Любовно-фантастический роман

       Официальное авторское предупреждение:
      Детям до 16 лет читать не рекомендуется.

      Шел мелкий нудный дождь, такая погода обычно бывала осенью, но в этом году все лето моросило, и люди не вылезали из плащей. Бесконечное серое марево повисло над дорогой и лесом. Вечерело. По обочине оживленной трассы шла женщина. Легкое голубое платье совсем промокло и было в брызгах от проносящихся мимо машин, туфли на невысоком каблуке, когда-то красивого голубого цвета, стали почти черными от грязи, но она не обращала на это внимания.
      Некоторые водители опасливо притормаживали рядом с незнакомкой, но, разглядев странно — отсутствующее выражение на лице женщины, быстро снова разгонялись, стараясь поскорее забыть мертвенную бледность и проходящий насквозь взгляд.
      Через какое-то время она остановилась, вглядываясь куда-то вперед, словно охотник, намечающий очередную жертву. В потоке машин ее глаза выхватили лицо водителя трейлера.
      Водитель повернул голову в сторону женщины, все еще напевая забавную песенку, доносящуюся из радиоприемника, и тут же осекся. Очертания предметов расплылись, потом, растаяли, только лицо этой женщины оставалось четким. Лоб водителя прорезала глубокая морщина, задеревеневшие руки до боли сжимали баранку руля и лишь слегка дрогнули, изменив направление машины. На большой скорости она тяжело повернула, коснувшись колесами кромки скользкой обочины, преодолела ее и понеслась дальше, в заносе, прямо на женщину. Водитель даже не понял этого. Он по-прежнему сжимал баранку и смотрел, смотрел до того момента, когда легкий толчок не вывел его из оцепенения. Он очнулся и стал выравнивать машину, удерживая ее от падения в овраг. Стремительно надвинулись ветви дерева, затем последовал мощный удар и машина, сделав еще пол-оборота, застыла.
      Из радиоприемника лилась другая песня, и именно поэтому водитель решил, что на какое-то время терял сознание. Он ощупал лицо и прислушался к своим чувствам: вроде ничего не болело, только немного ныла грудь после удара о руль. Дверь машины с его стороны заклинило, он перевалился на пассажирское место, остервенело дернул несколько раз ручку — и вывалился на улицу. Только одна легковушка притормозила на месте аварии — значит времени прошло совсем немного. Шофер, не выходя из легковушки, спросил, нужна ли помощь. Водитель грузовика не ответил. Он вглядывался в следы протектора, четко идущие от того места, где он съехал на обочину, ища женщину. Она должна была быть где-то рядом. «Может, ее откинуло ударом?» — подумал водитель грузовика. Повернув голову, он кивнул водителю легковушки, мол, не волнуйся, все в порядке. И подождав, пока машина отъедет, пошел вдоль следа, продолжая тщательно осматривать прилегавший к дороге овраг. Метрах в пятнадцати от дороги, почему-то за кустами — он удивился еще, как это ее могло отбросить так далеко, — водитель нашел ее тело. И почему-то сразу решил, что она мертва — даже раньше, чем подошел и увидел ее лицо. Женщина лежала, широко отбросив одну руку, а другую неловко подвернув под себя. Ее глаза были устремлены в светлевшее небо, лицо казалось совершенно спокойным. Водитель поймал себя на мысли, что хотел бы умереть вот так же — неожиданно и легко, без страданий, ожидания смерти и бесконечного хождения по бесполезным врачам. Еще он подумал о том, что при жизни женщина не была красивой, но сейчас ее лицо таило странную притягательность. Ему показалось, что уголки ее губ были слегка приподняты, словно она увидела там, уже за гранью, что-то смешное.
      Опустившись перед ней на колени, он накрыл ладонью ее глаза, собираясь, как это положено по обычаю, закрыть их. Его рука ощутила влагу — дождь прекратился, но лицо женщины успело намокнуть до этого, — и легкое тепло уходившей жизни. А потом случилось что-то, чего он так и не смог потом понять. В несколько секунд тело женщины, такое реальное и почти еще живое, превратилось в прах, исчезло, рассыпалось. Просто — его не стало, а рука водителя так и зависла в воздухе на месте уже несуществующего тела. Сначала он оцепенел, потом его бросило в жар, лицо сразу раскалилось, и уже после этого пришел страх — панический, липкий, звериный. Водитель вскочил — ему показалось, что рука, которой он закрывал глаза женщины, стала противно скользкой. Он судорожно тряс ею, потом стал вытирать о влажную траву и только через несколько минут остановился, стараясь взять себя в руки, осознал происшедшее и дико, по-звериному, заорал.

* * *

      Следователь взглянул в окно: ветер раскачивал ночной фонарь, едва рассеивающий тьму, вздохнул — когда-то еще попадешь домой? — и еще раз попытался сосредоточиться на деле за номером 81. Больше всего его злило, что происшествие — банальная авария, — произошло на границе его участка. Еще пару метров — и уже другой следователь ломал бы голову над странным и труднообъяснимым случаем. Виновник аварии, после того, как его удалось привести с помощью транквилизаторов в подобие нормального состояния, утверждал, что сбил женщину, видел ее труп, который испарился прямо на его глазах. Трупа на месте аварии обнаружено не было. Хотя странная субстанция биологического происхождения — на месте, указанном водителем, присутствовала. Свидетелей происшедшего не удалось найти. Экспертиза грузовика показала, что, поскольку после предполагаемого наезда водитель врезался в дерево — однозначно идентифицировать происхождение вмятин на грузовике не представляется возможным. «На кой черт этому идиоту понадобилось утверждать, что он что-то там видел? Так, обычная авария, а если он кого-то сбил насмерть — это другое дело. Может, ему все показалось, двинулся слегка от удара?» Он перевернул несколько страниц и прочитал заключение психиатрической экспертизы. «И эти — туда же!» — «Психических отклонений у испытуемого не обнаружено, что не исключает возможность галлюцинации под воздействием удара…» — «Исключает — не исключает. Почему я должен ломать над этим голову? Классика: нет тела — нет дела.»
      Следователь нажал кнопку, вызывая секретаршу.
      — Знаешь, что я решил по этому делу? — спросил он, когда та вошла в кабинет.
      — Догадываюсь. — Она легко улыбнулась. — Чистый «висяк».
      — Вот-вот. Давай-ка, поговори завтра с адвокатом, пусть он водителю так мягко намекнет — типа, ну, сдалась тебе эта баба, которую никто не видел. И пусть пришлют мне нормальные показания. Осознал. Был слегка не в себе. Все показалось. Сделаешь?
      — Нет проблем, — она улыбнулась, теперь широко — адвокат был ее любовником. — Зачем портить статистику?
      Следователь закрыл папку, на ее обложке размашисто написал: «В архив. За отсутствием состава преступления», и с облегчением откинулся на спинку кресла.

* * *

      Языки пламени вздулись вверх, рассыпаясь многочисленными звездочками искорками, раздалось легкое шипение, словно какое-то из бревен, подброшенных в камин, было не просохшим.
      Мальгрум, принявший облик земного мужчины, еще раз пошевелил кочергой в камине. Разозленный огонь выплюнул длинный язык искр, стараясь достать руку, которая его побеспокоила, но тут же, подхваченный потоком, устремился вверх.
      Мальгрум отошел от камина и приблизился к креслу, в котором, закутавшись в блестящую ткань, сидело существо, отдаленно напоминавшее человека.
      — Все никак не согреетесь? — спросил он мысленно, потому что в этом месте звуковые волны не распространялись. И продолжил, потому что женщина не ответила. — Не иначе это оттого, что никак не перестанете сердиться на меня.
      — Я всегда считала тебя другом, — сказала она, поежившись. — Почему так дьявольски холодно? Мертвые — они всегда так мерзнут?
      — Мертвые? — переспросил Мальгрум и рассмеялся. — Мертвым — это уже все равно. А вы — просто не можете умереть. Бессмертие, мадам, это не только удовольствие, а и большие обязанности.
      Женщина подняла на него огромные, черные, без зрачков, глаза, и холодно сказала:
      — У меня есть обязанности. Здесь и сейчас. Перед моими близкими, которых ты заставил страдать. А то, что ты сделал — подло, мерзко и гадко. Она откинула голову, удобно устроив ее на спинке кресла, и закрыла свои чудовищные глаза. Этот разговор, который продолжался уже несколько часов, причинял ей боль.
      — Вы похожи на своего отца, моего Хозяина. Он тоже всегда был таким резким.
      — Сколько можно повторять? Верни меня назад! Немедленно! Говорить я могу с тобой мысленно, из дома. Зачем я тебе здесь? Сколько прошло времени? Меня уже должны разыскивать! Ты понимаешь, что каждый мой лишний час здесь страдание там? Или ты ничего не понимаешь? Обычная Машина, без чувства сострадания?
      — Я уже объяснял. Я — Машина, а еще — ваш Корабль, а еще — что-то живое, но в вашем словаре пока нет понятий, которые могли бы это выразить.
      — Оставь свои объяснения! Мне сейчас это абсолютно не интересно! Женщина открыла глаза и зло посмотрела на Мальгрума. — Мне интересно, что есть человек, там, на Земле, который любит меня, и он — мой муж… Мальгрум расхохотался, и она прервалась, а затем ядовито спросила: — Не подскажешь ли ты мне способ убить тебя? Право слово — очень хочется!
      — Я — уже не смеюсь. — Он и правда перестал смеяться. — А еще вы хотели добавить, что там, на Земле, осталась девочка, ваша дочь, которая на самом деле вовсе не ваша дочь, а порождение земного тела. И вот она, наверное, плачет теперь, но пока еще надеется увидеть вас. Так?
      — Скотина!
      — Ругаетесь вы хорошо. — Мальгрум посерьезнел и добавил: — Ну так вот. Вы — никогда больше ее не увидите. Потому что мертвые не должны возвращаться с того света. Для Земли вы умерли. Дело о вашей гибели сдано в архив…
      — Это когда же они успели его сдать? — язвительно спросила женщина. За несколько часов?
      — Несколько дней. На Земле прошло несколько дней. Вы находитесь в Многомерности и время здесь может течь как быстрее, так и значительно медленнее.
      — Что ты наделал, Мальгрум? Зачем? — Она закачалась в кресле. Мальгрум посмотрел на нее с жалостью. — Что им сказали?
      — Что вы погибли в авиационной катастрофе.
      — Мгм? Мне припоминается что-то другое.
      — Конечно. Но вы же не поехали в аэропорт, и самолет улетел без вас. На вашем месте сидел другой человек. Ему продали билет уже после конца регистрации. Он настойчиво просил кассиршу об этом — и уговорил. Именно поэтому ваше имя осталось в компьютере неисправленным.
      — Я не летаю в самолетах, которые собираются разбиться.
      — Разве я пытаюсь с этим спорить?
      — Зачем ты убил меня, Мальгрум, зачем? Что стало с тем человеком, водителем?
      — Боитесь, что он сошел с ума? Не хотите брать грех на душу?
      — Боюсь. У меня достаточно грехов и так.
      — Детишки? — От его вопроса женщина вздрогнула.
      — Ну конечно, ты знаешь об этом. Это ты помог мне тогда? Меня почти раскрыли.
      — Не «почти». Дети, которые остались живы, прекрасно все поняли. Только кто бы им поверил, попытайся они рассказать? Все кончилось хорошо. А как и почему… — кому есть до этого дело? Да вы меня опять не слушаете?
      Она увидела себя еще девчонкой. В тот год старшеклассников попросили поработать в школьном летнем лагере. Ей досталась роль старшей вожатой, одной из обязанностей которой было проведение утренней физзарядки. Накануне того злополучного дня прошел сильный дождь. Глинистая почва района, в котором жила женщина, размылась, покрыв тонкой осклизлой пленкой спортплощадку, что сделало ее в тот день непригодной для каких-либо занятий. Скорее там можно было свернуть шею, но никак не укрепить здоровье.
      Она осмотрела свою группу ребятишек в возрасте 9-10 лет, построила их друг за другом, и так, дружно, они отправились на единственное пригодное для занятий место — асфальтированную площадку под стенами старого добротного здания школы. Дети выстроились в линию, примерно в метре от стены. А потом началась обычная физзарядка. Она показывала упражнения, детишки — повторяли.
      Выполняя один из наклонов, она услышала странный громкий треск, словно что-то с натугой разрывалось. Поднявшись, с изумлением она обнаружила, как ребятишки поворачивали головы на этот звук, но происходило это в десятки раз медленнее, чем должно бы было быть в реальности. И еще — она полностью оглохла. Проследив движение голов, ее взгляд уперся в огромное оконное стекло второго этажа здания. Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.
      Она хорошо запомнила, как хотела закричать: «Всем быстро отойти!», и тут же, перебивая эту мысль, пришло: «Не успеваю…», вместившее в себя много больше этой короткой фразы. Это было осознание нечаянной вины — ведь именно она привела их сюда, именно она построила их так близко к стене, и, значит, именно она была бы в ответе перед своей совестью за их гибель.
      И тогда она закричала — телепатически и, как выяснилось потом, настолько громко, что этот крик — адресованный детям, услышали абсолютно все. «Опасность!» — означал этот крик. Повинуясь ему, шеренга, уже обратившая лица навстречу своей смерти, медленно, еле поднимая ноги — так ей казалось, сделала шаг назад, уходя из-под прямого попадания стекол.
      Козырек над подъездом принял на себя первою атаку прорвавшегося наконец стекла, и только ухудшил положение — отбрасывая осколки, увеличивая их скорость, измельчая многократно, он сделал их в тысячи раз смертоноснее и опасней.
      Она стояла не шевелясь, спокойно наблюдая, как медленно разламываются стекла под ногами детей, покрываясь перед этим многочисленными трещинами, как пролетают осколки, очевидно, калеча — ноги, руки, тела. Только не было звука, словно его выключили зачем-то и поэтому никто не кричал. А потом прорвался звук, время вернуло свой бег, и — все кончилось. Площадка перед школой была усыпана осколками стекла так плотно, что практически не виден был асфальт. И — посреди этого безумия, стояла молчащая шеренга детей. Им некуда было ступить, потому что вокруг их ног плотным слоем лежали осколки большие, маленькие, средние…
      Она рванулась к ближайшей к себе девочке, стала ощупывать ее, трясти, поднимать платье, бесконечно спрашивая: «Тебе больно? Где больно?» Ребенок смог говорить через несколько минут, едва оправившись от шока и странно заглядывая в ее лицо. «Ты знаешь? Знаешь, что случилось? Ты — ЗНАЕШЬ? Меня не должно быть, а я есть. Я — запомню. Никогда не забуду!» — говорили глаза ребенка. А она молча отвечала — «Молчи, только молчи. Никто и никогда…» «Никто и никогда из нас не расскажет. Но мы — будем помнить. Всегда. Всю жизнь. Как ты спасла нас,» — подхватывали глаза, устремленные на нее. Ей хотелось кричать: «Нет! Я — едва не погубила вас. Неосторожностью, недодумала…» — «Ты — спасла нас!» — спорили глаза.
      Подбегали другие вожатые, из подъезда выбежала завуч, воспитатели. А она — уже все поняла. Потому что, когда девочка сделал шаг, осколки ровным слоем лежали под ее ногами! Словно и не было над ними никаких ног. Четырнадцать ребятишек сошли с места и — не осталось на асфальте — никаких следов…
      Когда завуч, довольная и счастливая, подошла к ней и сказала, что никто не пострадал — она нисколько не удивилась. Ни одной царапины не было ни на одном ребенке. Так и должно было быть.
      — Сколько бы пострадало тогда детей? Ты знаешь? — спросила женщина Мальгрума.
      — Ну, наконец, вы соизволили заговорить! Восемь бы из них погибли…
      — Та девочка?
      — Осталась бы инвалидом. Ей бы перерезало осколком ногу.
      — Спасибо. Спустя столько лет могу тебе это сказать.
      — Не за что. Вы бы не смогли этого пережить. Такая вина искалечила бы вас навсегда. Моя задача — чтобы вы излишне не страдали.
      — И именно поэтому ты убил меня так не вовремя, когда все было хорошо, чтобы не причинять лишних страданий? — спросила она с иронией.
      — Много часов я пытаюсь вам объяснить, почему это необходимо, но вы не желаете слушать.
      — Я слушаю. — Она покорно наклонила голову.
      — Я начну издалека.
      — А вот этого — не нужно. Уже несколько часов ты морочишь мне голову! Почему именно сейчас? Много раз мне не хотелось жить, много раз я могла погибнуть, если бы ты не вмешивался. И вдруг — теперь?
      — Вы же ничего не поймете!
      — Я постараюсь понять, — выделяя каждое слово, сказала женщина.
      — Несколько суток назад я разговаривал с вашим братом.
      — У меня есть брат? — изумленно спросила женщина.
      — Я же говорю — вы ничего не поймете.
      — Хорошо, — сдалась женщина. — Рассказывай как хочешь, только не тяни, ладно?
      — Вы должны прежде узнать, кто вы и что вы. Только потом вы сможете понять, что нужно делать. Вы — потомок двух древнейших во Вселенной цивилизаций — Тийомцев и Ранитов. Ваша мать — королева Тийомы…
      — У вас есть короли? — спросила женщина с насмешкой. — То есть власть переходит по наследству, от отца к сыну?
      — Нет. Власть на Тийоме переходит к существу с наибольшей степенью сложности организма.
      — Тогда это — не монархия. — Она мысленно пожала плечами.
      — Много тысячелетий только в одном роду на Тийоме рождаются дети самой высокой степени сложности. Поэтому главу планетарного содружества можно назвать королем. А его жену — королевой.
      — Понятно. Значит, я — принцесса Тийомы? — она улыбнулась. — Все это ужасно глупо, Мальгрум, ты не находишь?
      — Мне это не кажется глупым. И я не говорил, что вы — принцесса Тийомы, потому что ваш отец не был королем. Ваш отец, Суперг, был Векторатом Времени Вселенной ВD-Дигма, в которой мы и имеем честь находиться.
      — Кто такой Векторат Времени? Мне это ни о чем не говорит.
      — Векторат или Распорядитель Времени — высшая должность во Вселенской иерархии. Существо, обладающее правом и обязанностью — помогать другим цивилизациям, способствуя их выживанию. Теперь эту должность должны будете занять вы, как самое сложное существо нашей Вселенной в данный момент времени.
      — Та-а-ак, — протянула женщина. — Ты меня окончательно запутал. Как я могу занять такую должность, если пока имею представление только о Земле? Да и то — не сказать, чтобы очень полное. Прожить тридцать шесть лет — это немало, но и не много.
      — Не могу сказать, чтобы вы тратили время даром.
      — Что это меняет? — Она мысленно пожала плечами, потом задумалась. Ладно. Давай, я буду задавать вопросы, а ты — коротко и понятно отвечать.
      — Допрос? Это входило в одну из ваших специальностей на Земле?
      — Ты же все знаешь. Итак, я — дочь Вектората Времени и королевы Тийомы. Почему мои родители погибли при рождении?
      — Потому что ваш отец не имел необходимых органов для того, чтобы принять роды у тийомской женщины. По законам Тийомы, в такой ситуации, это должен бы был делать король Тийомы. Но вариант этот исключался, так как ваша мать сбежала с Тийомы и вышла замуж за Вектората Времени.
      — Неужели ее никак нельзя было спасти?
      — Стайолы, существа, к типу которых вы относитесь, при своем рождении забирают огромное количество энергии. Это выбрасывает мать, а иногда и отца, на более низкий энергетический уровень. Для нас — они просто растворяются в пространстве.
      — Понятно. Никогда не буду иметь детей. Что было дальше, когда я родилась?
      — Дальше, ваш отец приказал мне искать ближайшую населенную планету это оказалась Земля, — и внедрил вашу сущность в тело мертвого земного ребенка.
      — Какой ужас, господи! Никогда не замечала у себя раздвоение личности. Но кое-что это объясняет.
      — Патологическую ненависть вашей земной матери к вам?
      — Это была не ненависть. Просто мы не могли находиться рядом. Ее во мне абсолютно все раздражало. Скажу честно, это сильно отравило мне детство.
      — С другой стороны, вы очень рано стали задумываться об отношениях между людьми. А это было хорошо. Вас назвали в честь вашей матери — Линорь. Но обращаться к вам я так не могу. Есть определенные нормы обращения, диктуемые вашей должностью. Поэтому я и все окружающие будут назвать вас Элоир Вэр Странница или Странствующая — я не знаю, как это будет точнее на земном языке.
      — Странница — точнее.
      — Хорошо. Перед тем, как передать вас в руки землян, ваш отец рассчитал линию жизни этой планеты. Получалось, что земная цивилизация будет существовать еще около 100 лет после вашего отлета. Времени достаточно.
      — Что ты хочешь сказать? — Странница поняла, что у нее нет сердца: сейчас оно бы должно было разорвать ей грудь. Вместо этого внутри все сжалось, словно тело приготовилось к прыжку. Она медленно спросила: — Ты хочешь сказать, что земная цивилизация — погибнет?
      — Определенно. Но самое плохое, что она погибнет намного раньше, чем мы предполагали. Вовсе не через 100 лет. Ваш брат, теперешний король Тийомы, находится сейчас на Оре. Он выполняет ваши обязанности. Никто не может оставить должность Вектората Времени даже на секунду пустой — так это опасно для всего живого. Несколько дней назад он сообщил мне об этом, и я сразу предпринял меры, чтобы вы немедленно покинули Землю.
      — Сколько еще осталось? — спросила она совсем тихо.
      — Чуть больше 20 лет.
      — Но тогда, — Странница вскочила с кресла. — Немедленно верни меня назад! Я хотя бы эти годы смогу провести с моими близкими!
      — Успокойтесь. Вы не можете думать только о своих близких и пренебречь возможностью спасения цивилизации.
      Она медленно села, вдумываясь в слова Мальгрума и вглядываясь в огонь камина. Ее бледная, серебристо-белая кожа сейчас казалась розоватой. Волосы, черные, со струившимися по ним многочисленными змейками энергии, опустились до пола. Она была необыкновенно красива сейчас, в своей тихой, беспомощной задумчивости.
      Странница думала о своей земной жизни, в которой ей пришлось немало выстрадать. Но предать этот мир, позволить ему погибнуть… Мир, где безутешными остались ее муж и дочь?
      Ей стало до боли жаль землян, своим безрассудством напоминавших ей беспомощных, еще не повзрослевших детей. Ее глаза неожиданно вспыхнули гневом. Она поднялась, выпрямилась, гордо вскинув голову, и стала так похожа в этот момент на королеву Тийомы, которую ей так и не довелось увидеть.
      — Что нужно делать, Мальгрум? Что сказал мой брат?
      — Он сказал, что хоть и не любит вас, потому что вы стали причиной гибели его матери и отца — короля Тийомы…
      — А здесь-то я при чем? Проклятая судьба, Мальгрум. Почему мне так всегда не везет с родственниками?
      — Его отец просто не смог пережить гибели вашей матери. Перед этим он пережил сильнейший позор, потому что она нарушила обет брака Вечности…
      — Мальгрум. Это очень интересно, но ты расскажешь мне об этом как-нибудь в другой раз. Мы спешим, ты — помнишь?
      — Ваш брат сказал, что можно попытаться спасти земную цивилизацию. Спасением должны заниматься шесть человек…
      — Людей? Землян?
      — Землян. Но это очень необычные земляне. И поэтому их придется собирать не только из разных эпох, но из еще двух ее временных измерений.
      — О Господи! — Она в отчаянии села. — Еще вчера я жила обыкновенной земной жизнью, почти ничем не отличаясь от других женщин, а сегодня…Как мне вместить все, что ты говоришь?
      — Много миллионов лет назад Земля уже пережила гибель одной цивилизации.
      — Динозавры?
      — Да. Но все случившееся было намного хуже. Произошло такое грубое нарушение физических законов, что само время Земли раскололось на три неравные части. В каждой из них оно текло со своей скоростью. Чтобы продлить жизнь вашей версии Земли, ваш отец приказал мне свернуть, заморозить жизнь в двух других временных измерениях. Считайте, что они уже погибли. Теперь многомерная волна, явившаяся причиной всего этого, возвращается. Время Земли должно стать единым — и это будет означать конец земной цивилизации. Потому что никакое живое существо, если оно не может жить в Многомерности, как вы, не может вынести такого нарушения физических законов.
      — Мой брат — он захочет помочь?
      — Он — не сможет помочь. И вы — сможете только создать условия для спасения. Все остальное землянам придется делать самим. Именно поэтому нужно собрать этих шестерых людей вместе. Только, когда они станут… — Мальгрум прервался. — Я могу намного быстрее и понятнее для вас все рассказать, если вы согласитесь соединиться со мной.
      — Хорошо. Что нужно сделать для этого?
      Пол под ее ногами вдруг посветлел, и она увидела свое отражение. Стройная женщина в сверкающей одежде, словно сотканной из самого света, огромные, черные, без зрачков, глаза, две ноги, скрытые энерготканью, четыре руки, заканчивающиеся на концах распадающимися на маленькие «пальчиками» щупальцами.
      — Вы очень красивы.
      — Спасибо, но мне сейчас не до этого, Мальгрум.
      — Знаете, я подумал, ничто не помещает мне рассказать вам все по пути к Ору.
      — Там, где сейчас мой брат? Но за то время, что мы будем лететь, сколько лет пройдет на Земле, Мальгрум?
      — Нисколько. Мы вернемся в то же время и то же место. А что бы нам было легче это сделать…
      Прямо перед ней возник огромный экран с висящей в пространстве Солнечной системой. А потом от Мальгрума протянулись нити, они становились все толще и тянулись все дальше, вспыхивая и переливаясь в лучах, нежно охватывая, пеленая планеты, а потом — само Солнце. Странница боялась пошевелится — так потрясающе все это выглядело. Внезапно все исчезло. Перед Мальгрумом легла пустота.
      — Что ты сделал?
      — Свернул пространство. Я подсчитал — у меня было достаточно энергии для этого. Потом, правда, придется искать подходящую звезду. Но зато теперь мы легко найдем это место во времени. Мы просто пойдем туда, где его нет.
      — Хорошо, — печально улыбнулась Странница и снова почувствовала, как тело сжалось внутри. Подойдя к камину, она долго рассматривала огонь, почему-то всегда казавшийся ей живым. Неровно вспыхивая, он напоминал хищника, который притворился ласковым и нежным.
      Потом она вернулась в свое кресло, удобно расположила все четыре руки на подлокотниках и расслабилась. Кресло проросло тонкими щупальцами, и они, сначала словно слепые котята ощупывали ее кожу, а потом стали проникать, прорастать внутрь ее тела, через им одним ведомые точки.
      Вот тогда она смогла понять то, что долгие часы так и не смог объяснить ей Мальгрум.
      «Я — не человек. НЕ ЧЕЛОВЕК!» Пространство плыло, качалось, трансформировалось. Росло число измерений — 10, 20, 30… быстрее, быстрее. «Мальгрум, ты помнишь? Ты еще не забыл? Мы спешим, очень спешим!» «Вам будет плохо, вы еще не привыкли…» — «Я потерплю, ничего, как-нибудь…»
      Каждая клеточка тела сочится наружу, вытекает, потом снова собирается, предметы свободно проходят сквозь друг друга — здесь другие законы, все прозрачно, все — невредимо, все- единовременно и разновременно…
      «Быстрее, Мальгрум, быстрее… Ты еще помнишь?» — «Познавайте, я иду сквозь Пространство и Время. Вам нужно понять все, чем владею я. Пока еще можно, пока мы в пути. Вам не нужен сон и еда, вы — практически бессмертны, но вам всегда будет не хватать времени. Таков закон…Учитесь, внимайте, впитывайте все, что я знаю… Еще можно…Пока еще…можно…»
      «Ор!»
      — Почему ты не сказал мне, что Ор — это звезда?
      — Разве я говорил обратное? — Мальгрум открывал проем — прямо в пасть бушующего огня, и на мгновение ей стало страшно, на доли секунды она усомнилась в себе. Мальгрум раскинул черную дорогу до самого горизонта. Идите. Вас ждет брат.
      Странница посмотрела вперед: проем был совсем открыт и ослепительно сиял, но от этого ей не было жарко. Протуберанцы взмывали ввысь, а потом опадали, стелясь к ее ногам. Мальгрум плыл в пространстве, возвышаясь огромной бесформенной массой. Странница вгляделась в горизонт, прищурив глаза, и удивилась тому, что совершенно не чувствует жара звезды. Ей показалось, как где-то далеко играет орган, и все сместилось: она одновременно была на Оре, и еще во многих местах, а уровни ее психики стали бесконечны.
      Брат встретил ее в холодном зале. Существо, похожее на нее, только две руки, неторопливо встает с сияющего трона. Энерготкань клубится, защищая его тело. Она понимает: они — разные. Здесь — ее дом, хозяйка вернулась назад: ей не нужна защита.
      — Я рад, что могу уйти, — его телепатема вливается в мозг. Грозно шумит ураган, все срывая на своем пути. Она прикрывает глаза, вслушиваясь в эту удивительную музыку. — Я должен идти. Слишком долго я правил здесь. — Он говорит кратко, словно режет слова.
      — Расскажи. Мальгрум говорил — ты все рассчитал. Их будет шестеро. Я знаю теперь о них все.
      — Что ты хочешь узнать? Ты — не справишься. — Он опускает глаза. Этого не сделать никому и никогда.
      В ее глазах — бешеный огонь. Под куполом зала гремит хохот, отражается — разве мысль может отразиться? Что за странный мир! Она — справится. Теперь больше нет сомнений. — Да знаешь ли ты, что я всегда добиваюсь того, что для других — НИКОГДА? — смех исчезает. Она стоит — грозная в своем великолепии, глаза — две сверкающие молнии. Два энерголуча оплели ее ноги, готовые взорваться и уничтожить любого по приказу хозяйки. Вся мощь Ора — у ее ног. И здесь она, равная в могуществе богам, почти всесильна.
      — Ты все знаешь о них? — в словах брата неприкрытая насмешка. — Убийцы! — бросает он ей в лицо тяжелое обвинение. — Ты хочешь собрать шесть человек, двое из которых — уже убийцы, а третий — обязательно станет рано или поздно? Четвертый — гениальный сумасшедший? Пятая — безграмотная проститутка! И только один из них будет равен нам! Это они должны спасти цивилизацию? Да понимаешь ли ты, глупая девчонка, что взваливаешь на себя? Тебя с ними — не будет. Ты можешь дать им только шанс, один на много миллионов! Кто разрешит тебе помогать им? Погибшим для всех, кроме тебя? Каждый раз, когда понадобится твоя помощь, ты будешь доказывать на Совете Вселенной, что их можно спасти. Их будет много на твоем пути — не верящих, хотящих, чтобы Земля скорее погибла. А ты — ты должна помогать всем. Без предпочтений. Или ты нарушишь Закон? Закон сохранения ЖИЗНИ?
      — Они — справятся. Ты не знаешь, как на Земле любят жизнь!
      — Не верю.
      — Уходи!
      Она взглянула на него презрительно и холодно. Шагнула к трону, сбрасывая с себя энерготкань. Из трона выползли щупальца и проникли в ее тело. Вселенная говорила разноголосицей, и Время стало равно Бесконечности.

      Они отступали весь день, шаг за шагом, продираясь сквозь чащу, огрызаясь и кусая врага. Верное войско Князя, обученные, мускулистые, звероподобные мужчины, закованные в легкие кольчуги, со шлемами, защищавшими лица, впервые терпели поражение за поражением, отдавая замок за замком, бесконечно отступая. Теперь, после нескольких недель кровопролитных битв достигнув пределов княжества, его последнего оплота — замка Аль-Ришад, они оказались в ловушке. Здесь войско должно было принять свой последний бой и умереть, как подобало мужчинам, посвятившим свою жизнь бесконечной войне.
      Замок принял их сразу после захода солнца, тяжело захлопнул окованные железом ворота и, ощетинившись, приготовился к последней битве.
      Дальше отступать было некуда. Последний оплот сопротивления, жемчужина Князя, хорошо укрепленный замок Аль-Ришад должен был стать свидетелем их гибели. Здесь оставались их жены, дети и подруги, и здесь мужчины должны были принять смерть, чтобы дать им возможность уйти.
      Войско Князя напоминала старого усталого волка, загнанного сворой собак, слишком большой в этот раз, чтобы можно было победить. Они были окружены, и должны были драться по святому долгу мужчины, неписанному кодексу чести, не позволяющему оставить своих близких на страшную и мучительную смерть.
      В огромном зале для пиров, с мрачно чернеющими полуосвещенными нишами, накрывали столы для последнего пира последней ночи их жизни. Князь сидел неподвижно, наблюдая за суетой людей, спешивших насладиться оставшимися минутами.
      Он поднялся, освобождая от тяжести своего большого тела окованное железом неудобное деревянное кресло. Тут и там, пока он шел мрачными коридорами замка, освещая чадящим факелом себе путь, раздавались пьяные крики мужчин и вопли женщин, принимавших последние грубые ласки.
      Он вошел в свои покои — грязный, пропахший потом и кровью, с озверевшим от многодневных убийств лицом, и так, едва переступив порог, завалил на пол женщину, его жену перед законом, раздирая ей платье и не обращая внимания на ее сопротивление и крики боли, почти разрывая ей внутренности, последний раз, по-звериному утоляя свою страсть.
      Через несколько минут он отпустил ее теперь затихшее тело, с испуганно-беспомощным, почти детским лицом, и мерзко кривящимися в плаче губами. Он подумал, что она — не больше чем обычная самка, жаждущая жестокой власти самца, но сумевшая родить ему сына. Она судорожно пыталась прикрыть грудь полуразорванными кусками платья.
      — Вставай, женщина, — приказал он грубо и властно. — Через полчаса все женщины и дети должны покинуть замок. Там есть подземный ход, он выведет вас далеко из окружения. Если захочет Бог, вы не умрете.
      Он, замолчав, подошел к ней, и резко встряхнув, поставил на ноги, и затем несколько раз, с силой, лишь слегка сдерживая себя и вымещая всю свою боль и жестокость, накопившиеся в боях, ударил ее по лицу. Теперь она перестала скулить, лишь со страхом глядя в его черные пронзительные беспощадные глаза.
      — Слушай меня, женщина, — повторил, едва сдерживая гнев, он. — Вы пойдете быстро, очень быстро, и ты сделаешь все, чтобы спасти моего сына. Ты поняла меня? — он тряхнул ее, поймав, наконец, в ее мозгу мысль понимания. Если вы не уйдете, я хочу, чтобы ты хорошо усвоила это, всех вас ждет одна участь, — он, содрав с нее платье, вонзил пальцы глубоко ей во влагалище, с силой прижав к своей грубой одежде ее нежное обнаженное тело, так что она почти повисла на его руке. — Тебя будут насиловать, пока не разорвут вот отсюда, — он повел правой рукой вверх, заставив ее закричать от боли, и снова, почти раздирая ей внутренности пальцами, продвинул руку вверх по мягкому, податливому влагалищу, а затем, дав ей возможность встать ногами на пол, положил левую руку чуть ниже ее груди и почти сомкнул руки, ощущая давление внутренностей. — И вот досюда, — он усилил давление рук, причиняя ей боль и испытывая мрачное наслаждение от ее крика.
      Потом, отпустив ее, он поставил ее на четвереньки, вонзив свой огромный член по-звериному с силой, резкими толчками раздвигая ее тело, а, закончив один раз и дав ей лишь несколько мгновений на отдых, снова все повторил, войдя теперь в узкий, тугой анус, сжав ей до боли грудь и не давая возможности выскользнуть, не обращая никакого внимания на ее крик, ощущая бесконечное мужское наслаждение женщиной, последнее в его жизни.
      Когда он отпустил ее, она лежала вся в крови, слизи и сперме на холодном каменном полу, лишь тихо скуля от боли. Он посмотрел на нее сверху, слегка толкнул ее тело ногой, уловив снова нарастающее возбуждение и увидев ее полные ужаса глаза от вида его снова встающего члена. Он с сожалением оглядел мягкий овал ее тела, невинное, почти детское, лицо. Жене Князя исполнилось двадцать, но уже в двенадцать она испытала его грубые ласки, доставшись ему в одном из боев, став его игрушкой, а потом через год, когда она родила мальчика, чудесного крепкого младенца с серьезным, как у отца, взглядом и способностью читать мысли, он не раздумывая больше ни секунды, женился на ней, тринадцатилетней. Она всегда жила в Аль-Ришаде, со страхом, — всегда со страхом! — ожидая его возвращения из очередной переделки.
      — Поднимайся, — снова тронув ее ногой, грубо сказал он. — Оденься и приведи сына. Да быстр ты! — рывком поднял он ее на ноги.
      «Глупое безмозглое создание, не чувствующее своей гибели», — зло подумал он.
      Она украдкой обтерла кровь, натянула новое платье, вышла и тут же вернулась с мальчиком. У него были странные серьезные серые, как у матери, глаза. Князь подошел к мальчику, положив, почти придавив, ему на плечи свои огромные руки.
      — Здравствуй, сын, — мысленно сказал Князь.
      — Мы должны уходить? — так же мысленно спросил мальчик.
      — По подземному ходу. Я надеюсь, мы продержимся еще день, и вы успеете уйти далеко.
      — Можно остаться с тобой?
      — Нет. — Он прижал сына к себе. — Это смерть. Идите как можно быстрее несколько дней. Ты всегда почувствуешь опасность. Идите лесом. Даст Бог, дней через пять доберетесь до княжества твоего дяди, там будете в безопасности. И еще. — Нахмурился он. — Позаботься о матери. Я знаю, тебе нужна не такая, но помни всегда — она тебя родила и поэтому ты кое-чем обязан ей. Тем более, ты знаешь, она мало хорошего видела от меня.
      — Я позабочусь о ней, — кивнул мальчик.
      Через пятнадцать минут небольшой отряд, чуть меньше ста человек, состоявший из женщин и детей, в сопровождении пяти вооруженных мужчин, скрылся в подземном ходе, выводящем их за несколько километров от замка. Князь надеялся, что им удастся спастись.
      Он заглянул в зал, где вовсю шел пир, раздавались возбужденно пьяные крики, но не присоединился к пировавшим. Освещая себе факелом путь, Князь спустился по винтовой лестнице в подвал, в большое помещение для допросов и пыток. Подкинув дров в большой камин, он взял длинный железный прут, и, решив, что тот может понадобиться, грубо вдвинул его в жадные струи огня, которые принялись облизывать холодный металл. Вошел стражник, ведший перед собой высокого светловолосого мужчину. Пленник был скован по рукам и ногам, что, однако, не мешало ему держать голову высоко поднятой. Лицо пленника никак не отражало боль, вызываемую кандалами. Казалось, эта боль не имела к нему никакого отношения.
      Князь опустился в высокое кресло с жестко выступающей спинкой, внимательно оглядев обнаженное, покрытое шрамами тело пленника.
      — Здравствуй, Князь, — мысленно нарушил молчание заключенный.
      — Здравствуй, Колдун, — так же мысленно ответил Князь, тщательно обдумывая свои слова. — Твое мерзкое предсказание сбылось. 17 августа 1616 года завтра, и нас всех ждет смерть?! — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
      — Ждет, — подтвердил Колдун.
      Князю показалось, что губы пленника тронула улыбка, и это вызвало его гнев.
      — Ты говорил, что узнал день нашей гибели по звездам?
      — Это так. — Колдун слегка двинул плечами, заставив звякнуть цепь. Еще три месяца назад я предсказал тебе это. Как видишь, все сбылось.
      — А может, ты сам приблизил нашу гибель? — понизив голос, спросил Князь, впиваясь пленнику в глаза.
      — Судьба.
      — А я думаю — не так. Знаешь, сколько раз я жалел, что не дал тебе сгореть в той деревушке в огне костра?
      — Ты неплохо там повеселился, Князь. — В мозгу Колдуна быстро пронеслось: полусгоревшая деревня, повсюду мужские и женские трупы, вопли насилуемых и убиваемых женщин.
      — Мои люди должны получать плату за службу, — примирительно сказал Князь.
      — Женщина не товар. У нее, как и тебя, есть душа.
      — Да-да, тварь Божия, — Князь хрипло рассмеялся. — Тогда зачем Бог создал ее? Не для того ли, чтобы мы, мужчины, могли развлечься и продлить свой род, особенно не утруждая себя? Зачем Господь дал столько сил мужчине, что нет бабы, которая могла бы отказать ему?
      — Ты называешь своих зверей мужчинами?
      — Они воины, и выполняют свой долг. Тебе, Колдуну, не понять этого. Что значит — Честь, и что значит — Долг. — Нахмурился Князь. — За что тебя хотели сжечь?
      — Я вылечил одну женщину.
      — Вылечил? Я слышал, она умерла, а ты ее оживил.
      — Разве это под силу простому смертному?
      — А разве ты простой смертный? — спросил Князь и только потом задумался.
      Рано или поздно, Князь знал, Колдун должен был быть предан смерти. И теперь человек, предсказавший смерть Князю, должен был уйти вместе с ним в небытие. Князь взглянул на раскаленный прут, принявший огонь камина, и неожиданно для себя решил не мучить и не пытать Колдуна перед смертью. Он убьет его сразу, одним ударом меча в сердце, на рассвете, перед битвой.
      — Решил убить меня утром? — тут же спросил Колдун.
      — А ты уже успел разнюхать? — Князь несколько раз моргнул, ему показалось — вокруг тела Колдуна на миг появилось и тут же исчезло свечение. — Другой давно бы убил тебя.
      — И потерял бы последний шанс на спасение.
      — В чем этот шанс?
      — Сегодня странный день и странная ночь. Еще не пробил маятник…
      Мысли Колдуна стали невнятными, и Князь заерзал в своем неудобном кресле.
      — Говори яснее. Что за маятник должен пробить?
      — Раздел. Живое и неживое, жизнь и смерть. Я не могу тебе объяснить.
      — Ладно, — примирительно сказал Князь. — Так в чем этот шанс?
      — Я не знаю. Я ведь больше чувствую будущее, а не знаю наверняка, что произойдет. — Он остановился, прислушиваясь. Громыхнула дверь и в помещение ввалился стражник.
      — Господин, с небом что-то творится не то!
      — Началось? — Князь вопросительно посмотрел на Колдуна.
      — Я не знаю, как это может быть.
      — Отведите Колдуна в подземелье, — приказал Князь стражнику.
      Низкие тучи нависли над замком, но над ним они имели странно-красновато-бурый отлив, словно именно в этом месте было закрыто солнце, а ведь стояла глубокая ночь! Князь всматривался в небо, которое все усиливало цвет, перетекая шевелящимися разливами. Вдруг на небе ярко вспыхнули алые прожилки кровавой изморози. Князь услышал, как одновременно с этим залаяли собаки и заржали лошади. Ему захотелось спрятаться под стены замка. Он несколько раз сжал руку в кулак, вонзив ногти в ладонь и с удовольствием ощутив боль.
      «Черт с ним, — решил Князь. — Пойду-ка к своим и буду пить до утра, а там посмотрим. Авось, небо на нас не свалится. Колдун обещал спасение.»
      Он вновь шел по винтовой лестнице, пиршественный зал встретил его пьяным, родным, и абсолютно реальным гоготом мужчин. Он улыбнулся про себя и, заняв свое место, налил огромный кубок вина. И уже через несколько минут, когда хмель ударил в голову, его перестали волновать странные метаморфозы неба и даже страх скорой гибели отступил. Князь был воином, смерть много раз смотрела ему в лицо, и он умел владеть собой.

* * *

      Лао, так звали Колдуна, лежал на ледяном полу. Он думал о том, как бессмысленно прошла его жизнь, как неблагодарны были люди, которых он лечил, и как часто он страдал из-за своего дара предвидения. Еще в детстве он обнаружил, что умеет читать мысли, и с годами ему пришла мысль зарабатывать этим на жизнь. Как ошибался он тогда, думая, что это принесет ему славу и достаток! Когда приходила беда: пропадал человек, или совершалась кража, или кто-то заболевал — все спешили воспользоваться его талантом, но как только горе отступало, какие мысли приходили в головы людей! Большинство искренне считало, что он — верный служитель дьявола. Часть — просто ненавидела, как ненавидят все непонятное и непостижимое. Лао скоро разочаровался в людях, и все равно продолжал лечить, не мог, никогда не мог отказать в помощи! И в конце концов он так жестоко поплатился за это. Князь, захвативший его в деревушке, где Лао уже приготовился принять свою смерть, был телепатом. Прекрасным телепатом. Страшным телепатом. Он мог проникать в самые души людей, не просто читая их поверхностные мысли, а забираясь далеко в глубину подсознания, вытаскивая самое потаенное и скрываемое ото всех. Короче, он был как сам Лао, но облеченный по праву рождения властью, сумевший неплохо использовать свои способности для управления людьми. А теперь Князь хотел одного — его смерти, видя в этом отмщение за свое поражение, и не было теперь для Колдуна спасения.
      Текли часы. Лао почувствовал легкое давление на мозг. Стены камеры начали изменяться, теряя свою вещественность. Бесконечная дорога пронзила пространство, разделив его на две части. «Наверное, я брежу», — подумал Лао.
      — Иди, — он услышал четкий зов, поднялся и ступил на дорогу. Все исчезло, кроме этой бесконечной дороги. Страх охватил его. «Я умер?» пронеслась мысль.
      — Пока еще нет, — раздался в его мозгу четкий ответ.
      — Кто вы? — Лао пытался сориентироваться в этом пространстве.
      — Завтра ты узнаешь меня, если выполнишь то, что я прикажу тебе. И это спасет тебе жизнь.
      — Иначе?
      — Иначе — спасения нет.
      У Лао все похолодело внутри. Он ощутил бесконечную мерцающую нервную сеть, но ее хозяина не видел. У него не было желания выяснять, кому она принадлежит: Богу или Дьяволу.
      — Что я должен сделать? — спросил Лао.
      — Сейчас ты пойдешь к Князю и передашь ему, что видел сон-предсказание. Ночью, после полуночи, его замок будет перенесен в другое место и время. Войска противника исчезнут, и к воротам замка выйдет посланница. Князь, если хочет жить, должен выйти и встретить ее, а если хочет погибнуть, то пусть оставит ворота закрытыми. Тогда его замок вернется назад, и завтра он погибнет в бою. Ты все запомнил?
      — Да. — У Лао пересохло во рту. — Только как мне вернуться назад?
      — Обернись. Ты увидишь сияющий свет. Когда ты дойдешь до него, вернешься назад, в свое тело. Иди. Пора.
      Лао повернулся и пошел назад. Яркий свет слепил ему глаза и, когда он дошел до него, все исчезло — под ним снова был пол подземелья. Лао ощупал его, не сразу поняв, где находится. Потом напрягся, мысленно преодолевая каменные стены замка. Князь по-прежнему пировал. Лао проник к нему в мозг, понимая, что надо спешить.
      — Чего ты хочешь, Колдун? — Князь ощутил его присутствие.
      — Я видел предсказание, — ответил Лао.
      — Неужели? — Князь не поверил ему. — Хорошо. Сейчас тебя приведут, но если ты врешь, я тебя собственноручно убью.
      Князь остался с Лао наедине и долго мысленно с ним говорил, вслушиваясь в его мозг, но лжи так и не нашел.
      — Ты действительно все это видел, и это мало похоже на сон, — подытожил Князь. — Ну что ж, до полуночи не так далеко. — Он вслушался в пространство, сразу же ощутив его изменение, и вспомнил, какое странное небо было над замком. — Сегодня полнолуние, и я думаю, будет нетрудно убедиться, исчезли ли войска. Молись, чтобы это оказалось правдой, тогда, может быть, я сохраню тебе жизнь. — Князь усмехнулся. — Мне ведь тоже не хочется умирать в двадцать восемь лет. — Он вызвал стражу. — Накормите колдуна. Он сообщил хорошую весть, — приказал он.

      Странница опустилась на Землю в том же месте и в то же время. Она не стала принимать свой земной облик, скорректировала свою внешность и создала из энергетической ткани красивый белый костюм, дополнив его сверху плащом. Она вышла на дорогу и подняла руку. Проезжавшая мимо машина немедленно затормозила. Шофер изумленно смотрел на нее: он никогда в жизни не встречал такой необыкновенно красивой женщины в такой дорогой одежде.
      — Вы сможете подвезти меня до аэропорта? — спросила Странница, так как шофер никак не мог обрести дар речи.
      — Садитесь. — Он кивнул. Его поразило несоответствие. Хотя на улице была страшная грязь, плащ женщины был совершенно чистым. Аэропорт был ему совсем не по пути, но отказать он не мог.
      Когда машина затормозила у здания аэропорта, женщина пристально посмотрела на водителя, и тот сразу забыл и ее саму и что делает здесь. «Черт возьми, как я попал сюда?» — удивленно подумал он, развернулся и поехал домой.
      Странница вошла в зал ожидания, остановила женщину и попросила показать паспорт. Та увидела перед собой человека в форме и послушно протянула его. Через секунду Странница вернула паспорт, без всякого труда смоделировав необходимые документы. В кассе она попросила билет на один из самолетов. Уже началась регистрация рейса, и кассирша не могла его продать, хотя с удовольствием помогла бы женщине в очень дорогой красивой одежде.
      — Может быть, вы полетите следующим? Это всего через час? — спросила кассирша.
      — Нет. — Странница отрицательно покачала головой. — Мне нужен именно этот рейс.
      Подбежал мужчина, судорожно протягивая два билета.
      — Я могу сдать их? Моей жене стало плохо, мы не можем лететь, — быстро объяснял он.
      Кассирша поглядела на билеты. Это был тот самый рейс, который попросила женщина. Быстро переоформив документы, кассирша протянула их Страннице.
      — Вы внесли меня в список пассажиров? — уточнила та.
      — Да. — Кассирша поглядела на регистрационный лист и вслух прочитала фамилию.

* * *

      Когда Странница заняла свое место в самолете, на нее уставился мальчик в соседнем кресле, лет шести, летевший с матерью. «Почему мама не видит, что это не человек?» — подумал он, но побоялся сказать. Взрослые никогда не понимали его. Женщина пристально посмотрела ему в глаза.
      — А ты не боишься летать на самолетах? — спросила она мысленно, и мальчик совершенно отчетливо услышал это.
      — Нет, — ответил он.
      — Что «нет»? — изумленно спросила его мама. Женщина все так же смотрела на него, и мальчик решил, что ему все показалось.
      Самолет набирал высоту, и вскоре многие пассажиры задремали. Еще через час под ними раскинулась кажущаяся бесконечной пустыня. Женщина взглянула на часы. Мальчик отчетливо видел, что у нее четыре руки, и поэтому старался не смотреть на нее.
      — Извините, — обратилась к женщине его мать. — Вы за ним не приглядите? Я только на минутку.
      — Идите, не бойтесь, я за ним присмотрю. Правда? — мальчик опять услышал ее мысли. Мама скрылась в туалете. Женщина взглянула на часы и встала.
      — Ну, малыш, пошли, — зазвучало в его голове.
      — Куда? — Он не понял, что говорит мысленно.
      — Не бойся, все будет хорошо. — Странница протянула руку, и мальчик сразу сжался, отчетливо увидев, что это не рука, а щупальце.
      — Нет, я никуда не пойду, — заупрямился он.
      — Да неужели? — удивилась Странница и заглянула ему в глаза, а затем снова посмотрела на часы. — У нас совсем не осталось времени. Самолет сейчас разобьется. Неужели ты хочешь умереть?
      Почему-то мальчик поверил ей, и она пошла по салону, ведя его за руку. Уже у выхода он остановился:
      — А как же мама? — Но его вопрос остался без ответа.
      Странница начала откручивать крышку входного люка. Ей не хотелось протаскивать тело мальчика через Многомерность.
      — Что вы здесь делаете? — В проходе стояла стюардесса, в изумлении наблюдавшая за женщиной. Странница даже не обернулась. Легкий пси-удар — и стюардесса сползла на пол. Самолет накренился, и в тот же момент крышка люка открылась. Странница обвила тело мальчика щупальцами, и поток воздуха выбросил их наружу. Он не успел испугаться и так и не понял, как они оказались на земле. Через несколько минут раздался отдаленный взрыв.
      Сидя на горячем песке, мальчик почувствовал, что пси-связь, всегда связывавшая его с матерью, оборвалась. Он растерянно посмотрел на женщину, которая теперь еще меньше была похожа на человека, и заплакал. Странница села рядом с ним на песок и обняла.
      — Не плачь, малыш, все будет хорошо.
      — Но мама умерла! — Мальчик размазывал слезы по лицу.
      — Она не умерла. На Земле никто не может умереть. Это Трехмерная планета. Поверь мне, я это совершенно точно знаю. Мама просто перешла в другой мир.
      — Но ведь я никогда не увижу больше ее? — Мальчик посмотрел на женщину своими карими глазами.
      — Это так. — Странница вздохнула. — Нам нужно идти.
      Во все стороны от них простирался бесконечный песок, палящее солнце освещало барханы. Было больше сорока градусов в тени, но Странница мерзла. Сколько она себя помнила, на Земле ей всегда было холодно. Зато ребенок измучился от жары.
      Странница взяла его на руки и несколько часов несла. В какой-то, только ей известной, точке, она остановилась и положила его на песок. Малыш, весь мокрый от пота, спал. Где-то далеко показался караван. Странница вслушалась в мысли людей. Геологическая экспедиция с погонщиками и верблюдами, одна из многих, колесивших по пустыне в поисках славы и погребенных породой богатств. Слегка искривив пространство, чтобы защитить ребенка от безжалостных лучей солнца, Странница оставила его на песке. Через час его подобрали. Геологов несказанно удивил мальчик, лежащий на караванной дороге посреди пустыни. Когда он проснулся, то не смог объяснить, как попал сюда. Язык был ему незнаком.
      — Как тебя зовут? — спросил его один из погонщиков.
      Мальчик долго молчал, не понимая, а потом назвался очень странным именем.
      — Креил ван Рейн, — сказал он.
      Погонщик покачал головой и решил, что ребенок потерял память от жары.

* * *

      Странница продолжала свой путь. Пришла ночь, когда она решила, что это именно то место, которое ей нужно.
      — Мальгрум! — позвала она, всмотревшись в звездное небо.
      — Слушаю, — откликнулось оно.
      — Можешь начинать.
      В метре от нее коснулся песка темный туннель. Мальгрум передавал ей энергию, Странница искривляла пространство — и вскоре вокруг предметы стали нереальными, только в центре еще сохранялись строгие очертания. Круг начал расширяться, захватывая все новое и новое пространство, и достигнув нескольких километров в поперечнике, остановился.
      — Пока достаточно, Мальгрум, — командовала Странница. — Сбрось оборудование.
      Рядом с ней возникло нагромождение темных блестящих ящиков, каждый размером метр на метр. Еще несколько часов Странница ждала. Когда время перевалило за полночь, перед ней возник средневековый замок.
      — Все в порядке. Мы их вытащили. Замок Аль-Ришад, — улыбнулась она.
      Вокруг все изменилось. Замок окружал ров с водой, мост, удерживаемый толстыми цепями, был поднят. Странница пронзительно свистнула, привлекая к себе внимание. Дозорный вглядывался в темноту. В этот момент полная луна показалась из-за туч и осветила все кругом. Замок был окружен мрачным лесом, и изменчивые тени придавали всему нереальность. Закричали люди. Мост опустили, и навстречу ей выехали всадники. В руках они держали факелы, освещая себе дорогу. Один из них, в голубой одежде и таком же голубом плаще, остановился перед Странницей и спешился. Его лицо закрывал шлем.
      — Приветствую вас. Замок Аль-Ришад к услугам повелительницы, — Князь говорил на старороманском языке, мысленно удивленно взирая на бесконечную мерцающую нервную сеть.
      — Вы не человек, богиня, — отчетливо передал он.
      — Ты думаешь, я не знаю об этом? — Странница прямо посмотрела ему в глаза, и Князь опустил взгляд, потом помог ей сесть на коня, удивившись большому весу этой хрупкой на вид женщины, и, ведя его под уздцы, ввез в замок.

* * *

      Холод и сырость сквозили из каждого угла большого зала. Факелы вдоль стен давали слишком мало света. Тени прятались по углам, и искры огня отражались от каменного пола. Мрачные в полутьме гобелены и грубая, отделанная железом, мебель дополняли обстановку зала.
      Посередине, на большой лежанке, закрытой сваленными вперемешку шкурами животных и подушками из нежных тканей, полулежал Князь в голубой одежде, для Странницы принесли удобное кресло. Слуги разожгли камин, и она села поближе к огню, но ей все равно было холодно.
      — Ты слышишь меня? — спросила Странница.
      — Я хорошо вас слышу, богиня. Но у меня к вам столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать.
      — Освободи Лао.
      — Этого колдуна? — Князь хлопнул в ладоши и отдал приказ вошедшему воину.
      Стражники привели Колдуна. Он был по-прежнему закован в кандалы.
      — За что ты его так? — спросила Странница.
      — Так ведь за предсказания его нужно было повесить, — усмехнулся Князь. — А мы только заковали. Не люблю убивать безоружных, — уже серьезно добавил он.
      — Освободи его, — приказала Странница.
      Вызванный кузнец с трудом, за полчаса, расковал Лао. Тот преклонил колени перед Странницей. Слуга принес еще одно кресло, и они остались втроем.
      — Итак? — мысленно начал Князь.
      — Вы ждете от меня объяснений? — Странница помолчала.
      — А вы по порядку. — Князь был большим специалистом по допросам пленных. — Мы знаем только, что еще вчера не надеялись дожить до утра. Нас обложили со всех сторон, и завтра мы были готовы принять смерть. Правда. Он кивнул на Лао, — Колдун утверждал, что этого не произойдет. Вмешаются оттуда. — Князь показал пальцем вверх, — и мы будем перенесены в другое место и в другое время. Пришлось поверить ему, хотя я лично никогда не верил в чудеса, но с детства могу читать чужие мысли. Сейчас дозорные обошли замок. Войска, которые окружали нас, исчезли. Появились вы, и теперь я не знаю, что думать. Предсказание сбылось? И мы не умрем?
      — Не умрете. Вы будете жить очень долго. Больше, чем вы можете себе представить, — сказала Странница.
      — Лет сто? — уточнил Князь. Он любил конкретность.
      — Лет пятьсот, а может и больше, сейчас трудно сказать, и вы никогда не состаритесь.
      Мужчины потеряли дар речи.
      — Так долго? — Князь с сомнением покачал головой. — И что, мы должны будем продать за это душу Дьяволу, Прекрасная Богиня?
      — Что-то вроде этого. До конца ваших дней ваша жизнь не будет принадлежать вам. Ваш ад будет на Земле и рай тоже. А Дьявола нет.
      — Вы хотите сказать, что мы станем вашим орудием? — уточнил Лао.
      — Да. Я забираю вашу жизнь себе, — кивнула Странница.
      — А если мы не согласимся? — тихо спросил Лао.
      — Я верну вас назад, и завтра вы примете смерть.
      Они долго молчали, вспоминая свою жизнь.
      — Значит, у нас нет выбора, — печально заметил Князь. — Я потеряю свою власть?
      — Наоборот, ты обретешь еще большую власть. Но…
      — Цена будет слишком высокой… — все понял Князь. — Никогда бы не поверил, что доверю свою жизнь женщине… Объясните, где мы сейчас?
      — Вы все там же — в 1627 году и одновременно в будущем. От него нас отделяет стена времени. А твой замок — в зоне относительного времени. Оно течет со скоростью, примерно в двадцать раз превышающей обычное время на остальной части Земли, и, когда времена совпадут, Земля снова станет единой. Сейчас зона относительного времени мала — всего несколько километров в диаметре, но постепенно она будет увеличиваться, захватывая все большее и большее пространство.
      — И сколько это будет длиться? — спросил Лао.
      — Для вас пройдет четыреста девять лет, — ответила Странница.
      — И мы не умрем и не состаримся? — уточнил Князь.
      — Это так. На месте твоего замка мы создадим новую цивилизацию, где такие, как вы, — люди, читающие мысли, станут обычным явлением. И тогда, если это удастся, Земля не погибнет.
      — Она должна погибнуть в 2036 году. Я прав? — подсчитал Лао.
      — Прав, — Странница кивнула. — Решились?
      — Я думаю, вы и не сомневались в том, что мы согласимся. Ведь все это уже предопределено вашим появлением на Земле? — Лао внимательно смотрел на Странницу.
      — Ты умнее, чем я предполагала, Лао.
      — Я не понял только одну вещь. Где мы возьмем женщин? Или вы знаете, как можно обойтись без них? — Он улыбнулся, но в мыслях остался серьезным.
      — В принципе можно, — спокойно ответила Странница, и было непонятно шутит она или говорит серьезно. — Но вряд ли это годится для вашего случая. Женщин — придется выкрасть из абсолютного времени.
      — Это опасно? — слова Странницы вызвали у Лингана затаенное беспокойство, будто что-то шевельнулось где-то в глубине и тут же исчезло.
      — Это — жестоко, — ответил на его вопрос помрачневший Лао. — Эти женщины, наверное, совсем другие.
      — Другие. Но вам и нужны — другие женщины, от которых будет рождаться много детей — телепатов. Лучшие из лучших абсолютного мира.
      — Лучшие из лучших, — тихо повторил Лао и в его голове, в который раз за последние сутки, пронеслись изображения разгромленной деревни и кричащих женщин.
      — Другого решения нет, — вмешалась в его мысли Странница, прерывая бег ужасающих картин в его мозгу.
      — Ничего, справимся, — Линган тряхнул головой, отгоняя неприятное предчувствие. — Как обращаться к вам?
      — Элоир Вэр Странница. Я — управляющий Временем вашей Вселенной.
      — И не хотите, чтобы Земля погибла. У вас личные причины?
      — Вряд ли тебе удастся допросить меня, Лао. — Странница улыбнулась. Князь, вам нужно запомнить другое имя. Вы не можете еще раз войти в историю с прежним именем.
      — Неужели я угодил в историю? — Князь довольно ухмыльнулся.
      — Вас будут звать — Линган ван Стоил.
      — Я запомнил. А что значит — «ван»?
      — Это потом. Сейчас пошлите людей забрать оборудование. Там целая гора ящиков. Им их не поднять, но объясните, что на каждом есть красный круг. Если его нажать, они подымутся на небольшую высоту, и ящики можно будет доставить в замок. И еще — разгрузите один из залов, пусть их сложат туда, скомандовала Странница.
      Линган отдал приказ, и весь замок пришел в движение.

