– Мелисса, если твоя работа так тебе не нравится, почему бы тебе от нее не отказаться?
Мелисса метнула на нее недоуменный взгляд: странная она все-таки, эта новая гувернантка!
– Как будто у меня есть выбор! Что еще остается для младшей дочери мелкого клерка? Я достаточно образованна, чтобы выходить замуж за простого мужлана, но слишком бедна для того, кто мне может понравиться. Просто ужасно: жить в их роскошных домах, но никогда не чувствовать себя там дома. Так пусть уж не мешают нам заниматься флиртом. Воксхолл – это лорда Грэнвилла не касается. Пойдем, наплюй на него. Пойдем, пойдем.
– Мелисса, я не могу. – Элисон подумала о своем положении: лучше оно или хуже, чем у ее новой подружки? Да, конечно, той недоставало воспитания, но зато она свободна в выборе развлечений. Жизнь ее подчинялась ясным, четким целям; Мелисса могла даже найти себе что-то, что могло сойти за счастье; у Элис же все по-иному: она оказалась выброшенной из своего мира, единственного, чьи принципы и правила она понимала и принимала. А к тому миру, в который она оказалась брошенной, она не хотела привыкать, да и вряд ли могла привыкнуть.
– Как хочешь! Так и останешься старой девой.
– Может быть, – Элис вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Может быть, ей действительно суждено умереть старой девой?
Как будто сам дьявол подсказывал ему, когда и где она появляется. Вот он, тут как тут – этот назойливый Кейрон Чатэм, в своем кабриолете, как два часа назад, когда она попыталась так глупо от него спрятаться. Расстояние между ними было еще солидное, и Элис замедлила шаг, надеясь разминуться с ним.
– У нас сейчас география? – Лайли перестала болтать о новой шляпке Амелии и сделала серьезное личико. Она просительно погладила руку своей гувернантки, входя в прихожую; в ее глазах светилась немая надежда на отрицательный ответ.
– Лайли, Италия покажется тебе еще заманчивее, если ты будешь знать, где она расположена.
– Да я и так знаю – где-то к югу от Франции. Кроме того, я же туда пока не собираюсь.
Элис бросила на нее строгий взгляд:
– Твой отец будет очень сердит, если в течение следующего часа обнаружит тебя где-нибудь в другом месте, кроме библиотеки.
– Ну хорошо, хорошо. Можно подумать, что мне придется зарабатывать себе на жизнь тем, что вы с отцом в меня вдалбливаете.
Элис улыбнулась. Вот с ней именно так и случилось.
Войдя в библиотеку и ступив на покрывавший ее пол персидский ковер, она оглядела полки в поисках нужного тома атласа. Он оказался на самом верху, под потолком. Она подтащила стремянку от противоположной стены и полезла вверх. Все равно не дотянуться. Попробовать как-нибудь хоть пальцем подцепить корешок? Она подпрыгнула, еще, еще…
– У вас прямо-таки талант попадать в опасные ситуации, или, вернее, создавать их…
Не имело смысла даже оборачиваться. Опять здесь Кейрон Чатэм.
– А у вас талант заставать меня в них. Я думала, вы уехали. – Она взглянула через плечо; опять эта его проклятая усмешечка.
– Так, значит, вы нарочно отстали, когда увидели мой экипаж? Я так и думал. Разрешите, мисс Уокер, я буду называть вас Элис?
– Не разрешу, – Элис возобновила свои попытки достать книгу.
– Ну хорошо, мисс Уокер. Мне просто больно видеть, какие огромные усилия вы прилагаете, чтобы избежать встречи со мной. Что я вам такого плохого сделал?
– Да нет, ничего особенного. Меня абсолютно не трогает, что вы были пьяны в стельку, когда пригласили меня в свой кабриолет, что вы продолжали пьянствовать всю дорогу в моем присутствии, что мне пришлось самой волочить свой багаж, что вы устроили этот спектакль с лордом Грэнвиллом… – Элисон все повышала и повышала голос, пока почти не перешла на крик.
