкантемы для городских цветочников и разводить роуверов ради пушнины.

Но это в будущем, до которого Айронс, похоже, дожить не надеялся, и Шерринфорду показалось, что судьбу всех остальных поселенцев этот человек представляет столь же пессимистично.

В ярко освещенной комнате было тепло. Весело трещал огонь в камине. Свет от флуоропанелей играл отражениями на резных самодельных комодах, стульях, в посуде, расставленной по полкам. Кругом висели цветные шторы и занавесочки. Сам хозяин, крепкий, широкоплечий дальнопоселенец с бородой до пояса, сидел в кресле с высокой спинкой. Гостям, ему и сыновьям жена с дочерьми принесли кофе, чей аромат смешивался с еще не ушедшими запахами богатого ужина.

Но снаружи завывал ветер, сверкали молнии, грохотал гром, дождь буквально обрушивался на крышу и стены дома, с шумом и плеском стекая вниз и бурля по вымощенному булыжником двору. Сараи и хлева словно присели, съежились на фоне огромного темного неба. Стонали деревья, испуганно мычали коровы, и… не зловещий ли это смех пробивается сквозь буйство стихии? Новый порыв ветра принес с собой град, застучавший по черепице костяшками гигантских пальцев.

Сейчас очень хорошо чувствуется, как далеко живут другие люди, подумалось Шерринфорду. Однако это именно те люди, которых ты видишь чаще всего, с которыми договариваешься о делах по визифону (когда солнечная вспышка не превращает голоса в тарабарщину, а лица — в цветную мешанину) или лично, отмечаешь праздники, сплетничаешь, замышляешь интриги, породняешься. Это те люди, которые в конце концов тебя похоронят. А огни прибрежных городов очень далеко, чудовищно далеко.

Уильям Айронс был сильным человеком, и все же, когда он говорил, в его голосе чувствовался страх.

— Вы в самом деле собираетесь за Кряж Троллей?

— Имеете в виду скалы Ханштейна? — переспросил Шерринфорд с вызовом.

— Ни один дальнопоселенец не называет их иначе как Кряж Троллей, — сказала Барбро.

Но как возродилось тут это название? За много парсеков от Земли и спустя сотни лет после того, как закончилось ее средневековье?

— Однако в тех местах бывают охотники, трапперы, старатели-бродяги, как вы их называете, — уверенно заявил Шерринфорд.

— Не везде, — ответил Айронс. — Это разрешено уговором между человеком и Царицей, потому что когда-то давно один человек спас попрыгайца, покалеченного летучим дьяволом. Там, где растет плумабланка, человеку ходить можно, если он оставляет на каменных алтарях дары в обмен на то, что берет из тех земель. В других же местах… — Рука Айронса сжала подлокотник кресла и тут же обмякла. — В других местах это неразумно.