1 год относительного времени

2016 год абсолютного времени

      Удар. Еще удар. Полетели защитные пси-блоки Лао, он застонал.
      — Это нужно делать быстрее, — пояснила Странница.
      Лао сидел в пси-кресле, обнаженный, и струйки пота стекали по его телу. Очень тоненькие щупальца, проникшие под его кожу в тридцати пяти точках, обеспечивали контакт с Машиной. Странница поместила сложное оборудование в одном из залов замка. Сейчас она сидела в пси-кресле напротив Лао и учила его защищаться от пси-удара и ставить защитные блоки. Она поочередно занималась им и Линганом, а когда один уставал, принималась за другого.
      — Я никогда не научусь этому, — простонал Лао.
      — Еще как научишься! Имей в виду — тебе придется учить этому других, а мы никак не сдвинемся с мертвой точки. Эти блоки должны стать тебе родными.
      — У меня болит голова и тошнит.
      — Я же просила вас не наедаться перед занятиями!
      — Побойтесь бога, Странница! Мы же люди. И должны хотя бы иногда есть и спать, — возмутился Лао.
      — У меня мало времени, Лао, а сделать нужно очень много. И в основном вы должны справиться сами. Я не могу сидеть до бесконечности на Земле.
      — Когда Векторат Времени говорит, что у него нет времени — это смешно.
      — Лао, ты скоро научишься стихами говорить, лишь бы не заниматься.
      Удар, еще удар… Лао отсоединился от кресла и убежал в туалет, его безжалостно рвало. Вошел стражник.
      — Передай Князю, что я жду его. — Странница решила, что пора поменять ученика. Обучение шло из рук вон плохо. Очевидно, что им не управиться в расчетные сроки.

* * *

      В один из дней Лао, войдя в зал, увидел большую сферу. От всех этих приборов он не ждал ничего хорошего и сразу насторожился.
      — Это для чего? — поинтересовался Лао.
      — Это операционная сфера. Ты же помогал раненым? — Странница проверяла работу оборудования.
      — Помогал. Но я абсолютно здоров. — Ему не нравилась роль подопытного кролика.
      — Удивительно, до чего ты всегда все хорошо понимаешь, но при этом не можешь научиться управлять защитными блоками. — Она серьезно посмотрела на него. — Я хочу попробовать раскрыть твои скрытые возможности. Думаю, это поможет нам ускорить обучение.
      — И в чем они заключаются? — удивился Лао.
      — Ты один из немногих людей на Земле, которые могут перемещаться и, даже более того, распоряжаться в Многомерности. Линган давно жаловался на тебя, что ты не только лечил людей, за что тебя чуть не убили как Колдуна, но и иногда оживлял мертвых.
      — Это не всегда получалось, — нахмурился Лао. — Я делал это всего несколько раз и почти сразу после их смерти. Сами понимаете, за такие вещи очень легко лишиться головы.
      — Удивительно, как это тебе вообще удалось. Но речь не об этом. Помнишь, как ты получил мое сообщение? — Лао кивнул. — Так вот, — продолжала Странница, — если бы ты владел этой способностью в достаточной степени, то сумел бы уйти прямо через стены замка, и, конечно, никто не смог бы остановить тебя. Попробуем?
      — Вы когда-нибудь делали это? — Лао настороженно смотрел на нее.
      — Нет. — Странница покачала головой. — Но я изучила все, что только смогла найти во Вселенной об этом.
      — Что я должен делать? — хрипло спросил Лао, проходя в операционную сферу. Яркий свет упал на него, Странница внимательно посмотрела на спину Лао — всю в заживших рубцах.
      — Где это тебя так?
      Лао вздрогнул от ее вопроса.
      — Не все ли равно? Они уже давно не болят. — У него не было никакого желания обсуждать эту тему.
      — Это так, Лао. Но насколько я знаю, ты при твоей телепатической чувствительности, должен был получить психотравму.
      — Что такое психотравма? — Он обернулся, но после яркого света не мог разглядеть сидящую в полумраке зала Странницу.
      — Это основная проблема телепатических существ. Даже вполне обычные для нормальных людей события могут вызывать у них разрушение психики. Вы, попросту, намного легче сходите с ума.
      — Я не сумасшедший, — возмущенно заметил Лао.
      — До поры до времени. Я думаю, в твоем мозгу сейчас эта зона заблокирована, а ее нужно бы привести в рабочее состояние. Когда заблокированных зон становится слишком много, мозг перестает справляться с нагрузкой, и человек сходит с ума. Впрочем, посмотрим. Ложись на стол, на спину.
      В центре купола была установлена белоснежная панель без опор, просто висевшая в воздухе. Сначала Лао нажал на нее руками, проверяя, держит ли она вес, и только потом лег. Его нисколько не удивило, когда многочисленные щупальца обвили его тело, подключаясь к пси-входам.
      — Можно начинать? — спросила Странница.
      — Да, — ответил он.
      — Смотри на экран, — приказала она.
      Лао вгляделся в абсолютно черный овал над собой. Сполохи огня побежали по темной поверхности, и тут же яркий свет исчез, а предметы потеряли реальность. Он увидел сверху свое тело, лежащее на операционном столе. Господи, что это? — Лао совершенно отчетливо осознал, что не имеет ни рук, ни ног, ни глаз, хотя по-прежнему все видел.
      — Не пугайся, — раздался голос, теперь он не понимал, кто это. — Мы сейчас сместимся на другой уровень психического пространства, — продолжил голос. — Ты должен запомнить, как это делается. Тебе много раз в жизни придется этим заниматься.
      Лао оказался на огромном плато. Мелкие трещины иссекали его, но поверхность была твердой. Все пространство занимали высокие переплетающиеся нити, беловатые, искрящиеся, на вид очень плотные. Высоко вверху они расходились, образуя чашу, с краями, исчезающими, как показалось Лао, в бесконечности. Структура имела дефект, словно кто-то исполинский вырвал кусок — и так и осталось.
      — Мне не нравится этот провал, — сказал Лао, обращаясь к Голосу. — Его не должно здесь быть?
      — Естественно. Это и есть зона психотравмы. Нервный сигнал, проходя через нее, искажается, со временем она будет расширяться, пока мозг уже не сможет нормально функционировать. А дальше — или сумасшествие или смерть.
      Струйки энергии потекли к провалу, оплетая его, и Лао одновременно ощутил раздирающую боль. Где-то далеко, в другом измерении, его тело на операционном столе напряглось, пытаясь освободиться от объятий Машины. Энергия продолжала поступать, и послушные Страннице нити протянулись вверх, затягивая дырку в структуре. Все это сопровождала дикая, неправдоподобная боль. Когда чаша засияла во всей своей полноте, все прекратилось.
      — Запомни — это классическая структура Вард-Эспера. Она проецируется в высших измерениях, и это позволяет перемещаться в Многомерности. Я могу продолжать? — спросил голос.
      — Продолжайте, — ответил Лао, не осознавая, что с ним и где он находится.
      — Мы были на первом уровне твоей психики. Ты готов перейти на следующий?
      Ему показалось, что просто кто-то чуть-чуть изменил картинку. Чаша исчезла. Бесконечная поверхность, укрытая сетью с большими ячейками, плавно вздымалась.
      — Что это? — спросил Лао.
      — Это твоя эмоциональная сфера. Нервная сеть на ней — подтверждение того, что ты эспер. Ты не знал об этом?
      — Я не знал, как это выглядит изнутри.
      Картинка снова сменилась. Лао очутился в огромном зале. Коридоры с ослепительно сиявшими входами разбегались от него во все стороны. И лишь приглядевшись, он заметил, что два из них светились значительно слабее.
      — Вот это и есть последствия психотравмы — повреждение зон памяти. Сейчас они заблокированы и поэтому не пропускают нервные сигналы, — сказал голос. Лао посмотрел на затемненные коридоры и с ужасом увидел, как змейки энергии потекли к ним и свечение начало нарастать.
      Он ждал боли — но очутился на площади. Его поразила абсолютная реальность происходящего. Деревянный помост из плохо обструганных и пригнанных досок был окружен густой толпой людей. Хмурое небо тяжело нависло над площадью. Лао лежал лицом вниз, на животе, на грубой лавке и отчетливо ощущал, как несколько заноз впились в кожу. Руки, пропущенные вниз и туго связанные веревкой, давно затекли и нестерпимо болели. Ноги, стянутые колодками, саднило. Лао, ободрав щеку, с трудом повернул голову и увидел палача с тонким железным прутом в руках. Когда палач взмахнул прутом, Лао зажмурился — и дикая боль, словно позвоночник переломился пополам, разорвала все. Он закричал, и так и не смог понять, что происходит.

* * *

      Свет операционной ударил в глаза, Лао повернул голову и увидел Лингана. Тот притащил внутрь купола кресло и теперь сидел рядом.
      — Очнулся? — спросил Линган, внимательно всматриваясь в Лао.
      — Не понимаю, что случилось? — поморщился тот от ужасной боли в голове.
      — Ты четыре дня был без сознания. Знаешь, мне иногда приходилось пытать людей, но я не припомню, чтобы кто-нибудь из них кричал так страшно, как ты во время этой операции. Теперь я как-то по-другому ощущаю тебя. Не могу тебе объяснить… Вот, — сообразил, как это выразить Линган. — Я тебя воспринимаю как Человека в белой одежде, окруженного облаком. Ты совсем другой. — Он покачал головой. — Если бы я встретил тебя таким, то считал бы, что ты не человек, Лао. Что с тобой сделали?
      — Не знаю. Одно воспоминание… Оно мучило меня много лет, а теперь я будто бы примирился с ним, — улыбнулся он, очень удивив Лингана, — и такое чувство свободы… — Лао послал Машине команду, и она послушно убрала щупальца. Подойдя к стене и прикоснувшись к ней рукой, он ощутил прохладную поверхность. Лао на секунду сосредоточился, и Линган с изумлением увидел, как стена через равные промежутки времени стала исчезать. В один из таких моментов Лао шагнул и, громко рассмеявшись, оказался на другой стороне.
      — А ты ведь и правда нечеловек, — очень серьезно сказал Линган, как-то странно посмотрев на него.
      — Я не знаю, кто я, но ни за что на свете мне бы не хотелось стать прежним. — Лао закружился по залу, и Лингану показалось, что в какие-то моменты он вообще не опирался на пол, а скользил над ним. — Что было хорошего в моей жизни, Линган? — продолжил Лао, остановившись. — Пытки, унижения, колодки, бесконечный страх смерти! А мое «врачевание» — сплошное шарлатанство! Жизнь ради куска хлеба, а теперь я свободен! — Лао рассмеялся.
      — Это не так, — Линган нахмурился. — Твоя жизнь не принадлежит больше тебе.
      — Это красиво звучит: твоя вечно молодая и очень-очень длинная жизнь принадлежит спасению Земли! Куда лучше, чем подвал твоего замка, колодки и смерть под пытками. Разве я не прав?
      Удар… Еще удар — Лао мгновенно защитился блоками и опять рассмеялся. Странница, довольно улыбаясь, вошла в зал.
      — Очень хорошо, Лао. Рада видеть тебя в добром здравии. Ну что. — Она посмотрела на Лингана. — Теперь рискнешь? — Странница показала на операционную сферу. Тот перевел взгляд на Лао и начал медленно раздеваться.

* * *

      Странница расширила замок, продлив его в пяти измерениях. Она бы предпочла Семимерность, но тогда даже Лао и Линган не могли бы там долго находиться. На всех дверях в эту часть замка повесили изображение черепа. Этот символ был всем понятен, и никто не пытался проникнуть туда. В одном из залов Странница разместила гиперпространственное окно и теперь у нее была возможность быстро перемещаться на Мальгрума и обратно.
      Проверив всех людей в замке, удалось выявить еще двух эсперов, хотя для раскрытия их способностей понадобилась операция. Первый раз Странница заставила проделать это Лао. В любой момент она готова была ему помочь, но он блестяще справился сам.
      Пространство относительного времени увеличивалось. При расширении кольца времени происходил захват людей, которые поневоле становились гражданами вновь создаваемого государства.
      Лао и Линган просиживали за Машиной все время, которое оставалось у них после управления замком. Специальные программы обучения, которые Странница позаимствовала на одной из телепатических планет, составили основу их знаний. Для Лингана упор был сделан на изучение различных систем управления государством. Лао приходилось быть универсалом во всем, на него должна была лечь основная работа по обучению людей, и он почти перестал спать.
      — Ну вот, во всяком случае с тобой, Лао, все прояснилось, — сказала Странница. Они сидели в большом, хорошо освещенном зале. Было слишком жарко для людей, но ни Лао ни Линган не жаловались, зная, что даже при такой температуре ей на Земле холодно. — Так о чем еще вы хотели спросить меня?
      — Мы хотели узнать все-таки, кто мы теперь? И какова в точности наша задача? — начал Лао.
      — По стандартной космической классификации — вы Вард-Эсперы. Что такое эсперы или телепаты, я думаю, вам понятно. Вард — телепатическое существо, способное образовывать симбиоз с несложными искусственными биосистемами. Вот с такой Машиной. — Странница показала на дверь другого зала. — Это первая, низшая ступень существ Многомерности. Для того чтобы цивилизация существовала долго и обладала необходимой стабильностью, достаточно, если большинство ее населения становится телепатами. Строго говоря, все те, кто не достигнет даже этого уровня, погибают. Ситуация на Земле уникальна. Хотя у планеты были все шансы достигнуть этого уровня, все произошло совсем не так. Сначала был длительный исторический период уничтожения людей с подобными способностями. Потом, с развитием человечества, их стали сажать в сумасшедшие дома, что вынудило тщательно скрывать свой дар. Кроме того, ребенок, обладавший способностью к мыслечтению, вольно или невольно, становился изгоем в своей собственной семье, а часто и в обществе. Дар телепатии очень сложно скрыть. Обычные люди, как правило, ощущают страх при встрече с эспером или, наоборот, безумное влечение к нему. Отсюда множественные психотравмы с известным исходом. Нам с вами или удастся создать цивилизацию на других принципах — и мы сможем согласовать интересы как людей, так и не людей, или нам не повезет — и Земля канет в Лету.
      — И вся работа ляжет на меня и Лао? — уточнил Линган.
      — Нет. Основную работу придется сделать, когда вас будет шестеро. Двоим вам не справиться. К тому времени население нашего государства приблизится к десяти миллионам человек и около пятисот тысяч из них составят эсперы. Сказать, что управлять таким государством будет сложно, — это ничего не сказать. Но Линган в своем роде гений управления. — Странница посмотрела на Лингана. После операции он воспринимался, как Мужчина в голубой одежде, несущийся на белом коне. В сочетании с почти двухметровым ростом и пристальным властным взглядом черных глаз это должно было производить на людей сильное впечатление. — Кстати, вы, наверное, уже почувствовали, что почти никто не может сопротивляться вашей воле?
      Линган и Лао переглянулись.
      — Что касается меня, — усмехнулся Линган, — они и раньше мне подчинялись. А вот насчет Лао, наверное, вы правы.
      — Итак, что дальше? Мы обучили, насколько было возможно, своих людей, и, если я правильно понимаю, они смогут жить очень долго, лет этак триста? спросил Лао.
      — Нет. — Странница покачала головой, — это первое поколение умрет своей смертью в положенное время, а вот их дети, родившиеся здесь и преданные нашему государству, действительно, будут жить очень долго. И первое, о чем нам придется позаботиться — об увеличении рождаемости детей с необходимыми признаками.
      — Разве это возможно? — Линган изумленно посмотрел на Странницу.
      — Возможно рассчитать линии судьбы родителей и выяснить, когда вероятность рождения ребенка-эспера максимальна.
      — Вам не кажется это слишком жестоким? Ведь это означает, что они будут совершенно чужими для такого ребенка? — спросил Лао, но его мозг при этом не отразил никаких эмоций.
      — Вам придется делать очень много жестокого. А разве гибель всей земной цивилизации — не жестокая вещь?
      — Не знаю, все это очень сложно для понимания. Расчет линий судьбы, вы сказали?
      — Все намного сложнее, Лао. Земля — трехмерная ограниченная система, и очень многие события здесь становятся абсолютно предопределенными. Это как смерть любого из вас, которая наступит рано или поздно. При этом есть события с сомнительной вероятностью, которые могут как произойти, так и не произойти, и, в зависимости от того, какие из них происходят в действительности, линии судьбы изменяются, конечно, в определенных пределах. Я понятно объясняю?
      — Более или менее, — ответил Лао.
      — Рождение каждого ребенка порождает свою линию судьбы и накладывается на общее поле вероятности. Система, которая возникает при этом, настолько сложна, что ее расчет может занимать годы даже у таких существ, как я. Правда, для меня это неважно, потому что все это производится в безвременье и лишь для меня проходит много лет. Очень сложно?
      — Понятно. Теперь еще одно. Нас окружает стена времени? И она порождается тем, что время внутри течет во много раз быстрее, чем снаружи? спросил Линган. — А как к этому относятся те, кто снаружи?
      — Хороший вопрос, — заметила Странница. — Мы серьезно столкнемся с ними не раньше триста девятого года относительного времени. Для этого необходимо собрать вас всех шестерых. А до этого им все равно с вами ничего не сделать. Стена времени является абсолютно непроницаемой преградой для любого трехмерного объекта, а с Многомерностью они не знакомы. Конечно, вряд ли им нравится существование на Земле этой зоны, но я не представляю, как они смогут нам помешать.
      — Я изучил их оружие, — сказал Линган. — И меня, честно говоря, смущает возможность бомбардировки с воздуха.
      — Сверху нас также защищает стена времени. Она образует купол. И в небольшой зоне перехода невозможны никакие динамические процессы. Там нет течения времени и ничего не происходит. Их бомбы будут висеть над нами вечно и никогда не взорвутся, пока мы их не обезвредим. Не верю, что они на это решатся. Ведь сначала им нужно будет понять, с кем имеют дело, а это невозможно. Мне кажется, пора закончить беседу. Вам нужно отдохнуть.

* * *

121 год относительного времени

декабрь, 2021 год абсолютного времени

      — Неспокойно стало в пустыне, — сказал погонщик, помешивая прутья в костре. Геологическая экспедиция остановилась на ночь в оазисе, и погонщики готовили еду. — С тех пор, как возникла эта зона, все идет не так.
      — А когда она появилась? — спросил самый молодой из них.
      — Лет шесть назад. Сначала она была такой маленькой, что ее никто и не заметил. Ты же знаешь, как это бывает. Идешь-идешь и вдруг упираешься в совершенно прозрачную стену. За тобой пустыня и перед тобой пустыня — только пройти нельзя. Говорят, иногда она перемещается, и тот, кого захватит, остается в ней. Я не видел, чтобы человек возвращался оттуда. Да что человек! Верблюды и те чуют ее за несколько километров и отказываются идти. Потом военные понаехали. Понатаскали всякой аппаратуры. Сейчас-то умней стали. Знают, что она иногда перемещается, а тогда никто и не думал ни о чем таком. Измеряли, измеряли, посты поставили. Только все это не помогло. В момент стена переместилась, и никого не стало. Так и сгинули вместе с оцеплением. Были — и нет. Погонщик один, в проводниках у них был, по нужде отошел. Его-то стена не задела. Только когда он это увидел, совсем бедняга свихнулся. Подобрали его на третий день, подлечили — он потом все и рассказал. Только говорить-то не о чем: были люди и раз — нет их. Вот и весь разговор. Теперь к ней близко сунуться боятся. Все больше из космоса смотрят. А на что смотреть-то? Пустыня, она и есть пустыня, откуда не смотри. — Погонщик подложил прутья в костер и помешал суп. — Скоро сготовится уже. Похлебаем. Когда еще горяченького поешь? Все больше сухомятка.
      — Да… — протянул другой. — Дела… Слыхал, пытались ее с самолета достать. Да куда там. — Он махнул рукой, — его как с горы сошвырнуло; летчик едва с парашютом спасся. А самолет — вдребезги. Ну, давай, разливай, поздно уже. — Он достал ложку и начал зачерпывать себе в тарелку. — А ты, мальчонка, чего сидишь? Подходи, говорю. Смотри, какой заморыш. Плохо, небось, без отца да без матери?
      Худой черноволосый мальчишка, лет двенадцати, подошел и начал зачерпывать суп. Грязный и оборванный, он получал в экспедиции самую черную работу.
      — Как тебя звать-то? — спросил один из геологов, бывший в экспедиции первый раз.
      — Креил ван Рейн. — У мальчишки был красивый голос и, когда он поглядел на геолога, тот вздрогнул — такой пронзительный взгляд был у ребенка.
      — И кто ж тебе имя такое дал?
      — Не знает он. Подобрали его в пустыне, лет шесть назад. Да вот как раз вскоре эта стена обнаружилась, самолет там еще неподалеку разбился, вмешался седой старик. — Лежал не обожженный даже. Только не помнил ничего. Все имя свое твердил. — Он покачал головой. — Хорошо, что экспедиция наша наткнулась на него, а то бы точно сгорел. Да еще язык незнакомый. Так и остался у нас. А родителей где ж искать? Бросили мальчонку на погибель. И как земля зверей таких носит! Свое дитя на погибель оставить! — Старик от возмущения даже есть перестал. Подняв голову, он прислушался к чему-то: Скачет кто-то? Помоги Аллах, в такую ночь хороших людей не принесет!
      Топот усилился и двадцать всадников на огромных белоснежных конях(погонщики никогда не видели таких) приблизились к оазису. Люди затихли. Всадники спешились. Старший — мужчина почти двухметрового роста в голубой сверкающей одежде, подошел к костру. За минуту до этого мальчишка вскрикнул, убежал и спрятался за верблюдами. Лицо всадника все, кроме глаз, было закрыто платком. Необъяснимый страх охватил людей. Почему-то они боялись даже посмотреть на всадника.
      — Доброй ночи, да пребудет с вами Аллах, — вежливо обратился тот ко всем.
      — И с тобой, господин, — дружно ответили ему.
      — Что ищет господин в ночи? — осмелился задать вопрос самый старый из погонщиков, приглашая всадника к костру.
      — Я знаю, есть у вас один мальчишка. Хотел бы его забрать. Лет двенадцати примерно. У него очень странное имя — Креил ван Рейн.
      От его слов погонщики вздрогнули. Старик испугался. Отдать этому чудовищу мальчика? — Все воспротивилось в нем.
      — Не знаю, о ком ты, господин, — решился на обман старик, стараясь не встречаться с всадником взглядом. — У нас нет никакого мальчика.
      Всадник только взглянул на сопровождавших его людей. Они направились к лежавшим верблюдам и выволокли яростно отбивавшегося мальчишку к костру.
      — Так что, старик, решим полюбовно? За сколько мне его продашь? Всадник снял с пальца перстень, и в отсвете костра засиял большой бриллиант. — Я покупаю его, старик. — Он протянул перстень. У старика жадно загорелись глаза.
      — Ну что, раз такое дело — забирайте, господин. — Он прикинул, что мальчика всадник все равно заберет, а дорогое кольцо было весьма кстати.
      — Не пойдет, — резко вмешался начальник геологической партии. Почувствовав неладное, он успел сбегать в палатку за оружием и теперь держал в руках ружье. — Отпустите мальчишку!
      На его приказ никто не отреагировал. Непонятные люди по-прежнему держали мальчика.
      — Я буду стрелять! — предупредил начальник партии, чувствуя, как за его спиной встали еще пятеро геологов. Погонщики не станут вмешиваться — это было и так ясно.
      — Стрелять? — переспросил Линган. Он больше ничего не добавил, просто пристально посмотрел на начальника и его людей, и те послушно опустили головы, уже не пытаясь как-либо возражать.
      Линган встал и взял ребенка за плечи. Мальчик извернулся и укусил его за руку. Мгновенный пси-удар уложил ребенка, и тот обмяк. Подбежавший Лао вслушивался в его мозг. Линган растерянно смотрел на него, не понимая, как это получилось. Через несколько минут Лао поднял мальчика на руки.
      — Вроде живой. Ну Линган! Едва не убил мальчишку. — Он забросил мальчика на холку лошади. Всадники вскочили на коней и исчезли в ночи.
      Еще долго погонщики и пришедшие в себя геологи сидели у костра, пытаясь понять, кто это был.
      — Помоги мальчику, Аллах. Сдается мне, его унесли демоны, — сказал старик и грустно вгляделся в ночь, а начальник геологической партии подумал, что именно так могут выглядеть хозяева непонятной зоны. И еще он подумал о том, что не станет докладывать об этом начальству. Погонщики все будут отрицать, спишут на галлюцинацию и пойдут проверять профпригодность! А кто же в наш двадцать первый век верит в пришельцев? Он подложил прутья в костер и вскоре ушел спать.

* * *

      — Ну почему всегда, когда Странница возвращается на Землю, у нас начинаются неприятности? — Линган нервно прошелся до угла большого зала и, развернувшись, продолжил: — Господи! И что она с этим мальчишкой делает столько времени? — Он пятый час ждал у дверей окончания операции, непрерывно шагая по залу.
      — Можешь не сомневаться — ничего хорошего. — Лао покачал головой. Только пси-удара ему и не хватало! Не мельтеши! Посиди спокойно!
      — Отстань! Мне так легче! — огрызнулся Линган и в очередной раз прошелся из угла в угол. — А если я все-таки убил его? — Он вопросительно посмотрел на Лао, но тот не ответил.
      Линган вгляделся в неподвижную дверь операционной, вспомнив, как когда-то, почти 120 лет назад, он сам лежал под куполом, а Странница оперировала его. С тех пор много раз она покидала Землю, не объявляясь десятилетиями, и появлялась снова, всегда неожиданно, принося с собой новые сложности.
      За время ее отсутствия на месте замка Аль-Ришад был возведен Пятимерный Дворец Правительства — полупрозрачный, поднявшийся над землей на сто сорок этажей вверх, нереальный и всегда изменяющийся. Он имел пять крыльев, и каждую ночь пространство внутри и снаружи здания начинало скользить и, подчиняясь этому вечному ритму, его крылья менялись местами.
      Население государства потихоньку увеличивалось. Как и предсказывала Странница, людей рождалось с телепатическими способностями не так мало, но что еще больше радовало Лингана и Лао — не так редко рождались и Варды. Минуло уже больше двадцати лет, как был создан Совет Вардов — высший орган управления страной, и выбран Председатель Совета Вардов. Линган вспомнил, как это назначение его обрадовало. «Ты обретешь еще большую власть», слова, когда-то сказанные Странницей, по-прежнему тревожили его. Был в них какой-то подвох. Но пока все было нормально, если бы не этот несчастный случай с мальчиком, Креилом ван Рейном, которого Странница приказала доставить из абсолютного времени. Зачем ей был нужен этот двенадцатилетний необразованный мальчишка — было полной загадкой.
      Дверь плавно разошлась в стороны. Странница сидела в пси-кресле.
      — Закончили? — с надеждой спросил Линган.
      — Нет, — Странница была расстроена. — Не знаю, что делать. — Она посмотрела на Лингана. — Как он получил пси-удар?
      — Да черт его знает! Укусил меня за руку, а у меня реакция мгновенная я и сам не понял, как это получилось, — оправдывался Линган и, посмотрев на энцефалограф, замер. Прибор показывал прямую линию. — Он умер? — испуганно спросил Линган.
      — Пока нет. — Странница помолчала. — Но близко к тому. Хорошо. — Она встала. — Я часа на два слетаю на Корабль. Хочу посоветоваться с Мальгрумом. Посмотрите за мальчиком.
      Через оговоренное время она вернулась и снова села в пси-кресло.
      — Лао, я хочу, чтобы ты мне помог.
      — Что сказал Мальгрум? — Лао подключался ко второму пси-креслу.
      — Ничего хорошего. Аналога не нашли. По всему выходит, что этот мальчик должен был умереть еще в детстве. Непонятно, как он прожил до двенадцати лет. У него спутаны уровни психики. Первый расположен в тройке измерений второго уровня, а второй — на месте первого, — отвечала Странница.
      — Это значит, что у него почти отсутствует связь с телом? И как же он жил? — воскликнул Лао.
      — Мне это тоже интересно. Одно могу сказать точно — он воспринимал меня, независимо от того, в каком я была виде, в Естественном Облике.
      — Видел, что вы не человек?
      — В подробностях.
      Лао вздрогнул, представив, что должен был при этом чувствовать мальчик.
      — Давай начинать.
      Они оказались на первом уровне психики. Унылая картина встречала их. Плоская поверхность с разрывами нервной сети, как будто ее бомбили сверху.
      — Это первый уровень, — сказала Странница.
      — Невозможно поверить! — Лао прикидывал, не могли ли они заблудиться. В таком состоянии ему не жить.
      — Пошли на второй?
      Они переместились. Второй уровень встретил их сияющей чашей Вард-Эспера, с дефектами, но ошибиться было невозможно.
      — Что теперь делать? — спросил Лао.
      — Мальгрум говорит, что кроме как «вырезать» второй уровень и опустить его на первый, а первый — поднять, ничего не остается.
      — Господи! Разве ребенок это может выдержать? — воскликнул Лао.
      — Я не знаю, — вздохнула Страница. — Как мне не хочется этого делать! Я подключила операционную к гиперпространственному окну, чтобы Мальгрум мог передать нам необходимую энергию.
      — Ее так много нужно?
      — Очень. Мы вынужденно передадим большую часть в высшие измерения, иначе он уйдет в тонкие миры и нам его не вернуть.
      — В переводе на простой язык это означает: удержать душу рядом с телом? — уточнил Лао.
      — Вот именно. Весьма энергоемкий процесс.
      Странница сфокусировала пучок психической энергии и начала «вырезать» второй уровень. То же самое проделывал Лао на первом. Они закончили синхронно.
      — Так, Лао. Теперь ты поднимай, а я постараюсь помягче опустить.
      У Лао было чувство, что мир перевернулся вверх ногами.
      — Хорошо! Достаточно! — командовала Странница. — Теперь нужно «пришить» уровни на новые места.
      Лао начал сваривать место разрыва, но шов получался очень грубым.
      — Странница! А он не будет после этого сумасшедшим? У меня получается слишком грубая структура.
      — Не страшно. Когда все приживется — нужно будет прорезать нервные ходы. Но это потом.
      — Его ждет еще одна операция? Бедный малыш!
      — Будем считать, что мы сделали все, что могли. — Странница еще раз внимательно посмотрела на свою работу и проверила у Лао. — Хорошо, будем выходить.
      Линган у пульта следил за состоянием ребенка. Энцефалограф начал показывать нормальную картинку, и он перевел дух. Мозг мальчика работал.

* * *

      Креил лежал в палате при операционной. Аппаратура была подключена к его телу, поддерживая жизнь. Прошел месяц после операции, но он еще ни разу не приходил в сознание. Линган и Лао по очереди дежурили у него. Лао было искренне жаль мальчика, и иногда думалось, что, может быть, тому было лучше умереть.
      Креил очнулся рано утром. Солнце светило в палату, голова горела огнем, и он застонал. Высокий крепкий мужчина наклонился над ним.
      — Кто вы? — Он облизал пересохшие губы. — Очень хочется пить.
      Мужчина помог ему приподнять голову, которая сразу же закружилась. Креил смог выпить только один глоток и обессиленно откинулся на подушку.
      — Меня зовут Лао, я врач, — мысленно представился мужчина, но мальчика это нисколько не удивило. — У тебя высокая температура и нужно лежать.
      — Даже если бы я захотел, то не смог бы встать. — Мальчик попытался улыбнуться, и Лао удивился его выдержке.
      — Все будет хорошо, — попытался успокоить его Лао.
      — Я так не думаю, — Креил нахмурился. — Где я? Здесь все чужое и какое-то странное.
      Лао подумал, что, конечно, мальчику должно казаться все другим, если раньше он воспринимал мир только телепатически. Лао еще раз удивился, как тому удалось жить в перевернутом мире и, почувствовав, как ребенку становится хуже, ввел обезболивающее.
      — Спасибо, — сказал Креил, перед тем как заснуть.

* * *

      Шли дни. Креил поправлялся очень медленно, и даже через полгода после операции у него болела и кружилась голова. Мальчик любил сидеть в кресле в углу операционной, и наблюдать за работой Лао. В его присутствии он чувствовал себя спокойно.
      — Вы не могли бы меня чему-нибудь учить? — однажды спросил Креил. — Я так мало знаю и даже не умею читать. Мне уже двенадцать, наверное, поздно учиться.
      — Поздно, тебе? — Лао рассмеялся и подошел к нему. — Ну что ж, я буду тебя учить.
      Хотя у Креила постоянно болела голова, обучался он очень быстро и уже через полгода смог довольно прилично писать и читать. Его можно было бы учить работать с Машиной, но состояние мозга не позволяло это. Линган пытался заставить его заниматься в тренажерном зале, но мальчик совершенно не умел драться. Иногда от резкого движения, Креил закрывал лицо руками, как будто хотел защититься от чего-то страшного, и Лингану никак не удавалось понять, в чем дело. Влезать в голову мальчика он боялся, зная неустойчивость его психики, а на поверхности этого было не понять.
      Через год Странница решилась на повторную операцию. Креилу не стали ничего объяснять, чтобы не травмировать раньше времени. Он послушно лег на операционный стол. Сложность была в том, что нельзя было дать наркоз. Иначе, работая вслепую и не видя результат операции, можно было получить вместо одного вмешательства многочисленные повторы.
      — Это очень больно? — Креил почувствовал их волнение. Странница и Лао переглянулись.
      — Думаю, да, — ответил Лао.
      — Начинайте, доктор, начинайте, — мысленно передал Креил, и они в который раз удивились его мужеству.
      На первом уровне их встретила сияющая структура Вард-Эспера, ровная, без каких-либо дефектов. Швы зажили, и теперь было невозможно определить, где плохо проходит сигнал.
      — Боже мой! Нужно резать по кругу! — Лао прикинул, что операция может затянуться на много часов. — Странница, а он выдержит это?
      — Не знаю.
      Они так и не решались начать, когда рядом с ними возник пси-образ Креила — мальчик в черном, в сияющем вихре,
      — Я могу вам помочь? — Серьезно посмотрел он на них.
      Странница секунду подумала.
      — Наверное сможешь, если покажешь, где у тебя болит.
      Пси-образ Креила кивнул, переместившись и указав место. Пси-луч вошел, прорезая туннель. Они не могли слышать, как мальчик закричал, но у Лингана, который следил за аппаратурой, все похолодело.
      Они ждали, пока Креил очнется и, когда его пси-образ снова нашел их, продолжили. Так, раз за разом, им удалось восстановить нервную структуру. Посовещавшись, они решили не проверять прохождение сигналов, положившись на слова Креила, что все в порядке.
      — Это хорошо, но в зоне памяти у него психотравма, — заметила Странница. — Я не стала ей заниматься прошлый раз, боялась, что он не выдержит.
      Лао вздрогнул, вспомнив выправление своей психотравмы.
      — Что это такое? — На них смотрел пси-образ Креила.
      — Что изменится от того, что я объясню тебе? — Странница не хотела вдаваться в подробности.
      СТРАННИЦА — ОПЕРАТОРУ:
      — Линган, давай наркоз!
      — Я не хочу этого! — закричал Креил, и в тот же момент его пси-образ начал таять.
      ОПЕРАТОР — СТРАННИЦЕ:
      — Пациент без сознания.
      Они опустились на уровень памяти. Их встретил огромный зал с разбегающимися в разные стороны коридорами. Странница показала на три почти не светившихся входа.
      — Он загнал это воспоминание в подсознание.
      — Что там? — спросил Лао.
      — Понятия не имею. Пока оно не станет активным, его невозможно прочитать, — Странница начала посылать потоки пси-энергии в зоны затемнения. Входы начали разгораться.
      Креил ощутил себя маленьким мальчиком, лет четырех, задумчиво играющим в песочнице. Телепатически до него постоянно доносились обрывки фраз и мыслеобразов. Креил поднял голову и вслушался: высокие прямоугольные здания окружали его, но, когда он пригляделся, они начали изменять свою форму. Всю жизнь Креил старался не концентрировать свой взгляд на предметах. Стоило это сделать, как они начинали искажаться и их окружал черный или радужный ореол. Мама была недалеко, сидела рядом с песочницей на скамейке и разговаривала с незнакомой тетей. Какой-то мальчик, но Креил тут же понял, что это сын той самой тети, начал строительство замка. У него была красивая заостренная металлическая лопатка, очень удобная, и Креилу сразу же захотелось такую. Он подошел к мальчику и начал помогать ему. Когда замок был почти готов, Креил на секунду отвлекся и поскользнулся, почти удержав равновесие, но его рука попала в сооружение из песка и разрушила постройку. Волна ненависти возникла в мозгу мальчика. Тот был рассержен, замахнулся лопаткой и ударил Креила по голове — лопатка прошла сквозь тело, как будто его не было, и вышла с другой стороны. Мать мальчика как раз смотрела в их сторону и, когда ее сын истошно вскрикнул, рванулась к нему. Она отчетливо видела, как сын нанес удар, но, подбежав, не обнаружила никаких следов от лопатки и все смотрела на голову Креила, пытаясь понять, как такое может быть.
      — Что случилось? — Мама Креила тоже подошла к ним.
      Женщина растерянно переводила взгляд с одного мальчика на другого. Ее сын, держа лопатку, стоял с широко открытыми глазами, онемев и не отвечая на вопросы. Мама взяла потрясенного Креила за руку и отвела домой. С того дня он стал бояться людей. Мальчика, нанесшего ему удар, долго лечили в психиатрической лечебнице. Психиатр решил, что у ребенка, ударившего Креила, была галлюцинация, но мать мальчика считала по-другому. Люди стали сторониться семьи Креила, и через некоторое время мама уговорила отца переехать в другой район.

* * *

      Креил очнулся в палате. Странница, которую он уже давно, сразу после первой операции, перестал видеть чудовищем, сидела с ним рядом, на краю кровати. Некрасивая женщина задумчиво смотрела на него и чем-то напомнила маму.
      — Ну что, как себя чувствуешь? — спросила она.
      — Хорошо. — Креил постарался улыбнуться.
      — Я пойду, а Лао должен поговорить с тобой. — Странница провела рукой по его волосам. От этой ласки слезы перехватили горло, и он прикрыл глаза.
      — Меня еще будут оперировать?
      — Не думаю, что в этом будет необходимость. — Странница встала.
      Лао сидел у его кровати, думая, с чего начать.
      — Ты очень мало знаешь, но я попробую объяснить тебе, что тогда произошло, — начал Лао. — На самом деле наш мир является Многомерным. Вдруг он понял, что не знает, как объяснить мальчику, что это такое. — Нет, так ты не поймешь… Тогда совсем просто. Ты обладаешь способностью перемещаться в другие миры, которые мы будем называть измерениями. Это понятно?
      — Угу, — кивнул Креил, — в один из них ушла мама?
      — Можно сказать и так. Когда тот мальчик ударил тебя лопаткой, от испуга ты перевел свое тело на какое-то мгновение в другое измерение. Для трехмерного предмета ты стал «прозрачным», и она прошла сквозь тебя. Я могу показать это. — Лао сосредоточился и очень медленно, чтобы Креил мог хорошо рассмотреть, пронес свою руку сквозь его кровать.
      — Вы тоже так можете? — Креил повеселел. — Совсем не страшно и очень просто, но тогда это сильно меня напугало.
      — Как твоя голова? — Лао беспокоил результат операции.
      — Намного лучше и почти перестала болеть, — Креил улыбнулся. — А я смогу стать как все?
      — Кто все? — обескураженно спросил Лао.
      — Ну, нормальные люди.
      — А кого ты считаешь нормальным человеком?
      Креил задумался:
      — Ну, это такой, кого люди чувствуют своим. Меня всегда сторонились, как прокаженного, хотя я никому не хотел плохого.
      — Боюсь, что это невозможно. Но чувствовать себя среди эсперов своим это я тебе обещаю.
      — Правда? — Креил улыбнулся. — И у меня будут друзья?
      — Может быть. Это будет зависеть от тебя. И еще. Я хотел предложить тебе жить у меня, когда поправишься. Хотя бы лет до восемнадцати. — Лао серьезно посмотрел на мальчика. — Хорошо? Когда выучишь все, что хочешь знать, ты сможешь учиться, как обычные дети.
      С того дня Креил спал тихо и спокойно и еще через две недели был здоров.

127 год относительного времени

март, 2022 год абсолютного времени

      Красивый юноша с темными вьющимися волосами ворвался в квартиру. Почувствовав, что Лао дома, он направился в кабинет. Лао подключился одной рукой к Машине, и Креилу пришлось ждать, когда он закончит работу.
      — Что случилось? — спросил Лао, не вставая развернув кресло. Глаза у Креила горели и на щеках был румянец.
      — Я открыл принцип антигравитации! — похвастался он.
      — Ну и что? — Лао не удивился. Они уже давно использовали приборы, работающие на этом принципе.
      — Лао, ты не понял! То, чем мы пользуемся, нам дала Странница. Причем она тоже это позаимствовала у одной из развитых цивилизаций. Для нее не нужны никакие теории. Тебя же не волнует, как ты дышишь? Вот и с ней так же. Она существует в другом мире, с другими законами и правилами. А для нас — ты не представляешь, что можно будет создать! Воздушные города, воздушный транспорт, да мало ли что! И это почти дармовой источник энергии!
      — Может быть, ты и прав. В таком случае, я тебя поздравляю. — Лао снова повернулся к Машине. — Да, совсем забыл, Линган опять жаловался на тебя. Ты пропустил очередное занятие. Или ты думаешь, у Председателя Совета больше нет никаких дел?
      Всех эти годы Линган занимался с Креилом боевыми искусствами. Он научил его владеть всеми известными видами древнего оружия, скакать на лошади и вести бой, не слезая с седла. Это превратило слабого, хилого мальчика в сильного, выносливого юношу. Но последнее время Креил просто разрывался между различными увлечениями. Его интересовали все отрасли науки сразу, и хотя Лао убеждал его, что невозможно знать все — Креила это не останавливало. Поразительно быстро достигая успеха во всех областях, никогда не отвлекаясь на мелочи, он формулировал основные законы этой науки и применял ее на практике в Трехмерности, считая самым важным скорую и эффективную возможность использования сделанных открытий. Сам Креил не осознавал степень своей одаренности, просто получая огромное удовольствие от уважения к себе даже взрослых людей. Его блестящий, ироничный ум привлекал к нему эсперов.

134 год относительного времени

июль, 2022 год абсолютного времени

      Вечеринка эсперов была в разгаре. На этот раз собрались у его хорошего знакомого, Джона Гила, и Креил вошел в большую полутемную комнату.
      Он н елюбил вечеринки и до самой последней минуты он не мог решить: идти ему или продолжить эксперимент с протоплазмой. Но опыт все равно не получался. Уже давно Креил мечтал разработать способ выращивания генетически нейтральных органов. Разрешение этой проблемы позволило бы избежать многих неприятностей с отторжением тканей при трансплантации и значительно расширить возможности практической хирургии. Раз за разом он проводил эксперименты, но решение задачи, показавшейся ему такой простой в начале, отодвигалось все дальше и дальше. Стоило поместить протоплазму в Четырехмерность, чтобы придать ей необходимые «нейтральные» свойства, — как она непременно взрывалась.
      Креил вслушивался в шум — эсперы разговаривали мысленно и их телепатемы довольно причудливо переплетались. Джон Гил радостно подошел к нему.
      — Все-таки пришел? — уточнил он. — Джон оглядел комнату. — Кажется, вон то место свободно. — Он показал на стул рядом с симпатичной девушкой. Она хоть и не танцевала, но постоянно переговаривалась с выделывающей па подругой. Когда у той получался особенно забавный пируэт, девушка смеялась, но подругу это не смущало.
      Креил сел рядом с девушкой. Все еще смеясь, она повернулась к нему, и его поразил какой-то внутренний свет, исходивший от лица. У нее была необычная для человека ведущая телепатема: холод, мороз, метель — излучал ее мозг.
      — Тина. Вард-Эспер — Тина ван Лигалон, — представилась девушка и рассмеялась от удивления Креила. На вид ей было лет двадцать. Он не мог представить, чтобы человек успел до этого возраста пройти полный курс обучения Вардов. — Двадцать один, — она ответила на его мысли. — Почти старушка. — И забавно шмыгнула носом.
      Креил увидел, как в ее мозгу отразился его ошарашенный образ. И эта картина рассмешила его.
      — Креил ван Рейн, — он представился как Вард, хотя в свои двадцать пять лет не прошел полный курс обучения и еще не получил необходимой квалификации. Но ударить в грязь лицом перед девушкой и сознаться в этом не смог.
      — Это правда? — Она, видимо, почувствовала ложь и опять рассмеялась. Разве ты не знаешь, как нелегко обмануть Варда? — Заметив его смущение, Тина стала серьезной. — Вообще-то, для меня это неважно, так что можешь не расстраиваться. Мне знакомо твое имя. Ты разрабатываешь теорию протоплазмы и открыл принцип антигравитации. Я права?
      — Права. — Креил никак не мог найти с ней правильный тон разговора. Может быть, потанцуем?
      — А может быть, ты сначала что-нибудь съешь? — Ее лицо осталось серьезным, но мысленно Тина опять улыбнулась.
      Креил действительно понял, что голоден. Эта девушка совершенно сбивала его с толку. Тина взяла тарелку и стала накладывать еду для него, полагаясь на свой вкус, но у него возникло чувство, как будто Тина знала, что он любит. Впрочем, было маловероятно, чтобы она забралась так далеко в его мозги, а он бы ничего не почувствовал при этом.
      — Да не влезала я в твою голову! — В ее глазах был смех.
      В этот момент подошел Джон и пригласил Тину на танец. Согласно кивнув, она поставила тарелку перед Креилом и встала. Джон привлек ее к себе, о чем-то говоря и медленно двигаясь в танце, но в телепатическом шуме Креил никак не мог разобрать, о чем. Его злило, что девушка отказалась танцевать с ним.
      В этот день Тина так и не вернулась больше на свое место. Сначала она долго разговаривала с подругой, потом еще танцевала с кем-то из эсперов, и в конце концов незаметно исчезла с вечеринки, хотя Креил и не спускал с нее глаз. Возвращаясь домой, он решил, что сделал глупость, не пригласив ее еще раз.
      Ночью Креил плохо спал. Ему снилась Тина, кружащаяся в танце с другим мужчиной. Он проснулся весь в поту и не мог понять, что происходит. До утра еще было далеко. Креил встал и подогрел себе чай. Тепло успокоило его, и он снова лег. Ему опять начала сниться Тина. У него никогда не было женщин. У него просто не было на это времени, но сейчас, во сне, она была рядом. Тина заглянула ему в глаза и мелодично рассмеялась. Креил почувствовал, как безумно хочет ее, но в тот самый момент, когда, казалось, уже овладел ею, она растаяла, и он снова проснулся.
      За окном стояла ночь. Дверь на веранду была открыта, тихо шелестел дождь. Переход к реальности был таким резким, что Креил не сразу сообразил, где находится. Ему казалось, что в комнате еще витал запах духов Тины. Только через мгновение он понял, что видел сон. Все тело болело. Креил прошел в ванную и встал под холодный душ. Струи воды массировали тело, и ему полегчало. Больше не пытаясь спать, Креил подключился к Машине и начал отыскивать в ее памяти все, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, вдруг поняв, что слишком мало знает об этом. Информации было даже слишком много, но все, что он прочитал, не давало ответа на главный вопрос: как завоевать женщину? Культура телепатических существ была еще слишком молода, а обычные человеческие отношения мало подходили для сопоставления.
      Читая классические произведения, Креил не понимал многих вещей. Например, ему было непонятно, как мужчина мог врать женщине или изображать свои чувства? В случае с телепатами это сразу было бы понятно, и игра на этом закончилась бы.
      Утром, так и не найдя ничего, что могло бы ему помочь, он отправился к Лао. Тот долго пытался понять, чего от него хочет Креил, а когда наконец понял, рассмеялся.
      — Ты пришел не по адресу! У меня слишком маленький опыт в таких делах. Может быть, Линган тебе что-то и посоветует, все-таки он лучше знает женщин. Но, если честно, с эспером-женщиной он вряд ли имел дело. Мне всегда казалось, что он их боится. Вот с обычным человеком — у него никаких проблем.
      — Хорошо, Лао. Тогда скажи мне… — Креил замялся. — Это правда, что отношения между мужчиной и женщиной, если они оба эсперы, отличаются от обычных?
      — В каком смысле? — уточнил Лао.
      — Не увиливай, пожалуйста, ты меня прекрасно понял. Я нашел в одной книге: в идеале речь идет о слиянии не только в физическом смысле, но и психическом. Только что это значит? — Креил прямо смотрел в его глаза.
      — Это значит, что когда ты снимешь свои защитные блоки и она их тоже снимет, вы на какое-то время образуете психически единое существо. — На сей раз Лао говорил серьезно. — Как ты понимаешь, для того чтобы пойти на это, нужно абсолютно доверять друг другу.
      Креил потрясенно молчал.
      — Но ведь это означает, что я буду знать о ней все и она будет знать обо мне все! Неужели кто-то решается? — побледнел он.
      — Видишь ли, в том состоянии, о котором идет речь, бывает совсем не до того, чтобы выуживать какие-то тайны друг у друга. Хотя, в принципе, это так. Но, в конце концов, за то Наслаждение, которое наступает при этом, поверь мне — это не самая высокая плата. Только маленькая проблема. Если после этого ты вступаешь в обычные отношения с обычной женщиной — это доставляет слишком маленькое удовольствие. Имей это в виду, — грустно заметил Лао.
      — Поэтому ты предпочитаешь не иметь женщин вообще? — спросил Креил и, тут же уловив боль Лао, понял бестактность своего вопроса. — Пожалуйста, прости, я не имел права на этот вопрос.
      — Да, ладно. — Лао махнул рукой и усмехнулся. — Боюсь, что это так. Он еще помолчал, думая, стоит ли продолжать. — Хотел тебя предупредить. Если ты когда-нибудь все-таки заберешься в постель с обычной женщиной, не встречайся с ней больше. С ними все просто — невозможно отказать мужчине, который предугадывает все твои желания. Иначе очень сложно бывает прервать отношения. А для них это всегда большая травма.
      — Не думаю, чтобы меня потянуло к обычной женщине. — Креил улыбнулся. Я практически не общаюсь с людьми.
      — Жизнь очень длинна, Креил, ни от чего нельзя зарекаться, — печально сказал Лао.
      Всю неделю Креил был занят и только в воскресенье сумел выбраться на очередную вечеринку. Но Тины не было. Он стал ходить почти на все собрания молодежи, но нигде не мог ее застать.
      Прошло почти две недели, прежде чем ему удалось встретиться с ней снова. Опять собрались у Джона. Креил уже собирался уходить, когда пришла Тина, в красном, облегающем и очень коротком платье, с длинными рукавами. На этот раз она была одна. Креил видел, как Тина поцеловала, здороваясь, в щеку Джона. Тот рассмеялся и слегка обнял ее, провожая в большую гостиную. Креил почувствовал, как сердце гулко стукнулось, словно провалилось, и громко застучало в висках. Он закусил губу, подумав, что если сейчас же не возьмет себя в руки, его чувства станут достоянием всех.
      — Привет. — Тина, улыбаясь, протянула ему руку, и он заметил, что рука дрожит. — Ассистировала всю неделю, никак не приду в себя с непривычки, пояснила она. — Ты меня не покормишь? А то больно сгибать руки.
      — У тебя большинство точек подключения на руках? — сообразил наконец Креил.
      — Заканчиваю последнюю практику перед присвоением квалификации. Не представляешь, как мне все это надоело! Одни экзамены чего стоят, а о практических занятиях — даже думать не хочется. Такого насмотришься кошмаров на всю жизнь хватит. — Тина села за стол. — Ну, так как? Кормить будешь?
      Теперь Креил понимал, что под длинными рукавами ее платья скрывались забинтованные руки. Он накладывал на тарелку еду, иногда уточняя, чего и сколько класть, и кормил Тину. Со стороны это могло показаться смешным, но только не эсперам. Когда она поднимала руку, ее боль прорывалась сквозь блоки и все ощущали это. Подошел Джон и предложил сделать обезболивание, Тина вышла с ним и через несколько минут вернулась. Слегка поморщившись, она пожаловалась Креилу на уколы, а потом тянула коктейль через соломинку, не чувствуя крепости напитка. Через некоторое время ее голова слегка замутилось, усталость и обезболивание сделали свое дело. Она склонила голову на его плечо и задремала.
      — Креил, ты отвезешь ее домой? — спросил Джон.
      — А где Тина живет?
      — Черт, она же как раз переехала, — выругался Джон. Он попытался выяснить это у Тины, но та только что-то невнятно пробурчала. — Придется оставить у меня, хотя вряд ли ей дадут здесь выспаться.
      — Пожалуй, я отнесу ее к себе, — сказал Креил. Он жил несколькими этажами выше, и поэтому Джону это показалось естественным.
      — Так будет лучше. — Джон кивнул. Креил подхватил ее на руки. Тина сквозь сон попыталась обнять его, но даже в таком состоянии застонала от боли в руках.
      Креил положил ее в спальне и с трудом смог снять облегающее платье. Тина даже не проснулась. Креил залюбовался ее красивым телом, но потом смутился и накрыл простыней. У него не было сил уйти. Положив голову на кровать, он пристроился, сидя на полу.
      Ночью Тина неловко повернулась и проснулась от боли в руках. В комнате было сумрачно, и она никак не могла сообразить, где находится. Приподнявшись, Тина увидела Креила. Он почувствовал, что она не спит, и поднял голову.
      — Я мешаю тебе? — спросил Креил, и Тина вздрогнула от его пронзительного взгляда, почувствовав легкий нервный озноб.
      — Да нет. — Она протянула руку и осторожно провела по его волнистым волосам, сама не понимая, зачем это делает. Креил печально посмотрел на нее. Ей показалось, что в его глазах блеснули слезы. Он перехватил ее руку и поднес к губам, прижимая ее к своему лицу и мягко целуя. Тина не пыталась сопротивляться. Креил не смог бы себе объяснить, откуда взялось это чувство, но теперь он совершенно точно знал, что и как нужно делать. Пока Креил раздевался, она молчала, и это было ее согласием. Он лег рядом с ней и начал очень медленно гладить. Сначала по руке, потом перешел на шею, и только ноги не решался ласкать. Ее тело слегка дрожало при его прикосновениях, и Креил понял, что Тина возбуждается.
      — Креил, я хотела предупредить — у меня не было мужчин, — сказала она, и от неожиданности он остановился, посмотрев ей в лицо.
      — Это правда?
      — Правда.
      — Боюсь, что я сделаю тебе больно, — сказал Креил, продолжая гладить ее и опускаясь к ногам. Дойдя до трусиков, он начал осторожно стаскивать их. Тина немного помогла ему и прижалась к его телу. У нее была мягкая бархатистая кожа, и он еще больше возбудился от этого. Креил почувствовал, что нет больше сил терпеть, и попытался войти в нее. Ему пришлось приложить намного большее усилие, чем он рассчитывал. Тина вскрикнула — и он вошел в нее.
      Когда все кончилось, Креил лежал рядом с ней, испытывая полное разочарование. Он ожидал куда более ярких ощущений и сейчас не мог понять, почему так не получилось. Вдруг он ясно уловил в мозгу Тины такое же разочарование. Было очевидно, что она тоже рассчитывала на большее. В эту ночь они не пытались еще раз заняться любовью.