– Я прошу отпустить мне все те грехи, в которых вы меня обвиняете. Правда, я был слегка под хмельком, когда мы впервые встретились, но это потому… потому, что я был нездоров, – факт, который объясняет и то, почему я не мог вам помочь с багажом. Мой розыгрыш был уж и совсем невинной шуткой. Дай вообще, как бы ни ужасны были примеры моей бестактности, я не могу целиком объяснить ими глубину вашего гнева.
– Тогда в чем же его причины?
– Мой ответ вам не понравится. Вы сердитесь потому, что ваше нынешнее… положение… вы не чувствуете себя в нем вполне удобно.
Что он имеет в виду? Ой, ну конечно! Она в этой бархатной юбке здесь наверху, а он смотрит снизу. Элисон хотела было поправить юбку, но она же не может опустить руки, чтобы не потерять равновесие! Хотя, впрочем, он говорит совсем о другом.
– Вы как-то не очень соответствуете образу гувернантки. Хотя я не могу не оценить ваших усилий войти в него. Но в вас слишком много одухотворенности. И нельзя сказать, что это уменьшает вашу привлекательность.
– Благодарю вас за ваши глубокие наблюдения, мистер Чатэм. Но зачем тратить на них ваше драгоценное время? Как говорит Лайли, в Лондоне полно юных леди, которые охотно помогут вам его заполнить.
– Я рад, что конкуренция вас возбуждает.
– И вовсе нет! – Элис так топнула каблучком, что чуть не свалилась с лестницы. Надо слезать вниз; ладно, обойдемся и без атласа.
– Не нервничайте так: все эти леди вам не опасны. Они… они – если вы мне позволите такое сравнение, – обычные овечки. Говорят и думают совершенно одинаково. Могут рассуждать о философии и не ответят ни на один, самый простейший вопрос по этой части. А вы, мисс Уокер… вы – газель. Вы непредсказуемы, меняете направление своего движения без предупреждения и на такой скорости… И не очень-то уважаете общепринятые правила, совсем как я…
Он совсем с ума сошел; после всех этих слов, решила Элисон, она с ним вообще больше ни словом не обмолвится.
– Мне, конечно, очень льстит сравнение со столь грациозным животным. Но я покорнейше прошу вас уйти – сейчас придет Лайли.
Элис рванулась к столу, на котором были сложены учебные пособия, но Кейрон загородил ей дорогу.
– Вы в самом деле хотите, чтобы я ушел?
Только секунду назад она была в этом абсолютно уверена. Но сейчас, когда он так близко, что можно было ощутить исходящий от него запах табака… В нем был какой-то магнетизм – какая-то сила, которая парализовала ее волю.
Его пальцы нежно коснулись ее лица. Ее глаза расширились. Ой, какая же она беспомощная… Какие-то быстрые, частые искорки пронизали ее всю. Ее бросило в жар. Хэдли тоже ее порой обнимал, но ничего подобного она не испытывала… Сейчас она как будто больная. Боже, что же делать? Кейрон склонился к ней, и губы их оказались рядом.
– Я желал этого с той минуты, как в первый раз увидел тебя, – он мягко коснулся губами ее губ, и она порывисто вздохнула. Кейрон выдохнул ее имя так нежно, ласково – и снова поцелуй, и еще более сладкая мука!..
Она растворилась в его объятиях, голова у нее кружилась, она чувствовала себя как на гребне высокой волны, все вокруг вращается, вращается, а она падает, падает…
Она издала слабый стон – и вдруг все оборвалось: послышался какой-то шум за дверью. Это не был страх, что ее застанут за неподобающим занятием; ужасно было, что она допустила такое. Разум возвращался к Элис, а вслед за ним – ярость; она попыталась вырваться, все еще наполовину оглушенная, растерянная. Кейрон вновь наклонился к ней, и тут Элис с размаху влепила ему звонкую пощечину.
Реакция Кейрона была такой, как она и хотела – он застыл. Но успел, рассматривая ее со смесью досады и удивления, задать вопрос:
– Это, надо думать, дань оскорбленной невинности?
– Просто награда за ваши грубые вольности.