* * *

      К большому удивлению Креила, спустя всего несколько дней его стало снова тянуть к Тине. Она снилась ему по ночам, и там, во сне, все было совсем по-другому. Он начал искать ее, но все попытки с ней встретиться кончались неудачей. Ему не хотелось подкарауливать ее у дома, а в обычно посещаемые эсперами места она перестала ходить.
      Лишь спустя несколько месяцев они случайно встретились в клинике. Креил, подключившись к пси-креслу, ассистировал Лао во время операции. Случай был очень редкий, и Тину, как Вард-Хирурга, назначили оператором. Ей поручили следить за синхронностью действий двух эсперов и наблюдать за здоровьем пациента. Собственно говоря, никакой синхронности не было, так как Креил только наблюдал за действиями Лао.
      Тина немного опоздала, и Лао начал без нее. Когда она вошла в зал, то увидела почти обнаженного Креила, подключенного к Машине. Он безвольно лежал в пси-кресле, и со стороны могло показаться, что он то ли умер, то ли заснул от усталости. На самом деле его нервная система и Машина составляли сейчас одно целое, позволяя сверхточно управлять манипуляторами. От этой картины Тине стало не по себе.
      Она не могла понять свои чувства. Перечитав все, что только смогла найти в этой области, Тина так и не смогла сделать никаких выводов. Везде утверждалось, что женщины с первого раза почти никогда не испытывают удовольствия. Как и все телепаты — очень восприимчивые существа, она была крайне любопытна. Может быть, поэтому в следующий раз она провела эксперимент с другим мужчиной, точно зная, что он имел достаточный опыт. Однако это ей понравилось еще меньше. Это ее обескуражило. Тина хотела расспросить своих родителей-эсперов, но не решилась своими расспросами лезть в их интимную жизнь. Время от времени поворачиваясь от приборов, она глядела на Креила, и ей овладевало какое-то незнакомое чувство.
      В перерыве Лао внимательно посмотрел на них и решил, что необходимо еще раз серьезно поговорить с Креилом. Казалось, Тину и Креила связывала невидимая нить.
      Солнце уже садилось, когда Креил и Тина вышли из клиники. Элинор город, возникший на месте древнего замка, утопал в зелени. Он был разделен на две неравные части. В большей проживали люди, в меньшей — эсперы. Эта граница была чисто условной, просто все знали, в какие районы города не следует заходить людям, и никто с этим не спорил.
      В зоне относительного времени стояло вечное лето. Зона восприняла климат сразу двух поясов: пустыни и холодной сырой равнины. Наверное, поэтому в стране всегда стояла мягкая теплая погода, и только дожди шли обычно по ночам. Пешеходные зоны охватывали город, позволяя обойти его весь и нигде не встретиться с машинами. Транспорт был частично наземный, частично — воздушный, хотя автомагистрали уже доживали свои последние дни. С момента открытия Креилом принципов антигравитации прошло почти восемь лет, и уже можно было встретить летающие и совершенно безвредные для окружающей среды воздушные такси. Все знали, что очень скоро последние из наземных машин закончат свой век. Креил увлеченно объяснял Тине, что всего через несколько десятилетий в небо поднимутся воздушные города, и это решит проблему нехватки места для новых домов и заводов. Когда Креил говорил об этом, глаза его загорались, и в эти моменты Тина видела, как он необыкновенно красив.
      Ветер шумел в листве, отбрасывая причудливые тени на дорогу, и постепенно они замолчали. Тина взяла Креила под руку, и так, незаметно, они дошли до его дома. Все было понятно, и не было необходимости ни в каких объяснениях.
      Они сидели в гостиной. Креил не торопился, и у Тины возникло чувство, словно она пришла домой. Это так поразило ее, что Тина задумалась, вспоминая свою жизнь. Ей казалось сейчас, что все это было неважным, словно она готовилась к чему-то другому, но только теперь узнала об этом.
      — Пойдем? — ее вывел из задумчивости вопрос Креила. Тина вздрогнула от неожиданности и прямо посмотрела на него. Ей стало понятно, что все это время он не решался попросить об этом. Тина встала, и Креил взял ее за руку. И так, вместе, они вошли в спальню.
      Креил вел себя совсем по-другому. Тина подумала, что совсем не знает этого человека. Он лежал рядом и губами иногда касался ее волос и шеи, вдыхая мягкий запах духов. Тина слегка прикрыла глаза, она расслабилась, ей стало хорошо и спокойно. Спустя какое-то время она почувствовала, как от его ласк возбуждение медленными волнами начинает охватывать ее. Тина ответила ему и, нежно проводя рукой по его телу, почувствовала, как Креил вздрагивает от каждого ее прикосновения. Так продолжалось очень долго. Наконец, ей захотелось большего. Тина легонько прижала его к себе и, когда он вошел в нее, только тихо вскрикнула. Трудно было определить, в какой момент Креил снял первый слой своих защитных блоков. В ее мозг хлынули незнакомые ощущения. Мужчина в черном в сияющем вихре заполнил ее. Еще какое-то время она не решалась, но после очередного прилива возбуждения тоже сняла свои блоки. Креил не сразу понял это. Холод, Мороз, Метель закружилось в его мозгу, начиная безумный танец Психического Слияния. И на пике единения, уже почти потеряв себя, он почувствовал удар, отчетливо ощутив, что чуть больше недели назад Тина была с другим мужчиной. Неожиданно блоки сами собой очутились на месте, а сердце провалилось куда-то вниз.
      Без всякого перехода, с вершины блаженства оказавшись в реальности, она непонимающе вслушивалась в Креила, который встал и начал внешне невозмутимо одеваться. Ее охватил страх. Тина села на кровати, все еще ничего не понимая.
      — Что случилось? — Она нервничала и от волнения покусывала губы, но Креил не смотрел на нее. — Мне было хорошо…
      — Тина, почему ты не сказала, что у тебя был другой мужчина? — Креил, одеваясь, стоял к ней спиной.
      У нее внутри все оборвалось, и он почувствовал это. Эмоции были слишком сильны и беспрепятственно проникали сквозь блоки.
      — Это имеет значение? — спросила Тина сквозь боль. Креил понял, что она хочет, чтобы он посмотрел на нее, но у него не было сил заставить себя сделать это.
      — Я думаю, тебе будет лучше уйти. Я вызову сейчас такси. — Креил уже оделся и выходил из спальни. Он почувствовал, что в ее голове возникла какая-то круговерть. Ему показалось, как Тина что-то хотела сказать, но только вскрикнула, проскользнула тень боли — и все исчезло. Креил совсем перестал телепатически воспринимать ее. Он изумленно посмотрел на кровать: Тина лежала в неестественной позе, откинув голову на подушку и неловко подвернув руку. Это показалось ему очень странным. Глаза у нее были закрыты, и Креил не заметил, чтобы она дышала.
      — Тина! — он позвал ее мысленно, и, уже подходя к кровати, повторил вслух: — Тина! Что с тобой?
      Креил дотронулся до ее совершенно холодной руки, и страх начал охватывать его. Он попробовал проникнуть к ней в мозг. Блоки были плотно закрыты, и ни одна эмоция не проникала сквозь них. Эта мертвая тишина привела его в ужас. У него застучало в висках, и в мозгу всплыло: «ПЕРВАЯ ЗАПОВЕДЬ ВАРДА: Никогда ничего не бойся! Ты всегда должен действовать холодно и спокойно в любой критической ситуации». Креил глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Отключив эмоции, он начав осматривать Тину как врач. Пульс не прослушивался. Он положил голову ей на грудь, стараясь определить, бьется ли сердце, и тут вспомнил про диагностический браслет. Этот маленький прибор, который обычно носили на левой руке, сейчас лежал на столике, рядом с кроватью. Креил надел его Тине на запястье и посмотрел на индикатор. Прибор заверещал, сразу став красным. Одно слово: «Кома», загорелось на нем, и тут же зажегся вызов скорой помощи. Креил отменил вызов, отчетливо поняв, что с Тиной.
      — Это психотравма, — сказал он вслух, и его голос прозвучал глухо. Креил набрал на телекоме номер Лао.
      — Лао, ты срочно мне нужен. Приезжай ко мне домой, — сказал Креил и тут же отключился.
      От того, что он ничего не объяснил и даже не извинился за ночной звонок, Лао похолодел. Он жил недалеко и через десять минут был у Креила
      — Психотравма? — уточнил Лао. Креил кивнул. — Потом поговорим. Ко мне в клинику.

* * *

      Тину подключили к аппаратуре жизнеобеспечения. Она телепатически не воспринималась и ничего не чувствовала. Лао был очень расстроен: Тина была Вардом и почти ничем нельзя было ей помочь.
      — Это очень серьезно? — спросил Креил.
      — Мне сдается, ты пропустил занятия по психозондированию. Иначе не хуже меня бы все знал, — заметил Лао. — Думаю, после этого случая ты перестанешь от них отлынивать?
      — Ты не ответил на мой вопрос. — Меньше всего Креила волновали сейчас пропущенные занятия.
      — Если Тина не очнется в течение трех суток и не сможет нам помочь шансы минимальные. Нам с Линганом придется рвать ее блоки без всякой гарантии, что это поможет. Жестокая и часто бессмысленная процедура.
      — Она умрет?
      — Нет. — Лао наклонил голову, — она сойдет с ума. Убить Варда очень сложно.
      — Ты уже сталкивался с этим? — Креил смотрел на Лао расширенными глазами.
      — К сожалению. Поверь мне, это меньше всего похоже на удовольствие. Необходимо сообщить ее родителям. Если Тина не очнется, нам понадобится их согласие на операцию.
      — Я не хотел этого! — В глазах Креила была боль.
      — Дело не в том, хотел ты этого или нет. Нужно было знать об этом. Ты найдешь описание подобных случаев в любом учебнике по психозондажу. Жаль, что ты не удосужился прочитать их. Сейчас бы скорее всего этого не было. А теперь ты мне спокойно и честно объяснишь, что произошло. Ты понимаешь, что это не праздное любопытство?
      Кровь бросилась Креилу в лицо. Такого жгучего стыда он не испытывал за всю свою жизнь. Запинаясь и останавливаясь, Креил рассказал Лао обо всем. Лао только изредка задавал вопросы, и в эти моменты Креила бросало в жар. Он ждал, что Лао будет осуждать его, но тот обошелся без комментариев.
      — Ну что же, — сказал Лао, когда Креил закончил рассказ. — Мы вернемся к этому, когда все разрешится.
      Приехавший через час отец Тины увидел вышедшего навстречу Лао.
      — Настолько серьезно? — Лигалон понимал, что если вызвали Лао, ничего хорошего ждать не приходится. — Что ей вводили?
      — НD-блокатор, всевозможные обезболивающие, чего только не вводили. Махнул рукой Лао.
      — И ничего?
      Лао отрицательно покачал головой.
      — Ребята из фармакологического центра обещали прислать что-то новое, но не знаю, что из этого выйдет.
      Текли часы, и они по очереди дежурили, не оставляя Тину ни на секунду без присмотра. В конце третьих суток Лигалон, отец Тины, подписал необходимые для операции документы. Он ничего не сообщил ее матери, не желая раньше времени волновать.
      — Каковы шансы благоприятного исхода? — уточнил он.
      — Один к пяти, — ответил Лао. В его кабинет постучали и, тяжело дыша, в дверь протиснулся Джон. Лао подумал, что он бежал по коридорам клиники.
      — Мы сделали этот препарат. — Джон положил две маленькие ампулы на стол. — Он действует в течение суток.
      — Или не действует. Вы же его не испытывали? — вмешался отец Тины.
      — Мы сделали все, что могли, — растерянно пояснил Джон.
      Потянулись часы ожидания. Никто не уходил из клиники. На следующий день, уже около шести вечера, Тина очнулась. Она не могла понять, где находится. Линган сразу же вошел к ней под купол.
      — Почему я в операционной? — Тина непонимающе глядела на него.
      — У тебя психотравма. Надеюсь, мне не надо пояснять тебе, что из этого следует? — ответил Линган.
      — Я не помню, от чего это. — Тина поморщилась. — Сколько я была без сознания?
      — Почти четверо суток.
      — Значит, операция?
      — Да. — Линган кивнул. — Очевидно, ты загнала эти воспоминания в подсознание.
      — Я не хочу! — Она чуть не плакала. — Здесь так много людей! Попроси отца уйти. Мне будет плохо!
      — Мне очень жаль, Тина, но когда ты принимала решение стать Вардом, тебя предупреждали о том, что за наши способности нам намного чаще, чем обычным людям, приходится переносить боль. Отец сейчас уйдет, но, пожалуйста, постарайся собраться и помочь нам, — сказал Линган. Он отправил отца Тины домой. Креил уже четвертые сутки сидел перед операционной и сейчас вопросительно посмотрел на Лингана. Тот пропустил его в зал и показал на кресло в углу.
      — Посиди, мальчик, послушай, как это бывает. Ты ведь у нас не любитель психоопераций?
      Креил побледнел, но ничего не ответил. Лао был подключен к креслу и настраивал приборы.
      — Джон, ты сможешь побыть за оператора? Я бы хотел помочь Лао, спросил Линган. Тот слегка замялся и согласно кивнул.
      Линган вернулся к Тине, взяв ее за руку.
      — Ну что, девочка, готова? Ты ведь сама знаешь, что делать?
      — Отец ушел?.. Нужно снимать блоки?
      — Да, только по одному. Это будет очень больно, но мне бы не хотелось делать это силой.
      Началась мучительная процедура. Обычно снятие блоков не вызывало никакой боли, но, когда речь шла о серьезных повреждениях мозга, это было совсем не так. Каждый раз Тина вскрикивала, и Лингану долго приходилось уговаривать ее продолжать. Тине все время казалось, что снять следующий блок у нее уже не будет сил. Лао и Линган старались ей помочь, но основную работу ей приходилось делать самой. Когда она добралась до эмоциональной сферы, то остановилась.
      — Дальше я не могу, — тяжело дыша, сказала Тина. Все ее лицо было в слезах. Сейчас мозг был почти открыт, но никому бы не пришло в голову воспользоваться этим.
      — Хорошо, — согласился Линган. — Сейчас ты снимешь мне еще парочку, и мы даем тебе наркоз.
      Он хорошо понимал, что наркоз в данном случае малоэффективен и просто переводит боль в другую плоскость, но Тину это обрадовало. Через несколько минут она заснула, и Лао с Линганом приступили к операции. Тина смогла снять почти все необходимые блоки, и можно было спокойно работать. Они вошли в сферу эмоций. На плавно вздымавшейся поверхности проступали многочисленные разрывы нервной сети.
      — Нужно добавить резервную сеть, — сказал Линган, определив повреждения. — Лао, займись уровнем памяти, нужно активизировать зону психотравмы.
      — Это будет не слишком тяжело?
      — Зато быстро.
      Когда память активизировалась, Тина ощутила себя в объятиях Креила. Наслаждение ее охватило, но к нему примешивалась дикая, неправдоподобная боль. Она кричала во сне и звала его. Креил, сидевший в операционном зале, сжал уши руками. Он все время воспринимал ее зов и ощущал боль, но слышать при этом еще и ее настоящие крики было выше его сил. Креил очнулся от того, что его трясли за плечо.
      — Все кончилось, — сказал ему Линган. Креил посмотрел на него бессмысленным взглядом, и на какой-то миг Линган испугался за него. — Все будет хорошо. Тина просто молодец и очень помогла нам.
      Лао посмотрел на Джона, сидевшего в кресле Оператора.
      — Что с тобой? — спросил Лао.
      — Я все думаю, что, если бы тогда уговорил все-таки ее снять блоки, может, ничего этого не произошло бы.
      Лао не сразу его понял, а когда понял — побледнел:
      — Так ты и есть тот самый мужчина? Линган! Ты слышал, как мы блестяще выбрали оператора?
      — А кто его выбирал? Он весь день здесь крутился. Джон, тебе нужно было сказать об этом. Нехорошо было присутствовать здесь.
      — Какая разница? Тина слишком нравится мне, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
      — Мне очень жаль, Джон. Но если ты понял — они любят друг друга. И даже если бы ты заставил ее снять блоки — это ничего бы не изменило, — заметил Линган.
      — Ты так думаешь? — В глазах Джона было сомнение.
      — Ну что, можно перенести ее в палату. А ты, Креил, зайди в кабинет Лао. Кажется, у нас серьезный разговор.

* * *

      — Будете читать нотацию? — спросил Креил.
      — Если бы все было так просто… — Линган решился на разговор. — У меня в жизни было очень много женщин. Наверное больше, чем у кого-либо в нашей стране. До двадцати восьми лет я жил совсем в другом мире, Креил. Для Князя любая женщина была доступна. Я относился к ним… Сказать, что как к вещи, это ничего не сказать. Одно я знаю точно — свою собаку я любил больше, чем любую из них. Меня никогда не волновали их чувства. Конечно, я был телепатом и знал, что они тоже испытывают ощущения, но все это было очень примитивно. Какое общение у нас могло быть? Простые мысли, простые чувства… Даже не вещь, так, игрушка для удовлетворения похоти. Сейчас, прожив очень долгую жизнь, я понимаю, что был глупым, безнравственным мальчишкой. Я знал, что могу убить в бою любого человека, и это было основным предметом моей гордости. Разве мог я тогда предположить, что всю оставшуюся жизнь мне будет нужно спасать людей? — он помолчал и продолжил: — Ты не думай, что я один был такой. Время, в котором мы жили, было таким. А потом — наше государство. Мы очень не любим об этом вспоминать, но женщины, которые попали сюда, не были жительницами Аль-Ришада. Мы взяли из абсолютного времени чуть больше 500 человек — лучших из лучших, как сказала когда-то Странница. Многие из них были телепатами. Они принесли нам совсем другую культуру. Тебе не понять, с какими сложными проблемами мы столкнулись тогда… Когда первый раз я помогал женщине-эсперу в раскрытии ее способностей, мне стало ясно, что это совсем другие существа. Мы всегда знали, что они отличаются от нас, и толковали это как то, что они низшие существа и мы, мужчины, вправе распоряжаться их судьбой. Но тогда я впервые понял, что это другой, незнакомый нам мир. Я испугался. Мне нужно было создавать это государство, а я вдруг понял, что женщины станут одной из наших самых больших проблем. Ты не можешь ее обмануть — она об этом сразу узнает. Ты не можешь ее заставить, потому что то, что ты сам при этом ощутишь — причинит тебе не меньшую боль. Этот страшный бумеранг, который бьет по тебе самому… При этом женщина-эспер намного ранимее мужчины. Пока мы не знаем, в чем причина, и можно ли когда-нибудь будет справиться с этим… И тогда у нас установился особый статус обращения с женщиной. Наверное, мы сейчас единственная страна на Земле, где есть все признаки полной эмансипации. И, к тому же, они вечно молоды и поэтому не боятся остаться в одиночестве в старости. Первое время нам приходилось уговаривать женщин рожать детей без мужа, потому что многие из них не хотели выходить замуж, а государству нужны дети — эсперы. Только недавно удалось создать некоторое равновесие: у нас теперь примерно поровну мужчин и женщин — эсперов. И все равно многие из них не могут найти себе пару. Ты сам войдешь в Совет Вардов и поймешь, что это нешуточная проблема поддерживать рождаемость на необходимом уровне, когда так трудно убедить людей вступить в брак. Только сейчас, у третьего поколения эсперов, начинает появляться стремление создавать семьи. Я говорю непонятно?
      — Понятно, — ответил Креил. — Но какое отношение это имеет ко мне?
      — Тина — эспер в третьем поколении. Она выросла в семье, где ей была предоставлена полная свобода. Иначе Тина не прошла бы полный курс обучения Вард-Хирургов в двадцать один год. Ее отец был против того, чтобы она становилась Вардом, но уже в четырнадцать лет Тина самостоятельно принимала решения. А ты… Мы вытащили тебя из пустыни. Шесть лет ты воспринимал мусульманские традиции отношения к женщине. Это одни из самых консервативных традиций. Ты никогда не жил рядом с женщиной. Ты вырос без матери, и обвинять тебя в неправильном отношении к женщинам бессмысленно. Может быть, мы с Лао поступили неправильно, когда не передали тебя на воспитание в семью эсперов. Ты был уже совсем взрослый, и мы боялись, что ты не приживешься в новой семье. А сейчас все, что тебе остается — это принять Тину такой, какая она есть. Либо ты смиришься с этим, либо навсегда останешься один. Как я или Лао. Мы не смогли примириться.
      — Вы считаете, у меня нет шансов? — спросил Креил. Линган и Лао переглянулись.
      — Этого никто не знает. Тина любит тебя, и поэтому шансы должны быть, сказал Лао.
      — Вы уверены? — Креил посмотрел на Лингана. — Уверены в том, что она любит меня?
      — Во время операции в этом трудно было ошибиться, — ответил тот.
      — Линган, ты дашь нам разрешение на брак? Без него мы не сможем пожениться.
      — Нет. — Линган отрицательно покачал головой. — Только не сейчас.
      — Почему? — Креил недоуменно вскинул брови.
      — У вас сейчас не должно быть детей, и я хотел бы, чтобы вы не допустили никаких случайностей.
      — Хорошо, но лучше Тине не знать об этом, — заметил Креил.
      — Как ты надеешься это скрыть от нее? — насмешливо спросил Линган. — Я понимаю, что пока ты жестко контролируешь себя, это, хотя и с трудом, но возможно. Но при ваших отношениях… — Он грустно покачал головой.

* * *

      Тина долечивалась в клинике Лао. Неделю Креил не навещал ее, бродил по улицам города, обдумывая свою жизнь, и пытался что-то решить. Он не сомневался, что любит Тину, но это еще вовсе не означало, что ему удалось бы смириться с такой ситуацией. Наконец Креил решился навестить ее.
      Он стоял перед дверью ее палаты, не осмеливаясь войти.
      — И долго ты собираешься стоять там? — мысленно спросила Тина, уже давно почувствовав его, но надеясь, что Креил сам решится. Он ощутил знакомое чувство: эта девушка, как всегда, сбивала его с толку. Креил вошел в палату. Тина полусидела на кровати. Ей поставили поднос, и она что-то ела.
      — Между прочим, — заметила Тина, — ты мне портишь аппетит.
      Креил почувствовал, как кровь приливает к лицу. Вообще-то, он собирался просить прощения, но сейчас не представлял, как это сделать.
      — А-а-а… — протянула Тина. — Ты думал, что я здесь в трауре оплакиваю свою горькую судьбу. Как видишь, ты ошибся. — Она хотела положить очередной кусок в рот, но Креил вдруг понял, что это причинило ей боль. Тина тяжело вздохнула и нажала вызов врача. Лао вошел почти мгновенно и начал осторожно ощупывать ее руки.
      — Болят? — Она кивнула ему. Лао посмотрел на часы:
      — Прошло меньше четырех часов. Мне бы не хотелось делать еще раз обезболивание.
      Тина попыталась поднять руку — та задрожала, и Креил понял, что она с большим трудом может управлять своим телом. Лао все-таки сделал ей еще один укол. Тина не могла больше есть, и он убрал поднос. Она откинулась на подушку и облизала губы.
      — Или ты будешь говорить, или уйдешь, — спокойно сказала Тина. Креил подошел и сел на кровать.
      — Почему ты всегда нападаешь на меня? Даже когда тебе так плохо? спросил он.
      — Я не знаю. — Она прямо посмотрела на него. — Я не знаю, кого я больше боюсь: тебя, себя или обоих сразу.
      — Я не понимаю тебя.
      — Разве это непонятно? Когда любишь такого человека, как ты, иногда хочется убежать далеко-далеко, лишь бы он не мог причинить тебе боль.
      Креил долго молчал, а потом посмотрел ей прямо в глаза.
      — Я больше никогда не причиню тебе боли. Ты веришь мне?
      Тина еще долго вслушивалась в его мозг. Креил говорил искренне.

* * *

      Через неделю он приехал забирать ее из клиники с огромным букетом роз. Когда Креил вошел, Тина уже оделась и расчесывала волосы. Увидев цветы, она улыбнулась.
      — Как это мило. — Она наклонила голову на бок и дотронулась до лепестков. — Очень красивые.
      — Так ты решила? — осмелился спросить Креил.
      — Я согласна. Я буду жить у тебя. — Тина увидела, как загорелись его глаза, и рассмеялась. — Пойдем?
      В коридоре ее ждал Джон. Тина тут же подошла к нему, и Креил почувствовал ревность, с трудом справляясь с собой.
      — Спасибо тебе. — Она легко обняла Джона и поцеловала в щеку. Креил закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Он, конечно, слышал их разговор и понимал, что невежливо не поблагодарить Джона, но это мало помогло. — Ты меня очень выручил, — продолжала Тина.
      — Значит, решила? — Джон прямо смотрел на нее.
      — Решила, — вздохнула она. — Я пойду. До свидания. — Тина еще раз обернулась, уже взяв Креила под руку, и помахала Джону рукой.
      — Долго ты будешь меня ревновать? — Она заглянула в глаза Креилу и рассмеялась. — У тебя это очень забавно получается. Только имей в виду, что это всем понятно.

* * *

      Они жили вместе. Тина никогда не спрашивала о женитьбе, хотя Креил постоянно ждал этого вопроса. Как Вардам, и Тине, и ему необходимо было согласие Совета на брак. В конце концов Креил решил, что Тина давно знает об отказе Совета и просто не хочет говорить об этом. Текли месяцы, работа поглощала почти все их время. Он продолжал занятия наукой, Тина много помогала ему. Однажды, вернувшись домой, он застал ее, задумчиво сидящую в кресле.
      — Что-то случилось? — Ему вовсе это не понравилось.
      — Я давно хотела тебе сказать. — Она даже не посмотрела на него, — но все не решалась… У нас будет ребенок.
      Креилу показалось, что пол уходит у него из-под ног. Он тяжело опустился в кресло, стараясь взять себя в руки.
      — Ты не рад? — Тина невинно смотрела на него. Креил хорошо помнил их разговор о детях, в котором она убедила его, что будет предохраняться сама. Как минимум, это означало, что Тина обманула его.
      — Я рад. — Он пересилил себя и заставил улыбнуться. — И когда?
      — Я думаю, уже пятый месяц пошел.
      Конечно, Креил мог бы начать выяснять, как она так долго ухитрялась обманывать его, но он вспомнил слова Лингана: «Ты примешь Тину такой, какая она есть, или живи один», — и не стал ничего спрашивать. Казалось, его поведение несколько успокоило ее, и Тина стала объяснять: она очень хотела этого ребенка и знает, как трудно убедить Совет, короче говоря, у нее не было другого выхода. Креил прекрасно понял, что она давно осведомлена об отказе Совета.
      Он с трудом дождался утра и поехал на прием к Лингану. Когда Креил вошел, Линган и Лао сидели за большим столом и что-то обсуждали. Креил опустился на свободное кресло.
      — Мне нужно ваше согласие на брак с Тиной, — сказал он безо всякого вступления.
      — Почему мы должны его тебе дать? — Линган изумленно уставился на него. — По-моему, я ясно выразился прошлый раз: пока это невозможно.
      — У нас будет ребенок. — Креил смотрел на Лингана.
      — Мне очень жаль, Креил, но у вас его не будет.
      — Как это понимать? У Тины пятый месяц беременности. Вы не можете ее заставить что-нибудь сделать!
      — Если это так, тем хуже для нее, потому что теперь ей только рожать. А ребенка у вас не будет.
      Креил непонимающе переводил взгляд с Лао на Лингана.
      — Вы не сделаете это! — Он стиснул зубы, резко отодвинул кресло от стола и вышел, хлопнув дверью.
      — Что будем делать? — Лао посмотрел на Лингана.
      — Ничего. Абсолютная предопределенность. Так что будем ждать.
      — А если? — Лао пристально смотрел на Лингана.
      — Надеюсь, не придется. — Тот тяжело вздохнул. — Иногда я проклинаю тот день, когда встретил Странницу.

* * *

      Беременность была тяжелой. Врачи поставили диагноз: тяжелая генетическая патология плода, но Тина не верила им. Она так хотела ребенка, что готова была надеяться на чудо.

* * *

      Телеком вызывал Лингана. Звонил главный врач одной из клиник, он просил забрать Креила, который сидел у палаты Тины и не давал отвезти ее на операцию.
      — Я никуда не уйду, — сказал Креил, увидев Лингана и вставая со стула.
      — Да? — Линган приблизился вплотную, и Креил не понял как, но оказался в мощном захвате. Он попытался вырваться, но точно так же можно было бороться со скалой. Тогда Креил перешел в четвертое измерение, хоть и не любил Многомерность, Линган последовал за ним, ни на секунду не ослабляя хватку. Казалось, он заранее знал, какое движение сделает Креил. Так, перемещаясь, они добрались до Девятимерности. Стены клиники совсем исчезли, и все стало абсолютно нереальным.
      — Ну что, — спросил Линган, — довольно? Ты же не можешь пройти дальше девятого измерения, а вот я могу. С кем ты решил тягаться? — Он сделал резкий выпад — Креил потерял сознание. Линган взвалил его на плечо и спокойно вернулся в реальность. Врач, наблюдая за всем этим, только покачал головой. Не его делом было вмешиваться во взаимоотношения Вардов.
      Линган привез Креила в клинику Лао и уложил его на операционный стол.
      — Кажется, я сломал ему пару ребер, — устало сказал Линган. Лао только покачал головой и занялся Креилом.
      — Ты сломал ему не два, а целых три ребра. Нельзя ли было ограничиться одним? — уточнил Лао.
      — Нельзя. Он изволил сопротивляться. Пусть скажет спасибо, что я оставил целой его бесценную голову. — Линган запрашивал клинику о состоянии Тины.
      — С ней все в порядке, но ребенка не удалось спасти, — ответил ему врач. — Впрочем, это к лучшему, совершенно нежизнеспособен.
      — Это еще как сказать, что здесь к лучшему, — говорил Линган, отключая телеком. — Представляю, что она устроит, когда ей об этом скажут.
      — Креил очнулся. — Лао отключал аппаратуру. Действительно, Креил застонал и поднял голову.
      — Что с ней? — уловил он часть разговора.
      — С ней все в порядке, но ребенок родился мертвым, — пояснил Линган.
      — Только не это! — Креил застонал, и им показалось, что он сейчас заплачет.
      — Ну ладно. Чтобы поправить тебе настроение, скажу, что Совет решил согласиться на ваш брак, — как будто это само собой разумелось, сказал Линган.
      Креил безумно посмотрел на него, и слезы потекли у него по лицу. Линган растерялся, подошел и заглянул ему в глаза.
      — Не надо так, мальчик. Все утрясется. — Он не знал, как успокоить его.
      — Не утрясется. Тина не поверит, что это несчастный случай. Она так хотела этого ребенка. — Креилу с трудом удалось успокоиться. Хотя его ребра болели, он тут же отправился в клинику.
      Джон был в палате Тины, и это разозлило Креила.
      — Что ты здесь делаешь? — зло спросил он.
      — Меня вызвали, как эспера. Что здесь такого? — оправдывался Джон.
      — Ты мог бы и отказаться!
      — Зачем? — жестко спросил Джон. — Я думаю, что понадоблюсь ей сейчас.
      — Может быть, вы будете выяснять отношения в другом месте? — спросила Тина. Она уже пришла в себя после операции.
      — Я хотел поговорить с тобой! — Креил попытался пройти к Тине, но Джон встал перед ним.
      — А я, как врач, считаю, что тебе лучше этого не делать!
      — Пропусти его, Джон! Он все равно не уйдет. Что ты хотел мне сказать? — Тина смотрела прямо на Креила, он понял, что она знает о ребенке.
      — Мне очень жаль…
      — Это ясно, — Тина перебила его. — Дальше?
      Он не знал, о чем еще сказать.
      — Нам дали разрешение на брак…
      Тина не сразу поняла, а потом как-то странно взглянула на него и расхохоталась.
      — Немедленно уходи! — Джон вытолкал Креила за дверь. — Удивительная способность находить именно те слова, которые не следует говорить.
      Джон подошел к Тине, вряд ли понимающей, что он делает, и вколол обезболивающее. Истерика не прекращалась, и тогда Джон несколько раз ударил ее по щекам.
      — Как плохо, Джон! — Тина внезапно успокоилась.
      — Я заказываю операционную! — жестко сказал он.
      — Нет! Я не дам никому копаться в своих мозгах, и в моем состоянии ты не можешь сделать это силой.
      — Но тебе необходимо хотя бы пройти обследование. — Джон сел на край ее кровати и с жалостью посмотрел на нее.
      — Нет, — повторила Тина. — Я справлюсь сама. Правда. Пожалуйста, передай Креилу, что я не хочу больше видеть его… И пусть, пока я здесь, перевезет мои вещи ко мне домой.
      — Ты твердо это решила? — Джон с сомнением посмотрел на нее.
      — Да. Я Вард и такими вещами не привыкла шутить.

* * *

      Несколько раз Креил пытался поговорить с Тиной, но она не желала ничего слушать. Она изменила свою жизнь так, что почти с ним не встречалась. Казалось, больше ничто не сможет сблизить их.

140 год относительного времени

октябрь, 2022 год абсолютного времени

      В этот мягкий теплый вечер Джон Гил, дежуривший в клинике, приехал по вызову в один из многочисленных ресторанчиков в зоне обычных людей. Его просили прибыть по поводу психического расстройства у мужчины-человека. Метрдотель встретил его у входа и проводил в свой кабинет, держа голову опущенной, чтобы случайно не встретиться с эспером взглядом. С детских лет обычных людей приучали к жизни в непростом мире, где в любой момент было возможно проникновение в их мозг. Уже к пятилетнему возрасту дети были обучены первому правилу общения с эсперами, которое гласило: «Никогда не смотри телепату в глаза. Это делает неизбежным проникновение в твой мозг». Существовал свод жестких правил и для эсперов. Одно из них запрещало несанкционированное прослушивание мозга обычных людей, за исключением случаев оказания медицинской помощи. Однако, чаще невольно, это правило нарушалось, вызывая многочисленные конфликты между людьми и эсперами.
      — Как это произошло? — Джон Гил осматривал мужчину, лежавшего без сознания на мягком диване.
      — Точно сложно сказать. Он часто бывал у нас. Всегда спокойный. А сегодня пришел чем-то расстроенный и выпил-то совсем немного, а потом долго рыдал. У нас полон зал клиентов, сами понимаете, и мы пригласили его сюда. Попытались расспросить, но ему стало хуже, вот, вызвали вас, — объяснял метрдотель. — Вы разрешите мне уйти? Дела. — На самом деле ему не хотелось быть долго в присутствии эспера. Еще в детстве он хорошо усвоил второе правило общения с телепатами: «Оставайся рядом с эспером как можно меньше времени. Чем больше ты с ним находишься, тем выше вероятность проникновения в твою голову».
      — Да, конечно, — кивнул Джон Гил и осторожно проник в мозг мужчины. По классификации эсперов, у того была небольшая психотравма, ее блокировка заняла не более двух минут. Мужчина очнулся, испуганно поглядев на врача.
      — У меня что-то не в порядке, доктор?
      — Ничего страшного. Вы думаете, одного вас может бросить жена? Совершенно бессмысленно было скрывать, что прослушивался его мозг.
      — У нас двое детей! И даже это ее не остановило, — заметил мужчина, но Джон Гил хорошо знал, что сейчас это событие не кажется ему таким страшным. — Мне можно домой? А то дети одни…
      — Конечно, через несколько минут я вас отпущу. Только не нужно сегодня больше пить и на ночь примите снотворное, — Джон Гил заполнял необходимые документы. Даже после такого легкого воздействия его слова воспринимались мужчиной как жесткий приказ, таковы были последствия психозондажа для обычных людей. Мужчина беспрекословно подписал документы, благодарно посмотрел на врача и поспешно ушел.
      Поглядев на часы (его дежурство уже закончилось), Джон Гил решил перекусить в ресторане.
      Метрдотель лично проследил за его обслуживанием и помог выбрать вино.
      Джон ел, вслушиваясь в неразборчивые, невыразительные мысли людей, что, конечно же, было запрещено и так же часто нарушалось, и вдруг наткнулся на четкую телепатему. Она была слегка искажена, но без труда узнаваема. Холод, мороз, метель.
      — Тина! — удивленно позвал Джон, но она не откликнулась.
      Наконец он заметил ее в самом углу. Тина была в отдельном кабинете, и не удивительно, что он не сразу почувствовал ее. Она так и не откликнулась, и Джон проник в ее мозг. Тина, как ему показалось, была совершенно пьяна, хотя он тут же вспомнил, что она была Вардом и алкоголь на нее не действовал. Это очень удивило его. Он продолжал есть, уже не выпуская ее из виду, и, в конце концов, решил отвезти ее домой. Они не виделись почти шесть лет.
      Джон Гил вошел в кабинет, только теперь поняв, что Тина была не одна. На него уставился мужчина — обычный человек. Джон Гил был в форме, но даже и без этого люди обычно сразу определяли эспера, если только тот умышленно не пытался скрыть свои способности.
      — Что вам нужно? — Он зло посмотрел на Джона, нисколько не боясь прослушивания, и добавил в бокал Тины вина.
      — Я собираюсь увезти эту девушку. — Джон постарался сказать это тоном, не допускавшим возражений.
      — Попробуй. — мужчина криво усмехнулся. Он не был пьян и специально спаивал ее.
      Джон нахмурился. Применять пси-удар против обычных людей было категорически запрещено законом, но сейчас ему было наплевать на это. Все-таки это было лучше, чем затевать драку, привлекая к себе внимание. Джон несколько раз несильно мысленно ударил — и мужчина опустился на свое место. Со стороны показалось бы, что он заснул. Джон подозвал метрдотеля и в двух словах объяснил ситуацию. Он заверил, что через полчаса мужчина очнется и, конечно, никто бы не поставил под сомнение право Джона увезти девушку-эспера. Тина не могла идти, пришлось взять ее на руки. Через две минуты подъехало такси, а еще через полчаса он уже смог раздеть и уложить ее на кровать. Она была в таком состоянии, что ему не составило никакого труда провести ей легкий психозондаж.
      Тина проспала до утра и, когда проснулась, долго не могла сообразить, где находится. Голова у нее болела, а увидев входящего в спальню Джона, стало понятно, отчего.
      — Ты ковырялся в моих мозгах! Должно быть стыдно. Я на это согласия не давала, — Тина с ненавистью посмотрела на него.
      — А мне на это наплевать, — резко сказал Джон. — Ты понимаешь, что уничтожаешь свою психику?
      — Какое тебе до этого дело? Может быть, я хочу этого? Я не желаю быть марионеткой в чужих руках!
      — И ты считаешь лучше спать со всякой швалью и колоть себе всякую гадость? — он увидел в ее глазах боль.
      — Как ты смеешь так разговаривать со мной?
      — Разве ты не знала, что с женщиной разговаривают так, как она того заслуживает? Ты уже давно не та девочка, которую я знал, — грустно добавил Джон, стараясь, чтобы жалость не прорвалась сквозь блоки. — Хорошо. Прими душ, одевайся, и мы серьезно поговорим. Когда-то я был тебе другом и неплохим. Правда?
      Тина вышла к столу, раскрасневшаяся после душа и какая-то совсем невинная. В который раз Джон пожалел, что не смог удержать ее когда-то. Она взяла тонкими пальцами вилку и осторожно, словно нехотя, прикоснулась к еде.
      — Что ты хотел сказать? — В ее глазах застыла грусть.
      — Я не понял, почему ты считаешь, что твоего ребенка убили? — Джон не собирался скрывать, что прозондировал ночью Тину и пользовался полученной информацией.
      — Ты считаешь, я сошла с ума, потому что думаю так? — она вопросительно смотрела на него.
      — Мне недостаточно того обследования, что я провел, чтобы судить, насколько ты сошла с ума, хотя врач тебе, безусловно, необходим.
      — Настолько серьезно? — Тина покачала головой. — Я не сумасшедшая, Джон. Я так считаю потому, что Креил знал об этом с самого начала.
      — О чем знал? — нахмурился Джон.
      — О том, что не будет ребенка.
      — Не понимаю, как это может быть?
      — Я тоже не понимаю, но это совершенно точно. В тот день, когда я сказала ему о беременности — он уже знал, что ребенка не будет. А иногда мне кажется, что Креил знал об этом еще до зачатия, уже тогда, когда предложил жить с ним. Только я не могла понять, почему он так настаивал на предохранении. Совет Вардов не дал согласия на наш брак. Они мотивировали это тем, что у нас не может быть детей. Понимаешь?
      — Подожди, Тина! Я-то точно в здравом уме. Твой ребенок погиб, потому что имел серьезную генетическую патологию. Он просто не мог жить и уже до родов был мертвым. И никто не убивал его. Я хорошо знаю врачей, которые тебе делали кесарево сечение. Совершенно исключено, чтобы они убили ребенка! Ты же понимаешь — это невозможно скрыть! Кругом одни эсперы, а ребенка убивают и никто не замечает этого? Я сам был в операционной. Мне-то ты веришь? Джон посмотрел на нее и начал снимать свои блоки, делая мозг доступным для зондирования. — Ну, смотри, я вру?
      Тина вслушивалась в его мозг. Там было много того, чего ей совсем не следовало знать, но про ребенка Джон не врал.
      — Тогда я ничего не понимаю. — Она растерянно смотрела на него. — А если внешний пси-удар?
      — Не нужно! Какой там пси-удар! Это жестоко, но я покажу тебе, кого ты родила! Жаль, что этого не сделали врачи — они боялись за твою психику. — Он послал ей отчетливую картинку. Тина вскрикнула и беззвучно заплакала. Джон встал и обнял ее.
      — Не нужно так, пожалуйста! Тебе нужен врач. К Лингану пойдешь?
      Она согласно кивнула. В этот день Джон оставил ее у себя, заставив выспаться.

* * *

      Линган встретил их дома. Очень мало кто из эсперов бывал у него в квартире, и Тина с удивлением смотрела в таинственном полумраке на огромный зал с необыкновенной старинной мебелью из настоящего дерева. Был даже камин, которым, впрочем, очень редко пользовались, — в Аль-Ришаде не бывало холодов. Зал сиял идеальной чистотой и порядком, со стен мягко спадали гобелены. Стена с развешенной коллекцией старинного оружия, привлекала особенное внимание. Тина разглядывала пол из паркетной мозаики, составлявшей симметричные узоры, несколько кресел витиеватой формы в середине зала и небольшой столик с инкрустацией.
      Джон заказал десерт. Линган почти неподвижно сидел в своем огромном кресле, и Тина вдруг подумала, что Председатель Совета Вардов, несмотря на свой почти ста семидесятилетний возраст, выглядит вряд ли на тридцать. У него были прямые, черные до синевы, волосы, спадавшие жесткими прядями почти до плеч и подстриженные ровным каре, и крупный, чуть с горбинкой, нос. Пронзительный властный взгляд его темных глаз, казалось, проникал насквозь. Впервые Тина задумалась о том, какое впечатление Линган должен производить на женщин. Ходили слухи, что любая согласна была пойти с ним. Он никогда не встречался с одной и той же дважды, но Тина ни разу не слышала, чтобы это привело к скандалу. Она прекрасно знала, что в стране не было людей, которые бы решились оспорить его решение, и удивилась, что когда-то Креил, совсем мальчишка, осмелился восстать против него, борясь за ребенка и их любовь.
      Тина сидела за столом и не знала, с чего начать. Линган иногда поглядывал на нее, и ей казалось, что улыбка проскальзывала в его взгляде.
      — Линган, скажи мне, только честно — убивали моего ребенка или нет? наконец, словно в омут, бросилась Тина.
      — Почему ты решила так? Его никто не убивал, — удивленно ответил Линган. — Конечно, я не могу снять блоки, чтобы убедить тебя, есть слишком много вещей, о которых ты не должна знать, но могу ответить на все твои вопросы.
      — Объясни тогда, откуда Креил знал об этом и еще до рождения ребенка?
      — Я хочу предложить сделку, — усмехнулся Линган. — Я говорю тебе правду, а ты мне разрешишь поработать с твоей головой.
      — Согласна. — Тина колебалась лишь секунду.
      — Ты когда-то изучала теорию Многомерности? — спросил он. Тина кивнула головой. — Тогда ты должна знать, что для многих событий в Трехмерных системах, которой является Земля, существует вероятность того, что они произойдут. И есть такие события, которые произойдут обязательно. В теории Многомерности такие события называют предопределенными. В реальности все эти события накладываются друг на друга и создают поле вероятности системы.
      — И какой же гений в состоянии рассчитать эту систему? — спросил Джон. — Я так думаю, это практически невозможно.
      — Не совсем так. Невозможно для нас, потому что мы слишком мало живем, и при этом система, пока мы живем, тоже изменяется, делая расчет бессмысленным. Но когда речь идет о Многомерности — это не так. Сколько бы абсолютного времени не занимал расчет, почти всегда существует возможность вернуться в то место и то время, с которого он начался.
      — И повлиять на будущее? — уточнил Джон.
      — Правильно. Я смотрю, вы все поняли.
      — Вы имели в виду Странницу. Об этом не любят говорить, Тина, но когда-то я интересовался историей нашего государства. Оно возникло из ничего и, насколько я понял, существует в другом режиме времени. Мне всегда было непонятно, как и для чего это было сделано, — пояснил Джон.
      — Это отдельный разговор, всему свое время, — Линган не стал развивать эту тему.
      — Если я правильно поняла, смерть ребенка являлась предопределенной? спросила Тина.
      — Абсолютно. С вероятностью до четвертого знака, — ответил Линган.
      — Как жаль, что я не узнала этого раньше! — Тина покусывала губы, Лингану стало жаль ее.
      — Креил пытался поговорить с тобой, но ты не хотела его слушать, пожал плечами Линган. — Мы предупредили его: в то время вам нельзя было иметь детей.
      — А сейчас? — спросила Тина.
      — Мы так не договаривались. Ты хотела узнать о прошлом, а не о будущем, — усмехнулся Линган.
      — Не скажешь?
      — Нет, — жестко ответил он, и его черные глаза сверкнули. — Но наше разрешение на ваш брак еще в силе, Креил так и не аннулировал его.
      — Правда? Я не знала об этом, — задумалась Тина.
      — Ну, теперь пойдем. — Линган встал, поднявшись перед ней, словно огромная гора.
      — Куда? — Тина, не понимая, смотрела на него снизу вверх.
      — На экзекуцию. У меня там. — Показал он на стену, — операционный зал.
      — О господи!
      — А ты думала удрать? — Линган улыбнулся, и ей стало не страшно.
      Тина сидела в пси-кресле, стараясь не смотреть ему в глаза.
      — Тебе Джон наябедничал? — спросила она его, но ответил ей Джон:
      — Ты ей еще не забудь поставить блокировку от всякой гадости, а то Тина у нас почти загубила психику.
      — Поставим. — Линган, улыбаясь, подключался к Машине, используя только одну руку, и от этого ей сразу полегчало. Выходило, что нет ничего серьезного, и Джон нарочно запугал ее. Она сама сняла блоки и только иногда морщилась, когда Линган корректировал поля.
      — Ну вот, Джон, дай наркоз, легонький такой, — сказал Линган.
      — Зачем? Разве ты не закончил? — удивилась Тина.
      — Ты же обещала слушаться, я прав?
      Тина не сопротивлялась. Когда она заснула, Линган отключился от кресла и потянулся.
      — Как мы ее обманули! Пусть спит. Отнеси ее в спальню и поезжай домой, — приказал он.

* * *

      Тина проснулась и, еще не открыв глаза, почувствовала Креила. Мужчина в черном, в сияющем вихре. Линган не поставил ей блоки, и ее мозг, пока она спала, был доступен. Тина посмотрела на Креила, который сидел в кресле в углу и читал Книгу, и ей показалось, что так и должно быть.
      — Проснулась? — Креил мягко посмотрел на нее.
      — Тебя Линган вытащил?
      Креил кивнул. Он был в черной рубашке и таких же черных брюках, Тина вспомнила, что это его любимый цвет. Длинные темные волосы локонами спадали до плеч, тонкий нос, лишь чуть-чуть с горбинкой, и почти черные глаза с миндалевидным разрезом — ее поразила эта необычная строгая красота.
      — Как себя чувствуешь? — спросил Креил. — Небольшая операция?
      — Ничего. Ты же лучше меня знаешь, как я себя чувствую, у меня же мозг был открыт, пока я спала.
      И оттого, что Тина опять нападала, он рассмеялся.
      — Ты очень изменился, Креил. — Она серьезно посмотрела на него.
      — Так заметно? — сказал он и добавил: — Я просто стал взрослым… мужчиной.
      Тина уловила грусть в его глазах.
      — У тебя нашивки. Ты вошел в Совет Вардов?
      — Пришлось. — Креил кивнул головой.
      — Чем занимаешься?
      — Это так интересно? Пытаюсь разработать операцию по исправлению генетической структуры. Не хочу, чтобы были больные дети.
      — Это из-за нашего ребенка? — спросила Тина, но Креил не ответил и какое-то время молчал.
      — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — просто сказал он.
      — Ты простил меня? — Она с болью посмотрела на него.
      — Мне нечего тебе прощать.
      — У меня было много мужчин за это время. — Тина прямо смотрела на него.
      — Я знаю, — невозмутимо ответил Креил. — Будем считать, что мы квиты.
      — У тебя были женщины? — Это причинило ей боль, но Креил спокойно выдержал ее взгляд.
      — Это неважно, — серьезно сказал он. — Я люблю тебя, Тина.
      Она почувствовала его боль.
      — Ты думаешь, мы сможем быть счастливы, Креил?
      — Не знаю. Этого никто не знает, но мне больше не нужен никто.
      Тина сама не поняла, почему слезы текут по щекам. Креил встал на колени перед кроватью и ласково гладил ее по волосам, от этого ей становилось еще больнее. «И ласка, смешанная с болью», — всплыло в ее мозгу.
      — Чьи это стихи? — спросил Креил.
      — Не знаю. Какой-то древний поэт.
      Креил осторожно снял свои блоки. Мужчина в черном, в сияющем вихре подхватил ее. Все закружилось вокруг. Холод, Мороз, Метель ответили ему, проникая в мозг и завораживая хороводом снежинок. Искрящееся бесконечное пространство засияло перед ними, и Многомерность распахнула свои объятия, соединяя. Выше, выше, выше… к созданию Единого Психического Существа. И когда на самой вершине наслаждения Тина, потеряв себя, закричала, кто-то грустно улыбнулся ей.

* * *

      — По-моему, пришел Линган.
      Эта мысль Креила вернула Тину к действительности.
      — Господи! Уже вечер! — удивилась она.
      Креил лежал рядом и ласково смотрел на нее.
      — Между прочим, Стайн уже накрыл на стол. Не желаете ли откушать, господа? — ворвался в их мозг Линган.
      — А кто такой Стайн? — удивилась Тина, не чувствуя больше людей.
      — Это мой биоробот, — пояснил Креил. — Так, баловство.
      — Ну да, баловство, — пробурчал Линган. — Создал полулюдей и даже не хвастается. Они совсем похожи на людей, только не телепаты, и я никак к ним не привыкну, — объяснил он Тине.
      Когда они вышли к столу в большой зал, Линган посмотрел на них и улыбнулся.
      — Наконец-то вы помирились! Радостное событие. Когда свадьба?
      — Почему ты так торопишь нас? — удивилась Тина. Креил с Линганом переглянулись, и она поняла, что они что-то скрывают от нее.
      — Я принес один документ. — Линган протянул Тине лист бумаги. Текст был коротким и простым: «Высший Совет Вардов разрешает Тине ван Лигалон и Креилу ван Рейну заключить брак. Они имеют право на одного ребенка с условием: мальчик должен быть назван Марком». Под документом стояла размашистая подпись Лингана и его личная печать с гербом замка Аль-Ришад.
      Тина непонимающе посмотрела на Лингана.
      — А если родится девочка? — спросила она.
      — Не родится, — уверенно ответил он. — Что ты имеешь против мальчика?
      — Ничего, — вспыхнула Тина, — лишь бы был здоров.
      — Он будет здоров, — эхом откликнулся Линган.
      — Как-то странно обсуждать того, кого еще нет, — заметила она.
      — Ты в этом уверена? Я не думаю, что вы сегодня предохранялись.
      Тине стало не по себе. Посмотрев на Креила, она внезапно отчетливо поняла, что он знал об этом. Тина тяжело опустилась в кресло и от волнения покусывала губы.
      — Значит, это было предопределено?
      — Ты жалеешь об этом? — Креил мягко смотрел на нее.
      Она выдержала его взгляд и повторила:
      — Лишь бы был здоров. — И в глазах у нее блеснули слезы.

* * *

      Когда через месяц делали генетический анализ, Тина не могла найти себе места. Врач вышел из лаборатории и сообщил, что с ребенком все хорошо — она ощутила радость и одновременно страх.
      Беременность протекала легко, и ребенок родился точно в срок. Креил не отходил от нее во время родов. Обезболивание сделать было нельзя, это могло повредить ребенку, и Креил очень переживал. Тина панически боялась, а Креил старался, как мог, успокоить ее. Ребенок родился и сразу же закричал. Он забрал его у акушера и ушел обмывать, а Тина все поднимала голову, стараясь что-нибудь разглядеть, и мешала врачам.
      Она смотрела на Креила с завернутым ребенком на руках и только тут осознала, как счастлива. Слезы текли у нее по щекам, а Креил нежно гладил ее по голове и не знал, чем помочь.
      — Все хорошо, девочка, все хорошо. А Марк — эспер.
      Тина вслушалась в ребенка, лежащего рядом с ней, и наконец улыбнулась.

194 год относительного времени

июнь, 2025 год абсолютного времени

      Огромный белый шар висел над землей. Было совершенно непонятно, как он может удерживаться в воздухе. Он медленно перемещался по кругу, деревья под ним равномерно освещались солнцем. Это был один из восьми воздушных городов. Многочисленные линии воздушных такси связывали его с другими городами, висевшими над бывшей пустыней. Они тоже образовывали круг, в центре которого возвышался прекрасный Элинор — единственный наземный город страны, сияющий своим великолепием. Дворец Правительства, возникший на месте древнего замка Аль-Ришад, простирал свои крылья в пяти измерениях, и это придавало ему невещественность.
      Линган подошел к сейфу и вынул маленький листок. «Высший Совет Вардов», — прочитал он. И дальше шесть имен:

       Относительное время, годы
      Лао ван Михаэль 0
      Линган ван Стоил 0
      Креил ван Рейн 121
      Аолла ван Вандерлит 194
      Строггорн ван Шер 245
      Диггиррен ван Нил 259

      «Где ты, Аолла Вандерлит?» — подумал Линган. Шел 194 год относительного времени, но Линган точно знал, что в его стране не было человека с таким именем.

      Уже много месяцев Анна, голодная и оборванная, скиталась по городам. В который раз за свою двадцатипятилетнюю жизнь она пыталась укрыться от всевидящего ока Инквизиции. Ее способности телепата помогали ей в этом, хотя именно из-за них Анна так часто попадала в переплет. Обычно все начиналось с неосторожно сказанного слова, после которого следовал донос и святые отцы начинали охоту за ней. С некоторых пор ее описание было разослано по всем городам, и хотя Анна была уверена, что всегда вовремя почувствует опасность, прятаться становилось все сложнее. Инквизиция свирепствовала, и люди стали подозрительно относиться к посторонним. Она стала замечать, что многие с боязнью смотрят на нее. А однажды, встретив ночью мужчину, решилась и проникла к нему в мозг. То, что Анна узнала, привело ее в шок.
      Телепатические способности проявились у нее еще в детстве, но пока она росла, никому не было дела до грязной, оборванной девчонки, плохо помнящей своих рано умерших родителей. Сейчас, став женщиной, многое изменилось. Ко всем несчастьям добавилась редкая, необыкновенная, почти демоническая красота, притягивающая мужчин, несмотря на рваную одежду. Для средневековья внешность Анны представляла смертельную угрозу: черные, до синевы, волосы и темно-карие, почти черные, глаза, пронзительный, пробирающий взгляд, пугающий женщин и привлекательный для мужчин, делающий ее такой желанной; белая, прозрачная от постоянного недоедания, кожа, резким контрастом оттеняющая черные брови и обычно подкрашенные краской губы; хрупкая фигурка, вызывающая желание покровительства, а при сопротивлении — жестокую месть.
      Очень часто Анна была вынуждена пользоваться своей внешностью, зарабатывая себе на хлеб, но красота была ее врагом. Малейший отказ мужчине мог повлечь за собой донос и арест, и поэтому она уже давно забыла, с каких лет могла позволить себе этот отказ, уступив кому-то еще совсем девочкой. Способность к телепатии все время усиливалась. Проникнув в мозг мужчины, Анна с ужасом поняла, что даже простые, обыкновенные люди стали чувствовать исходящий от нее страх. «Это конец, — подумала она. — Это значит, что мне нельзя появляться в городах. Как же я смогу выжить?» Анна взглянула на свой живот. Беременность, пока совсем незаметная, так неожиданно наступившая после стольких лет вольной жизни, совсем доконала ее. Отца ребенка она, конечно же, не помнила. Бог знает, сколько мужчин сменила Анна за это время, где теперь было его искать? Да и кому была нужна такая, как она? Заходя в церковь, она всегда молила Бога о том, чтобы никогда не беременеть. Так продолжалось до ее двадцати пяти лет, словно Господь и правда жалел ее. Тем сильнее был для нее удар. Теперь, рано или поздно, Анне пришлось бы выйти к людям, чтобы родить и пристроить ребенка, и это больше всего ее угнетало.
      Несколько месяцев она пряталась в лесу, собирая коренья, грибы и ягоды. Стояло лето, но моросящие холодные дожди превратили остатки ее одежды в тряпье. Анна соорудила себе хижину из веток и листьев, которая хотя бы немного защищала ее от непогоды. По ее расчетам, прошло примерно четыре месяца беременности, и пока живот был совсем незаметен.
      В один из дней, измученная и изголодавшаяся, она решилась выйти из леса и пришла в небольшой городок. Постучавшись в один из самых бедных домов на окраине, Анна попросилась на ночлег. Грязная старуха пустила ее, постелив завшивленную тряпку прямо на пол, но все равно это было лучше, чем ночевать в холодном, мокром лесу. Она надеялась, что утром ей удастся найти себе какого-нибудь мужчину и заработать немного денег, пока беременность не стала совсем заметной.
      Прежде чем выйти на улицу, Анна долго приводила себя в порядок. Расчесала длинные черные волосы и слегка натерла бледные щеки. Старуха дала ей затененный таз с водой, служивший зеркалом. Анна так изголодалась, что лишь ее темно-карие глаза блестели огнем. Губы были совсем бледные, и она решила, если удастся заработать немного денег, купить краску для губ. Старуха сначала согласилась брать часть ее заработка за жилье, но сейчас, разглядев девушку при блеклом свете дня, зло пробурчала: «Какой с тебя доход! Посмотри на себя, одни кости! И кому только такая нужна!»
      Анна промолчала о беременности, иначе старуха выгнала бы ее.
      Она долго ходила по рыночной площади, заглядывая мужчинам в глаза. Анна часто использовала свои телепатические способности, выбирая или слегка подвыпившего мужчину или того, у кого случилось несчастье. Таким же образом ей удавалось понять, есть ли у него деньги и будет ли платить. Из своего опыта она слишком хорошо знала, как легко получить вместо денег удар в живот или по лицу, а в этот раз ей нужен был смирный клиент, в ее положении не хватало еще неприятностей. Время шло, а подходящий человек не находился. Анна быстро устала и не заметила, как торговки стали на нее подозрительно коситься. Необычная внешность девушки и исходивший от нее необъяснимый ужас напугал женщин.
      — Надо бы позвать священника, — тихо сказала одна из торговок другой. Я никогда не видала этой девушки, и, клянусь Богом, она самая настоящая ведьма. Гляди, как смотрит, аж всю душу выворачивает.
      — Тише ты, — шикнула на нее соседка, — а то и правда заколдует.
      Она наклонилась к мальчишке, который помогал ей таскать овощи на рынок, и что-то быстро зашептала ему на ухо. Мальчишка тут же убежал.
      — Сейчас ею займутся, — торговка ухмыльнулась.
      Опасность Анна почувствовала не сразу, но случайно столкнувшись со взглядом одной из торговок, насторожилась. Она слишком устала, чтобы прочитать мысли женщины, но зло, которое исходило от той, ощутила отчетливо. «Пора уходить. А то нарвусь на неприятности», — подумала Анна.
      Она уже выходила с площади, когда какой-то монах остановился и пристально посмотрел на нее. Его странные бесцветные глаза сверлили, и она отчетливо ощутила, как кто-то прикоснулся к ее мозгу. Анна тихо вскрикнула и, собрав все силы, какие только остались, побежала. Ей все казалось, что этот страшный монах преследует ее, и только добежав до хижины старухи, она перевела дух. Анна огляделась, напрягая свои телепатические способности, но ее никто не искал. «Слава Богу, наверное, показалось, но здесь мне оставаться нельзя». Забрав свой узелок, она хотела сразу же уйти, но усталость была слишком сильной.
      Когда Анна представила, что будет опять спать в холодном, промозглом лесу, ноги у нее подкосились. Решив, что только немного поспит, совсем чуть-чуть, она легла на подстилку и задремала.
      Огромная, рыжая с золотом, гончая, с горящими, желтыми, без зрачков, глазами, гналась за ней во сне и, когда, догнав, вцепилась ей в ноги, Анна с криком проснулась, мгновенно ощутив погоню. Ей трудно было подсчитать, сколько людей вышли на охоту, но тот страшный монах был с ними. Мужчина в золоте, в ореоле огня шел за ней!
      — Ну что, ведьма, попалась! — незнакомый отчетливый голос ворвался в мозг.
      Анна с криком выскочила на улицу, забыв про свои вещи, и стремительно побежала по направлению к лесу. От погони ее отделяло большое расстояние и, если бы не этот монах, у нее были все шансы спастись, но сейчас в этом не было никакой уверенности. Добежав до леса, Анна не смогла даже передохнуть. Погони не было видно, но она отчетливо ощущала присутствие Мужчины в золоте, в ореоле огня, ни на шаг не отстающего от нее.
      Анна пробиралась по лесу уже несколько часов, изодрав лицо и руки в кровь и не обращая на это внимания. Обессиленное недоеданием и беременностью тело плохо слушалось, она чувствовала, что погоня все приближается. Как ни меняла Анна направление, страшный монах шел следом. Еще через час, подвернув ногу, она упала в каком-то овраге и больше не смогла идти, поняв наконец, что первый раз в жизни ее дар не поможет спастись. Анна без страха смирилась с судьбой, хорошо зная, что ее ждет.
      На миг она потеряла сознание, а когда очнулась, увидела над собой страшного монаха. Мужчина в золоте, в ореоле огня. Его лицо закрывала маска, и только серо-голубые белесые глаза сверлили ее.
      — Ну что, ведьма, попалась? Неужели ты думала, что сможешь уйти от меня? — зазвучало в ее мозгу. Анна посмотрела на монаха и внезапно поняла, что этот человек обладал такими же способностями к чтению мыслей, как у нее.
      — Вы такой же, как я!
      — Ошибаешься. Ты — ведьма, а я — отлавливаю таких, как ты. — Он кивнул стражникам. — Заберите ее.
      Анне связали руки и потащили. Усталость всех этих месяцев обрушилась на нее, и она плохо воспринимала происходящее. Перед глазами качалась дорога, а когда ее вели через город, люди толпились, выкрикивая «Ведьму поймали!» и бросали в нее камнями. Один из камней попал ей в живот, и Анна почувствовала, как шевельнулся ребенок.

* * *

      Ее бросили в холодную промозглую камеру с крохотным окошком на самом верху, почти не пропускающем света. Пол был скользкий от слизи и мха, и, когда она босыми ногами наступала на него, ее начинало тошнить от отвращения и страха. Перед этим стражники долго глумились над ней. Только их боязнь быть обвиненными в связи с ведьмой спасла Анну от изнасилования, но не от издевательств — еще неизвестно, что было хуже. Один из них долго тискал ее груди и промежность, запуская свои жирные грязные пальцы глубоко внутрь ее тела и грубо прижимая к себе, когда она вздрагивала от отвращения. Его ноздри широко раздувались от возбуждения, он с вожделением облизывал губы, силой забираясь ей в рот языком и кусая. Только кончив, он отстал, и тогда за нее принялся другой, завалив ее, обнаженную, лицом вниз, оседлав и безжалостно таская за длинные волосы, раздирая ей лицо и тело о холодные шершавые плиты. Анна не кричала, зная, что ее крик лишь доставит им дополнительное наслаждение, и тогда стражник принялся за ее груди, безжалостно кусая их и заставляя ласкать себя. Телепатически она видела, что эти скоты еще хотели сделать с ней, и это добавляло дополнительные страдания. Вдосталь наглумившись, они бросили ее на ледяной, мокрый, в следах чужой крови и слизи, пол.
      Немного придя в себя, Анна села в углу камеры, обняв руками колени. «Господи! Пошли мне скорее смерть! Не дай пройти все муки ада! Я грешница, но ты, всемилостивый Господь, знаешь, что я невиновна. Я никогда не служила дьяволу. Прости меня, Господи, избавь от мучений!» — она молилась и, в конце концов задремав, проснулась от того, что крыса укусила ее за палец. Анна вскрикнула от боли, крыса испуганно отскочила, но не убежала, а уселась в метре от нее, и как Анна ни старалась ее прогнать, не реагировала. Они так и просидели весь остаток дня, глядя друг на друга.
      Раздался звон ключей. Анна вздрогнула, пытаясь пробраться в мозг человека и узнать, что ее ждет, но лучше ей было не делать этого. Монах, но не тот со страшным взглядом, и двое стражников пришли за ней.
      Когда ее ввели в помещение, от одного вида разложенных инструментов Анне стало плохо. В камине вовсю горел огонь, на котором нагревались некоторые инструменты.
      — Итак, ведьма, — сказал скрипучим голосом монах. — Сознаешься ли ты в сношениях с дьяволом?
      Анна проникла к нему в мозг и, увидев, что он собирается делать с ней, решила, что отпираться бессмысленно. Приговор был давно вынесен и спасения не было. Она подумала, что если не будет сопротивляться, сможет избежать мучений.
      — Сознаюсь, Святой отец, и раскаиваюсь. — Анна покорно наклонила голову, пытаясь взять себя в руки. Монах расхохотался.
      — Глупая ведьма! Неужели ты думаешь, что Святая Инквизиция поверит твоему раскаянию! Растяните ее! — Анна ощущала, как мозг монаха излучает лютую ненависть и вожделение, мучения жертв безумно возбуждали этого страшного человека. С нее содрали остатки одежды и положили на деревянный стол с какими-то странными приспособлениями. Затем ее руки закрепили вверх, а ноги зажали в деревянные колодки. Монах кивнул палачу, который вынул один из раскаленных прутьев и прижал к ее груди. Боль была такой страшной, что Анна закричала, почувствовав запах жареного мяса. «Господи! Мне не выдержать этого, Господи!» — телепатически кричала она.
      Палач начал растягивать ее тело. Анна чувствовала, как напрягается каждый мускул, каждый сустав и кричала, не переставая. Ей казалось, что от такой чудовищной боли никто не может быть в сознании, но забвение не приходило. В какой-то момент суставы вывернулись из своих привычных мест, раздался хруст костей, Анна почувствовала, как боль схватки пронзила живот и кровь хлынула у нее изнутри. «Ребенок!» — Ее сознание стало затуманиваться.
      — Я думаю, достаточно, отец Иероним, — вмешался чей-то знакомый голос.
      — Что вы, Ваше Святейшество, отец Марк, мы только начали. — Монаху нравились пытки.
      Пришедший показал на кровь.
      — Она, видимо, была беременна и все равно сейчас потеряет сознание. Продолжите, если ведьма придет в себя. А сейчас, оставьте нас, я хочу исповедовать ее, как бы ей не отойти к Дьяволу раньше времени.
      Палач с монахом и стражники вышли. Монах, тот самый, с белесым взглядом, внимательно разглядывал ее. Лицо его по-прежнему скрывала маска.
      — Что же ты не сказала, ведьма, что беременна? — раздалось в ее мозгу.
      Анна со страхом глядела на монаха.
      — Кто вы? — В этот момент боль схваток пронзила ее, и она закричала. Монах быстро развязал ее покалеченные руки и освободил ноги. Анна не могла шевелить конечностями, ноги не чувствовались совсем, а любая попытка пошевелить руками вызывала боль.
      Монах наблюдал за родами. Девушка была измождена, но прекрасна, и он готов был пожалеть ее. В нужный момент он умело помог ей освободиться от ребенка, очень удивив ее — после пыток сама Анна не смогла бы даже согнуть ноги в коленях. Недоношенный ребенок родился мертвым. Она лежала, отдыхая, и голова, казалось, была совсем пустой.
      — Кто был? — спросила Анна, и монах не сразу понял, о чем его спрашивают.
      — Девочка. — Он осмотрел труп ребенка. — Месяцев пять.
      — Мне казалось, четыре.
      — При твоей профессии этого не определить. — Пожал плечами монах.
      — Отец Марк! — Анна с мольбой посмотрела на него. — Я прошу вас… Вы такой же, как я, не дайте мне больше страдать, убейте меня, я готова сделать для вас что угодно.
      Монах пристально посмотрел на нее и, подойдя к инструментам, взял тонкий длинный прут, заостренный на конце.
      — Ты понимаешь, ведьма, что я могу убить тебя только одним способом? Мне совсем не хочется оказаться на твоем месте. — Он мысленно показал ей, Как собирается убить ее. Увидев это, Анна оцепенела. Монах начал вводить ей прут острым концом во влагалище, и, хотя боли еще не было, она дико закричала от страха. Монах сразу отбросил окровавленный прут.
      — Ладно, я попробую что-нибудь сделать, чтобы сократить твои мучения, а сейчас я причиню тебе боль, нужно вправить поврежденные суставы. — Он взял ее руку и умелым движением вправил сустав. От страшной боли Анна наконец потеряла сознание и уже не чувствовала, как монах вправлял остальные конечности.
      Она очнулась в другой камере, здесь было сухо, и ее положили на деревянную скамью, накрытую тряпкой. Тело распухло, и Анна с трудом могла пошевелить руками, щиколотки были раздроблены, ноги опухли и занемели. Ей принесли кусок черствого хлеба и немного воды, но и такая еда, после кореньев, была в радость. Она продолжала молиться, уже не веря ни в Бога ни в дьявола. Ночью ей удалось немного поспать, а наутро зашел отец Марк. Телепатически Анна видела его в ореоле огня.
      — Я принес тебе питье. Выпей, сейчас тебя повезут на казнь, и это облегчит твои мучения. Оно действует не сразу, но когда ты будешь на костре, то должна уже потерять чувствительность. — Монах обмыл от крови и туго перевязал ее ноги. — Так, хоть и плохо, ты сможешь идти. Теперь прощай, ведьма. — Он обернулся и пристально посмотрел на нее.
      Анну везли на телеге, злобные лица людей окружали ее, но сейчас они не бросали камни, а просто осыпали проклятиями. Палач помог зайти на костер, ее привязали к столбу и вставили в рот кляп, чтобы крики не мешали молящимся о спасении ее души. Площадь была полна народу, и Анна увидела, как знакомое лицо старухи промелькнуло в толпе. Потихоньку у нее начинало мутиться в голове, и она подумала, что монах не обманул. Взгляд упал на двух мужчин, стоявших близко от костра, в рясах, с лицами, закрытыми капюшонами, и, неожиданно для себя, Анна услышала их мысленный разговор. Они думали на незнакомом языке, но суть разговора она уловила: монахи хотели похитить ее. У Анны похолодело внутри. «Демоны, хотят утащить мою душу в ад», — сразу поняла она и стала молиться, прося Бога не отдавать ее душу демонам. Медленно разгорающийся огонь подбирался к ее ногам.
      — Как ты собираешься вытаскивать ее? — Линган наблюдал за костром.
      — Я думаю, когда огонь разгорится, мы всыпем одно вещество, чтобы вызвать сильный дым, и тогда осуществим перенос. Меня только смущает ветер. Он будет сносить дым в сторону, надеюсь, огонь несильно повредит датчики переноса на столбе. Я установил их достаточно высоко. — В руке Лао держал мешочек с порошком.
      Их волновала только Анна, и они не почувствовали, как еще один человек наблюдает за ними. Монах с белесым взглядом подозвал стражника и отдал ему какое-то распоряжение. Огонь поднимался все выше, обжигая уже девушке ноги.
      — Пора, Лао, а то мы привезем жареный бифштекс.
      Лао бросил мешочек в огонь. Сразу клубы дыма поднялись над костром, но сильный ветер относил его в сторону и Анну хорошо видели все. Осуществить перенос незаметно было невозможно. Толпа раздалась, пропуская стражников.
      — Лао, это за нами! — Линган вслушался и почувствовал незнакомую телепатему: Мужчина в золоте, в ореоле огня. — Да тут на нас целая охота! Бросай второй, надо смываться.
      Лао бросил сразу два мешка с веществом, огня стало почти не видно, но дым стало снова сносить ветром. Лао в отчаянии обернулся, стражник уже протянул к нему руку, но поскользнулся. Заминка заняла не больше нескольких секунд, но пока стражник поднимался, ветер на время прекратился, и Анна исчезла в клубах густого дыма. Лао вжал кнопку переноса ее тела, тут же заскочив вместе с Линганом за эшафот. На несколько мгновений их закрыл дым, и они нажали на кнопки переноса своих тел.
      Перед ними сиял временной туннель. Линган взял девушку на руки. Ее ноги были обожжены почти полностью, и она была без сознания. Лао, раскручивавший временную спираль, сгенерировал на последнем витке резкий поворот, и они выскользнули в реальность из гиперпространственного окна. Сначала спрыгнул на пол Линган с девушкой на руках, за ним вынырнул Лао. Резко похолодало, и Окно захлопнулось.
      Линган перенес девушку в операционную, уложив ее на стол.
      — Мы вытащили ее. — Креил быстро подключал аппаратуру, не обернувшись на приход Странницы.
      — Сначала ванну и дезраствор, у нее наверняка вши. Кстати, это и вас касается. — Она кивнула Лингану и Лао. — Одежду вообще лучше сжечь.
      Через полчаса они наконец смогли заняться осмотром. Повреждений было на удивление немного: очень сильно пострадали ноги, несколько костей было раздроблено, а кожа сильно обожжена, на груди девушке выжгли клеймо. В остальном, кроме синяков и многочисленных ушибов, она была здорова. Ее подключили к аппаратуре, но девушка по-прежнему не пришла в сознание.
      — Это та девушка, которую мы искали. Интересно, что это за монах, который смог отловить ее? Судя по всему, у него незаурядные телепатические способности, поэтому ей и не удалось спастись. — Странница осматривала мозг Анны.
      — Мы его чувствовали. Там, на площади. Он натравил на нас стражу, и мы едва смогли улизнуть. — Линган за столиком пил чай. — Ужасная там холодина. Не понимаю, как они не замерзали в такой легкой одежде?
      Странница продолжала телепатическое обследование. У девушки были блестящие данные эспера, а тело обладало скрытой способностью к генетической регрессии.
      — Лао, поучишь ее ставить блоки — это единственное, чего она не умеет. И побережней с ней. Я отправлю воспоминание о костре в подсознание, пусть мозг адаптируется, сумасшедших у нас и так достаточно. — Странница закончила осмотр.
      Когда на следующее утро Креил вошел в операционную, он увидел, что купол открыт. Девушка сидела на операционном столе, рядом стоял сервировочный столик, и она с аппетитом что-то уплетала. Девушка почувствовала Креила и застыла, пытаясь понять, угрожает ли ей опасность. Наткнувшись на его защиту, она отступила и теперь с испугом смотрела на вход.
      — Как тебе удалось отключиться от Машины? — входя, удивленно спросил Креил. Анна не понимала языка, на котором думал этот человек, а мысль была слишком сложной, чтобы уловить смысл вопроса. Он посмотрел на столик: пять тарелок были аккуратной стопочкой сложены, а с шестой девушка что-то доедала.
      — Ты съела это все? — Он нахмурился. Анна поняла только, что человек недоволен тем, что она ела.
      — Я не знала, что это ваша еда. — Анна решила, что съела обед этого человека.
      Креил не понял и попросил Машину перевести. Анна протянула ему остаток еды, он забрал тарелку, сел за пульт и подключился к пси-креслу одной рукой.
      — Сделай ей промывание желудка, — приказал Креил Машине.
      Щупальца протянулись к Анне, заставляя ее лечь и надевая на лицо маску. Она почувствовала, как что-то вводят в пищевод и задохнулась.
      — Переведи ей. Не бойтесь. Это только на несколько секунд, дышите носом, — командовал Креил.
      Вошел Линган, с удивлением посмотрев на Креила, и не понимая, что тот делает с девушкой.
      — Представь себе, прихожу, а наша пациентка вместо того, чтобы спать, частично отключилась от Машины и заказала себе еду. Я как раз успел к концу обеда. Теперь промываем желудок, пока не начались неприятности. Насколько я понял, она нормально не ела несколько месяцев, — объяснял Креил.
      — Не понимаю, как она договорилась с Машиной? — спросил Линган.
      — Не забывай, в память Машины заложены все известные земные языки, а она эспер.
      Девушку освободили, и она опять села. Ее ноги были заключены в специальные камеры с гелеобразной непрозрачной жидкостью, что позволяло очень быстро восстановить кожный покров, и теперь девушка пыталась рассмотреть их. В операционную въехал сервировочный столик с чашкой бульона и кусочком белого хлеба. Анна жадно смотрела на еду, но взять больше не решалась.
      — Берите, девушка. Это вам можно есть, — синхронно перевела Машина слова Креила. Девушка сразу же схватила чашку. — Линган, ты с ней не посидишь? У меня есть дела. Часа в четыре заеду сменить тебя.
      — Ты не разрешишь переложить ее в палату?
      — Как хочешь, но, как только кожа подживет, нужно будет прооперировать ноги. У нее раздроблены кости щиколоток, и я не уверен, что не придется их заменить. — Креил ушел, Линган вызвал носилки. Анна, уже справившаяся с едой, настороженно смотрела на панель, бесшумно зависшую в воздухе рядом с операционным столом. Щупальца, осторожно переместившие ее, вызывали у Анны такой страх, что не было даже мысли о сопротивлении.
      Вошел незнакомый мужчина, огромного роста. Анна была совершенно обнажена и смутилась его властного пронизывающего взгляда почти черных глаз.
      — Я отвезу вас в палату. — Линган вслушался в ее чувства и вышел из операционной. Через секунду он вернулся, накрыл Анну простыней и уловил благодарный взгляд девушки. Линган видел в ее мозгу, что она очень боится, не зная, чего можно ждать от него. И его пронзило чувство глубокой жалости.
      Палата представляла собой красивую и очень светлую комнату. Дверь на балкон была открыта, легкий запах цветов проникал внутрь. Анну охватило чувство покоя. Эти очень странные люди, окружавшие ее здесь, были такими знакомыми, словно она знала их всю жизнь, и никто и никогда не заботился так о ней. Линган бережно переложил ее на кровать.
      — Тебе не нужно бояться, — быстро переводил прибор на его груди. — Во всяком случае, могу ручаться: ни один мужчина, которого ты встретишь здесь, в том числе и я, не причинит вреда и не сделает того, о чем ты все время думаешь, силой.
      — Правда? Это хорошо, — Анна улыбнулась. — Я все хочу спросить, где я? Здесь не похоже на рай, но и не похоже на ад. — Она старалась говорить медленно, чтобы мужчина понял ее.
      — Это очень сложно объяснить. Ты сейчас очень далеко от того места, где выросла.
      — Значит, это другая страна? Но как я попала сюда? Я помню только, как бежала по лесу, и страшный монах гнался за мной, а потом я упала и… очутилась здесь. — Она покачала головой. — Я не верю вам. Все эти странные вещи, и вы можете говорить мысленно… Иногда мне кажется, что я все еще в том лесу и мне снится все это.
      — Ты была перенесена в будущее, — Линган сам не понял, как решился сказать ей правду. Он ждал бурной реакции, но девушка лишь наклонила голову.
      — Я подозревала что-то в этом роде. Если это только не сон… А кто вы? И что с моими ногами? Я не смогу больше ходить?
      — Нет-нет. Все заживет, и ты сможешь даже бегать. А я врач, Линган.
      Анна откинулась на подушку и улыбнулась, эта улыбка так осветила ее изможденное лицо, что Линган остолбенел.
      — Если можно, доктор, я бы хотела поспать, очень устала. — Она провела рукой по лбу и закрыла глаза. Сейчас Анна хорошо видела мыслеобраз Лингана Мужчина, во всем голубом, несся вскачь на белоснежном коне.
      Прошло несколько дней. После операции ноги быстро заживали, и Креил сказал, что недели через две Анна сможет ходить. Она ждала этого с нетерпением, ей хотелось поскорее узнать этот совсем незнакомый для нее мир. Линган каждый день по несколько часов учил ее телепатически говорить, установив в палате объемный экран и показывая особенно непонятные слова.
      Однажды в палату к ней вошла красивая женщина, и Анна смотрела на ее удивительное, светившееся изнутри лицо.
      — Меня зовут Тина. Я жена Креила. Думаю, тебя эти мужчины уже замучили. — Женщина села в кресло рядом с кроватью. — Как ты отнесешься к тому, чтобы какое-то время пожить у нас? — Женщина улыбалась, и Анна улыбнулась ей в ответ.
      — Вы все так добры ко мне… Я не смогу отблагодарить вас за все.
      — Ты говоришь глупости. Тебе же нужно какое-то время освоиться, научиться всем пользоваться, все равно ты не сможешь сейчас жить самостоятельно. А потом, когда всему научишься, — сама уйдешь. Решилась?
      — Хорошо. — Анне показалось, что и эту женщину она знала всю жизнь.
      Ей было хорошо в их семье. Глядя на Тину и Креила, Анне становилось так спокойно, словно и у нее когда-нибудь могло быть такое же счастье. Больше всего потряс ее возраст Тины: в восемьдесят один год та выглядела едва ли на тридцать.
      Анна обучалась на удивление быстро. Вскоре она научилась сама подключаться к Машине и проводила бесконечные часы в пси-кресле. Через несколько месяцев она хорошо читала и говорила с заметным акцентом, но правильно. Телепатическое общение не вызывало у нее затруднений.
      Анна с Тиной любили кататься на лошадях, и Линган всегда сопровождал их, опасаясь нападения зверей. Элинор окружала бесконечная стена леса, и можно было часами пробираться сквозь него. Когда Анне удавалось перебраться через очередной завал, она звонко смеялась. Ее смех разносился по всему лесу, а Линган, догоняя, любовался ее лицом, становившимся удивительно притягательным.
      Как-то, возвращаясь с одной из таких прогулок, они увидели чудесного четырехлетнего мальчика-эспера, прилежно строившего из песка, который не обратил никакого внимания на двух женщин, наблюдавших за ним.
      — Чудный ребенок, правда? — сказала Анна, входя в дом. — Скажи, Тина, у вас есть дети?
      — Конечно. Правда, они давно уже большие. Один ребенок был родной, а двоих — мальчика и девочку, мы просто воспитывали. Их родители не были эсперами и пришлось помочь. Ты же уже знакома с нашим законом?
      Анна кивнула. В свое время ее потряс закон, по которому в случае рождения ребенка-эспера у обычных людей его в возрасте одного года передавали на воспитание в семью телепатов. Закон разрешал родителям раз в месяц и не реже раза в полгода видеться с ребенком, и никто не скрывал, что это и есть родные мать и отец, но уже в пятилетнем возрасте, а чаще и раньше, дети начинали тяготиться этими обязательными свиданиями. Анна долго не могла понять, чем вызвана такая очевидная жестокость по отношению к родителям ребенка, и Тина очень подробно объясняла ей, что иначе невозможно сохранить полноценной психику детей-телепатов, очень ранимую. «Это как пытаться научить ребенка говорить, если родители глухонемые, здесь только один выход — передача в нормальную, для детей, семью», — пояснила Тина. В голове Анны все висела картинка с мальчиком, копающимся в песке, не давая покоя и мешая сосредоточиться.
      — А как звали вашего ребенка? — Она смотрела на Тину.
      — Марк, — ответила Тина, непонимающе глядя на побледневшую Анну. Та сейчас была очень далеко. Она увидела себя на пыточном столе, рожающей ребенка. Она посмотрела в холодные глаза монаха и спросила, кто родился, а он все молчал, не понимая вопроса, и только потом сказал, очень коротко: «Девочка», и это «Девочка. Мертвая» отозвалось такой болью, словно мир вокруг обрушился и исчез, проваливаясь в прошлое.
      Тина вошла в мозг Анны, пытаясь понять, в чем дело, и с испугом отпрянула от закружившейся карусели. «Господи, что же это такое?» подумала она. Анна была без сознания. Тина лихорадочно начала разыскивать Креила. Его объемный портрет наконец возник в телекоме. Креил обеспокоенно вглядываясь в лицо жены.
      — Что случилось?
      — Я не знаю, мы разговаривали, и вдруг Анна потеряла сознание… Креил, у нее в голове такое! Я не рискну туда еще раз войти.

* * *

      Анна неподвижно лежала на операционном столе в клинике, куда привез ее Креил, но карусель в ее мозгу не давала разобраться, что случилось. Когда приехали Лао и Линган, они поменялись ролями. Креил занял место оператора, а Линган и Лао принялись зондировать мозг Анны. Как оказалось, они мало чем могли ей помочь. Память о пытках и сожжении на костре прорвалась в сознание, и теперь оставалось только надеяться, что Анна сама справится с этой ситуацией. Если бы она была обычным человеком, ей еще можно было бы помочь, но вмешаться в мозг эспера такого уровня было смерти подобно.
      — Скорость ее мыслепередачи примерна равна моей. Это значит, что в лучшем случае я сделаю ей хуже, а в худшем — и себе тоже. Для того чтобы ее оперировать, мне нужно хотя бы небольшое преимущество в скорости, а я его не имею. — Лао отключился от кресла. — Нужно ждать.
      — Может быть, поискать Странницу? С тех пор как мы вытащили Анну, она вообще ей не интересовалась. — Креил пытался по телекому разыскать Странницу.
      — Не ищи, ее нет на Земле, — заметил Лао. — Нужно ждать.
      Анна очнулась сама, на четвертые сутки. Дежуривший Креил сразу ощутил, как она изменилась.
      — Креил, мне можно встать? — Хоть Анна и не видела его, но телепатему вихрь и мужчину в черном различала отчетливо.
      — Вставай. — Он принес ей одежду.
      — Я хотела попросить вас об одном одолжении. Мне бы не хотелось больше жить в вашей семье, не хочу злоупотреблять гостеприимством, но я не знаю, насколько это возможно.
      — Для тебя давно готова квартира. Рядом с нашей. Так что, если что-то понадобится, ты всегда нас легко найдешь… Идем, Анна…?
      — Не называй меня больше этим именем! — закричала она. — Прости, это имя причиняет мне боль. Можно что-то придумать?
      — Выбирай. — Креил вызвал на экран терминала словарь имен.
      — Аолла, — задумчиво прочитала Анна. — Странное имя, но мне нравится. Я выбираю его. Скажешь всем мое имя. Хорошо? И внеси в Машину.

* * *

      Аолле очень понравилась квартира, большая, из пяти комнат, с двумя спальнями (хотя она сразу подумала, что хватило бы и одной), с огромной верандой, увитой плющом. Аолла сидела за легким столиком, вдыхая аромат цветов. Сцены из прошлой жизни кружились в мозгу, и эти воспоминания погружали в печаль. Она прощалась с Анной, понимая, что никогда ей не будет угрожать тот жуткий мир, из которого ее выдернула судьба. Огромная незнакомая страна расстилалась перед ней, и очень длинная жизнь ждала впереди. «Ничего. Когда-нибудь я забуду обо всем», — думала Аолла. Вечерело, и сверчки завели свою песню.
      Она легла на большую двуспальную кровать и долго не могла уснуть от подступившей к горлу горечи, слезы текли по лицу, но от этого не становилось легче. Вся та боль, которую столько лет Анна держала в себе, не позволяя распускаться, обрушилась и сдавила ее, наверное поэтому она не сразу почувствовала Лингана: Мужчина, весь в голубом, на белом коне.
      — Тебе плохо? — Он тихо вошел в спальню. Аолла пыталась понять, что было не так, и внезапно осознала: Линган снял часть защитных блоков и сейчас его мозг, всегда недоступный, открыто лежал перед ней. «Будь осторожна! Когда мужчина-эспер снимает блоки, достаточно только ступить на этот путь, а потом все равно, как омут засасывает — и не вырвешься, и не изменишь решение, и не можешь сопротивляться. Если не хочешь — нужно говорить об этом четко и сразу», — вспомнила Аолла слова Тины. Еще секунду она сомневалась, правильно ли поняла Лингана.
      — Нет, Линган, нет! Я не хочу! — Он сделал шаг к кровати, и она закричала. Линган сразу же остановился, Аолла почувствовала, как мгновенно закрылся его мозг.
      — Прости. — Линган наклонил голову и быстро вышел. — Аолла, я останусь до утра, если что-то будет нужно…
      Аолла долго не могла успокоиться. Она прекрасно понимала, что сопротивляться Лингану, фактически управлявшему страной, было настоящим безумием и, если бы он начал настаивать, ничего, кроме подчинения, не оставалось. Но потом она подумала, что он будет мстить. Аолла хорошо знала мужчин, и тем более знала, что Линган никогда в своей жизни не должен был встречать отказа. Как может поступить в такой ситуации этот властный человек, невозможно было предугадать, но то, что ничего хорошее не придет ему в голову — в этом она не сомневалась. Опять всплыла камера пыток, затем вся ее жизнь, в которой бесчисленное число раз ей приходилось сносить куда более страшные унижения, и Аолла решила, что никак нельзя допустить, чтобы ее отправили назад. Постель с Линганом, по сравнению с этим, была просто мелочью, с которой вполне можно было смириться. К тому же она надеялась, что, получив то, что хотел, он оставит ее в покое.
      Осознав все это, Аолла набросила халат на голое тело: она спала обнаженной; в том прошлом, из которого ее вытащила судьба, ей не приходилось носить нижнее белье, и теперь трудно было привыкнуть к этому.
      Линган сразу сел на кровати, как только Аолла вошла в спальню. Он не спал и, как ей показалось, нисколько не сомневался, что она придет. Остановившись посреди спальни, Аолла сбросила халат, а он пристально смотрел на нее, ничего не говоря, но ей показалось, что Линган пытался прослушать ее мозг. У нее не было защитных блоков, и для него это не должно было составить труда.
      — Что ты хочешь, чтобы я делала? — спросила Аолла, и ей показалось, что от этого вопроса он как-то сжался и вздрогнул. — Я все могу, только скажи, как ты любишь. — Она села на край кровати, а он все также молчал, пристально глядя ей в глаза, и от этого становилось не по себе. Аолла осторожно провела пальцами по его руке. Линган почему-то вздрогнул, закрыл глаза и резко сказал:
      — Уходи!
      Его «уходи» повергло ее в ужас. Она прекрасно знала, что не было ничего хуже такого отказа, после того, как мужчина так этого хотел. Для нее это означало, что в любом случае Линган будет мстить, если, конечно, теперь не переубедить его. Аолла легла рядом, провела рукой по его жестким волосам, пытаясь понять по выражению лица его мысли. В мозг Лингана пробраться было совершенно невозможно из-за плотных мыслеблоков. Она вся сжималась от страха, так боясь не уговорить его. Он перехватил и до боли сжал ее руку в запястье, открыл глаза и еще раз повторил: «Уходи!», и, помолчав, добавил: «Не бойся, я не буду тебе мстить».
      Аолла еще какое-то время лежала, смиряясь с возможными последствиями того, что теперь могло произойти. Она поняла, что ей не переубедить его, но все-таки попыталась еще раз.
      — Линган, может быть, ты простишь меня. — Несмотря на его блоки, она почувствовала его боль.
      — Уходи, пожалуйста, уходи! — на этот раз он закричал. Аолла испуганно встала, почувствовав, как боль обиды и унижения пронзила все ее существо, и, даже не поднимая с пола халат, ушла к себе в спальню.
      Спать она не могла и только вертелась с боку на бок, время от времени поглядывая на окно, которое никак не хотело светлеть. Эта безумно долгая ночь, когда невозможно было дождаться утра, все тянулась и тянулась. Только под утро ей удалось ненадолго заснуть.
      Луч солнца упал в комнату, и это разбудило ее. Аолла быстро оделась, прислушалась — Линган еще спал — и ушла к Креилу и Тине, жившим на ее этаже. Они завтракали на веранде и сразу повернули головы, почувствовав ее смятение и страх.
      — Что случилось? — нахмурился Креил.
      — Мне не хотелось бы это обсуждать при Тине. Ты не рассердишься, если я украду у тебя мужа? Мне очень нужно с ним поговорить.
      Креил встал, и они прошли в кабинет. Аолла нервничала и не знала, как рассказывать о таких вещах, а потом посмотрела на него и попросила прочитать самому в ее голове, очень удивив этим Креила. Он долго вслушивался в ее голову, несколько раз проверяя ее ощущения, и, закончив, только покачал головой.
      — Пойдем.
      — Куда? — не поняла Аолла.
      — К Лингану. Он же наверняка не ушел и ждет, когда мы вернемся. Тебе нужно привыкать жить среди нас. Линган прекрасно знает, что ты ушла ко мне.
      — Ты думаешь? — с сомнением спросила Аолла. — Когда я уходила, мне показалось, он спал.
      — Это вряд ли. Пошли. Здесь нужно разговаривать всем троим, иначе мне ты просто не поверишь.
      Креил оказался прав, и еще в коридоре своей квартиры Аолла почувствовала запах еды. Многолетнее недоедание до сих пор мучило ее, она всегда с трудом могла оторваться от тарелки.
      Линган заказал завтрак и красиво сервировал стол, чем очень удивил их: было известно, что у себя дома его обслуживают самые настоящие слуги обыкновенные люди, но все закрывали глаза на привычки Князя. Он был абсолютно невозмутим, и невозможно было догадаться о том, что произошло ночью.
      — Ты не ушел? — Аолла вопросительно смотрела на него.
      — Вы же хотите со мной поговорить?
      Она нахмурилась, села за стол и начала жевать. Этот вечный голод, даже когда Аолла была сыта, изводил ее. Линган и Креил терпеливо ждали, когда она доест. Наверное, кого-то постороннего и могла бы рассмешить ее жадность, но им, знавшим ее жизнь, было не до смеха. Только за чаем Аолла более спокойно откинулась на спинку кресла.
      — Ты готова меня слушать? — Линган кивнул на опустошенный стол, и она зло посмотрела на него. — Не сердись, я все понимаю.
      — Не понимаешь, Линган. — Аолла прихлебнула чай. — Почему ты не ушел? Мне и так было плохо. Хочешь еще добавить?
      — Я не хотел тебя обидеть…
      — Линг, она уверена, что ты будешь ей мстить и даже отправишь назад, вмешался Креил. Аолла хотела возразить, но он не дал ей сделать этого: Теперь ты меня послушаешь, девочка. Ты же сама просила прочитать в твоей голове, врать теперь бессмысленно. Ничего он тебе не сделает. Не сможет. Объясни ей, Линг, почему ты отказался от нее. Мне как-то не очень удобно это делать, а я не хочу, чтобы она страдала из-за недоразумения.
      — Ты меня не любишь, Аолла, а проституции в нашей стране нет. Я же тебе объяснял, что никто и никогда, пока я жив, не будет принуждать тебя к этому. И мне очень жаль, что ты меня неправильно поняла.
      — Зачем ты остался? Я решила, ждешь, когда я приду.
      — Тебе было плохо, в таких случаях нередко бывают психотравмы. Я остался на всякий случай, помочь, если тебе станет хуже.
      — О, Господи! — Аолла закрыла глаза, и краска стыда залила лицо, когда она вспомнила, что передумала за эту ночь.
      — Более того, Аолла, — продолжил Креил. — Пора тебе узнать, что ты станешь одной из нас, Советников, и со временем войдешь в Совет Вардов, и будешь иметь в нашей стране власти столько же, сколько я или Лао.
      — Этого не может быть. — Она недоверчиво посмотрела на него.
      — Подтверди, Линган. Я поэтому и не хотел говорить с ней сам. Знал, что не поверит.
      — Это правда, — сказал Линган. — Теперь ты понимаешь, что в любом случае невозможно поступить с тобой, как с обычной женщиной. Нам придется очень много лет, столетия, работать вместе, и ни о какой ненависти между нами не может идти речи.
      — У меня не укладывается это в голове. — Она облизала губы. — Вы же знаете, кто я. Потом, я совсем неграмотная, даже день своего рождения не помню, не говоря обо всем остальном. — Она помолчала. — Сначала я думала, что вы не знаете о моем прошлом, поэтому так хорошо относитесь ко мне. Это не так?
      — Мы обо всем знали с самого начала, кто ты и кем была.
      — Ужас. Я ведь ночью об этом и подумала, что если ты знал — безумие тебе сопротивляться. Мне так не хотелось назад! — Она изумленно посмотрела на рассмеявшегося Креила. — Чему смеешься? — нахмурилась Аолла.
      — Пойми, нам без тебя никак не обойтись! И никто тебя не обидит.
      Она долго молчала, пытаясь это осознать.
      — Я совсем тебе не нравлюсь? — тихо прервал паузу Линган.
      — Дело не в этом, точнее, не в том, что я не люблю тебя, хотя это, конечно, тоже, — она совсем запуталась, стараясь сформулировать свои мысли. — Ты знаешь, что у меня были мужчины, очень много мужчин, мне кажется, даже слишком много. Я зарабатывала этим на хлеб иногда, когда бывало совсем плохо, но никогда никого не любила и не верю, что смогу полюбить. После того, что было со мной, когда меня столько раз принуждали к этому, даже еще ребенком, совсем маленькой девочкой. Как это объяснить тебе…У меня умерло все внутри. Понимаешь? УМЕРЛО. Нет чувств, нет желаний, ничего нет, я хочу только покоя и чтобы никто не вмешивался в мою жизнь. Вот и все, и мне не нужен сейчас мужчина, дело ведь не в тебе, мне не нужен НИКАКОЙ мужчина.
      — Прости. — Он долго молчал. — Но ты же не знаешь, как это бывает у эсперов?
      — Не знаю? Тина мне рассказывала, так что какое-то представление я имею, но мне не хочется пробовать. НЕ ХОЧЕТСЯ! Дайте мне прийти в себя, пожалуйста, и не обижайся на меня.
      — Ты уверена, что тебе не нужен мужчина? — вмешался Креил.
      — Ты не веришь мне? — удивилась Аолла.
      — Это странно, учитывая твое прошлое. Мы же Вард-Хирурги. Основная наша работа — психозондаж, поверь, я кое-что понимаю в этом, и по всему выходит, что ты не сможешь быть одна. Это чистая физиология, и часто не зависит ни от каких высоких чувств.
      Аолла задумалась, пытаясь понять, насколько Креил прав, но одна мысль о близких отношениях вызывала у нее неприятие.
      — Не знаю, может быть, когда-нибудь, только не сейчас.
      — Хорошо, — сразу согласился Креил. — Только я хотел тебя попросить об одной вещи. Не думай, что это касается только тебя, мы все следуем этим правилам, а мне не хотелось бы возвращаться когда-нибудь к этому разговору. Согласись, удовольствия лезть в твою личную жизнь никакого, да и права мы такого не имеем. Если такое желание возникнет, — он говорил очень четко, всегда помни, что в нашей стране ты будешь занимать очень большой пост. Поэтому, во-первых, используй другое имя. Со временем ты научишься достаточно хорошо скрывать свои мысли. Во-вторых, лучше, если ты не будешь встречаться с одним и тем же мужчиной дважды. Не перебивай. Это избавит тебя от многих неприятностей. Длительные связи в нашей стране большая редкость, брак, такой, как у нас с Тиной, еще реже. Ты очень скоро войдешь в Правительство. Скандалы никому не нужны, в стране телепатов все очень быстро становится известным. Исходи из этого. Договорились?
      — Я учту. Но я почти уверена, что мне это не понадобится. Только бы не принуждали.
      — Ну, — Креил улыбнулся, — этого не будет. Теперь ты должна мне верить.
      — Как хорошо. — Аолла закрыла глаза, ей очень захотелось заплакать, но она сдержалась, а мужчины встали и потихоньку ушли, чтобы дать ей успокоиться и усвоить информацию.
      Аолла еще долго мешала ложечкой в пустой чашке, потом подошла к телекому и вызвала Лао.
      — Скажите, вы самый старший из нас?
      — Да… Аолла, — он с трудом вспомнил ее новое имя. — Что-то случилось?
      — Я бы хотела, чтобы вы научили меня блокироваться, пожалуйста, вы ведь можете?
      — Могу. — Он улыбнулся. — Приезжайте.

* * *

      Аолла вошла в операционный зал, подозрительно поглядев на два пси-кресла, стоявших у пульта, напротив друг друга.
      — Вам придется раздеться. — Лао показал на одно из них.
      — Зачем?
      — У вас на теле установлено 36 точек сопряжения с Машиной, если вы не разденетесь, многие из них будут недоступны. — Лао подключился к креслу одной рукой. — Сначала я расскажу вам немного о телепатии. Существует пять основных типов воздействия на психику: проникновение, психозондирование, полное психозондирование, пси-удар и различные операции на мозге. С проникновением вы хорошо знакомы. Каждый раз, когда вы пытаетесь прочитать мои мысли — вы делаете это. Психозондирование — процедура «ощупывания» структур мозга, если они не защищены блоками, при этом можно узнать о человеке почти все. Полное психозондирование — построение модели мозга с фиксацией всех путей прохождения нервных импульсов, его делают редко, только если возникает необходимость в проведении операции для изменения личности.
      — Преступникам, например? — спросила Аолла.
      — Только при очень серьезных преступлениях, когда другого способа оставить человека в живых нет. Ну а пси-удар — метод психического нападения, правда, используется в основном как оборона. Понятно?
      — Это очень просто. Я читала о гипнозе, как он связан с телепатией?
      — На самом деле это разновидность психозондажа с элементами психической операции. Очень многие люди обладают скрытыми телепатическими способностями, другое дело, что те, кого они подобным образом «зондируют» и «оперируют», плохо представляют себе последствия такого воздействия. Да часто и те, кто «зондируют», тоже не понимают, что они делают. Ведь самое страшное то, что когда у человека изменяется личность, сам он этого не понимает. Он так же дышит, ходит, мыслит и вроде бы такой же, а на самом деле — это уже совсем другой человек. Ну что, может быть, мы приступим? Ты готова? Мне можно говорить — ты?
      — Готова, — Аолла кивнула.
      — Если почувствуешь себя плохо, сразу скажи. — Лао проник к ней в мозг. Она ощутила касание руки и напряглась, сопротивляясь. — Неправильно, сейчас ты тратишь слишком много энергии, а эффект минимальный, наоборот, нужно расслабляться, а вот здесь. — Аолла отчетливо ощутила укол в мозг. — И здесь должны стоять блоки.
      — Я не понимаю, как это сделать.
      — Представь себе бесконечную полосу… Хорошо. Теперь наращивай стену и резко передвинь ее вперед. Абсолютно неважно, из каких представлений ты исходишь, здесь главное результат.
      Аолла старалась изо всех сил, но Лао опять отрицательно покачал головой, и они начали все сначала. В какой-то момент ей стало плохо, и отключившись от кресла, она убежала в туалет, где ее безжалостно вырвало.
      — Ну что, достаточно на сегодня? — Лао внимательно посмотрел на нее.
      — Нет, продолжим. Никогда не думала, что это так тяжело, у вас это как-то просто получается.
      — Если бы это было для землян легко, мы бы не подошли вплотную к своей гибели. Практически не бывает людей с врожденной способностью ставить блоки, и учить было некому, а без них — все мы клиенты сумасшедшего дома.
      — Лао, а кто учил вас?
      — Меня учила Странница. Несколько месяцев она по очереди пытала нас с Линганом, но зато это было очень эффективно. — Он невесело усмехнулся. — Вся проблема в скорости мыслепередачи, у нас с тобой она примерно одинакова, поэтому я не могу поставить тебе блоки. С обычным эспером мы бы шли другим путем. Чем быстрее у эспера мыслепередача, тем труднее и дольше приходиться его учить. Отдохнула?
      — Да, — Аолла кивнула, и они продолжили.
      Так начинались годы ее учебы.

245 год относительного времени

декабрь, 2027 год абсолютного времени

      Прошло много лет с тех пор, как Аолла попала в Аль-Ришад. Страна продолжала разрастаться, хотя никто не прилагал для этого усилий. Просто в мире прошел слух, что за этой прозрачной стеной находится рай, и люди днем и ночью продвигались к заветной двери, стремясь попасть туда. «Заветная дверь» была на самом деле камерой перехода, в которой уравновешивалась разница во времени. Их принимали, лечили и обустраивали, людей с телепатическими способностями отбирали и обучали эспер-общению. Только преступники не стремились попасть сюда. Легенда гласила, что перед тем, как попасть в рай, человек проходит Страшный Суд, на котором выясняются все его злодеяния и где ничего нельзя скрыть, и, если человек не раскаивался, то он становился другой личностью.
      Со временем Аолла стала много помогать Лао и Креилу. Несмотря на прошедшие годы, она все еще недолюбливала Лингана. Аолла обследовала вновь прибывающих людей, выясняя их склонности и определяя на учебу. Помимо этого ей приходилось оперировать или ассистировать Лао. Они часто работали вместе. Аолла не любила хирургию, но Лао настоял, чтобы она прошла полный курс обучения Вард-Эсперов.
      — Скажи, Лао, сколько лет на Земле не было Странницы? — спросила Аолла. Они сидели на веранде ее квартиры и пили грог.
      — Думаю, около пятидесяти. Тебя это беспокоит?
      — Не знаю. Странница по-прежнему считается правителем нашей страны? Мне кажется, она совсем забыла про нас.
      — Не думаю. Просто в истории бывают тихие и бурные периоды. Сейчас, наверное, тихий. — Лао послал образ человека, пожимающего плечами. — А вообще не накличь беду. Обычно, как только появляется Странница, на нас сразу же сваливаются проблемы. Существо, которое ничего не делает просто так. Когда она вызывает меня к себя, мне уже заранее становится плохо, а уж если просит…, считай, что хочет послать совсем на гиблое дело. Так было, когда Странница отправила нас в прошлое за тобой, до сих пор удивляюсь, как нам удалось унести оттуда ноги. — Аолла увидела, как в его мозгу промелькнул падающий стражник. — Если бы он не упал…
      — А почему нельзя было защититься пси-ударом?
      — Это привело бы к заварушке, а потом какой-нибудь писарь внес это в свою книгу и событие закрепилось бы в истории и изменило ее. Странница очень доходчиво нам объяснила, что уйти надо НЕЗАМЕТНО. — Лао тяжело вздохнул. — Пожалуй, я пойду, а то нас бог знает, куда с тобой занесет. Не бери в голову.
      Рано утром Аоллу поднял телеком.
      — Как в воду глядели с тобой вчера, Странница на Земле и желает тебя видеть. Приезжай сейчас. Да и еще… — Он посмотрел куда-то в сторону, но Аолла не могла видеть, с кем Лао разговаривает. — Не советую тебе есть. Телеком отключился, но Аолла еще некоторое время стояла, размышляя, стоит ли прислушаться к его совету. Она очень трепетно относилась к еде и пропустить завтрак для нее было большим испытанием. Все-таки Аолла решила не рисковать.
      Во Дворце Правительства, как всегда, было тихо и немноголюдно. Она нашла операционный зал, в котором последний раз была очень давно. Лао встретил ее у входа, но еще за дверью Аолла почувствовала телепатему: бесконечная мерцающая нервная сеть расстилалась в пространстве, от ощущения этой бесконечности становилось не по себе. «Она же нечеловек», — подумала Аолла.
      — Да, я не человек. — Некрасивая женщина в больших затененных очках, сидевшая в кресле, ответила ей, слегка улыбаясь. Аолле стало неприятно, что Странница так легко проникла в ее мысли, как будто и не было никаких защитных мыслеблоков. — Я думаю, мне нет нужды представляться? — продолжала женщина. — Садись. — Она показала Аолле на свободное кресло и посмотрела на Лао. — И ты можешь побыть с нами, если хочешь. Так вот ты какая, Аолла! Я вижу, тебя хорошо учили эти годы… и хорошо кормили. — При этом она улыбнулась и посмотрела на Лао. — Никто не обижал здесь?
      — Нет. — Аолла смутилась, вспомнив, что эти пятьдесят лет действительно никто не обижал ее, и сейчас сама удивилась, что за все это время ей так и не понадобился мужчина, хоть этого так боялись Советники. — Все очень добры ко мне.
      — Будем надеяться, ты справишься со своей миссией.
      — Какая у меня миссия? — Аолла знала, что Странница не любит длинных объяснений.
      — Я хочу отправить тебя на Дорн.
      Аолла пыталась вспомнить хоть что-нибудь об этой планете.
      — Не трудись. Это негуманоидная планета, но, честное слово, тебя там не съедят. Дорнцы — телепатические существа, летающие, размах крыльев до двадцати метров, вегетарианцы. Нравится? — Странница испытующе смотрела на смущенную Аоллу.
      — Не знаю. Наверное, тяжело жить среди таких непохожих существ?
      — А кто сказал, что ты будешь не похожа на них?
      — Я не понимаю вас. — Сердце Аоллы бешено колотилось.
      — А мне кажется, ты очень хорошо понимаешь меня. Твоей отличительной особенностью является врожденная способность к генетической регрессии. Поэтому, в частности, тебя и вытащили из прошлого. Конечно, это не значит, что ты сможешь принять любой Облик, но переходить в Облик дорнцев и обратно в земной при определенных условиях тебе вполне по силам. Тебя научить этому?
      — Я не знаю. — У Аоллы пересохло в горле, она облизала губы и, неожиданно решившись, прямо посмотрела на Странницу. — Научите.
      Странница встала, и они перешли в большой зал. Посередине напротив друг друга стояли два пси-кресла, но одно немного отличалось. Было понятно, что оно для Странницы. Когда они сели, Странница сняла очки. Аолла смотрела ей прямо в глаза, не отводя взгляда. Она почувствовала, как вихрь вошел в ее мозг, сметая мыслеблоки, но это не причинило боли. Вся процедура длилась не более пятнадцати минут, и Аолла так и не смогла понять, что с ней делали. Она все время была в сознании, и только легкая тяжесть в голове немного беспокоила ее.
      — Ну вот и все. — Странница наклонила голову на бок, рассматривая изумленную Аоллу. Та внимательно осмотрела свои руки: они были точно такие же, как и раньше.
      — Какая ты быстрая. Я же сказала — при определенных условиях. На Земле земные условия и, значит, здесь ты всегда будешь человеком. Ну ладно, ты свободна. Готовься. Через две недели мы улетаем на Дорн, как минимум ты должна изучить основные телепатические языки и историю этой планетарной системы. — Странница жестом отпустила ее.
      — Было больно? — За дверью ждал Лао, обеспокоенно вглядываясь в лицо Аоллы.
      — Нет. — Она отрицательно покачала головой. — Мне вообще кажется, что со мной ничего не делали. Лао, ты не прозондируешь меня? Я хочу знать, что изменилось.
      — Только не здесь. — Он увез ее в свою клинику.
      — Я нашел две зоны. Раньше они были у тебя затемнены, а сейчас стали как родные. — Лао закончил зондаж, и теперь Аолла уплетала завтрак из четырех блюд.
      — Как ты думаешь, что в них? — спросила она, прожевывая очередной кусок.
      — Не имею представления. Должно быть, та самая память о генетической регрессии.

* * *

      Лао приехал проводить их. Большое гиперпространственное Окно во Дворце Правительства было настроено на передачу.
      — Мы переместимся только немного, на солнечной орбите нас ждет мой Корабль, — поясняла Странница, приняв свой Естественный Облик. Энергетическая ткань клубилась вокруг ее белоснежного тела, и длинные волосы переливались всеми цветами радуги. Аолла удивленно рассматривала ее. «Какая грозная нечеловеческая красота», — подумала она.
      — Раздевайся, Аолла. Ничего из этого тебе больше не понадобится. Странница мысленно улыбнулась, набросив на тело Аоллы тончайший слой энергетической ткани, и вокруг двух женщин заклубилось переливающееся облако.
      «Никогда не видел таких прекрасных созданий», — подумал Лао, нажав на клавишу, открывшую Окно. Странница обняла Аоллу всеми своими щупальцами, и так, вместе, они шагнули в него. Резко похолодало, и Окно захлопнулось.

* * *

      Мальгрум принял их, смоделировав для Аоллы Трехмерность, и они сидели в привычной ей квартире.
      — Можно подумать, что мы на Земле, — заметила Аолла.
      — Отдыхай. До Дорна около недели лета, за это время мне надо научить тебя изменять свое тело.
      Они вышли из квартиры, мрак подхватил их, и Аолла увидела большой зал, с краями, исчезающими в темноте. В пространстве была установлена огромная ванна почти пяти метров длинной.
      — Ложись. — Странница показала на ванну.
      — А это больно? — Аолла нерешительно мялась.
      — Не должно бы. — Странница пожала плечами. — Я тебе помогу.
      — Почему она такая большая?
      — У тебя будет размах крыльев почти десять метров, в меньшую не поместишься. Привыкай к большим размерам, в системе Дорна все большое — они же летающие существа, любят простор.
      Аолла, державшаяся за поручни, наконец решилась и легла в ванну, которая медленно заполнялась каким-то желе.
      — Я здесь не утону?
      — Не успеешь, — рассмеялась Странница. Она посмотрела в глаза Аолле, начиная трансформацию.
      Аолла почувствовала легкое давление. Изображение расслаивалось, и чувство нереальности заполнило все. «Это Четырехмерность. Не бойся, успокоила Странница. — Запоминай, в следующий раз тебе придется это делать самой». Аолла закрыла глаза, вслушиваясь в свое тело, и постепенно приходило понимание того, что нужно делать. В земных языках не было слов, которые могли бы описать путь трансформации, но для нее этот путь был доступен. Сложные ощущения складывались в строгую схему, унося счет времени. Ей казалось, что она плывет над дорогой, выбирая одной ей известный путь.
      — Аолла, проснись! — позвал ее знакомый голос, и она открыла глаза. Странница стояла над ней, но сейчас все стало непривычным. Аолла поняла, что свет, который она видела, стал другим.
      — Правильно, девочка, они видят в другом спектре, — пояснила Странница. — Я не предлагаю тебе встать. На Дорне тебе придется учиться летать, а на плоскости это весьма неуклюжие создания.
      — Какая я? — Аолла всмотрелась в тот образ, который телепатически ей показала Странница. — Не знаю. Себе я нравлюсь, а насколько это красиво мне не понять.
      — Мы почти прилетели. — Мальгрум показал им пространство, в котором перемещался корабль, и они увидели, как три огромных корабля встречают их. Они предлагают состыковаться и забрать посланника.
      Аолла неуклюже выбралась из ванны, расправив крылья, и они засияли всеми цветами радуги.
      — Странница, вы так и не сказали, что мне нужно там делать?
      — Разберешься с медициной, да и сами они тебе все объяснят.
      — Можете переходить. — Мальгрум протянул длинный отросток и пристыковался к кораблю с Дорна.
      — А у них другой состав атмосферы? — забеспокоилась Аолла.
      — Он и здесь другой, — пояснил Мальгрум. — Вы же не задумываетесь о составе атмосферы, когда он вам подходит?
      Они остановились на обрыве, коридор, который протянул Мальгрум, заканчивался над пропастью, и у Аоллы закружилась голова. Корабль Дорнцев внутри представлял собой огромную сферу, по которой свободно летали существа. Их крылья постоянно изменяли окраску, стоял гвалт. Хотя Аолла изучала их язык, она почти ничего не понимала.
      — Нам нужно туда. — Странница показала рукой куда-то вниз. С высоты почти ста метров Аолла увидела кресло и предмет, скорее напоминавший саркофаг.
      — Как мы туда попадем?
      — Я могу просто переместиться, а с тобой сейчас разберемся. — Странница быстро что-то сказала, и только тут Аолла поняла, что скорость мыслепередачи у этих существ значительно превосходила ее. Одно из существ зависло над обрывом, плавно вздымая крылья.
      — Не бойтесь, перейдите ко мне на спину, и я опущу вас вниз, — очень медленно передал он. Аолла отключила зрение и сделала шаг. Дорнец шевельнул крыльями, и она упала прямо ему на спину. Аолла подумала, что соскользнет и разобьется, но почувствовала, как многочисленные присоски притянули ее к спине существа. Дорнец тут же спланировал вниз и опустился на пол. Присоски легко отсоединились, отпуская ее.
      — Мы сейчас будем садиться, вам лучше забраться в саркофаг. — Он снова взмыл в воздух. Странница сидела в кресле в своем Естественном Облике.
      — Как вы попали сюда? — Аолла с трудом забралась в саркофаг.
      — Какая разница? — Странница мысленно пожала плечами.
      Корабль шел вниз. Легкий толчок — и движение прекратилось. В середине сферы открылся большой проем. Специальный трап протянулся к нему, и Аолла поднялась к выходу. Дорнцы легко вылетели наружу. На краю Аолла остановилась. Обрыв уходил вниз. Под ней расстилалась планета. Красноватое двойное солнце садилось, и начал сказываться эффект прерывистого восприятия Четырехмерности. Изображение словно застывало на несколько секунд и снова приходило в движение. Аолла подумала, удастся ли ей когда-нибудь привыкнуть к этому.
      Где-то ближе к горизонту раскинулся огромный город. Бесконечные сферы, висевшие в воздухе вздымались вверх, на огромную высоту. У Аоллы возникло впечатление, что они сделаны из невещественного материала, такая легкость была в их конструкции. «Дорн, в отличие от Земли — планета четырех пространственных измерений», — вспомнила она строку из программы обучения. Аоллу поразил размер бурой растительности. Деревья достигали высоты Дворца Правительства Земли, а она не знала более высокого здания. Странница подошла к ней.
      — Любуешься? — спросила она. — Дорн — одна из самых красивых планет в вашей Галактике.
      — Как я доберусь до города? — спросила Аолла.
      — Вон, летит транспорт. — Существо с размахом крыльев почти пятнадцать метров зависло рядом с ними. — Это мужчина, — добавила Странница.
      — Как вы их отличаете?
      — Мужчины более крупные и цвета крыльев у них другие. Не забывай только, что они прекрасные телепаты и он наверняка слышит наш разговор. Ведь так? — обратилась Странница к дорнцу.
      — Так. — Он внимательно смотрел на Аоллу своими огромными круглыми глазами. Телепатические антенны слегка шевелились. — Разрешите, я понесу вас. Я не причиню вам вреда. — Дорнец очень быстро добавил какую-то фразу, Аолла не поняла. Странница рассмеялась и махнула одной из рук.
      — Что он сказал? — обиделась Аолла.
      — Он сказал, что не понесет тебя в Каньон.
      — А что это значит?
      — Лучше тебе этого не знать. Ну, прощай. — Странница протянула одно из щупалец и коснулась телепатической антенны Аоллы. — Не забывай возвращаться на Землю. Хотя бы раз в пять лет. Иначе можешь забыть свой Облик.
      Аолла нерешительно шагнула на колыхавшееся тело. Дорнец как-то встряхнулся, и она легла точно ему на спину. Присоски надежно прижали ее.
      — Уш-ш-ш… Научи ее летать, — донеслась до Аоллы мысль Странницы.
      Аолла увидела, как еще двое мужчин поравнялись с ними. Уш-ш-ш начал набирать высоту, а они остались внизу. Забравшись высоко в небо, он перевернулся и отпустил ее. Аолла камнем полетела вниз.
      — Раскрой крылья, — закричал ей Уш-ш-ш. Уже внизу он догнал и снова подхватил ее. — Не бойся. Твои крылья вполне могут держать тебя.
      Он снова набрал высоту и сбросил ее. Только на четвертый раз ей удалось правильно работать крыльями. Аолла быстро устала, и Уш-ш-ш снова забрал ее к себе на спину. В такт его огромных крыльев Аоллу покачивало, и она отключила зрение. Казалось, что волшебное могучее существо, обняв, уносит ее куда-то. Чувство покоя охватило ее, она заснула и не видела, как под ними проплывали города.
      Странница сидела на краю выхода из корабля и наблюдала, как Уш-ш-ш учил Аоллу летать. Это очень смешило ее.
      Огромный Дорнец с черными, почти двадцатиметровыми, крыльями завис напротив Странницы.
      — Приветствую Вас, Элоир Вэр. — Его антенны нацелились на нее.
      — Здравствуй, Президент.
      — Вы не согласились бы погостить у нас? Хотя бы несколько дней?
      — Ни в коем случае. — Странница отрицательно покачала головой. — Через два дня здесь соберется половина Галактики, и мне придется потом сто лет отдавать визиты вежливости всем населенным планетам. Я хотела попросить тебя, Дорн: последи за Аоллой и не обижайте ее.
      — Это ваша личная просьба или приказ?
      — Это приказ. Ее жизнь нужна на Земле и на Дорне. В ней — благополучие ваших планет.
      — Я обещаю — ее никто не обидит. — Благородный красный цвет полосой прошел по его крыльям, подчеркивая, что он говорит искренне.
      — Я возвращаюсь. — Странница протянула щупальце и слегка коснулась одной из его телепатических антенн в знак прощания, а затем ее образ растворился в пространстве.

      Странница сидела в зале заседаний во Дворце Правительства Аль-Ришада. Линган и Лао были перед ней.
      — У нас опять начинаются неприятности? — спросил Лао.
      — Да. — Она смотрела прямо на них. — Мне нужно достать из прошлого еще одного человека.
      — За что? — Лао закрыл глаза. — Мы чудом вернулись назад прошлый раз!
      — Это так. Вероятность вашего возвращения была меньше одного процента.
      — И вы так спокойно говорите об этом?
      — А без этого, Лао, не было вообще никакой вероятности.
      У Лингана мурашки пошли по коже.
      — И какая вероятность вернуться теперь? — Он вопросительно смотрел на Странницу.
      — Разве вам будет легче от того, что узнаете правду? Ведь все равно придется идти.
      — Кого нужно достать?
      — Инквизитора.
      — Не понял? — Лао посмотрел на Странницу.
      — Нужно достать того самого монаха, который отправил Аоллу на костер и едва не схватил вас. Спустя два года после тех событий.
      — Если бы вы приказали его убить, я бы с радостью сделал это. — Глаза Лингана загорелись злостью. — Могу, например, задушить его собственными руками. Но вытаскивать, рискуя своей жизнью…
      — И все-таки это придется сделать. Нравится вам это или нет, другого человека с такими способностями нам не найти.
      Несколько дней после этого Линган и Лао выучивали временной путь. Странница заставляла бесконечно повторять все смещения и повороты, стараясь довести их действия до автоматизма.
      — Вы должны попасть туда минут через пять после его смерти. Дальше нужно ввести HD-блокатор, и сразу же возвращайтесь. Через полчаса после этого временные линии начинают расходиться, и даже я не в состоянии предсказать течение событий, — Странница объясняла план операции.
      На словах все выходило просто, но Лао и Лингана не покидал страх. Они знали, что в подобных ситуациях вероятность благополучного исхода была столь мала, что Странница предпочитала об этом не говорить. Она всегда жестко проводила свою линию: если есть хотя бы один шанс на тысячу — он должен быть использован.