Кейрон отпустил ее, попутно, правда, пройдясь рукой вдоль ее спины – сверху вниз. Элисон умом понимала, что должна чувствовать радость избавления от чего-то опасного. Но… сердце говорило о другом: она ощущала совсем иное, чего не должно было быть – что-то вроде разочарования, что все кончилось так быстро…
– Не думайте, что если я гувернантка…
– Поверьте, Элис, – он быстро поправился, встретившись с ее негодующим взором. – Простите, мисс Уокер… я вовсе не считаю, что если вы гувернантка, то это значит, что вы аморальны. Я не мог справиться с собой из-за другого… Я думал, что… что вы сами этого хотели.
Гнев Элисон достиг высшей точки. Он что, хочет сказать, что она сама его подвигла на эти поцелуи! – Я остановилась потому, что вы не давали мне пройти; вы что поняли это как… как приглашение?
– Нет, конечно, нет. Мне только показалось, что мы оба действуем по наитию, по импульсу.
– Мы оба? Ну вряд ли. Я еще раз прошу вас оставить меня одну. Ваши грубые домогательства для меня оскорбительны. Не прикасайтесь больше ко мне никогда. Вам понятно?
Кейрон кивнул, демонстрируя полную покорность; это, правда, выглядело не слишком убедительно.
– Делайте ваши ставки, мадам, я подожду.
– Долго придется ждать. – Шум из холла приближался, ручка двери повернулась, заставив Элисон прервать свою отповедь на полуслове. Это оказалась, однако, не Лайли, а какая-то молодая белокурая, довольно симпатичная леди.
Она даже не заметила – или сделала вид, что не заметила, Элисон. Подойдя к Кейрону и поцеловав его в щеку – как будто он ее собственность! – она защебетала:
– Дорогой, какой сюрприз! Приезжаю к Данкену, чтобы заняться этими скучными делами, и вдруг вижу – у ворот твой экипаж.
Молодая дама метнула быстрый взгляд в сторону Элис, в то же время продолжая буквально прижиматься к Кейрону.
– А это кто? Поменяли горничную? Делия ушла?
Элис стиснула зубы.
– Мод, познакомься, пожалуйста. Это мисс Элисон Уокер, новая гувернантка Лайли. Мисс Уокер, это леди Мод Деламер.
– Весьма приятно. – Мод слегка приподняла свою узкую ручку, явно давая понять, что она не намерена обмениваться рукопожатием с гувернанткой, а Элис пришлось сделать книксен.
Да, эта Деламер была дамой экстра-класса, что ни говори! На ней была юбка с рюшами из светло-розовой тафты, тугой корсаж, голубая блузка с воланами – все это говорило об изысканном вкусе и умении преподнести себя; сочетание кружевного жабо и искусно подогнанного корсета подчеркивало достоинства ее фигуры.
На голове у нее была шляпка с широкими полями, украшенная страусовыми перьями, из-под нее спускались на плечи пряди льняных волос – по правде сказать, довольно жидковатых. В общем, она напоминала новую куклу, недавно выписанную для Лайли из Франции, – дорогая штучка. Если учесть еще тонкие черты лица и глаза с нежно-сиреневым оттенком – впечатление она производила сильное. Элис поняла, что ее янтарно-бархатное совершенство бледнеет в сравнении с нарядом гостьи, и сразу же почувствовала легкий укол ревности.
– Что-нибудь не так? – Мод бросила вопросительный взгляд на Элис.
– Нет, нет, – вежливо улыбнулась та. – Просто я засмотрелась на ваш чудесный наряд.
Мод засветилась от самодовольства.
– Да уж! Папа привез мне его из последней поездки. Это любимый цвет Кейрона. Очень удачно, что я как раз сегодня в нем.
Мод одарила Кейрона многообещающей улыбкой. Элис предпочла бы этого всего не видеть.
– Может быть, когда мне надоест, я его подарю вам.
Кровь у Элисон начала закипать.
– Вы слишком добры, – выдавила она из себя.