* * *

      Отец Марк, в черной монашеской рясе, с капюшоном, надвинутым глубоко на лицо, которое скрывала полумаска, шел по грязным улицам города, петляя в его бесконечных переулках. Стояла глубокая ночь, низкие здания, изрядно потрепанные, что было заметно даже в темноте, медленно перемещались перед его взглядом, и лай собак лишь изредка доносился откуда-то издали. Он тщательно выбирал дорогу, мостовая была совсем разбита, огромные лужи тут и там перекрывали путь, заставляя искать обход.
      Никогда отец Марк не боялся ходить по городу ночью. Любого человека или животное он чувствовал на расстоянии нескольких километров и сейчас с горечью подумал, что если бы обладал такими же выраженными способностями, которые постоянно усиливались, раньше, его жизнь могла бы сложиться по-другому.
      В ту ночь он шел проверить донос. Один из его многочисленных осведомителей сообщил место, где проводили собрание сатанисты, чем очень удивил отца Марка: невозможно было поверить, чтобы эта богопротивная секта обосновалась едва ли не под самым носом Святой Инквизиции. Проверить информацию был его долг.
      Луна вышла из-за туч, осветив мерзкую грязь улицы, в лицо дохнула вонь одного из самых бедных районов города. Путь ему перегородила арка, перекинутая между двумя домами, вся в трещинах и мелкой поросли молодых деревьев. Отец Марк спокойно вошел в темноту под ней — людей впереди не было, а темнота в его работе была скорее другом, а не врагом. Какой-то шум сверху лишь на мгновение привлек его внимание, он поднял голову, пытаясь разглядеть что-либо, мелкий песок или пыль попали в глаза, ослепив и вызвав резкую боль, и несколько камней ударили по лицу. Инквизитор отпрыгнул в сторону, но в этот момент давно расшатанная проросшими деревцами плита покачнулась и рухнула вниз, раздробив позвоночник и придавив его к грязной земле. От шока он не почувствовал боли. А еще через секунду его мозг уловил тепепатему: Мужчину в белой одежде, окруженного облаком. Отец Марк поднял глаза и увидел над собой склонившегося человека в монашеской рясе. Он собрался и из последних сил послал мощный пси-удар.
      Лао вскрикнул и начал оседать. Линган подхватил его, не понимая, что произошло. У него не было времени на зондаж, поэтому он оттащил Лао в сторону и прислонил к стене. Линган наклонился над Инквизитором. Тот был мертв, но для верности он вслушивался в работу его мозга — на уровне Трехмерности стояла тишина.
      Напрягая свои чудовищной силы мускулы, Линган поднял и оттащил плиту. С большим трудом ему удалось наконец найти вену на шее Инквизитора и ввести HD-блокатор, препарат, обладавший способностью консервировать мозг и позволяющий оживить человека еще в течение трех суток после смерти. Линган посмотрел на часы. Прошло около десяти минут, как они появились здесь. Он подошел к Лао, прослушивая его мозг. Защитные блоки были сметены начисто, и если бы Лао был обычным человеком, то давно умер, но и без этого его состояние было плачевным. «Надеяться на то, что в течение двадцати оставшихся минут он придет в сознание, не приходится. Итак, мне придется просачиваться во времени одному, да еще тащить на себе два тела», — думал Линган, лихорадочно просчитывая в уме поправки пути для этой ситуации. Голова заболела, что, впрочем, было неудивительно. Такая работа требовала хорошую Машину, а у него был мозг человека. Прошло еще десять минут, Линган понял, что не успевает просчитать необходимые поправки. Решительно поднявшись, он разложил датчики переноса по кругу, тщательно выверяя их положение. Затем взвалил тело Инквизитора на одно плечо, а Лао — на другое, придерживая их за ноги. Только его огромная физическая сила, которая всегда спасала его в бою, позволила сделать это. Линган встал в середину круга из датчиков переноса и нажал кнопку, раскрывая туннель. В темноте возникла спираль, ослепительно сияя и прокладывая путь в будущее, тяжесть двух тел давила на плечи. Линган начал медленно перемещаться во времени, панически боясь пропустить поворот. Странница еще в прошлый раз объяснила, что этот поворот, так затрудняющий перемещение, вызван созданием зоны относительного времени и является тем самым искажением, которое изменяет будущее, но теперь это крайне усложнило его задачу. В отличие от Лао Линган не так уверенно чувствовал себя в Многомерности, но сейчас приходилось рассчитывать только на свои силы. В какой-то момент он осознал, что пропустил все-таки место поворота. Линган развернулся и начал перемещаться в другую сторону.
      Силы его были на исходе, когда он понял, что заблудился во Времени, и остановился, совершенно не представляя, куда двигаться дальше. Он собрал остатки сил и послал телепатический зов. Где-то на пределе его восприятия откликнулась бесконечная мерцающая нервная сеть. «Странница!» — Линган рванулся на ее призыв. Резко развернувшись, он вывалился из гиперпространственного окна операционного зала. Странница стояла рядом и помогла ему освободиться от ноши. Хотя в помещении было очень холодно, монашеская ряса Лингана промокла от пота, и он с трудом переводил дух.
      — Что с Лао? — Она обеспокоенно смотрела на него.
      — Я думаю, этот тип. — Линган кивнул на Инквизитора, — уложил его пси-ударом. Пусть только очнется, я поговорю с ним по-мужски.
      — Я думаю, ему еще долго будет не до этого. — Странница укладывала монаха на операционный стол.
      — Вам нужна будет помощь? Я не в очень хорошей форме, но какое-то время продержусь.
      — Спасибо, Линган. Займись лучше Лао. — Странница подключилась к пси-креслу. Машина обрабатывала обнаженное тело дезраствором. Повреждения позвоночника были очень серьезные, и Странница начала операцию. Щупальца Машины перемещались с огромной скоростью, и только теперь Линган понял, насколько возможности Странницы превосходили его собственные.
      — Ты мне мешаешь, Линг. Забирай Лао и уходи. — На секунду отвлеклась она от операции. Он взял Лао на руки и ушел.
      На всю операцию позвоночника Странница истратила не более получаса и сейчас решала, что делать с мозгом Инквизитора. Человек ровно дышал, и трудно было поверить, что всего полчаса назад это был холодный труп. Структуры мозга не должны были пострадать, так как применение HD-блокатора останавливало все разрушительные процессы. Странница знала, что он очнется не скоро, поэтому оставила его на попечении Машины.
      Прошло почти две недели, когда Машина сообщила, что пациент очнулся. Странница вошла в операционную. Монах лежал с открытыми глазами. Все его тело оплетали щупальца Машины, на которые он с ужасом поглядывал, они же не давали ему пошевелиться.
      — Ты не человек! — Монах почувствовал ее и почти закричал.
      — Ну что ж, это правда. — Ее удивила ясная и четкая телепатема монаха: Мужчина, весь в золотисто-желтом, в ореоле огня. Странница проникла к нему в мозг и обнаружила неумело поставленные блоки. Это поразило ее. Еще ни разу ей не встречался человек с такими выраженными врожденными способностями Вард-Эспера. Монах попытался защищаться, и она мысленно рассмеялась.
      — Я в аду? — Мысль о рае почему-то не приходила ему в голову.
      — Нет. Ты в будущем. — У него была настолько сильная психика, что Странница не опасалась вызвать шок.
      — В будущем? А ад? — Он был уверен, что заслуживает ада.
      — Ну, не знаю. Насколько мне известно, ада нет, — заметила Странница. Но если ты очень хочешь, я могу устроить тебе его.
      — Вы говорите несерьезно. Значит, ада нет? — уточнил монах, и ее опять удивили его способности. — Тогда, кто вы? Я так понимаю, Бога тоже нет?
      — Очень философский вопрос. Некоторые считают меня Богом, правда, это вовсе не означает, что я всемогуща, и поэтому я так не думаю. А в твоем понимании Бога нет. Да и что такое Бог? — Они все время сползали в философию. «Забавно, — подумала Странница. — Давно меня так никто не развлекал.»
      — Ты когда-нибудь думал о том, что, кроме Земли, могут быть и другие населенные планеты? — спросила она монаха.
      — Мне приходило это в голову. Я читал старинные книги. Там даже утверждалось, что некоторые существа с этих планет иногда посещают Землю.
      — Ты много читал?
      — Я вырос в монастыре. У меня было много времени и много книг.
      — Расскажи, как случилось, что ты попал в Инквизицию? — спросила Странница.
      — Когда мне исполнилось тридцать, кардинал вызвал меня к себе. Мои способности трудно полностью скрыть, хоть я и пытался. Кое-что все-таки стало известно. Мне предложили на выбор — или костер, или отмаливать грехи в Святой Инквизиции. Я должен был на деле доказать свою чистоту. Уже позже я стал подозревать, что людей с моими способностями специально привлекали в Инквизицию. Кто еще, кроме нас самих, в состоянии отлавливать себе подобных? А за строптивость нас всегда можно было отправить на костер. Прекрасное орудие в руках Инквизиции.
      Странница знала, что этот человек говорит правду. Монах слишком хорошо понимал всю бесполезность лжи.
      — Я считала тебя более жестоким.
      Он закрыл глаза и отчетливо представил людей, которых сам пытал.
      — Разве это недостаточно жестоко? — Открыл глаза монах.
      — Я тебе не судья. Что бы ты хотел еще в этой жизни?
      — Забвения. Тем более, что вы говорите ни рая ни ада нет, и, насколько я понимаю, это правда.
      — Почему ты хочешь умереть? — Странница вопросительно посмотрела на него. Монах лежал перед ней совершенно обнаженный, присоединенный к Машине. И внезапно она поняла, что все это представляется ему Страшным Судом.
      — Мне нечем искупить свою вину.
      — Хорошо. Это мы решим потом. — Странница отсоединила его от Машины. Он лежал перед ней, нисколько не смущаясь.
      — Когда выворачивают душу, становится не до тела, — ответил монах на ее незаданный вопрос.
      Креил отвез его в соседний зал и уложил в пси-кресло. Еще во время операции на позвоночнике Странница вмонтировала в тело монаха пси-входы. В момент подключения к Машине он вскрикнул от боли. Монах прямо смотрел Страннице в глаза, даже не пытаясь отвести взгляд и сопротивляться. Она зондировала его почти четыре часа. Все это время он находился в сознании. И только иногда, когда боль становилась нестерпимой, слегка прикрывал глаза и прикусывал губу. Это позволило ей внести минимальные исправления в его психику.
      Странница вышла из операционной. Креил ждал у входа.
      — Это хорошо, что ты здесь. Отвези его в палату и накорми. Пусть отдохнет и выспится. И поставь охрану, — сказала она.
      — Может сбежать?
      — Может попытаться сбежать. А ему еще рано ходить.
      — Хорошо. Я положу его при операционном зале и поставлю двух роботов. Как мне называть его?
      — Называй… — Странница лишь на секунду задумалась. — Строггорн. И собери всех. Мне нужно посоветоваться с вами.

* * *

      Линган, Лао и Креил собрались в Зале Совета.
      — Я прозондировала его и кое-что исправила, но у меня возник ряд вопросов, — начала Странница. — Линган, тебе часто приходится заниматься исправлением психики преступников?
      — Не так часто. Они как-то не любят нашу страну, — усмехнулся Линган.
      — Допустим, — кивнула она. — Как ты считаешь, человек, отправивший на костер около четырехсот людей, может не иметь патологической тяги к убийству?
      — Вы меня спрашиваете как профессионального убийцу? — обиделся Линган. — Я воин и убивал только в бою, и все имели возможность защищаться. А что касается этого чудовища, которое мы вытащили, я не верю, что это не доставляло ему удовольствия. Насколько я знаю, некоторых из своих подопечных он собственноручно пытал, и вряд ли это согласуется с отсутствием такой тяги.
      — И все-таки мне не удалось найти патологию. А проверяла я, поверь мне, очень тщательно.
      — Почти четыре часа, — уточнил Креил.
      — И ничего? — изумленно спросил Лао.
      — И ничего. — Странница кивнула. — Наверное, нам придется принять это как данность. Я не вижу необходимости в дальнейшей корректировки его психики. Я не знаю, что нужно исправлять.
      — Значит, вы оставите его, как есть? — Линган был возмущен.
      — Выходит, так.
      — Нам будет сложно с этим смириться, Странница. — Лао задумчиво посмотрел на нее.
      — Тем не менее. Придется следить за ним. Тем более, что меня не будет какое-то время на Земле. В случае чего, действуйте по обстоятельствам.

* * *

      Строггорн очнулся. У двери застыли два человека. Попытавшись проникнуть к ним в мозг, он обнаружил, что у них отсутствовала пси-сфера. «Ненастоящие люди?» — подумал Строггорн, пошевелившись, и один из них сразу же подошел к нему.
      — Вам что-нибудь нужно, Лиде?
      Этот ненастоящий человек говорил на его языке, и только обращение: «Лиде», было непонятным.
      — Кто ты?
      — Биоробот, — ответил ненастоящий человек.
      Это слово ни о чем не говорило Строггорну. Прослушав этого нечеловека и уловив слабые энергетические импульсы, он попробовал осторожно вмешаться в энергетику существа и резко послал пси-импульс, хотя и не знал, чувствительно ли это создание к пси-энергии. Биоробот покачнулся. Строггорн послал еще один импульс, и тот рухнул на пол. Второй биоробот тут же подошел, пытаясь понять, в чем дело.
      — Что с ним, Лиде? — Он искал помощи у человека.
      Строггорн повторил серию пси-ударов. Второй робот упал. Строггорн осторожно поднялся, позвоночник отозвался резкой болью, но он уже давно привык переносить страдания. Его покачивало, и слегка кружилась голова.
      Дверь из палаты вела в операционную. Строггорн тщательно обыскал помещение, одежды нигде не было, только в душевой висел комбинезон, ему не по размеру, но выбирать не приходилось. Двери услужливо распахивались при его приближении, удивляя своей понятливостью. Строггорн выбрался в огромный коридор, только здесь осознав, в каком большом здании находится. Он не представлял, куда идти, но надеялся, что ему удастся встретить какого-нибудь человека и прочитать устройство здания в его мозгу. Была ночь, и в здании почти не было людей, мягкий свет вспыхивал при его приближении и сразу же гас позади. В какой-то момент чувство ирреальности, которое все время преследовало Строггорна в этих коридорах, усилилось, стена стремительно надвинулась и прошла сквозь него. Обернувшись, он увидел, как пол позади исчезает, обнажив провал. Строггорн тряхнул головой, сосредоточился, и все снова стало на место. В этом здании таилась опасность, которую очень хорошо ощутил его мозг, сопротивлявшийся непонятному воздействию.
      Строггорн все так же осторожно пробирался по коридору. Он больше не расслаблялся, контролировал свои мысли и только однажды обнаружил место, где было много людей. Он почувствовал среди них двух телепатов и затаился, стараясь закрыть свой мозг от прослушивания. Боль в позвоночнике неожиданно усилилась, Строггорн отвлекся, как ему показалось, всего на несколько секунд. Железный захват рук сзади сжал его, от чего он невольно закричал, и телепатема Мужчина в голубом, на белом коне пронзила мозг.
      — Мне сделать тебе больно? — спросил Линган. Строггорн почувствовал, что захват стал еще сильнее. Показалось, словно острый стержень воткнулся в позвоночник, но он все равно попытался перебросить Лингана через себя. Тот даже не шелохнулся.
      — Я мог бы тебя убить сейчас, Инквизитор, хоть и говорят, что ты нам еще нужен. Но если ты еще раз попытаешься сбежать, вряд ли я стану тебя жалеть. — Мозг Лингана излучал лютую ненависть. Строггорн так и не понял, что Линган сделал с ним, но все поплыло у него перед глазами и он потерял сознание.
      Строггорн очнулся в той же палате. В операционной с кем-то разговаривал Линган. Роботов не было. Видимо, за то время, что Строггорн был без чувств, их убрали.
      — Напрасно ты сделал это. — Вошел в палату Креил. — Теперь мне придется оперировать тебя еще раз. — Он подогнал носилки, и переложил Строггорна на них. — Ног совсем не чувствуешь?
      — Да. — Строггорн попробовал пошевелить ими, но было такое чувство, что ног не было вообще. Его поместили в операционную сферу, и он закрыл глаза, чтобы не видеть, как щупальца Машины проникают в тело. Креил дал наркоз, мозг Строггорна затуманился.
      — Ты мне лучше объясни, Креил, как он справился с роботами? — Линган не давал начать операцию.
      — А черт его знает. Придется сконструировать специальную модель с учетом его психических возможностей.
      — И не забудь подчинить ее сначала нам и только потом — ему. Кто его знает, что он заставит сделать робота!
      — Ты собираешься мне ассистировать? — Креил посмотрел на Лингана. Тот что-то пробурчал, и они начали оперировать.

* * *

      На этот раз выздоровление шло значительно медленнее. На пятый день Креил привел с собой нового биоробота. Огромный, почти двухметрового роста, тот сразу понравился Строггорну.
      — Познакомьтесь. — Креил показал на биоробота. — Его зовут Стил. Стил, это — твой Хозяин. Твои обязанности тебе известны, можешь приступать к работе. Все понятно?
      — Слушаюсь, Лиде, — ответил красивым басом биоробот.
      — Отныне он всегда будет сопровождать тебя, — мысленно говорил Креил Строггорну. — Надеюсь, у тебя пропала охота убегать?
      Строггорн посмотрел на могучую фигуру робота.
      — И даже не надейся. — Креил успел прочитать его мысли. — Этот робот имеет защиту от пси-удара. Так что только сделаешь хуже себе.
      Только через месяц Строггорн снова начал вставать. Все это время Стил ухаживал за ним, словно хорошая нянька, и Строггорн невольно стал относиться к нему, как к надежному другу.
      — Ну что, Строггорн, пора начинать учить тебя общению с Машиной. Креил усадил его в пси-кресло, закатал Строггорну рукав и показал на его руке несколько пси-входов. Маленькие черные точки были размером не более двух миллиметров. — Для начала хватит тех, что на одной руке. — Креил положил руку Строггорна на подлокотник. Тот увидел, как тоненькие щупальца, словно усики, вошли в точки пси-входа. Неожиданно резкая боль пронзила руку, и он вскрикнул. — Больно? — Креил удивленно смотрел на него. Строггорн пытался поднять руку с подлокотника, чтобы разъединить себя с Машиной. Подожди. — Креил жестом остановил его. — Потерпи немного. — Сейчас он стоял у пульта и быстро что-то говорил Машине. Боль усилилась, Строггорн закричал, и сразу все прекратилась. — Это очень странно, что подключение всего на четыре точки вызвало такую боль. Мне придется тебя обследовать еще раз.
      — А что, так не должно быть? — Строггорн уже пришел в себя. Креил отрицательно покачал головой. — Может быть, я привыкну?
      — К этому нельзя привыкнуть. Это означает, что у тебя есть повреждения нервных волокон и, когда Машина подает сигнал, он где-то застопоривается. Потому и боль.
      Через полчаса приехал Лао. Почувствовав его тепепатему, Строггорн напрягся. Он не встречал этого человека с того момента, когда в прошлом уложил его пси-ударом.
      — Ну и что тут у вас? — Лао обращался к Креилу.
      — Судя по всему, нужно его зондировать. — Показал Креил на Строггорна. Тому очень не понравилось это слово. Эмоции, которые сопровождали слова Креила, не сулили ничего хорошего.
      Кресла развернули, и теперь они стояли напротив друг друга. Строггорна заставили совсем раздеться, и он почувствовал страх. Лао снял рубашку, и Строггорн видел, как его тело быстро подключается к Машине.
      — Постарайся перебороть свой страх. Мне нужно, чтобы ты не сопротивлялся и расслабился. Иначе придется сделать тебе очень больно. — Лао еще о чем-то советовался с Креилом, но Строггорн почти не понимал терминов, уловив только, что с ним, видимо, что-то серьезное. Он уже хорошо знал о том, что эти люди не собираются шутить.
      В мозг ему ввинтилась спираль. Сначала Строггорн не почувствовал боли, только похолодело в голове. Теплая волна распространялась вниз и, достигнув поврежденных волокон, затормозилась. Ему показалось, что раскаленные прутья вонзились в тело. Строггорн закричал. Когда он смог соображать, Лао по-прежнему сидел напротив него.
      — Отвечай правду. — Лао был предельно серьезен. — Тебя пытали?
      — Да. — Строггорн понимал всю бессмысленность лжи.
      — На растяжение? — Лао прекрасно знал терминологию пыток. Строггорн кивнул.
      — У тебя должны быть постоянные боли: при ходьбе, при движении. Так?
      — Да.
      — И как давно это было?
      — Прошло почти шесть лет.
      — Очень плохо. — Лао покачал головой. — Удивительно, что ты остался жив. Когда твои нервы «вытянули», произошло их повреждение. Но, видимо, неполное. Иначе ты бы уже не сидел здесь. А потом, когда нервная ткань заживала, образовались рубчики. Этого вполне достаточно, чтобы нервные импульсы искажались и вызывали боль. В таком состоянии ты не сможешь работать с Машиной, а для нас эта твоя способность принципиальна. Я должен буду «прорезать» тебе новые пути для нервных импульсов. И хочу предупредить — это необычайно болезненно, а проводить эту операцию под наркозом невозможно. Я должен в каждый момент видеть, как проходят сигналы.
      — Насколько это больно?
      — Сопоставимо с тем, что ты испытал во время пыток. Только цель на этот раз — вылечить, а не покалечить.
      — Я не смогу этого терпеть. Я буду кричать. — Строггорн серьезно посмотрел на Лао.
      — Кричи себе на здоровье. По крайней мере, я буду знать, что ты в сознании. Креил, клади его сразу под купол, чтобы нам два раза не развлекаться.
      Креил закрыл операционный купол и поставил звукоизоляцию. Во время такой операции лучше было не мешать Вард-Хирургу.
      Шесть раз Строггорн терял сознание, и приходилось ждать, пока он очнется. Ему казалось, что раскаленное железо пропускают внутри его тела, и, когда Строггорн был в сознании, то непрерывно кричал. Около десяти часов продолжалась эта пытка, пока Лао не закончил восстанавливать нервную систему. На сей раз он тщательно проверил согласованность прохождения сигналов. Больше всего на свете ему бы не хотелось повторять эту процедуру еще раз. Когда все кончилось, Строггорн лежал охрипший, бессмысленно глядя в потолок, и только когда Стил унес его в палату, понял, что все позади.
      — Теперь я знаю, как он попал в Инквизицию, — говорил Лао, одеваясь.
      — Его заставили под пытками?
      — Да. — Лао мысленно кивнул. — Очевидно, у него был небогатый выбор: или пытки и в конце концов — смерть, или Инквизиция… У него огромная скорость мыслепередачи, и если бы он знал, как защищаться, мне бы не удалось его прооперировать. Хорошо, что мы так запугали его, и он даже не пытался сопротивляться.
      — Ты знаешь, Лао, мне немного жаль его.
      — Неужели? Ты уже забыл, что он сделал Аолле? Напомнить? А еще четыреста человек? И всех он протащил через то же, что прошел сам. Можно ли оправдать его после этого?
      — Не знаю, но он перестал мне казаться чудовищем. — Креил задумчиво посмотрел на Лао.
      — Ты слишком много с ним общаешься. А это может быть вредным для твоего здоровья. — Усмехнулся он. — Ладно, я пойду. Тебе не нужна больше моя помощь? — Лао ушел, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
      Около года Строггорн провел во Дворце Правительства. Покидать здание ему было запрещено, и он больше не пытался ослушаться. А когда Строггорн изучил историю государства и стал понимать, что происходит, такое желание у него вовсе перестало возникать.
      Обучение шло быстро. Он часами просиживал за Машиной, используя различные обучающие программы. Еще в прошлом Строггорн хорошо изучил анатомию, и эти знания помогали ему. Но зато все, что касалось построения мира, точные науки и философию пришлось изучить заново и совсем на другом уровне. Из разделов математики больше всего увлекла его теория Многомерности. Он мог часами решать различные уравнения, определяя исходы тех или иных событий и со временем намного лучше стал представлять, что такое судьба и как можно изменять ее.
      Через пять лет Строггорн закончил учиться по программе Вард-Эсперов. Высокая скорость мыслепередачи и врожденные способности к образованию симбиотических систем с искусственными организмами очень помогли ему. Он стал самым блестящим Вард-Хирургом страны, но никто не говорил ему об этом. Строггорн проходил практику, ассистируя Креилу при операциях, и это все больше сближало их. Примерно тогда же его ввели в Высший Совет Вардов с правом совещательного голоса. Лао все еще боялся, что у Строггорна может проявиться склонность к убийству, и не хотел вручать в его руки судьбу страны.

* * *

      В один из дней Линган вызвал Строггорна на Совет. Строггорн не любил сталкиваться с ним, зная, что до сих пор тот испытывал к нему ненависть, причина которой была непонятна. Когда он вошел в зал Совета, Линган, Креил и Лао уже ждали его. Оттого, что они собрались все вместе и не сообщили причину вызова, ему стало не по себе.
      — Садись. — Лао кивнул на одно из кресел вокруг огромного стола. — У нас к тебе неприятный разговор.
      — Я догадываюсь. Что случилось? — Строггорн не терпел длинных вступлений.
      — Я покажу тебе одну девушку. — Лао включил объемный экран. Необыкновенно красивая женщина с черными мягкими волосами, нежным овалом лица и с каким-то задумчиво-печальным взглядом появилась на экране. — Ты узнаешь ее?
      — Нет. Мне кажется, я никогда ее не встречал. Очень красивая. Кто это?
      — Анна, — просто ответил Лао.
      — Прости, я не помню ее. Мы где-то встречались?
      — В прошлом. — Лао продолжил не сразу, и Строггорн уловил исходящую от того любовь и печаль. — Ты… отправил ее на костер. — Ненависть на секунду повисла в мозгу Лао.
      Строггорн еще раз внимательно вгляделся в лицо женщины и отрицательно покачал головой.
      — Мне может быть трудно узнать ее. Я не думаю, что когда она попала ко мне в руки, то выглядела так. Есть еще какая-нибудь информация?
      — Ты принимал у нее роды. Она была беременна, после пыток у нее начался выкидыш, — никак не выражая своих чувств сказал Лао. Линган задохнулся. Кроме Лао, никто до сих пор не знал об этом. Что-то промелькнуло в мозгу Строггорна, но воспоминание не становилось четким.
      — Не могу вспомнить. Через мои руки прошло столько людей и, в основном, женщины.
      — Чудовище. — Лингану снова захотелось убить Строггорна, и оттого, что эта отчетливая картинка появилась в его мозгу, все вздрогнули.
      — Не нужно, Линг, — старался успокоить его Лао. — Ничего нельзя изменить, что было, то было.
      — Почему мне необходимо вспомнить эту женщину? — Строггорн ничего не понимал.
      — Потому что она здесь, — продолжил Лао. — Через четыре дня возвращается на Землю. Ненадолго. На две недели. И мне бы совсем не хотелось, чтобы вы встретились.
      — Ты хочешь сказать, что последствия нашей встречи непредсказуемы?
      — У нее был регресс памяти с возвращением в прошлое. Анна — прекрасный телепат с очень большой скоростью мыслепередачи, а значит, в таком состоянии мы ничем не сможем ей помочь. Она нас просто вытолкнет из своего мозга. Лао помолчал. — Я отпускаю тебя на две недели и хочу, чтобы ты сидел у себя дома и не высовывался.
      — Понятно. — Строггорн не пытался спорить. — Не бойтесь, я никогда не попадусь ей на глаза. Только предупреждайте, когда она на Земле. Это все?
      — Нет. Ты должен запомнить ее имя… Аолла ван Вандерлит.
      — Кто? — Строггорн потрясенно вскинул глаза. — Высший Совет Вардов?
      — Да. Она — четвертый Советник. И живет сейчас на Дорне. Единственный человек на Земле с врожденной способностью к генетической регрессии. Теперь понятно? А моя основная задача, чтобы вы все, — Лао обвел присутствующих взглядом, — были живы и главное — здоровы.
      — Хорошо. — Строггорн закрыл глаза. — Я все понял. Теперь можно идти?
      Но даже когда все Советники ушли, он еще долго сидел в кресле, пытаясь вспомнить эту женщину.

* * *

      Аолла выскользнула из гиперпространственного окна. Еще на Дорне она прошла регрессию в человеческое тело, и была в своем обычном земном Облике. Первый раз она возвращалась на Землю после того, как покинула ее пять лет назад. Все Советники встречали ее. Линган, смущаясь, вручил ей огромный букет цветов. Аолла вдохнула их запах, от которого уже успела отвыкнуть, и рассмеялась.
      — Лучше бы хороший обед! — Она принюхалась. — Пахнет едой!
      Мужчины расступились, и Аолла увидела стол, накрытый прямо в операционном зале. Горели свечи, букеты цветов стояли рядом с тарелками, Аолла ходила вокруг стола и разглядывала еду.
      — Не пойдет! — воскликнула она.
      — Почему? — удивился Линган.
      — Я теперь вегетарианка! Если я буду есть на Земле мясо, меня не поймут на Дорне, — объяснила Аолла.
      Пока она жевала салат, Стайн, биоробот Креила, заново накрывал стол. Он не умел удивляться, и его не смущало количество заказанной Аоллой еды.
      — Неужели ты все это съешь? — изумился Креил.
      — Угу. Ты когда-нибудь пробовал наесться травой? У меня и на Дорне уже перестали удивляться. Это сначала они боялись, что мне будет плохо от такого количества еды и держали под рукой врача, а теперь уже привыкли. — Аолла приступила к очередному блюду. — А вкусно приготовлено! С моего отъезда вы значительно продвинулись в кулинарии. — Она озорно посмотрела на мужчин и расхохоталась.
      — Ты отдохнула, Аолла. — Лао было приятно смотреть на нее. Сейчас все как-то сразу поняли, как им не хватает ее на Земле.
      — Вы не представляете себе, как мне хорошо там! — сказала Аолла и грустно добавила: — И все равно меня тянет на Землю. Это сложно объяснить.
      — Тебе много приходится работать? — спросил Креил.
      — Достаточно. Хотя особо меня не перенапрягают. Мне кажется, у них распоряжение на этот счет, — опять улыбнулась она.
      — И есть достижения?
      — Немного. Удалось установить причину их генетического заболевания, но вот с лечением пока проблемы. Креил, ты ведь занимался генетикой? — спросила она.
      — Достаточно много, но не думаю, что это сможет тебе помочь. У нас все разработки для Трехмерности.
      — Жаль. Но я думаю, мы поработаем с тобой. Может, что-нибудь найдем.
      — Ну вот! Сразу видно Вардов! Не успели собраться, а разговоры уже о работе, — смеясь, вмешался Лао. — Не надейся, что я пущу тебя в клинику. Я хочу, чтобы здесь ты отдыхала, гуляла и так далее. Приехать на две недели! Никаких дел!
      Аолла посмотрела на него, и Лао понял, что она, конечно же, его не послушается.

* * *

      Аолла целых три дня ходила по улицам города. Иногда она брала лошадь и уезжала в лес, хотя Линган просил не делать этого в одиночку. Сейчас почему-то особенно отчетливо ей вспоминались первые дни, проведенные в Элиноре, и болезненно щемило сердце. На четвертый день Аолла пришла в клинику к Креилу и уговорила разрешить помогать ему. Ей хотелось восстановить свою квалификацию Варда. Она уже пять лет не оперировала, не была в симбиозе с Машиной и боялась потерять навыки, приобретенные столь тяжелым трудом. Креил был рад ее помощи, без Строггорна ему было трудно и пришлось отменить множество операций. Как-то, во время работы, Аолла отвлеклась и вслушалась в мозг Креила. Ей показалось, что он что-то скрывает от нее. Выполняя очень сложные манипуляции с Машиной, Креил не смог сразу защититься от проникновения.
      — А кто такой Строггорн? — внезапно спросила Аолла.
      — Один из очень способных Вардов, — не задумываясь, ответил Креил. Они предусмотрели такую возможность и заранее прорепетировали ответ.
      — Почему он не может помогать тебе?
      Креил понял, что она забралась в его мозг больше, чем он предполагал, но ответил также мгновенно:
      — Он перегрузил свою нервную систему и теперь болеет.
      Казалось, этот ответ удовлетворил ее, но Креилу стало ясно, что с каждым ее прилетом на Землю скрывать правду будет все труднее. Ему не хотелось даже думать о том, что будет, если Строггорн и Аолла встретятся.
      Креилу удалось предложить несколько возможных решений генетических проблем Дорна, но проверять, верны ли его теории для Четырехмерности, предстояло Аолле. На Земле для этого не было никакой возможности.
      В день отъезда Креил проводил ее до гиперпространственного окна. Поддавшись порыву, она обняла его, поняв, что за все эти годы он стал ей как брат и теперь был самым близким человеком на Земле.
      На Дорне для Аоллы была сооружена специальная камера, позволявшая проведение генетической регрессии. Начальная атмосфера и все параметры соответствовали земным и, когда она вынырнула из окна, у нее не было проблем. Аолла легла в огромную ванну, заполненную гелеобразным раствором, и приступила к генетической регрессии. Весь процесс занимал четыре дня, за это время в камере устанавливались атмосфера и Четырехмерность Дорна. Устройство камеры оказалось настолько сложным, что доступ в помещение имели только несколько специалистов.
      Уш-ш-ш поджидал ее на выходе. Радостно взмахнув крыльями, он закружился вокруг.
      — Я так боялся, что ты не вернешься! — с огромной скоростью телепатировал он, и ему пришлось повторить фразу медленнее, чтобы Аолла поняла его.
      — Разве я могу бросить Дорн? — удивилась она.
      — Не знаю, но с тобой может случиться что-то такое, что не позволит вернуться назад! — Его крылья посерели, выражая огорчение.
      — Почему ты думаешь так, Уш-ш-ш?
      — Не знаю. Мне иногда кажется, что это будет так.
      Аолла знала, что дорнцы обладали некоторой способностью предвидения будущего, но этим словам не придала значения. Она уже давно заметила, что Уш-ш-ш неравнодушен к ней.
      — Креил разработал для вас теорию, — похвасталась Аолла.
      — Советник Креил ван Рейн? — уточнил Уш-ш-ш. И почему-то добавил: — Он женат.
      Аолла так и не поняла связи между теорией Креила и его женитьбой, но Уш-ш-ш больше ничего не сказал.
      Они летели над планетой, и их догнала Виэль — подруга Аоллы. Она радостно затараторила. Дорнцы почти никогда не защищали свой мозг блоками, разительно отличаясь этим от людей. Только члены правительства пользовались блокировкой. Своей открытостью они напоминали Аолле детей, настолько их жизненный опыт отличался. Но в силу этого она чувствовала себя на Дорне в полной безопасности. Эти существа не знали, что такое обман и хитрость, и Аолла была уверена, что они никогда бы не смогли причинить ей вред.
      Виэль делилась новостями, сообщив, что выходит замуж, и радостно закружилась вокруг Аоллы, расцветив крылья радугой, а потом начала что-то говорить, но Уш-ш-ш резко и на очень большой скорости прервал ее. Аолле так и не удалось понять, что она хотела сказать.
      Уш-ш-ш и Виэль долетели до ее дома — огромной трехсотметровой сферы.
      — Как тебе удается сдерживать себя, Уш-ш-ш? — спросила Виэль, когда он провожал ее.
      — Не знаю. Я очень стараюсь. — Уш-ш-ш летел рядом с ней, равномерно маша крыльями.
      — Мне кажется, что тебе это не очень удается. Вам нужно поменьше видеться, тебе было бы полегче. — Виэль изменила цвет крыльев на розовый с серым переливом, подчеркивая свою озабоченность.
      — Это невозможно. Мы вместе работаем, у нас нет второго генетика моего класса. Если бы не это, Дорн давно бы нашел способ разлучить нас.
      — Я боюсь за тебя и Аоллу. Если ты не сдержишься — последствия непредсказуемы. Она не с Дорна, очень сильно отличается от нас, даже в регрессии.
      — Не волнуйся. Я знаю это и не причиню ей никакого вреда. — Уш-ш-ш изменил цвет крыльев — красные полосы на основном сером цвете, подчеркнув, что говорит искренне.
      — Может быть, лучше ей все объяснить?
      — Дорн боится, что это может вызвать страх при общении с нами. А на нашей планете ей еще много придется работать. — Цвет его крыльев выражал печаль, став серо-синим. — Думаю, я справлюсь с собой.

265 год относительного времени

декабрь, 2028 год абсолютного времени

      Летели годы. Аолла уже заканчивала разработку препарата для коррекции дорнских болезней. Ей очень помогла теория Креила. После свадьбы Виэль, она еще два раза была на Земле и собиралась лететь в третий.
      За день до предполагаемого отъезда, поздно вечером, к ней прилетел Уш-ш-ш.
      — Меня не покидает чувство, что я больше не увижу тебя. Словно черный круг сжимается и вот-вот разлучит нас. — Его крылья выражали горечь, печаль и еще какие-то сложные чувства, которые Аолла не очень понимала.
      — Зачем ты говоришь так? Я же всегда возвращаюсь.
      — В этот раз все не так. Я чувствую. Угроза и тень. И, может быть, смерть. Не лети на Землю. Там опасно для тебя.
      — Уш-ш-ш! У меня было много плохого на Земле. Но там моя Родина, и моя страна, и люди, которые любят меня. Мне нужно хотя бы раз в пять лет возвращаться туда, иначе я могу забыть путь регрессии и ошибиться.
      — Любят тебя… — Эхом откликнулся Уш-ш-ш. Аолла не могла понять, что с ним. — Ты выполнишь мою просьбу? — Его огромные, совсем синие, глаза пронзили ее.
      — Какую?
      — Я хочу показать тебе одно очень красивое место перед отлетом. Ты полетишь со мной?
      — Прямо сейчас? — удивилась Аолла. — Это далеко? Я не смогу долго лететь.
      — Нет-нет. Это близко. — Но Аолле показалось, что он обманывает ее.

* * *

      Они летели уже больше двух часов. Когда Аолла уставала, Уш-ш-ш нес ее на спине. Она злилась на него за обман, но еще больше на себя, за то, что послушалась его, и понимала, что нужно бы вернуться, но у нее не было сил так долго лететь назад, а Уш-ш-ш отказывался возвращаться. Им уже давно не попадались города, местность стала гористой. Хотя была ночь, ни для Аоллы, ни тем более для Уш-ш-ша, это не представляло сложности. Они прекрасно видели в инфракрасном диапазоне. Огромный Каньон раскинулся вдруг перед ними. В темноте он горел всеми цветами радуги, выбрасывая далеко вверх огромные потоки энергии, и это было потрясающее, необыкновенное зрелище.
      Уш-ш-ш сделал круг над Каньоном, набирая высоту, и Аолла так и не поняла, что произошло. Последнее, что она видела — Уш-ш-ш на большой скорости приближался к ней, и от этого неожиданно стало страшно. Огромное Нечто вошло к ней в мозг, сметая блоки. Аолла, теряя управление крыльями, начала падать вниз и попыталась сопротивляться, но это было совершенно бесполезно. Могучее существо подхватило ее, сильно прижало к себе, и одновременно ею овладели нечеловеческие эмоции. Все несколько раз перевернулось, и ей показалось, что она видит звездное небо. Какое-то чудовищно сильное чувство, которому не было названия, пронзило ее, и Аолла закричала. Это чувство включало в себя боль, наслаждение, радость, горе, страх — почти все эмоции одновременно. Ей показалось, что она волнами поднимается вверх, и каждый пик сопровождался все этим же чувством, но на более сильном витке. Каждый раз Аолла кричала, совершенно не понимая, что происходит, и не представляя, сколько времени это продолжается.
      Аолла лежала на краю каньона. Уш-ш-ш, какой-то притихший, сидел рядом и печально смотрел на нее своими огромными, сейчас совсем синими, глазами. Аолла попробовала пошевелиться. Крылья не слушались, это удивило и огорчило ее.
      — Что со мной? — Она плохо помнила, что произошло. — Я не смогу лететь.
      Уш-ш-ш почему-то не сразу ответил.
      — Все хорошо. Не бойся. Все пройдет. — в цвете его синих крыльев скользило извинение.
      Солнце поднималось из-за гор, Аоллу поразило, что ночь уже прошла.
      — Что это было, Уш-ш-ш? — Ей в голову пришла страшная мысль. Она понятия не имела, как размножаются дорнцы. Аолла несколько раз задумывалась над этим, но никаких специальных органов размножения у дорнцев не было, а вопросы на эту тему считались нескромными. Информация тщательно скрывалась, но сейчас у нее возникли больше, чем подозрения.
      — Уш-ш-ш, ответь, это то, о чем я думаю? — спросила Аолла, но он молчал. — Хотя бы объясни, как это происходит? Я не понимаю, что ты делал со мной? — Уш-ш-ш продолжал молчать. — Но ведь у вас нет специальных органов? Я изучала вашу анатомию. Почему ты молчишь?
      Аолла почувствовала отдаленный телепатический гул. Кто-то приближался к Каньону. Вдали показалась Огромная черная фигура Президента — и Аолле стало страшно. Этот страх ей передал Уш-ш-ш, который панически боялся приближавшегося Президента. Через несколько минут Аолла поняла, что тот летит в сопровождении трех охранников. Они молча приземлились на краю Каньона. Один охранник тут же снова взлетел и поравнялся с сидящей Аоллой.
      — Я понимаю, что у вас есть все основания больше не доверять нам, сказал Президент. — Но нам необходимо отнести вас домой. Я очень прошу вас перейти на охранника. Он не причинит вам вреда.
      Аолла не раз путешествовала подобным образом и сейчас не понимала, зачем ее так долго уговаривают. Она спокойно легла на спину охранника, присоски тут же прижались к ее телу, и это что-то напомнило ей, но воспоминание было нечетким. Президент на очень большой скорости разговаривал с Уш-ш-шем, и Аолла не понимала их речь. Крылья охранника ровно вздымались, она почувствовала себя очень уставшей и от качки скоро заснула. Он принес ее прямо к дому и, прощаясь, сделал круг.
      Аолла ничего не понимала и, как только немного отдохнула, полетела к Виэль. Та, видя, как она взволнована, быстро читала в ее мозгу и от того, что увидела, окрасила крылья в серо-бурый цвет ужаса с ярко-синими овалами страха.
      — Он все-таки сделал это! — закричала Виэль.
      — Что сделал? Я уже чувствую себя почти нормально. Почему никто не хочет объяснить мне, в чем дело?
      Влетел Ули-и-и, муж Виэль.
      — Уш-ш-ша арестовали, — сказал он Аолле, как будто это разумелось само собой.
      — За что? — Этот идиотизм начинал все больше беспокоить ее.
      — Разве ты не понимаешь? Он нарушил такое количество законов, что у него нет никаких шансов избежать наказания.
      Аолла от этой недоговоренности готова была бы заплакать, если бы у дорнцев были слезы. В этот момент влетел Охранник и предложил Аолле лететь за ним. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться. Аоллу сопроводили в Президентский Дворец. Сам Дорн встретил ее.
      — Я еще раз готов принести свои извинения, только если это хоть в какой-то мере может помочь. Уш-ш-ш арестован и понесет самое суровое наказание, — сказал Дорн. — К сожалению, вам придется пройти полное обследование.
      — Зачем? — Аолла ничего не понимала.
      — Для определения возможной беременности.
      У Аоллы возникло чувство, что она уже сошла с ума.
      — Вы хотите сказать, что у нас с ним… — Она не смогла сформулировать и замолчала. — Но мы же из разных цивилизаций! О какой беременности идет речь?
      — Вы не понимаете. У нас нет специальных органов размножения, потому что любая из присосок может быть использована как такой орган — вы видите, на моем теле их тысячи, — и каждая женская клетка может быть половой. Поэтому очень сложно определить, было оплодотворение или нет. Инкубационный период до начала развития ребенка составляет примерно пятьдесят земных лет. Затем оплодотворенная клетка начинает прорастать в организм матери и ищет удобное для себя место. В отличие от людей, это место может быть каким угодно. Беременных женщин содержат отдельно. Это очень сложный процесс, большую часть которого они проводят в спячке. Поэтому вы никогда не встречались с ними. Процесс родов, естественно, тоже очень отличается от вашего, и наши женщины значительно чаще погибают. Даже страшно себе представить, что произойдет, если ваши регрессивные гены все-таки оказались способны к оплодотворению.
      — Что-то можно предпринять, чтобы определить это? — Аолла с ужасом представила, как пятьдесят лет будет ждать окончания этого эксперимента. Она не отличалась слабонервностью, но это могло оказаться слишком даже для нее.
      — Можно. Но нам придется проверить каждую клетку вашей кожи. И, кроме того, мы не знаем, что искать. Сначала нужно будет понять, что могло получиться при взаимодействии ваших регрессивных генов и наших.
      — Может быть, мне лучше делать это на Земле? — спросила Аолла. Вардам она доверяла куда больше, чем дорнцам.
      — Нельзя. После регрессии вообще непонятно, куда может переместиться эта клетка. Я еще раз приношу свои извинения. — Президент был искренне расстроен, что не смог сдержать своего обещания, данного Страннице.

* * *

      Когда с Дорна поступил запрос с просьбой рассчитать вариант взаимодействия регрессивных генов Аоллы и дорнцев, Креил сразу заподозрил неладное. Он лично переговорил с ней и, только убедившись, что она здорова, проделал необходимый расчет. Дополнительно дорнцы запросили, какой болевой порог у Аоллы относительно их тела. Креил дал парадоксальный ответ: во время операции Аолле ничего не грозило, а вот тем дорнцам, которые ее оперировали, угрожала опасность болевого шока, если прорвутся ее воспоминания о прошлом. Болевой порог Аоллы в тысячи раз превосходил дорнский. Там, где дорнец умер бы от боли, она могла ничего не почувствовать. И та боль, которую Аолла могла почувствовать, вполне способна была убить врача.

* * *

      В операционный было не менее десятка дорнцев. Аолла легла на натянутую для нее сеть с большими ячейками.
      — Это длительная процедура? — уточнила она.
      — Достаточно, — ответил один из врачей.
      — А чем вы собираетесь ее проводить? — Аолла не понимала принципов их хирургии, но, не видя никаких инструментов, нисколько не испугалась.
      — Лучше закройте глаза и ничего не бойтесь, — приказал врач.
      Аолла не стала спорить. Она ощутила легкое мягкое прикосновение к коже, и по телу разлилось тепло. Ей было настолько приятно, что Аолла расслабилась и уснула, чем просто поразила дорнцев. Им было удивительно, что ее нисколько не смутило присутствие такого числа мужчин, которые прикасались к ее телу, определяя необходимую клетку. Несколько раз они переворачивали ее, и Аолла слегка выходила из забытья, но эти мягкие прикосновения почти тут же снова погружали ее в сон.
      Она проснулась от того, что ее больше никто не трогал. Президент Дорн был один в помещении. Врачи уже улетели.
      — Как себя чувствуете? — Он обеспокоенно прослушивал ее мозг.
      — Очень хорошо. — Аолла мысленно улыбнулась. — Я отлично выспалась. Ничего не нашли?
      — Почему вы в этом были так уверены?
      — Я знаю Уш-ш-ша двадцать лет и ни за что не поверю, что он мог причинить мне такой чудовищный вред, — пояснила Аолла.
      — Он говорил об этом. Но мы ему не поверили. В таком деле нужно быть уверенными наверняка. Слишком большой риск.
      — Я понимаю. — Она слегка качнула крыльями в знак согласия. — Поэтому и решила не спорить с вами. Теперь вы его выпустите?
      — Конечно, нет. Это только несколько смягчает его вину, но никак не прощает того насилия, которое он учинил над вами. — Цвет крыльев Дорна означал возмущение.
      — Я не собираюсь жаловаться на него. Откуда вы знаете, что мне это не понравилось? — На самом деле Аолла почти ничего не помнила, возможно, из-за слишком большой разницы восприятия.
      — Это не имеет значения, он все равно будет наказан. О том, что он сделал, знает весь Дорн, и здесь нельзя ничего изменить.
      — И какое ему вынесут наказание? — спросила Аолла. Она никогда не сталкивалась с правосудием системы Дорна.
      — Приговор уже вынесли. Его приговорили к полугоду пребывания в тюрьме Дин.
      Аолла подумала, что за изнасилование на Земле Уш-ш-ша подвергли бы коррекции психики, и неизвестно еще, что было лучше. Полгода заключения совсем не показались ей страшным наказанием. В конце концов, Уш-ш-ш, действительно, воспользовался ее незнанием.
      — Президент, можно нескромный вопрос? — Аолла поглядела на него своими огромными, сейчас совсем зелеными, глазами.
      — Какой?
      — У вас это всегда происходит в Каньоне?
      — Нет, обычно только первый раз. Там существует большой избыток энергии, и это облегчает процесс.
      — Значит, каждый раз, когда вы переносите меня на себе?.. — Она ощутила страх, который ей с трудом удалось подавить.
      — Это именно так, как вы думаете. — Президент не собирался больше ничего скрывать. — Но не нужно так бояться. Вы прожили с нами двадцать земных лет, и мужчины переносили вас на себе множество раз. Разве кто-нибудь из них пытался воспользоваться этим?
      Аолла вынуждена была признать, что это так. Нельзя было по одному случаю судить обо всех дорнцах. И все-таки она решила, что впредь никогда не будет спать во время перелета на ком-нибудь из них. Отказаться совсем от услуг мужчин она не могла. Ее крылья слишком быстро уставали, и Аолла не могла перелетать на большие расстояния, а в этом часто возникала необходимость. На Дорне не было никаких видов транспорта, кроме космического.

* * *

      Виэль ждала Аоллу у дома и потащила к себе в гости. Дома их ждал Ули-и-и. Он уже знал о приговоре и хотел вместе с Аоллой решить, что делать дальше.
      — Хорошо, что такой мягкий приговор, — сказала Аолла. — Мне скоро разрешат свидание с ним?
      — Он в тюрьме Дин, там не бывает свиданий. — Ули-и-и как-то странно посмотрел на нее.
      — Почему? Он будет скучать по мне. Конечно, полгода не такой большой срок, но все-таки я бы хотела видеться с ним, пока его не освободят.
      — Ты чего-то не понимаешь, Аолла, — вмешалась Виэль. — Полгода заключения в тюрьме Дин равноценны смертной казни на Земле, и его никогда не освободят, разве что похоронят.
      Аолла почувствовала, как внутри похолодело.
      — Как это может быть? — закричала она.
      — Его камера в тюрьме Дин — это очень маленькая, меньше ста метров, сфера, в которой невозможно летать. Кроме того, она имеет внутреннюю мыслезащиту. За эти полгода никто не будет заходить туда, будут только пересылать еду, и Уш-ш-ш ни с кем не сможет общаться. Для нас это верная смерть, и даже обычно раньше, чем через полгода, — пояснил Ули-и-и.
      — Что же делать? — Аолла растерянно смотрела на него.
      — Я попробую поговорить с правоведами. Может быть, удастся найти какую-нибудь зацепку. — Ули-и-и тут же улетел.
      Он вернулся через несколько часов, едва шевеля крыльями, и Аолла поняла, что ему пришлось пролететь очень большое расстояние.
      — Удалось? — Вопросительно посмотрела она на него.
      — Кое-что. — Ули-и-и устало сложил крылья. — Если ты заявишь, что согласна выйти за него замуж, приговор может быть пересмотрен.
      — Но я не хочу выходить замуж! — Аолла беспомощно смотрела на него и Виэль. Они уловили в ее мозгу незнакомое им чувство. Дорнцы не знали слез и не могли понять, что она телепатически плакала.
      — Значит, ему ничем нельзя помочь. — Слегка шевельнул крыльями Ули-и-и.
      Аолла надолго задумалось. Ей показалось, что все это происходит на Земле в ее прошлом. Ее сковала тяжесть. Сейчас Аолле поняла, как не хватает ей Советников, к поддержке которых она привыкла за годы жизни в Элиноре, и теперь почувствовала страшное одиночество. Опять, в который раз за свою жизнь, ей приходилось смиряться с судьбой, потому что другого выбора не было.
      — Надеюсь, разводы у вас есть? — наконец заговорила Аолла.
      — Есть, — ответил Ули-и-и. Он не стал объяснять ей, что развод был только на бумаге. Все хорошо знали, что оставленный супруг слишком часто умирает, и обычно никто не доводил дело до развода, как бы ни складывались отношения. Только в очень редких случаях, когда и второй партнер находил себе пару, можно было разойтись.
      — Что я должна делать? — спросила Аолла.
      — Нужно сообщить о твоем решении Дорну.

* * *

      Она очень удивила Дорна своим прилетом. Тому казалось, что они уже все утрясли.
      — Что-то опять не так? — цветом крыльев он подтвердил вопрос.
      — Президент, я хочу официально сообщить, что согласна выйти за Уш-ш-ша замуж, — очень серьезно сказала Аолла.
      — Думаю, это вряд ли возможно. Во-первых, ваши интимные отношения могут принести непоправимый вред твоему здоровью, во-вторых, на это нужно разрешение нашего Совета, а в-третьих, Совет никогда его не даст, пока не услышит мнение Странницы по поводу вашего брака. Она должна подтвердить, что это не причинит вреда нашей планете и не исказит ее судьбу. — Огромные крылья Дорна стали совсем черными.
      — У меня чувство, что я разговариваю с Линганом! — воскликнула Аолла. Так этот ответ был похож на него.
      — И на мне, и на нем лежит ответственность за жизни наших планет, мы не можем себе позволить необдуманных решений, — пояснил Дорн.
      — И где мне искать Странницу?
      — Не знаю. Теоретически она должна сообщать на населенные планеты свое местонахождение, но обычно ее очень трудно найти. Странница уходит, когда считает нужным и приходит, когда это необходимо. Существо Вечности. — Он как-то очень по-человечески всплеснул крыльями, словно пожал плечами.
      — Я могу воспользоваться гиперпространственным окном?
      — Даже не надейся, что разрешу тебе подключиться к нему в дорнском Облике. Точки сопряжения с Машиной не соответствуют сейчас твоей нервной системе, и подключение может убить тебя.
      — Но ведь оно имеет выход на всю нашу Вселенную и я имела бы больше шансов, чем на Земле, — огорченно воскликнула Аолла.
      — Конечно больше… шансов убить себя. Не пытайся, я поставил охрану, чтобы уберечь тебя от этого. Эти полгода ты не улетишь на Землю. Там тоже охрана. Я сам поищу Странницу.
      — На Землю-то почему мне нельзя?
      — Ты думаешь, я забыл, что там тоже есть гиперпространственное окно? А проходить через него и подключаться к нему — совсем не одно и то же. Хватит того, что уже произошло, чтобы продолжать дальше вредить себе! Я сам поищу Странницу! — повторил Дорн и рассерженно взмахнул черными крыльями. Он не любил, когда его считали идиотом. Он почувствовал, что Аолла все равно не смирилась, но посчитал достаточными принятые меры предосторожности.

* * *

      Аолла влетела к Виэль. Ее муж летал к тюрьме Дин и мог иметь какую-нибудь информацию об Уш-ш-ше.
      — Что-то узнал? — Цвет крыльев Аоллы торопил с ответом.
      — Я попытался телепатически проникнуть в камеру. Мне удалось немного расслышать его. — Крылья Ули-и-и были грязно-серого цвета, выражая сметение чувств. — Ему очень плохо, и он не продержится полгода. У нас еще меньше времени, чем мы думали. А что Дорн?
      — Требует согласия Странницы, — Аолла задумалась. — Ули-и-и, ты сможешь мне помочь?
      — Только в рамках закона. У нас с Виэль будет ребенок, и мне бы не хотелось быть в тюрьме, когда начнет развиваться плод.
      — Ты только на секунду отвлечешь охрану, мне нужно прорваться на Землю.

* * *

      В одном из залов Президентского Дворца было установлено гиперпространственное окно переброса на Землю и камера генетической регрессии. Два охранника медленно махали крыльями у входа. Им пришлось долго ждать Дорна.
      — Ты сможешь справиться с двумя? Как ты собираешься это делать? спросил Ули-и-и. Они были за пределами телепатической слышимости охранников, специально отлетев для переговоров. Аолла не стала объяснять ему, что собирается использовать пси-удар и что когда-то ее специально учили убивать. Дорнец просто не понял бы ее.
      — Не важно. Я постараюсь нанести им минимальный вред. Мне нужно, чтобы ты отвлек их только на несколько секунд, а потом я заблокирую камеру изнутри и им ничего не сделать, — ответила Аолла.
      Ули-и-и разогнался и налетел на одного из охранников. Другой кинулся навстречу, и в этот момент Аолла нанесла пси-удар. Охранник камнем полетел вниз.
      Ули-и-и и второй охранник кинулись за ним, стараясь удержать и не дать разбиться. Аолла быстро проникла в камеру перехода. В суматохе никто даже не заметил этого. Ули-и-и наконец догнал охранника и, подхватив, плавно опустил его на пол зала. Через несколько минут тот очнулся, так и не поняв, что произошло. Аолла блокировала камеру, как можно быстрее задавая установку земных условий. Она не была уверена в надежности защиты и начала проводить регрессию в ускоренном темпе, но все равно для этого ей понадобилось около суток.
      Дорнцы так и не решились вскрыть камеру перехода, боясь навредить ей.

* * *

      Когда Аолла вошла в квартиру Лао, на Земле был вечер. Почувствовав ее, Лао сразу отключился от Машины и вышел из кабинета.
      — Разве ты на Земле? — изумленно спросил он.
      — Ты мне не рад? — Она как-то странно посмотрела на него. — Лао, можно я переночую у тебя? Очень устала и хочу отдохнуть. Я на один день. Завтра утром обратно. Искала Странницу.
      — На Земле ее нет. Но зачем ты прилетела? Я мог сообщить тебе это и так? — Он чувствовал, что Аолла что-то недоговаривает. — Тебе вегетарианский ужин? — Лао подошел к терминалу и быстро заказал еду.
      — Не нужно, я не хочу есть. — Она устало опустилась в кресло. — Только спать.
      — Ты здорова? — Обеспокоенно посмотрел он на нее. — Не помню случая, чтобы ты отказывалась от еды.
      — Ничего. Все в порядке. Слишком быстрый регресс. Мне бы чаю и спать.
      Ночью Лао несколько раз заходил в ее спальню. Аолла металась во сне, и он подумал, что зондирование в ее состоянии было бы не лишним. Утром Аолла спала, и уходивший на работу Лао решил не беспокоить ее.
      Как только Лао ушел, она встала и, быстро одевшись, на воздушном такси добралась до Дворца Правительства. Она абсолютно точно знала, что там есть гиперпространственное окно Галактической связи. В таком состоянии Лао запретил бы Аолле работать с ним, и поэтому она не стала ничего говорить. Но даже если бы она была здорова, то и тогда подключение к Окну напрямую могло убить ее. Перед ней услужливо распахивались двери. На некоторых из них висели предостерегающие надписи на нескольких языках: «N-мерное пространство. Людям вход категорически воспрещен! Смертельно опасно!» И заканчивались знаком черепа, понятным без всякого перевода. Аолла быстро проходила через Пятимерные залы, в одном из которых было установлено Окно.
      Видимо, Окном давно не пользовались. Она начала настройку, синхронизируя место и время. Пси-кресло мягко приняло ее обнаженное тело. Подключение шло на все точки, в результате происходил резкий переход к N-мерности. На Земле было только малое Окно, охватывающее одну их Галактику, в отличие от Окна на Дорне, связанного со всей Вселенной. Его устройство также отличалось и от Окна, которым Аолла пользовалась для сообщения с Дорном и которое настроили раз и навсегда, связав их планеты и исключив риск внепространственного перехода.
      В момент подключения Аолла потеряла сознание, а когда очнулась — с ней говорил Космос. Во множестве голосов она старалась найти Мальгрум. Что в их Галактике нет Странницы, Аолла поняла почти сразу, как только очнулась. Бесконечная мерцающая нервная сеть сразу бы выдала свою хозяйку.
      — Мальгрум! — позвала Аолла, наконец ей удалось связаться с ним.
      — Да, Аолла Вандерлит. Что вам? — откликнулся Космос.
      — Мне нужна Странница. Вы можете сообщить, где она?
      — Она там, откуда нельзя так просто вернуться. У меня нет слов, чтобы вы могли понять меня.
      — Мальгрум! Мне она очень нужна! — Внезапно Аолла осознала, как все их проблемы мелки по сравнению с Вечностью. — Если возможно, постарайся передать ей, что она очень нужна мне на Дорне, — сказала Аолла, но в ее словах уже не было прежней уверенности. Чудовищная усталость обрушилась на нее.
      — Я постараюсь.
      Аолле почудилось, что кто-то огромный кивнул головой, но она понимала это только ее чувства пытаются привести нечеловеческие эмоции к человеческим. Аолла с криком отключилась от Окна, потеряв сознание, и только через несколько часов очнулась. Она хотела сразу же уйти на Дорн, но поняла, что переброс в таком состоянии и на такое большое расстояние ей не осилить. Вспомнив, что при операционной есть палата, где можно было отдохнуть, Аолла вышла в коридор. Ее шатало и тошнило. Сказывались последствия слишком быстрой регрессии в человеческое тело и работа с Окном.
      Она шла, опираясь рукой на стену, по коридору, показавшемуся бесконечным. Из-за поворота, навстречу ей, шел мужчина. Аолла слишком устала, и хотя его телепатема была знакомой, не смогла определить, кто это. Голова у нее закружилась, и она тяжело опустилась на пол коридора.
      — Вам плохо? — Мужчина заглянул ей в лицо. Аолла посмотрела в его серо-голубые глаза, и все поплыло. Камера пыток, ее тело, привязанное к столу… Монах с белесым взглядом стоял перед ней, бесцеремонно разглядывая, заостренный прут был в его руках, и внутренности взорвала боль. «Значит, все это был только сон! Сон перед смертью!» — последняя осознанная мысль промелькнула в ее мозгу, и все закружилось в бешеной карусели.
      Женщина дико закричала. Строггорн попытался проникнуть к ней в мозг, чтобы понять, в чем дело, но отпрянул. Закружила Карусель, он испугался. Лицо женщины показалось знакомым, но Строггорн никак не мог вспомнить, где видел ее. Он поднял женщину, лежавшую без сознания, на руки и перенес в операционную. Когда Строггорн раздевал ее, то удивился большому числу точек подключения к Машине. Закончив, он занял пси-кресло.
      — Подключи систему жизнеобеспечения, — командовал Строггорн. Щупальца протянулись, подсоединяя аппаратуру, а он все еще не знал, что делать. Послушай, ты можешь определить, кто эта женщина?
      — Вас интересует полное имя?
      — Да, — подтвердил Строггорн.
      — Вард-Эспер, Аолла ван Вандерлит.
      У Строггорна потемнело в глазах. «Анна! Господи, что же делать? Почему она на Земле?» — Несколько минут он отрешенно сидел. Затем отдал приказ: Срочно! Найди Советников: Креила, Лао и Лингана. Где бы ни находились, как можно скорее должны быть здесь. — Строггорн видел, как Машина лихорадочно начала поиск.
      Лао ворвался в операционную, посмотрел на него, а потом под купол и все понял.
      — Меняемся местами. Ты сможешь быть оператором? — спросил Лао. Строггорн бессмысленно поднял глаза и отрицательно покачал головой.
      Еще через пятнадцать минут вошли Креил и Линган. Креил занял место оператора.
      — У меня чувство, что все это уже когда-то с нами было. Только очень давно, — заметил Лао, входя на первый уровень психики. Мыслеблоки отсутствовали, но это никак не могло им помочь. Его закружила карусель. Телепатический образ Аоллы — девушка в красном платье, скользил, не давая возможности сосредоточиться. После нескольких безуспешных попыток, Лао отключился от пси-кресла.
      — Мне кажется, у нее еще возросла скорость мыслепередачи. А мы и прошлый раз не смогли ей помочь. Только сейчас все намного хуже. Она регрессировала в человеческое тело всего сутки назад и очень ослаблена. — Он рассеянно смотрел перед собой.
      Загорелся телеком:
      — Дежурный диспетчер галактической связи. Вас вызывает Дорн.
      — А нельзя их послать к черту? — спросил Линган.
      — Обидятся. Что им нужно? — уточнил Лао.
      — Они хотят говорить с Аоллой. Просят сообщить о ее здоровье.
      — Передайте, что она заболела и не сможет сейчас говорить с ними.
      — Они предлагают, если болезнь психическая, прислать своих врачей.
      — И как долго они будут добираться на Землю? Только нам еще объяснений с абсолютным временем не хватает! Как мы им объясним про инопланетный корабль? — одновременно думал Лао.
      — Не более трех недель.
      — Поблагодарите их и скажите, что это слишком долго. Постараемся справиться сами.
      — Посмотрите! Что с ее телом? Лао, войди под купол! — закричал Креил.
      Лао посмотрел на Аоллу, и похолодел. Ее тело на глазах стало меняться. Особенно заметной была трансформация рук. Он не смог смотреть на это и вернулся в операционный зал.
      — Мы потеряем ее. — Лао сжал голову руками, — и я не знаю, что делать… Хотя нет. — Он поднял голову и посмотрел на Строггорна. Строггорн, это правда, что у тебя из всех нас самая большая скорость мыслепередачи?
      — Не знаю, может быть, — безжизненно отвечал Строггорн.
      — Может быть, ты попытаешься спасти ее?
      — Я не могу. — Строггорн посмотрел на Лао, и тот прочитал в его глазах боль.
      — Не можешь или не хочешь? — уточнил Лао. — Она умирает, Строг, а я не хочу этого. Аолла мне как дочь. Пожалуйста, попытайся, — как можно мягче добавил он.
      — Как жаль, что я не придушил тебя сразу, Инквизитор. — Мозг Лингана излучал ненависть.
      Строггорн поднялся и начал раздеваться. Он сел в пси-кресло, Машина протянула щупальца для подключения и остановилась.
      — Уточните число точек соединения? — спросила она.
      — Все, — голос Строггорна прозвучал глухо.
      — Все сорок девять?
      — ДА! — почти выкрикнул Строггорн. От боли подключения он закусил губу, чтобы не потерять сознание, и кровь тонкой струйкой потекла по лицу.
      — Лао, у тебя самая высокая скорость из вас? — спросил Строггорн, облизав прокушенную губу.
      — Да.
      — Тогда побудь за оператора, я начинаю. — Он вошел в мозг Аоллы.
      Вихрь закружил его, Строггорн почти сразу же потерял ориентацию. Невозможно было оценить, достаточна ли его скорость мыслепередачи, но он продолжал продвигаться по коридорам памяти. Они постоянно перемещались, верх становился низом и наоборот, и скоро Строггорн начал теряться в этом пси-пространстве. Выбирая туннель, он сосредоточился: карусель на несколько секунд замерла, и этого оказалось достаточным, чтобы переместиться в зону прорыва.
      Его встретила камера пыток. Анна лежала, привязанная к столу, увидев его, она закричала. Строггорн смазал свой пси-образ, став для нее неузнаваемым, подошел и осторожно начал развязывать веревки.
      — Нам нужно уйти отсюда. — Он старался говорить как можно мягче.
      — Нет! — Анна забилась в истерике. — Я не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой!
      — Послушай меня, Анна. Все это тебе только кажется. На самом деле ничего этого не существует. Ты сейчас живешь в будущем, и с тобой все хорошо. Пойдем со мной. Если ты захочешь, ты сможешь идти. Нужно только собраться.
      — Я не верю тебе. — Она пристально смотрела на него, стараясь узнать. Кто ты?
      — Это неважно. Я твой друг и хочу тебе помочь. Пойдем со мной.
      — А мой ребенок? — Анна как-то странно посмотрела на него и бесцветно добавила: — Ты убил его, — И неожиданно закричала: — Убей и меня! Я прошу! Убей меня! Я не хочу больше жить! — Она стала биться головой о доски, а Строггорн старался не дать ей покалечиться.
      «Что я делаю? — Он остановился. — Так мы с ней вместе сойдем с ума! Ничего этого нет. Это только ее фантазия». Строггорн подождал, пока Анна успокоится.
      — Что нужно сделать, чтобы убедить тебя?
      Ее взгляд стал осмысленным.
      — Где я? — Она села на столе, оглядываясь. — Меня пытали?
      — Нет. — Строггорн покачал головой. — Это всего лишь сон. И если ты проснешься, то очутишься в операционной.
      — Это правда? — Анна испытующе глядела на него. — Кто ты? Почему я не могу тебя узнать? — И почти безо всякого перехода начался следующий приступ. Строггорн видел себя в ее мозгу, но при этом ощутил боль, когда заостренный прут вошел внутрь ее тела.
      ОПЕРАТОР — ВАРД-ХИРУРГУ:
      — Раздвоение личности. Возвращайся!
      Этот окрик несколько прояснил его сознание.
      — Анна, этого не было, пойми, не было. Никто не делал с тобой этого! пытался объяснить он. Она опять успокоилась, села и провела рукой по волосам.
      — Не было? — Казалось, Анна пытается что-то вспомнить. — А кровь?
      Теперь Строггорн тоже увидел, что весь стол залит кровью, на секунду закрыл глаза и сосредоточился. А когда открыл, крови уже не было. Анна удивленно рассматривала себя.
      — Что-то не так. Только не пойму, что. — Она посмотрела на него. — А кто ты? Почему я не могу узнать тебя?
      «Карусель, — вспомнил Строггорн, — замкнутый цикл, когда психика все время возвращается к одному и тому же воспоминанию. — В памяти всплыла страница учебника по психозондажу. — Чтобы вывести ее из этого состояния, нужно что-то сделать. Только что?» Он растерянно огляделся. Ему на глаза попался заостренный прут. Строггорн машинально взял его в руки и подошел к Анне. Ее глаза расширились от страха — прут приковывал все внимание. Он раздвинул ей ноги и ввел прут во влагалище. Анна следила за его руками. Строггорн продвинул прут глубже, а она все также изумленно смотрела на него, и внезапно раздался ее крик. Он ждал. Анна перестала кричать и совершенно осмысленно посмотрела на него.
      — Этого не было? — Она провела рукой по глазам. — Правда, не было? Как можно выйти из этого сна?
      Не было никакого прута и страшной камеры. Строггорн подхватил ее на руки и понес. Анна смотрела ему в глаза.
      — А все-таки я так и не поняла, кто ты. — Она улыбалась, и этот вопрос больше не беспокоил его.
      — Друг, — просто ответил он.
      — Спасибо, друг.

* * *

      Строггорн очнулся в пси-кресле. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
      — Получилось? — Строггорн вопросительно посмотрел на Лао.
      — Кажется, ты справился. — Лао отключил его от кресла, и Строггорн застонал.
      — Пожалуйста, сделай что-нибудь обезболивающее. Мне плохо.
      — Может быть, посмотреть тебя? — Лао кивнул на парное пси-кресло.
      — Не нужно. Я не хочу, чтобы копались в моих мозгах.
      — Какой ты у нас нежный, однако! — прокомментировал Линган.
      — Дело не в этом, — Строггорн поморщился. — Вызовите Стила, он отвезет меня домой.
      Биоробот подхватил хозяина, словно пушинку, и вынес из операционной.
      — Зверское создание этот Стил, — заметил Линган. — Весь в хозяина.
      — Не преувеличивай. Робот как робот, — вмешался Креил.
      — Конечно, ты привык возиться с роботами, а вот нам с Лао трудно к ним привыкать.
      — А вас никто и не заставляет. — Креил проверял состояние Аоллы. Сейчас она спит. Только это очень глубокий сон.
      — Ты хотел сказать — она без сознания? — уточнил Линган.
      — Аолла в сознании в том смысле, что в ее мозгу больше нет карусели и тело стало человеческим. Значит, спит, — пояснил Креил.
      — В мое время это называлось — без сознания. А то, что с ней было раньше, — сумасшествие.
      — С тех пор прошло много времени, Линган. Впрочем, у меня нет желания с тобой спорить. Думаю, дня через четыре она поправиться.

* * *

      Аолла очнулась и несколько минут боялась открыть глаза, телепатически вслушиваясь. Мужчина, весь в черном, в сияющем вихре. «Креил», — облегченно вздохнула она.
      — Очнулась? — Он стоял у входа в купол и смотрел на нее. Аолла приказала Машине отключиться и слезла с операционного стола.
      — Мне нужно на Дорн.
      — И ты даже не поешь? — Мысленно Креил улыбался. Аолла втянула носом воздух и уловила запах еды, сразу почувствовав себя смертельно голодной.
      — Но если я поем, то не смогу улететь сегодня.
      — А если не поешь, то тебе голодать еще четыре дня, пока будет идти регрессия.
      — Ты меня убедил. Остаюсь еще на день. — Она увидела, что Креил накрыл стол прямо в операционной.
      — Надеюсь, мясного ты мне не подсунул? — Аолла подозрительно смотрела на еду.
      — Обижаешь. Я же знаю, что ты теперь вегетарианка, — засмеялся Креил.
      — Ничего смешного. Очень сложно наесться всякой травой, как бы вкусно ее ни готовили. — Она уже оделась и занялась первой тарелкой. — Кто меня оперировал?
      Креил не сразу ответил, и Аолла прекратила есть.
      — Неужели… — В ее глазах появились слезы. — Как вы могли?
      — У нас не было выбора. Был единственный шанс, и мы должны были использовать его. — В мыслях Креила застыло сожаление.
      Аолла заканчивала есть, когда уловила четкую телепатему: Мужчина в золоте, в ореоле огня. Она подняла глаза и увидела Строггорна, появившегося совершенно бесшумно. Аолла поперхнулась и закашлялась.
      — Строггорн, ты не мог как-нибудь постучаться? — Креил бил ей по спине.
      — Я хочу поговорить с тобой. — Строггорн смотрел на Аоллу.
      — Я могу вас оставить? — Креил заглянул ей в глаза.
      — Не бойся. — Она кивнула.
      Строггорн сидел напротив нее, молча, и Аолла не торопила его, допивая чай.
      — Что ты хотел мне сказать? — решила она помочь ему.
      — Я должен объяснить тебе, что с тобой произошло.
      — Это обязательно? Мне даже видеть тебя больно.
      — Я знаю. — Строггорн замолчал.
      — Возможен возврат? — Аолла вопросительно смотрела на него, и он мысленно кивнул.
      — У тебя зацикленность на одном воспоминании. Помнишь, на каком?
      — Ты хотел убить меня… Не перебивай, я знаю, что сама об этом просила. Я только не могу понять, почему таким способом? — Она вздрогнула от воспоминания.
      — Ты помнишь, где мы были? В Инквизиции. И если я не хотел попасть на твое место, я должен был убить тебя ЕСТЕСТВЕННЫМ способом. Так, чтобы никто не заподозрил, что я пожалел тебя.
      — Это называется жалостью? — У нее перехватило дыхание. — Нанизать меня как бабочку на прут?
      — Ты бы умерла от кровотечения очень быстро. Поверь, я бы позаботился, чтобы причинить тебе минимальную боль. К тому же, твоя смерть после родов выглядела бы естественно.
      — Чем больше я говорю с тобой, тем хуже мне становится. — Внутри нее все горело.
      — Нужно смириться с этим… Аолла. Ведь ничего этого не было, и я не делал с тобой это!
      — Да. Ты только отловил меня и отправил на костер.
      — После того, как ты попала мне в руки, это было лучшее из того, что я мог для тебя сделать. Поверь мне, что в другом случае ты бы узнала ад еще при жизни. Я могу тебе показать, что тебя ожидало.
      — Не нужно, — вздрогнула она. — Самое страшное, Строггорн, это когда просыпаешься утром и не знаешь еще, где находишься. И боишься, что если откроешь глаза, очутишься снова там. Понимаешь? И так много-много лет. Вот это и есть настоящий ад… Что ты делаешь здесь?
      — Спроси Странницу. Я не знаю, что я делаю здесь. Может быть, искупаю свою вину за прошлую жизнь.
      — Ты хотел оправдаться передо мной?
      — Есть вещи, Аолла, за которые нельзя оправдаться и которые нельзя искупить. — Строггорн встал. — Я постараюсь пореже попадаться тебе на глаза, когда ты на Земле. Только пусть меня не забывают предупредить об этом.
      Когда Креил вошел, Аолла смотрела прямо перед собой.
      — Все в порядке? — Он заглянул ей в глаза.
      — Теперь все будет хорошо. Только я очень устала, Креил.

* * *

      Аолла вернулась на Дорн. Текли дни, Странница не появлялась. Прошло почти четыре месяца с тех пор, как Уш-ш-ша заточили в тюрьму. Ули-и-и летал к нему, но прослушать больше ему не удавалось. Видимо, у Уш-ш-ша осталось слишком мало сил, чтобы пробиться через мыслезащиту. Ули-и-и считал, что больше пяти месяцев ему не продержаться.
      Аолла и Дорн сидели на краю одной из возвышенностей. С тех пор, как она узнала о размножении дорнцев, Аолла старалась летать только с мужчинами, которым безусловно доверяла. Вот и в этот раз Президент взял ее с собой на прогулку. Они обсуждали ее работу, но Аолла в мыслях все время возвращалась к Уш-ш-шу, а Дорн делал вид, что не замечает этого. Внезапно он взлетел и напряг свои телепатические антенны, видимо, почувствовал кого-то, но кого, Аолле было непонятно. Дорн ощутил, как бесконечная мерцающая нервная сеть приближается к ним. И только спустя какое-то время увидел огромное, почти тридцати метров в размахе крыльев, существо, которое на большой скорости летело к ним.
      — Странница! — вскрикнул он, и Аолла тут же поднялась в воздух ей навстречу.
      — У меня на все — пятнадцать минут! Я должна возвращаться. Вы не представляете себе, откуда меня вытащили. Пришлось разыскивать вас! сердилась Странница. — Я дам согласие на этот дурацкий брак. Как это происходит, Дорн?
      — Вы должны произнести формулу согласия перед тремя членами Совета. Она будет занесена в протокол, — объяснял он.
      — Значит, это надо делать во Дворце? У меня нет времени. Вы разрешите перенести вас туда? — спросила Странница. Аолла и Дорн согласно махнули крыльями. — Вы должны зависнуть вертикально на минимальном расстоянии друг от друга, и я смогу перенести вас сквозь пространство.
      Странница стала изменять метрическое измерение и быстро увеличиваться в размерах. Ее крылья все время росли. В конце концов она как бы обняла ими Дорна и Аоллу. Они казались себе совсем крохотными. На секунду повисла темнота, и возник зал в Президентском Дворце. Странница тут же приняла свой Естественный Облик и начала настраивать гиперпространственное окно. Один Советник, запыхавшись, влетел в зал и сразу же опустился на пол. Другого не было видно. Странница установила отсчет времени и беспокойно поглядывала на часы. Второй Советник влетел в зал за минуту до условленного времени.
      — Быстрее, Дорн, что я должна говорить? — спросила Странница, и он торопливо начал подсказывать ей. — Я, Векторат Времени Вселенной BD-Дигма, властью, данной мне, заявляю, что брак между Землянкой — Аоллой ван Вандерлит и Дорнцем — Уш-ш-шем… — Далее шло полное телепатическое титулование Уш-ш-ша, совершенно непереводимое на обычный язык, — не влечет отрицательных последствий для планетной системы Дорна и является нейтральным событием данного места и данного времени.
      Одновременно на очень высокой частоте, недоступной Аолле, Странница говорила Дорну:
      — Этот идиотский брак все-таки лучше, чем его смерть. Черт его знает, как это может отразиться на ней. — И Президент понял, что судьба Уш-ш-ша ее вообще не волновала.
      С последними словами она шагнула в Окно и исчезла. Все поежились от холода. Окно всегда забирало много энергии.
      — Ну, теперь, наконец, вы отпустите его? — спросила Аолла Дорна, который только грустно посмотрел на нее.
      — Аолла, это правда, что вы входите в Высший Совет Вардов на Земле?
      — Да, и что? — Она не поняла, зачем ему это.
      — Это значит, что для вступления в брак вам необходимо получить разрешение Совета Вардов. Я прав?
      У Аоллы появилось чувство, что она ходит по кругу и, когда, радуясь, рвется к финишу, выясняется, что нужно пройти еще один. «Я не выдержу этого», — подумалось ей и захотелось заплакать, но у дорнцев не было слез и это отразилось только на телепатеме.

      Линган, Креил, Лао и Аолла сидели в зале заседаний Дворца Правительства. Все были в курсе событий и ждали Строггорна, уже давно приравненного ко всем и имеющего решающий голос в Совете.
      — Вообще-то, можно начинать, — сказал Линган, как обычно, ведущий Совет. — Всем ясна просьба Аоллы Вандерлит? Она желает выйти замуж за существо с планеты Дорн. Ему грозит смерть — за дело, на мой взгляд, добавил он от себя, и Аолла зло посмотрела на него, — но ей хочется его спасти. Я правильно излагаю? — Линган был невозмутим. — Надеюсь, ты не собираешься утверждать, что любишь его?
      — Линган, прекрати копаться в моих чувствах! Это мое дело, как я буду распоряжаться собой.
      — Конечно, у тебя большой опыт в таких делах! — съязвил он.
      — Линг, довольно, — вмешался Креил. — Оттого, что вы будете оскорблять друг друга, ничего не изменится. И если она так решила — это действительно ее дело. — Он посмотрел на Аоллу: — Я даю свое согласие на твой брак.
      — Лао? — спросил Линган.
      — Я согласен, — откликнулся Лао, но добавил, глядя на Аоллу: — Не знаю только, правильно ли ты поступаешь, девочка. Что-то мне очень жаль тебя.
      — Понятно, — протянул Линган. — Я против. Не нужно объяснять — почему? Я за браки по любви и между людьми желательно. — Он усмехнулся.
      В этот момент, извинившись за опоздание, вошел Строггорн и занял самое далекое от Аоллы кресло, хотя она все равно вздрогнула. Лао быстро объяснил ему суть дела. Строггорн внимательно посмотрел на Аоллу.
      — И что, мое слово решающее? — спросил он. По закону, Аолла не могла голосовать за себя, и при этом равное число голосов в данной ситуации толковалось не в ее пользу. Для положительного решения ей было необходимо большинство голосов. — Мне нужно подумать.
      Все молча ждали его решения, когда Линган почувствовал, что Строггорн на очень высокой скорости мыслепередачи, недоступной другим эсперам, разговаривает с Аоллой, и уловил только очень слабое, как ему показалось: «Согласна!». Строггорн перешел на нормальную скорость:
      — Я согласен на ее брак. — Он встал и, выходя, добавил: — Я пришлю свое официальное решение завтра.
      — На Дорн? — спросил Креил Аоллу.
      Она задумчиво посмотрела на него и не сразу ответила:
      — Нет. Я улечу завтра.
      Когда Аолла вошла в его квартиру, Строггорн уже ждал ее. От страха у нее пересохло в горле и внутри все замирало. Сердце то колотилось как бешеное, то падало куда-то вниз. До сих пор она не понимала, как согласилась на это.
      — Будешь есть? — спросил Строггорн, не спуская с нее глаз.
      — У меня что-то пропадает аппетит, когда я вижу тебя. — Аолла на секунду замолчала. — Можно тебя попросить? Ты не мог бы… — она опять запнулась, — побыстрее…
      — Мы так не договаривались. — Он отрицательно покачал головой. — НА МОИХ УСЛОВИЯХ. Прошу… — Строггорн показал на дверь спальни.
      Аолла на ватных ногах вошла в комнату. Кровать была разобрана. До последней минуты она надеялась, что он блефует и не сделает этого, но сейчас отчетливо поняла — все это серьезно.
      — Мне раздеться? — спросила Аолла.
      — Лучше прими душ. — Строггорн протянул ей халат, и она ушла в ванную. Раздеваться при нем было выше ее сил. Когда Аолла вернулась, он невозмутимо сидел в кресле, без маски, которая обычно скрывала его лицо. Аккуратно уложенные светлые волосы и правильные, словно выточенные, черты лица сделали ли бы его красивым, если бы не совершенно нечеловеческий взгляд, который настолько обычно пугал людей, что никто не замечал этой красоты. Никакие эмоции не отражались в его мозгу, и Аолла подумала, что не встречала человека, который бы так мог владеть собой.
      — А чего ты, собственно говоря, стесняешься? Я уже видел тебя обнаженной не один раз и даже роды принимал? — невозмутимо спросил Строггорн. Воспоминание болью отозвалось в ней.
      — Ты не боишься вызвать у меня психотравму?
      — Нет. Я сам оперировал тебя. От этого воспоминания она невозможна. У тебя теперь к нему иммунитет.
      Аолла подумала, что он влез в ее голову, но это уже ничего не меняло.
      — Ложись. — Строггорн кивнул на кровать, — я сам тебя раздену, раз так.
      От каждого его прикосновения она вздрагивала, хотя у него были мягкие, ласковые руки.
      — Боишься? — уточнил он. — Это хорошо. Все-таки какие-то эмоции.
      Строггорн не спеша начал осторожно ласкать ее. Аолла вся сжималась от страха и дрожь проходила по телу. Он обращался с ней вполне профессионально. В какой-то момент у Аоллы возникло чувство, что над ней проводят эксперимент. Строггорн прочитал ее мысль и рассмеялся.
      — Какие глупости лезут тебе в голову! Пожалуйста, делай только то, что я тебе говорю. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Во-первых, расслабься, во-вторых, не нужно сейчас вспоминать прошлое, а в-третьих, постарайся не бояться. Хотя бы на час забудь обо всем. Мне бы не хотелось сделать тебе больно.
      «Куда же еще больнее», — внутри блоков подумала Аолла, но Строггорн опять прочитал ее мысль. Почти час он гладил ее, перепробовав все виды ласк руками, без какого-либо эффекта. Тогда Строггорн начал ласкать ее губами, нежно проходя вдоль шеи до груди, но Аолла вся сжималась под его поцелуями. Тогда он сменил тактику, раздвинул ей ноги, и она испуганно посмотрела на него.
      — Смотри, — Строггорн протянул руки ладонями кверху, — в них ничего нет, но если ты будешь и дальше так сопротивляться, я свяжу тебя и займусь тобой всерьез.
      Было совершенно невозможно определить, собирается ли он так поступать, но Аолла решила не проверять, что может значить для этого страшного человека «займусь всерьез». Она подчинилась, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось и можно было уйти домой. Строггорн одновременно пальцами ласкал ее промежность и влагалище, не сомневаясь, что физиология возьмет свое.
      Прошло уже много времени, и Аолла устала сопротивляться. Ей захотелось покоя. От его рук она давно согрелась и почувствовала возбуждение. Строггорн перевернул ее на живот и мягко делал массаж. Потихоньку, в полудреме, Аолла перестала понимать, с кем находится. Он не делал ничего такого, что могло бы испугать, и это возымело свое действие. Строггорн снова перевернул ее на спину и, продолжая ласкать, резко вошел в нее. Она слегка вскрикнула. Физически очень сильный, он удерживал свое тело на одной руке, наблюдая за ней. В какой-то момент Строггорн остановился, но Аолла знала, что это не все.
      — Так не пойдет. Ты согласилась на это на моих условиях, и я хочу, чтобы ты сняла блоки, — как будто это само собой разумелось, сказал он, и на миг ей показалось, что этот человек вообще не способен ничего чувствовать.
      — А как-нибудь обойтись нельзя? — простонала она.
      — Неужели тебе доставит удовольствие, если я сниму их силой? — спросил Строггорн, и она подчинилась. Аолла постепенно снимала блокировку, а он за ней по пятам следил, чтобы снимала все.
      — Ну, все? — спросила она. Его мозг был по-прежнему закрыт.
      — Теперь хорошо, — сказал Строггорн, вышел из нее и начал возбуждать заново, и Аолла подумала, что он как-то хитро обманул. Сейчас ее чувствительность изменилась. Было понятно, что Строггорн воздействует на мозг, но никогда она не встречала описания этого, и тем более никогда не испытывала. Возбуждение возникло резким толчком, как будто пронзило током, который поднимался от самых пяток и до самого мозга. Аолла закричала то ли от боли, то ли от наслаждения. Влагалище сократилось, и наступил оргазм. Сейчас, когда мозг был незащищен, она потеряла способность сопротивляться. Строггорн, прекрасный Вард-Хирург, мог сделать с ней все, что угодно, но почему-то ей стало все равно. Аолла не могла понять, куда делся ее страх перед ним. Она была с мужчиной, и вдруг ясно осознала, что он любит ее. Это открытие ее потрясло.
      Возбуждение опять нарастало. Строггорн внимательно наблюдал за тяжело дышавшей Аоллой. Губы ее были полураскрыты, зрачки расширены. Никогда он не встречал такой красивой, притягательной женщины, сразу вспомнив, как хотел ее с того самого дня, когда встретил на рыночной площади. Это чувство невероятно усилилось, особенно после операции, но Строггорн хорошо понимал, что при той ненависти и страхе, который Аолла испытывала к нему, у него нет никаких шансов. Сейчас он использовал единственную возможность — заставить ее, воспользовавшись обстоятельствами, и переломить отношение к себе. Обладая огромным опытом манипулирования людьми, Строггорн применил его для того, чтобы завоевать Аоллу. Он ласкал ее до тех пор, пока не убедился, что довел до исступления. Он сразу уловил момент, когда у нее исчез страх к нему, но не собирался рисковать и продолжал возбуждать, нежно лаская. И только когда понял, что Анна полностью потеряла контроль над собой, снова вошел в нее. Строггорн знал, что она даже не почувствовала этого, и одновременно снял свои блоки. Мужчина, весь в сияющем золоте, в ореоле огня, ворвался в ее мысли. Этот огонь проник в каждую клеточку мозга, заполняя его. Аолла шла во власть этого огня и подчинялась его ритму. Женщина в красном вышла навстречу Строггорну. Космос раскрыл перед ними свои объятия, и звезды засияли перед ними. Многомерность приняла их. Исчезли Аолла и Строггорн, образуя Единое Психическое Существо. Наступило СЛИЯНИЕ.

* * *

      — Я не причинил тебе боль? — Строггорн смотрел на нее.
      — Нет, — ответила Аолла задумчиво.
      — У тебя ведь никогда не было так?
      — Нет, — еще раз ответила она. — Мне только больно, что это с тобой.
      — Неужели? Даже сейчас ты не хочешь смотреть правде в глаза.
      — Разве любить может быть так больно? — В ее взгляде застыло страдание.
      — Значит, может.
      — И что теперь делать?
      — Ничего. Ты вернешься на Дорн, и все будет по-прежнему.
      — Нет, — Аолла сказала это с такой болью, что Строггорн вздрогнул. Дорн показался ей таким далеким и нереальным.
      — Ты хочешь еще? — Строггорн пытался понять, насколько серьезно она говорит. Аолла не ответила, и он прочитал ответ в ее мозгу, осторожно провел рукой от ее груди до промежности и начал все сначала.
      Она не смогла бы сосчитать, сколько раз все повторялось, но с каждым разом боль все больше отступала перед наслаждением. Иногда он давал ей полчаса поспать и тогда просто смотрел на нее. Аолла вспомнила, что Строггорн обладал невероятной физической выносливостью и почти никогда не спал.
      Она в очередной раз проснулась и почувствовала, как что-то изменилось.
      — У нас гости и большие неприятности, — очень серьезно сказал Строггорн. Аолла вслушалась и уловила телепатему Лингана.
      — Только не это. — С ужасом закрыла она глаза.
      — Придется идти тебе. Меня он сначала убьет, а потом будет думать о последствиях. Удивляюсь, что Линган сидит в гостиной, а не ворвался в спальню. — Строггорн отнюдь не шутил.
      — Значит, все понял. И давно он там сидит?
      — Мне кажется, с последнего раза. Только я не сразу почувствовал его. Не до того было, чтобы прослушивать.
      — Я этого не вынесу! — Аолла не могла решиться выйти из спальни.
      — У нас нет выбора. Я не могу тебе помочь. — Строггорн подал ей одежду. Аоллу трясло, и ему пришлось помочь ей одеться. — Если что, я все-таки вмешаюсь.
      Она вышла в гостиную, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Линган сидел в кресле перед столом. Когда он посмотрел на нее, ей стало еще страшнее. Черные круги легли у него под глазами. Аолла ясно поняла, что Линган находится в квартире уже несколько часов, и это значило, что она и Строггорн упустили момент, когда он пришел.
      — Зачем? — Аолла старалась глядеть прямо ему в глаза, садясь в кресло напротив него. — Ты должен был уйти, как только понял это.
      — Я… не смог, — сказал Линган, и ее поразило, что в его ответе почти отсутствовали эмоции. Он поднял на нее глаза, и чудовищная боль пронзила Аоллу. — Как ты могла? — Она не ответила. — Я сначала подумал, что Строггорн заставил тебя, хотел помочь, и только потом понял, что это не так. — Ему было так больно, что он закрыл глаза. Аолла отчетливо поняла, что ему не вынести этого, встала и подошла к Лингану. Она хотела приласкать и успокоить его, но он вжался в кресло и в его глазах загорелся страх. — Пожалуйста, не дотрагивайся до меня! — простонал Линган. — Я не вынесу этого!
      Аолла не знала, что делать. Было ясно, что у него психотравма, но какой глубины, ей трудно было понять. Никто и никогда, кроме Странницы, не зондировал мозг Лингана, и неизвестно было, что у него в голове.
      — Линган, тебе нужна помощь. — Строггорн стоял в дверях, на всякий случай подальше от него.
      Линган не ответил, а просто закачался в кресле, как будто баюкал свою боль.
      — Что с ним делать? — Строггорн передавал очень быстро, на скорости, недоступной Лингану.
      — Не знаю, может быть, вызвать Лао? Если и он не справится с ним… Аолла покачала головой и ушла к телекому.
      Лао вошел и встал на колени перед Линганом. Он хотел посмотреть тому в глаза и хотя бы частично определить глубину повреждений, но Линган закрыл лицо руками, он не хотел ни на кого смотреть. Лао не задавал никаких вопросов. Ему и без этого все было ясно, как только Аолла сказала, что звонит от Строггорна. Просто он сразу понял, насколько все серьезно.
      — Строггорн, давай сюда Стила и носилки. Попробую перевезти его в клинику. Еще. Принеси обезболивающее. Что-нибудь посильнее. Только я вколю сам. Лучше тебе не подходить к нему близко. Только трупа нам сейчас не хватает. — Лао взял себя в руки и действовал внешне спокойно.
      В его жизни бывало всякое и, казалось, что уже ничем нельзя пронять, но с Линганом они были с самого начала. Лао понял, как панически боится потерять его. Линган был тем Атласом, который держал на себе их шаткое государство, удерживая его где силой, где компромиссами, где уговорами в состоянии неустойчивого равновесия.
      Линган не почувствовал укола, и это еще больше обеспокоило Лао. Он долго уговаривал Лингана лечь на носилки, но, казалось, тот не слышал его. В конце концов с помощью Стила они с трудом заставили Лингана лечь. Он вроде бы не терял сознание, но и на норму это не походило. У Лао возникло чувство, что он просто сошел с ума и это тихое помешательство в любой момент может стать буйным. Вряд ли бы им удалось справиться без Стила, и Лао впервые хорошо подумал о биороботах, которых обычно недолюбливал. Они не успели добраться до клиники, как Линган потерял сознание. «Классическая прогрессирующая психотравма», — профессионально подумал Лао. Строггорн и Аолла ехали за ним на другой машине.

* * *

      Огромное тело Лингана, подключенное к Машине, лежало на операционном столе. Когда Креил вошел в зал, от этой картины ему стало дурно. Линган вырастил его и во многом сделал из него мужчину. Креил почитал его как отца. Беспомощность Лингана привела его в ужас.
      — Мне всегда казалось, что ничто не может свалить Лингана, — сказал он Лао, подключенному к пси-креслу.
      — Ничто, — согласился Лао, — кроме нее, — показал он на Аоллу. Строггорн и Аолла также подключились к Машине, но пробиться сквозь блоки Лингана было не под силу даже им всем вместе.
      — Мне кто-нибудь объяснит, что произошло? — Креил не мог понять, как могло такое случиться. Он вспомнил, что Аолла всегда нравилась Лингану. Аолла, Линган что, опять приставал к тебе, а ты ему отказала?
      — О, Господи! — воскликнул Лао. — Это бы он как-нибудь пережил. Тем более, что это уже когда-то было. Все намного хуже, Креил. Они. — Он мысленно показал Аоллу и Строггорна, — немного, как это помягче выразиться? Развлеклись, а Линган несколько часов телепатически понаблюдал за этим. Наверное, сильное было зрелище, если так сразило его.
      — Не может быть! — Креил вопросительно посмотрел на Аоллу: — Это неправда?
      — Правда, — замялась она, и кровь прилила к ее лицу. — Не надо так на меня смотреть, Креил, а то у меня тоже будет психотравма. Я не хочу это обсуждать.
      — Строггорн, ты заставил ее!
      — В некотором роде у нас был договор, — сказал Строггорн и очень серьезно добавил: — Но, как видишь, у нее нет психотравмы и, я думаю, ей понравилось.
      — Или вы немедленно прекратите это обсуждать, или я уйду! — возмущенно вмешалась Аолла.
      Креил потрясенно сел в кресло. У него это никак не укладывалось в голове.
      — Напрасно, — прочитал его мысли Лао, — я понял, что это может быть, когда ассистировал Строггорну во время операции. Не надо было ему оперировать Аоллу, ничего сейчас бы не было. А так — это стало почти неизбежностью. До первого удобного случая — и вот результат, в самом худшем варианте. Мы всегда знали, что их встреча добром не кончится. Сначала спасали ее, теперь Лингана. Хотелось бы понять, кто следующий и при каких обстоятельствах. Меня никогда не покидало чувство, что со Строггорном у нас будут проблемы. Только боялись одного, а получили совсем другое. Ждали, что в нем проснется тяга к убийству, а в нем проснулась любовь. Только последствия почему-то одинаковые. Правда, странно? Чувства разные, а результат один?
      — Лао, тебе не надоело разглагольствовать? — спросила Аолла. — Ради Бога, перестань перемывать нам косточки. У нас и без этого хватит проблем.
      — Не могу. — В его мозгу застыли слезы. — Не могу смириться с этим. Есть идеи? Дорогие мои Вард-Эсперы? Нам не пробиться сквозь его блоки. — Лао раздраженно отсоединился от кресла.
      — Думаю, будем ждать, — высказала свое мнение Аолла. — У него очень сильная психика, и, надеюсь, он еще очнется. Нужно будет попробовать уговорить его снять хотя бы блоки первого уровня — Вард-Структуры. Эмоционалку и зоны памяти он нам тронуть не даст. Дай бог, чтобы там было немного повреждений. Кстати, Лао, ты сообщил на Дорн о решении Совета?
      — Нет. У меня не было официального согласия Строггорна.
      Аолла на миг испугалась, что Строггорн может отказаться подписать документы и обмануть ее.
      — Неужели, после того, что было, ты считаешь меня способным на это? Строггорн укоризненно посмотрел на нее.
      — Ты ее не понял, — пояснил Лао. — Именно потому, что у вас это было, она думает, что ты мог изменить свое решение.
      — Хорошо. — Строггорн прикрыл глаза и через несколько секунд посмотрел на Лао. — В этом есть логика. Аолла, только честно, какой ответ от меня ты хочешь получить?
      Теперь она тоже задумалась. Ситуация, в которой Аолла оказалась, была, по меньшей мере, двусмысленной.
      — Аолла, — совсем тихо спросил Лао. — А Уш-ш-ш — он хороший телепат? Она растерянно посмотрела на него. — Ну, и как ты себе это представляешь? еще тише добавил он.
      События, которые за последние сутки обрушились на нее, произошли так быстро, что у Аоллы совсем не было времени подумать о себе. Сейчас она растерялась. Пришло четкое понимание того, что Строггорн всегда и во всех подробностях будет знать, и уже знал, о ее интимной жизни с Уш-ш-шем, но верно было и обратное, хотя эмоции людей и дорнцев разительно отличались. Как вести себя в такой ситуации, она даже смутно не представляла. Аолла подумала, что самым разумным было бы отказаться от обоих мужчин, но она не могла поставить жизнь Уш-ш-ша на карту. С другой стороны, если бы ее выбор был независимым, Аолла предпочла бы человека. Когда все это дошло до нее, она обессиленно откинулось в кресле. Аолла была не в состоянии сделать выбор, на одном конце которого висела жизнь Уш-ш-ша, а на другом — счастье с человеком.
      — Не мучай себя. — Строггорн подошел и встал перед ней, прямо смотря в глаза. В который раз ее поразила его способность читать мысли через блоки. Ей иногда казалось, что он вообще их не замечает. — Я хорошо представлял, на что иду, — продолжил Строггорн. — Сейчас ты не сможешь сделать выбор. Именно поэтому я подпишу согласие на твой брак. Не думай, что это по доброте души, мне эти чувства незнакомы, мне совершенно все равно, что будет с Уш-ш-шем. Но я не хочу, чтобы между нами встала смерть хоть и нечеловека, но близкого тебе существа. Как видишь, я делаю это исключительно из эгоистических соображений, и поэтому не нужно меня жалеть.
      Аолла все смотрела на него, пытаясь все-таки понять, насколько искренне он говорит. Как обычно, ни одна эмоция не прорывалась сквозь блоки Строггорна, но на сей раз у нее возникло чувство, что он обманывает. При его самообладании ему ничего не стоило скрыть свою боль, если Строггорн считал, что это поможет удержать ее. В который раз ей показалось, что она пошла по очередному кругу.
      «Высший Совет Вардов Земли сообщает о своем согласии на брак Аоллы ван Вандерлит и дорнца Уш-ш-ша…(полное титулование дорнца). Просим незамедлительно освободить его из тюрьмы. Сообщаем о некоторой задержке Аоллы ван Вандерлит на Земле, в связи с внезапной болезнью Лингана ван Стоила и необходимостью ее присутствия на планете в качестве четвертого Советника», — было передано на Дорн.

* * *

      Линган очнулся на пятый день. Дежуривший Креил сразу же вызвал всех Советников. У него не было никакой уверенности, что удастся убедить Лингана снять хотя бы часть блоков. Наступившее улучшение было временным. Креил отчетливо видел по приборам, как все время уменьшается энергетический потенциал мозга Лингана, и только благодаря огромному запасу он был еще жив.
      — Креил! — позвал Линган, и тот сразу же вошел к нему. — Совсем плохо?
      — Очень, — Креил решил, что бессмысленно скрывать правду в такой ситуации. — Может быть, ты снимешь блоки хотя бы с Вард-Структуры?
      — Это бессмысленно, вы не сможете меня оперировать.
      — Почему? — удивился Креил.
      — Вам не хватит энергии.
      — Ты хочешь сказать, что твой мозг обладает такой большой энергетической мощностью?
      — Мой мозг, — пояснил Линган, — классическое порождение N-мерности.
      — То есть простирается в бесконечном числе измерений? — Креил похолодел. — Разве такое бывает у людей?
      — А врожденная способность к генетической регрессии бывает? А твоя гениальность во всех областях науки? А уникальные способности Лао по перемещению в Многомерности? Странница собирала нас во всех временах. Блестящая коллекция! — Лингана пронзила боль, и он закрыл глаза. Креил испугался, что он опять потеряет сознание.
      Первым пришел Лао. Креил передал ему суть разговора.
      — Лао, а ты сталкивался с ситуацией, когда не хватает энергии Вард-Хирургу?
      — Сталкивался. Один раз. Я помогал Страннице во время такой операции.
      — А кого оперировали? — уточнил Креил.
      — Тебя и оперировали. — Лао прямо посмотрел на него.
      — Ты хочешь сказать, что у меня тоже такая структура, которая требует избыточной энергии?
      — Думаю, это касается нас всех. Поэтому мы и не люди. Когда повреждается Вард-Структура — а это наша связь с Многомерностью — для ее исправления необходима избыточная энергия. С этой точки зрения, регресс памяти — то, что было у Аоллы — детское развлечение, а оно едва не стоило жизни ей и Строггорну.
      — Знаешь, я подумал, что нам нужно бережнее относиться друг к другу, раз это так серьезно, — заметил Креил.
      — Это намного легче сказать, чем сделать… Аолла и Строггорн идут. Никак не привыкну их видеть вместе!
      — Очнулся? — Аолла посмотрела на Лао. — Как давно?
      — С полчаса. Вас сразу вызвали. Линган не желает снимать блоки.
      — Я хочу поговорить с ним.
      — Аолла, ты думаешь, он будет тебя слушать?
      Она не ответила и решительно прошла под купол. Линган лежал совершенно обнаженный, и она почувствовала, как тень стеснения проскользнула в его мозгу. Аолла сразу же вышла.
      — Креил! Простыню!
      — Не понял?
      — Дай мне простыню, где они у тебя? — Она снова вошла под купол и бережно укрыла Лингана.
      — Спасибо. — Ее поразило, насколько был слабым ответ. Обычно Линган словно врывался в мозг.
      — Когда-то ты то же самое сделал для меня.
      — Неужели за столько лет ты не забыла этого? — Он открыл глаза и печально посмотрел на нее.
      — Линган, послушай меня. Ты должен снять блоки. Нас интересует только Вард-Структура. Если ее исправить, я надеюсь, с остальным ты справишься сам. Ты помнишь, от чего это у тебя?
      — Да, — поморщился он. — Я помню.
      — Я знаю, что это очень больно, но это хорошо, что нет повреждений зон памяти. Мне бы не хотелось прогнать тебя через это еще раз. Поверь, я очень хорошо знаю, что это такое.
      — Вы не сможете мне ничем помочь. У вас не хватит энергии. — Линган ответил совсем слабо, и Аолла испугалась, что он сейчас отключится. — Я уже объяснял это. Отпустите меня с миром.
      — Нет. Я не хочу этого! И не дам тебе уйти! В конце концов, я столько раз продавала себя за деньги, что если хочешь…
      Аолла не договорила, ощутив, как резко усилились его телепатемы.
      — Ты соображаешь, о чем говоришь? — Уровень ответа был почти нормальным. Линган жестко посмотрел на нее и только тут понял, что она улыбается.
      — Я очень рада, что хоть это привело тебя в чувство. А теперь ты снимешь блоки Вард-Структуры. Иначе я снимаю простыню. — Аолла осторожно потянула за кончик, и он с ужасом уставился на ее руку, — и начинаю тебя ласкать. А мальчики пусть понаблюдают… как это делают профессионалы…
      Линган был слишком слаб, чтобы определить, блефует ли она. Хотя он подозревал, что ситуация может толкнуть ее на что угодно. Он решил, что из двух зол надо выбирать меньшее. Тем более, что Аолле удалось, играя на очень сильных эмоциях, активизировать его мозг.
      — Я сниму блоки, хоть это и бессмысленно.
      — Это мы будем решать без тебя, — ответила Аолла и вышла в операционный зал. Все сразу ощутили, как безумно утомил ее этот разговор. — Я переиграла его. Он снимет блоки. — Она говорила почти на предельной скорости для Лао, чтобы больной Линган не слышал ее слова.
      Лао и Строггорн быстро подключались к пси-креслам. Аолла вернулась к Лингану.
      — Давай, я подержу тебя за руку. Ты знаешь, что это очень больно? сказала она.
      — Теоретически. Не приходилось испытывать это на своей шкуре.
      — Значит, станешь настоящим Вард-Хирургом. Наконец-то пройдешь практику. — Она заставила себя улыбнуться, понимая, как ему сейчас тяжело.
      Линган начал снимать блоки. Лао и Строггорн старались помочь ему, добавляя энергию, но это мало что давало. Лингану было очень больно, но ни за что он не стал бы кричать перед Аоллой. Она молча вытирала пот с его лица и только смотрела ему в глаза, когда падал очередной блок. Оттого, что Аолла была рядом, ему становилось легче.
      Линган снял последний блок, обнажив Вард-Структуру, и тут же потерял сознание. Всех потрясла его выдержка. Он сделал это как последнее и самое важное дело в своей жизни.
      Аолла сразу же вышла из купола и тоже подключилась к креслу. Когда она вошла в мозг Лингана, ее поразило фантастическое зрелище. На первом уровне встретила ее огромная чаша Вард-Эспера, нити, из которых она состояла, были огромной толщины: они напоминали деревья. Всем Вардам жизни приходилось много заниматься зондажом, но такую мощную структуру они встречали впервые.
      — Нам, действительно, не хватит энергии. — Аолла нашла разрыв и с ужасом всматривалась в него. — Здесь бездонная прорва! Строггорн, вернись и помоги Креилу просчитать, сколько все-таки нужно энергии. Полный зондаж нам не провести, но хотя бы эту зону попытаемся прослушать.
      Они с Лао посылали пси-импульсы, чтобы хотя бы просветить дефектную часть, а Креил на экране всматривался в возникающую модель зоны прорыва.
      Когда Машина закончила расчет, он с ужасом уставился на цифры.
      — Это нереально! Даже если бы мы могли использовать энергию всей нашей страны, все равно нам ее недостаточно, — сказал Креил. Аолла и Лао уже отключились и сидели, обдумывая ситуацию.
      — Лао, во время той операции с дополнительной энергией Странница брала ее у Мальгрума или пользовалась своей? — Аолла смотрела на Лао.
      — Брала у Мальгрума. Это что-то меняет?
      — Конечно, — кивнула она, — это значит, что можно использовать внешний источник энергии. Как это выглядело технически?
      — Странница соединила гиперпространственное окно с Машиной и передавала энергию через пси-кресло непосредственно в наши тела.
      — Напрямую в нервную структуру? И ты до сих пор жив?
      — Я как-то никогда не задумывался об этом, — озадаченно ответил Лао. Ты же знаешь, когда она что-то делает, это все само собой разумеется.
      — Значит, все прошло нормально. Но для нас будет безопаснее, если энергию передавать через одного и только потом перераспределять на всех.
      — Подожди, Аолла. Где ты собралась ее взять? — Креил удивленно смотрел на нее.
      — Мы можем взять ее только из абсолютного времени. Больше ведь негде?
      — Это означает, что мы раскроем себя перед ними. Я не представляю способа сделать это без шума, — вмешался Строггорн. — Кроме того, у них нет единой энергетической системы, в которую мы могли бы забраться.
      — Разве они смогут с нами что-нибудь сделать? — спросила Аолла.
      — Нет, но до сих пор их правительства вообще скрывали существование нашей страны, — пояснил Строггорн.
      — Как здорово! — мечтательно сказал Лао. — Вот бы и у нас можно было скрывать такие вещи!
      — Не отвлекайтесь. Какие идеи есть еще, помимо вмешательства в их энергетическую систему? — Аолла оглядела мужчин.
      — Использовать их оружие, — сказал Строггорн.
      — Атомное?
      — Лучше водородное. Мощнее. Меньше понадобится зарядов.
      Лао посмотрел на Строггорна и почувствовал, что ему становится страшно.
      — И ты собираешься их взрывать?
      — Естественно. У тебя есть другие предложения? — Строггорн посмотрел на Лао, и от его леденящего душу взгляда у того все похолодело. — Я собираюсь ограничить зону в абсолютном времени мощными гравитационными полями и произвести там взрыв нескольких водородных бомб. Наверное, понадобится еще сильное сжатие — это надо еще посчитать, чтобы увеличить выделение энергии. У нас более чем двадцатикратная разница во времени, и мы относительно спокойно сможем преобразовать энергию взрывов в то, что нам надо, продолжал Строггорн.
      — Наверное, прорвутся какие-то вредные излучения? — спросил Креил.
      — Возможно. — Строггорн кивнул. — Но это твоя забота. Ты знаешь, как это осуществлять технически. Можно поставить перед зоной взрыва пси-генераторы с волной страха. Люди сами покинут опасную зону. А нас защитит стена времени.
      — Подождите! Где вы собираетесь брать эти бомбы? — воскликнул Лао.
      — Да они сами нам их пришлют, — усмехнулся Строггорн. — Во-первых, для меня нет проблемы проникнуть в их компьютерную сеть, а во-вторых, за пультами управления ракетами сидят самые обычные люди. Неужели ты думаешь, у меня возникнут с ними сложности?
      Лао закрыл глаза, пытаясь понять, дал ли бы на это согласие Линган.
      — Да нет у нас другого выхода, Лао, — продолжил Строггорн. Единственный человек в стране, который может удерживать людей и эсперов от смертоубийства, — это Линган. Только ему у нас безусловно доверяют все — и те, и другие. Как ты знаешь, он учился управлению людьми с детства. Линган потомственный Князь, и все равно его обучение заняло почти триста лет. Очень может быть, что это единственный человек в истории Земли с такими выдающимися способностями. Я уже не говорю о том, что когда-нибудь нам придется объединять Землю. Сейчас никто из нас не сможет заменить его. Ты же не хочешь, чтобы нам пришлось уничтожить всех людей? У них нет даже гипотетического шанса справиться с эсперами. А нас меньше ста тысяч. Представляешь? Это будет настоящая бойня. Я бы не хотел пройти через это. Мне и моих четырехсот покойников вполне хватит до конца жизни.
      — Я согласен, — сказал Лао через некоторое время.
      — Еще несогласные есть? — спросил Строггорн и обвел всех своим леденящим взглядом.

* * *

      Следующие четыре дня никто не спал. Было ясно, что больше недели Лингану не продержаться. Креил лихорадочно мотался из одного исследовательского центра в другой. Кроме того, было необходимо его присутствие на заводах, где монтировали оборудование. Далеко не все вопросы можно было решить по телекому. Креил объяснял эсперам, что нужно делать, а уже те пытались втолковать это людям. Старались не допускать его прямого общения с обычными людьми — они его откровенно раздражали, и Креил не мог это скрыть. Однако все его распоряжения выполнялись беспрекословно, хотя часто ему так и не удавалось объяснить, почему надо делать именно так. На пятый день закончили монтаж оборудования. Его устанавливали прямо на границе временной стены. Никто, кроме Совета Вардов, не знал, что они собираются делать, но авторитет Лингана был очень высок и ради его спасения люди готовы были довериться эсперам. Пси-генераторы были включены, наблюдатели сообщили, что люди в абсолютном времени спешно покидают опасную зону. Впрочем, их было не очень много. Все знали, что стена, существование которой не признавало ни одно правительство, имеет свойство иногда перемещаться. И этот страх, который был разлит в пустыне, все восприняли как предупреждение об опасности.
      Ночью, на седьмые сутки, Советники снова собрались в операционном зале. Состояние Лингана несколько стабилизировалось, но дать гарантии, что он продержится еще хотя бы сутки, никто не мог. По жребию основную нагрузку по передаче и перераспределению энергии взяла на себя Аолла. Любой из мужчин готов был заменить ее — им было несказанно легче пожертвовать своей жизнью вместо нее, но Аолла была непреклонна. Ее миссия на Дорне была частично закончена, а на Земле жизнь любого из них была, по ее мнению, ценнее, чем ее собственная. Лао еще подумал, что в сложившейся ситуации Аолла могла считать свою смерть неплохим выходом. Она вытащила жребий, и больше с ней никто не спорил.
      Для вмешательства в компьютерную сеть решили использовать один из спутников США, чтобы раньше времени не привлекать внимания к происходившему.
      Сигнал о нападении на США был принят сразу несколькими станциями космического наблюдения. Строггорн, через спутник проникший в компьютерную сеть, начал проводить операцию. Сейчас Строггорн был включен в сеть как один из ее элементов. По сравнению с Машиной это была на редкость примитивная система, и ему не составляло никаких проблем передавать на терминалы ту информацию, которую он считал нужным. Если бы Строггорн захотел — все население Земли было бы уничтожено в течение получаса. Операторы запрашивали многочисленные подтверждения того, что к США действительно приближается неотвратимая ракетная армада, и послушные Строггорну компьютеры давали подтверждение, указывая одну единственную точку вылета ракет. Когда военные смогли определить, что эта точка соответствует закрытой зоне, существование которой официально всегда отрицалось, сомнения исчезли и США ответили бомбовым ударом.
      Строггорн позволил компьютерам запустить только десять ракет. Он считал, что этого будет вполне достаточным. Во всех остальных случаях взлет ракет был тут же отменен. Вылетевшие перехватчики изумленно взирали на абсолютно чистое пространство, в котором по показаниям компьютеров должно были перемещаться множество ракет неведомого врага.
      — Нас обманули! — наконец завопил один из летчиков открытым текстом. В тот же момент ракеты, несшие водородные заряды, вошли в гравитационную зону, предназначенную для взрыва, и она тут же захлопнулась. Компьютерные терминалы мгновенно очистились и как ни в чем ни бывало командовали отбой, возвращая летчиков перехвата на землю, а затем на всех них зажглась единственная надпись по-английски: «Извините за беспокойство».
      В месте взрыва возник ослепительный сверкающий свет, видимый на многие километры и тут же засеченный системами космического наблюдения. Но это совершенно не походило на взрыв водородных снарядов. Почти сразу же зона потемнела, поглощая даже излучение светового спектра. Со стороны могло показаться, что возникает черная дыра. Еще через несколько секунд космические спутники передали изображение все той же пустыни на месте предполагаемого взрыва. На ней не было ни воронок, ни каких-либо ракет, и невозможно было поверить, что здесь что-либо происходило. На сей раз не осталось никаких сомнений в том, что произошло вмешательство в дела Земли чуждого разума. Закрывать дальше глаза на существование неведомой зоны стало невозможно.