Кейрон осторожно отстранился от Мод и неодобрительно заметил:
– Дорогая, если уж ты хочешь проявить щедрость, то лучше это делать один на один. Мисс Уокер, я думаю, не слишком приятно столкнуться с системой общественной благотворительности.
Мод внезапно переменила тон:
– Конечно, конечно. Извините, пожалуйста. Я не хотела, чтобы вы сочли мое поведение…
– Снобистским, – закончил за нее Кейрон.
– Кейрон, ради Бога, при чем тут это? Классовые различия – это ведь факт; что же я такого страшного сказала? – осуждающий тон Кейрона явно задел ее, и Элис с удивлением заметила, что ее алебастровую кожу тронул легкий румянец.
– Твой тон не каждый сможет вынести, – добавил Кейрон. Мод надула было губки, потом сложила их в очаровательную улыбку.
– Еще раз, простите, мисс Уилкинсон…
– Уокер, – жестко поправила Элисон.
– Да, да, конечно. Я знаю, быть гувернанткой – это нелегкая доля, но я не хотела вас обидеть. Это, должно быть, ужасно скучная вещь – вести эти противные уроки.
– Я считаю, что процесс передачи знаний не такая противная вещь. И уж во всяком случае, это совсем не скучно, – Элисон обращалась к Мод, но видела, что и Кейрон с интересом следит за их диалогом.
– Ой, а может быть, мы попробуем вспомнить, – Мод вздохнула, как бы набираясь терпения для разговора с обидчивым ребенком. – Скажите, мисс Уокер, какой у вас сейчас должен быть урок? Было очевидно, что для Мод на самом деле это все совсем неинтересно, она просто решила сыграть роль для Кейрона.
– Сейчас у нас география. Тема – Италия.
– Чудесно. Это прекрасная страна. Много статуй. Вы, конечно, там не были?
Элис там побывала с отцом несколько лет назад. Однако для гувернантки признаться в этом было бы странно.
– Нет, но я много о ней читала. Сегодня мы должны изучить северную часть. Это сельскохозяйственный район. Там выращивают овечек.
Элис не знала, как у нее это вырвалось; видимо, Мод уж слишком вывела ее из себя. Кейрон понял ее намек и не мог сдержать приступа смеха.
– Дорогой, что такого смешного в Италии?
В дверях появилась Лайли, ее постная физиономия радостно осветилась, когда она увидела собравшуюся компанию.
– Ой, Мод, здравствуйте! Дядя Кейрон – ты снова вернулся? Зачем?
– Кое-какие дела. Долго объяснять, Лайли. Пошли? – Кейрон обратился к Мод, та взяла его под руку; они поцеловали Лайли на прощание и вышли из комнаты. Лайли с тоской поглядела на Элис в ожидании начала урока, но мысли ее гувернантки были где-то далеко. Она раздумывала над трудным вопросом: радует ли ее то, что Кейрон Чатэм ушел, или, наоборот, огорчает.
5
Элис ярко себе представила Мод, мирно щиплющей травку на каком-нибудь пастбище в Италии, в компании – нет, в стаде, конечно, таких же, как и она, овечек. Эта картина ее слегка развеселила. Однако овечка она, признаться, была прехорошенькая. Как бы он там ни отзывался об этом типе женщин, а ушли-то они все-таки вместе, под ручку…
– Лаго ди Комо, – Лайли, наконец, выжала из себя ответ.
– Что, что? – Элис забыла свой вопрос.
– Самое большое озеро в Италии – Лаго ди Комо.
– Ди Гардо, Лайли. Но они близко друг от друга, – Элис решительно повернула свои мысли к сегодняшнему уроку.
Лайли досадливо провела пальцем по кушетке.
– Тебе, наверное, надоела такая тупая ученица.
– Вовсе нет. Ты не права.
– Папа так считает.
Элис нахмурилась:
– Он тебе это говорил?
– Нет, но он все время меня спрашивает об учебе, все время твердит, как это важно, – в общем, обращается со мной как с дурочкой.
– Может быть, он просто видит, что у тебя острый ум, тебе все легко дается, и не хочет, чтобы ты зазнавалась. Я думаю, твой отец не хочет, чтобы ты была похожа на тех дурочек, которые только и знают, что болтать о балах и шляпках.