* * *

      Аолла сидела, подключенная к пси-креслу. Сейчас через ее тело прокачивалась энергия, порожденная водородными взрывами. Конечно, она была очищена и изменена, но просто передача ее в таких огромных количествах представляла опасность. Аолла была сосредоточена. Казалась, она просто спит, настолько невозмутимым было ее лицо. Подключенная на все свои тридцать шесть точек, обнаженная, Аолла с огромной скоростью перераспределяла энергию между Лао и Строггорном, заделывающими чудовищный провал Вард-Структуры в мозгу Лингана. Никто из них не представлял, сколько времени продолжается операция, для них не существовало такого понятия.
      Строггорн и Лао импульсами пси-энергии затягивали провал. Огромные, толстые, словно деревья, нити прорастали под их воздействием, вытягиваясь вверх. Они уже заканчивали, когда Строггорн на секунду отвлекся и во что-то вслушался.
      — Лао, немедленно возвращайся и отключи Аоллу. Что-то там не так, быстро предавал он.
      — А что случилось? Я не чувствую перепада энергии.
      — Придется тебе мне поверить, я же лучше всех знаю ее возможности. Энергию переключите на меня. Если Аолла жива до сих пор, я вполне справлюсь один. Да уже и немного осталось.
      От его аргументов у Лао сразу же пропало желание спорить. Он вынырнул в реальность и приказал Креилу отключить Аоллу. Тот видел, что они не закончили, и ничего не понимал, но переключил энергию на Строггорна, и только после этого подошел к Аолле. Креила сразу обеспокоило, что она не пришла в сознание, но когда он увидел, что стало с точками подключения пси-входов, ему стало плохо. Очевидно, материал, из которого они были изготовлены, не выдержал такой большой передачи энергии, и пси-входы просто вплавились в ее тело. Кожа вокруг опухла, и Креил не сразу смог сообразить, что делать в такой ситуации.
      — Вызови еще двух Вард-Хирургов, и закажи в центре пси-входы из более термостойкого материала. Пусть срочно привезут, — скомандовал он Машине. Как минимум, нам сейчас понадобятся два оператора, — пояснил он для Лао. Ты в состоянии оперировать?
      — Аоллу? — уточнил Лао. — Я очень устал и не спал больше шести суток, но я постараюсь. Только пришли ассистента. На всякий случай.
      Лао не стал одеваться, а только набросил рубашку на плечи. Подошедшие Вард-Хирурги помогли переложить Аоллу на носилки и перевезли в другой операционный зал.
      Когда Лао снова подключался к пси-креслу, у него закружилась голова, но он сосредоточился и начал операцию. Аолла очнулась от боли через несколько минут и застонала.
      — Лао, дай мне наркоз! Пожалуйста, — попросила она. — При этой операции можно.
      Лао растерянно посмотрел на экран. Они обменялись взглядами с ассистентом.
      — Ты точно дал наркоз? — спросил Лао. Ассистент кивнул:
      — И большую дозу. Я вообще не понимаю, почему она не спит.
      — Попробуй другой препарат, а я пока поговорю с ней. Аолла. — Он не хотел отключаться от кресла и поэтому говорил очень громко и внятно: — Мне нужно посоветоваться с тобой. Возможны два варианта проведения операции. Или я просто удалю сейчас пси-входы, и мы будем ждать, пока все заживет, а потом поставим тебе новые, или нужно делать это сразу, только это очень больно.
      — Если все заживет, придется заново прорезать нервные ходы? Там же рубцы останутся? Я правильно понимаю? — уточнила Аолла.
      — Это так, — подтвердил Лао.
      — Делай сразу. Я знаю от Строггорна, что ничего хуже прорезания ходов нет.
      — Ты дал наркоз? — Лао посмотрел на ассистента.
      — Уже в нескольких вариантах. На нее ничего не действует.
      — Аолла, — Лао опять говорил очень громко. — Мы, видимо, не сможем дать тебе наркоз.
      — Почему?
      — На тебя ничего не действует.
      — О, Господи, — простонала она. Потом немного помолчала: — Начинай, Лао, начинай, только не удивляйся, если я буду орать.
      Примерно через полчаса Строггорн закончил оперировать Лингана. Креил подошел и внимательно осмотрел пси-входы. Картина была, как у Аоллы, но в более мягкой форме.
      — Все нужно менять. — Строггорн осмотрел свою руку и сразу понял. Надеюсь, у тебя хороший наркоз и мне удастся выспаться?
      Креил не ответил, проверяя состояние Лингана. Кривые давали почти норму, и он надеялся, что с остальным тот справится сам. Креил быстро объяснял врачу, который оставался наблюдать за Линганом, что тот должен делать.
      Операция продолжалась несколько часов. Строггорн один раз просыпался и увидел, что его уже оперирует Тина, жена Креила.
      — А где Креил? — удивленно спросил он.
      — Заснул. Ты думаешь, он железный? Не дергайся, пожалуйста! — Она вытаскивала очередной пси-вход, Строггорн вздрогнул. — Сейчас добавлю тебе наркоз.
      — Лучше скажи, как там Аолла?
      — Очень плохо. Сильные повреждения. Меняем уже пятого оператора.
      — Здесь что, полстраны собралось? — удивился Строггорн.
      — Жить-то всем хочется. Думаешь, никто, кроме Совета, ничего не понимает? — Тина увидела, что Строггорн снова заснул, и замолчала. Он проснулся в самом конце операции и больше не просил обезболивания, а только слегка морщился.
      — Тина, там с Аоллой закончили? — спросил Строггорн.
      — Насколько я знаю, нет. — Чувствовалось, что она очень устала.
      — Как это может быть? У нее же меньше точек, чем у меня?
      — Зато повреждений больше, и Лао очень устал. Непонятно, как в такой ситуации точно установить пси-входы. Ей все время больно, и хирург не очень понимает, что делает.
      — Заканчивай быстрее! Я потерплю! — воскликнул Строггорн, и Тине стало ясно, что он хочет помочь.
      — Ты не можешь работать сейчас с Машиной! Выкинь это из головы! — Тина очень устала, а со Строггорном всегда было невозможно спорить.
      — Позови мне Стила, — попросил Строггорн, и ассистент привел биоробота. Строггорн что-то быстро приказал Стилу, и тот сразу же ушел.
      Дверь в операционную, где была Аолла, открылась. Менялся уже шестой оператор. Строггорн, который только подошел, сразу услышал, как она попросила наркоз.
      — Лао, почему ты не дашь обезболивание? — входя, спросил он.
      — Потому что оно не действует. — Лао устало посмотрел на Строггорна. Под глазами у него были черные тени, и было непонятно, как он вообще еще держится. — Мне очень ее жаль, и я делаю, все, что могу, но здесь не из чего выбирать.
      — И сколько точек вы прошли?
      — Мучаемся с десятой. Даже с пятого раза я не смог точно попасть. У меня уже никаких сил нет, — пояснил Лао.
      — Давай, я тебя сменю, — предложил Строггорн, и Лао удивленно посмотрел не него.
      — Разве ты можешь сейчас оперировать?
      — Через Машину — нет, а вот по старинке — можно попробовать, если только она согласится.
      Вошел Стил, и Строггорн вместе с ним прошел под купол. Он выдвинул себе стул, понимая, что стоя не сможет оперировать.
      Аолла смотрела на него, и ему показалось, что она не сразу поняла, кто перед ней — настолько была измучена.
      — Это ты? Очень хочется пить и так больно! — Аолла наконец узнала его.
      — Послушай, девочка. — Строггорн смотрел прямо ей в глаза. — Я хочу попробовать тебе помочь. Сначала сними мне два блока. — Он легким уколом в мозг показал, какие ему нужны. Она послушно выполнила, хотя и не поняла, что он сделал в ее мозгу. Строггорн сам поставил блоки на место. — Я сразу должен сказать, что буду работать очень страшными инструментами. Ты поняла меня? Но я обещаю, что это будет намного менее болезненно, чем если делать это через Машину. Ты веришь мне?
      — Только я закрою глаза. Если я это увижу…
      — Ради бога, закрывай. — Строггорн кивнул Стилу, и тот начал раскладывать инструменты. Лао стоял в дверях, и даже ему от их вида стало не по себе.
      — Что ты делал с ее головой? — спросил он.
      — Ты думаешь, я ничему не научился за те десять часов, что орал, когда ты резал мне нервные ходы? — Строггорн даже не обернулся, но Лао почему-то счел за благо уйти. Он очень устал и решил, что вполне обойдутся без него. Тина выпроводила ассистента и наблюдала за Строггорном на экране, не понимая, что он собирается делать. Стил разложил огромное количество хирургического инструмента. Больше всего было длинных и очень тонких зондов.
      — Повернись на живот, я начну со спины, так ты точно ничего не увидишь, — попросил Строггорн. Аолла перевернулась. Она не могла видеть, что он делал, но ее это совсем не беспокоило. Возникла монотонная, тупая, однообразная боль, и некоторое время Аолла ждала ее усиления, но ничего не менялось. Такой уровень вполне можно было терпеть. Тело расслабилось, и через какое-то время, почувствовав себя очень уставшей, она задремала. Ей снился Дорн, врачи искали оплодотворенную клетку, только вместо приятного ощущения это вызывало тупую боль.
      — Она спит, — тихо сказала Тина, входя под купол.
      — Я знаю. — Строггорн кивнул, при этом очень медленно, расшатывая, и тихонько все время поворачивая, вытягивая очередной поврежденный пси-вход.
      — Почему меньше чувствительность? — Тине, как профессионалу, это было интересно.
      — Я делаю это очень медленно, а Машина, наоборот, очень быстро. У нас с ней сейчас разные цели. Обычно задача Машины и Вард-Хирурга — как можно быстрее провести хирургические манипуляции, чтобы меньшее время давать наркоз. Но в данном случае, когда наркоз не действует, лучше делать это как можно медленнее. Конечно, это значительно дольше, но чем-то необходимо жертвовать. — При этом Строггорн так же медленно продвигал зонд, расчищая поврежденную ткань, а затем все в том же неторопливом ритме ввел на место новый пси-вход.
      «Как он просто это объясняет, — подумала Тина, — а ведь на самом деле нужна колоссальная интуиция, чтобы без всякой аппаратуры, совершенно вслепую, поставить пси-вход точно на определенное место. Недаром Строггорн лучший Вард-Хирург страны!» Она вышла из купола и включила запись. Ей хотелось, чтобы что-то осталось от такой уникальной операции.
      Аолла проснулась только один раз, когда Строггорн восстанавливал тот самый вход, с которым не справился Лао. Он был последний, но Строггорн предложил ей добавить еще восемь точек. Со времени прошлой установки скорость мыслепередачи у нее значительно возросла. Аолла согласно кивнула и снова погрузилась в сон.
      К концу операции, продолжавшейся около пяти часов, пришел отдохнувший Лао. Он смотрел на Строггорна, который невозмутимо оперировал Аоллу. Абсурдность этой картины внезапно поразила его. Если бы кто-нибудь всего месяц назад сказал, что она сможет спокойно доверить этому страшному человеку свое тело и, видимо, душу, Лао ни за что бы не поверил. В который раз его поразило, как переменчива судьба и как мало он знает о людях, несмотря на свою очень длинную жизнь.
      — Ты забираешь ее к себе? — спросила Тина, когда Строггорн закончил.
      — Да, — он ответил так, как будто это разумелось само собой.
      — Ей нужна гелевая ванна и аппаратура, чтобы ускорить заживление!
      — Я знаю, Тина, но все равно не оставлю ее здесь. И у меня дома тоже есть операционная.
      Тина удивленно взглянула на него, но потом вспомнила, как когда-то Линган оперировал ее прямо у себя дома, и решила, что всегда возникают ситуации, когда эсперам очень не хотелось бы, чтобы кто-нибудь, кроме Вард-Хирурга, знал о вмешательстве в их психику.
      Аолла так больше и не проснулась — ни когда Стил укутывал ее в одеяло, ни когда ее уложили на носилки, ни когда они летели в машине домой. От равномерной качки ей снова снился Дорн. Она летела на огромных крыльях Уш-ш-ша, и все было хорошо. Строггорн, конечно же, видел ее сон. Сначала он хотел прервать его, но потом решил, что его боль — ничто против ее покоя, и оставил все как есть.

* * *

      Аолла проснулась в гелевой ванне. Все операционные были одинаковы, невозможно было определить, где находишься. Она хорошо помнила, что разрешила Строггорну оперировать себя и потом, видимо, уснула. Стил сразу позвал хозяина из кабинета. Мужчина в золоте, в ореоле огня.
      — Строггорн! Я у тебя? — наконец Аолла вспомнила, что у него дома тоже была операционная. — Мне можно вылезать?
      Строггорн подошел и тщательно осмотрел места пси-входов. Воспаление спало, и можно было считать, что все более или менее нормально.
      — Будешь есть? — Он помог ей выбраться и теперь вытирал кожу от раствора. — Стил там накрывает. — Строггорн протянул ей пакет. — Мы забыли в клинике твою одежду. Я заказал на свой вкус.
      Аолла сидела за столом в красном, очень идущем ей, платье и уплетала еду. Строггорн задумчиво смотрел на нее, и от этого возникло чувство, что он хочет о чем-то поговорить, но не решается.
      — Что-то не так? Может быть, ты скажешь и я смогу еще поесть? А то у меня от твоего взгляда пропадает аппетит. — Она все старалась пробраться через его непроницаемые блоки.
      — Как ты думаешь, у тебя могут быть дети? — спросил Строггорн, и от его вопроса Аолла поперхнулась.
      — Никогда не могу угадать, что ты еще придумаешь! — отдышавшись, сказала она. — Не думаю, чтобы это было возможно в моем возрасте и после всех моих регрессий.
      — Может быть, ты и права, но я бы хотел тебя обследовать.
      — Зачем? — Аолла ничего не понимала.
      — У тебя давно были месячные? — спросил Строггорн.
      — У меня? — она задумалась. — По крайней мере, на Дорне их не бывает. Это точно. — Аолла улыбнулась своей шутке. — Если честно, очень давно. Только зачем тебе это?
      — У тебя месячные, — невозмутимо сказал Строггорн, и она поняла, что аппетит пропал окончательно. — Я поставил тебе тампон, поэтому ты ничего не заметила. Так разрешишь обследовать?
      — Сначала меня донимали этим на Дорне, а теперь еще за меня примешься ты! Какая, к черту, разница? — Аолла не на шутку рассердилась.
      — Может быть, я хочу от тебя ребенка? — вопросом на вопрос ответил Строггорн, и она растерянно посмотрела на него. — У тебя сейчас все время меняется гормональный фон. Ты не боишься, что это может сказаться при регрессии?
      — Я вижу, ты от меня не отстанешь? — Аолла посмотрела в его ледяные глаза и, еще раз чертыхнувшись, пошла в операционную. — Сколько ты будешь возиться? — спросила она, ложась на операционный стол.
      — Минут двадцать.
      Аолла закрыла глаза. Временами возникала боль, и она морщилась. Аолла сама была Вард-Хирургом и через пятнадцать минут поняла, что Строггорн опять обманул ее.
      — Что ты делаешь? — Она открыла глаза, но Стил поставил ширму и было не видно, чем работает Строггорн. Он посмотрел на нее.
      — Тебя что-то смущает? Я провожу обследование. Тебе лучше закрыть глаза. — Строггорн ответил, как будто это само собой разумелось, и ей ничего не оставалось, как довериться ему.
      Даже через час он не закончил. Аолла видела, что Строггорн использует все более сложную аппаратуру, и это начинало беспокоить ее.
      — Строггорн, может быть, скажешь правду? — попросила она.
      — Попозже, хорошо? Я не очень тебя измучил? — Он внимательно вслушался в ее мысли и кивнул: — Терпимо. Я скоро закончу. — Но провозился еще целый час.
      — Можно вставать? — спросила Аолла.
      — Нет, — ответил Строггорн жестко. — Лежи.
      — Мне холодно, — пожаловалась она, и Стил накрыл ее одеялом. Аолла видела, как Строггорн проводит анализы на очень сложной аппаратуре, и никак не могла понять, что он делает.
      — Я на минутку отойду? Хорошо? — Строггорн вышел и через несколько минут вернулся.
      Серьезность происходящего Аолла поняла, когда минут через пятнадцать в операционную вошел Креил.
      — Креил, — пожаловалась она. — Он не разрешает мне встать!
      — Правильно делает, — ответил Креил и занялся аппаратурой. Он о чем-то переговаривался со Строггорном, но терминов было так много, а Аолла так устала, что впала в забытье, так и не поняв, в чем дело.
      Когда она проснулась, в операционной был только Стил, сразу позвавший Креила и Строггорна.
      — Мне можно наконец встать? — Аолла беспокойно посмотрела на них. Креил переглянулся со Строггорном и пододвинул стул к операционному столу.
      — Послушай меня, девочка, — начал Креил. — Мы знаем друг друга много лет. Для точного диагноза недостаточно того обследования, которое провел Строггорн. И, как врач, я бы хотел продолжить.
      — У тебя блестящая манера не отвечать на вопросы. Что со мной?
      Креил еще раз посмотрел на Строггорна.
      — У тебя в организме накапливаются генетические изменения.
      Аолла долго молчала, соображая, что из этого следует.
      — Ты думаешь, это последствия регрессии? — спросила она.
      — Наверняка. Насколько Строггорн помнит, тот ребенок, которого ты родила, хоть был и недоношенный, но абсолютно нормальный. При такой патологии, которая у тебя сейчас, это исключено. Значит, ты приобрела ее. Я настаиваю на дополнительном обследовании. — Креил был предельно серьезен.
      — Послушай, Креил. Странница говорила, что у меня врожденная способность к регрессии. Этого не должно быть!
      — Да, но как минимум один раз ты регрессировала за сутки вместо четырех и, насколько я знаю, очень плохо чувствовала себя после этого! — Он помолчал. — Ты понимаешь, что самое страшное в этой ситуации — застрять в промежуточном Облике: и не человека, и не Дорнца. Думаю, это не самая приятная смерть из возможных.
      — Когда у вас возникли подозрения?
      Креил опять посмотрел на Строггорна, не зная, стоит ли ей говорить.
      — Во время психотравмы ты частично регрессировала, чем сильно испугала нас всех. Я тебе скажу — это зрелище не для слабонервных! Ну, а когда обнаружилось, что на тебя не действует наркоз — это стали больше, чем опасения. Я хотел бы проверить, насколько далеко зашли изменения. В тканях это не выглядит столь опасным, но нужны анализы нервных структур, спинного мозга… В общем, ты врач и понимаешь, о чем речь.
      — И как ты себе это представляешь без наркоза? — Аолла через его голову посмотрела на Строггорна.
      — Не смотри так на меня! Я этого делать не буду! Я уже объяснял Креилу, что не считаю, что у тебя есть серьезные повреждения нервных структур и не стану мучить тебя лишний раз. Если ты согласна — пусть он делает это сам.
      — Никто не будет больше со мной ничего делать! — решила она. — Я увеличу время регрессии до шести дней. Все равно сейчас вы не сможете определить, накапливаются изменения после каждой регрессии или это только последствия того раза. В следующий прилет — я к вашим услугам. Мне можно наконец встать? Я есть, между прочим, хочу.
      Мужчины переглянулись, и Аолла увидела, что Креил наконец улыбнулся.
      — Даже если все так, скажи: у нас ведь генетика уже на очень хорошем уровне. Мне можно будет помочь? — спросила она у Креила, одновременно уплетая еду.
      — Если мы закончим эксперименты по нейтральной протоплазме. Ты же знаешь, их пришлось заморозить, хотя теория давно существует. Мы договорились с системой Ригеля. У них есть одна заброшенная база, и они согласились предоставить нам ее для эксперимента, — объяснял Креил.
      — Кого ты собираешься туда послать? — поинтересовался Строггорн.
      — В идеале — нужен я, но это сейчас невозможно. Думаю, придется лететь Тине — она лучший генетик после меня и, кроме того, мы можем послать только Вардов. Нельзя допустить, чтобы о корабле, который их заберет, узнала вся Земля. У них и так достаточно оснований для паники. А так мы остановим корабль подальше от Солнечной системы и перебросим их через N-мерность, сказал Креил, и Аолла уловила нотку печали в его словах.
      — Ты не боишься посылать ее туда? Я слышала, эти эксперименты очень опасны?
      — Конечно, боюсь, — ответил Креил. — Но нет другого выхода. Для нас, Вардов, можно было бы обойтись без этого. А вот чтобы продлевать жизнь обычным людям — они необходимы. Иначе нам никогда не продвинуться в трансплантологии. А так мы им обеспечим хотя бы сто пятьдесят лет жизни! Я уже не говорю о генетических патологиях, как у тебя. Нам обещали подвесить корабль на околопланетную орбиту над базой и, в случае чего — забрать Вардов. В теории постарались все предусмотреть. Мне не хочется ее отпускать, но я не знаю, что еще можно придумать.
      Аолла закончила есть и отправилась досыпать.
      — Как тебе удалось заставить ее пройти обследование? — поинтересовался Креил.
      — Я сказал, что хочу от нее ребенка, — честно ответил Строггорн.
      — Ну и фантазия у тебя!
      — А как ты намеревался заставить ее после того, что мы пятнадцать часов делали с ее телом? Силой? Сам бы согласился без наркоза?
      — Надеюсь, мне не придется стоять перед таким выбором, — вздрогнул Креил.
      — В нашей с тобой жизни ни от чего не приходится зарекаться.
      — Кстати, где ты научился так оперировать? Я хоть и не видел, но Тина мне в подробностях рассказала.
      — А как ты думаешь? — Нехорошо усмехнулся Строггорн. — Большей частью в Инквизиции. По сути самой хирургии нет никакой разницы — калечить человека или спасать.
      — Неужели это одно и то же? Я, конечно, могу вырезать аппендицит простым ножом…
      — Без наркоза? — Строггорн невинно посмотрел на Креила, и тот вздрогнул. — У меня большая практика в таких делах. Может быть, даже слишком большая… Ты разговаривал с Дорном? — спросил Строггорн, убедившись, что Аолла заснула.
      — Почти четыре часа. Пытался объяснить ему ситуацию.
      — Ну и что?
      — По-моему, он не очень понял. Для них это совершенно исключительная ситуация.
      — Ты насчет развода выяснил? Какие законы на этот счет?
      — Теоретически существуют, но на деле практически не встречаются. Дорн сказал, что оставленный супруг так часто погибает, что никто не рискует разводиться. — Креил покачал головой и продолжил: — Даже если Уш-ш-ш когда-нибудь согласится на развод, не думаю, чтобы Аолла решилась в такой ситуации на этот шаг.
      — Значит, для нее это настоящая ловушка. Она не знает о невозможности развода, и, я думаю, вряд ли стоит ей об этом говорить — все равно ничего не изменим, только будет раньше времени мучиться. — Строггорн закрыл глаза, и Креил подумал, что ему больно это обсуждать, но сквозь блоки ничего не прорывалось. — Еще эти изменения! Я боюсь, кончится тем, что Аолла вообще прекратит прилетать на Землю.
      — Дорн сказал, что Уш-ш-ш все время боится того же самого — что она останется на Земле навсегда.
      — Мне совсем не до смеха! — Строггорн поглядел на него своим ледяным взглядом, и даже Креил не смог выдержать его.
      — В конце концов, ты должен был продумать все это заранее! поморщившись, сказал Креил.
      — Когда я мог это сделать? Я только на Совете узнал, что Аолла выходит замуж и нужно мое согласие! У меня было целых две минуты на раздумья! Ладно. Иди домой. Ничего мы с тобой не решим.
      Строггорн вошел в спальню, и Аолла открыла глаза.
      — Ты мог бы меня накрыть еще одним одеялом? — слегка улыбнувшись, спросила она. — Меня немного знобит.
      — Это из-за обследования. — Он вслушался в ее мысли, неторопливо разделся, лег и крепко прижал к себе. Еще какое-то время Аолла дрожала, но потом согрелась и спокойно заснула. Строггорн лежал рядом и вдыхал запах ее волос, оберегая сон, он почти никогда не спал. Сейчас даже в мыслях он не мог представить, как сложится дальше их судьба.

* * *

      На Дорне Аолле устроили пышную встречу. Ей только один раз приходилось присутствовать на свадьбе, когда замуж выходила Виэль, и она знала, что после официального объявления помолвки будущие супруги не должны были видеть друг друга. За все время, которое Аолла провела на Дорне, Уш-ш-ш первый раз не встречал ее.
      Почетный эскорт проводил ее до дома. Ей было не по себе. Она отчетливо поняла, что не хочет этого брака, но и выхода из сложившейся ситуации не видела. На самом деле ей удалось скрыть от Советников еще одну причину своего пребывания на Дорне. От помощи этой планеты зависело, удастся ли в момент совмещения зон времени на Земле восстановить нормальное течение времени. И сейчас нельзя было допустить каких-либо осложнений в их отношениях. Аолла вполне обоснованно полагала, что в смерти Уш-ш-ша, по какой бы причине она не произошла, будут винить ее — представителя другой цивилизации, и шансы получить при необходимости помощь Дорна резко уменьшатся.
      Свадьба была назначена на следующий день. Уш-ш-ш спешил, панически боясь, что Аолла в последний момент изменит свое решение. После разговора с Креилом Дорн долго беседовал с ним, пытаясь втолковать, что Аолла, по дорнским понятиям, уже замужем, но Уш-ш-ша интересовало только ее согласие. Дорна потрясло, насколько спокойно воспринял Уш-ш-ш эту сложную ситуацию. Президент так и не смог понять, что у того на уме.
      Аолла беспокойно провела ночь. Ей снилась Земля. Лао грустно посмотрел на нее и сказал: «Не знаю, правильно ли ты поступаешь, девочка». От его слов все сжалось у нее внутри.
      Утром у дверей Аоллу уже ждал эскорт. Ей показалось, что ее ведут на казнь. Один из дорнцев, делая круг, растерянно посмотрел в ее глаза, и она поняла, что нужно лучше скрывать свои мысли. Все равно в ее мозгу постоянно возникала разболтанная телега, мокрая и грязная дорога, а где-то впереди приготовленный для нее костер.
      Они летели около часа, пока не достигли одного из каньонов. На их свадьбу собралось множество дорнцев. Где-то далеко Аолла ощутила Уш-ш-ша, но разглядеть его не могла. Она почувствовала, что те дорнцы, которые были ближе к ней, стараются телепатически поддержать, но это мало помогало. Началась церемония. Дорнцы парами взмывали в воздух, расцвечивая свои крылья всеми цветами радуги и выделывая самые фантастические пируэты. Одна из пар подлетела к ней и пригласила следовать за ними. Аолла увидела, что навстречу ей движется Уш-ш-ш, также в сопровождении пары дорнцев. Они развернулись, делая галантный пируэт и приглашая к танцу в воздухе.
      Четыре дорнца несли им навстречу две огромные сети, удерживая их в своих присосках. Подлетев, они остановились в воздухе и сказали Аолле, что ей нужно лечь на сеть. Она послушалась, и ее понесли. Уш-ш-ш лег на вторую сеть. Их поднимали все выше и выше в воздух, и наконец они увидели Президента. Его обычно черные крылья сейчас были почти белоснежные, и это произвело на всех сильное впечатление.
      Дорн зачитал формулу брака. Аолла слушала невнимательно, не очень вникая в смысл слов и телепатических образов, и только когда ей задали вопрос, добровольно ли вступает в брак и не было ли принуждения, она пришла в себя и ответила: «Да, добровольно». Их понесли все в тех же сетях, и Аолла с трудом могла понять направление полета. Как обычно, ее укачало, и она заснула, хоть и дала себе слово не делать этого, а проснулась оттого, что сеть опустили на почву.
      Аолла открыла глаза. Это был тот самый Каньон, в который тогда затащил ее Уш-ш-ш. Эскорт на большой скорости удалялся. Уш-ш-ш радостно кружил в воздухе, исполнял самые немыслимые пируэты, не желая замечать ее подавленного состояния, а потом попросил Аоллу подняться в воздух. Она нехотя взлетела. Она хорошо представляла, что ее ждет, поэтому когда вихрь ворвался в мозг и нечеловеческие чувства подчинили себе, даже не пыталась сопротивляться.
      Шли дни, Аолла стала забывать Землю. Это происходило постепенно, и она не отдавала себе в этом отчета, но каждый раз, когда Уш-ш-ш затаскивал ее в Каньон, что-то исчезало из памяти.
      Сначала Аолла удивлялась, так как знала от Дорна, что в таких частых полетах в Каньон не было никакой необходимости, но вскоре это перестало ее волновать. Жизнь планеты Дорн поглотила все.

270 год относительного времени

март, 2029 год абсолютного времени

      Ровно через пять лет Советник Креил ван Рейн потребовал, чтобы Аоллу вернули на Землю, мотивируя это необходимостью генетического обследования. Уш-ш-ш был категорически против ее возвращения, хотя она несколько раз объясняла ему, что через две земные недели вернется. По закону, как муж, он имел полное право не отпускать Аоллу. Потребовалось двойное напоминание с Земли, чтобы ее наконец отправили назад.
      Только через десять дней она выскользнула из гиперпространственного окна. Ее встречал обеспокоенный Креил, нисколько не сомневавшийся, что такое длительное время перестройки организма в земной облик вызвано накоплением генетических изменений. Аолла, как всегда, была рада Креилу и сразу же принялась за еду. Он внимательно смотрел на нее, думая, как лучше напомнить об обследовании.
      — Да согласна я, согласна. — Она подняла на него глаза, и Креил сразу успокоился. Аолла выглядела нормально.
      — Почему так долго? — спросил он, имея в виду продолжительность регрессии.
      — А сколько это заняло времени? — уточнила Аолла. Во время перестройки она не могла определять, сколько прошло дней.
      — Десять дней.
      — Не знаю. Как-то тяжело было перестраиваться. Я чувствовала, что медленнее, но не думала, что настолько. — Аолла нахмурилась. — А что с наркозом? Удалось подобрать? Или будете мучить живьем?
      — Кое-что сделали. Джон Гил, не знаю, помнишь ли ты его — это очень хороший специалист по обезболивающим, синтезировал для тебя несколько препаратов. Посмотрим, как они будут действовать.
      Нормального обезболивания тем не менее достичь не удалось — и уже во второй раз пришлось отказаться от полного генетического обследования. Анализы показали, что накопление изменений продолжается, но сказать, насколько это серьезно, было трудно.
      Аолла попросилась жить к Лао. Она не хотела встречаться со Строггорном и считала, что квартира Лао будет для нее самым безопасным местом. Несмотря на это, однажды Строггорн возник прямо посреди гостиной. Аолле показалось, что он прошел сквозь стену. Это было вполне возможно, учитывая его способности. Как ни в чем ни бывало Строггорн сел в кресло напротив нее.
      — Почему ты прячешься от меня? — Он очень строго смотрел на нее, но Аолла избегала его взгляда.
      — Я не прячусь. Я просто не хочу тебя видеть. — Она что-то ковыряла на тарелке. — Пожалуйста, уходи. Через полчаса обещал прийти Линган, и не нужно вам встречаться в моем присутствии.
      — Зачем он придет? — поинтересовался Строггорн.
      — Мы собираемся поехать на лошадях. Ты же знаешь, мы всегда это с ним любили.
      — Лао в кабинете? Ты не возражаешь, если я зайду к нему?
      — Только недолго, хорошо? Мне не нужны проблемы. — Аолла продолжила есть.
      Строггорн вошел к Лао, и тот удивленно посмотрел на него.
      — Мне казалось, я заблокировал от тебя дверь?
      — Есть же еще и стены, — усмехнулся Строггорн.
      — Не знал, что ты это можешь. Что тебе нужно? — Лао отключился от Машины.
      — Она разлюбила меня?
      — Почему ты спрашиваешь меня об этом?
      — Не знаю. Что-то в ней появилось странное. Не могу тебе объяснить, но если бы была возможность, я бы прозондировал ее.
      — Почему тебе всегда в голову лезет только плохое? — Лао невозмутимо выдержал взгляд Строггорна. — Ты не думал, что Аолла просто не хочет причинить тебе боль?
      — Не так. Не знаю, что с ней, но она не в порядке. — Строггорн встал и ушел прямо через стену. Лао только покачал головой и подумал, что никто не знает всех возможностей этого человека.
      Через несколько дней Аолла вернулась на Дорн, чем очень обрадовала Уш-ш-ша. Она вернулась даже раньше, чем обещала, и он сразу же утащил ее в Каньон.

273 год относительного времени

апрель, 2029 год абсолютного времени

      Первое, что ощутил Креил, когда сработал аварийный браслет, — шок. Сигнал был очень слабым, и, взглянув на надпись индикатора, он утвердился в своих самых худших опасениях. «Тина!» — эта мысль пронзила все его существо. Креил хорошо представлял, что Тина находится на Ригеле. Это значило, что в то время, когда аварийный сигнал достиг Земли, она совершенно точно была мертва. Запоздалый зов о помощи уже ничего не мог изменить, но разум не смирился с этой мыслью, и Креил начал проникновение в Многомерность, хорошо зная, что его возможности по переходу ограничены девятью измерениями. Наивно было считать, что этого окажется достаточным, но и обращаться за помощью было бессмысленно. Для всех, кроме него в этом мире, Тина была мертва, и если бы Креил только заикнулся о том, что хочет попытаться достать ее через сопредельные измерения — никто не позволил бы сделать ему это.
      Первые девять измерений он прошел успешно, затратив даже меньше энергии, чем рассчитывал. По мере проникновения в следующее измерение аварийный сигнал становился сильнее, и Креил сделал десятый переход. Вот там ему стало по-настоящему тяжело. С огромным трудом он мог сохранять целостность. Сейчас приходилось следить сразу за тремя телами. Креил видел, как его трехмерное тело лежит на полу кабинета, и вокруг него суетятся люди из аварийной службы. Там, на Земле, он еще был жив. Креил попытался проникнуть в одиннадцатое измерение, материализуя четвертое тело, когда понял, что дальнейшее продвижение возможно только за счет разрыва связей с низшими измерениями. Это означало смерть его физической трехмерной оболочки и, следовательно, невозможность возвращения. Он колебался только несколько секунд, после чего разорвал связь с тремя низшими измерениями, и сразу же проник в двенадцатое, закончив наконец формирование четвертого тела. Одновременно Креил увидел, как на его земном теле зажегся аварийной браслет, констатируя его физическую смерть в Трехмерности. Но это лишь придало ему решимости.
      Он смог проникнуть в пятнадцатое измерение, когда, находясь в пятом теле, заметил, что сигнал его аварийного браслета, единственная ниточка, связывающая его с Тиной, начинает ослабевать. Это означало бессмысленность дальнейшего продвижения. В высших измерениях Тина была мертва.
      «Поздно, слишком поздно». — Все его тело содрогнулось, вытягиваясь в огромную струну, пронзительный звук которой заставил содрогнуться все пятнадцать низших измерений. После этого возникла паутина, которая стала затягивать его, лишая энергии и остатков жизни. Последним усилием воли он сжал аварийный браслет, обозначив свое местонахождение в пространстве времени.
      Лао сидел в кресле и размышлял. Около часа назад ему сообщили о смерти Креила ван Рейна. Из того, что ему было известно, Лао смог понять, что по какой-то причине Креил разорвал связь своего тела с низшими измерениями. Лао сидел и терпеливо ждал аварийного сигнала, который неизбежно должен был подтвердить или опровергнуть это сообщение. Когда на его аварийном браслете запульсировало: «Креил ван Рейн», он уже знал, что должен делать. Доли секунды ушли у него на определение местонахождения Креила.
      Лао подключился напрямую к Машине, максимально расширив свои энергетические возможности. Машина задала лишь один вопрос: «Число точек подключения?», на который он очень лаконично ответил: «Все». Он прекрасно знал, что подключение всех входов мгновенно убило бы любого человека, но Лао уже давно перестал считать себя человеком.
      Лао пропустил, гигантским энергетическим прыжком преодолел предыдущие четырнадцать измерений и в прямом смысле слова вывалился в пятнадцатое, избежав при этом построения в материальности предыдущих трех тел.
      Все пространство разделила на две части вневременная дорога. Лао пришлось напрячь все свои возможности восприятия пятнадцатого измерения. Сознание разошлось по многочисленным уровням, одновременно воспринимая Прошлое — Настоящее — Будущее. Под ним раскинулось плато Вероятности. С большим трудом он смог отыскать точку входа. Сознание все время норовило выскочить из-под контроля, и ему, как заклинание, приходилось повторять: «Я ищу Креила ван Рейна». Эта фраза удерживала его на нужном пути. Наконец Лао нашел его. Креил был спеленут энтропийной паутиной, которая высасывала из него энергию. Лао сосредоточился и послал импульс. С большим трудом ему удалось захватить Креила в энергетическое поле. Лао смог довольно легко переместиться к точке входа, а дальше пошла пытка просачивания в низшие измерения. Теперь ему пришлось расплачиваться за то, что он не стал создавать резервные тела материальности и поэтому не мог одним скачком вернуться назад. Ему грезилась дорога, каждый шаг по которой давался с большим трудом, при этом Лао тащил на себе Креила.
      Спустя какое-то время он осознал себя лежащим на дороге. Рядом лежал Креил. Дорога была буровато-коричного цвета, вся в неровных трещинах. Лао посмотрел на небо. Солнце все так же висело в зените, почти ничего не освещая. Он обнял Креила за плечи и сосредоточился, пытаясь связаться с физическим телом. Лао увидел себя, сидящего в пси-кресле и по-прежнему подключенного к Машине. Эта картина успокоила его. Он попытался сосредоточиться, создавая воздушный вихрь, а затем скручивая его в туннель, параллельный дороге. Когда туннель уплотнился и приобрел признаки материальности, Лао осторожно втащил внутрь Креила и затем шагнул сам.
      Лао сосредоточился на перемещении вдоль туннеля. Сначала очень медленно, а затем все скорее и скорее их потащило сквозь него. Он трижды встречал по пути тела Креила, совмещая их в единое целое и возвращая этим жизнь. И еще через какой-то промежуток времени заметил свет в конце туннеля — точку входа.
      Через несколько мгновений они оказались в Трехмерности. Лао отключился от Машины, предварительно запросив место, куда было доставлено физическое тело Креила. Его немного смущало, что Креил по-прежнему не подавал признаков жизни. Через полчаса по приказу Лао было доставлено физическое тело. Он осторожно подключил оба тела к Машине и смоделировал слияние. Тело высших измерений выплыло из кресла и аккуратно совместилось с физическим телом.
      Только опытный взгляд Лао заметил, как вздрогнуло физическое тело в момент входа. Креил дышал, но был без сознания.
      Видимо, заработал датчик жизни, потому что телеэкран засветился, и Лао увидел Алленга из службы по учету населения Страны.
      — Черт возьми, Лао, что происходит?
      — Все в порядке, Алленг, наверное, поставили ошибочный диагноз.
      — Ты намекаешь, что Креил жив? — Алленг удивленно приподнял брови. Только не надо меня убеждать, что это была досадная ошибка, опять эти ваши штучки. — Экран погас.
      Лао осторожно перенес Креила на кровать, в соседнюю комнату, приятно отметив про себя, что сейчас тот обладал привычным весом.
      Звоночек на пульте показал, что Креил очнулся. Лао вошел в спальню.
      — Зачем? — В глазах Креила застыла боль.
      — Что «зачем»? — удивленно переспросил Лао, одновременно пытаясь проникнуть к нему в мозг.
      — Зачем ты меня спас? — При этом Креил поморщился и добавил еще несколько пси-блоков, защищаясь.
      Тех нескольких секунд, что Лао был в мозгу Креила, ему было достаточно, чтобы узнать о гибели Тины.
      — Во-первых, я ничего об этом не знал. — Лао спроецировал телепатему Тины. — Сожалею. — Он послал Креилу образ огорченного человека.
      Креил расслабился внешне, и вдруг, без всякого перехода, Лао увидел в его мозгу образ рыдающего мужчины.
      — Сожалею, — повторил Лао еще раз. — Ты же знаешь, что нужен здесь.
      — Я не давал обязательства жить вечно. Меня, как ты знаешь, забыли спросить об этом. Мой сын давно взрослый человек, и я прожил уже сто шестьдесят четыре года. В конце концов, я устал и, как ты знаешь, одно из основных прав в нашей стране — право на смерть, добровольный уход из жизни.
      — Наша жизнь никогда не принадлежала нам. Нас слишком мало, чтобы иметь право на уход.
      — Тина тоже была Вардом, однако ее больше нет. — При этом Креила передернуло.
      — Это не одно и то же. Ни ты, ни я не знаем, что произошло на Ригеле, сказал Лао. Они помолчали. — Креил, как ты узнал?
      — Сработал аварийный браслет.
      — На таком большом расстоянии? По меньшей мере, странно.
      — Возможно, но это был ее сигнал. Я не знаю, что там произошло, и, может быть, никогда не узнаю.
      — Креил. Ты прошел до пятнадцатого измерения. Меня это нимало удивило. Всегда считал, что твой предел — девятка.
      — Господи! Я тоже так считал. Но ты бы мне помог попытаться вытащить ее? — Он послал образ вопросительно смотрящего человека.
      — Нет. Это же обычный аварийный сигнал. Пока он попал на Землю, прошло столько времени, что уже все равно ничего нельзя было бы предпринять. Да ты и сам убедился в этом. Сигнал должен был затухать в высших измерениях. Так и было?
      — Так и было. Ужас… Господи. Какой ужас… Больше всего на свете я бы хотел, чтобы это оказалось дурным сном! — Креил помолчал. — Они должны были вернуться через неделю. Все эксперименты закончили, результаты передали на Землю. Не могу понять, что случилось! Я уже был совершенно спокоен!
      — Там был наблюдающий корабль с Ригеля. Думаю, они что-нибудь сообщат.
      — Разве это вернет ее!
      Лао опять увидел в мозгу Креила образ плачущего мужчины. Он осторожно сел на край кровати и как можно мягче сказал:
      — Посмотри мне в глаза.
      — Я не хочу, — отвернулся Креил. — Прости, но я должен это сам перебороть.
      Лао осторожно взял его руку.
      — Хорошо. Тогда просто усни.
      Креил только мельком взглянул на Лао. У него не было сил сопротивляться и поэтому пришлось выбрать из двух зол меньшее — подчиниться приказу Лао.
      Теперь у Креила было свое летоисчисление. Вся его жизнь теперь начиналась с этого дня — дня смерти Тины.
      Когда Линган узнал, какому риску подвергли себя Креил и Лао, его охватило холодное бешенство. Он вызвал их в свой кабинет и, беспокойно расхаживая из стороны в сторону, нудно объяснял недопустимость такого безрассудного поведения.
      — Как можно, Креил? — ругался Линган. — Если бы ты был подданным в моем княжестве, спроси у Лао, честное слово, я приказал бы тебя высечь! Публично! На площади! Чтобы ты запомнил это на всю жизнь! — Он остановился перед сидящим в кресле Креилом и просверлил того своими черными глазами. — Просто чудо, что вы остались живы! Погубить дело стольких лет! Из-за бабы! — Линган опять беспокойно начал шагать по своему огромному кабинету.
      — Она не баба, — поморщился Креил, стараясь не выходить из себя и не заводить Лингана еще больше. Ни для кого не было секретом, что Председатель Совета Вардов не отличался мягким характером. — Тина — моя жена. Как ты не можешь это понять! — Он секунду подумал и добавил: — А впрочем, у тебя ведь не было никогда жены!
      От его слов Линган сразу остановился, и Креил с удивлением уловил в его мозгу проскользнувшую боль.
      — Ты в этом уверен? — Линган спросил это более спокойно и наконец сел в кресло. — Расскажи ему, Лао. У меня нет на это сил.
      — У Лингана была жена, Креил, — начал Лао. — Как ты помнишь, Странница вытащила нас из прошлого. За день до этого, не желая, чтобы его жена и ребенок подверглись унизительной смерти, он отправил их из замка. Кто знал, что через сутки мы окажемся в другом мире! В тот день все мы считали себя уже покойниками, нас так обложили, что шансов отбиться не было. Конечно, какое-то время мы бы продержались, но их было слишком много. А когда возникла эта зона, уже поздно было что-либо менять.
      — Твоя жена была человеком? — Креил удивленно смотрел на Лингана, и тот кивнул головой. — А ребенок?
      — Мальчик. Ему было тогда всего пять лет. Эспер. Собственно говоря, поэтому я и женился на ней, когда родился ребенок и стало ясно, кто он. Линган тяжело вздохнул.
      — А ты не пробовал попросить Странницу? Ведь первые годы она почти жила на Земле?
      — Неужели ты думаешь, Странница не знала об этом, Креил? Про твою маму — она что, тоже не знала? Насколько я знаю, вы все летели в одном самолете? — Линган устало смотрел на Креила и, казалось, совсем перестал сердиться.
      — Много лет я задавал себе этот вопрос. Ты знаешь, почему Странница не спасла тогда маму? — спросил Креил.
      — Оттого, что я это знаю, не становится легче, — ответил Линган. Он сейчас ни на кого не смотрел и поэтому выглядел, как смертельно уставший человек. — Каждый из нас, вытащенный из обычного времени, порождает грубое изменение будущего. Вероятность того, что вытаскивание пройдет благополучно, очень низка, и, поэтому всегда, когда мы это делали, Странница была на Земле. Ты не знаешь, что одно ее присутствие в каком-то месте резко увеличивает количество благоприятных исходов — это одна из особенностей существ Многомерности. В какой-то мере это касается и нас всех. Но несмотря на это, мы чудом оставались живы. Один раз я случайно едва не убил тебя, и два раза нам с Лао с трудом удалось спастись и доставить Аоллу и Строггорна.
      — Еще придется вытаскивать кого-нибудь? — озабоченно спросил Креил.
      — Слава Богу, нет. Шестой человек, к счастью, родился в нашей стране. Его зовут Диггиррен ван Нил. Конечно, пока без «ван». Ему четырнадцать лет, поэтому я со дня на день жду Странницу на Землю, — пояснил Линган. Насколько я знаю, нас, шестерых, будет вполне достаточно для объединения зон времени и отражения той опасности, которая угрожает Земле.
      — Ты думаешь, Странница вмешается?
      — Уверен. Хоть мы и не знаем, что Странница с нами делала, и ни один генетический анализ этого не покажет — мы не люди, и нам это лучше знать. Линган неожиданно уставился на дверь, и все ощутили, как бесконечная мерцающая нервная сеть возникла в пространстве.
      — До чего не люблю, когда мне перемывают косточки, — сказала красивая молодая женщина, входя в кабинет. — Ты мне нужен Линган, и еще давай сюда этого, как ты сказал? Диггиррен ван Нил? — добавила Странница. — У меня очень мало времени, — она почему-то сразу посмотрела на Лао, — а сделать, как всегда, нужно много. Я на один день, поэтому все личные просьбы до следующего раза. — Эту фразу Странница договаривала уже в коридоре. Линган сопровождал ее.
      Худой высокий мальчик лет четырнадцати, с темно-русыми, коротко остриженными волосами, и мягким взглядом зеленых глаз, вошел в операционный зал. Он очень боялся и не понимал, почему для обязательного в четырнадцать лет психозондирования ему назначили Председателя Совета Вардов Лингана ван Стоила. Диг все пытался вспомнить, чего такого страшного успел натворить он в своей очень короткой жизни, если для коррекции его психики понадобился специалист такого уровня. Попытка расспросить отца ни к чему не привела. Тот, видимо, и сам не знал, в чем дело.
      Нил проводил его до дверей операционной и пожелал удачи, вспомнив, как четырнадцать лет назад его вызвал Линган. В кабинете, на огромном столе, завернутый в пеленки, лежал младенец. Линган зачитал Нилу Постановление Совета Вардов о передаче ребенка на воспитание в его семью. Нил не привык задавать вопросы, тем более Председателю Совета, и принес Дига домой. Одно обстоятельство удивило их с женой. Обычно на воспитание передавали ребенка в возрасте одного года, но в этот раз мальчику было несколько дней от роду, и никто так не сообщил, кто были родители ребенка. Нил понимал, что это были обычные люди, которым не разрешалось больше одного года воспитывать ребенка-эспера, но почему им даже не были позволены положенные с сыном свидания, он так никогда и не смог выяснить.
      Диггиррен нерешительно вошел в операционную. Линган подошел к нему и проводил к креслу. Диг изумленно воспринимал бесконечную мерцающую нервную сеть, принадлежавшую красивой молодой женщине, которая сидела в кресле напротив него, и никак не мог поверить в это.
      — Не бойся, — улыбалась женщина. — Линг, вы напугали его до полусмерти. Он никак не сообразит, почему его должен зондировать ты. А что, Председатель Совета Вардов у нас такой страшный?
      От ее слов Диггиррену сразу стало легче, и его страх улегся. Было непохоже, чтобы здесь собирались его ругать.
      — Скажи нам, Диг. — Женщина стала серьезной, — ты бы хотел стать Вардом?
      Он не ожидал такого вопроса и не знал, что ответить.
      — Ведь все мальчики в твоем возрасте мечтают об этом? — продолжала она.
      — Это, наверное, так. — Диг побледнел. — Но я слышал, что для этого нужна операция и это очень больно?
      — А ты так боишься боли? — спросила Странница, посмотрев на Лингана, и на очень большой, недоступной мальчику, скорости, добавила: — Что мы теперь будем с ним делать? У меня нет никакого желания заставлять его силой. А ведь придется, если не удастся его уговорить.
      Диггиррен кусал губы. Странница осторожно вошла в его мозг, он это почувствовал и отреагировал паническим страхом. Она тут же прекратила зондаж и внимательно посмотрела на мальчика. Диггиррен опустил глаза вниз и совсем тихо, но совершенно отчетливо, сказал:
      — Я не хочу быть Вардом.
      — Так, Линг, он все-таки сказал это, — Странница говорила очень быстро. — Что-то здесь не так. Оперировать нам его в любом случае придется, но я хочу понять, в чем дело. Никак не думала, что у нас с ним возникнут проблемы! Одно я поняла: Диг панически боится боли, любой боли. Позови отца, он в коридоре ждет его.
      — Может быть, мы как-нибудь обойдемся впятером? — спросил Линган, тоже очень быстро, чтобы мальчик не слышал.
      — Нет, никак не обойтись. Если его прооперировать, у него будет скорость мыслепередачи чуть меньше, чем у Аоллы, но значительно выше, чем у тебя или Лао. Где ты собираешься искать еще такого человека? Зови отца.
      Нил нерешительно вошел. На двери операционного зала висела табличка с предупреждением о Многомерности и опасности для жизни, но он знал, что, если его пригласили туда, это неважно. Нил был намного опытнее своего приемного сына и сразу понял, что эта красивая женщина, сидящая перед ним, не человек. Он чуть-чуть подумал и поздоровался:
      — Здравствуйте, Элоир Вэр. — Нил опустил глаза. Жесткая инструкция для эсперов не рекомендовала без крайней необходимости встречаться с ней взглядом.
      — Нил, — начала Странница. Было потеряно много времени, и она торопилась. — Я хочу уточнить: ваш сын всегда боялся боли?
      — Да, с самого детства.
      — И всегда панически? — уточнила Странница.
      — Когда Диг видел шприц или ему нужно было взять анализ крови — он падал в обморок от страха, — пояснил он.
      — Спасибо, вы можете идти, — сказала она, и Нил поспешно вышел. Все-таки так не должно быть, — Странница опять перешла на очень высокую скорость мыслепередачи. — Как у тебя оказался этот ребенок? При родах все было нормально?
      — Мне кажется, его тащили щипцами.
      — Что значит, тебе кажется? Разве в ваших клиниках может такое быть? его ответ страшно удивил Странницу.
      — Дело в том, что он родился в пустыне, а не в нашей стране. Мы захватили Дига и его мать при одном из перемещений стены времени, через несколько минут после того, как он родился. Потому они и не успели уйти, что у женщины начались роды. А после этого они уже не смогли уйти и сидели несколько часов, пока патруль не подобрал их. Это были очень тяжелые роды, его мать умерла от кровотечения задолго до того, как их нашли. Ей помогала какая-то безграмотная женщина, и я подозреваю, что это были не медицинские щипцы, а вообще какой-то подручный инструмент. — Объяснил ситуацию Линган.
      — Значит, ты хочешь сказать, что к родовой травме мы получили еще шок от перемещения стены времени?
      — Я думаю, что и травмы головы вполне бы хватило, а насчет перемещения стены — у нас слишком мало данных и мы не знаем, насколько это вредно.
      Странница надолго замолчала. Ей не хотелось даже думать о том, какие повреждения мозга могли быть у мальчика.
      — Его тогда оперировали по поводу родовой травмы? — уточнила Странница.
      — Конечно, — кивнул Линган, — но это еще не значит, что нет никаких последствий.
      — Почему у меня с вами всегда проблемы? — Она посмотрела Лингану в глаза, и тот, вздрогнув, опустил взгляд.
      — Наверное, потому что мы все-таки люди, Элоир Вэр, и не очень приспособлены к тому, что вы с нами делаете.
      — Не прибедняйся, Линган, — раздраженно сказала Странница. — Если ты человек, с твоим-то мозгом, то тогда я точно не разбираюсь в людях. А ты такой от рождения. А вот что ваши трехмерные тела не очень приспособлены для этого — ты прав. Поэтому без боли нам никак не обойтись. Хорошо. — Странница перешла на более низкую скорость, и Линган понял, что она решилась.
      — Послушай меня, Диг. Во-первых, я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза. Не бойся, я сейчас не в Естественном Облике и это не так опасно, как тебе рассказывали, — сказала Странница, и Диггиррен послушно поднял взгляд. Очень хорошо. Ты, конечно, уже понял, кто я. — Он кивнул, и она продолжила: — Должна сказать тебе правду, которая тебе не понравится. Независимо от твоего решения, сегодня ты станешь Вардом. И лучше, если это произойдет добровольно. Ты еще этого не знаешь, но сопротивление при таком воздействии усиливает боль, а тебе и так будет несладко. — Она прекрасно видела, что от страха у него расширились зрачки, и несколько минут ждала, пока он успокоится. — Ты, конечно, хочешь узнать, почему мы так жестоко собираемся поступить с тобой?
      — Хотелось бы понять, — сказал Диг, и ее порадовало, что он все-таки собрался с духом и поборол страх.
      — От этого зависит, будет ли существовать все вокруг.
      — Я не понимаю… — В его глазах была растерянность.
      — От этого зависит жизнь земной цивилизации, — по-другому повторила Странница.
      — Как это может быть? — не понимал он.
      — Сейчас у меня нет времени объяснять подробно, но обещаю, когда все закончится, Линган, или Лао, или любой из Советников, кому ты будешь больше доверять, все расскажут тебе. Итак, твое решение? Извини, что так тороплю тебя, у нас очень мало времени.
      Диггиррен долго молчал, опустив вниз взгляд, а потом посмотрел прямо в глаза Страннице и тихо сказал:
      — Я понял, что вы не обманываете меня… Я согласен.
      — Хорошо, — кивнула она. — Один маленький вопрос, пока ты еще в состоянии мне отвечать. На каком возрасте ты бы хотел остановить старение своего тела?
      — Как так?
      — Ну вот, смотри — Лингану больше трехсот лет, а при этом он выглядит едва на тридцать. На самом деле на двадцать восемь лет.
      — А разве это не результат омоложения?
      — Нет. Здесь совсем другой принцип. Твое тело и твой мозг никогда не будут стареть.
      — Мне нравится выглядеть как Линган, когда я стану взрослым.
      — Хорошо. Закончили с вопросами. — Странница встала. — Сейчас мы перейдем в другой операционный зал. Там в коридорах Пятимерность, и я не советую тебе смотреть по сторонам. Но не бойся: пока ты с нами, с тобой ничего не может случиться, кроме, конечно, того, что мы сами с тобой сделаем.
      От ее шутки Диг вздрогнул. Ему было совсем не до смеха.
      — Как вы решились сказать ему правду? — очень быстро спросил Линган.
      — Если он действительно Вард — то должен уметь принимать решения, как ты знаешь, по своему опыту, это основная ваша работа. Зато теперь я знаю точно — это тот человек, которого мы искали, — так же быстро ответила Странница.
      Они вышли в коридор. Нил тут же вскочил, но Диггиррен только кивнул ему, ничего не сказав. Линган положил руку мальчику на плечо, но тот даже в мыслях не пытался сбежать, сразу поняв, насколько все серьезно.
      Диг старался не думать о том, что ждало его в ближайшие часы. Больше всего на свете он боялся потерять сознание от страха и показать себя трусом. Он хорошо понимал, что это неизбежно рано или поздно станет известно его друзьям, а ему бы очень не хотелось потерять их.
      Странница вслушалась в его мысли. Ей стало жаль мальчика, еще совсем ребенка, который, конечно же, не мог представить, что всего через несколько дней все это уже никогда больше не будет волновать его.
      Они вошли в зал, где Лао ждал их, и аппаратура была настроена для операции. Последнее, на что хватило Диггиррена, — раздеться и лечь на стол.
      — Он потерял сознание, — констатировал Лао.
      — Увы, все равно он очнется, когда я начну, — сказала Странница, проникая мальчику в мозг. Действительно, не прошло и двух минут, как Диг пришел в себя. Мальчик никак не мог понять, почему, ощущая сейчас довольно сильную боль, он находится в сознании.
      — Мне все время будет так больно? — спросил Диг, застонав. — И как долго?
      — Тебе будет намного хуже. — У Лао не было ни малейшего желания врать.
      — Разве это можно выдержать?
      — Ты даже не представляешь себе, какое выносливое существо человек.
      Странница все продолжала корректировать поврежденные структуры мозга, восстанавливая прохождение нервных импульсов. Линган заменил Лао на месте оператора, и сейчас тот тоже вошел в мозг Диггиррена.
      — Когда-то, мне кажется, мы видели что-то похожее, — говорила Странница, прорезая очередной проход.
      — Это всегда похоже. Плохо, что так пострадала Вард-Структура и еще много дефектных мест в нервных волокнах. Работы на много часов. Запомнит на всю жизнь. — Лао подавал пси-энергию и зашивал дырки в Вард-Структуре. Он старался не думать, что испытывал при этом мальчик, но по своему опыту знал, что тот должен непрерывно кричать, несмотря на наркоз. На Земле не было людей, способных выдерживать боль при таких операциях, и это больше всего расстраивало Лао
      Через много часов Линган сообщил Страннице, что истекает время ее пребывания на Земле. Она попросила Лао оставить ее одну и что-то сделала с генетической структурой ребенка. Никто из Советников не знал, благодаря чему их тела не старели. Странница говорила, что это одна из тайн, которую они должны разгадать сами.
      Когда она закончила, в операционной ее уже ждал Строггорн.
      — Хорошо, что ты пришел. — Она кивнула ему, как всегда, не здороваясь. — Я не успеваю поставить ему пси-входы. Сделай это сам — все-таки это будет полегче, чем через Машину. В остальном мы закончили. Мне пора.
      — Элоир Вэр, вы не хотели бы поговорить с Креилом? — Линган прямо смотрел ей в глаза.
      — Из-за Тины? Разве я смогу ему помочь? — Странница покачала головой. Передай ему мои соболезнования.
      — Вы же не могли не знать об этом? — совсем тихо спросил Лао.
      — Допустим. Но откуда ты знаешь, что по-другому было бы лучше? Странница холодно посмотрела на него, и Лао опустил взгляд.
      — Как все это иногда бывает страшно, и как похоже на убийство, задумчиво сказал Линган.
      — Вряд ли тебе удастся пристыдить меня, Линган. — Странница обвела их взглядом и вышла, как всегда, оставив после себя куда больше вопросов, чем ответов.
      Строггорн вошел под купол. Диггиррен был совсем измучен.
      — Мне еще будут что-нибудь делать? — спросил он.
      — Я должен поставить тебе пси-входы. — Строггорн внимательно вслушивался в его мысли.
      — Это больно? — Оттого, что Диг волновался, он спросил это очень быстро, и только сейчас Строггорну стало ясно, что у мальчика теперь очень высокая скорость мыслепередачи. Меньше, чем у него или Аоллы, но больше, чем у остальных Советников.
      — Не очень. У тебя теперь стал выше болевой порог, так что потерпишь. Строггорн не стал говорить мальчику, насколько тот теперь будет отличаться от окружающих, чтобы не расстраивать его. Он постарался не очень измучить ребенка, но установка тридцати восьми пси-входов все равно требовала много времени.
      Диг вышел из-под купола и увидел Строггорна. Он только что проснулся после операции и сразу же отключился от Машины. Строггорн обернулся и увидел, что Диг улыбается.
      — Чем ты так доволен?
      — Я все-таки выдержал! Никогда бы не поверил, что мне удастся такое, он помолчал и спросил: — Я не вел себя как трус?
      От его вопроса Строггорн мысленно рассмеялся, но потом объяснил Дигу, что после таких операций нельзя без спроса вставать, и тем более отключаться от Машины.
      — Почему? — удивился мальчик.
      — Потому что я не закончил.
      От слов Строггорна у Дига сразу испортилось настроение. Он попытался, проникнув в мозг, выяснить, что еще с ним собираются делать. Блоки были совершенно непроницаемы и пришлось отступить. Строггорн снова уложил его на стол и проверил прохождение сигналов при подключении к Машине. Все было нормально и через несколько часов, проведенных Дигом в гелевой ванне, он отпустил мальчика домой.
      Неприятности начались у Диггиррена сразу, как только он увидел отца. Тот удивленно уставился на него, и мальчик не сразу понял, в чем дело. Никогда Диг не проникал в мозг родителей, считая это совершенно недопустимым, но в этот раз нарушил данное себе слово и сразу пожалел, что сделал это. Из мыслей отца Диг выяснил, что у него совершенно нечеловеческий взгляд. Учитывая, что отец сам был эспером, сразу стало ясно, как это серьезно.
      — Отец. — Диг не стал скрывать, что на сей раз прочитал мысли отца, которые тот вовсе не собирался делить с ним. — Я не понял, почему ты так испугался меня?
      — Что с тобой сделали? — Нил все пытался перебороть себя, всматриваясь в глаза сына. — И говори медленнее, а то мне больно от такой большой скорости.
      — Я и так все время замедляю скорость мыслепередачи! — возмутился Диг. — Я стал Вардом, отец. — Он постарался успокоиться и говорить медленно.
      — Нет. — Нил покачал головой. — Я знаю немало Вардов, но они никогда не производили на меня такого впечатления, хотя… — Он сейчас вспомнил, что, когда сидел возле операционной и ждал Дига, возле него остановился высокий, со светлыми волосами и лицом, закрытым полумаской человек, чтобы выяснить, кого Нил ждет. От взгляда того человека у него возникло точно такое же чувство. Он мысленно показал мальчику образ этого мужчины и спросил:
      — Ты знаешь его?
      — Да. — Несмотря на маску на лице, Диг сразу узнал его. — Это Советник Строггорн ван Шер. Он оперировал меня, устанавливал пси-входы. Но он ничего не делал с моей головой! Это точно.
      — Думаю, здесь дело в чем-то другом, но я не смогу тебе помочь. — Нил наконец опустил глаза, стараясь больше не встречаться с Дигом взглядом. Он с горечью подумал, что у мальчика всегда был мягкий ласковый взгляд и, может быть поэтому, множество друзей. Все знали, что Диггиррен почти не выносит боли, его всегда щадили, и это сделало мальчика всеобщим любимцем. Нил со страхом подумал о том, как теперь воспримут его друзья.
      Диггиррен вернулся в школу, стараясь смягчить взгляд, но очень скоро понял, что это невозможно. Целую неделю он пытался выдержать пытку изоляцией — его друзья едва не шарахались от него, а затем, сдавшись, разыскал Строггорна. Казалось, того это нисколько не удивило.
      — Что ты хочешь услышать от меня?
      — Всегда ли будет так? — Диггиррен смотрел прямо в глаза Строггорну. И отчего это?
      — Я часто думал об этом, но могу сказать тебе лишь, к какому выводу пришел. И у тебя, и у меня очень высокая скорость мыслепередачи, а для того, чтобы общаться, нам приходится все время замедлять ее. Наверное поэтому возникает такой эффект.
      — Значит, теперь мне никогда от этого не избавиться? — У Дига в глазах блеснули слезы. — Как же можно с этим жить? От меня шарахаются все друзья…
      — Очевидно, у тебя не будет друзей. Со временем, конечно, тебе придется общаться с людьми, но пока нужно смириться.
      — Разве с этим можно смириться? — По лицу Дига потекли слезы, но Строггорн не стал успокаивать его. Он слишком хорошо знал, что это только начало и, скорее всего, пока не самая большая плата за его редкие способности.
      Линган разработал для мальчика программу индивидуального обучения — все Советники решили, что незачем мучить Дига принудительным общением с людьми. С тех пор каждый день недели он проводил с одним из них. Линган обучал Дига боевым искусствам, как когда-то Креила, понимая, что ему, как Варду, придется в жизни переносить большие физические нагрузки. Эти занятия очень нравились мальчику, заменив в какой-то степени внимание друзей, и это чрезвычайно сблизило их. Строггорн учил мыслеблокировке, кроме него, никто не смог бы это сделать. Лао объяснял все подряд, отвечал на многочисленные вопросы Дига и таскал с собой в Многомерность, а Креил с помощью Машины проходил с ним курс обычного обучения. Диггиррен очень медленно стал привыкать к совершенно другой жизни.