– А что в этом плохого?
Элисон поглядела на Лайли с осуждением.
– Мне было неприятно, Лайли, если бы ты взяла себе за образец, положим, Мод Деламер. – Она спохватилась: гувернантка не должна высказывать своего мнения о тех, кто выше ее на социальной лестнице. Опять ляпсус! Хуже того: не объяснялось ли ее раздражение тем, что Мод что-то явно связывало с Кейроном?
Ей очень не хотелось себе признаваться, но дело обстояло именно так. Но почему? Какие бы отношения ни были у Мод и Кейрона, ей-то что за дело? Она помолвлена с Хэдли. Почему же Кейрон Чатэм должен оставаться один?
Элис попыталась восстановить в памяти образ своего жениха, но вместо этого перед ней вновь и вновь всплывало симпатичное загорелое лицо и насмешливая улыбка Кейрона. Да ну его, этого повесу! Мало он над ней издевается! А эти его наглые домогательства! Она припомнила весь список его прегрешений, надеясь, что это даст ей достаточный заряд ярости, чтобы изгнать его образ из своих дум. Однако он возвращался к ней снова и снова в виде самых приятных воспоминаний, отнюдь не худшим из которых было совсем свежее – как его губы медленно и сладко сомкнулись с ее.
До этого ее целовал только Хэдли, но как-то холодно, бесстрастно – по сравнению с вулканическим жаром поцелуя Кейрона. То ли Хэдли был таким неумелым, то ли Кейрон, наоборот, чересчур опытным? Элис даже покраснела от подобных мыслей.
– Элисон, ты случайно не заболела?
– Нет, Лайли…
– Мне показалось, что тебе плохо.
– Нет, нет, все в порядке, – Элис выдавила из себя вымученную улыбку, чтобы скрыть смущение. – О чем мы говорили?
– О Мод Деламер.
– А я думала – об Италии.
– О Мод интереснее. Папа говорит, что сплетничать – это грех, но все-таки: ты знаешь, Мод уже не один год безумно влюблена в дядю Кейрона. Ты их видела вместе – правда, заметно?
– Я ничего не могу сказать, Лайли. – Элис понимала, что должна быстро и решительно положить конец этому разговору, но так хотелось узнать побольше об этой парочке!
– Они провели детство вместе в Линкольншире, их отцы основали тогда большую экспортно-импортную фирму. Дядя Кейрон, кстати, ужасно богат. Его отец умер, мать постоянно живет за границей, а он ведет все дела. Он – завидная партия, знаешь ли…
– Лайли, мне все это не слишком интересно… – безразличным тоном заявила Элис. – Значит, Мод и Кейрон скоро поженятся… – Слова застряли у нее в горле.
– Да нет же! Мод очаровашка, но дядя Кейрон к ней абсолютно равнодушен. Печально. Она даже отказала двум женихам, которых ей подобрал папа, все надеется, завоевать Кейрона. Представь себе, не боится даже в старых девах остаться! Дядя Кейрон очень хорошо к ней относится, но моему папе как-то признался, что он ей просто друг, не больше. Его-то, может быть, это и устраивает, но не Мод! Как бы то ни было, если мы хотим в этом году женить дядю Кейрона, то нам придется подыскать ему кого-то еще.
Странным образом Элисон почувствовала вдруг несказанное облегчение, услышав последнюю фразу Лайли. За такую грешную мысль она тут же наказала себя тем, что больно прикусила себе нижнюю губу.
– Не думаю, что это представит какую-либо трудность. Если действительно многие дамы находят Кейрона Чатэма таким неотразимым, как ты говоришь…
– Дело не в них, а в нем! Он может даже побегать за какой-нибудь юбкой, но как только речь зайдет о женитьбе – раз, и нет его! Увильнул!
– Как ты от урока географии, да? Хватит болтать о твоем любимом дяде Кейроне. Перечисли-ка мне лучше страны, граничащие с Италией на севере.