275 год относительного времени

июнь, 2029 год абсолютного времени

      Ровно через пять лет после последнего прилета Аоллы на Землю Линган от имени Совета Вардов потребовал ее возвращения для очередного генетического обследования. Его очень обеспокоило, что Аолла никак не отреагировала на известие о смерти Тины. Все знали, что она всегда относилась к Креилу как к брату, а Тина была ее единственной подругой на Земле. Полное отсутствие реакции вплоть до того, что Аолла даже не выразила соболезнования, было, по меньшей мере, странно.
      С Дорна сообщили, что Аолла ван Вандерлит категорически отказывается возвращаться на Землю. Линган настаивал, понимая, что если она не вернется в положенный срок, генетическая регрессия может стать для нее слишком опасной и она, возможно, никогда больше не сможет вернуться на Землю.
      Президент Дорн решал серьезную проблему. Аолла и Уш-ш-ш категорически возражали против ее возвращения на Землю. Советники не поверили Дорну, и ей самой пришлось подтвердить, что она приняла добровольное решение никогда больше не возвращаться.
      Линган, вглядываясь в объемный экран, где плавно размахивало крыльями огромное существо, никак не мог поверить, что это Аолла. Земляне не могли отличить одного дорнца от другого, и им вполне могли подсунуть кого угодно. Линган помнил Аоллу еще совсем девочкой, которую он вытащил прямо из костра, где ее поджаривала Инквизиция. Теперь он решил, что ни за что на свете не позволит ей навсегда покинуть Землю, во всяком случае до того, как она сама не прилетит и не заявит об этом. Линган посылал и посылал бесконечные запросы, в конце концов пригрозив, что пожалуется Страннице, хотя той не было на Земле и вряд ли стоило рассчитывать на ее помощь.
      Президент Дорн растерялся. Ему не хотелось портить отношения с Землей из-за женщины. Был собран Совет, который принял решение отправить Аоллу силой, так как добровольно она наотрез отказалась покинуть Дорн. Уш-ш-ша на время изолировали. Никто не сомневался в том, что он сделает все, чтобы не допустить отлета жены.
      На сей раз Аоллу пришлось обследовать перед отлетом силой. Еще до их свадьбы было решено, что нельзя допустить ее случайной беременности, и перед каждым отправлением на Землю ей проводили генетическое обследование. Она сопротивлялась, крича, что вполне согласна родить Уш-ш-шу ребенка и не позволит никому вмешиваться в свою личную жизнь. Первый раз за все время пребывания на Дорне пришлось связать ее для обследования. В отличие от предыдущих обследований удалось обнаружить и изъять оплодотворенную клетку. Президент решил, что строго накажет Уш-ш-ша за это, нисколько не сомневаясь, что если дело дойдет до родов — Аолла умрет и придется отвечать перед Землей.
      Ее буквально впихнули в камеру перехода, заблокировав вход. Аолла в полете разгонялась и с силой ударялась о перегородку, и Президент испугался, что она покалечится раньше, чем начнется регрессия. Дорн приказал изменить число измерений в камере на три, чтобы вынудить ее начать процесс. Аолла, задыхаясь, с трудом добралась до ванны. Параметры в камере быстро менялись, и она поняла, что если сейчас же не начнет изменяться — погибнет в совершенно несоответствующих дорнскому телу условиях. На этот раз регрессия заняла больше двадцати дней. На Земле держали наготове операционную. У землян не осталось никаких сомнений в том, что с Аоллой не все в порядке.

* * *

      Линган и Лао прямо-таки выхватили Аоллу из гиперпространственного окна. Она была в человеческом облике, и сначала им показалось, что все нормально, только ее руки были в подживших рубцах. Но когда Аолла безумно уставилась на них, явно не узнавая, им стало страшно. Линган вошел в ее мозг, пытаясь понять, что произошло, но она мыслила в совершенно нечеловеческих образах, и он ничего не понял. Внезапно все прекратилось. Аолла осмысленно посмотрела на Лингана и улыбнулась.
      — Очень хочется есть! — сказала она.
      — Аолла, ты узнаешь меня? — Линган внимательно вслушивался в ее мозг, но сейчас, во всяком случае на первом уровне, она мыслила нормально.
      — Конечно, Линган. А почему у тебя были сомнения?
      Он не стал отвечать ей, не желая пугать раньше времени, и переглянулся с Лао.
      — Пойдем со мной, девочка, — Линган старался говорить как можно мягче.
      — А еда? — Она неуверенно поглядела на него.
      — Я не думаю, что тебе сейчас следует есть. — Он сделал к ней шаг, и Аолла попятилась, не спуская с него глаз.
      — Что ты собираешься со мной делать? — почти закричала она.
      — Ничего, обычное генетическое обследование. Ты забыла? Ты проходишь их каждый раз, когда на Земле. — Линган сделал еще один шаг, и Аолла, отступая, уперлась спиной в гиперпространственное окно. Сейчас оно было закрыто, и ей не удалось бы уйти через него.
      — Нет! — закричала она. — Я не хочу!
      Лао впервые понял, как Линган осуществлял свой классический захват. Последние метры он перепрыгивал через Многомерность, сразу возникая в нужном месте. За доли секунды Аолла оказалась зажатой в его руках. Линган старался не сломать ей что-нибудь, но она так сильно сопротивлялась, что можно было не удержать ее.
      — Лао! Вызывай Креила и Строггорна! Быстро!
      Ему все-таки пришлось мягким ударом лишить ее сознания. Линган подхватил Аоллу на руки и быстро понес в операционную. Она могла в любой момент очнуться, а у него не было желания еще раз причинять ей боль. Положив Аоллу на стол, он быстро раздел ее и приказал Машине прижать специальными захватами. Очнувшись, она вполне осмысленно посмотрела на него.
      — Зачем ты меня привязал? — спросила Аолла, и от ее мягкого тона ему стало не по себе.
      — Лежи. — Линган не стал вдаваться в объяснения, вышел из-под купола и начал настраивать аппаратуру. Он готовил сразу три кресла, понимая, что вряд ли в такой ситуации может справиться один Вард-Хирург. Креил влетел в операционную, на ходу снимая рубашку, и сразу занял пси-кресло.
      — Проверяй генетику, — кивнул ему Линган. — У нас есть для нее наркоз?
      — Да, на этот раз, думаю, это то, что нужно. — Креил дал состав и наблюдал на экране, заснула ли Аолла.
      Вошли Лао и Строггорн.
      — Кто за оператора? — спросил Креил.
      — Я, очевидно, — ответил Линган.
      Строггорн подключился на двадцать точек, помогая Креилу брать ткани на генетический анализ. Они работали очень быстро и через двадцать минут закончили.
      — Анализ будет обработан примерно через полчаса, — сказал Креил. — Что дальше?
      — Подозреваю, глубокий зондаж, — расстроенно сказал Линган.
      — Замечательно! Ты не боишься, что она придет в сознание? — Строггорн пристально посмотрел на Лингана.
      — Боюсь, а что делать?
      — Твой предварительный диагноз? — уточнил Строггорн.
      — В лучшем случае — раздвоение личности. Хотя, может быть, это что-то другое. Да, и еще. У нее, кажется, опять возросла скорость мыслепередачи.
      Строггорн только слегка кивнул головой, принимая это к сведению. Он скомандовал Машине подключить его на все точки, и только тут выяснилось, что у него их пятьдесят шесть.
      — У тебя тоже возросла скорость передачи? — удивленно спросил Креил. Строггорн, как обычно, не ответил на бессмысленный вопрос.
      — Я начинаю, — предупредил он Вард-Хирургов.
      Строггорн вошел в мозг Аоллы. Блоки были плотно сомкнуты. Он безуспешно попытался снять их и вернулся в реальность.
      — Линган, подключи дополнительную энергию. Своей нам не справиться. И что в анализе? — спросил Строггорн, увидев, как Креил внимательно изучает результаты.
      — Аолла — не человек.
      — Мы все не люди. Что ты имеешь в виду?
      — Она генетически — не человек, — пояснил Креил.
      — Надо же, — удивился Линган. — А с виду не скажешь!
      — Ты можешь ей начать вводить регрессант? — спросил Строггорн.
      — А что это такое? — спросил Лао, первый раз услышавший про такой препарат.
      — Это лекарство, которое может привести ее генетические показатели к нормальным. Его успели разработать на Ригеле до катастрофы, — пояснил Креил, и все почувствовали его боль. — Я бы не стал рисковать, пока не разберемся с головой. Это колоссальная нагрузка на организм. И его никогда не испытывали на людях.
      — Хорошо, — ответил Строггорн. — Я попробую снять ей блоки Вард-Структуры, может быть, тогда мы и поймем, кто она сейчас. Подключи на меня дополнительную энергию. — Он подумал, как хорошо, что после случая с Линганом они предусмотрели такую возможность.
      С помощью дополнительной энергии ему достаточно легко удалось снять блоки первого уровня. Лао и Креил помогали. Вард-Структура засияла перед ними во всем своем великолепии, и они облегченно перевели дух.
      — Я чего-то не понимаю, — сказал Строггорн. — Где же тогда вторая личность?
      Он тщательно обследовал мозг, пока не наткнулся на еще одну блокировку.
      — Это что? Ее не должно здесь быть. — Строггорн попробовал ее снять, но она была словно впаяна в мозг. — Мне сдается, здесь поработал хирург. Давайте все вместе.
      ВАРД-ХИРУРГ — ОПЕРАТОРУ:
      — Увеличь подачу энергии, только перераспредели на всех, нам не хватает мощности.
      Они все увеличивали и увеличивали подачу энергии, пока блоки не растаяли под пси-лучами. И тут же огромный пси-образ — существо с Дорна налетело на них. Лао видел, как Строггорн прищурился и ответил мощным пси-ударом. Существо исчезло, но все знали, что это ненадолго.
      — Мне нужно выйти. Она сейчас очнется, и я хочу поговорить с ней. Строггорн вернулся в реальность, и Линган с удивлением смотрел, как он отключается от кресла.
      — Что ты хочешь делать, Строггорн?
      — Перед тем, как калечить ее, я хочу, чтобы она сама сделала выбор. Может быть, ей будет лучше на Дорне? Как мы можем решать за нее, Линган?
      Строггорн не стал одеваться и, практически обнаженный, вошел под купол. Он внимательно посмотрел на Аоллу, и она действительно открыла глаза.
      — Ты узнаешь меня? — спросил Строггорн.
      — Да, Строггорн, только очень больно голову, — она застонала. — Ты можешь как-нибудь убрать эту боль?
      — Нет, Аолла. Я могу сделать только больнее. У тебя сейчас две личности. Одна — Вард, другая — существо с Дорна. И надо сделать выбор. Я могу помочь тебе и убрать одну из них, пока ты не сошла с ума. Но сначала скажи мне, только честно. Кем ты хочешь остаться? Обещаю, что приму твой выбор.
      Аолла долго смотрела на него, и Строггорн уже начал думать, что она так и не поняла его вопрос. Телепатически он воспринимал только ее боль. Потом Аолла закрыла глаза и отчетливо произнесла:
      — Я люблю тебя и хочу остаться с тобой на Земле.
      Она почти тотчас снова потеряла сознание. Строггорн вернулся в пси-кресло и кивнул Лингану.
      Много часов он безжалостно выжигал другую личность. Коррекции пришлось подвергнуть все уровни психики, и даже зоны памяти, и только Вард-Структуру удалось оставить нетронутой. Уш-ш-ш, видимо, так и не понял, что это такое и не решился вмешаться в эту сферу. Вторая личность, которую он создавал почти десять лет, исчезала под пронзительным светом пси-лучей. Строггорн знал, что причиняет Анне немыслимую боль и поклялся себе, что никогда больше не станет оперировать ее мозг.
      Когда он закончил операцию, то увидел Лингана. Тот сидел в кресле, зажав уши руками, и Строггорн понял, что все эти часы тот слушал непрерывные крики Аоллы.
      — Это семь кругов ада, — сказал Линган, посмотрев на Строггорна, когда понял, что все закончилось.
      — Я знаю, Линган. Но иначе ее было не спасти. И, клянусь, я никогда больше не прикоснусь к ее мозгу. У меня нет больше сил причинять ей боль. Он немного помолчал. — Знаешь, мне иногда кажется, самое лучшее, что вы с Лао могли сделать для нее, — это оставить тогда на костре.
      Линган вздрогнул.
      — Между прочим, я единственный был против этого мерзкого брака, возмутился Линган.
      — Это так. Но миссия Аоллы — быть на Дорне, и она не могла позволить умереть Уш-ш-шу, потому что в его смерти обвинили бы ее, и несомненно, это ухудшило бы наши отношения, — грустно заметил Строггорн. — Ты же всегда знал, что наши жизни не принадлежат нам. Это было основным условием воскрешения. Но в отличие от тебя и Лао нам никто не дал возможности выбирать… Хватит философии! — Он словно очнулся. — Ты разрешишь мне забрать ее к себе?
      — Это надо решать Креилу — ему проводить коррекцию. Во всяком случае, я не собираюсь тебе мешать, — ответил Линган.
      — Наверное, это возможно, — откликнулся Креил. Он уже отключился от кресла и одевался. — Только мне придется пожить у тебя. Препарат нужно вводить каждые четыре часа под постоянным наблюдением.
      — Только сделай мне одолжение, — попросил Строггорн. — Делай все это сам.

* * *

      Аолле было очень плохо. Ей, так не пришедшей в сознание после операции, начали вводить регрессант. Никто и никогда не испытывал этот препарат, и поэтому никто не знал, какое действие он оказывает на практике. Джон Гил, синтезировавший регрессант, считал, что в лучшем случае процесс восстановления генной структуры займет шесть дней. Он разделил ввод препарата на небольшие дозы, чтобы уменьшить нагрузку на организм. У Аоллы скакала температура, и Креил думал, что хорошо бы ей и дальше быть без сознания. Когда на четвертые сутки он не заметил никаких улучшений, то связался с Джоном, но тот объяснил, что для эффекта должна накопиться достаточно большая доза, а сам генетический переход происходит скачкообразно и очень быстро. На шестой день Аолла пришла в себя. Креил был рядом. Она улыбнулась.
      — Как часто, когда я прихожу в себя, ты со мной!
      — Рад, что ты узнаешь меня! — Креил действительно обрадовался. Никто не знал, насколько тяжелыми для ее мозга были последствия удаления второй личности.
      — Ты не скажешь, где я? — Аолла оглядела операционную.
      — Как ты думаешь? — Мысленно улыбнулся он.
      — У Строггорна! Правильно? — угадала она. И оттого, что Аолла все помнила, у Креила стало легче на душе.
      — Лучше скажи, как себя чувствуешь?
      — Вполне сносно. Только слабость. Боже мой! Я же черт его знает, сколько дней не ела! Может быть, меня все-таки накормят на Земле?
      — Не раньше, чем я закончу обследование, — Креил сказал это строго.
      — Узнаю Вардов — ни на шаг без условий! Давай, обследуй, есть охота.
      Креил знал, что проводить полное обследование пока бессмысленно и ограничился несколькими пробами тканей. Джон, как всегда, оказался прав. Изменение произошло резким скачком и сейчас гены выглядели совсем как человеческие, что очень обрадовало Креила. Он подумал, что Тина погибла не напрасно: регрессант был разработан на основе экспериментов, проведенных на Ригеле. Стайн ввез сервировочный столик с чашкой бульона и маленьким кусочком белого хлеба.
      — Ты думаешь, я этим наемся? — грустно спросила Аолла.
      — Конечно, не наешься, — сказал Строггорн. Он появился совершенно бесшумно, словно возник в воздухе, держа в руках букет белых цветов. Аолла с трудом подняла голову с подушки, чтобы лучше видеть его.
      — Боже мой! Никогда бы не подумала, что ты на это способен! — В ее голове было изумление, и ей показалось, что Строггорн слегка мысленно улыбнулся.
      — Я рад, что с тобой все хорошо.
      — Откуда ты это можешь знать? Неужели опять влез в мою голову? спросила Аолла, и Строггорн слегка вздрогнул от ее вопроса, но ничего не ответил, отдал цветы Креилу и поставил стул рядом с кроватью. — Ты разрешишь мне поесть? — Аолла постаралась улыбнуться, но у нее закружилась голова, и она слегка прикрыла глаза, стараясь прекратить карусель в мозгу. Когда все остановилось, Строггорн помог ей выпить бульон. Сама бы Аолла не смогла сейчас удержать чашку.
      — Вы мне расскажете, что еще собираетесь со мной делать? — Она смотрела, как Креил вводил ей очередную дозу регрессанта, и было непохоже, чтобы он собирался на этом останавливаться.
      — Сначала доделаем это. — Креил кивнул на шприц. — На десятый день Джон рекомендует полное генетическое обследование…
      — Надеюсь, под наркозом? — уточнила Аолла, и Креил кивнул.
      — Не волнуйся, больно не будет. А потом, должен огорчить, психозондаж.
      — Ты будешь делать? — Аолла посмотрела на Строггорна.
      — Нет. Лао.
      — Почему не ты? — спросила Аолла, но он просто посмотрел на нее и ничего не ответил.
      — Строггорн больше не хочет влезать к тебе в голову, — пояснил Креил. Ему надоело, что ты его боишься.
      — Это правда? — спросила Аолла, в ее глазах блеснули слезы. Строггорн понял, что она хочет, чтобы он обнял ее, но стесняется попросить из-за Креила. Тот задумчиво посмотрел на них и как-то поспешно вышел.
      Они долго молчали. Аолла вспомнила, что Строггорн никогда не дотрагивался до нее просто так, и не решилась ни о чем попросить. Они не были вместе больше десяти лет, и за это время в его жизни все могло измениться.
      — Какие глупые мысли лезут тебе в голову! — неожиданно для нее сказал Строггорн, и Аолла вспомнила его манеру читать сквозь блоки. — Просто я хочу, чтобы ты сейчас отдохнула, поправилась и смогла бы спокойно все обдумать. Ты знаешь, я очень непростой человек, и тебе есть над чем поразмыслить. Нужно, чтобы восстановилась нормальная работа мозга, я не могу сейчас использовать твое положение. Это понятно, Аолла?
      — Ты считаешь, я сейчас не в своем уме и не могу принимать решения? Она почувствовала боль и обиду, и еще что-то поднялось изнутри.
      — Я оперировал тебя. Это была очень жестокая операция. Ни ты, ни я не знаем сейчас, что сохранила твоя память, а что нет, и сколько времени нужно, чтобы все пришло в норму. — Строггорн говорил это как врач и остановился, только когда увидел, что по ее лицу текут слезы. — Не нужно так, не плачь. Он осторожно взял ее руку и легонько сжал ее. — В конце концов, все будет хорошо и только так, как ты хочешь.
      Аолла смотрела в его холодные глаза и, как всегда, не могла понять, говорит он серьезно или только для того, чтобы успокоить ее.

* * *

      Во время генетического обследования Аолла спала под наркозом. Хотя обследование проводил Креил, Строггорн тоже был в операционной. Креил впервые заметил, что Строггорн обеспокоен. Когда результаты обследования подтвердили, что все нормально и Аолла снова человек, все с облегчением вздохнули. Радовало хотя бы то, что ее мучили не зря. Строггорн, дождавшись результатов, тут же увез Аоллу к себе домой. На этот раз он положил ее в своей спальне, которой очень редко пользовался.
      Шли дни, Аолла медленно поправлялась. На Дорн сообщили, не объясняя подробно раньше времени, что она серьезно заболела и теперь через день оттуда присылали запросы, на которые земляне давали весьма уклончивые ответы.
      Через месяц Лао решился на психозондаж. Аолла откровенно боялась, и Строггорну пришлось долго успокаивать ее. Перед самым зондажом, когда она уже сидела в пси-кресле, Аолла потребовала, чтобы заменили Лао на Строггорна, и ее пришлось больше часа убеждать, что не стоит этого делать. С тех пор как Строггорн заблокировал ее мозг, ни разу она не снимала блоки и очень боялась того, что может обнаружиться при этом. Когда она сняла блоки, ясно стало, чего ей было бояться. Лао растерянно бродил по разрушенной эмоциональной сфере, понимая, какую душевную боль должны были вызывать такие серьезные повреждения. Строггорн был прекрасным Вард-Хирургом, но Уш-ш-ш построил вторую личность, используя в основном зоны памяти и эмоций, и при удалении этой личности были практически уничтожены и соответствующие зоны человека. Первый раз за свою многолетнюю практику Лао со страхом переместился в зоны памяти. Все входы равномерно светились, но интенсивность была явно недостаточной. Воспоминания Аоллы были как бы стерты, и хотя она не забыла совсем, сказать, что это было нормальное функционирование памяти, было слишком смело. Он почувствовал, как нарастает ее боль, и прекратил зондирование. Прошло не больше пятнадцати минут, и она с удивлением посмотрела на Лао.
      — Почему ты не закончил?
      — Я закончил. Тебе нужна операция по восстановлению психики. Когда-то, мне кажется, я уже сталкивался с подобной травмой. — Он нахмурился, вспоминая. — Я вспомнил. Мы добавляли резервную сеть и проводили активизацию памяти, когда оперировали Тину после психотравмы. Это было очень давно. Больше ста тридцати лет назад, когда она была еще совсем девочкой.
      — Это очень больно?
      — Что касается эмоциональной сферы — нет. Просто накладывается резервная сеть — это не страшно, а вот что будет с памятью — трудно сказать. Мне было очень больно, — неожиданно добавил Лао. — Хотя это зависит от тех воспоминаний, которые при этом возникают. Вполне возможно, что они могут быть и приятными.
      — Ты тоже прошел через это? — Аолла изумленно уставилась на него.
      — Мы пришли из прошлого, и в нашей жизни там бывало всякое. Сложно было эсперу в том мире уцелеть без психотравмы. — Лао серьезно посмотрел на нее. — Ну, что решаем?
      — Если не делать?
      — Душа будет болеть. Депрессии и так далее. Может быть, когда-нибудь мозг и справится, но не исключено, что раньше ты сойдешь с ума.
      — Я подумаю. Хорошо? Не заставляйте сразу, — попросила Аолла, и Лао отпустил ее домой.
      Через неделю она решилась. Линган и Лао оперировали ее. Они сплели резервную сеть и закрыли эмоциональную сферу. Это действительно было не больно, вполне хватило обычного наркоза. Креил работал за оператора, а Строггорн вместе с ним наблюдал за экраном. Когда добрались до зон памяти, Строггорн все-таки подключился к пси-креслу, решив помочь. Потоки энергии вливались в коридоры памяти, и интенсивность свечения понемногу начинала увеличиваться.
      Аолла была на Дорне. Перед ней мерцал Каньон, и Уш-ш-ш на огромной скорости летел ей навстречу. Могучее Нечто вошло в ее мозг и породило нечеловеческий Страх. Этот страх пронзил все ее существо, она окаменела и была не в состоянии ни закричать, ни сопротивляться.
      — У нее может быть кома. Я не подозревал, что отношения с Уш-ш-шем вызывали на самом деле у нее такой страх. Мне сдается, он каждый раз уничтожал память об этом. Поэтому теперь такие серьезные повреждения. Строггорн посмотрел на Лао, — и непонятно, что делать. Если мы уберем эти воспоминания — Аолла все забудет и, может быть, опять станет игрушкой в его руках, а если оставить — я не представляю, как она будет жить с таким ужасом в душе.
      — Строггорн. — Лао старался не смотреть на него. — Ты не сможешь сказать, те воспоминания, когда она была с тобой, могли бы как-то уравновесить это?
      — Не думаю, Лао. — Ему было крайне неприятно обсуждать это, да еще в присутствии Лингана, но Строггорн понимал, что это отнюдь не из-за любопытства, и никому не доставляет удовольствия. — Прошло больше десяти лет, мы были вместе всего один раз. Я не думаю, чтобы этого оказалось достаточным.
      — Жаль, что так мало, — задумчиво прокомментировал Лао. Строггорн зло взглянул на него, но ничего не сказал. — Боюсь только, у нас нет другого выхода. Мое профессиональное мнение, если оно вам интересно, — Лао говорил очень серьезно, — необходимо отыскать это воспоминание в ее памяти и попробовать активизировать его. Я не сомневаюсь, что Уш-ш-ш загнал его поглубже, чтобы оно никогда больше ему не мешало, но если и можно что-нибудь противопоставить этим нечеловеческим эмоциям, то это сильные человеческие чувства.
      — Я не считаю, что они были настолько сильные, как вам кажется, вмешался Строггорн. — Вы переоцениваете мои возможности.
      — Нет. — Лао покачал головой. — Если бы это было не так, никогда бы вы не вызвали у Лингана такой шок. При обследованиях он перевидал и перечувствовал огромное количество подобных сцен, и его невозможно было выбить обычным половым актом. Я прав? — Лао посмотрел на Лингана, который молчал и не хотел комментировать его слова.
      — Ты прав. Если тебе, Строггорн, интересно и мое профессиональное мнение — это единственный шанс спасти ее психику. А иначе можешь сразу отправить ее на Дорн, на Земле ей больше не жить, — ответил Линган.
      Строггорн долго молчал, а потом посмотрел на Лао и спросил:
      — Как ты собираешься искать это воспоминание? Даже если я помогу вам а я вовсе не уверен, что смогу выдержать это, — мы можем провозиться огромное количество времени. Сколько лет прожила Аолла?
      — Мне кажется, что-то около ста шести лет. — Лао пытался сообразить, сколько прошло времени. — Это огромное количество событий… — он беспомощно посмотрел на Лингана.
      — Я думаю, чем раньше мы начнем, тем раньше закончим. Тем более, что чем сильнее воспоминание, тем легче его найти, — сказал тот и вошел в первый коридор памяти, начиная поиски.
      Они разделились, выбрав каждый один из трех секторов. Легким пси-импульсом Строггорн возбуждал участок памяти и прочитывал воспоминание, стараясь не вникать в него, а затем продвигался дальше. Но хотел он того или нет, вся жизнь Аоллы и во всех подробностях вставала перед ним. Строггорн старался не думать, что должна при этом чувствовать она. Через равные промежутки времени он натыкался на воспоминания о ее отношениях с Уш-ш-шем, что причиняло ему страдания. Строггорн старался не воспринимать их, но через какое-то время ему стало казаться, что Уш-ш-ш предусмотрел такую возможность и нарочно раскидал их в определенном порядке. В конце концов он потерял всякий счет времени. Ему виделось, что он бесконечно идет по этим коридорам и бесконечное число раз натыкается на восприятие их интимных отношений. Какое-то время Строггорна защищало безусловное отличие чувств дорнцев и человеческих, но еще через миг пришло осознание того, что он начинает понимать их, и это сразу испугало. Отличавшийся невероятной устойчивостью психики, Строггорн выдерживал в своей жизни самые чудовищные чувства, но та боль, которую он испытал при этом, казалось, сожгла все внутри. Строггорн остановился, не в силах ни закричать, ни вырваться из психики Аоллы, ни предпринять что-нибудь для своего спасения. Его мозг превратился в сплошную боль, и еще через мгновение мрак поглотил все.

* * *

      Диггиррен искал Креила. В этот день он должен был заниматься с ним теорией Многомерности, но ему никак не удавалось разыскать Советника. Кто-то сказал, что Советники — в операционном зале Дворца Правительства, и он поехал туда.
      Диггиррен вошел в зал. На двери светилось предупреждение о том, что идет операция, впрочем, это нисколько не смутило его — так было всегда во время практических занятий. Он с изумлением увидел, что четыре пси-кресла были подключены к Машине — это было невероятно много. Диг подумал, что не может представить себе ситуацию, в которой было бы необходимо такое количество специалистов, но когда он увидел, что все Советники, кроме Креила, обнажены — это означало использование их полных возможностей, ему стало страшно. Креил работал за оператора, и Диг сразу понял, что он с трудом справляется. Какие-то чудовищные эмоции прорывались из-под купола, несмотря на мыслезащиту, мешая работать.
      Креил был вынужден частично подключиться к Машине, иначе при его относительно небольшой скорости мыслепередачи он вообще не смог бы быть оператором, поэтому не сразу почувствовал Дига.
      — Немедленно уходи! — не отвлекаясь от приборов, жестко приказал Креил.
      — Что происходит? — Диггиррена недаром уже два года обучали на Варда, и сейчас он сразу почувствовал серьезность ситуации.
      — Я сказал, уходи! — Креил поморщился, словно от боли, и Диг тоже ощутил чудовищные эмоции, снова прорвавшиеся из-под купола. — Ты слишком молод! Тебе нельзя здесь находиться!
      Диггиррен еще раз внимательно осмотрел зал. Креил явно не собирался ничего объяснять, и ему пришлось принимать решение самостоятельно. Строггорн, Лао и Линган совместно оперировали девушку. Диггиррен никогда не видел ее, но помнил, что был еще один Советник — Аолла Вандерлит, и ему показалось это весьма разумным объяснением. Диг решительно подошел к пульту и выдвинул еще одно пси-кресло. У него был не очень большой опыт, но он хорошо помнил, что имел самую большую скорость мыслепередачи после Аоллы и не сомневался в необходимости своей помощи.
      — Креил, я все равно не уйду, — упрямо сказал Диггиррен, подключаясь одной рукой к креслу. — Поэтому лучше объясни, чем я могу помочь.
      — Это будет больно!
      — Неужели ты думаешь, что в такой ситуации это остановит меня? — Он пристально посмотрел на Креила.
      — Хорошо, — сдался тот. — Наблюдай за моими действиями. Эта Машина отличается от той, на которой тебя обучали, но постарайся понять, как я это делаю. Тогда я смогу передать часть нагрузки на тебя.
      Диггиррен внимательно следил за Креилом. Тот на огромной, как показалось, скорости перераспределял энергию между тремя Вард-Хирургами, стараясь не допускать больших перепадов энергии. В момент, когда генерировался пси-импульс, ее расход резко возрастал, а во время поиска очередного места для воздействия — падал, и это создавало постоянные колебания, вынуждая оператора изменять подачу энергии, для того чтобы не допустить перегрузки нервной системы у Вард-Хирургов. Его удивило, как вообще Креил, с его относительно небольшой скоростью мыслепередачи, справляется с этим. Каждый из Советников превосходил Креила по своим возможностям, а сейчас их было трое. Конечно, Диггиррену было трудно представить, каким огромным опытом подобных операций обладал Креил, что и позволяло справляться с этой сложной задачей.
      Постепенно Диг начал помогать, забрав на себя управление энергией для Лингана, и сразу же потерял всякий счет времени. В какой-то момент подача энергии скачкообразно возросла, и Диг с трудом смог справиться с такой пиковой нагрузкой. Он не знал, что это было вызвано отключением Строггорна, и, только поглядев на приборы, похолодел от ужаса. Несмотря на то, что Диг максимально быстро сбросил пиковую нагрузку, все Вард-Хирурги были мертвы. Он повернул голову и посмотрел на Креила — тот был без сознания. Отключение Строггорна вызвало шок и у него. В свои шестнадцать лет Диггиррен, конечно же, плохо представлял, что нужно делать в подобной ситуации. К Вард-Хирургам протянулись щупальца Машины — она самостоятельно приняла решение о подключении системы жизнеобеспечения, поставив его об этом в известность. Сейчас он был единственным из Вардов, способным принимать решения, и Машина переключила, в соответствие со своей программой, управление на него. Диггиррен увидел, как щупальца застыли рядом с ним, не сразу поняв, чего хочет от него Машина, и вдруг сообразил, что ей не хватает точек подключения. Он сразу же вспомнил предупреждение Креила о том, что, хотя ему и поставили 38 пси-входов, использование их всех одновременно могло запросто убить. Но, еще раз оглядев зал, понял, что выхода нет.
      Диггиррен разделся и снова сел в пси-кресло, приказав вести подключение постепенно, конечно же, не зная, что в ситуации, когда Машина уже работала, непрерывно посылая импульсы, это превратится в невероятно болезненную и опасную процедуру. В какой-то момент он потерял сознание от боли.
      Когда Диггиррен очнулся, то почувствовал себя единым с Машиной, а его сознание как бы размазалось по уровням Пятимерности. Прошло не более пяти минут, он приказал Машине ввести какой-нибудь препарат, который бы позволил сохранить мозг мертвых по всем показаниям приборов людей в сохранности. Машина послушно ввела HD-блокатор, хотя Диг и не знал, как это называется. Затем он потребовал ввод обезболивающих и стимулирующих нервную систему средств. В памяти Машины было множество названий, и ему пришлось выбирать препараты наугад, но это было лучше, чем ничего не делать. Большим Диггиррен не мог им помочь.

* * *

      Строггорн все дальше уходил по Гиперпространственной дороге. Она рассекала Бесконечность на две части, пронизывая насквозь Пространство и Время. Боль исчезла, и только огромная тяжесть давила на плечи. Не было ни Земли, ни, казалось, его самого, только эта Вечно Существующая Дорога. Что-то сместилось, и он увидел себя сидящем в обычном кресле. Ему сложно было определить, сколько измерений было в этом помещении, но из-за того, что оно имело объем, Строггорн подумал, их не больше пяти. В помещении было темно. Горел камин и искры огня изредка просыпались на холодный каменный пол, освещая сидящую к нему спиной женщину. Что это женщина, он понял по длинным распущенным волосам, спадающим до самого пола. Она пошевелилась и подложила дрова в огонь, и его поразила заметная даже в темноте нечеловеческая белизна кожи.
      — Значит, ты не справился, Марк… А я возлагала на тебя такие надежды! — В словах женщины была печаль, но Строггорн так и не смог понять, кто это.
      — Где я? — спросил он. — Я умер?
      — Можно сказать и так. Отсюда мало кто возвращается назад. Да и зачем тебе это? Там ты оставил одну боль. Правда? — Она взяла кочергу и пошевелила дрова в камине.
      Слова женщины нисколько не обеспокоили его. Строггорна только все мучил один вопрос, и он решился задать его. Ему почудилось, что она сможет дать на него ответ.
      — Скажите. Почему любить бывает так больно? — Когда-то Анна спросила его об этом, и он не знал, что сказать ей. И сейчас ему показалось, что если понять, то еще можно будет все изменить.
      — В вашем мире все имеет свое начало и свой конец. — Женщина обернулась, и Строггорн наконец узнал ее. — Разве ты не знал об этом?.. И когда что-то начинается — это радость и надежда, а когда кончается разочарование и боль. Но бывает так, когда что-то много раз начинается и кончается — как в Любви, и тогда это сразу и Наслаждение и Боль. В этом — ее оборотная сторона. И кто знает об этом — боится конца и иногда отказывается от Любви. Как ты сейчас…
      — Но это такая боль! — Строггорн вдруг вспомнил все.
      — Она будет всегда с тобой и с ней. До конца. Вы слишком много раз начинали, и много раз был конец, и теперь ничего не разделить.
      — Это плата за то, что мы слишком долго живем! — внезапно понял Строггорн.
      — И так, и не так. — Покачала головой женщина. — Даже когда мало живут, иногда бывает так, но для вас… — Она замолчала, не закончив.
      Раздался отдаленный бой часов. Гиперболический маятник, огромный, как сама Вселенная, пронесся мимо них.
      — Ты должен решить, пока маятник ведет отсчет. — Женщина смотрела на Строггорна огромными абсолютно черными, без белков и зрачков, глазами. Сейчас полночь, и он пробьет для тебя двенадцать раз. Ты ощутишь боль, но не должен кричать. В Любви не кричат. И как бы ты не любил, после десятого удара боль утихнет, и я не смогу вернуть тебя назад.
      — Почему вы не сказали об этом раньше? Разве я готов к этому? закричал Строггорн и услышал, как маятник пробил второй раз.
      — Испытание Любви… Оно всегда неожиданно… Никто не может предупредить об этом…
      Боль обрушилась на него, но он молчал. После шестого удара Строггорн встал, и Странница подняла на него глаза.
      — Я решил вернуться, — сказал Строггорн.
      — Несмотря на эту боль? — В ее взгляде было сомнение.
      — Несмотря ни на что.
      Странница встала, и Гиперпространственная дорога снова возникла перед ним. Она показала рукой, и где-то очень далеко замерцала точка входа.
      — Сорок четыре измерения, — сказала Странница. — Не забирайся больше так далеко. Всего четыре шага до тонких измерений, а оттуда нет дороги назад.
      Строггорн шел к точке входа. Чудовищная боль терзала его и Гиперболический маятник вел свой отсчет, но это уже было неважно. Пробил двенадцатый раз, и он очутился все в том же коридоре памяти. Но после боли, что Строггорн испытал во вневременье, все это не казалось таким страшным и немыслимым. Он продолжил свой путь, упорно ища то единственное воспоминание, которое, теперь Строггорн был в этом совершенно уверен, могло вернуть ему Анну.

* * *

      Как только от него затребовали энергию, Диггиррен сразу понял, что Советники очнулись. Сейчас ему не было необходимости смотреть на приборы он просто почувствовал это. Диг начал со всей доступной ему скоростью перераспределять энергию. Единственное, что беспокоило его, — сколько времени удастся продержаться. Он нисколько не сомневался, что уже чудовищно перегрузил свою нервную систему — страшная боль была тому подтверждением, но все продолжал и продолжал работать. В какой-то момент Диггиррен почувствовал, как кто-то помогает ему, но уже не мог понять кто и почти тут же потерял сознание.
      Креил, придя в себя, сразу же забрал управление. Нескольких секунд ему хватило, чтобы увидеть Диггиррена, подключенного на все точки. Необходимо было снять с того совершенно недопустимую для его возраста нагрузку. Он видел, что Диг не пришел после отключения в себя, но тот был жив — и сейчас это было главное.

* * *

      Строггорн не знал, сколько времени прошло. Он все посылал и посылал импульсы, активизируя память, и, когда, наконец, его собственный пси-образ возник перед ним, не сразу поверил, что нашел.
      — Лао, я нашел его, — позвал Строггорн, понимая, что нужна максимально возможная энергия активизации. Он подумал еще о том, как Линган сможет вынести все это, но, как всегда в его долгой жизни, не было выбора.
      Они нашли Строггорна и совместными усилиями передавали и передавали энергию. Коридор ослепительно светился, и все они чувствовали, как чисто человеческие эмоции начинают подавлять воспоминания о Дорне. Аолла родилась человеком — вся надежда была на это. Линган и Лао сплели еще одну сеть и начали перераспределять энергию ее ячеек, снова приводя все в равновесие, но в этот момент невероятно сильная нервная система Строггорна не выдержала, и он провалился в темноту.

* * *

      Сначала родился звук. Кто-то тихо разговаривал, и это причиняло монотонную боль. Потом словно зажгли свет, и Строггорн очнулся. Его окружали стены операционной. Под купол сразу же вошел Креил.
      — Ну ты и напугал нас! Разве ты не знаешь, что у тебя не должно быть психотравм? — сказал Креил. Он улыбался.
      — Что с ней? — Строггорн облизал пересохшие губы.
      — Нет бы спросить, что с ним? — Женщина в красном ворвалась в его мозг, и он с удивлением увидел Аоллу, входящую под купол. Она внимательно всматривалась в его лицо и осторожно беспокойно ощупывала его мозг. Строггорн поморщился, защищаясь. Машина быстро отключалась от его тела.
      — У тебя, кажется, при операционной была палата? — спросил Строггорн, слез со стола, и, мельком взглянув на Аоллу, прошлепал босыми ногами мимо нее. Креил изумленно шел за ним, увидев, как у Аоллы мелькнули в глазах слезы. Строггорн не обратил на нее никакого внимания, как будто ее здесь не было.
      Он расположился на кровати, накрылся одеялом и закрыл глаза.
      — И ты ничего не хочешь спросить? — поинтересовался Креил.
      — Аолла ушла? — Строггорн сел на кровати и вслушался, не ощутив ее присутствия.
      — Обиделась и ушла, — подтвердил Креил. — Только зачем ты ее обидел? Мог ей хоть что-нибудь сказать.
      — Зачем? Чтобы сделать еще больнее? Рассказывай, что здесь было, нам теперь не мешают. — Строггорн откинулся на подушку.
      — Ничего хорошего. — Креил сел в кресло. — Ты провалялся без сознания девять дней… Хотя это несущественно. Вот во время операции вы меня чуть не доканали. До сих пор не понимаю, что это было. В какой-то момент вы все были мертвы. По крайней мере, так показали приборы. А потом все опять ожили. Скажи спасибо Дигу, — строго добавил Креил. — А то быть бы вам всем покойниками. Через какое-то время — еще раз умер ты.
      — Ты говоришь — все мертвы? Хороший эффект! — Строггорн опять прикрыл глаза. — Извини, спать очень хочется. За много лет хоть один раз. Конечно, очень плохо, что Диг был здесь, но еще хуже, если бы мы умерли. Как всегда никакого выбора. И что дальше?
      — А дальше как ни в чем не бывало вошла Странница. Ужасно ругалась и сказала, что ты ее вытащил черте откуда. Отключила тебя от Машины и занималась тобой. Недолго. С полчаса. Сказала, что будешь долго спать, но все будет хорошо, и ускакала. Больше ничего. Да, еще сказала, что Аолле можно на Дорн не раньше чем через полгода. А то психика очень ослаблена.
      — Опять на Дорн? Мы ее еле вытащили оттуда! Неужели снова в это пекло?
      — Не знаю я. Это же Странница так сказала. Ищи ее сам и выясняй, почему, — Креил помолчал и добавил: — А что у тебя с Аоллой? Я понимаю, не мое дело, но она так переживала, пока ты был без сознания. Сама-то она на вторые сутки очнулась и сразу к тебе. — Он опять замолчал. — Мне кажется, она любит тебя.
      — Это не так. — Строггорн как-то нехорошо усмехнулся. — Аолла не любит меня. Я на этот раз так основательно поковырялся в ее мозгах, что совершенно точно теперь это знаю. Мы с огромным трудом нашли одно-единственное воспоминание обо мне и то, только потому, что оно было очень сильным. Может быть, у нее и были какие-то чувства, но сейчас все уничтожено. А ее чувства теперь — это скоро пройдет, Креил. Мы сделали это искусственно, чтобы уравновесить воспоминания о Дорне.
      И впервые за много лет, которые Креил знал Строггорна, он уловил боль, прорвавшуюся сквозь блоки.
      — Диг, не прячься! — Строггорн прекрасно ощутил его телепатему: печаль и огонь, отразившийся в серебре.
      — Можно? — Диг протиснулся через дверь. — Мне сказали, вы пришли в себя.
      — Пришел посмотреть? Все удивляешься, что я живой? — Строггорн все-таки снова открыл глаза.
      — Кстати. — Креил строго посмотрел на Дига. — Запомни раз и навсегда. Уж если подключаешься на все точки — делай это как можно быстрее. Во-первых, не так больно, а во-вторых, постепенно — еще больше шансов навредить себе.
      — Откуда я мог это знать? — обиделся Диг.
      — Ладно, не трогай героя, ему и так досталось, — вступился Строггорн.
      — Вижу, вам нужно поговорить, — сказал Креил и ушел в операционную.
      Строггорн вопросительно смотрел на Дига, но тот все никак не решался начать.
      — Советую высказаться, пока я не уснул.
      — Я хотел извиниться. — Диг покраснел, и это отразилось на его телепатеме. — Ну, я понимаю, что не должен был знать все это и… Честное слово, я не знал, что это так… и никогда никому ничего не расскажу… — Он совсем запутался и замолчал. Строггорну и так все было ясно.
      — Ладно, брось. У нас слишком часто не бывает выбора. Лучше скажи: очень жалеешь о том, что мы с тобой сделали?
      — Разве после того, что было, можно жалеть? — Диггиррен расстроился, что его не понимают, и вдруг улыбнулся. Строггорн тут же посмотрел на него. Лицо мальчика преобразилось, и сейчас его взгляд вовсе не казался таким страшным.
      — Чему ты смеешься?
      — Мои старые друзья… Когда узнали, нет-нет, я не болтал, наверное, от родителей, — тут же оправдался Диг, — что я помог вам, в общем, теперь от них никакого отбоя. Не знаю, что и делать. Просто атака, особенно девушки.
      — А что ты?
      — Мне теперь все равно. Я и так давно понял, что не это главное в моей жизни. Просто приятно и так странно, теперь никого не пугает мой взгляд. Он что, стал другим?
      — Не думаю, — ответил Строггорн. — Наверное, они стали к тебе по-другому относиться. Ты теперь для них взрослый — вот и все.
      — Хорошо. — И Диг опять улыбнулся. Печаль и огонь, отразившийся в серебре — снова воспринял Строггорн. — Я хотел просить разрешения, продолжил Диг. — Можно встретиться с Аоллой Вандерлит?
      — Она свободный человек, спроси у нее, а зачем? — очень удивился Строггорн.
      — Никогда не встречал таких людей, и Аолла много была на другой планете, очень интересно, — ответил Диг, и Строггорн подумал, что у него будут их обычные проблемы с женщинами, но почему-то это только рассмешило его.
      Строггорн спал и не почувствовал, как вошла Аолла и долго смотрела на него. Снова она увидела, как он красив. Его глаза были закрыты, и всегда страшный взгляд не мешал рассмотреть это.
      Строггорн проспал еще двое суток, прежде чем вернуться домой. Подходя к дверям, он почувствовал Аоллу, ждавшую его в спальне. Строггорн не стал заходить туда и долго сидел в гостиной, пока не понял, что она плачет. Это уже невозможно было вынести. Аолла, очень похудевшая за последнее время, похожая на девочку, лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и старалась сдержать рыдания. Строггорн, конечно, знал, что ей очень много лет, но никогда не задумывался об этом, ведь выглядела она едва на двадцать пять.
      Он сел в кресло, напротив кровати, и стал ждать, пока Аолла успокоится.
      — Нам нужно поговорить, — Строггорн постарался сказать это мягко. — Я очень хорошо к тебе отношусь и сам настоял, чтобы ты некоторое время жила у меня, но сейчас ты поправляешься, и, я думаю, для нас будет лучше, если ты переедешь к себе.
      Аолла подняла голову от подушки, и слезы опять потекли у нее по лицу.
      — Почему? Ты не можешь меня простить? — Она все всматривалась в его холодные глаза. — После того, что ты узнал обо мне?
      — Нет, дело не в этом. — Строггорн слегка поморщился, словно от боли. Конечно, я слишком много узнал о тебе и дорого бы дал, чтобы никогда не знать этого, но здесь мы с тобой не вольны были выбирать. Просто я считаю, что сейчас твоя психика не готова к тому, чтобы принять какие-либо чувства. Как тебе объяснить? Ну, для меня это то же самое, как если бы я сейчас обманывал ребенка. Это очень просто — обманывать детей, они ведь еще не понимают, что это такое. Только меня не устраивают такие чувства. Когда-то я имел дело со взрослой женщиной, но после того, что пришлось с тобой сделать…
      — Ты до сих пор считаешь меня сумасшедшей? — Аолла смотрела на него широко открытыми глазами.
      — Не то. — Он опять поморщился, подбирая слова. — Я, как врач, и, ты знаешь, опытный врач, считаю, что пройдет очень много времени, прежде чем к тебе вернется способность любить. — Она опять заплакала, и Строггорн серьезно добавил: — Наверное, это грубо, но ты должна меня понять. — Он отчетливо осознал в этот момент, что Аолла не в состоянии сейчас трезво все оценить, хотя старается. Строггорн вышел из спальни и вызвал Лао. Тот быстро приехал и долго успокаивал Аоллу, разговаривая с ней как с ребенком, и только подтвердив этим диагноз Строггорна.
      С этого дня она старалась не встречаться с ним и жила у Лао. Ее психика действительно сохраняла детские черты: пришлось потратить много времени на восстановление даже профессиональных знаний. Какие еще воспоминания потеряла Аолла, так и осталось неизвестным.
      Однажды Линган почти четыре часа разговаривал с Президентом Дорном, пытаясь понять, как можно было допустить такое насилие над личностью. Дорн не понимал его, и Лингану долго пришлось вникать во взаимоотношения между мужчинами и женщинами на другой планете. Он понял: то, что земляне считали страшным преступлением и насилием, было вполне допустимым и приемлемым для планеты Дорн. Когда-то Линган сам похоже относился к женщинам и только поэтому смог все понять.
      Женщина на Дорне, как когда-то и на Земле, не считалась свободным существом. Только до свадьбы могла идти речь об учете ее мнения. С момента замужества она становилась собственностью мужа, который, обладая техникой психозондажа, мог как угодно изменять ее психику, подстраивая под себя. Когда-то на Земле для этого использовались методы внешнего воздействия, на Дорне — планете телепатов, мужчина воздействуя на мозг, мог добиться чего угодно. После того, как Линган понял это, ему стало ясным и практическое отсутствие разводов. Причина такого отношения к женщине Лингану тоже была ясна. Если на Земле ею явилось физическое превосходство мужчин и, как следствие, традиционная обязанность женщин воспитывать детей, еще больше усугубляющая зависимость от мужа, на Дорне главной причиной была длительная, продолжающаяся много лет, беременность, основную часть которой женщины проводили в спячке. Только сейчас ему стало ясно, в какую ловушку попала Аолла и почему ей так трудно было понять, что происходит.
      Уш-ш-ш значительно превосходил ее по своим телепатическим возможностям, чем и воспользовался, совершенно не задумываясь о последствиях существования двух личностей в одном теле. В соответствии с традициями своей планеты он «лепил» себе жену, сообразуясь со своими представлениями. Линган потратил много времени, объясняя неприемлемость подобного манипулирования мозгом Аоллы. Он так и не был до конца уверен, что ему удалось убедить Президента, но, во всяком случае, тот обещал поговорить с Уш-ш-шем, объяснив, что подобные действия приведут к ее неизбежной гибели.
      Только через полгода после операции Лао снова решился на зондаж, чтобы проверить адаптацию мозга Аоллы. Казалось, все было хорошо, но и в этот раз он согласился со Строггорном, что говорить о полном восстановлении личности еще слишком рано.
      Известие о том, что Аолла снова собралась на Дорн, потрясло всех до глубины души. Слишком свежи были воспоминания о том, чем это кончилось прошлый раз. Однако переубедить ее было невозможно. Она вполне восстановила свои знания и не боялась регрессии. Кроме того, Аолле удалось убедить Лао, что на сей раз Уш-ш-ш ничего не сделает с ней. Непонятно было, почему она так была уверена в этом. В день отъезда Аолла долго стояла у открытого гиперпространственного окна и все тянула с переходом. У Лао создалось впечатление, что она ждала Строггорна, но тот так и не пришел ее проводить.
      — Я вернусь ровно через пять лет, — пообещала Аолла и исчезла в окне.

* * *

      Уш-ш-ш, встречавший, как обычно, у камеры перехода, сделал вираж и попытался проникнуть в мозг Аоллы, в котором чувствовал себя полным хозяином. Конечно, он выслушал Дорна, но слова того не произвели на него сильного впечатления. Уш-ш-ш всегда считал, что хорошо разбирается в женщинах, и тем более знает, какой должна быть жена. Аолла ответила мощным отпором. Она специально занималась с Лао, тренируя пси-удар и наращивая дополнительную защиту из мыслеблоков. Без этого нельзя было возвращаться на Дорн. Уш-ш-ш опешил и попытался снова проникнуть к ней в мозг, который по-прежнему был для него недоступен.
      — Если ты еще раз попытаешься влезть ко мне в голову, — грозно сказала Аолла, — я применю пси-удар, а здесь вполне достаточная высота, чтобы ты разбился. — Она сопроводила свою фразу демонстрацией того, как это сделает, и Уш-ш-ш в ужасе отшатнулся от нее. Убийство на Дорне считалось самым страшным преступлением и встречалось крайне редко, так как скрыть содеянное было невозможно. — Я давно хотела тебе сказать, — продолжала Аолла, — что в мою подготовку Варда включалось обучение различным способам убийства, в том числе таким, которые бы полностью соответствовали по виду несчастному случаю. Поэтому не надейся, что я понесу наказание. А если не веришь мне спроси Ули-и-и. Когда-то он видел, как я это делала, и до сих пор никто не заподозрил, что это было сделано специально. — Крылья Аоллы стали почти черными, подчеркивая серьезность ее намерений. — И еще. Я бы хотела получить развод, но и до этого предупреждаю тебя, что не буду больше жить с тобой вместе, и тем более не надейся, что когда-либо еще соглашусь лететь с тобой в Каньон. Мне объяснил Линган, что это место обладает избыточной энергией, которая облегчает воздействие на мою психику.
      Уш-ш-ш ошалело летал вокруг нее. Он хотел что-то сказать, но внезапно понял, что непонятным ему способом на Земле удалось возвратить Аоллу в ее прежнее недорнское состояние. Наконец, он понял, что никогда она больше не будет с ним.
      — Ты была со своим земным мужем! — телепатически закричал Уш-ш-ш первое, что пришло ему в голову.
      — Была. — Аолла мысленно расхохоталась. — Жаль, что совсем не так, как ты думаешь.
      Уш-ш-ш отказался дать ей развод, но это никак не мешало жить ей отдельно от него. Они стали встречаться только по работе. Со временем прошел ее страх перед планетой Дорн.

281 год относительного времени

сентябрь, 2030 год абсолютного времени

      Ровно через пять лет Аолла снова была на Земле. Ее встречал Лао. Выпрыгнув из окна, она внимательно вслушалась. Лао показалось, что Аолла ждала кого-то, потому что боль разочарования проскользнула сквозь блоки.
      Она медленно, словно нехотя, ела, и Лао чувствовал, что ее мысли очень далеки от еды.
      — Лао, — Аолла посмотрела умоляюще на него. — Ты не знаешь, у Строггорна сейчас есть женщина?
      — Я не знаю, девочка, честно, не знаю. — Он остолбенел от ее вопроса.
      — Жаль. — Она опять задумалась.

* * *

      Аолла вышла из лифта и прислонилась к стене, не решаясь войти в квартиру. Перед этим она звонила в клинику и знала, что Строггорн дома. Сердце, казалось, билось в висках, никак не успокаиваясь. Дверь услужливо распахнулась, словно все эти годы ждала ее, но она подумала, что Строггорн просто забыл поставить защиту. Аолла на ватных ногах прошла в гостиную — ее никто не встречал, хотя было понятно, что он должен почувствовать ее.
      Откуда-то вынырнул Стил и быстро начал ставить тарелки на стол.
      — Лиде, вам, как обычно, вегетарианский ужин? — только уточнил он. Аолла кивнула и села в кресло.
      — Хозяин не просил передать, чтобы я ушла? — спросила Аолла, с трудом выговаривая слова. Первое время на Земле с речью всегда бывали проблемы, но Стил хорошо понимал ее.
      — Нет, он сейчас закончит один сложный расчет и придет.
      Стил закончил ставить еду и исчез. Строггорн все не шел, а идти в его кабинет для Аоллы было выше сил. Она решила поесть, это немного успокоило ее. Увлекшись, Аолла вдруг обнаружила, как Строггорн наблюдает за ней, и аппетит сразу пропал.
      — Извини, — сказал он. — Я думал, ты уже поела. — Строггорн сел напротив нее в кресло, и она почувствовала страх, когда встретилась с его холодным пронзительным взглядом. — Кажется, мы с тобой вернулись к тому, с чего начали, — уловил он ее страх. — Но похоже, ты наконец выздоровела — это радует. А то, что снова боишься меня — огорчает. — При этом Строггорн так же невозмутимо на нее смотрел.
      Аолла не знала, что сказать и как объяснить свое появление. Она подумала, что в тот раз, когда он заставил ее, было намного проще выполнялся договор, а Строггорн говорил, что делать. Аолла почувствовала слезы, но сдержала себя, не желая унижаться, а потом смело посмотрела Строггорну в глаза и начала один за одним снимать блоки.
      Он изумленно смотрел на нее, не понимая, что она делает, а когда понял, его глаза потемнели, и в них проскользнула боль. Аолла сняла блоки и молча ждала. Ее мозг был открыт, но Строггорн никак не решался проникнуть в него. Ожидание было невыносимым, но когда она уже решила, что все-таки ошиблась, почувствовала мягкое прикосновение к мозгу. Он зондировал ее очень осторожно, чтобы не причинить боль, но от напряжения ей все равно стало немного плохо, и Строггорн сразу остановился, пережидая. Аолла не смогла бы определить, когда он закончил. Просто она ждала и, когда Строггорн встал, вздрогнула. Он опустился перед ней на колени и снова долго смотрел в глаза так, что Аолла опять почувствовала боль.
      — Это правда? — спросил Строггорн. Ее удивила бессмысленность вопроса и только тут Аолла поняла, что он никак не может поверить ей.
      — Правда, — ответила она.
      Строггорн взял ее на руки и перенес в спальню, а потом очень медленно раздел, словно боясь испугать. В ее душе больше не было страха. Он долго и очень нежно ласкал ее, как обычно, не торопясь, и она отвечала ему тем же, проводя пальцами по его сильному телу и прижимаясь нежной кожей. Возбуждение медленными волнами настигало их, словно океан. Строггорн снял свои блоки. Мужчина, весь в золоте, в ореоле огня вошел в мозг Аоллы, Женщина в красном приняла его, и когда из сознания объединились, к Наслаждению примешалась Боль. «Вам никогда не разделить их», — вспомнил он, уже почти перестав ощущать себя отдельным существом, но теперь ему было все равно.
      Текли часы. В очередной раз просыпаясь, Аолла встречала его глаза, в которых застыла невысказанная боль, тогда Строггорн начинал все сначала, и боль отступала перед Любовью. В тот раз им никто не мешал.

Конец первой части