Элисон схватилась за свой конспект урока, как за якорь спасения. Увы, мысли ее быстро спустились с гор Италии.
Так значит, Кейрон был притчей во языцех в лондонском свете. Элис любила решать трудные задачи: объездить коня, никогда не бывшего под седлом, или быстрее всех отправить кольцо в цель при игре в серсо. А вот теперь, значит, этот лорд Чатэм. Он так не похож на Хэдли. – Она секунду представила себя женой Кейрона. Сперва она усмехнулась, но затем густо покраснела.
Хэдли! Как она могла так легко забыть о своем обручении! Если бы не смерть Джулии, они ведь сейчас уже обсуждали бы детали свадебной церемонии! Вместо этого – думать о ком-то другом, об этом противном Кейроне – нет, хватит!
Многих девушек знатного происхождения их заботливые родители чуть ли не насильно выдавали замуж за нелюбимых. У Элисон все было по-другому – она сама выбрала себе жениха, правда, умом, а не сердцем. Что продиктовало ее выбор? Хэдли казался ей воплощением статуса, стабильности, семейной традиции. Верно: его предсказуемость делала его несколько скучноватым. Может быть, поэтому ее и потянуло к Кейрону.
С ним все было по-другому: интригующе, и страшновато. При всей его насмешливо-легкомысленной манере держаться, в глазах у него читалась твердость и решимость.
Внешняя легкомысленность – это была лишь маска, за которой скрывалась мощная сила. Хуже всего, что Кейрон, кажется, почувствовал, что ее тянет к нему, и это давало ему неоспоримое преимущество. Иначе как бы он осмелился поцеловать ее – тем более так.
Да нет, она просто сошла с ума! Даже если бы она не была помолвлена с Хэдли, у нее не могло быть ничего общего с лордом Чатэмом. Она для него простая гувернантка, ее общество – кучера дилижансов или, в лучшем случае – лавочники. Вспомни о Мелиссе! Кроме того, если она признается ему, кто она такая, – что будет? Он и так подозревает, что она самозванка. Выбора нет: молчание – ее единственный шанс.
И все-таки, почему он проявляет такой интерес к простой гувернантке? И ведь с самого начала его внимание к ней далеко выходило за рамки простой вежливости. Элисон попыталась заняться решением этой задачи, но опять все заполнили воспоминания о его руках, которыми он так властно притянул ее к себе… У нее перехватило дыхание, она преувеличенно громко кашлянула, чтобы скрыть свое возбуждение от Лайли, которая все еще мучилась над секретами итальянской топологии.
И вдруг Элисон все поняла, мужчинам типа Кейрона женщины вроде гувернанток нужны для одной цели: с ними они будут удовлетворять свои плотские вожделения, пока не встретят подходящую партию из своего круга. От этой мысли гневное чувство вновь овладело ею. Нет, она не будет больше и думать об этом пошлом бабнике!
– Франция, Швейцария, Австрия… – Лайли гордо выпрямилась, удовлетворенная своими познаниями.
– Ой, Дженни, я буду как настоящая взрослая леди в этом чудесном платье! – Лайли, кружась уже в воображаемом танце, восторженно прижала к себе картинку из модного журнала, которую Дженни только что, среди прочих, принесла из ателье, куда частенько захаживала. – А можно сделать юбку как на моей французской кукле?
Дженни, улыбаясь, кивнула головой и ласково потрепала Лайли за щечку:
– Я за свою жизнь сшила не один костюм, и не два. Ты будешь у нас русская принцесса – вот как раз под этот стиль и надо подбирать фасон. Но прежде всего надо выбрать цвет и ткань. Ну вот давай посмотрим – я прихватила кое-какие образцы из Олдгейта.
Куски разноцветного струящегося шелка, брошенные на спинку софы, образовали настоящий водопад цветов. Ярко-рыжим волосам и карим с крапинками глазам Дженни эта палитра вряд ли шла, но этого нельзя было сказать о Лайли – ей, казалось, подходило все.
Скромное люстриновое платье Дженни делало ее старше своих двадцати восьми лет, хотя она была очень стройной. Она с удовлетворением и радостью глядела на Лайли – а та перебирала один кусок за другим, не в силах остановиться на каком-нибудь одном.
– Вот этот взять? голубой – блеск! Или нет, может быть, желтый… Да, да, желтый. Если только… – Лайли бросила на Дженни счастливо-беспомощный взгляд.
– Обрати внимание вот на этот кусок – цвета слоновой кости. Пожалуй, если ты будешь изображать русскую девочку, то это самое подходящее.
– Девушку! – поправила Лайли с радостным вызовом, понимая, что этот ее комментарий не совсем верен. – Мне скоро пятнадцать, и я вполне взрослая для того, чтобы танцевать мазурку с папиными друзьями.
– Вот поэтому я еще кое-что захватила из ателье. – Дженни еще что-то достала из глубины своей большой кожаной сумки, которую она едва дотащила от извозчика. – Так: лента бирюзового цвета для отделки, рюши – конечно, того же цвета слоновой кости, и наконец, прозрачная газовая накидка, обрамленная фламандскими кружевами! Глаза Лайли округлились и стали еще больше. – Я подумала, что это очень пойдет к нашему платью. Но может быть, тебе больше нравится аметистовый или желтый?..
– Нет, нет! Именно вот этот, слоновой кости. Мэри Гамильтон помрет от зависти. Ты уже заказала материал по этим образцам?
– Твой отец еще месяц назад послал меня на разведку – сразу как он решил устроить этот бал. Это его идея – чтобы ты была в костюме принцессы – да ты у нас и есть принцесса! – Лайли бросилась к Дженни на шею, так что та чуть не упала.
– Ты не только лучшая портниха в Лондоне, ты – моя самая лучшая подруга. Если бы это от меня зависело, я бы каждый день заказывала себе по платью, чтобы видеться с тобой почаще!
– Я бы не имела ничего против, Лайли, но боюсь, мы бы тогда разорили твоего отца. А знаешь, с тех пор, как я тебя последний раз видела, у тебя фигура стала более женственной. Ну-ка повернись, я еще обмеряю – по-моему, тут прибавилось! – Дженни шутливо шлепнула Лайли по попке и снова углубилась в свою сумку – на этот раз в поисках мерной ленты. Раздался легкий стук в дверь.
– Да? – Лайли на секунду оторвала взгляд от большого зеркала в дубовой раме. – Элисон! А я думала, папа дал тебе выходной!
– Я пришла за своей вышивкой, которую здесь оставила. Я не знала, что у тебя гости, – Элис предприняла попытку уйти, но Лайли подбежала к ней и обеими руками втащила в комнату.
– Ну, пожалуйста, входи. Я хочу вас познакомить. Элисон, это Дженни О’Моли – моя портниха и мой друг. Дженни – мисс Элисон Уокер. Она теперь моя учительница – уже две недели – с тех пор, как Беатриса уехала.
Дженни церемонно раскланялась. Элис ответила тем же.
– Не хочу мешать вашей работе, – Элис завистливо взглянула на куски ткани и кружев, разбросанных на софе.
– Вы вовсе не мешаете. Уверена, что Лайли будет рада показать вам, что она выбрала. – Дженни кивнула на рюши и накидку, которые Лайли уже успела водрузить на плечи.
– Смотри, Элисон, какой чудесный шелк принесла Дженни. Я выбрала цвет слоновой кости, с голубой отделкой, с кружевами тут и тут. В этом платье я буду самой красивой леди – юной леди – в Лондоне!
Дженни и Элис одновременно засмеялись, и это совпадение вызвало уже общий дружный смех.
– По-моему, работать с вами, Дженни, Лайли нравится больше, чем со мной, – подколола Элисон свою ученицу.
– С тобой мне как раз нравится, Элисон, – запротестовала Лайли, стоя на стуле, чтобы Дженни удобнее было снять с нее мерку. – Мне не слишком нравится арифметика. И латынь. И иногда география. И по правде говоря, я охотнее работала бы не головой, а вот так! – и она закрутилась, закрутилась – так, что ее юбка превратилась в ровный сияющий цилиндр. С ласковой строгостью Дженни остановила ее вращение.
– Если мы хотим успеть синить платье к балу, стой смирно. – С привычной сноровкой она делала обмеры, что-то записывала, продолжая разговор с Элис.
– Вы до этого служили тоже в Лондоне?
– Да нет, на севере. Я и приехала-то только навестить Беатрису – она моя давняя подруга. Но стоило мне увидеть Лайли – и моя судьба была решена. – Элис стала уже гордиться тем, как ей все легче и легче даётся ее легенда и что она звучит все убедительнее и убедительнее.
– Лайли нас всех полонила, – согласилась Дженни. – Из всех моих клиенток Лайли – самая любимая.
Девочка вся зарделась от таких слов:
– Ты знаешь, Элисон, ведь Дженни начинала простой прислугой. К счастью, ей кое-что досталось от ее хозяйки – леди Гарфилд, и она приобрела мастерскую. Не будь этого – не видать бы мне сейчас всей этой красоты, да и верной подруги тоже.
– Да, мне повезло, – подтвердила Дженни. – Я из простой бедной семьи, однако мне удалось получить место горничной у настоящей леди. Я проработала у нее несколько лет, а потом, когда Бог упокоил душу моей госпожи, царствие ей небесное, оказалось, что она мне оставила кое-какие деньги по завещанию, так что я смогла начать свое дело. Немногим такое счастье улыбается…
Элис засмотрелась на то, как проворно и ловко снуют руки Дженни, что-то отмеривая и подгоняя. Да, у нее действительно дар Божий. Как все-таки несправедливо, что она едва зарабатывает шитьем себе на жизнь, да и то благодаря милости ее прежней хозяйки. Раньше Элис даже не могла себе представить, что ее судьба также будет зависеть от расположения или нерасположения кого-то другого. Теперь, оказывается, она с этой портнихой – одного поля ягоды, причем в отличие от Дженни ее будущее туманно и неопределенно.
Дженни отложила свои записи и, полушутливо демонстрируя крайнюю степень усталости, потянулась, закинув руки за голову. Взглядом эксперта она окинула камлотовое, зеленого цвета платье Элис, на теплой подкладке, – как раз подходящее для мартовской холодной погоды:
– Ваши таланты обеспечивают вам неплохое содержание, мисс Уокер.
Элис покраснела. Она все никак не могла выбраться купить себе что-нибудь поскромнее: дважды в день – уроки с Лайли, в промежутке – зоркий глаз Данкена; она была как птичка в клетке – позолоченной, но клетке.
– Это – прощальный подарок от прежнего хозяина.
– У него был хороший вкус. И вышито золотой нитью.
Элисон притворилась, будто удивлена:
– Верю вам, я-то не слишком много роскоши видела, так что сама ничего не могу сказать…
– И размер почти точно подобрал…
– Да нет. Моя сестра хорошо шьет. Она подогнала все и подшила подол.
Дженни одобрительно кивнула головой. В ее взгляде было удовлетворение от вида хорошо сделанной работы, не было той зависти, какую Элис замечала у подружек-гувернанток. Она вдруг подумала, что Дженни могла бы помочь ей обновить гардероб.
– Мои средства ограничены, но, вы знаете, мне нужно кое-что из одежды – что-нибудь совсем простое… Может быть, вы посоветуете, к кому обратиться…
Глаза Дженни загорелись:
– Конечно же, помогу! В лавке, где я постоянная покупательница, есть саржа и фланель, приличные и недорогие, за несколько шиллингов. Ну есть, конечно, люстрин, йоркширского производства, если хотите что-нибудь поярче… – Дженни замолчала: и она-то себе этого позволить не может, даром, что сама шьет; наверное, у Элисон денег не больше. – Если хватит на материал, о шитье не беспокойтесь. Я сошью. Бесплатно, конечно.
Бескорыстие новой знакомой поразило Элис; не так уж часто встречала она что-нибудь подобное в окружающих. Она всегда думала, что простолюдины завистливы и жадны – а вот Дженни не такая!
